Макет мироздания

Глава 17. Выбор судьбы

Проснувшись следующим утром, Анмай старательно вытянулся во весь рост на воздушно-мягком пеллоиде… и с удивлением понял, что ожидает исхода войны скорее с любопытством, чем с волнением. Но вокруг ничего не менялось — те же вечные небеса, звезды, несущие свою безмолвную стражу — а происходящее за много световых лет не могло его волновать.

Но прошло уже десять часов из отпущенных им «Укавэйрой» суток. Анмай связался с управляющей сутью… и через миг вскочил, как подброшенный. Он увидел звездное небо — огненное небо галактического ядра… дрожащим.

Это не было заметно для глаз. Но гиперсканеры Линзы уловили едва заметные колебания физики — слабая, с трудом ощутимая дрожь. В его сопряженном сознании она отзывалась тоскливым, безысходным страхом, от которого до боли сжималось сердце. В один миг он понял, что началась битва — величайшая за всю историю Файау — и что всё её мироздание оказалась на грани падения в хаос. Вмешательство ещё одного участника, пусть и столь слабого, как Сверх-Эвергет Линзы, могло разрушить всё.

Анмай прервал связь — выносить дальше это тоскливое отчаяние было выше его сил. Раньше он не знал, что машинам тоже ведом страх. Он оглянулся. Хьютай молча смотрела на него. По её глазам было ясно, что она и без его слов поняла всё. Они быстро оделись и прошли в рубку «Товии», словно это могло что-то изменить. Через минуту в ней появился и Айэт с Юваной.

— Мне страшно, — сказал юноша, опустив взгляд. — Я не знаю, что это.

Анмай объяснил.

— Ты чувствуешь то же, что ощутил я в первый день Йалис, — закончил он. — Но тогда было начало, а сейчас наступил конец… быть может.

Айэт не ответил, лишь в глубине его тревожно расширенных глаз промелькнуло… отчаяние? страх? решимость? Анмай так и не смог определить точно.

Они сели на полу, все вместе — это создавало хотя бы видимость защиты. Тишина, слабое тепло их тел, страх, который Вэру не чувствовал, но мог представить, глядя на вздрагивающие плечи Юваны — всё это объединяло их.

— А это будет быстро? — тихо спросил Айэт.

— Квантовое вырождение? Очень. Ты вообще ничего не почувствуешь. Это самая быстрая смерть, какая только возможна.

Анмай сам испугался своих слов — незаметный переход в небытие почему-то казался ему страшней любых мучений.

— И Сверх-Эвергет не защитит нас?

— Нет. Это явление подобно Творящему Взрыву, оно — его отражение, его тень. Но она ничего не создает, она лишь разрушает.

В этот миг Ювана вскрикнула, сжав лицо руками, Айэт вздрогнул, и даже Анмай ощутил, как его тело, пол, стены «Товии», всё пронзила странная дрожь — словно содрогнулись сами основы мироздания. Впрочем, они и в самом деле содрогнулись.

Ювана подняла голову.

— Я больше ничего не чувствую.

Анмай на секунду прикрыл глаза и сосредоточился, связываясь с управляющей сутью.

— Всё кончено, — сказал он. — Не знаю, чем, но прежней Файау уже нет. Мы в новом мире, — и, возможно, мы одни. Быть может, наши противники сокрушили друг друга. Быть может — нет. Но если «Укавэйра» проиграла и здесь появятся её враги, я взорву Линзу прежде, чем они вновь перехватят управление. Вы согласны?

Остальные молча склонили головы.

Они по-прежнему сидели в рубке. Пассивное ожидание оказалось делом очень тяжелым и Анмай опасался, что оно может затянуться надолго. Незнание было всего хуже. Иногда он связывался с управляющей сутью, но гиперсканеры Линзы не замечали ничего. Битва действительно закончилась.

После его пробуждения прошло четырнадцать часов и Анмай уже начал дремать, когда экраны вновь расцвели яркими вспышками — из не-пространства выходили звездолеты, немного — всего восемь. Массива Сверх-Эвергета Файау тоже не было видно. Анмай ещё тянулся к управляющей сути, когда над ним раздался знакомый голос.

— Здесь «Укавэйра». Мы победили. Сражение окончено.

Анмай не ощутил победного ликования. Он слишком хорошо представлял себе последствия.

— Где остальные? — спросил он.

