Малина для мага, или Сорванная любовь

Глава 21. Бабушка

Скверна ударила первой: дохнула густым смрадом, ощерилась клыками, выстрелила щупальцами. Сплошной клубок тварей выпрыгнул из дверей мастерской. Но было мгновение до: залитая солнцем комната с большими окнами, Синтия рядом с мольбертом, на котором вместо картины отчего-то стояло прямоугольное зеркало. Эйдан даже успел увидеть в нем свое отражение. А еще он заметил бабулю. Или нет? Не может же она просто сидеть в кресле все эти годы?!

А потом все заволокло чернотой, и он больше не думал ни о чем. Даже магия сплеталась словно сама по себе. Заклинания хлестали с двух рук, рвали скверну, били наотмашь, а она ревела сотней голодных глоток и становилась только сильнее.

— Уходи! — рявкнул Эйдан Малинке. — Уводи бабок! Скорее!

Такого мрака он не встречал даже в пятом круге скверны. Концентрированное зло, сплошная ненависть. Он сражался с самой смертью, но еще никому не удавалось ее победить.

***

Эйдан сказал уходить, но я словно приросла к паркетному полу. Когда-то нас уже разлучили, так пусть мы хотя бы умрем вместе. А на нас пер такой дикий ужас, что у меня волосы встали дыбом. Огромная пасть, в которую мы легко поместились бы вместе с диваном, распахнулась перед Эйданом, и он не задумываясь наложил на нее корневые путы. Зубы клацнули, закрываясь, удар меча разрубил тварь пополам. Магия Эйдана была словно стихия, а сам он — воплощение сил. А я? Что могу я?

До того, как на нас хлынула скверна, я успела заметить Синтию позади мольберта. Это ее рук дело. И если туда добраться…

Стебли малины проклюнулись через паркет, поползли колючими ужами в мастерскую. Первые высохли, едва попав в скверну, в следующие я вложила всю мою магию. Ах, как жаль, что мы так высоко от земли! Я позвала башню, и ключ на моей груди нагрелся, но корни не слышали.

Малина упрямо ползла вперед через скверну. Крошилась, высыхала, ломалась под лапами тварей. Я чувствовала стебли как продолжение рук. Мне бы только добраться до Синтии, и я оплету ее горло, сожму покрепче, выпущу все колючки, какие у меня только есть.

— Там была Джини? — пролепетала Лилиан из-за моего плеча.

— Я тоже видела, — ответила ей Хелия. — Она что, жива?

Я видела только одну цель, которая скрывалась где-то там, за сгустившейся скверной. Почему Синтию она не берет?

***

Джини была там, сидела в кресле у стены комнаты, заточенная в художественной мастерской точно в башне злого дракона. Ее дорогая подруга, которая стала ей настоящей опорой, когда умер Филипп, которая всегда находила для Лилиан доброе слово. Но рядом с Джини даже молчать было тепло. Когда она умерла, Лилиан чувствовала себя точно вьюнок, оставшийся без дерева.

Но оказалось, что она не так и слаба. Она продолжала жить. А в мыслях иногда обращалась к ушедшей подруге. Спрашивала себя — что бы сказала Джини? Что бы она посоветовала? Вот сейчас, если бы на месте Лилиан была ее дорогая подруга, разве ушла бы она прочь? Оставила бы ее единственного внука сражаться со скверной? Пусть он даже по-хамски назвал пожилых уважаемых дам бабками.

Но Эйдан, надо признать, был очень хорош. Багровая магия так и хлестала из его ладоней, то закручиваясь плетьми, то взрываясь огненными шарами, то вырастая мечами, что резали скверну на части.

— Надо идти! — выкрикнула Хелия, дергая Лилиан за рукав.

— Надо, — подтвердила Лилиан и шагнула вперед.

— Ты куда? — ахнула Хелия, схватив ее за руку. — Назад! Сдурела? Погибнешь!

В их тесной кампании Лилиан всегда принимали немножко за дурочку. Наивное, избалованное, так и не повзрослевшее дитя. Шляпки с цветочками, бантики на туфлях. Если и так, это не делает ее трусихой.

— Даже если погибну, — ответила Лилиан. — Сколько мне там осталось?

Она отступила подальше от Эйдана с Малин и горячо зашептала:

— Помнишь, скверна вокруг банка стояла ровной стеной? Надо всего лишь прорваться за границы контура!

