Макет мироздания

Глава 3. Сквозь не-пространство

Хотя считалось, что не-переход не может причинить вреда экипажу, если не произойдет разрушения корабля, он был для него весьма неприятен.

Сейчас, когда до прыжка оставались считанные минуты, по всей «Астрофайре» звенели предупреждающие сигналы. Весь экипаж должен был собраться в жилых помещениях, где вероятность искажений была наименьшей. Анмай, Хьютай, и еще несколько файа сидели в наблюдательной рубке — одной из миллионов, разбросанных по всему звездолету. Низкое просторное помещение, полутемное, с удобными креслами, со стенами, покрытыми складками зеленой ткани, выглядело очень уютно.

Хотя им всем предстояло в первый раз пройти сквозь не-пространство, они были совершенно спокойны. Сейчас весь экипаж находился в таких рубках и всюду царило такое же нетерпеливое, но сдержанное спокойствие.

Звон сигналов смолк, стало совершенно тихо. Анмай невольно оглянулся на запертую дверь. Все двери и люки на «Астрофайре» уже были закрыты, хотя это имело скорее психологическое, чем практическое значение. На большом экране застыла россыпь неподвижных звезд. Он попробовал отыскать цель их прыжка, но тут же спохватился — для этого потребовался бы мощный телескоп.

Помещение заполнил мягкий сильный голос.

— Внимание. Начинаем подготовку к прыжку. Всем занять свои места, покинуть шахты, коридоры и залы. Внимание! Приготовиться к возвращению силы тяжести.

Секундой позже корабль содрогнулся и Вэру с силой вдавило в кресло — включился сидератор. Масса начала поступать в накопители Эвергета и далее — в его рабочую зону, где подвергалась аннигиляции. За полчаса ему предстояло превратить два триллиона тонн вещества в энергию и запасти ее в накопительных кольцах. Монопольные аннигиляторы с такой работой не справились бы. Эффективность преобразования была очень велика, но даже небольших утечек оказалось достаточно, чтобы броня корабля раскалилась до миллионов градусов и во все стороны ударил мощный поток рентгеновского излучения.

Анмай вздрогнул, осознав, что всего в десятке миль под его босыми ногами бушует адское пламя, подобное пламени Бездны — пусть и более слабое, но ненамного. Это было пламя звезды-гиганта, почти в триста раз более мощное, чем солнечное. Полной энергии накопителей хватило бы, чтобы взорвать целый мир и испарить обломки. И если что-то пойдет не так…

Его размышления прервало резкое ощущение падения — но не вниз, а вбок. «Астрофайра» разворачивалась в направлении цели. Непомерный размер корабля затруднял даже столь простые маневры — чтобы просто развернуться на месте, ему требовалось восемьдесят секунд. Это время можно было сократить в несколько раз, повысив тягу, но тогда экипажу пришлось бы несладко.

Анмай ощутил, что его тянет в другую сторону — в космосе нельзя просто развернуть что-то. Его еще требовалось потом затормозить.

Звезды поплыли на экранах, потом застыли неподвижно — разворот закончился, но пол еще содрогался. Двигатели окончательно стабилизировали звездолет. Затем вновь повисла тишина, лишь индикаторы мерцали, показывая степень зарядки накопителей. Не было слышно гула перегруженных механизмов, под ногами не дрожал пол, не пышело жаром — все, происходящее в машинных отсеках, было недоступно для восприятия. Наблюдая за медленно растущей зеленой линией, Анмай думал о том, что должно последовать за этим.

Им предстояло преодолеть миллиард световых лет. Он понимал, что этот полет был настоящим, без преувеличений, чудом, почти немыслимым. И оно стало возможно только благодаря Йалис.

Йалис был неизбежным следствием единства сил природы. Поскольку четыре фундаментальных взаимодействия — сильное, слабое, электромагнитное и гравитационное — были лишь проявлениями единой суперсилы на различных энергетических уровнях, то все элементарные частицы — они же кванты соответствующих полей — тоже были едины, ибо едина породившая их суперсила. И она же могла изменить их сущность, их спин.

Даже на этой стадии теория Йалис была дьявольски сложна. Изотропический спин определял основные свойства частиц. Он мог принимать значения от 0 до 2 с шагом 1/2. Так, все частицы вещества — кварки и лептоны — обладали спином 1/2 и некоторым «объемом». Кванты всех взаимодействий, кроме гравитации, обладали спином 1. Спином 3/2 обладали аксионы — тяжелые слабовзаимодействующие частицы, типа дельта-уэмон или гравитино. Гравитон имел спин 2 и, в некотором роде, являлся квантом пространства и времени. А спином 0 обладали лептокварки — частицы, определяющие свойства всех остальных частиц.

