Глава 13. Рассветный мир

В детстве я до жути любил страшилки и чудовищные истории. Потом мне самому довелось стать героем нескольких — и с той, и с другой стороны. Единственное, что я нашел в этом привлекательного — возможность убить что-нибудь, что пугает меня.

Аннит Охэйо. Одинокие размышления.

Анмай не помнил, как пришел в себя. Он не осознал этого момента, не сознавал вообще ничего, не мог ничего вспомнить, не понимал, что видит — это было похоже на самые первые его ощущения, когда его возраст измерялся месяцами. Он не осознавал даже времени, но постепенно осознавал себя. Переход от беспомощного созерцания к пониманию тоже был незаметен. Просто он постепенно ощутил, что лежит на полу рубки «Уйты», глядя в чистое сумеречное небо. Это удивило его. Ему казалось, что Файау перехватила их и он находится совсем в другом месте, смутном, как младенческие сны.

Он плохо понимал окружающее и к реальности его вернули мучительный голод и жажда. Но, едва Анмай приподнял голову, его сознание отключилось.

Придя в себя вторично, он почувствовал, что очень ослаб. Голова отчаянно кружилась, страшно хотелось есть, но при малейшем движении перед глазами все плыло. Лежать совершенно неподвижно было невыносимо, но иначе его начинало тошнить, в голове все переворачивалось и путалось. Он мог выбирать лишь между двумя видами мучений.

Вэру решил было, что оказался в аду… и тут же понял, что головокружение постепенно слабеет и он может двигаться, не рискуя лишиться чувств, только спазмы пустого желудка становились все сильнее. Но прошло еще несколько мучительных часов, прежде чем он смог подняться на ноги и добраться до еды. Лишь потом он взглянул на приборы и вздрогнул. Он пролежал без сознания почти двое суток.

* * *

Еда буквально воскресила его. Насытившись, Анмай занялся масс-спектрометром «Уйты». Результат анализа атмосферы оказался довольно неожиданным — по тридцать процентов азота и ксенона, по двадцать — неона и кислорода. Углекислого газа оказалось меньше процента — но все же, во много раз больше, чем снаружи. Это была явно искусственная атмосфера. Но зачем здесь столько инертных газов? Ведь для жизни нужен лишь азот…

Теперь объяснить случившееся было, увы, нетрудно — ксенон, вдыхаемый с кислородом, вызывает глубокую потерю сознания. Если бы его концентрация оказалась всего на два процента выше — он бы вообще не очнулся. А так его перестроенный организм, пусть и с огромным трудом, смог приспособиться к новой среде.

При этом мысли Анмай подскочил — ведь у других не было такой сопротивляемости! Он кинулся к своим спутникам. К его великой радости все они оказались живы, но… не приходили в себя. Они взяли много лекарств и медицинского оборудования, но тут помочь ничто не могло — дыхательных аппаратов на «Уйте» не было, а в ксеноновой атмосфере их невозможно спасти. Оставалось — вернуться обратно, но вот как?

Пока он лежал без сознания, «Уйта» летела сама по себе, не управляемая никем и он просто не знал, где находится. Мир за окнами совсем не походил на его ожидания, но пока ему было не до наблюдений — надлежало заняться товарищами. Вэру оставалось только поддерживать едва теплившиеся жизни, надеясь, что они тоже смогут приспособиться. Впрочем, зная, насколько отличается их биохимия, он понимал, как это маловероятно.

* * *

Пока он переносил их на постели и занимался другими процедурами, прошло несколько часов. Лишь потом Анмай решился подойти к окну. Он знал, что центральная масса Линзы достаточно велика, чтобы излучать собственный свет. Но небо оказалось сине-черным, чистым и беззвездным. Засолнечная Стена исчезла бесследно. Внизу простерлась бесконечная плоская равнина. Ее покрывал сплошной лес и на ней высилось множество массивных металлических сооружений, похожих на увенчанные острыми игловидными шпилями пучки труб огромной высоты. Они тянулись во все стороны, насколько хватал глаз. Но самым удивительным здесь был свет — точнее, его источник. Вдали, над лесом и шпилями, сияла серебристо-синяя заря удивительной чистоты.

Решив, что именно там находится центр Линзы, Анмай направил «Уйту» туда. Она то и дело меняла курс, огибая шпили. Он попробовал подняться выше, но платформа словно уперлась в небо. Удивившись, он остановил ее, вышел наружу, подумав, надел силовой пояс и застегнул весм, на котором сразу же загорелся зеленый огонек ведущейся передачи. Здесь «Астрофайра» не могла ее перехватить, но кто тут еще мог читать его мысли?

Осторожно поднимаясь вверх, Анмай вдруг наткнулся на невидимое препятствие. Его протянутая рука коснулась гладкой, холодной поверхности, хотя глаза видели лишь бездонное небо.

Удивленный, он подлетел к ближайшему шпилю. Тот оказался колонной, подпиравшей невидимый свод. Сама сверкающая игла в полмили высотой оказалась иллюзией, как и серебристая заря, сиявшая в бесконечности. Но даже сантиметров с десяти он не смог различить пикселей изображения, а найти место стыка с настоящим металлом удалось лишь на ощупь. Он не знал, как и зачем это сделано. Иллюзия трехмерного пространства была безупречной.

Вэру привлекли проемы зияющих под шпилями башен арок, потом он взглянул на бесконечную равнину — она казалась бугристой из-за множества крон. Над ними лениво парили огромные пятнисто-зеленые птицы. Анмай вздрогнул, разглядев их подробнее. Они походили на тех крылатых тварей, что живут в море — плоские и безголовые, с длинными тонкими хвостами. Одна из них повернула к нему — просто пара треугольных крыльев. Между них зияла узкая пасть. По бокам от нее блестели огромные глаза, а над ними торчали нелепые плавники-рожки, очевидно, игравшие роль рулей. Анмай точно во сне смотрел на тварь. Он уже видел пустые черные глаза, глядящие только вперед, трепещущие рожки… крылья, темно-синие снизу, волнообразно трепетали, твердые гребни на их кромках, острые, как бритвы, со свистом резали воздух. Между глаз торчал витой острый рог размером в руку. Анмай не двигался, надеясь на защиту поля, но тут он ошибся — когда тварь налетела на него, мягкий тупой удар на миг погасил его сознание — размах ее крыльев был метров семь, а вес… Они вместе полетели вниз, бестолково кувыркаясь, затем Анмай, опомнившись, завис, а тварь, часто захлопав крыльями, исчезла в кронах. Больше к нему никто не приближался.

Ему очень хотелось заглянуть внутрь одной из башен, но оставлять «Уйту» надолго он боялся. Анмай попробовал спуститься в лес, но, достигнув его крон, застыл. В провалах между ними висел непроницаемый мрак, оттуда тянуло холодной сыростью, гнилью, вязким ароматом огромных цветов…

Там что-то вздыхало, шуршало, мелькало, качались ветки, взблескивали прозрачные крылья. Неожиданно для себя он рванулся вниз — и остановился. В зеленоватом мраке едва можно было дышать — столь густы оказались запахи. Ощущение собственной чужеродности и хрупкости стало столь сильным, что Вэру охватил озноб, волосы поднялись. Словно пуля, он рванулся вверх.

* * *

Анмай не знал, указывает ли заря на центр Линзы, но повел «Уйту» к ней, бездумно следуя инстинкту. Через несколько минут он заметил круглую дыру диаметром в полмили, прорезавшую небо насквозь. Ее зеркальная цилиндрическая стенка была высотой в вэйд. Дыру окружали угловатые башни, составленные из узких свинцово-серых массивов. Их шпили, казалось, уходят в бездну неба еще на милю, но Анмай уже знал, что это иллюзия. Он немедля направил «Уйту» туда. Она взвилась вверх, но, поднявшись на две мили, вновь наткнулась на невидимый свод.

Небо здесь оказалось таким же, но все остальное — совершенно другим. Поверхность состояла из множества каменных уступов, поросших деревьями, соединенных пандусами и мостами бесчисленных дорог.

Стоявшие на уступах здания заставили сердце Вэру отчаянно сжаться. Они были очень похожи на стоявшие некогда на берегу Пустынного моря — только огромные и сияли светлым блеском металла. И их формы оказались куда причудливее. Колоссальные узлы головоломно сплетенных плоскостей расходились веерами необычайно длинных и тонких крыльев. Цилиндрические башни распускались причудливыми пучками выворачивающихся наизнанку труб. Неправдоподобно высокие арки пересекали небо, исчезая за горизонтом. И все это заливал мягкий и печальный свет зари — такой же, как та, сиявшая на сгинувшем в пламени Бездны Уарке…

Кое-где светились фонари — синие или белые выступы и верхушки конструкций, иногда на головокружительной высоте, иногда у самой земли, так низко, что свет терялся в массе сплетенных крон. Причудливо искривленные участки многих конструкций тоже сияли многоцветным, поразительной тонкости узором — с преобладанием холодных, голубовато-синих тонов. Узор постоянно двигался, сплетался, жил — от него с трудом можно было отвести взгляд. Анмай понял, что здесь был город Мэйат, но вот как они тут жили — он не представлял. Его сердце тоскливо сжималось — он достиг места, что грезилось ему в снах юности.

Он обещал Хьютай, что они будут здесь вместе. А сейчас она в тоске и отчаянии ищет его — и, скорее всего, никогда не найдет. Он не знал, встретятся ли они вообще… в этой его жизни. А если он сделает то, что должен сделать — то не увидит ее уже никогда…

Анмай с трудом смог прогнать эти мысли, с любопытством осматриваясь. Он уже понимал, что центр Линзы состоит из множества ярусов и в ней не четырнадцать, а пятнадцать жилых сегментов — в пятнадцатом жили ее строители. Их город сохранился, но они сами сгинули, не оставив никаких следов.

* * *

Здесь не было ни дня, ни ночи, только вечный рассвет. Свет всегда оставался неизменным. Лишь изредка его затеняли выползавшие неизвестно откуда дождевые тучи, окутывая все, как туман. «Уйта», не останавливаясь ни на минуту, мчалась вперед. Анмай с трудом сохранял счет времени. Ему начало казаться, что здесь вообще его нет — только вечность. Бесконечно разнообразные формы странных конструкций, царившая повсюду неподвижность, сам этот полет казались ему нереальными.

Хотя почти все свое время он посвящал уходу за товарищами, они не приходили в себя. То ли даже разреженная атмосфера была слишком густой, то ли уход оказался неумелым, но, несмотря на искусственное питание, они худели с каждым днем и он вместе с ними — от волнений. Анмай не знал, сколько может прожить человек с отключенным сознанием, но стало ясно, что недолго. Перспектива одиночества в этом странном мире приводила его в ужас. Он повернул бы назад — если бы знал обратную дорогу. Но на пятый день Айэт открыл глаза.

— Где я? — сразу спросил юноша. — И что со мной?

Анмай объяснил.

— Так я целую неделю лежал без сознания? А… Ювана? — Айэт попытался подняться, но у него не осталось сил.

— Успокойся. Все живы. Они тоже скоро придут в себя.

— Если бы и ты потерял сознание, мы бы все уже умерли, правда?

— Я его и потерял. И провалялся почти двое суток.

Айэт поежился.

— А что там, снаружи? — вдруг спросил он.

— Разве ты не видишь?

— Вижу, но, может, ты нашел там что-нибудь?

— Нет. Я не мог покинуть «Уйту» — оставить вас.

Айэт откинулся на подушку. Анмай с тревогой смотрел на него — Тайан настолько исхудал, что стал похож на скелет. От некогда ловкого и сильного юноши осталась лишь тень. Другие выглядели не лучше — он видел, что если они в ближайшие дни не очнутся, то умрут. Третьего не могло быть.

Уже на другой день Айэт смог ходить. Понятие «день», впрочем, стало здесь чисто условным — они считали дни по бортовым часам «Уйты», но Анмай заметил, что и спать, и бодрствовать он стал чуть ли не в два раза дольше.