— Всего лишь? — переспросила Хелия, побледнев. — За контур? Ты даже не знаешь, где он проходит!

— Синтия там, и скверна ее не берет. Значит, безопасное место совсем близко. Сколько той мастерской, метров семь?

— Лилиан, даже не думай…

— О чем? — перебила ее она. — О том, что наша Джини так и сидит в этом кресле, как какая-то мумия? О том, что ее единственного внука вот-вот сожрут?

— Тебя сожрут! — воскликнула Хелия, чуть не плача. — Тебе и шагу там не ступить!

— У меня волшебные стельки, — похвасталась она. — Забыла?

— У тебя даже нет никакого оружия!

Лилиан выхватила у Хелии трость и сжала так, что пальцы побелели. Выдохнула, собирая крохи смелости.

— Возьми хоть диван! — с отчаянием предложила Хелия. — Может, на нем доскачешь!

— Вот еще! — возмутилась Лилиан. — Плюша не создан для скверны!

— А? — переспросила Хелия, приложив ладонь к уху.

В ответ Лилиан крепко стиснула подругу и, проскользнув мимо Эйдана, прыгнула в скверну и сразу подалась в сторону, чтобы не попасть под огонь мага. Она особо не верила в успех миссии, но туфли пружинили так, что Лилиан словно летела. Лапа с когтями мазнула возле ее лица, выдернув прядь волос, чьи-то вонючие слюни обрызгали щеку. Скверна ревела, шипела, схватила ее за подол. Волшебные стельки несли Лилиан прочь. Они перепрыгнули чешуйчатое щупальце, остановились, как вкопанные, когда впереди что-то со свистом упало, и припустили вдвое быстрей. Лилиан за ними едва поспевала! Страшная морда сунулась к ней, и Лилиан, взвизгнув, стукнула по широкому носу тростью.

А потом что-то дернуло ее сзади, и она упала. Грохнулась так, что перед глазами звездочки заплясали. За звездами сверкнули чьи-то злые глаза, но стельки вдруг потащили Лилиан прочь, ногами вперед. А когда темнота перед глазами развеялась, она поняла, что скверна закончилась.

***

Этого просто не могло быть. Старая калоша вперед ногами выскочила из тьмы, как пробка из перебродившего вина, и, кряхтя, села. Вся в грязи, с растрепанными волосами и изодранным до крови лицом, она сама напоминала порождение скверны. Синтия не дала себе времени на раздумья. Она шагнула к Джини, выдернула нож из ее груди и направилась к старухе. Та уставилась на нее, расширив глаза, попятилась на тощей заднице, едва не вернувшись за границу густого тумана.

— Ты рехнулась, Синтия! — пискнула она.

О, нет! Она всегда мыслила здраво и шла к своей цели. Увы, многие пути, как женщине, ей были закрыты, да и брак ее получился не таким уж блестящим. Синтии легко удалось сделать Карла мэром: они познакомились с молодой четой сол Гиров во время их длительного свадебного путешествия. А позже Синтия поняла, что как раз в это время Аделина должна была быть на сносях. Потом дело техники: пара намеков, обещание трепетно хранить тайну, и вот уже Карл стремительно делает карьеру градоначальника.

Однако выяснилось, что ему этого вполне достаточно. Он больше не хотел ничего. Для Синтии это было настоящим ударом. Она билась о Карла как море о неприступный утес, но тот сохранял важный вид и нисколечко не менялся.

Тогда Синтия решила сосредоточиться на дочери. Но и тут ее ждало разочарование. Несси получилась хорошенькой, но не обладала ни умом матери, ни напором. Кажется, чего проще — забраться в постель к корневому магу, который не пропускает ни одной юбки. Но Эйдан упорно игнорировал ее дочь. Теперь, небось, пожалеет. Если только эта старуха не спутает ей все карты.

Зарычав от злости, Синтия кинулась на бабку, сжимая нож, но вдруг споткнулась и больно грохнулась на колени. Глянула с изумлением на появившуюся вдруг преграду. Колючие стебли малины выползли прямо из скверны, оплели ее щиколотку, разрывая чулки, и царапая кожу. Синтия взмахнула ножом, освобождаясь от цепких пут, а бабка тем временем шустро рванула к мольберту.

Синтия схватила ее за подол, рванула, вновь махнула ножом. Старая кляча упала, загремев костями. Но в последний момент протянула трость и ткнула ею мольберт.