Из самого факта существования суперсилы следовала возможность создания машины для изменения изотропического спина. Для этого нужно было «всего лишь» создать коллайдер, разгоняющий частицы до энергии, при которой все взаимодействия сливались воедино — порядка 10*17 ГЭВ. Это было очень сложно сделать, но, если это удавалось, то становилось возможным всё. Поместив в такую машину некий объем вещества, можно было превратить его в излучение, в силовые поля, или в гравитацию — именно на этом основывался принцип работы сидераторов. А можно было вовсе лишить материю спина, превратив ее в лептокварки, изменяющие силу взаимодействий и массу элементарных частиц. Они могли, например, превращать кварки в позитроны, после чего происходила полная аннигиляция. Даже ничтожная степень такого превращения была равнозначна уничтожению и оно служило основным видом боевого Йалис. Сейчас оно использовалось для зарядки накопителей.

Все подобные превращения были чрезвычайно опасны и не имели бы почти никакой практической ценности — если бы не еще один любопытный эффект.

Материя, порожденная Творящим Взрывом вопреки закону сохранения энергии, не существует. Все элементарные частицы на самом деле не имеют массы. Но одна из разновидностей лептокварков — бозон Хиггса — наделяла их массой, математически мнимой, разумеется. Анмай не вполне это понимал, однако в царстве квантовой физики обычная логика, порожденная в макромире, оказывалась непригодной. Но, хотя этот эффект нельзя было понять, его можно было использовать.

Бозоны Хиггса, как и другие лептокварки, можно было создать искусственно. Как и у всех других частиц, у них были античастицы. В противоположность своим собратьям, они лишали вещество барионного заряда и ряда иных физических характеристик. Эвергет «Астрофайры» мог выбросить достаточно много анти-Хиггсов, чтобы лишить ее массы покоя — на невообразимо малую долю секунды. Если бы это продлилось чуть дольше — все частицы корабля, удерживаясь вместе в миг прыжка лишь силами инерции, разлетелись бы. Самым сложным было вовсе не перенести звездолет в заданную точку, а сделать это так, чтобы при этом на нем не разрушились все сложные структуры. Эти требования в значительной степени исключали друг друга, и их удалось примирить с большим трудом.

Но сбои все же случались, и часто после прыжка на борту звездолета не оставалось ничего живого. Анмай знал, что в таком случае всего через шесть месяцев его тело будет восстановлено, так как матрицы личностей могли разрушится только вместе с кораблем. Но все же, ему было жутковато. Его несколько утешало лишь то, что «затененное» вещество никак не могло взаимодействовать с обычным. В миг прыжка они могли проскочить сквозь звезду, сквозь любую толщу массы — и даже не заметить этого. Только черные дыры могли стать гибельным препятствием, но вероятность столкновения с ними была очень мала. Физические ограничения скорости перемещения на «затененный» объект также не распространялись. Практически, чтобы преодолеть любое расстояние в не-пространстве, времени требовалось не больше, чем свету, чтобы пересечь диаметр протона.

Однако, попасть в нужную точку безмерно огромного космоса было очень трудно. Расчеты мощности и направления импульса требовали учета столь многих факторов и были так сложны, что это просто нельзя было представить. Во всяком случае, размер потребных для вычислений компьютеров не меньше, чем размер самого Эвергета, проводил нижнюю черту размера сверхсветовых кораблей — не меньше «Товии». Вдобавок, аннигиляция разнозначных бозонов Хиггса в моменты входа и выхода порождала мощнейшие вспышки гамма-излучения, а непрореагировавшие их античастицы разрушали любые сложные структуры в месте перехода. Как-то ограничить эти неприятные последствия было нельзя.

Гораздо более простой и притом более важной была возможность «выстрелить» в заданную точку или объем пространства любые «затененные» элементарные частицы, вплоть до лептокварков. Некогда именно такое их «просачивание», случайно возникшее в физическом эксперименте, позволило открыть сам эффект Йалис.

Но и владение Йалис вовсе не являлось всемогуществом. Изменение физики требовало приложения энергии, причем, совсем не маленького. И оно являлось лишь следствием более общих физических законов… которые тоже можно было изменить. Но существовала разница между игрой и изменением правил игры. Природа тоже могла постоять за себя, и тот, кто нарушал установленные ей правила, получал только хаос — и исчезал в нем.

Анмай очнулся от своих размышлений, заметив, что зеленая линия дошла до конца. Все было готово.

«Неужели я сейчас перемещусь на миллиард световых лет?» — удивленно подумал он, глядя на мерцание индикаторов. Вновь заговорил командный центр:

— Создан полный запас энергии в накопителях. Пусковой механизм Эвергета разблокирован и готов к работе. Внимание! Пуск через пятнадцать секунд. Удачи.

Голос смолк. Никакого отсчета не было — в такой ситуации это было бы невыносимым. Анмай успел лишь вспомнить о своих прежних знакомствах с Йалис — все они были крайне неприятны. Он не знал, что почувствует в момент неизмеримо более глубокого изменения. Тем не менее, сам момент прыжка застал его врасплох.

