Мародеры

Глава 16 «Менты»

«ГАЗель» немилосердно прыгала на ухабах, от чего боль в руке стала невыносимой. И это при условии, что я баюкал свою покалеченную конечность, стараясь уберечь от тряски. Через километр я понял, что таким темпом просто вырублюсь от боли.

— Вов, тормози! Мут точно отстать должен уже был… — с трудом проговорил я.

— А? Чего?

— Хреново мне, надо посмотреть, что там с рукой. Что ни кочка, то пытка, меня будто током прошибает.

Вова плавно, насколько это возможно, остановил машину. Я же, так как выходить из тачки было стремно, морщась и рыча от боли, кое-как снял с себя «лифчик» разгрузки, расстегнул куртку, и понял, что футболку стащить с себя не выйдет — рука просто не поднималась.

— Вовка, глянешь, что там?

— Ох еб… — послышался вздох Вовы, а затем его матерная тирада.

— Что там? Перелом?

— Нет, Женя, там не перелом. Там у тебя в спине торчит щепка с мой палец толщиной, и ты весь синий слева с разводами красивыми — красными, бурыми…

— Э…

— Да синяк у тебя там во всю спину и здоровенная заноза. Ты везучий, как черт знает что. Кто другой сломал бы спину или как минимум лопатку. Ну или щепка эта, — тут я взвыл дурным голосом и, развернувшись, чуть не вмазал Вове, хотя это было бы чревато в узкой кабине, да и очень уж больно было шевелиться.

— Так вот, щепка эта, — демонстрируя мне скорее кол на вампира чем «щепку», окровавленный и заостренный, заявил Вова, — с легкостью бы тебе легкое пробила, и тогда все, пиши пропало… Но ты у нас толстокожий, как носорог, так что она просто застряла.

Тут Вова хмыкнул.

— Что ж за шкура у тебя такая? Из нее и бронежилет, похоже, пошить можно…

— Ну ты… — возмутился я, — козел ты, Вова! Поаккуратнее можно было?

— «Поаккуратнее» ты ее вынуть все равно не дал бы. Сейчас наложу тебе тампон на рану, и все. До свадьбы заживет.

— Угу, — мрачно хмыкнул я, — только автоматом я пользоваться чисто физически сейчас не смогу. Рукой пошевелить не в состоянии.

— А это и неудивительно. У тебя тут напухло все так, что…короче, не надо тебе ею шевелить никуда. Сейчас глянем одним глазом, что там за дымок такой, и ходу. Вылезем тут недалече на старую асфальтовую дорогу, и хрен какой мут нас найдет.

— Вов, а бензин? У нас хватит его, чтобы такие круги нарезать?

— Хватит. Тут полный бак и вон, сзади еще канистры. Пацаны же бензопилами пользуются. Пользовались. Так что можем хоть обратно в Бадатий катить.

— Нет уж! В Бадатий не хочу… Ладно, лепи свой пластырь и погнали. У меня все-таки какое-то нехорошее предчувствие…как будто этот мут прямо сейчас смотрит на нас. Нехорошо так смотрит…

Оно было вне себя от злости. Из-за ран, полученных в прошлых сражениях, еды не хватило на перестроение. Только на то, что бы залечить раны, да и то не до конца. Благо оно вырастило себе новую кожу. Кожу, способную защитить от огненных вспышек, от боли, которую могли вызвать их жалящие уколы.

Проверить свое ноу-хау получилось довольно быстро. Едва только оно насытилось, отправилось спать, как от одного из пробудившихся, которых оно не убило «правильно», поступил сигнал — поблизости появились существа.

Двое.

Как оказалось, с теми самыми огненными вспышками, в результате чего свежевылупившийся соплеменник, так и не преодолев первый барьер, не начав перестроение, был уничтожен.

Оно понимало, что сейчас, насытившись, не отойдя от ран, будет слишком уязвимым. Но жажда и голод были так сильны, что оно не удержалось от попытки напасть и поплатилось за это.

Раны, которые существа успели нанести, не были ни смертельными, ни серьезными, зато были очень болезненными. Убедившись, что существ не получится убить, оно вынуждено было отступить, а затем, когда существа залезли в коробку, а она сама зарычала, покатила прочь, оно последовало за ними, таясь в тени, держась на расстоянии…

Источник дыма в дачном поселке обнаружился сразу. Практически на самом въезде какой-то урод или группа уродов подпалила дом. Причем так, с размахом, не пожалев бензина или керосина. И, судя по тому, что полыхала не только терраса, но и дорожка перед ней, какая-то куча мусора на входе, этот или эти кто-то хотели сжечь тут все дотла…

Мы остановились, не доезжая до пожара метров сорок.