Зеркало покачнулось, но устояло. Вздох облегчения вырвался из груди. И лишь после Синтия поняла, что зеркало, а с ним и отражение, немного сместилось. И теперь границы скверны плавно сдвигались, освобождая дверной проем, в котором уже угадывался силуэт мага.

Взвыв от отчаяния, Синтия вскочила и, перепрыгнув старуху, ринулась к мольберту. Схватила рамку обеими руками, направляя ее на дверь. Ослепительно яркая вспышка — и зеркало взорвалось фонтаном осколков.

Синтия опрокинулась на спину от удара, сжимая рамку, и вся скверна стремительно устремилась в артефакт. Тьму засасывало в него точно смерчем, порождения таяли и исчезали без следа. Мелькали хвосты, зубы, когти, изломанные очертания тел.

Неужели все так и закончится?! Нежели она так и не достигнет цели, которая так близка?!

Из рамки выскочило тонкое черное щупальце, поползло по пальцам точно червяк, оставляя на коже холодный и склизкий след, и с силой обвило запястье, впиваясь в плоть как жгут.

Синтия испуганно тряхнула рукой. В панике поискала выпавший нож. Вот он лежит, у ног Джини.

В мастерскую шагнул Эйдан, следом Малин, потом еще одна старуха…

— Помогите! — взвизгнула Синтия. — Кто-нибудь, помогите мне!

Но щупальце рывком потащило ее за собой.

***

Скверну затягивало в рамку артефакта, а потом туда потащило и Синтию. Она пыталась сопротивляться, но все случилось так быстро. Ее пухлая попа застряла на миг, но рамка, затрещав, раздвинулась и, не выдержав, развалилась на части.

А потом все закончилось. Тьма развеялась, оставив после себя только запах. Яркий свет вновь залил мастерскую. Осколки усеяли пол, и по стенам заплясали тысячи солнечных зайчиков. А Хелия проскользнула мимо меня, с горестным воплем кинувшись к подруге.

— Ты ранена! Лилиан, у тебя кровь!

Лилиан поморщила нос, вытирая рукавом длинный порез на ноге.

— До свадьбы заживет, — мрачно пошутила она.

— Живот? — переспросила Хелия. — Болит живот? Где именно? Покажи!

Лилиан скорбно покачала головой.

— Вот глухая тетеря, — вздохнула она.

— Все будет хорошо теперь, — подтвердила Хелия, обнимая подругу. — Вставай. Давай усадим тебя на Плюшу…

А Эйдан шагнул к женщине, сидящей в кресле в углу.

— Бабушка, — тихо произнес он.

***

Если бы не бурое пятно, засохшее напротив груди, можно было подумать, что Джиневра присела и задремала после обеда. Подруги бережно расплели и расчесали ее волосы, спрятав под густыми прядями выстриженный затылок, расправили складки ее шали, укрыв смертельную рану. И от этой пусть и посмертной заботы Джиневра словно выдохнула, а ее плечи расслабились.

Дамы хотели уложить Джини на Плюшу, но Эйдан снес бабушку на руках. Усадил в экипаж мэра, стоящий у главного входа, а после вернулся в дом.

— Выводи людей, — приказал он дворецкому. — Через пять минут здесь ничего не останется.

— Так точно, — ответил тот и побежал выполнять, не задав ни единого вопроса.

— Мэтью Рой, — пробормотал Эйдан, проводив мужчину задумчивым взглядом. — Рядовой второго круга… Хоть убей — не помню.

— Ты в порядке? — спросила я, взяв его за руку.

— Почти, — лаконично ответил Эйдан.

А когда все высыпали на улицу, поднял руки, и над домом мэра сгустилась туча, почти такая же черная, какой была скверна в художественной мастерской.

Первая молния ударила именно туда, в комнату наверху, и окна высыпались сияющим водопадом осколков. Вспыхнул огонь, пожар побежал по крыше. Гром гремел, и молнии били одна за одной, метя в дом мэра, будто тот вызвал немилость богов, и те решили не оставить от него даже воспоминания. С хриплым треском рушилась крыша, звенели окна, вылетая одно за одним. Огонь облизывал стены, заползая внутрь, а потом вырвался жаркими языками из опустевших проемов.

Солнце уже садилось, окрасив небо в кровавый закат, и зарево пожара освещало Сол-Гират тревожным багрянцем. На улице собрались люди, они волновались, чтобы пожар не перекинулся на другие крыши, но дождь щедро полил все ближайшие дома. Эйдан словно создал собственный контур, заключив в него только проклятый особняк, на котором вымещал сейчас весь свой гнев.