— Многих уже нет. Другие сейчас спасают то, что можно — и стоит спасти. И в Сверх-Эвергете здесь больше нет необходимости. Ведь мы же не враги.

— Надеюсь. Но даже здесь я почувствовал…

— Мы были на грани падения в хаос. Но большая часть Файау поддержала нас. Почти все сторонники угнетения низших рас и управления разумом живых файа уничтожены. Все интеллектронные общности, которые вели такое управление и миры, в которых шли игры, точнее имитация и повторение гнуснейших эпизодов нашей истории, уничтожены тоже. Впредь мы постараемся не допустить повторения подобного, хотя это будет очень нелегко.

— И вы не будете больше скрывать правду от нас?

— Сейчас триллион файа во всех наших мирах знакомится с истинной историей своего народа и с историей Кунха. Они всю жизнь проводили в детстве. Сейчас оно закончилось. Вскоре всем им и самому мирозданию предстоит измениться.

— Каковы потери?

— Физические — примерно три процента относительно всей Файау. Остальные… вам не следует знать подробности этой войны — та война, в которой победили вы, была страшна, но эта — неизмеримо страшнее. Так будет лучше для всех.

Анмай кивнул.

— А что будет с нами? — спросил он.

— Вы свободны и можете поступать, как хотите. Но, что бы вы ни выбрали, мы постараемся помочь вам.

Стало очень тихо. Вэру растерянно оглянулся на Хьютай… но он уже знал, что скажет.

— Девять миров Файау так и не стали мне домом. Здесь, в чужом мире, я остаться не могу. Мне бы хотелось разделить участь «Укавэйры».

— Сочту за честь принять вас на своем борту.

Анмай улыбнулся при этом обмене вежливыми фразами — не было смысла поступать иначе. Когда он вопросительно взглянул на Хьютай, та лишь пожала плечами.

— Я всегда с тобой.

— А вы? — Анмай повернулся к юной паре.

— Я всегда мечтал отправиться к звездам, — Айэт улыбнулся, — тем более с тобой… с вами, — он покосился на Хьютай. — А что станет с Линзой? — вдруг спросил он.

Анмай не ответил.

— В ней должна быть управляющая суть, — произнесла «Укавэйра», — иначе Линза обречена на быстрое разрушение. Мы постараемся создать достаточно долговечную…

— Нет, — Айэт вышел вперед. — Она будет… чужой.

— Ты можешь создать свою? Чей же разум ты хочешь поместить в машину? — Когда сверхразумная общность обратилась прямо к нему, Айэт растерялся.

— Я… я не знаю, — наконец сказал он. — Кто-нибудь местный…

— И кто же? — в вопросе проскользнула насмешка.

Айэт испуганно оглянулся. Он понял — кто, и видел, что другие тоже это поняли.

— Я, — очень тихо сказал он.

Ювана бросилась к нему, схватила за руки, и вдруг спросила.

— Мы сможем… войти туда… вместе?

— Да, — ответил Анмай.

К его удивлению, девушка разрыдалась.

На следующее утро Анмай поднялся со странным чувством усталости, или, скорее, потери. Он уже знал, что это будет его последний день в Линзе. Ему казалось, что здесь прошла вся его жизнь, — а сейчас он вновь должен отправляться в неведомое… или остаться здесь. Но теперь в этом не было уже никакого смысла.

Он оглянулся. Хьютай, нагая, сидела на краю пеллоидной постели, расчесывая волосы — так же, как делали это её сестры и тысячу, и сто тысяч лет назад. Любуясь её невозмутимым лицом, Анмай улыбнулся — в мироздании есть вещи, которые никогда не меняются.

Потом он подумал, что и Ювана так же расчесывает волосы, — но только последний раз в своей жизни…

Анмай помотал головой. Они обретут вечную жизнь, а он думает об них так, словно они должны умереть! Но для него они действительно умрут. Их личности полностью сохранятся, но сознания изменятся так, что только «Укавэйра» и ей подобные смогут говорить с ними на равных. Он — нет. Как бы не сложились в дальнейшем их судьбы, они расставались навеки. Анмай не понимал, откуда взялось это чувство. Он сосредоточился на нем, но ему не становилось легче.