— Похоже, у нас тут завелись пироманы, — хмыкнул Вова.

— Угу, — кивнул я, — и чего делать будем?

— Да ничего, — пожал Вова плечами. — Ты их что, ловить тут собрался, что ли?

— Вообще стоило бы. Зачем гадить?

— Да мало ли, что тут было? Ну поджег кто-то ничейный дом…вопрос зачем, конечно. На «сигнал» не похоже — в деревушке вроде никого. Может, как мы в свое время Мурлока «хоронили»? Завалили монстров и решили сжечь их?

— Не проще ли было на улице костер развести?

— Да я почем знаю? Просто выдвинул предположение…

— Кто бы тут ни был, а общения он не ищет, — заявил я. — Свалили уже, видать. Ну а раз так — может и мы поедем? Мута на хвосте вроде нет…

— Погодь. Свалить всегда успеем. Посмотри на землю.

Я уставился через лобовое стекло на дорогу. Ну, мокрая, грязная, со следами протектора. Стоп, следы только одни. Сюда. Еще и свежие!

— Машина приехала сюда, и все, — уверенно заявил я и тут же понял, к чему ведет Вова. — Считаешь, что те, кто приехал на ней, все еще тут?

— Похоже на то. Ну, или пешком ушли. А следы — вон, видишь, ведут за тот сарай.

— Поехали, посмотрим.

— Не-не-не. Мы в машине — две мишени. Одной очередью завалят к чертям! Мы ж и без брони, и разогнаться тут негде. Давай по-другому. Ты останешься тут, все равно с одной рукой и без автомата не боец. А я схожу ногами, тут всего-то ничего. Если что — сразу назад и сваливаем.

— А если прижмут? Или из леска за нами наблюдают?

— Ну ты не спи, и все будет ок.

— Не, Вов, план так себе. Ты в принципе не очень умеешь тихо ходить. Но если что-то пойдет не так, то ты меня прикрыть сможешь, а вот я тебя — вряд ли. Так что идти как раз мне надо, а ты если что прикроешь. Там не боец нужен, а разведчик. Увижу что-то подозрительное — скажу по рации.

Вова задумался. В словах Жени были свои резоны, но ему чертовски не хотелось отпускать и так раненного товарища одного. Но и тачку бросать — не дело. Ее после Вовиных манипуляций заведет любой школьник.

— Ладно, давай по-твоему попробуем. Но чуть что…

— Чуть что — я бегу назад, вопя в рацию: «Спаси меня, дядя Вова!».

— Угу. Жень, реально, давай без геройств. Глянь, живая ли тачка на вид, и назад.

Я аккуратно, стараясь не тревожить руку, вылез из газели, оставив в ней и автомат, и подвесную. Взял только свой револьвер и, укрываясь за невысокими штакетниками, пошел вперед, туда, где из-за чьего-то сарая слегка выступал кузов легковой машины.

Дима услышал шум мотора задолго до того, как появилась сама машина. Ну а когда она вывернула из леса, остановилась у крайнего дома, Дима сразу понял, что к чему.

Мусора!

Непонятно как, но они узнали, что он натворил! Узнали и приехали за ним!

Дима запаниковал было, но увидел, как из машины вылез один из ментов и пошагал по дороге. Причем он явно не спешил — оглядывался по сторонам, словно выискивал кого-то.

«Не знает, где я!» — в затуманенных наркотой мозгах появилась ясная, как молния, мысль.

Взгляд Димы, осторожно выглядывающего в окно, следящего за каждым движением мента, был прикован к его оружию.

Надо забрать у него пушку! Завалить этого, а потом того, второго, что в тачке остался.

Хоть разум Димы был одурманен, скован сильнодействующими препаратами, план дальнейших действий он выработал просто мгновенно. А решив, что будет делать, неслышно выскочил из дома. Там, в подсохшей грязи он натоптался, рухнул в грязь и пополз по ней в сарай, где и затаился.

Вова сидел как на иголках. Вроде и недалеко Женя пошел, однако же одному находится в деревне, где мертвую тишину нарушает только треск пожара, пожирающего с огромной скоростью деревянную дачку, было реально страшно. Он уже начал жалеть, что поддался этой дурацкой идее разделиться, но это было логично. Рисковать сразу двоим было нельзя. Один должен находиться в «резерве» и бдеть.

И Вова бдел. Глядел в оба в зеркала, по сторонам, и именно поэтому смог заметить мута.