Хотя Айэт едва держался на ногах, он почти не отходил от Юваны. Вэру оставалось заботиться о Лэйкисе и Уасе. Через два дня Ювана пришла в себя, еще через день очнулся Лэйкис. Все они тревожились за Уасу, но через несколько часов очнулась и она. Впрочем, слабость и головокружение прошли у всех лишь на двадцатый день полета в центре Линзы.

* * *

— Мы уже сто семьдесят дней в пути, — сказал Айэт, когда экипаж «Уйты» окончательно отъелся и окреп.

— Нам осталось еще столько же, если не больше, — ответил Вэру. — Мы пролетели едва десятую часть центрального сегмента Линзы — а я не знаю, что произойдет в следующую секунду!

— Ну, я не против, если что-нибудь случится, — глаза юноши вызывающе блестели. Анмай понял, что Айэт окончательно поправился.

— Мы не можем задерживаться. Все Солнца могут погаснуть — а мы здесь даже не заметим этого!

— Да. Но все же, смотреть на все это, — Айэт показал за окно, — зная, что никогда больше не увидишь, просто невыносимо!

Анмай тоже выглянул наружу. «Уйта» летела над подобием бесконечно длинной, широченной улицы, — она состояла из ряда параллельных каменных полос, ступеньками спускавшихся к центру. По обе ее стороны высились ряды сверкающих серебряных массивов. Их причудливо искривленная поверхность напоминала застывшие волны. На них рядами сияли огни, сходясь где-то в бесконечности, — там, где заманчиво сияла вечная заря. За двадцать дней полета она ничуть не изменилась.

— Может, сядем? — предложил Айэт. — Ненадолго. Это не очень нас задержит.

Анмай задумался.

— Хорошо. Только ненадолго, ладно?

* * *

Когда они вышли наружу, Айэт восхищенно вздохнул. Влажный, прохладный ветер трепал его волосы, гнал над головой клочья серых облаков. Под сандалиями то и дело хлюпала разлившаяся по камню вода — недавно прошел дождь. Юноша невольно оглядывался по сторонам — не потому, что чего-то боялся, а потому, что вокруг оказалось красиво. Каждое здание было неповторимо — кубы с причудливо искривленной поверхностью, похожей на застывшие смерчи, асимметричные сферы — все это сияло чистым блеском зеркального серебра и все было огромным — от пятисот до тысячи локтей высоты, как прикинул Айэт. А еще выше — небо. Чистое, сине-черное, вечно неизменное, как и заря — серебристо-синий, удивительно чистый отблеск…

Айэт перевел взгляд на своих товарищей. Все были вооружены — у каждого на боку висел лазер, даже у тонкой, стройной Уасы. Анмай держал в руке дезинтегратор. Но, даже внимательно осматриваясь, они не замечали никого, кроме мелких пёстрых птиц. Слабый шелест листвы был единственным доступным им звуком. Все они смотрели вниз, туда, где вырубленные в граните ступени исчезали в темноте сплетенных крон.

— По крайней мере, у них были ноги, — рассеянно заметил Анмай. — И они были не больше нас, по крайней мере, ненамного.

Айэт удивленно покосился на него, — Анмай уже рассказывал им о Мэйат, — потом посмотрел на небо.

— Как ты думаешь, сколько нужно карабкаться до него, если тут есть лестницы?

Анмай подумал.

— Дней пять. Это вместе с отдыхом… Смотри!

Айэт повернулся. Возле одной из утонувших в зарослях цилиндрических башен стояли две гибких фигурки — мальчишки лет пятнадцати, босые, в одних набедренных повязках. Люди, судя по светлой коже и рыжеватым волосам. Собственно, они скрывались в тени, но у основания башни вдруг налились светом изогнутые выступы. В зеленом полумраке свет выглядел таинственно и зловеще.

В руках мальчишки что-то держали — Айэт не успел понять, что именно, потому что они тут же бросились бежать с неожиданной скоростью. Экипаж «Уйты» погнался за ними — чисто рефлекторная реакция, лишенная, как понимал Айэт, всякого смысла.

Мальчишки бежали по улице, к основанию титанического зеркального массива. Он был похож на звезду-шар тысячи локтей в диаметре, с сотнями лучей, изогнутых, словно в предсмертной агонии — это выглядело довольно жутко. На концах лучей сияли яркие иглы глубокого синего огня.

Внутрь звездообразного здания вела циклопическая ребристая арка. За ней виднелись другие, выстраиваясь в казавшийся бесконечным ряд. Мальчишки нырнули за одну из них и исчезли.

Экипаж «Уйты» вошел внутрь с осторожностью. Конечно, едва ли их ожидала засада, но все же…

Анмай шел первым. Скоро он помахал рукой, подзывая товарищей. За аркой обнаружился спиральный проход, ведущий вниз. Они осторожно пошли по нему, сделали несколько витков — и вдруг застыли, растерянно глядя на открывшийся им вид.

* * *

Они оказались, очевидно, внутри межярусного перекрытия. Трехмерный лабиринт оказался столь же обширен и разнообразен, как и поверхность над ним — бесконечная сеть узких шестиугольных камер. Разделявшие их дырчатые перегородки были пронизаны бесчисленными переходами и трубами самых разных размеров. Идеально чистый зеркальный металл освещали разбросанные повсюду тускло-синие кристаллические многоугольники. Их свет причудливо дробился на покрывающей стены ряби, отчего очертания тех практически нельзя было разобрать. Айэт подумал, что тут легко можно заблудиться и потом бродить вечно… или выбраться совсем не в том месте, где спустился.

— Возвращаемся, — сказал Анмай. — Нам никогда не найти их, но вот друг друга мы можем потерять.

* * *

Когда они вернулись на «Уйту», Айэт предложил продолжить разведку.

— Мы не можем больше останавливаться, но можем менять высоту полета, верно? — сказал он. — Здесь несколько ярусов, но мы летим по одному. Почему бы нам не поменять ярус?

Анмай подумал.

— Можно. Но если мы поднимемся на несколько миль — станет нечем дышать. А внизу мы можем вновь потерять сознание, причем, навсегда.

— Тогда вверх, — решил Айэт.

Остальные горячо поддержали его. Анмай повернул, отыскивая переход на следующий ярус. Сделать это оказалось нетрудно. Соединяющие их шахты располагались через каждые сто миль, в окружении видимых издали башен. Через пятнадцать минут он заметил одну из них. Скоро «Уйта» зависла в центре шахты и ее экипаж, собравшись на корме, стал смотреть вниз. Туда же, вниз, дул и ветер.

У Айэта закружилась голова. В зеленом море нижнего яруса (он назвал его Небом Лесов) зияла такая же огромная дыра, под ней — еще одна, но в ней нельзя было ничего разглядеть — все исчезало в клубящемся мареве ползущих туч. Спускаясь вниз, воздух закручивался могучей спиралью, в ней кружились клочья разорванных облаков — они стекали с Неба Лесов медлительной лавиной серых призраков. До невидимого дна этой пропасти было шесть миль — если прыгнуть, будешь падать несколько минут, пока не достигнешь дна. И наверняка задохнешься прежде, чем твое тело канет в невидимые с такой высоты черные волны…

Айэт невольно поднял глаза. От этого зрелища его голова закружилась еще сильнее. В верхнем кольце был виден узкий синий обод последнего свода, а еще выше… Круг бездонной черноты — и в нем сияли бесчисленные звезды.

* * *

Едва «Уйта» пошла вверх, у всех заложило уши. Когда она поднялась на следующий ярус, Айэт удивленно вскрикнул. И сверху, и снизу, со всех сторон их окружало бездонное сумеречное небо! Заря превратилась в сияющее облако, повисшее в бесконечной дали. Здесь высились только редкие, но массивные, как замки, башни. Казалось, они парят в небесах без всякой опоры. Юноше хотелось плакать от чувства полной, безграничной свободы, охватившего его при виде бесконечного пространства. Он решил, что всю оставшуюся часть пути они пролетят здесь, хотя его рот судорожно хватал разреженный воздух, а сердце бешено колотилось. Несмотря на это, Анмай продолжал подниматься. С резким щелчком закрылись обратные клапаны, удерживая воздух внутри «Уйты».

Этот ярус оказался последним. Миновав его, они не увидели идущих вверх башен или любых других построек. Внизу простерлась безмерная серо-стальная равнина. Тускло отблескивая в звездном свете, она вздымалась извилистыми гигантскими валами. Небо над ней оказалось удивительно прекрасным — усыпанное бесчисленными звездами небо ядра галактики А-1443. Присмотревшись, Анмай понял, что оно очень похоже, хотя и не в точности такое же. Наверно, таким оно было миллиард лет назад.

Остальные потрясенно застыли. Они впервые увидели, каков мир за пределами того, что они считали своей Вселенной. Айэт повернулся к Вэру. В его глазах светилась растерянность, испуг, и в то же время — восторг.

— Я рад, что дожил — и увидел это, — сказал он.

Опомнившись от первого потрясения, они стали жадно осматриваться. Все небо было усыпано миллионами звезд. Вэру казалось, что он попал в открытый космос. Впрочем, воздух тут был действительно очень разрежен. Они не могли оставаться здесь долго и он направил «Уйту» вниз. Они быстро достигли яруса, по которому двигались раньше, миновали его, продолжая спускаться врезались в облака и пронзили их, ненадолго утонув в сером мареве.

Анмай миновал ярус, на который они попали снаружи, затем еще один. Через клапаны со свистом рвался холодный, вязкий воздух, все непрерывно глотали, чтобы уменьшить боль в ушах. Избавиться от нее было нетрудно, но воздух стал сжимать грудь, не давая дышать. При каждом вдохе ребра болели — но, похоже, хватало и того воздуха, что им удавалось протолкнуть в себя. В общем, здесь оказалось вполне сносно.

Дно Линзы было залито темной водой, из нее выступали мосты и острова. Кое-где вода замерзла, кое-где из разделявших нижний ярус стен вырывались потоки и в ледяном воздухе клубились тучи пара. Чудовищные, высотой в милю, водопады наполняли воздух протяжным громом. Иногда «Уйта» попадала в ураганные струи раскаленного воздуха, вокруг нее мелькали светящиеся сегменты стен, фонари, поля, покрытые живым текучим узором. Кое-где их скрывали заросли светоеда и Анмай попадал в непроницаемый мрак. Через полчаса такого полета он решил подняться выше.

Второй ярус, как и первый, был разгорожен причудливо изогнутыми металлическими стенами, но теплее и без воды. Фонари исчезли, свод светился мутно-серым. Воздух здесь тоже был неестественно плотным, но дышалось им без проблем. «Уйта» замерла, ее экипаж с любопытством осматривался и когда Айэт вновь предложил сесть, Анмай неожиданно легко согласился.

* * *

Здесь оказалось сумрачно и холодно. Снизу Небо Лесов тлело тусклым, мутным темно-серым свечением. Этот ярус Айэт назвал Небом Стен — его разделяли стены, похожие на стены зданий там, наверху, но неизмеримо больше — они доходили до самого Неба Лесов. Никаких светящихся деталей здесь не оказалось и в помине — зато разнообразные темные проемы зияли во множестве. От межярусной шахты по радиусам расходилось шесть огромных туннелей — каждый в три мили шириной. Они терялись в мутной бесконечности, там, где дымка плотного воздуха смазывала все очертания. Айэт почувствовал страх. Слишком уж здесь тихо, слишком много черных проемов-глаз, нависающих выступов, арок, мостов, как паутина сплетавшихся в туннелях…

«Уйта» стояла на вогнутой металлической плоскости, в углублении одной из прерывистых борозд — они шли по всему дну туннеля, от стены до стены. Если бы здесь был только металл… но Айэт видел темнеющие на выступах пятна зарослей. Это казалось страшным сном — точно он, став крошечным, как пылинка, заблудился в коридорах громадного незнакомого здания, тоже похожего на сон…

От таких мыслей и от холода по коже юноши ползали мурашки. Они все невольно встали рядом, почти касаясь друг друга — тишина и пустота пугали.

— Как ты думаешь, стоит нам гулять здесь? — очень тихо спросил Анмай.

Айэт энергично помотал головой.

— Мудрый выбор.

Вернувшись в рубку, Анмай осторожно поднял платформу и сориентировался. Еще через минуту «Уйта» стремительно мчалась по бесконечной улице к своей далекой цели.

