Машенька ищет Медведя (СИ)

27. Михаил

Бабы — дуры!

Раздраженно бросаю тяжелую папку с бумагами по делу о клофелинщице на стол. Она проскользив по поверхности стола, тормозит, упираясь углом в подставку монитора.

Ну что я сделал не так? Все же хорошо было!

Маша млела и таяла в моих объятиях, и я знаю, что, усилив напор, мог бы добиться от нее большего. Но не хотел торопить события. Не могу я с ней так. Одноразово. Она бы исчезла потом с радаров, чураясь меня как прокаженного.

Да и не такая она…

Она…

Вспоминаю сладкий вкус ее нежных губ с терпкими нотками крепкого вина. Горячее надсадное дыхание, когда я ласкал ее нетерпеливыми руками под платьем. Как она цеплялась в мои плечи, боясь потерять ощущение реальности, да я и сам потерял голову от нахлынувших эмоций.

Никогда у меня не было такой…

Милой, страстной, отзывчивой женщины.

Темнота лишь добавляла пикантности моменту.

И я ее отпустил!

Дурак, да?

Дурак, признаю с огорчением.

Лёгкий цветочный запах до сих пор витает в воздухе. Вдыхаю его, упиваюсь, как маньяк. Повело тебя на этой женщине, товарищ майор.

То, что ей было хорошо со мной, я не сомневаюсь. И я уверен, что если бы добрался до ее трусиков, то они были бы насквозь мокрыми. Скромная мышка Маша очень горяча, когда возбуждена.

А я не могу успокоиться. Впервые в жизни меня так повело. Даже с Лелей такого не было.

Очуменный секс был, свидания были, радость от новости, что скоро станем родителями — тоже было.

Но так башню не сносило от мысли, что эта женщина может быть с кем-то другим.

Да и по гордости и самолюбию бьёт ее отказ.

Я не соблюдал целибат все эти годы. Но никогда не предлагал серьезных отношений.

Постоянной любовницы мне хватало. Менял их каждые три месяца, чтоб не привыкнуть.

Да и навещал их не так уж часто. Просто сбросить стресс. Для здоровья опять же полезно.

Но Маша сорвала напрочь все шаблоны, снесла все рамки и правила, которые я выстраивал все эти годы. Впервые мне захотелось чего-то настоящего, долгосрочного. Чтоб приходить домой, а там она…

А может Маша права, что сбежала? Ну что я могу ей предложить? Зарплата полицейского не так велика, как некоторые думают, и каждая новая звёздочка — это конечно прибавка к зарплате, но несущественная. Квартира принадлежит Лизе и Леле. Зарплата управляющего автомойкой, на которой так настояла Лиза. А если дочь решит продать свой бизнес, тогда я вообще останусь не у дел.

Без жилья и со смешной зарплатой полицейского.

Блестящая партия, да.

Смешно до боли. Себя жаль. Чего я добился за эти годы?

Положения в обществе? Уважения коллег?

Жена бросила, дочь от рук отбилась. Даже понравившаяся мне женщина отшила.

Горько.

Вздрагиваю от звонка мобильного телефона, и тянусь рукой к краю стола за гаджетом.

Лиза.

— Да, родная.

— Пап, тут это… — голос дочери расстроенный, огорченный.

— Что случилось?

— Из соцопеки приходили…

— Что? — вскакиваю со стула, и быстрым шагом направляюсь к вешалке, где висит моя куртка.

— Их Виталина Андреевна прислала. Типа у меня в семье неблагоприятная обстановка. Я не могу дозвониться Марьванне. Она ещё у тебя?

— Ушла две минуты назад. А зачем она нужна?

— Так она должна мне характеристику дать. Да и поговорить с опекой не мешало бы… Пап, я не хочу на второй год, — ноет дочь в трубку, а у меня сердце сжимается от боли и начинает стучать быстрее, когда представляю, как сворачиваю шее эффектной блондинке Виталине Андреевне, решившей распоряжаться судьбой моей дочери.

— Я ее найду, — проговариваю в трубку, имея в виду Марию Ивановну. — Лизок, не расстраивайся. Прорвёмся.

— Хорошо, пап, — хлюпнув носом, дочь отбивает звонок.

Сжимаю пальцы в кулаки, стараясь погасить гнев, рвущийся наружу. Нужно успокоиться, иначе сейчас наломаю дров, а дочери это ничем не поможет.

Через пару минут, справившись с гневом, беру в руки папку по делу о клофелиншице и достаю оттуда ксерокопию паспорта Марии Ивановны, где написан адрес прописки. Он совпадаем с тем, который называла Мария, когда я подвозил ее домой. С полминуты любуюсь фотографией, нечётко напечатанной на листе. Бумага не может передать того обаяния и милоты женщины, сразившей меня наповал, сладкого вкуса ее губ, звонкого голоса…

Ну что ж, Мария Ивановна, держись. Нам с тобой предстоит серьезный разговор.