Уже начало вечереть, небо быстро темнело, но пожар разгорался все больше. В доме провалилась часть пылающей кровли, выбросив в небо фонтан искр. И бросив отсветы везде, где до того лежали тени, высветило крадущуюся под забором на расстоянии уже метров в десять от «ГАЗели» фигуру.

Мут мгновенно застыл, но Вова уже заметил его. Вскинув СКС, он навел перекрестие прицела на ту область, где у твари предположительно была башка, и открыл огонь.

Пули 7.62×54 способны без особых проблем пробить полметра кирпича, а уж башку твари — тем более. И Вова видел, как выпускаемые им одна за другой пули ложились точно в цель.

Вот только вместо того, чтобы упасть на землю тушкой и не отсвечивать, тварь зашипела, как кубло гадюк, и рванула в укрытие. Расстояние между домом и забором мут пересек быстрее, чем за секунду, прыгнул с разгона, пробивая своим телом непрочную дверь и вкатился в дом, преследуемый поспешной и не слишком точной стрельбой Вовы.

Из десяти пуль в тварь попало всего три, но они причинили на самом деле куда больше ущерба, чем показалось самому стрелку-Вове. Первые три выстрела были бы смертельны, но Вова не учел длину шеи монстра, поэтому одна пуля ударила в мясо над позвоночником, вырвав огромный кусок и заставив монстра зашипеть и пригнуться. Это же и спасло его от неминуемой гибели, когда вторая пуля, шедшая на пяток сантиметров выше первой, угодила в доску, а не в голову монстра.

Третья просто прошла рядом, зацепив, порвав шкуру, а следующая и вовсе прошла мимо, потому что мут уже бросился прочь, стараясь побыстрее уйти с линии огня.

Так что следующие быстрые выстрелы ушли в молоко, разнося за спиной монстра щтакетины, тоненькую молодую яблоньку, и прошили насквозь пересохшие бревна, из которых состоял сруб дома. Лишь одна смогла-таки настигнуть монстра, когда мут на секунду застыл, выбивая дверь. Тут же в его левую лапу вонзилось очередное стальное жало, превратив еще секунду назад конечность, которую мут использовал как оружие, в бесполезно висящий кусок мышц и костей.

Женя

Я подошел к углу здания и осторожно выглянул из-за него. Черт, как же мне сейчас не хватало того самого тепловизора, стоящего на АУГе. Он-то и днем работал отлично, а сейчас тем более. Даже если кто-то спрятался — я бы его засек.

Но чего нет, того нет…

А еще подумалось мне, что я кретин. На кой черт я взял с собой этот недоделанный револьвер? Есть ведь нормальный пистолет, чего с ним не пошел?

Видать не только руку повредил, но и башкой ушибся — соображаю туго.

Как бы там ни было, а засады я не обнаружил, зато нашел машину.

Стояла она с распахнутой водительской дверцей, и от нее шел к сарайчику странный след, как будто что-то или кого-то тащили, ну, или кто-то полз.

Была там кровь или нет — на грязной мокрой земле я разглядеть не мог. И вот вопрос: что дальше? Тачка даже на вид вполне себе в порядке. И это хоть и не джип, но и не голимый союзный «таз», от которых меня откровенно тошнит.

И что делать? Выйти «внаглую» как-то боязно. Уж больно открытое место. С другой стороны тзомби тачку не водят, а если меня кто-то поджидает, то он ведь должен как-то контролировать ситуацию, наблюдать за мной? Но наблюдателя не видно.

Я сделал шаг, и камушки под ногой тихонько зашуршали, заставив меня поморщиться. Вот и демаскировался.

Однако от сарая вдруг послышался чей-то жалобный голос.

— Здесь есть кто-то? Помогите! Прошу, помогите! Я ранен! И я безоружен!

Я замер, раздумывая, как поступать дальше, а голос продолжил молить о помощи.

Все же, мы с Вовой еще не успели оскотиниться даже несмотря на все случившееся, поэтому проигнорировать зов о помощи я не мог.

Тем более голос был слабым, звучал с надрывом, так что я решился. Быстро вышел из-за своего укрытия, наведя ствол револьвера на дверной проем. Доброта добротой, но я не настолько наивен.

В глубине сарая я увидел нечто, походившее на человеческий силуэт.

Лежал он под стенкой, в окровавленной одежде. Оружия я не заметил, а потому…

Я быстрым рывком пересек открытое место и прижался к стене возле приоткрытой двери. Перехватил поудобнее револьвер, держа его у пояса, и резко шагнул внутрь, оборачиваясь направо-налево. Но никто не стоял за дверьми.