* * *

Они летели день за днем, проходили месяцы. Жизнь на борту «Уйты» шла своим чередом. Теперь Айэт, Ювана и Лэйкис умели управлять ей не хуже Вэру и сами вели ее, каждый по шесть часов в день. Скучно им не было — бесконечно разнообразный мир за окнами давал множество впечатлений. Они смотрели на него часами, тихо переговариваясь. Когда им это надоедало, они просматривали записи, купались, спали, спорили, и, даже не сознавая этого, были счастливы.

Хотя «Уйта» в основном летела по Небу Города, они иногда поднимались или спускались вниз, но реже. Выбирать путь внизу оказалось непросто. Лабиринт стен разделял второй ярус на отсеки, расположенные, казалось, без всякой системы. «Улицы» сменялись колоссальными залами, в которых высились огромные сооружения.

Странная геометрия Мэйат, почти лишенная прямых линий и плоскостей, уже не казалась им чуждой. Не пугали и встречи со все более многочисленными обитателями Линзы. Это были не только удивительные живые существа, но и машины, которые приспособились к самостоятельной жизни. Огромные светящиеся шары, дырчатые многогранники, ажурные форамены — их формы, всегда строго геометрические, были при том бесконечно разнообразны. И все эти металлические создания, без исключения, умели летать.

Иногда они видели здесь людей и файа, удивительных и странных, но, скрепя сердце, не останавливались ни разу. Когда Анмай все же решил сделать остановку, шел уже трехсотый день их полета.

* * *

«Уйта» летела у стены огромного зала, — его, при желании, можно было назвать круглым. Зеленовато-черный пол, как и повсюду, представлял собой сплетение плоскостей, образующих арки и мосты. Того же цвета потолок напоминал застывшую рябь, из нее свисали похожие на готовые сорваться капли медно-красные сталактиты. Сине-серебристые зеркала стен походили на скрученные шторы, свисавшие неровными кусками. В центре зала высилось толстое образование, похожее на застывший, изъеденный проталинами золотой смерч. Все это было из металла различных оттенков.

Зал освещала туча тускло-белых шаров, паривших в воздухе. Они двигались безостановочным потоком, выплывая из скрытых в стенах зала арок и исчезая в них же. Лишь это выдавало таившиеся за изгибами стен выходы.

Эти шары казались здесь звездами, хотя их диаметр достигал двадцати метров. От стены до стены в зале был десяток миль, но оценить его размер было невозможно. Глаз просто не мог зацепиться за что-то привычное. Вэру казалось, что он внутри живого организма, — что, впрочем, соответствовало истине.

Потом он заметил зиявшее в стене окно — одно из множества. Но если другие окна вели в соседние залы или в изгибавшиеся широкие трубы, то за этим оказалась сумрачная рыжеватая муть. Оно было перекрыто силовым полем, но «Уйта» рванулась вперед и в ореоле ослепительного света прошла сквозь него.

Нырнув вниз, Анмай спустился на полмили, выскользнув из-под туманного покрова туч. Ему открылся неожиданный пейзаж — громадная, простиравшаяся, наверное, на сотни миль, покрытая снегом равнина. Над ней стояло яркое рыжеватое зарево — оно отмечало далекий, и, судя по всему, большой город. Вэру хотел направить «Уйту» к нему, но потом замер. В этом месте было что-то неправильное, странное — и оттого еще более притягательное.

— Мы должны лететь туда! — потребовал Айэт. Ему больше всех хотелось встретиться со здешними обитателями.

— Хочешь познакомиться? — насмешливо спросил Анмай.

— Да, хочу. А разве тебе не надоело сидеть здесь?

Вэру смутился.

— Любые высадки рискованы, но, чем больше мы узнаем… — он замолчал.

Единственной оправдывающей риск целью была возможность обнаружить хоть что-то, оставшееся от Мэйат и действительно полезное. Но они уже приближались к цели и другого случая познакомиться с живущими в столь странном месте людьми могло и не представиться.

* * *

Полет к зареву города занял всего пять минут. Потом Вэру сделал несколько кругов под тучами, осматривая его. Город оказался очень старым — и совершенно пустым.

Пытаясь обнаружить хоть какие-то признаки жизни, Анмай повел «Уйту» вдоль улицы, которая показалась ему центральной. Здания здесь были высотой в три или четыре этажа. Оштукатуренные и покрашенные, но без украшений, они смыкались боковыми стенами. Вблизи стало видно, что многие окна выбиты. Заглядывая в них, он заметил, что выбито и большинство дверей. Все комнаты были разгромлены — казалось, здесь пронеслось стадо бешеных павианов. Но звери не берут приступом города…

Скользя вдоль улицы, он неожиданно врезался в невидимую стену — на столь малой высоте радар был бесполезен. Силовое поле погасило удар, но экипаж «Уйты» сбило с ног, свалив друг на друга. Анмай сидел в пилотском кресле, но тоже пострадал: край пульта врезался ему в живот и он целую минуту не мог вдохнуть. Немного опомнившись, он осмотрелся.

«Уйта» замерла, паря на высоте всего метров в десять. Ее силовые крылья были свернуты и она опиралась, как на подушку, на петли силовых линий, на которых только что скользила. Ее выпуклые бока почти касались домов по обе стороны улицы. Внизу — как и вокруг — по-прежнему ничего не двигалось.

— Пилот из меня никудышный, — сказал Анмай. — Нельзя было лететь так быстро. Хорошо хоть, «Уйта» цела. Но на разведку нам придется идти пешком — я не знаю, сколько здесь этих невидимых стенок. Ну, что вы решите? — он обернулся к остальным.

— Я согласен, — ответил Лэйкис.

— Нет, — почти одновременно сказали Ювана и Уаса.

— И хорошо, ведь бросить «Уйту» мы не можем. Кто-то, а лучше двое должны остаться здесь. Итак?

— Я останусь, — сразу сказала Уаса. Она оказалась здесь из-за Лэйкиса и приключения мало привлекали ее.

— Боюсь, мне тоже придется остаться, — сказал Лэйкис, коснувшись руки любимой, сжавшей его ладонь.

— И тебе тоже, — Айэт повернулся к Юване.

— Значит, только мы, — заключил Вэру, — тем лучше.

Он поднял и развернул «Уйту», чтобы сориентироваться здесь. Радар показывал вторую стену далеко позади них, но там простерлась та же плоская, бескрайняя равнина. Сказать, где изображение сменяет настоящая земля, было нельзя — на вид, по крайней мере.

— Садиться не стоит, — сказал Анмай. — Мы воспользуемся силовым поясом, вы подниметесь под тучи и будете следить за нами. Мы вас вызовем, когда потребуется. Если мы… пропадем, не пытайтесь нас искать. Ждите, скажем, семь дней. А потом… летите к центру Линзы.

Лэйкис кивнул.

Анмай и Айэт начали неторопливо собираться. Анмай сменил легкий комбинезон на покрытый серым искусственным мехом, надел силовой пояс и сандалии, от которых уже успел отвыкнуть. Айэт облачился в серую теплую куртку и такие же штаны, но его ноги остались босыми. Вэру пришлось объяснять ему, что ходить по снегу босиком не очень приятно. Лишь тогда юноша со вздохом натянул толстые башмаки, очень удобные и упругие. Ступать в них было мягко, словно по воздуху.

Они надели плоские ранцы с недельным запасом пищи и воды, пристегнули к поясам небольшие, но мощные рации. Анмай перекинул через плечо ремень дезинтегратора и прицепил к поясу атомный фонарь — он нашел его на «Уйте» среди инструментов. Айэт — по настоянию Юваны — взял лазер. Убедившись, что ничего не забыли, они попрощались с товарищами и прошли на корму.

Анмай обхватил юношу поперек живота и легко поднялся в воздух. Он отплыл в сторону, затем плавно и быстро заскользил вниз. Встав на землю, он поднял голову, но «Уйта» уже затерялась на фоне темных туч.

* * *

Переведя дыхание, они осмотрелись. Они приземлились у зеленовато-белой ободранной стены трехэтажного дома, зиявшего выбитыми окнами. Сделав несколько шагов, Анмай коснулся гладкой стены-экрана и пошел вдоль нее. Этот примыкавший к ней дом наполовину оказался изображением. Удивленные, они вошли в сумрачный подъезд. Свет с улицы едва проникал сюда. Под их ногами трещала старая деревянная лестница.

Они поднялись всего на один пролет. Айэт бездумно вел ладонью по стене-экрану, пока она не провалилась в проем вроде бы «нарисованной» двери. Айэт попробовал открыть ее.

К удивлению Вэру, она распахнулась.

* * *

«Зазеркальная» квартира, тесная, низкая и темная, состояла всего из двух комнат. В одной из них к причудливой решетке из вороненого железа крепились горшки с давно увядшими растениями. Никаких других следов прежних обитателей не осталось — квартира была разгромлена и завалена обломками мебели, как и все прочие. В ней стоял тяжелый животный запах.

Когда они попытались вернуться, дверь не открылась.

* * *

Как они ни старались, прямоугольная плита не двигалась — словно вросла в стену. Анмай включил атомный фонарь. Внешне он походил на обычный, но вместо света из его блестящего рефлектора вырвался семидюймовый клинок мертвенно-синего, очень яркого огня. Вся комната засверкала, словно усыпанная алмазами. Резко запахло озоном. Айэт, как зачарованный смотрел на сияние неподвижного пламени. Оно казалось холодным и застывшим, и горело беззвучно. Лишь прислушавшись он уловил тихий печальный свист.

— Возьми его себе, если хочешь, — предложил Анмай.

— Хорошо.

Вэру повернул фонарь, словно любуясь им.

— Это просто плазменный резак, — сказал он. — Но в нем такой же вечный источник энергии, как и в дезинтеграторе. Он может рассечь любой материал, не подвергнутый субатомному сжатию. И это хорошее оружие — то, что режет камень и сталь, плоть прожигает моментально.

Но дверь оказалась из того же неразрушимого материала, что и стена. Во всяком случае, ни плазменный резак, ни даже луч дезинтегратора не оставили на ней и следа. Изображение на ней в миг выстрела подергивалось цветной рябью — вот и все. Айэт хотел возмущенно завопить — он не верил, что попал в ловушку так глупо и быстро, — но смысла в этом не было. Они, несомненно, оказались в соседнем отсеке Линзы и им оставалось лишь искать другой выход. От волнения в животе юноши заурчало.

— Ты не хочешь есть? — вдруг спросил Анмай. — В этой суматохе мы забыли пообедать, и я не знаю, когда в следующий раз сможем. Спешить некуда.

Словно очнувшись, Айэт снял ранец и, вытащив из него плитку концентрата, начал жевать. Вязкая коричневая масса была достаточно вкусной, но за время путешествия она успела смертельно ему надоесть, как и все прочие консервы на борту «Уйты».

Несколько минут они молча ели, потом подошли к выбитому окну. Двор внизу зарос густым лесом. За ним едва удалось разглядеть массивный силуэт дома напротив. Небо здесь было темное, сквозь туманную дымку просвечивали мутные звезды. Айэт с удивлением смотрел на них. До земли здесь оказалось метров двенадцать, но деревья росли почти под стеной и по их крепким ветвям можно было слезть. Так они и поступили.

Карабкаться по неровным, усаженным множеством сухих сучьев стволам оказалось нелегко, особенно с тяжелыми ранцами за плечами. Внизу они с интересом осмотрелись. Лес был такой старый и запущенный, словно рос здесь всегда, даже окружавшие его дома выглядели моложе. Они осторожно пробирались сквозь него, по щиколотки проваливаясь в снег, и Анмай подумал, что обут, пожалуй, слишком легко. Здесь было гораздо холоднее — выдыхаемый воздух сгущался густым паром, а мороз немилосердно щипал их голые ладони и лица.

С этой стороны дом был просто изображением на стене-экране, без настоящих входов. Они пересекли двор и вышли на широкую прямую улицу, залитую рыжим светом фонарей. Дома здесь были выше — четырех и пятиэтажные, ободранные, все в потеках, они смыкались в два непрерывных массива. На их высоких крутых крышах торчал сплошной лес ржавых ажурных антенн.