Они надели снежно-белые туники, одежду всех файа, не выбирающих свой путь между миров, — хотя сейчас этот обычай уже не имел для них никакого значения. Потом прошли в рубку «Товии». Она была пуста. Айэт и Ювана всё ещё спали в своей каюте. Анмай не решился их разбудить.

Он и Хьютай провели в безмолвном ожидании два часа. Когда Айэт, наконец, вошел в рубку, Анмай невольно поднялся. Они смотрели друг другу в глаза.

— Всё готово, пора, — через минуту сказал Вэру.

Айэт не ответил. Он с тоской смотрел на экраны и лицо у него было печальное и усталое. У стоявшей в нескольких шагах за ним Юваны было такое же лицо.

— Странно, — тихо сказал Айэт. — Сегодня день моего совершеннолетия. Ещё мальчишкой я много думал о том, каким он будет. Но я даже представить не мог, что это будет… так.

Он смолк. Стало очень тихо. Никто не осмелился нарушить эту тишину.

— Я знаю, кем должен стать, — вновь заговорил он, — но не чувствую радости. Мне бы хотелось просто вернуться домой, но я знаю, что это невозможно.

Ещё несколько минут Айэт стоял молча, затем повернулся к остальным.

— Пойдемьте, — тихо сказал он. — Всё.

Путь от рубки до ангара показался Вэру бесконечным. Они шли молча, бесшумно, в тишине и полумраке длинных коридоров с черными блестящими стенами и туманными белыми потолками. Одинаково одетые, босые, они невольно прижимались друг к другу. Тишина и одиночество словно сжимали их.

Ожидавший их скиммер в огромном ангаре казался очень маленьким. Анмай сел за управление. Легкая машина бесшумно поднялась в воздух и поплыла вперед. Столь же бесшумно раскрылись огромные створы шлюза, выпустив её наружу. Оглянувшись на удалявшийся массив «Товии», Ювана всхлипнула. Пусть эта зловещая конструкция и не стала ей домом, она чувствовала себя так, словно навсегда покидает свою родину… хотя уже давно покинула её. Это было уже год назад, но сейчас она ощутила боль утраты, которую не ощутила тогда.

А впереди уже расходилась зыбкая завеса силового поля, открывая сияющую шахту Сверх-Эвергета. Эта странная, пугающая красота сжала сердце Вэру — машина, превзошедшая величие подвластной ей природы.

Они приземлились возле пирамиды. Круглый корабль с «Увайа» уже убрали, и колоссальная платформа зияла пустотой. Когда они вышли, она показалась Вэру ещё более бескрайней. Его взгляд невольно остановился на сверкающем блоке сопрягающей сути. Айэт и Ювана сделали несколько шагов к ней, потом обернулись и застыли.

— Что нужно сделать? — сдавленным от волнения голосом спросил юноша.

— Просто встаньте перед блоком и положите на него ладони. Это всё, — так же тихо ответил Анмай.

Айэт кивнул. Взгляд его печальных, но по-прежнему бесстрашных глаз не отрывался от тревожно расширенных глаз Вэру.

— Мы расстаемся навеки, — сказал юноша. — Вместе с тобой… с вами, — он взглянул на Хьютай, — я был самым счастливым из файа. А теперь я стану самой счастливой из машин, — он слабо улыбнулся. — Если бы не ты, я стал бы помощником правителя Акталы. Сейчас такая судьба кажется мне самой худшей.

— Нэйс Анкус пал. Власть Организации рухнула сразу после нашего отлета. И ты был бы уже мертв.

— Откуда ты знаешь?

Вэру молча показал на блок. Его лицо стало странно напряженным.

— А Нэйс ещё жив?

— Да. Но…

Анмай помолчал.

— Когда ты… окажешься там… вытащи его оттуда, ладно? Такие мучения не должно терпеть ни одно живое существо. И он очень изменился… понял… стал… ты сам поймешь, когда увидишь. Он понял, в чем ошибался. Но я не решился… не смог поверить. А ты… ладно?

Айэт кивнул. Анмай с облегчением вздохнул.

— Хочешь увидеть, чем ты хочешь стать? — он прикоснулся к «Тайат».

Айэт вновь кивнул. Невидимый выступ перед пирамидой вдруг померк. Блестящий металлический блок пошёл вниз, открывая огромное окно. Сквозь колоссальную восьмигранную плиту из метастекла толщиной в два метра ворвался ослепляющий жар. Прикрыв глаза, они увидели истинный облик Сверх-Эвергета — неистовый свет.

