Мангака 4

Глава 13

— … парни, гляньте, Рюко на жабу похож в этой позе, вот только не квакает почему-то. Рюко, квакни разок, всё равно ж у тебя рот, в отличие от рук, не занят пока, — было первое, что я услышал, войдя в додзё.

Два придурка, попытавшиеся стрясти с меня деньги, заканчивали мыть пол под неутихающие насмешки остальных учеников, и, как и ни странно, молча терпели их, лишь бросая угрожающие взгляды на юмористов, которые, находясь в толпе, видимо, чувствовали себя в полной безопасности.

— Ага. И зацените, как Сузуму старается! Драит так, что полы аж блестят. Видимо, надеется, что ему деньжат подкинут. Может, скинемся по паре йен, и пусть ещё и туалет вычистит? — подхватил ещё один, под смех окружающих.

Нет, я, конечно, всё понимаю. Те двое козлы те ещё, и наверняка не мало попортили крови многим из присутствующих, но всё равно подобного отношения не потерплю. Не нравится тебе что-то — так вызови на спарринг, и один на один разберись с обидчиком, а не оскорбляй его, спрятавшись за спинами друзей.

— Построились все, — рыкнул я, подходя ближе, разговоры тут же стихли, и ученики кинулись строиться.

— Рюко и Сузуму, закончили уборку, и бегом сюда. Готовьтесь к спаррингу, разминайтесь, — скомандовал я двум приятелям. Они молча переглянулись, положили тряпки в вёдра, и вышли на татами.

— Ого, теперь они ещё и драться друг с другом будут? Вообще шикарно! — не удержался какой-то весельчак, в котором я узнал голос самого первого юмориста.

— Вот будет здорово, если они сломают что-нибудь друг другу! — подхватил ещё один, в котором я второго опознал.

Интересно, им и дальше будет так весело, если я…

— Ты и ты, — показал я на говорливых, — На татами! Рюко и Сузуму — сами выберите, кто из вас с кем из них будет драться.

Мои полотёры довольно переглянулись, и, ухмыляясь, молча подошли к говорунам, которые сейчас почему-то не изъявляли ни малейшего желания по язвить, и с опаской наблюдали за их приближением.

— Рюко, ты первый начинай, Сузуму — сразу после его боя начнёшь, — скомандовал я, — Остальные — упор лёжа принять, тридцать отжиманий.

— А почему вы их по именам называете, а нас нет, — не выдержал, и возмутился первый из жертв, — И так нечестно! Они сильнее нас. Это будет просто избиение. Зачем вы нас свели с ними в спарринг? Они и без того постоянно издевались над нами раньше!

Второй благоразумной промолчал, и не стал возмущаться, но по его взгляду было ясно, что он полностью поддерживает товарища.

— Обращение по имени они заслужили хотя бы тем, что совершенно бесплатно убирают тут за всеми вами. Да, не совсем по своей воле, но добросовестно, — лениво пояснил я, — Ничего нечестного в вашем спарринге я не вижу. Вы из одной группы, а значит, ваши силы, должны быть сопоставимы. Если они сильнее, то сами виноваты, значит, плохо тренировались. И то, что они над вами издевались, не даёт вам повода оскорблять их, пользуясь тем, что они не могут вам ответить. Хочешь что-то высказать? Высказывай в лицо один на один. Трусишь? Тогда лучше молчи. А сейчас хватит болтать, и приступайте к спаррингу. Разрешаю бить только ногами! — вспомнил я о том, что дед попросил поднатаскать их в ударах ногами.

Последняя команда, похоже, их обоих озадачила, поэтому бой начался очень осторожно. Они стали кружить друг вокруг друга, изредка обозначая удары ногами, и не торопясь кидаться в атаку.

Первым не выдержал говорун. Видать, поверил в свои силы, и решил, что в бое ногами Рюко не так уж и силён. Сделал быстрый шаг вперёд, сокращая дистанцию, и попытался нанести резкий удар прямой ногой в корпус, который Рюко без проблем заблокировал рукой, поймав ногу, в защите-то я не запрещал руками пользоваться, и тут же контратаковал ударом в голень второй ноги.

Противник отшатнулся, запрыгал на одной ноге, и следующим ударом с разворота в корпус Рюко закончил бой, свалив его на пол. Ещё и добить собрался, кинувшись к поверженному врагу, но я остановил бой.