Они быстро, но осторожно шли вперед, минуя квартал за кварталом. Вдруг Айэт заметил нечто странное — тень, прозрачное, чуть более темное, чем фон, пятно. Он увидел его лишь потому, что оно двигалось.

Это выглядело безобидно — беззвучное, едва заметное скольжение — но Анмай навел дезинтегратор и выстрелил. Он ожидал, что луч пройдет насквозь, но тень вдруг ярко вспыхнула и расплылась бурым дымом.

На сей раз Айэт уже не спрашивал, что это такое.

* * *

Они пошли дальше, напряженно осматриваясь. Царившая здесь мертвая тишина пугала юношу. Ему постоянно чудились странные шорохи, мелькания — скрытая, потаенная жизнь. Он видел белые сполохи вокруг, за крышами домов — такие яркие, словно светило солнце, но не слышал ни звука. Когда из ведущего во двор совершенно темного туннеля донеслись шаги, он едва не вздохнул с облегчением. Потом оттуда появилась высокая, закутанная в изодранный коричневый плащ фигура.

Через секунду Айэт вскрикнул, — ее лицо походило на обгоревшую пластиковую маску, а глаза-пузыри были совершенно черными — без белков.

* * *

Почти инстинктивно юноша вскинул лазер и нажал спуск. Голова твари взорвалась облаком искр, брызг и разлетавшихся клочьев, она взмахнула руками, отлетая назад, и опрокинулась навзничь. Короткое, трескучее эхо выстрела тут же угасло.

Они осторожно подошли ближе. При одном взгляде на труп Айэта затошнило. Кожа сгорела, куски черепа буквально плавали в изжелта-черной крови — ее натекло на удивление много. Вместо мозга у твари было что-то, похожее на клубки червей.

Айэт провел ладонями по лицу, словно смывая увиденный кошмар. Когда из подворотни вновь донесся шум и неестественно искаженные голоса, интерес к дальнейшим исследованиям у него почему-то прошел. Он поднял лазер и взглянул на Вэру, державшего наизготовку дезинтегратор. Они могли отбиться… но ему не хотелось даже смотреть на такого врага.

— Нам лучше улететь отсюда, — сказал он.

Анмай кивнул. Он крепко обхватил Айэта поперек живота и в следующий миг земля ушла у юноши из-под ног. Минуту они летели над крышами домов, затем наткнулись на стену-экран. Они поднимались вдоль нее все выше… выше… выше… пока не врезались в экран-потолок.

— Стены доходят до самого верха, — тихо сказал Анмай. — Мы должны искать проходы в них, чтобы выбраться. Другого пути нет.

Город лежал под ними смутным черным ковром. Рыжие полоски улиц делали его похожим на поле остывающей лавы. Кое-где Айэт видел искры и пятна желтого и зеленовато-белого света — некоторые из них двигались.

Они косо заскользили вдоль стены вниз. Место для посадки нашлось быстро — громадное плоское здание, похожее на торговый центр, почти вдвое ниже, чем окружающие его многоэтажки, но гораздо больше — оно занимало целый квартал. Вэру привлек горевший в его окнах желтый электрический свет — все другие здания вокруг были темными.

Мягко погасив скорость, Анмай приземлился на необозримую сумрачную крышу. Едва он отпустил Айэта, юноша сел на парапет — ноги его не держали.

— Я больше не хочу летать так, — сказал он. — Мне страшно, хотя, если потребуется…

— Надеюсь, что не потребуется, — пробурчал Анмай, растирая предплечья. Его ладони подозрительно дрожали. — Ты слишком тяжелый, чтобы носить тебя на руках.

Айэт встал и осмотрелся. В небольшой надстройке нашлась ведущая вниз дверь — запертая, но ломать ее не пришлось. У Вэру была суперотмычка Файау — цилиндр, заполненный подвижной массой, пеллоидом. Если приложить его к замку, она проникала внутрь и открывала его, действуя как сотни ловких пальцев. На эту дверь ушло всего несколько секунд. Анмай вошел первым.

Здесь, наверху, было темно, но внизу горел холодный, люминисцентный свет. Толкнув первую же дверь лестничной клетки, Анмай попал в просторное, полутемное помещение, почти пустое. Его пол и потолок покрывали деревянные панели, у стен стояли другие громадные панели, обтянутые серой тканью. Айэт подошел к парапету напротив двери. Он увидел громадный, шириной метров в сто, квадратный зал, уставленный множеством столиков — очевидно, ресторан, но совершенно немыслимых размеров: он смотрел на него с высоты третьего этажа. Подпертый круглыми колоннами зеркальный потолок был расчерчен на квадраты узкими полосами сияющего матового стекла. Пол был паркетный, гигантские стекла в стальных переплетах стен зияли темнотой. Все выглядело так, словно люди ушли отсюда максимум день назад.

Они спустились по узкой лестнице, идущей вдоль глухой стены — она отгораживала вдающуюся в зал сцену. Множество тяжелых, темно-зеленых бархатных драпировок делали ее похожей на таинственную пещеру.

Стараясь ступать бесшумно — малейший звук раскатывался тут пугающим эхом — они пошли вперед. Окна напротив сцены выходили на площадь, освещенную мертвенно-синими фонарями — венцы каплевидных ламп возвышались над прямоугольниками низкой плотной зелени на четырех массивных столбах. Соседние улицы были совершенно темными, но несколько окон в ближайших домах светились ослепительно ярко. Оттуда, даже сквозь стекло, слышался странный шорох и треск.

Потом вдали раздался тихий печальный свист. Он приближался, переходил в вой. На стенах домов заиграли блики синего пламени. Затем по поперечной улице с ревом пронеслась сине-белая удлиненная масса — так быстро, что ослепленные глаза файа не успели ее разглядеть. Даже с расстояния в сотню метров их обдало жаром.

— Что это? — глядя на удалявшиеся отблески тихо спросил Айэт. Ему казалось, что сейчас начнется нечто страшное.

— Не знаю, — так же тихо ответил Анмай. — Но похоже, мы попали в очень скверное место…

Вновь наступила тишина, но это не продлилось долго: вдали мелькали огни, затем из сияющих провалов окон полетели синие, белые, зеленые и красные светящиеся шары всевозможных размеров. Они собирались во вращавшееся облако, сплетались огненными нитями, трубками, сливались, слипались, свисали гроздьями со стен и проводов. Вскоре над центром площади повис огромный желтый шар. Цветные шары вращались вокруг него, словно несчетные планеты. В их радужных отблесках вся площадь стала похожа на бесконечный жуткий фейрверк. Айэт смотрел на это едва дыша. Он понимал, что видит то, чего никто не должен видеть. Все это происходило в абсолютной тишине и казалось ему совершенно нереальным.

Свет фонарей тоже становился все ярче, он уже резал глаза — и при этом все сильнее мерцал. Вдруг начало твориться нечто совершенно немыслимое. Увенчанные каплями ламп стальные трубы стали извиваться, словно змеи. Скоро волнение передалось самим столбам. В окутавшем всю площадь туманном свете ветви деревьев тоже стали извиваться, словно щупальца.

По коже Вэру волной прошел озноб, волосы поднялись — не от страха, а потому, что все вокруг наполнилось электричеством. Тишина враз взорвалась жуткими шипящими, плещущими звуками. В бешеном мелькании света на площади двигались чудовищные тени. Разноцветно-темное облако бурлило, все ближе подступая к окнам. До него оставалось не больше двадцати шагов.

Ощутив покалывание в спине, он обернулся. Позади парил тускло-желтый шар диаметром в полметра. От него потянулись тонкие искристые трубки, словно прорастающие в воздухе. Едва они коснулись его кожи, страшный электрический удар отбросил Вэру к окну. Его сердце на миг сбилось с ритма. Если бы у силового пояса не было автоматической реакции на страх, он бы погиб.

Шар налетел на силовое поле, прилип к нему, засиял, вытянулся и, словно нехотя, отскочил, сбив Вэру на пол. Анмай сдвинул выключатель дезинтегратора. Едва тот вспыхнул мертвенным светом, шар шарахнулся прочь, но стрелять не пришлось — шар исчез. Теперь он знал, каких вещей боятся эти твари. Его оружие оказалось полезней, чем он мог думать, но…

Опомнившись, он выглянул в окно. К ним тучей устремились другие, слипшиеся шары, многоголосый хор становился все сильнее. Зал залил яркий свет — за стеклом колыхалось сплошное зелено-голубое море с ползающими коричневыми пятнами. Едва Анмай направил в него луч дезинтегратора, оно вспыхнуло невыносимой белизной и окна взорвались тучей летящих осколков. Силовое поле защитило файа от них, но их сбило с ног и прокатило несколько шагов по полу. Сияющая мгла мягко потекла к ним, разливаясь в воздухе, словно краска в воде.

Анмай попытался вновь включить силовое поле, но напрасно. Свет, звуки, странные, совершенно незнакомые ему ощущения — все это становилось сильней и сильней, лишая его малейшей возможности действовать.

Чувствуя, что теряет последние связи с реальностью, он попробовал вскинуть оружие. Но прежде, чем он успел поднять дезинтегратор, язык мертвенного свечения врезался в него и обжег — словно по мокрой коже пробежал ток. У Вэру перехватило дыхание. Это свечение было плотным. Его захлестнул невероятной мощи гул, совершенно беззвучный. Он выронил оружие, инстинктивно зажимая уши — совершенно бесполезное движение.

Анмай еще успел понять, что это какие-то помехи, забивающие его наносеть, а потом эта невыносимая какофония словно выбила предохранитель и упала тьма.

* * *

Айэту повезло больше. Он ничего не почувствовал — кроме, разве что, страха, выхватил лазер, но рубиновые лучи, ослепительными иглами вонзаясь во мглу, бесполезно в ней гасли. Он несколько раз выстрелил в плывущую дымку — безо всякого заметного эффекта — и бросился бежать. Ранец колотил его по спине — не столько мешая своей тяжестью, сколько сбивая с ритма — и Айэт без рассуждений бросил его. Сейчас он подчинялся инстинктам и они не подвели его — юноша выбежал к двери в задней стене зала, скатился по совершенно темной лестнице и, наощупь отперев тяжеленную нижнюю дверь, оказался на улице. Обернувшись, он увидел вертикальное море желтовато-сизого сияния. Вдруг в один миг оно вспыхнуло яростным белым пламенем. Столь же быстро неистовый свет погас и по ушам ударил адский грохот. Волна раскаленного воздуха сбила юношу с ног, перевернула и несколько шагов катила по земле под плеск бьющихся повсюду стекол. Потом сомкнулась тьма.

Айэт попробовал что-нибудь разглядеть, но в глазах плавали лишь разноцветные пятна. Сейчас он уже сомневался, что слышал все эти звуки ушами. Ему казалось, что они рождались прямо в его мозгу.

Какое-то время он вглядывался в темноту. Муть в глазах гасла медленно и Айэт не сразу понял, что там, где колыхалось море света, теперь клубится океан чернейшей тьмы. Она разбухала ввысь и вширь, медленно поглощая окружающие площадь здания. Это не было призраком — до оглушенного юноши начали долетать странные шуршащие звуки, словно к нему ползло что-то очень тяжелое. Кое-как поднявшись, он снова бросился бежать, пока дорогу ему не преградила высокая кирпичная стена. За ней темнело длинное, мрачное и прокопченое здание какой-то фабрики. Обхода видно не было, — Айэт, не замедляя бега, подпрыгнул и уцепился за верх ограждения.

Через секунду он соскочил на захламленный двор, и, осмотревшись, нырнул в развалины фабрики. Часть ее массивных стен обрушилась, внутри громоздились груды битого кирпича и покореженного ржавого железа. Он долго пробирался через них, карабкаясь по завалам, лез, проползал в узкие щели, пока не перемазался, как черт, и не устал.

Лишь сев отдохнуть у стены разрушенного подвала, он понял, что Вэру рядом с ним нет — он остался в зале и Айэт даже не знал, что с ним. Он трусливо удрал, бросив друга и выбросив, вдобавок, все припасы. Ну не дурак ли? Кроме лазера, рации и фонаря у него ничего не осталось. Он убеждал себя, что должен вернуться, но не смог пересилить самый обычный, подлый, животный страх, хотя так старался, что его бросило в жар от стыда.