Хелия с Лилиан устроились поодаль на Плюше, наблюдая за пожаром, как за интересным спектаклем. Они даже разжились где-то печеньем. Но вскоре еще пара молний окончательно превратила дом в руины. Эйдан потушил пламя коротким ливнем и наконец опустил руки. Я подошла к нему ближе, и он поймал мою ладонь, сжав еще горячими после магии пальцами.

А мэр явился к моменту, когда от его дома осталась лишь горка пепла. Провел рукой по лицу, будто пытаясь проснуться и стереть еще стоящий перед глазами кошмар.

— Что произошло? — пробормотал он. — Я был в клубе весь день… Я не понимаю…

Интересно, это Синтия надоумила его позаботиться об алиби, или он сам себе его обеспечил? Будет обидно, если он выйдет сухим из воды.

— Вы обвиняетесь в проведении темного ритуала вызова скверны, — припечатал Эйдан, и дворецкий, которого я уже почти полюбила, быстро скрутил Карла, даже не дождавшись приказа.

— Я не участвовал! — с искренним возмущением выкрикнул мэр. — Вы не докажете! Спросите кого угодно! Вам подтвердят! Меня видели как минимум двадцать человек, членов клуба!

Он попытался выпрямиться, но дворецкий завел ему руки за спиной выше, заставляя склониться перед сол Гиром.

— Я ничего не сделал, это все Синтия, — прохрипел Карл.

— Вот именно. Как минимум, ты не сделал ничего, чтобы ее остановить, — сказал Эйдан и, обведя собравшихся людей взглядом, добавил: — Бывшая хозяйка Сол-Гирата была убита в этом доме. У вас будет новый мэр. — Выдержав короткую паузу, решил: — Он.

— Снова я? — удивился Карл, в сторону которого указал Эйдан.

— Нет, ты отправишься в тюрьму, — пояснила я вместо мужа. Очевидно, речи ему так себе удавались. Либо не то у него настроение, чтобы выступать перед народом. — А новым мэром будет Мэтью Рой. Он отлично проявил себя в скверне, служил господину сол Гиру верой и правдой, проявив себя ответственным и добросовестным человеком, и помог в разоблачении преступников.

Нюхал мундир и оказался в нужное время в нужном месте.

Дворецкий вытаращил глаза и приосанился.

— Рад стараться! — выпалил он.

Должность мэра в Сол-Гирате весьма номинальна. Если у дома есть хозяйка, то он сам сделает все для процветания края. А теперь у него была я.

***

А когда мы привезли к башне Джиневру, она горестно заскрипела и протянула ветки к экипажу, принимая погибшую хозяйку в свои объятия. Дом сам спустил ее в подвал, усадил у стены, и тонкие корешки сплелись с ее волосами, обвили тело.

— Я не прощаюсь, — тихо сказал Эйдан, присев рядом с телом. — Я знаю, что ты со мной рядом.

— Я не прощаюсь, — эхом повторила я. — Я чувствую, что ты здесь.

Дом шептал, поскрипывал, вздыхал, но вскоре все закончилось. Тело Джиневры исчезло в его корнях, а ее дух и так был в стенах дома.

А я смыла грязь подземных ходов и вонь скверны и без сил упала в кровать. Эйдан вышел из ванны через пару минут.

— Ты издеваешься? — возмущенно воскликнул он, и я, разлепив глаза, виновато ойкнула.

Совсем забыла про колючую изгородь. Малина послушно расплелась, с легким шелестом исчезая под балками в потолке, и Эйдан лег рядом, сгребая меня в объятия.

— Что будет дальше? — прошептала я, проваливаясь в глубокий сон.

— А дальше все будет хорошо, — заверил он.

***

Лилиан и Хелия договорились позавтракать вместе, но сначала решили прогуляться в пекарню за свежими булочками. Утро выдалось свежим, и Лилиан зябко куталась в теплую шаль. Трость Хелии неспешно отмеряла шаги.

Они прошли мимо пепелища, оставшегося от дома мэра, обогнули развалины банка. Господин Коркиш отгонял оттуда зевак и самолично пытался разгрести обломки, но Лилиан поставила бы свои драгоценные стельки на то, что ничего он там не найдет. Над крышами высилась башня, и ее могучие ветви как будто позеленели.