Рюко бросил на меня злой взгляд, но ослушаться не посмел, и молча встал в строй. Остальные ученики уже успели закончить свои отжимания, и теперь наблюдали за происходящим, простроившись. Я пока не стал давать им новых упражнений, пусть посмотрят.

— Начинайте! Правила те же, — скомандовал я второй паре, и те начали сближаться. Эти товарищи двигались уже намного шустрее, без раскачки. Обменялись несколькими безрезультативными ударами, а потом Сузуму вдруг резко взвинтил темп, видимо, поняв, чего можно ждать от противника, и закончил бой за пару ударов. Даже ухитрился вторым ударом до головы достать. Хорошо, что они были в защите.

Его соперник оказался не готов к такой высокой скорости, и, упав, предпочёл уже не вставать. Жалкое зрелище…

— Встали в строй, — скомандовал я ухмыляющимся победителям.

— И всё-таки, зло победило… — пробормотал негромко кто-то из учеников, но я услышал.

— Так в чём проблема? Выйди, и накажи их! Ну? Где же ты? — обратился я к неизвестному, но строй молчал, и никто в герои не рвался.

— Может, есть ещё желающие наказать Рюко или Сузуму? Так вы выходите, не стесняйтесь, — обвёл я учеников глазами, но желающих, ожидаемо, не оказалось. И ведь не сказать, что эти двое такие уж великие бойцы, но остальные, похоже, ещё хуже. Скорее всего, дело в необычных для них спаррингах. Без шестов и бокенов, голыми руками, да и теми драться нельзя, только ноги. К этому они оказались не готовы. Рюко и Сузуму тоже не готовы, но они привычны к уличным дракам, не боятся их, в отличие от большинства присутствующих, вот и результат.

И теперь мне стало ясно, почему их дед не выгнал ещё. Увидел потенциал. Мы же ещё удары ногами и не отрабатывали толком, а они ухитрились что-то внятное продемонстрировать. Тот же удар в голень Рюко явно у меня подсмотрел, и довольно неплохо повторил.

— Это не зло победило, а трусость проиграла, — резюмировал я, проходя перед неподвижным строем, который недовольно загудел на мои слова, — А вам советую запомнить, что за свои слова надо быть готовым отвечать. И того же вы должны требовать от других. Оскорбили вас — нужно потребовать извинений. Не хотят извиняться — применяйте силу. Да, дома родители вам такого не скажут. Будут говорить о том, что всё можно решить словами, только реальный мир немного другой. Если вы не готовы отстаивать свою честь, боитесь, то и тут вам делать нечего. Если вы думаете, что с изучением боевых искусств к вам придёт и смелость, то вы ошибаетесь, потому что смелость находится не тут, — показал я им кулаки, — А тут, — приложил я руку к сердцу.

— Смелость, она не зависит от того, умеете вы драться или нет, но её тоже можно и нужно тренировать, но только не здесь, в додзё, а там, — указал я на дверь, — В обычной жизни. Сказали нет хулигану, который потребовал от вас денег — уже сделали большой шаг вперёд. Признались в любви девушке, которую любите — ещё один. Рассказали честно родителям о каком-то своём проступке — следующий. Да почти вся наша жизнь — это тренировка смелости и решительности. Почти всё время вам придётся делать выбор между тем, плыть ли вам по течению, позволяя окружающим всё делать за вас или командовать вами, или настаивать на своей точке зрения. Главное помните, что выбор всегда за вами, и никто, кроме вас, его не сделает.

— А разве признание в любви тоже считается? — подал кто-то робко голос среди всеобщего молчания.

— А как же! — неподдельно удивился я, — Думаю, многим из вас знакомо это чувство, когда вам нравится девушка, а у вас ноги подкашиваются от одной мысли о том, чтобы просто подойти, заговорить с ней? Это очень много смелости надо иметь, чтобы решиться на такое, — чуть-чуть покривил я душой, делая скидку на японский менталитет, где подобное парням и правда было очень сложно сделать. Какие признания в любви? Они взглянуть-то на объект своей страсти лишний раз боятся, и ждут, когда девушка сделает первый шаг. Не все, но большинство из них.

— Но… А если она откажет? Это ж все потом смеяться будут над этим, — продолжил всё тот же голос.