Вдруг юноша заметил смутное движение — что-то закрыло едва видимый свет в дальнем углу цеха. Через несколько секунд он понял, что это смутно отблескивающая темнота, и что она течет в воздухе, как жидкость.

* * *

Чисто рефлекторно Айэт включил атомный фонарь. Тьма сразу стала непроницаемой и те отблески света, что делали ее призрачной тенью, погасли бесследно. В блеске плазменного клинка весь цех засиял, словно наполненный драгоценностями. Но совершенно черная, похожая на мазут масса продолжала приближаться. Даже самый яркий свет оказался ей нипочем. Айэт замер — отчасти оттого, что бежать вновь было невыносимо стыдно. Там, на площади, эта темнота поглотила напавшее на них сияние, к тому же, Анмай был где-то там, внутри…

Скоро темная масса окружила его со всех сторон. Айэт оказался на дне расширявшейся кверху воронки. Он застыл, тщетно пытаясь сдержать бешеную дрожь. У него перехватывало дыхание от страха. Темнота выпустила отросток, прикоснувшийся к ноге — прикосновение оказалось реальным и достаточно сильным. Айэт даже не мог отстраниться — все его силы уходили на то, чтобы не завопить от ужаса. Темная лента раскачивалась в воздухе, поднимаясь все выше. Она прикоснулась к груди, — напротив бешено бьющегося сердца. Кожу Айэта противно защекотало от страха. Лента поднималась еще выше — к глазам. Юноша застыл, ему нестерпимо хотелось побежать, но он чувствовал, что бросок в эту живую темноту равносилен смерти. В нескольких дюймах от испуганно расширенных зрачков лента замерла, развернувшись воронкой. В ее черной глубине что-то мерцало… странные быстрые сполохи, исчезающие и плывущие…

Айэт должен был испугаться еще больше, но вдруг он с удивлением понял, что у страха тоже есть предел — ему просто стало все равно. Голова сделалась тяжелой, ему ужасно захотелось спать. Он смутно почувствовал, что его подхватывает и несет куда-то, а потом ничего не осталось…

* * *

Анмай очнулся в тот миг, когда терзавшая его буря ощущений обрела стройность — он вновь мог рассуждать, но чувствовал, что не вернулся к реальности, а еще больше отдалился от нее. Его ощущения…

Поток вверх. Удовольствие, глубокое, изысканное. Странное сочетание естественности и физического шока от остроты, силы ощущений, когда нервный ток, — эмоциональный, страстный, но притом необъяснимо медленный и спокойный, — мягко захватывает тело, расплавляя любое напряжение, создавая острое ощущение счастья в каждой частице души.

Вязкий, текучий, заряженный невероятной энергией покой, пришедший извне, рожденный внутри одновременно. Ясность, сияние, огненный, текучий мир, в котором душе невероятно легко, в котором тело невесомо, превращено в любовь.

Проникая в себя, его сознание обрело чувство цельности, единения с безличным и чудесным миром, недостижимое ни с помощью логики, ни с помощью рассудка. Его волевое воспринимающее «Я» двигалось внутрь себя. Его сознание возвращалось домой, к настоящему источнику комфорта, силы, удовольствия. Разотождествляясь с собственными образами, идеями, с прошлым и будущим, он получал невероятный заряд свежей энергии, получал свободу погружаться к настоящему источнику самого себя. Поток сознания вышел из привычных берегов, в один миг наполняя его чувством совершенного отдыха и обновления, освобождая душу от бессмысленных обязательств и надежд.

Причина и следствие больше не были связаны, каждый миг заполнился свежестью. Время уже не двигалось вперед, оно мягким потоком увлекало сознание вглубь, открывая новые возможности легкого, свободного существования. Чудесное воскресало на грани между прошлым и будущим, обволакивая его осязаемой и люминесцирующей тишиной. Невесомость, как теплая река, увлекала и затягивала в состояние невероятной раскованности, освобождения от серьезности и готовности бороться.

Раствориться без обязательств, без привычек, словно зависнув в первой фазе сердечного ритма, в начале возникающих мыслей и желаний, в начале ликующего сознания, и наслаждаться внутренней свободой, всецело наслаждаться теплым присутствием Вселенной…

Раствориться, чтобы стать невидимкой без лица, когда энергия жизни движется снизу вверх легко, не встречая сопротивления, выплескивая сознание за границы физического тела, растворяя его, как аромат в воздухе…

В мир потекла темнота. Она просачивалась сквозь счастье, сквозь свет — густая черная масса шевелящихся щупалец. Они жадно тянулись к нему — а он беспомощно завяз в этом проклятом свете!

Анмай бешено забился. Он знал, что это конец, смерть, что больше не будет ничего. Его сознание, его память — все исчезнет, словно не существовало никогда.

Тьма залила уже полмира, нависла над ним, не чувствующим уже ничего, кроме безысходного ужаса. Один из колыхавшихся жгутов скользнул вниз, коснулся нагого живота. Это прикосновение обожгло его холодом, оно оказалось столь реальным, что все мышцы Вэру сжались до боли — шевелиться он не мог. Темнота тянулась к лицу, к расширенным от ужаса глазам, которые он даже не мог закрыть — но не могла их коснуться, потому что перед ними горел огонь. Она клубилась вокруг, свет погас и только слабый блеск огня не давал ей поглотить беззащитное тело.

Рядом мирно спал Айэт, положив голову на руки, одна босая нога была поджата. Над ним тоже клубилась темнота, но не хищно. Вокруг юноши парило сияние, другое — Анмай не мог понять разницы.

Темнота окружила Вэру, желая наполнить собой. Уже не боясь огня, она потянулась к нему, обволакивая, проходя сквозь него. Коснувшись кожи, тьма мучительно жгла, но на самом деле она была прозрачной — Анмай увидел себя, словно отраженным в бесчисленном множестве зеркал — других себя, иногда похожих, иногда очень странных. Он всматривался в них, все глубже, пока вдруг не оказался в пустоте.

Теперь он летел. Внизу зияла пропасть, он парил возле безмерно высокого скалистого обрыва. Под ним тянулась бесконечная равнина — огромная река, затопленные леса и болота. По выступу скалы шли люди, очень много, шли в никуда. Он мчался, обгоняя их, и ему по-прежнему было холодно. В безликой толпе он увидел знакомое лицо — большеглазое худое лицо Маонея Талу, его мертвого друга. Когда тот стал подниматься к нему, Анмай проснулся.

* * *

…Он стоял в подвале Цитадели, у того самого ядра деформатора, в котором юный Анмай хотел увидеть будущее. А сейчас он, взрослый, вновь корчился в мертвом свете, пытаясь войти в обжигающее синее пламя. Эта боль была реальной, столь сильной, что он не мог дышать — все мышцы свело судорогой. Он сунул в испепеляющее пламя лицо, руки, всю голову — лишь бы избавиться от мучений. Но они стали лишь сильнее. Боль придавила его страшной, невыносимой тяжестью, сердце останавливалось, он потерял сознание…

* * *

…И проснулся — проснулся уже мертвый, замурованный в безмерной кристаллической глыбе, чьи грани видели все вокруг, все вместе, сразу. Он не мог ни двигаться, ни дышать. У него просто не осталось тела — только взгляд. Он стал мертвой, чужой массой, в которой оказался заключен потерявший все иные чувства разум Анмая. Ощущение себя мертвым, но сознающим, было наиболее мучительно. Он жаждал чувствовать — не чувствуя ничего. Он только видел — так много сразу, что не успевал осознавать. Его разум плавился в массе видений, необычайно противоречивых и странных, рвался от невозможности совместить и понять их, выворачивался наизнанку, исчезал, — это оказалось хуже самой смерти. Ощущение безысходной тесноты, растворения в полноте совершенно чуждых образов стало невыносимо. С неистовой силой его сущность вырвалась и разнесла все заслоны. Он словно взорвался, нет, взорвался мучительный мир вокруг. Анмай освободился.

И проснулся.

* * *

…Он сидел на плоском выступе камня. Вокруг простерлось скалистое плато, изрезанное, неровное. Его заливал чистый желтый свет пылающих на горизонте облаков — скорее туманности, чем заря. На их фоне чернел массивный купол корабля, стоявшего в отдалении. Рядом, напротив, сидел он сам и два Анмая улыбались друг другу. Вдыхая чистый, холодный воздух он подумал, что здесь хорошо сидеть… вместе. Но огонь перед глазами не гас. Он мучительно обжигал, делая все неестественно, пугающе реальным — и звал его дальше. На бесконечное, счастливое мгновение он почувствовал, как к его телу прижимается нагое тело Хьютай — но она исчезла, а его швырнуло в пустоту. Но он все время чувствовал, что она здесь, рядом — ее рука лежала в его руке и они шли вместе — там, где не было места страху.

* * *

…Они видели чернейшую пустоту открытого космоса. Ее пронзал яростный синий свет звезды-сверхгиганта, отблескивая на тучах астероидов. Громадное солнце взрывалось, закручивалось тугой, пылающей адским пламенем спиралью — и исчезало, втянутое темным овальным облаком, смутным, окруженным тусклым ореолом. Они ощущали безмерный разум этого облака — словно на них смотрели тысячи огромных глаз — и парили вместе с ним, в пустоте среди звезд. Одна из них тоже взрывалась, разлетаясь огненным кустом — но ее огонь угасал, распадался на струи и пласты, твердел…

Они поняли, что видят рождение Линзы… видели рои огромных темных силуэтов, — их форма непрерывно менялась. Исходившие из них плоские веера голубоватого кружевного сияния управляли пламенем, придавали ему форму. Зыбкие черные покрывала ползли по лентам звездного огня, превращая их в металл, огромные белые сферы сияющими как солнца воронками поглощали плазму, исторгая потоки камня, воды, воздуха… Все это растекалось по уже сформированному остову колоссального сооружения. Его металл тоже тек, изменялся…

Это формирование, взаимопересечение, взаимопроникновение растущих конструкций было единым, общим. Они словно видели рост живого существа, ускоренный в миллион раз — все это происходило с поразительной скоростью. Непонятно откуда они знали, что строительство грандиозной не-планеты диаметром в восемь миллионов миль заняло всего несколько дней. Причем, большая часть этого времени ушла на отделку. Основа, остов был создан в непостижимый миг творящего взрыва. Их переполнило счастье — просто потому, что им довелось увидеть подобное — но их уже несло прочь, дальше…

* * *

…Роились миры, существа, люди, звезды. Они падали, мчались в бесконечных морях света, среди странных, ни на что не похожих форм, в радужно переливающейся пустоте, пронизанной яркой, как солнце, кристаллической решеткой. Они вырвались из этого пространства, чтобы оказаться в синем полумраке, — в нем вращались темные колонны бесконечной высоты. Они видели взрывы в звездной бездне — миры, обращавшиеся в медленно растущие шары пламени, такие огромные, что их рост не был заметен глазу. Стремительно проносясь среди грандиозных конструкций, они попали в мир света и сверкающих немыслимых переплетений — там совершалось движение, нечто столь сложное, что их сознания отказывались это понимать…

* * *

…Потом их поглотила растерянность. Их потрясенным глазам предстало нечто немыслимое, — растянувшийся на тысячи лет взрыв галактического ядра, огненный вал, пожирающий миллиарды звезд — но не хаоса, нет. Огонь обретал форму, сияющий газ перерождал сам себя, становясь твердью, плотью невероятного сооружения, состоящего из мириад плоских, размером с планету, многоразличных миров. Они летели меж них, зная, что все они — части единого огромного мира.