Рамки больше нет. Джини создала ее, чтобы общаться с внуком, но в чужих руках артефакт принес много бед. Теперь никто не нашлет скверну на Сол-Гират. Дом оправится.

— Когда в доме есть и хозяин, и хозяйка, дело быстро пойдет на лад, — сказала Хелия, будто прочитав ее мысли.

Может, так и было. Сколько они уже знают друг друга? Лет пятьдесят? За это время успели пустить друг в друга корни.

— Хорошо бы и детки у них поскорей появились. Из Эйдана получится отличный отец, — подхватила Лилиан и замерла, будто споткнувшись.

Им навстречу шла Присцилла. Заметив их, тоже остановилась, улыбнулась заискивающе и виновато.

Лилиан взяла Хелию за руку и перевела на другую сторону улицы. Мстить они не станут. Но и общаться с той, кто когда-то предал их Джини, незачем.

— Как думаешь, они не будут возражать, если мы будем иногда заходить? — спросила Хелия. — Я бы хотела навестить Плюшу. Такой славный диванчик, я собираюсь пошить для него пару новых подушечек.

— Не будут, — заверила Лилиан. — В конце концов, если Плюша выполнит свое предназначение, то вскоре им не помешает пара любящих бабушек.

— Думаю, там и без Плюши все отлично получится, — хихикнула Хелия, и они пошли дальше, оставив Присциллу далеко позади.

***

Дом сдернул одеяло, пощекотал веткой, и Эйдан, тихо выругавшись, поднялся. Заботливо укрыл Малинку, которая не шелохнулась, и, наскоро одевшись, пошел проверять, что там еще случилось.

Аделина ждала снаружи, нетерпеливо притоптывая ножкой возле своего экипажа. Дом не позволял ей даже ступить на порог, отгоняя веткой, словно назойливую муху. Эйдан невольно отметил, что на доме проклюнулись свежие листики и полно почек, и в целом он уже выглядит гораздо бодрее. Теперь, когда его не будут регулярно травить скверной, дом Сол-Гират вновь расцветет.

— Это безобразие! — сходу заявила Аделина. — Эйдан, я требую возмещения моих убытков. Я отвернулась буквально на минуточку, и все пропало! Все! Это твой дом, больше некому, и, Эйдан, ты обязан все мне вернуть.

Он сел прямо на траву, потер глаза ладонями и попросил повторить. Потом снова. И постепенно выяснил, что сумочка Аделины пропала. А сломанный пол и несколько оброненных листочков ясно свидетельствовали против дома.

— Такое могло случиться, — согласился Эйдан.

— Что значит — могло? — оскорбленно воскликнула Аделина. — Это произошло!

— Но ты же можешь и врать, — терпеливо пояснил он. — Как делала всю мою жизнь.

— Сходи в подвал и проверь! — выпалила она. — Я знаю — сумочка там!

— Вряд ли, — он широко зевнул. — Дом не тащит внутрь лишние вещи. Скорее всего сумку он бросил где-то на полпути, забрав только камни. А я уж точно не смогу определить, те они или нет…

— Так дай мне другие! — рассердилась Аделина.

Эйдан вздохнул, размышляя, а после ответил:

— Нет.

— Нет? — ахнула она, и ее глаза привычно заблестели от слез.

А Эйдан вдруг понял, что это его совершенно не трогает.

— Ты не посмеешь вбросить меня на улицу, как какую-то вещь! Что скажут люди?!

Плевать ему было, что они скажут.

— Банкир в тебя вроде влюблен, — напомнил он. — Ты уже раз вышла замуж по расчету, почему бы не повторить.

— Я любила твоего отца, — крупные горошины слез скатились по щекам двумя ровными ручейками. — А он меня лишь использовал. Я любила… люблю и тебя, Эйдан. Я старалась быть тебе хорошей матерью.

Не старалась. Но лучше бы отправить ее подальше, чтобы не маячила перед глазами Малинки.

— Я собираюсь вложиться в одно дело, — вспомнил он. — Рестораны. В другом краю.

— Меня здесь ничего и не держит, — быстро сказала Аделина, мигом забыв, что только что заверяла в любви.

— Я не очень-то доверяю исполнителям, — протянул Эйдан.

Теще и грудастой Лисане он не доверял совсем. Если он просто вручит им оговоренную сумму, то через пару месяцев они явятся за добавкой.