— Конечно, откажет, если ты никогда до этого даже не общался с ней, а потом вдруг подошёл, и в любви признался. Это будет смело, конечно, но глупо. Для начала надо хотя бы решиться просто подойти к ней, заговорить, узнать её по лучше, и только потом, спустя какое-то количество дней, если она продолжает с тобой общаться, а не послала тебя куда подальше, можно уже и позвать куда-нибудь на свидание. Хотя бы даже просто в кино сходить. И если она согласится, то вот тогда уже можно будет и в чувствах признаваться после свидания, с довольно высокими шансами на то, что тебя не отошьют, — я аж целую лекцию вдруг с чего-то прочёл. Возможно, потому, что слишком уж внимательно на меня смотрели ученики, внимая каждому слову. Похоже, это было больная тема для большинства из них.

— Но даже если вам откажут, то ничего страшного в этом нет. Поймите, в этом случае лучше жалеть о том, что сделал, чем о том, чего не сделал. Да, может и отказать, и это больно. Но может ведь и ответить взаимностью! А представьте себе, как много лет спустя после окончания школы вы узнаете о том, что девушка, которая вам нравилась, тоже любила вас? Вот только изменить ничего уже будет нельзя… Как вы тогда будете себя чувствовать? Так что уж лучше признаться. Да, какое-то время в случае её отказа над вами будут смеяться в школе. Ну и что? Пройдёт совсем немного времени, и все об этом забудут, а вот о том, что вам нравилась девушка, и вы даже не решились с ней заговорить, вы будете сожалеть очень долго.

Я замолчал, чувствуя, как пересохло моё горло. Вот это меня прорвало, сам не ожидал. Слишком уж меня раздражали местные парни, которые даже подойти к девушкам бояться, вот и не сдержался. Может, хотя бы этим немного решимости придам?

— Но разве разумно связываться с тем, про которого ты наверняка знаешь, что он сильнее тебя? — подал голос ещё один ученик, и я даже не сразу понял, о чём он, слишком уж погрузившись в любовные отношения, — Ну, получишь ты по морде. Разве это чему-то научит? По-моему, логичнее сначала драться научиться, а потом уже навалять ему.

— Когда? Через пару лет? — усмехнулся я, — А если он тоже занимается единоборствами, и становится сильнее? То тогда что? У вас вон, пример перед глазами есть, — кивнул я на весело скалящихся Рюко и Сузуму, — Они, может, всю жизнь сильнее вас будут, так что теперь, всю жизнь их бояться? Поймите простую вещь… — сделал паузу я, задумавшись, — Большинство из таких хулиганов не просто так придираются именно к вам. Если вы присмотритесь внимательнее к кому они цепляются помимо вас, то наверняка найдёте в своём окружении тех, к кому они не лезут. И далеко не всегда эти люди сильнее вас физически. Но к ним не лезут, а вам прохода не дают. Как вы думаете, почему?

Я ещё раз глянул на строй озадаченных учеников. Щупленький парень нерешительно поднял руку, и я кивнул ему, разрешая говорить.

— Может, у тех, кого не трогают, родственники влиятельные? Папа директор школы, например, или полицейский, или бизнесмен. Их детей опасно трогать, вот и не лезут к ним, — логично предположил он.

— Да, такое тоже может быть, но я не об этом, — покачал головой я, — Я скорее о психологии жертвы. Вот такие типы, — ещё раз кивнул я на двух придурков, — Очень хорошо чувствуют людей. Знают, кто не будет сопротивляться, а кто точно даст отпор. Да, они, скорее всего, победят и того, кто будет сопротивляться, но зачем им эта драка, если есть тот, кто и так им всё отдаст? Если же вы попытаетесь дать отпор, и проиграете, а потом ещё раз, и ещё… То рано или поздно им это надоест, и они переключатся на новую жертву, а от вас отстанут. Если же вы не решитесь сопротивляться, то так и будет жертвой всю свою жизнь.

— Тогда уж проще в полицию заявить, чем постоянно по морде получать, — буркнул ещё один парень, явно склонный к полноте.

— Конечно, проще, — кивнул я ему ободряюще, — И, возможно, даже правильнее. Вот только так, почему-то, почти никто не делает. Интересно, почему?

— Стукачей никто не любит. Так можешь вообще изгоем в школе оказаться, — подал голос его сосед.