В его центре раскрылись гигантские ворота в пустоте — многогранник из линий синего пламени, внутри которого плавился вакуум. Анмай понял, что видит Ворота Соизмеримости, связавшие этот невообразимый мир с множеством других подобных миров, затерянных в межгалактической пустоте или освещенных роями вращающихся вокруг них звезд — связавшие через дополнительные измерения, не существовавшие, но созданные вместе с ними. Они видели Ворота, из которых било неиссякаемое пламя, идущее от самых пределов мироздания. Анмай видел туннели, ведущие за эти пределы, в иные, невообразимые миры. Он попытался влететь в них — во все сразу…

* * *

…Произошло нечто вроде взрыва — они мчались сквозь пламя и тьму, сквозь нечто непредставимое. Потом — только мрак. Из вечной, изначальной, не знающей света тьмы выплыла грандиозная конструкция. Анмай не понимал, как они могут видеть ее в полном мраке — похожий на звезду многогранник, по сравнению с которым Линза была крошкой. Они вместе ощутили, что это нечто очень важное, ключ, ворота в стене, замыкающей все сущее — они видели ее и их сознания отказывались идти дальше…

* * *

Вдруг он оказался один, стоящий на огромной, уходящей в бесконечность равнине. Это было мертвое поле камня, растрескавшееся, неровное. Он чувствовал твердое ледяное крошево под босыми ногами, такое же реальное, как ровный холодный ветер, треплющий волосы и овевающий его нагое тело. Горизонта не было. Равнина действительно уходила в бесконечность, в беспредельность…

— Пустыня Одиночества, — сказал себе Анмай.

Он взглянул вверх. Небо над равниной — бесконечно высокое, тусклое, белое — усеивали звезды. Не светлые, даже не черные, а серые. Анмай не понимал, как может их видеть. Вокруг царил покой — вечное, нерушимое спокойствие. Он понял, что это граница между его миром и Бесконечностью — и что Хьютай стоит на такой же равнине.

Он не увидел, а почувствовал ее — так слабо, словно она была уже по ту сторону. Вместе они, наконец, смогли заглянуть в Бесконечность, достичь ее края — и поняли, зачем создан и существует мир, и они сами. Их поглотила полнота радости — и с ней Анмай проснулся.

* * *

Он увидел мертвенный свет прямо перед глазами — дезинтегратор валялся рядом с ним. Вздрогнув, Анмай отключил оружие и сел, чувствуя онемение и боль в затекшем теле, — оно почти не слушалось его. Он был весь обсыпан черной пылью, жирной, словно графит — она покрывала его одежду и кожу толстым слоем, осыпаясь со ставших тяжелыми волос. Он попытался отряхнуть ее, но тщетно — ее можно было разве что смыть. Особых неудобств, она, впрочем, не доставляла.

Он изо всех сил старался вспомнить конец сна, то удивительное понимание всего, единство… он разделял его с Хьютай… Он чувствовал, что воспоминание осталось, но оно скрылось в темноте. Анмай яростно встряхнул волосами и до боли сжал голову, пытаясь… Тщетно. Оно ушло. И не вернется, пока он и впрямь не достигнет цели…

Но другие воспоминания уцелели. Анмай понял, что его сознание, память, на самом деле несравненно больше, чем он думал. Он не представлял, грезилось ли ему будущее, или все это произошло когда-то в прошлом, но был уверен в одном — все это случилось когда-то или случится потом, это не было фантазией или видением.

Он еще раз встряхнул головой и осмотрелся. Он лежал на какой-то плоской крыше, под тучами, вроде бы в том, первом зале — совершенно не зная, как он сюда попал. Все его вещи были с ним, в полном порядке. Силовой пояс действовал. Он проверил его и поднялся в воздух. Хьютай исчезла, но он по-прежнему чувствовал Айэта и знал, где сможет его найти.

* * *

Айэт не сразу понял, что пришел в себя. К реальности его вернул холод, от которого он начал дрожать. Он лежал на том же месте, у сырой стены полуразрушенного подвала, весь обсыпанный мельчайшей тяжелой пылью. Когда он заставил себя встать, она осыпалась с него, словно песок. Юноша помотал головой, чтобы вытрясти ее из волос, потом отряхнулся. Кожа его, правда, осталась совершенно черной, жирной и блестящей и он сомневался, что Анмай — или вообще кто-либо — сможет его узнать. Но все его вещи остались на месте и Айэт жадно схватился за лазер. Он помнил, как его несло куда-то в прохладных, гибких волнах, мягко скользящих по коже — они проходили сквозь него, увлекая все глубже в небытие…

Когда он уснул окончательно, его поглотили тягучие, бесконечные сны. Они были очень тяжелыми. Айэт никак не мог проснуться. Ему снилось, что он просыпается — и он просыпался в новом сне, еще более тяжелом и страшном, чем прежде. Нагой и дрожащий от холода, он бродил по коридорам какого-то огромного здания — казалось, целую вечность, каждый раз вздрагивая, когда его босая нога касалась ледяного камня. Он то поднимался по бесконечным лестницам, то шел по анфиладам темных комнат. В полумраке он не мог видеть цветов, все казалось ему серым, плоским, едва различимым, а вокруг бродили темные призраки. Он боялся их, хотя знал, что увидеть его нельзя — покрывающая его черная пыль переливалась странными оттенками и его тело словно бы стало прозрачным — все окружающее просвечивало сквозь него. Но вот его ощущения во сне были реальными — даже сильнее и ярче, чем наяву — и это оказалось особенно мучительно. Он проползал в узкие, тесные щели, карабкался по крышам на огромной высоте, спускался вниз, погружаясь в блестящую, вязкую жидкость. Все время ему было невыносимо холодно. Ледяной пол обжигал босые ноги, словно раскаленный, но он пробирался в полумраке, сером, бесцветном, все более странном, все дальше.

И это было лишь начало, вход. Потом Айэт оказался в смутной, темной Вселенной, в неисчислимом множестве жизней одновременно. Казалось, в них прошли тысячи лет. Воспоминания о них были врезаны в него неизгладимо — хотя ему вовсе не хотелось вспоминать. В некоторых реальностях он становился автором или жертвой мучений, столь изощренных, что они превращались в искусство почти экстатическое. Или он просто становился другим — живущим в темном мире ради темных удовольствий — и это очень нравилось ему.

Но Айэт видел и истинную Вселенную — пространство, необычайно глубокое, затененное призрачными, синеватыми туманностями, в которых тонули неисчислимые рои звезд, но заселенное. Мириады тускло-серебристых спиральных конструкций пронизывали его, протянувшись из бесконечности в бесконечность бритвенно-тонкими слоями. Мелкие группировались вокруг крупных, следуя изгибам их спиралей, они становились все больше, сами превращаясь в центры маленьких скоплений — и этот неправильный, поразительно сложный узор тянулся, насколько хватал глаз. Все было безупречно четким, резким и лишь бесчисленность мелких деталей давала Айэту представление о невообразимых размерах этого космического города. Он видел другие, такие же бритвенно-плоские города, но уже цельные — перистые палевые пластины, рассыпавшиеся разрезными спиралями, состоявшими из еще меньших и еще — пока его глаз не тонул в тончайшей паутине самоподобного кружева. Иные города казались ему сплетенными из безупречно изогнутой синеватой проволоки — загнутые влево перепончатые, фестончатые изгибы, состоявшие из еще меньших, шествующие друг за другом, словно вырастающие у берега волны. Цепочки ажурных тяжей закручивали их в спирали, и, истончаясь до невидимости, сбегались лучами мохнатых плоских солнц. Это было немыслимо красиво — и немыслимо чуждо.

И еще более странное — бархатно-черная сфера, повисшая в пустоте, облепленная другими — все меньшими, сидящими друг на друге в какой-то неравномерной, непонятной гармонии. Мертвенно-синее сияние обрамляло их, мягко растворяясь в пустоте, пронизывая себя спутанными, ажурными нитями — они тянулись в бесконечность, образуя непредставимо сложный узор. В них запуталось множество тускло-серебристых светящихся сфер, похожих на луны — больших и столь крошечных, что они едва были заметны. Айэт чувствовал, что это — что-то необычайно древнее и важное, одно из тех немыслимо далеких, затерянных на самой окраине мироздания мест, что придали ему форму и дали законы, благодаря которым все живое появилось на свет. Это ощущение неизмеримого покоя и силы Айэт просто не мог выразить, но сейчас его интересовали более насущные вещи.

Там, во сне, он чувствовал Вэру. Это чувство не исчезло после пробуждения — он по-прежнему чувствовал его и должен был отыскать. Стыд, вызванный его паническим бегством, достиг уже такой силы, что остальные чувства отступили, даже страх — если бы Вэру отыскать не удалось, Айэт умер бы с большим облегчением.

Он полез наверх, карабкаясь по грудам битого кирпича. Они осыпались, увлекая его вниз, но юноша не сдавался. Наконец, ему удалось выбраться на улицу и он быстро пошел назад, к площади, испуганно оглядываясь — реальность теперь казалась ему смутной, как продолжение сна, но он вдруг почувствовал, что за ним следят.

Айэт остановился и тут же услышал торопливые шаги — впереди, позади, везде. Чуть дальше по улице над крышами возвышалась шестнадцатиэтажная жилая башня и он решил укрыться в ней. Лезть в темные закоулки не хотелось, но стоять посреди улицы было еще опаснее.

Проскользнув в зияющую дверь, он побежал вверх по лестнице. На последнем этаже Айэт миновал еще две двери и, жадно хватая ртом воздух, остановился в просторной комнате с выбитым окном. Вдоль ее стен стояли застекленные шкафы, на столах и полу была разбросана посуда. Казалось, все панически бежали отсюда во время обеда, но от еды, если она вообще здесь была, не осталось никакого следа. Голодный Айэт вздохнул и сел на подоконник, переводя дух и осматриваясь.

Город лежал под ним неправильными кусками темноты, рассеченной мутно-рыжими ущельями освещенных улиц. Выбитые окна зияли квадратами фосфоресцирующей абсолютной тьмы. Наверху тлели мутные звезды. Движения нигде видно не было.

Услышав странный, стрекочущий треск, Айэт оглянулся. Свет испорченных, но еще горевших люминисцентных ламп вдруг странно замерцал, сочась сквозь стекло. Из него, словно корень, вытянулась полупрозрачная, туманно сиявшая трубка, беззвучно и страшно извиваясь в воздухе. Ее конец вдруг распался облачком искр, слившихся в призрачный шар. Он ярко вспыхнул и совершенно бесшумно потянулся к юноше.

Вскочив, Айэт швырнул в шар подносом. Шар с треском взорвался и погас. В лицо юноши, словно кулак, ударила волна горячего воздуха, все стекла в дверцах шкафов разлетелись. Но тотчас затрещало в корпусе выключателя, зыбкий свет замерцал в его щелях. Пыль с руки Айэта вдруг устремилась туда, змеясь в воздухе зыбкой полоской тьмы. В выключателе полыхнуло белое пламя, его истлевшие обломки разлетелись по всей комнате. Желтое сияние гневно затрещало и вдруг с тихим свистом ушло в стену. На секунду повисла тишина, потом Айэт вновь услышал треск, уже из коридора.

Выскочив за дверь, он увидел текущее по стенам живое синеватое мерцание — оно походило на множество призрачных вращавшихся колец. Они пульсировали, исчезали и появлялись снова. В глазах у Айэта поплыло, он шагнул вперед, уже не контролируя себя. Поднявшаяся с него черная пыль узким смерчиком обогнала его. Мертвенное сияние смыло волной вихрящегося белого огня и ударная волна отбросила юношу в глубину коридора. Затем все стихло, лишь сизый дым и тлеющие пучки проводов в развороченном взрывом распредщите напоминали о происшедшем. Толстая куртка и ловкость спасли Айэта от синяков, но встать он смог не сразу. Остро пахло паленым металлом и пластиком. Именно эта вонь убедила его в том, что противник вполне материален и, следовательно, уязвим. Но от этого он не становился менее опасным.

Айэт быстро растер ладонями лицо. Его кожа стала совершенно чистой. Теперь он был беззащитен, а это энергетическое поле, металлоплазма, могло селиться и в живом теле, превращая его в тех… существ, что он видел.

Они уже были здесь — он услышал доносившийся снизу нарастающий шум. Несколько секунд Айэт убеждал себя, что ему показалось, потом в его груди разлился ледяной холод — бежать отсюда было некуда.