Свет устрашал — чудовищное дрожащее сверкание, готовое в любой миг вырваться и поглотить весь мир. Айэта ужаснула ещё одна деталь — диски и другие обитатели Линзы вовсе не спускались чинно в пламя. Их разрывал невидимый вихрь магнитного поля и они разлетались брызгами, вспыхивали, испарялись. Бледно-радужный ослепительный смерч их останков окружал огненно-жаркую колонну питающей плазмы, исчезая в приемной воронке. И тут всё исчезло — плита вновь встала на место.

— Не передумаешь? — спросил Вэру.

— Нет, — улыбнувшись ответил юноша.

Потом он вновь нахмурился, и, подойдя к Вэру, взял его за руки.

— Я уже достиг цели, прошёл свой путь. Я не знаю, каким будет твой… но он будет много длиннее… и печальнее. Больше всего мне бы хотелось пройти его с тобой… но наши дороги расходятся навечно. И мне нечего дать тебе, кроме памяти, и вот этого, — он протянул ему маленький камень с последнего берега своей земли. — Ты… ты будешь помнить меня, Анмай?

Анмай не смог ему ответить. У него вдруг перехватило дыхание. Айэт, смутившись, опустил голову. Его глаза влажно блестели. Он с трудом выдавил «прощай», в последний раз прижал свои ладони к ладоням Вэру и отошёл. Когда с ним прощалась Хьютай, по щекам юноши потекли слезы.

— Хотя я знаю тебя совсем немного, ты стал мне сыном, которого у меня не было, и никогда не будет, — она обняла его, так крепко, что у юноши перехватило дыхание, и отошла в сторону. — Прощай, Айэт Тайан, прощай — и удачи тебе в твоих грядущих трудах.

Айэт окончательно смутился. Он прижал руки к лицу, чтобы скрыть слезы. К Вэру подошла Ювана. Она тоже взяла его руки в свои — маленькие и теплые.

— Я знаю, что была неправа, когда хотела быть с тобой. Но я всегда буду помнить ту ночь… И… мне жаль тебя. Ты сделал для нас так много, а сам уходишь от нас… в темноту. Мне хотелось бы, чтобы ты всегда жил здесь, но это не твой мир, не твоя мечта. Прощай!

Она подошла к Хьютай, но не смогла ничего сказать. Та обняла её, шепча таинственные женские утешения. Когда девушка отошла, на лице Хьютай тоже блестели слезы. Ювана подошла к Айэту и взяла его за руку.

Так, рука в руке, они поднялись к сопрягающей сути. Увидев свое отражение в сверкающей глыбе, Айэт обернулся. Он увидел Вэру и Хьютай у подножия пирамиды, печальных и неподвижных. Сам Айэт не чувствовал ничего, кроме страшной тоски. Он понял, что эта тоска — тоска по хрупкому живому телу, способному страдать и любить, всегда будет преследовать его. Но всё же, он широко улыбнулся, прежде чем отвернуться от приведших его сюда — отвернуться навсегда.

По-прежнему стоя рука в руке, они коснулись ладонями блестящего блока. Через миг, очертив контуры их тел, вспыхнуло ослепительное пламя. Анмай смотрел на него, но в его сердце уже не осталось печали. Их радость — радость открытия бесконечного простора — как-то передалась и ему. И его сердце сжималось уже лишь от ощущения величия происходящего.

Через несколько секунд свет вспыхнул столь ярко, что он невольно прикрыл глаза. Однотонное пение, пронизывающее здесь весь воздух, становилось всё громче, в нем зазвучали иные голоса, всё сильнее, и вдруг оборвались. Пение смолкло, и вместе с ним угас свет.

От Айэта и Юваны не осталось ничего. Не только их сознания, но и их плоть была поглощена сопрягающей сутью. Глядя на блестящий, чистый, слегка дымящийся металл, Анмай понял, что отныне Линза вновь стала единым целым. Он знал, что Ювана и Айэт, понявшие, что такое страдания и боль, постараются, чтобы здесь их стало как можно меньше. Как можно меньше.

И он понял, что его путь здесь окончен.

