Маршал северных направлений

Глава 41

— Фронт у Еременко прорван во всю глубину, обвалился, как «карточный домик». Да что там — рухнул как пьяный мужик в канаву! Так что Семен Михайлович, нужно прикрыть Орловское направление, выдвигай резервы к Дмитровску-Орловскому, опасаюсь, что Гудериан повернет на север, к Брянску — тогда три наши армии окажутся в окружении. Под Рославлем оказалась не одна, а две германские танковые армии. Гепнер с Готом тоже прорвали позиции 24-й и 43-й армий — одна танковая группировка уже поворачивает на Вязьму, рвется на Спаск-Деменск, другая нацелена на Брянск. Я отдал приказ левофланговым армиям отходить на Ржевско-Вяземский рубеж обороны, надеюсь его удержать. Ты помоги Еременко — тому совсем плохо приходится. Хорошо, я на тебя надеюсь, Семен Михайлович.

Командующий Западным фронтом генерал армии Жуков в раздражении бросил телефонную трубку, выругался. События нарастали с ужасающей быстротой, хотя еще три дня тому назад Георгий Константинович думал, что ситуация полностью стабилизировалась. Ведь немцы прекратили атаки, глубокие вклинения удалось локализовать, и все потому, что впервые в Генштабе заранее узнали, где будет наступать противник. Когда информация к нему поступила, он этому не поверил, так как будучи совсем недавно начальником Генерального штаба, прекрасно знал настоящее положение дел. Но настоял Верховный главнокомандующий, хотя генерал армии ему несколько раз указывал, что наступать противник будет вдоль шоссе. Чтобы не потратить на проселках напрасно времени и прорваться прямо к Москве. С большой неохотой Георгий Константинович усилил предполагаемые места прорывов и сильно удивился, когда именно там немцы перешли в наступление.

Бои пошли жесточайшие, несколько раз казалось, что немцы прорвут фронт, в последнюю минуту «прорыв» закрыли двумя кадровыми хорошо вооруженными дивизиями — 21-й с Дальнего Востока и 114-й из Иркутска, что во время боев на Халхин-Голе была в резерве его армейской группы. Обе с двумя артиллерийскими полками, гаубичным и легким, полностью оснащены противотанковыми пушками, а еще каждая подкреплена тяжелым танковым полком КВ, прибывшим из Ленинграда. Именно эти две дивизии закрыли брешь, и смогли остановить мощный навал германских танковых объединений. Ведь те буквально растрепали две армии, хотя те были усилены тяжелой артиллерией и резервами. Но видимо и сами немцы выдохлись, они не ожидали такого согласованного отпора, причем на заранее подготовленных позициях, позади которых по настоянию Ставки были возведены серьезные противотанковые препятствия. Так же поступил и генерал-лейтенант Еременко, командующий Брянским фронтом, тоже подготовившийся к отражению вражеского наступления и подкрепленный двумя сформированными танковыми бригадами и свежей стрелковой дивизией с противотанковой артиллерией. И сдержал слово хотя бы в этот раз — остановил прорыв танковой армии Гудериана. А ведь в сентябре эта же немецкая армия легко отбросила дивизии Брянского фронта, хотя Еременко бахвалился, что разобьет Гудериана, которого назвал «подлец». Хвастовство дорого обошлось — две германские танковые армии замкнули кольцо окружения, в котором оказался весь Юго-Западный фронт, погиб генерал Кирпонос со штабом, и все его войска, попавшие в ловушку восточнее Днепра.

Однако вчера стало ясно, что противник перегруппировал силы, и атаковал как раз там, где и ожидал Жуков — вдоль шоссе на Москву. И нанес удар мощнейшей силы, введя сразу две танковые группировки, плечом к плечу. И на юге Гудериан перегруппировал свою танковую армию — и южнее с хода проломил оборону и пошел на Орел, хотя его пытались остановить, введя в сражение две танковых бригады, которые действовали главным образом из засад. Теперь вся надежда на Резервный фронт маршала Буденного, что перекроет это направление — директивой Ставки была заблаговременно совершена перегруппировка. Именно потому он сейчас и позвонил маршалу, пытаясь выиграть время, и разобраться в ситуации.

— Они хотят разгромить Брянский фронт, а вместе с ним раздавить мой левый фланг, и постараться зайти за Вяземский рубеж нам с тыла.

Это сильно отличалось от прежних операций вермахта, которые старались проводить на окружение. Здесь же совершался односторонний охват Западного фронта с юга, с одновременными рассекающими армии Еременко ударами. И хотя армии Резервного фронта начали выдвижение заблаговременно, но было сомнение, что им удастся сдержать наступающие танковые группировки, хотя на возведении позиций трудилось полмиллиона человек, как москвичей, так и местных жителей. И отрыли немало противотанковых рвов, возвели надолбы, выкопали траншеи полного профиля, оборудовали многие сотни дзотов и блиндажей. А за вяземской оборонительной линией возводили еще одну — Можайскую, не менее сильно укрепляемую. Именно она должна быть стать тем рубежом, что остановит немцев, если они прорвутся достаточно далеко на восток.

— Нужны дивизии и танки, их надо взять у Кулика — нечего ему войнушку с финнами на болотах устраивать, тоже полководец нашелся. А ведь это он и виноват в том, что упустил танки Гепнера, не стал непрерывно атаковать немцев, и сковывать их силы, чтобы не допустить перегруппировки. А мне от трех танковых групп теперь одному отбиваться⁈

В голосе прорезалась застарелая неприязнь к Кулику, копившаяся со времен Халхин-Гола, где тот вздумал его учить, как воевать надобно. Нет, в артиллерии кулик разбирается, надо отдать ему должное — «линию Маннергейма» именно орудийной мощью проломил, Ленинград отстоял с помощью мощного заградительного огня, да и на Волхове сражался исключительно с помощью артиллерии. А полководческого таланта никакого, собирает пушки массой и давит немцев только орудийным огнем. И везет этой бездарности — вот тебе Мга, а тут Волховстрой и Тихвин — всем понятно, куда немцы ударят, гадать не нужно, знай только пушки и гаубицы подвози. КВ у него сверх всякой меры, полторы сотни танков, которые нужны здесь, а он и «прижал» только два полчишка выделил, кулацкий прихвостень. И Сталин к нему благоволит — из Ленинграда Ворошилова отозвал, а Кулика за главного оставил. А тот безынициативен, тут помогать нужно, а не «позиционные сидения» устраивать, нанес бы не по финнам, а по немцам удар, те бы и оставили под Ленинградом танковую группу Гепнера. И надо товарищу Сталину о том сказать — все сражаются, только Кулик свою фамилию оправдывает, в болото лезет. Заставить его воевать надо, заставить, или пусть резервы отдает, полки КВ очень нужны, и танковые бригады…

Две самоходно-артиллерийские установки с 76 мм орудием ЗИС-3. Одна четыре с половинной тонны, и одним двигателем в 50 лошадиных сил, вторая десять с половиной тонны и спаренными двигателями ГАЗ. Отчетлива видна разница в размерах, у «осы» приземистый силуэт, у СУ-76 габариты куда внушительней, да и ценой намного дороже. А война поглощает столько ресурсов, что поневоле приходилось экономить. Потому и вернулись к идее сделать САУ на базе Т-60, по критерию «стоимость-эффективность» она «переигрывала» злополучную «суку», за создание которой Семен Александрович Гинзбург вначале заплатил карьерой, наказанный переводом помпотехом бригады на фронт, а потом и жизнью, попав под бомбежку…