Сперва ему захотелось где-нибудь спрятаться. Потом он вспомнил об оружии и его страх превратился в ярость. Сидеть и ждать, пока его найдут, было невыносимо. Айэт побежал вниз, навстречу частому топоту, потом, опомнившись, замер возле открытой двери, судорожно хватая ртом ледяной воздух. Лестница дрожала от гула. Юноша на миг растерялся — ему хотелось вернуться назад, затаиться, но он понимал, что это глупо. Сжав зубы, Айэт вновь побежал вниз. Если бы он не рвался так в этот проклятый дом…

Тремя этажами ниже он увидел десятка полтора черных тварей — таких же, как убитая им. Их разделял лишь один лестничный пролет. Они на миг замерли, увидев его. Айэт выхватил лазер и стал стрелять в них, приветствуя каждое попадание диким воплем. Лучи разбивали им головы, опрокидывая назад, но уцелевшие с ревом бросились на него, размахивая руками. В Айэта полетели камни. Один из них ударил его в грудь, другой — прямо в лоб и ослепленный болью юноша выронил лазер. Уже в последний миг опомнившись, он бросился бежать. Когда лестница кончилась, он забился в самую дальнюю комнату и просто ждал — пока целая толпа причудливо деформированных тварей не ворвалась в нее.

* * *

Айэт вскочил, прижимаясь к стене. Атомный фонарь в его руке вспыхнул ослепительным светом. Юноша чувствовал, как он рвется из руки — струя плазмы действовала как реактивный двигатель.

Твари попятились, удивленно разглядывая его. Они были одеты в длинные грязно-коричневые плащи. Плоть на их лицах обгорела и вздулась неровными пузырями, а головы и руки оказались искорежены, словно в кошмарном сне. Айэту показалось, что их формы продолжают медленно меняться. В их глазах мерцал синий, неестественный свет и сухой шорох сопровождал их движения.

Твари начали приближаться к нему.

Лишь сейчас он заметил, что в руках они держат длинные палки с крючьями.

* * *

Айэт не двигался, пока они не подошли вплотную. Потом, обезумев от страха, он сам бросился на них, вонзив огненное лезвие прямо в лицо ближайшей твари — оно взорвалось смрадными горячими брызгами, открывая ухмыляющийся череп. Юноша полоснул тварь еще несколько раз, растерзав ее в обугленные лохмотья, она рухнула… тут же кто-то схватил его за плечо. Он повернулся, взмахнув резаком. Темная плоть второй твари с треском вскипела от прикосновения огня, расходясь, словно сгнившая ткань. Когда клинок рассек ей шею, она отпустила его, опрокинувшись назад. Третьей твари лезвие пламени отсекло руку и глубоко вошло в грудь, рассыпая горящие брызги. Она завертелась, нелепо махая сожженным обрубком и рухнула под ноги остальным. Дыра в ее груди напоминала огромный рот с огненными губами. Отпрянувший было Айэт увидел, что несколько окруживших его врагов испуганно попятились и вновь бросился на них…

Перекошенные уроды двигались неуклюже и гораздо медленнее юноши. В тесноте они не могли свободно орудовать своими палками и лишь мешали друг другу. Гибкий, как стальная пружина, Айэт отбивался, уклонялся от ударов и нападал сам. Огненный клинок в его руке отсекал руки и головы, вспарывал животы, перерубал палки. Мерзкая плоть вспыхивала с шумом и кипящая черная кровь стекала смрадными ручьями. Пробившись через строй гадов, Айэт обернулся на лестнице. Одна из тварей с широко разведенными руками мчалась за ним, издавая неестественно высокий визг. Ее плащ пылал сверху донизу, за ней тянулся шлейф черного дыма. Попасть в эти липкие огненные объятия было равносильно смерти. Айэт судорожно рванулся вбок. Тварь промахнулась, рухнув в пролет лестницы. Юноша перепрыгнул через нее, стремительно скатился вниз и выбежал на улицу. Он не думал о том, куда бежать, но ноги сами вынесли его, куда нужно.

Площадь выглядела жутко. Все окна в окружавших ее домах вылетели, причудливо скрученные фонарные столбы застыли в том же положении, в каком застал их взрыв. В воздухе висел резкий, непонятный запах.

Глядя на дико искривленное железо Айэт вздрогнул — это и впрямь была сцена из кошмарного сна. Но, кошмар это или нет, страха он почему-то не чувствовал. Единственное, что его тревожило — беззвучно мелькающие вокруг тени и странные желтые сполохи за крышами.

Айэт осторожно вступил на площадь. Густохвойные деревья на ней были жутко, неестественно разросшимися. Они странным образом не пострадали от взрыва, хотя здесь под его ногами толстым слоем лежал невесомый коричневый пепел, похожий на снег.

Он подошел к согнутому в дугу, судорожно искривленному фонарному столбу, поднял руку и коснулся его. В следующий миг он с криком отскочил — его ударило током.

Столб задрожал и начал выпрямляться с адским стоном, потом переломился посередине и застыл. Упавшая верхушка с хрустом разлетелась на куски, в рваном жерле полыхнуло призрачное голубое пламя, затем погасло с негромким хлопком. Айэт вновь шарахнулся назад, потом осторожно поднял кусок металла, рассматривая излом.

Сталь, побывавшая в страшном живом сиянии, стала рыхлой и крошилась у него в руках. Айэт содрогнулся, представив, что оно может сделать с живым телом. Например, превратить его в ту черную тварь…

Он отшвырнул обломок и повернулся к покинутому им зданию. Стена первого этажа была глухой, в ней темнели лишь три наглухо закрытых двери. Выше, откуда-то из утробы главного зала, пробивался бледный свет.

Через открытую им дверь Айэт поднялся туда, обошел зал. Здесь не было никаких следов Вэру. Юноша не знал, что делать дальше, и его привлек свет — он шел откуда-то снизу. Его источник, широченная лестница, привела его на первый этаж, в лабиринт безоконных галерей, залитых ярким розоватым сиянием длинных ламп и заваленных товарами. Именно заваленных — здесь когда-то был гигантский магазин. Теперь все вещи были сброшены с полок, свалены в беспорядочные груды, через них с трудом удавалось перелезть. Здесь могла спрятаться целая армия. Айэту постоянно казалось, что за ним следят, хотя, кроме мерного жужжания ламп, он ничего не слышал.

Пробираясь все дальше, он попал в пустой служебный коридор. Свет здесь был тусклее, жужжание ламп — тише. Вскоре Айэт вышел к лестнице и, толкнув тяжеленную дверь, оказался в почти темном тамбуре. Перед ним была новая дверь — стальная, двустворчатая, она, очевидно, вела на улицу. На нее откуда-то сзади падал зыбкий, подвижный свет. Обернувшись, юноша увидел другую лестницу, уходившую на глубину метров в пятнадцать и темную, но внизу словно мерцал громадный телевизор.

Чувствуя, что все это происходит во сне, Айэт бесшумно пошел вниз. Казалось, он несколько раз заснул и проснулся на ходу. Этот спуск занял словно целые дни. Окончив его, он оказался в обширном низком помещении. Одна из его стен была покрыта неярким текучим узором. Многоцветный, он казался объемным, уходящим в бесконечную глубь, и состоял из бессчетного множества деталей — их было так много, что сознание Айэта не могло вместить их. Его глаза рефлекторно захлопнулись, он понял, что есть вещи, на которые действительно нельзя смотреть. Когда он пытался, его сознание ускользало, не выдержав нагрузки — юноша чувствовал, что вот-вот лишится его, но не упадет в обморок, а просто станет каким-то совершенно другим.

Он миновал этот зал, опустив ресницы и ведя ладонью по стене. Невидимые узоры словно бы щекотали ее и даже с закрытыми глазами он ощущал давление этой чужеродной сложности. Глаза и уши не могли помочь ему в поисках выхода, но, к счастью, были и иные чувства. Следуя навстречу струям все более холодного воздуха, он неожиданно вышел к пропасти — инстинкт заставил его ресницы распахнуться, когда до нее оставался всего шаг.

Айэт испуганно замер. Он стоял на узкой полосе гладкой стали, над уходящим глубоко вниз шестигранным зеркальным колодцем. Над его головой в несколько ярусов сплетались синеватые толстые трубы. Далеко внизу из узких высоких проемов струился зеленовато-белый свет. Ажурная сеть лесенок и галерей оплетала стены, ныряя в круглые отверстия.

Айэт тихо рассмеялся. Он оказался внутри межярусного перекрытия Линзы. Теперь оставалось лишь пройти несколько сотен шагов и отыскать выход, ведущий наверх. Вроде бы, ничего сложного, но он не знал, в какую сторону направиться — сейчас его судьба зависела от чистого везения. Он пошел влево, внимательно оглядываясь и прислушиваясь. Идти по гладкой стали оказалось трудно и, если бы Айэт не догадался разуться, то наверняка сорвался бы и упал — держаться тут было не за что.

Миновав проем в перегородке, он попал в новую шестигранную шахту, потом в еще одну и в еще. Здесь царила абсолютная тишина, лишь изредка откуда-то долетало гудение, столь слабое, что Айэт не знал, не кажется ли оно ему. Ни живых существ, ни машин не попадалось на его пути, но он был только рад этому.

Он прошел уже тысячу шагов — может, и больше — когда ему попался первый выход наверх: совершенно темная шахта метров двух в диаметре. Нащупав на ее стене скользкие скобы, Айэт быстро полез по ним. В шахте вихрился, спускаясь вниз, ледяной смерч, и она казалась бесконечной, но Айэт лез вверх, почти не сбавляя темпа, пока не оказался в чем-то вроде многогранной железобетонной ротонды. Узкие проемы в ее стенах были забраны решетками, но в одной из них зиял рваный, ощерившийся пролом. Продравшись сквозь него, Айэт увидел над головой мутное, сизо-рыжее небо — очень похожее на небо в первом зале. Там, под землей, он миновал стену, отделявшую его от того, страшного.

* * *

Опустив взгляд, Айэт вздрогнул. Он был в обширном, огороженном трехметровой кирпичной стеной дворе — через такую он не мог перелезть. Здесь стояло несколько плоских, промышленного типа строений. В выбитых окнах одного из них горел свет, оттуда слышался шум — голоса, крики, возня… а во дворе маленькими группками бродили черные твари с бесформенными, похожими на пузыри лицами и неестественно большими глазами. Айэт побежал, стараясь отыскать выход, но двор оказался еще больше, чем ему представлялось и он запутался в поисках ворот. Твари двигались медленнее и он легко уклонялся от них — но он не мог бежать все время. Наконец, юноша заметил, что от освещенного цеха через стену идут толстые, поднятые на бетонных опорах трубы. Айэт повернул к нему и вбежал в распахнутые настежь ворота.

В светлом, совершенно пустом цехе собралось, наверное, несколько сот тварей. Они были нагими, но их поверхность — рыхлая, липкая и черная — ничем не напоминала кожу. Они то ли занимались любовью, то ли танцевали в каком-то ломаном бесовском ритме. Айэт видел, как их слипшаяся плоть перетекала с одного костяка на другой, тянулась, подобно резиновым лентам. Если бы не пустой желудок, его бы вырвало.

В центре зала возвышался полый многогранник из труб. К нему сходилось, сбегалось множество кабелей — а внутри металось мертвенное лиловое сияние.

* * *

Айэт узнал его, когда вспомнил танцующие столбы на площади. Он шарахнулся назад, но стена мерзких слизистых тварей уже зажала его в клещи, тесня к многогранной клетке. Он понял, что, попав в нее, станет таким же, и выхватил атомный фонарь, но шансов отбиться у него не было. Айэт понял, что сейчас его жизнь закончится. Он попытался думать о Юване, но это плохо получалось — было слишком страшно.

Его прижали к широкому проему пустой грани. Айэт уперся в его боковину, и, уже чувствуя, как мертвенное сияние обжигает затылок, что было силы, оттолкнулся от нее. Твари повалились на пол вместе с ним и левая рука юноши вдруг оказалась в тисках липких лап. Он ударил в горло схватившую его тварь, обезглавив ее, и, рывком вскочив, бросился бежать.