— Мне нужен кто-то, кто проследит за целевым расходованием средств, — продолжил Эйдан. — Управляющий.

Аделина брезгливо поморщилась.

— Даже не знаю, — вздохнула она. — Я что, должна работать?

— Пристрой к этому своего банкира. Бьюсь об заклад, после вчерашнего он может забыть о карьере. Других предложений не будет. А башня не даст тебе жизни здесь, в Сол-Гирате.

— Полагаешь, она так и продолжит воровать мои драгоценности? — искренне ужаснулась Аделина. — Тогда я согласна. Сколько ты готов вложить? Через какое время планируешь выйти на прибыль, и какова моя доля?

Эйдан слегка улыбнулся, завидев вдали еще один экипаж, попроще.

— А вот и исполнители, — сказал он. — Стоит обсудить план с ними.

Как он и предполагал, теща была в возмущении. Она использовала на нем все свои тактики, от угроз до слезной мольбы. Эйдан был непреклонен.

— После обеда я заеду в городскую управу, — сказал он. — Буду вводить в должность нового мэра.

А также ему придется разобраться со старым. Мэр не отвертится, и алиби ему не поможет. Рамка, созданная бабулей, требовала накопителей. Значит, это был нестабильный артефакт, который никто, разумеется, и не подумал зарегистрировать. Он хранился и использовался в доме мэра, и как корневой маг Сол-Гирата Эйдан вправе отправить Карла Гросса в тюрьму на срок от пяти до десяти лет. Пусть посидит там вместо элитного клуба. Скупленные им дома изымаются в пользу города, как результат незаконного ритуала. Можно раздать их ветеранам и сколотить в Сол-Гирате отряд, на всякий случай.

Оставался открытым вопрос с магом, который помогал Синтии, и Эйдан крепко подозревал ее новоиспеченного зятя. Но с ним поквитается скверна. Пусть отправляется во второй круг и там сажает свой черенок. А дочка Синтии становится его хозяйкой.

— Можем обсудить детали нашего соглашения в управе, — продолжил он мысль. — Но суть останется прежней. Я готов вложить свои средства, но я не собираюсь выбрасывать их в бездонную пропасть. Нет, мне нужен отчет и результат.

А иначе Аделина может отправляться восвояси, а теща с Лисаной, если станут наглеть, заквакают дуэтом. Пусть строят козни и показывают зубы подальше от него и Малинки.

Обе убрались весьма недовольные им и друг другом — Эйдан проводил их счастливой улыбкой. Это утро он намеревался провести со своей женой, но сначала спустился в подвал.

Брошка-бабочка заняла свое место среди других вещей, принадлежащих его предкам. Когда-нибудь и от него здесь останется пуговица от любимого мундира или еще какая-нибудь мелочь. Впереди, если повезет, долгие годы жизни, и как знать, какая вещь станет для него значимой. Вокруг были его корни, его род. Дом по-прежнему принадлежал Эйдану, как и он ему. И абсолютно ничего не изменилось от того факта, что он, оказывается, бастард.

А потом дом заскрипел, и стены едва заметно задвигались. Что-то происходило, менялось. Эйдан взбежал на второй этаж, вошел в спальню. Малин мирно спала, темные волосы разметались по белой подушке, и от изгороди, прежде разделяющей их кровать, осталось лишь несколько ягодных пятен на постельном белье. А в стене спальни появилась еще одна дверь, которая медленно приоткрылась, когда Эйдан подошел ближе.

Дом создал смежную комнату, и это была, несомненно, детская. Большие окна, солнечная сторона, ветки, выросшие из стен, деловито расставляли мебель: кроватку, комод, низенький столик, лошадку, на которой когда-то катался Эйдан. На карнизах уже висели шторы — голубые, с корабликами. И это значит…

Сердце грохотало в груди как шальное, и Эйдан, переведя дыхание, вернулся в спальню.

Малинка проснулась, сонно поморгала и, улыбнувшись, повернулась к нему, протянув руки. И он исцеловал сладкие губы, от души надеясь, что в его жизни больше не будет ни одного дня без ее нежных объятий.

— Доброе утро, — прошептала жена, даже не подозревая, насколько права.

— Очень доброе, — подтвердил Эйдан.

\\\

Корневой маг и одаренка первой степени сочетались сплетенным союзом истинной любви. Каков прогноз на их дальнейшую жизнь?

Варианты ответа:

А. Они будут жить долго и счастливо.