Не убирая револьвер, я подошел к телу. Молодой паренек лет двадцать на вид. Лицо землистого цвета, глаза запали, руки лежат безвольно, никакого оружия в них нет.

Вся куртка спереди покрыта побуревшей кровью. Лежит, не шевелясь, лишь грудь вздымается, показывая, что он еще жив. Я склонился над телом, пытаясь распахнуть на его груди одежду и осмотреть рану. И в этот момент глаза «раненного» широко раскрылись, демонстрируя мне суженный до булавочной головки зрачок и абсолютно стеклянный взгляд, равнодушный и пустой. Миг, и что-то острое ударило меня в грудь с правой стороны, со скрежетом пройдя по висящему на груди биноклю и легко протыкая тонкую ткань. Боль пришла через мгновение, такая же острая, как и лезвие вонзившегося в меня клинка. Мелькнуло понимание, что этот урод приныкал нож в соломе, на которой лежал, и только я приблизился — просто вогнал его мне в грудь.

Пока я осознавал, что произошло, последовал страшный удар лбом в переносицу, ломающий мне нос и заставляющий захлебнуться кровищей, хлынувшей в горло.

Попытка вдохнуть успехом особо не увенчалась, мне не хватало воздуха и что-то клекотало в груди. Я размахнулся слабеющей рукой, пытаясь врезать уроду по голове тяжелой рукоятью револьвера, но он с силой, которую трудно было ожидать от такого тощего задохлика, перехватил мою руку и выдрал револьвер из пальцев, после чего сам врезал мне рукоятью моей же пушки в лицо, рассекая еще и бровь.

Я завалился на спину. Сил на сопротивление уже просто не было. Кровь из сломанного носа потоком текла в глотку, заставляя меня буквально захлебываться. Я булькал, хрипел и пытался хоть чуть-чуть вдохнуть воздуха, но воздух упорно не хотел попадать в легкие.

Урод встал надо мной в картинную позу, вытянув руку с револьвером, и растянул на своей мерзкой роже не менее омерзительную улыбку. Целясь мне в лоб, он гнусавым, ехидным голосом поинтересовался:

— Ну что, мусорила поганый? Сожрал, а? Всех вас, сук, ненавижу! Всех передавлю по одному! Сейчас тебя, а потом и дружка твоего.

— Кхр-р-рк-к-к-х-х, — я с трудом нашел в себе силы ответить. — Я не мент!

— Да конечно, — засмеялся ублюдок. — Расскажи мне! Кто-то стуканул и вы приперлись, да? Или же сидели, ждали, чем все закончится. Я все знаю! Знаю, что вы, козлы, специально караулили, пока я эту парочку уродов порешу, и сразу нарисовались. Вы всегда так делаете, так что мне не заливай! Говори, как следили за мной? Что, с горы, камерой? Или стуканул кто? Кто? Где эта гнида? Говори, мусор поганый, или порешу! — он чуть не визжал, а руки ходуном ходили, настолько он был зол.

— Мук-хх-жик, ты кх-х бред-и-шь…какие спутники, ты что, не видел, что творится? — прохрипел я. — Нет больше ментов, и я без…кх-х…поняти… с кем у тебя там разборки были… Я не…кх-х…мент…

— Да что ты мне тут лапшу вешаешь, не мусор он! И часа не прошло, как вы явились. Отследили? Говори, как? Нычку мою нашли? Пасли тут, да?

Я хотел что-то еще сказать, ну хоть как-то потянуть время, но понял, что это бесполезно — парнишка то ли умом тронулся, то ли под чем-то… Похоже, что угроза милиции-полиции у него была навязчивой идеей, и он на ней зациклился целиком и полностью.

Где-то совсем рядом загрохотали выстрелы, и нарик начал испуганно озираться, задергался.

Это был идеальный момент, чтобы на него напасть, но вязкая чернота, начавшая заполнять обзор, туманила взгляд. Сейчас я смотрел на мир будто через трубу, которая с каждой секундой сужалась все больше и больше, а в центре ее был ствол моего револьвера, нацеленного мне же в лицо. А мое собственное тело совершенно не хотело меня слушаться. Не было боли, не было усталости, я будто был заперт в теле, управлять которым не могу или не умею.

Наркоман тем временем со щелчком отвел курок назад, и я практически почувствовал, как его палец прожимает спусковой крючок. Револьвер полыхнул огнем, и я ощутил, как кусок свинца обжигает мне левую сторону головы прежде, чем мое сознание окончательно погасло.