Он надеялся прорваться к выходу, но врагов было слишком много. Уворачиваясь, ускользая от них, Айэт оказался прижатым к стене. Он залез на узкую галерейку второго яруса и развернулся, яростно отбиваясь. Он уже не надеялся выжить и мечтал об одном — умереть прежде, чем твари вновь схватят его. Они пытались, Айэт отбивался, не чувствуя в последней ярости ничего, кроме наносимых врагу ударов. Наконец, твари отступили — у многих недоставало рук или частей лица, а другие мертвой грудой лежали под лестницей. Айэт внимательно смотрел на них — по его лицу из свежих ссадин текла кровь, но было видно, что тем, кто хоть как-то дорожит своей жизнью, лучше вовсе к нему не подходить. Вот только долго это продолжаться не могло — под ним колыхалось уже сплошное море черных тел.

Ворота зала взорвались. Их разметал свет — синее, беспощадно яркое пламя. И в еще дымящемся проломе появился Анмай.

* * *

Айэт ничуть не удивился — все было так, как должно быть. Анмай тоже заметил его. Их разделяло море нелюдей, но это уже не имело значения.

С ледяным спокойствием Вэру навел дезинтегратор и выстрелил. Едва луч коснулся первой черной твари, она вспыхнула ослепительным пламенем, затем взорвалась. Клочья горящей плоти полетели во все стороны и от твари остался лишь растекшийся по потолку столб пара.

Анмай замер на секунду — он явно не ждал подобного эффекта — потом вновь поднял оружие. По залу разнесся испуганный крик, словно вырвавшийся из одной груди. В следующий миг луч дезинтегратора впился в толпу.

Твари целыми десятками вспыхивали и взрывались в тучах пара. Они кинулись бежать, но луч находил их и в дыму, нанося неотвратимые, меткие удары. Весь цех затянуло паром, трещало, как на огромной сковородке в аду.

Айэт закричал, когда огненное лезвие рассекло многогранник и белое пламя, пробив крышу, разметало по залу крутящиеся обломки труб. Юноша сжался, прикрывая глаза, пытаясь спасти их от ослепительных фонтанов искр. Он не видел, но слышал, как луч расчертил зал от стены до стены, сжигая все, что в нем находилось. Потом стало тихо и он поднял голову.

Воздух стал острым, наполнился жаром и гарью. Невыносимо пахло горелой… но не плотью, а вроде бы землей. Перегноем — мерзкая, богопротивная вонь. Айэт закашлялся, но именно эта сатанинская вонь привела его в себя. Только что страх буквально душил его… а сейчас он уже не мог поверить, что испытывал это наяву.

Через минуту аммиачно-едкий пар рассеялся. Айэт увидел пустой чистый пол, усыпанный бурым дымящимся крошевом — все, что осталось от орды тварей. На стенах дымились рубцы, что-то сыпало искрами, что-то тихо потрескивало, разгораясь. Он осторожно спустился вниз. Под ногами хрустели осколки бурой пузырчатой массы, похожей на шлак. Не осталось ничего, даже отдаленно напоминающего плоть. Что ж, тем лучше…

Они сошлись в центре, обойдя мелкую, обожженую впадину. Айэт ничего не мог с собой поделать — он бросился в объятия Вэру и, прижавшись к нему, зарыдал, как ребенок. Он чувствовал легко объяснимую громадную радость и совершенно необъяснимый стыд.

— Ты в порядке? — спросил Анмай, осторожно отстраняя друга. Айэт хотел ответить, но сил юноши хватило только на слабый всхлип.

— Что с тобой? — спросил Вэру, уже резче.

— Мне стыдно. Я… я бросил тебя. Извини.

— За что?

Перехватив его взгляд, Айэт смутился, как мальчик.

— Когда это… сияние напало на нас, я убежал, — наконец сказал он. — Но недалеко: меня поймала темнота. Я… словно спал вечность. Видел этот город, потом мне показывали разные страшные вещи, — он помедлил, — чтобы я предал тебя… потом… я видел звезды, мироздания. И я видел… Ты стоял на равнине… под серыми звездами… а потом… — Он встряхнул головой. — Ничего не помню. Там, где было воспоминание — только пустота… и все.

— Странно. Значит, мы видели одно и то же.

Айэт слабо, задумчиво улыбнулся.

— Там был еще кто-то, не ты… Это была она, да?

— Да, — тихо сказал Вэру. — Хьютай. Мы были там вместе… все трое.

Айэт молча кивнул.

— Я видел… Чтобы создать свой мир, ты уничтожил настоящий. Это… это правда?

Анмай тихо, зло засмеялся.

— Обычно мир уничтожает мечтателей. Справедливости ради, один раз все случилось иначе. Разве это плохо? Мне пришлось уничтожить один мир, чтобы возникли двадцать тысяч. И он все равно бы погиб — потом, позже. Как выбирать между бытием и небытием?

— Никак, наверное, — Айэт уже думал о чем-то другом. — Знаешь, я уже видел эту… тьму, давно, еще в детстве. Когда мне было лет двенадцать, я впервые оказался в деревне — мы приехали в гости. Я почему-то проснулся в середине ясной, удивительно светлой лунной ночи и меня вдруг одолело желание погулять.

Бесшумно ускользнув из дому, я шел босиком по узкой дороге через поле, и вдруг, несколько в стороне, низко над землей, быстро промчалось длинное черное облако, волоча за собой тень — пятно еще более глубокой черноты. Оно походило на множество развевающихся черных покрывал. Хотя оно пронеслось совершенно беззвучно, я помню, как вслед ему зашумели и согнулись деревья, помню тугой порыв ветра, взметнувший пыль вокруг. Я чувствовал, что оно было не просто облаком — оно было… живое, только не то живое, к какому мы привыкли.

Когда я подумал об этом, меня охватил странный, возвышенный и в то же время парализующий страх. Он быстро прошел, но я понял, что мир — совсем не то, что говорят взрослые. И домой я вернулся другим — убежденным в неисчерпаемой таинственности мироздания…

Айэт замолчал.

— У нас есть союзники, о которых мы не знаем, — наконец сказал он. — Не знаю, что это было, но оно вывело нас. Вывело из той темноты, что была внутри нас… Знаешь, когда меня пытали… во сне… хотели, чтобы я предал тебя… я выдержал. И, если ты не найдешь Хьютай…

— Найду, — спокойно ответил Вэру. — Наши мысли уже дважды были в одном месте и в одном времени… это очень много. И почему-то мне кажется, что скоро мы с тобой расстанемся… навсегда. Там, куда я однажды попаду — на ту равнину, — за мной не сможешь последовать даже ты.

* * *

Они вышли из зала. Уцелевшие твари попрятались, но не разбежались. Теперь они были везде вокруг них — за выбитыми окнами, на крышах. Оттуда на файа обрушился град камней и обломков кирпича — один из них рассек бровь Айэта, чуть не выбив ему глаз. Юноша инстинктивно бросился назад, перевел дух, выглянул и осмотрелся.

Анмай взмыл в воздух и открыл огонь, буквально выжигая одно укрытие за другим. Камни перестали лететь, воздух наполнился дымом и адской вонью горящей гнили. Уроды побежали. Анмай преследовал их, порхая на силовых крыльях и безжалостно расстреливая убегающих. В одну минуту двор опустел. Издали слышались выстрелы, но Вэру нигде видно не было. Айэт снова остался один.

Темный сумрак заваленного хламом цеха вдруг показался ему очень неудачным укрытием, но выйти во двор Айэт тоже боялся — среди камней там валялось три или четыре страшных ножа с серповидными крючьями и он хорошо представлял, что они могли сделать с его телом.

Сзади послышался шорох. Айэт обернулся. Он ничего не видел — цех был совершенно пуст. Но тут вновь послышался шорох — всего в нескольких шагах от него, оттуда, где тень была совсем непроницаемой.

Сердце юноши прыгнуло к горлу. Он попытался отступить, но тело не слушались, оцепенев от страха. Он яростно попытался заставить себя… тщетно! Он не видел и не слышал врага, боясь даже шевелиться и вскрикнул, когда кто-то коснулся его спины. Обернувшись, он увидел Вэру, — тот стоял совсем рядом, опустив оружие.

— Они здесь везде, — сказал Анмай, переводя дух. — Наверное, все население города. Похоже, оно изменилось совсем недавно… — он замолчал и прислушался.

Вокруг царила мертвая тишина — Айэт не сразу это понял. Но потом он услышал непонятные далекие звуки… рев множества голосов… топот…

— Им что — мало? — удивленно спросил Анмай. — Но если они так хотят… что ж. Обычно храбрость нападающих идет только на пользу их врагам.

— Не надо больше убивать, — попросил Айэт, невольно взяв его за руку.

— Почему? — Анмай мягко повернулся. — Объясни.

— Потому, что тебе нравится это делать.

— Да, — Анмай пристально смотрел в его глаза. Потом вдруг отвернулся. — Убежать у нас не получится, — вдруг сказал он. — Придется улететь. Держись крепче!

Возносимый вверх, Айэт вдруг увидел «Уйту», неторопливо плывущую под тучами, и судорожно закусил губу. При виде этой черной, овальной громадины, окруженной вихрящимся ореолом силового поля, у него перехватило дыхание — от счастья. Там, внутри — его друзья… любимая… сейчас он увидит их… ее…

«Уйта» зависла под ними. Вэру скользнул вниз и через десять секунд растерянный Айэт стоял уже среди своих товарищей. Прежде, чем он успел взглянуть на них, к нему бросилась Ювана. Они обнялись и долго стояли так, не замечая, что лицо Вэру вдруг исказилось, как от боли…

Когда Ювана, наконец, перестала всхлипывать, Айэт заметил, что Анмай как-то странно смотрит на него.

— Прости меня, — тихо сказал юноша. — Я никудышный друг, да еще и трус впридачу. Я тебя бросил, как…

— Все это прошло, — Анмай замолчал и вдруг отвернулся. — Но это было необходимо.

Айэт смутился.

— Как ты меня нашел?

— Не знаю. Что-то привело меня к тебе. Что-то, что мы получили, пройдя испытание. Я думаю, это что-то очень древнее. Мэйат создали его, чтобы лучше понять себя. И мы поняли, как много скрыто внутри нас…

— Я видел лишь то, что уже было во мне, только оно стало различимым, — тихо ответил Айэт. — Там было много — и хорошего, и плохого тоже. Примерно поровну.

Они прошли внутрь. Айэт словно впервые заметил яркие наряды и голые ноги своих товарищей. Обстановка была самая непринужденная — пол круглого зала покрывали пёстрые шелковые подушки, повсюду стояли блюда с едой и летные кувшины с герметичными крышками. Скрытые динамики играли боевые марши. Эта обстановка была привычна и любима им, и после всех виденных ужасов казалась необычайно уютной. Потом Ювана увела его в ванную — перевязывать раны, мыть… и утешать.

* * *

Когда «Уйта» поднялась вверх, Анмай подумал, что странные обитатели этого города никогда не видели его истинного неба, расчерченного ажурными ребрами и кружевом мутно тлевшего лунного серебра — его вечно скрывали тучи, выползавшие из воронок с одной стороны и исчезавшие в воронках с другой. Наверное, это было и к лучшему — жить под лесом растущих вниз острейших шипов было бы несколько неуютно.

Когда «Уйта», прошив силовое поле, вылетела в соседний зал, Вэру показалось, что он вернулся домой. Хотя здесь окружающее было намного более чужеродным, он привык к нему за последние пять месяцев полета. Оно казалось ему уже совершенно естественным. Все так же бесконечным потоком плыли сияющие шары, все так же их отражения скользили в изогнутых выступах титанических стен. Анмай подумал, что дух Мэйат поныне живет здесь. Не в плоских наружных сегментах, не в этих полуреальных подобиях чужой жизни, а здесь, среди титанических сплетений несокрушимой стали, подвластной их непреклонной воле. Когда создавалась Линза, этот металл извивался и тек, как тогда, на площади. Но это уже не казалось ему ужасным.

Он откинулся в кресле. Казалось, его руки праздно лежат на пульте, но «Уйта» вслед за шарами прошла в неприметный проем в стене, и, набирая скорость, помчалась к своей неведомой, но все же, уже близкой цели.

Загрузка...