— И мы пришли к тому, что даже обращение в полицию требует очень много смелости, — улыбнулся я ему, — А сейчас давайте закончим разговор, и приступим к тренировкам. Тему для размышлений я вам дал, думайте, какими вы хотите быть в этой жизни. А сейчас — направо! Бегом марш! Двадцать кругов. По традиции, трое последних будут наказаны. Что они станут делать, потом решу.

Ученики послушно повернулись, и побежали, в этот раз даже не пытаясь обгонять друг дружку. Не слабо так я их загрузил, похоже…

— Ну, и чего лежим? — наклонился я к лежавшей на полу Юми, и тяжело дышавшей, — Я сказал сделать двадцать отжиманий, ты сделала двенадцать. Ещё восемь. Приступай.

— Не могу… — чуть слышно выдохнула она, глядя на меня чуть ли не с ненавистью. Меня аж гордость охватила, что я такие яркие эмоции способен вызывать в девушках.

— Можешь, — возразил я ей.

— Нет! У меня нету больше сил! — чуть ли не выкрикнула она.

— Раз есть силы, чтобы возмущаться, то и на отжимания найдутся. Приступай! — отрезал я.

— Нет!

— Дверь там, — махнул я рукой, и отвернулся от неё.

— Хорошо, я сделаю! — зло рыкнула она, и продолжила отжиматься.

— Всё… Двадцать… — рухнула она на пол через несколько минут.

— Отлично, — ухмыльнулся я ей ехидно, — Вот только двадцать отжиманий надо было сделать сразу, а не отдыхая между ними на полу. Сейчас отдохни, побегай вокруг зала, кругов так десять, скажем, а потом вернёмся к отжиманиям.

— Вот ведь… — прошипела она сквозь зубы, медленно вставая, и нехотя отправляясь на пробежку.

— Я сказал, бегом, а не со скоростью беременной черепахи! — крикнул я ей, — Активнее ногами передвигай!

Даже с другого конца додзё и услышал её возмущённый рык, но она всё же ускорилась. Эта Юми была из породы тех людей, которых надо постоянно подталкивать. Сами они не способны через «не могу» работать.

— Вы, конечно, сэнсэй, но я, всё-таки, скажу! — подошёл вдруг ко мне решительно один из учеников, бросив своего товарища по спаррингу, которые сейчас отрабатывали остальные ученики, с интересом уставившиеся на нас.

— Нельзя так обращаться с девушками! — обвинительно выпалил он мне, и в глазах окружающих я прочёл однозначное одобрение его словам.

— Да? А почему? — удивился я, с интересом рассматривая это благородное чудо, на которое с восхищением смотрела пробегавшая как раз в этот момент мимо нас Юми.

— Потому что она девушка! С ними надо быть мягче, и не давать таких больших нагрузок! — заявил он твёрдо, расправив плечи от её взгляда.

— О! Так ты, может, тренер, и лучше меня знаешь, какие нагрузки можно давать девушкам, а какие нет?

— Я не тренер, конечно, — стушевался он, — Но всё равно так нельзя!

— Ты не тренер, но лучше меня, тренера, знаешь, что так нельзя, и это при том, что это моя работа, подбирать нагрузку для учеников. Очень интересно, — восхитился я, — Вот я точно знаю, что она может выполнить всё, что я ей говорю делать. И чтобы она могла догнать вас, ей придётся выкладываться на полную! Она же намного позже пришла в вашу группу, чем все остальные. Или… — сделал я тут вид, что меня осенило, — Или ты не хочешь, чтобы она вас догнала? Ну, конечно, как я сразу не догадался! Если она вас догонит, то сможет победить тебя в спарринге, а это ж позор какой! А будет плохо тренироваться, то значит, что уж её-то ты точно победишь, а значит, не окажешься на последнем месте в команде ни при каких раскладах! Вот ты коварный, конечно! — деланно восхитился я, и аж захлопал ему.

— Я не. не… Не такой! — выпалил он, нервно оглядываясь, а ещё недавно смотревшие на него с одобрением товарищи осуждающе покачивали головой.

— Коз-зёл! — зло прошипела пробегающая мимо Юми, — Даже не надейся! Я тебя точно сделаю теперь!

Это его окончательно добило, и он поплёлся обратно. А всё-таки, веселое это, оказывается, дело, детей тренировать!