По сигналу комцентра корабля пучки протонов, все одновременно, устремились из накопителей в ядро Эвергета. В последовавшем за ничтожную долю секунды фантастическом каскаде субядерных превращений, «Астрофайра», став на мгновение призраком, тенью без массы и других физических характеристик, прошла сквозь непредставимую бездну световых лет — с такой же скоростью, с какой в миг Творящего Взрыва расширялась Вселенная. Там, где она была, осталось лишь облако элементарных частиц, аннигилирующее и разлетавшееся в стороны. Порожденный аннигиляцией поток гамма-излучения был достаточно мощен, чтобы в радиусе миллиона миль любое материальное тело превратилось в пар. Непрореагировавшие анти-Хиггсы могли разрушить все сложные структуры и на намного большем расстоянии. Обратный процесс — переход не-тела в тело, сопровождался таким же, правда менее мощным взрывом. Возникавшее при этом отталкивание не позволяло проникать в объем корабля чужим частицам.

Вэру ощутил, что взрывается изнутри, все его тело пронзила невыносимая боль, перед глазами вспыхнул непереносимо яркий свет. Он понял, что не сможет выдержать это, но тут же осознал, что прыжок уже окончен, — слишком быстрый, чтобы его медлительные чувства успели что-то зафиксировать.

Анмай согнулся в кресле, ожидая, когда утихнет адская боль и рассеется мятущийся свет перед глазами. Он с ужасом ожидал непонятных видений и невыносимого страха, сопровождавших все прежние опыты, но их не было. Его новое тело действительно оказалось невосприимчиво к таким вещам. Он не знал лишь, что это окажется так больно.

Наконец, осознав, что слышит крики и стоны других файа, Анмай с трудом выпрямился. Мышцы не слушались, перед глазами все расплывалось — но он явно был жив, и мог воспринимать окружающее. Первое, что он смог понять — слова комцентра:

— Поздравляем с прибытием к месту назначения. Все прошло успешно, корабль не получил серьезных повреждений. К сожалению, среди экипажа отмечено сорок тысяч смертельных случаев. Число необратимых повреждений психики, требующих эвтаназии, составляет примерно полмиллиона. Восстановление тел уже начато.

Взглянув на экран, Анмай застыл в изумлении — там сверкали фантастические россыпи миллионов ярких звезд. Это было поразительно красиво. Местами их скрывали темные туманности, другие, светящиеся, создавали фон. И они, и звезды были всевозможных оттенков — от нежно-розового до мертвенно-голубого. У Вэру вновь перехватило дыхание — на сей раз от грандиозности увиденного. Невероятный, лежащий на грани возможного прыжок удался. Внезапно все на экране стал затягивать светящийся туман. Анмай протер глаза, и тут же понял, что светится ионизированный гамма-излучением их не-перехода межзвездный газ.

Пол задрожал, звезды на экране поплыли — корабль вращался вокруг центра масс, чтобы произвести обзор с помощью наиболее крупных телескопов и радаров, размещавшихся на его переднем торце. Обзор занял всего несколько минут, но за это время Анмай окончательно пришел в себя. Он обернулся — Хьютай слабо улыбнулась ему.

— По данным предварительного обзора, в зоне видимости не обнаружено никаких космических кораблей. Получены радиочастотные сигналы, свидетельствующие о наличии чужих цивилизаций. Внимание! На расстоянии ста десяти миллиардов миль находится астроинженерная конструкция. Ее размеры — около восьми миллионов миль в диаметре, форма дисковидная. Судя по всему, это пропавшая не-планета Мэйат.

В рубке поднялся гвалт — обнаружение такой цели сразу после не-перехода было очень редкой удачей. Сооружения такого размера не могли быть построены из обычных материалов. Необходимую прочность могло дать лишь вещество, подвергнутое субатомному сжатию, но равновесие конструкции все равно оставалось динамическим и требовало точнейшего уравновешивания сил. Поэтому файа еще не строили таких громадин — даже и не мечтали об этом. В том, что повезло именно «Астрофайре», не было ничего удивительного — каждая неудачная экспедиция сокращала район поисков.

Комцентр продолжал сыпать данными: в Линзе, как ее тут же окрестили, не было найдено никаких признаков активного использования Йалис. Она была слишком велика, чтобы передвигаться в не-пространстве. «Астрофайра» уже находилась на грани предельного размера. Несомненно, она была построена здесь — как переформированная звезда. Никаких следов столь грандиозной стройки, естественно, не сохранилось. В сохранности же самой не-планеты не было ничего удивительного — они обладали способностью к самовосстановлению — а многие даже к развитию и росту — и, пока действовали их внутренние механизмы, могли существовать практически вечно.

Их находка двигалась по стабильной орбите вокруг центра масс галактики. Приборы «Астрофайры» зафиксировали исходящее от Линзы инфракрасное излучение комнатной температуры — по крайней мере, ее энергетические установки действовали вполне нормально.

Теперь им надлежало подойти как можно ближе к этому сооружению. Но прежде всего — пополнить запас массы. В восьмидесяти миллиардах миль от них находилась двойная звезда, обладающая крупной планетной системой. Там не было никаких признаков разумной жизни, по крайней мере — никаких следов технической цивилизации. В настоящий момент их было обнаружено здесь уже четыре, на расстояниях в 47, 59, 123 и 147 световых лет. Судя по характеристикам сигналов, все они занимали по одной планете. Контакт с ними даже не предполагался.

Анмай улыбнулся. Честно говоря, небо здесь ничуть не походило на небо его родного мира — но он чувствовал себя вернувшимся домой.