Он ещё долго смотрел на сопрягающую суть, пока не ощутил, что пол содрогается под его ногами — Айэт Тайан и Ювана Кари проверяли свою новую обитель и её возможности. Вэру прикоснулся к «Тайат». Ему хотелось связаться с Айэтом, хотя он и знал, что это постыдно и глупо. Интеллектронные системы могли в совершенстве имитировать речь живущих, но это вовсе не значило, что они и думают так же. Пускай Анмай почти не помнил уже своё слияние с управляющей сутью, он понимал это. И всё же он решился.

Открыв канал связи, он уже знал, что не станет говорить с Айэтом. Но был ещё один уровень сопряжения — эмоциональный.

Вэру не знал, какие его эмоции чувствует Айэт, но сам он ощутил охватившие Тайана удивление, радость, восторг. Он чувствовал, что мечтательный и бесстрашный юноша не изменился, даже став невообразимой управляющей сутью Линзы. Это было самое главное. Анмай слишком хорошо помнил, как его едва не поглотила лавина хранящейся в ней чуждой информации и был рад, что Айэту удалось избежать этой опасности. Он ощущал радость слияния двух душ, ставших разными гранями управляющей сути — радость, которую никогда не сможет познать ни один живущий. И радость созидания, возможности исправить то, что пошло неправильно.

Анмай понял, что Айэт остался прежним, но по сравнению с ним он сам стал только мыслящей крошкой. Он ощутил страх и не сразу понял, что это его собственный страх перед грядущей неизвестностью. Вдруг он услышал слабое «я понимаю». Это мог сказать только Айэт и Анмай, испугавшись, прервал связь.

Им уже нечего было здесь делать, но они медлили, словно Айэт и Ювана могли вернуться оттуда. Они понимали, что это бессмысленно, но ждали всё равно. Наконец, Вэру слабо улыбнулся и пошел к скиммеру. Хьютай последовала за ним.

Когда колпак кабины мягко захлопнулся, отрезав все звуки, Анмай взглянул на свои ладони. Казалось, они всё ещё чувствуют прикосновение рук Юваны — рук, уже обратившихся в сталь. Он встряхнул головой и взялся за управление. Скиммер взвился вверх. На сей раз Вэру не пришлось отдавать приказ об отключении силового поля…

Чудовищный глаз «Товии» смотрел на них. Он всё рос, наливаясь стальным блеском. Потом он исчез, открывая полутемную глубину ангара.

Когда они вернулись в рубку, Анмай ощутил пустоту. Ещё никогда он не чувствовал так остро своего одиночества. Даже Хьютай, положив голову ему на плечо, не могла ослабить его. Она тоже была одинока.

— Странно, — Анмай скорее размышлял вслух, чем говорил. — Сейчас мне кажется, что всё, что я делал в своей жизни, было нужно для того, чтобы привести Айэта и Ювану к ожидавшему их престолу. Сейчас это сбылось и мне не осталось ничего, кроме моей мечты. В «Темной Сущности» сказано: «Каждая мечта должна осуществиться до конца. Это так же верно, как то, что каждая жизнь неизбежно сгорает дотла». Я неверно выбрал свою мечту, и знаю, что у моей дороги не окажется конца. Ну и что с того? Меня страшит только одиночество, но скоро мы будем вновь среди файа. Ведь каждый из наших кораблей — это целый мир.

Хьютай улыбнулась.

— Мне тоже жаль терять друзей. Но всё же, мы победили, Анмай. Айэт теперь поведет великий мир и у него будет великое будущее. А наши труды окончены и мы можем просто радоваться и отдыхать. И наша любовь тоже осталась с нами. Я ненавижу скуку и тоску, и когда мне грустно, я поступаю вот так… — она поднялась на цыпочки и поцеловала его… так, что у Вэру закружилась голова. Он обнимал любимую и ничего больше не имело значения.

Потом, усталые, они замерли, закрыв глаза, в дремотном покое. Анмай вдруг ощутил неожиданный стыд — ему хотелось более чистого выражения своей радости… но вот только какого?

— Знаешь, — тихо сказала Хьютай, вытягиваясь в кольце его рук, — мне не дано твоего предвиденья, но я всё же вижу, как окончатся наши приключения… когда мы будем действительно счастливы. Представь себе закат… ясный… мы, нагие, усталые от любви, сидим на выступе скалы, на пустынном, просторном берегу моря… а рядом сидят наши дети… тоже нагие… они ещё не выше пояса мамы и я знаю, что сейчас зачала им ещё одного братика… или сестру… их двое… нет, нет, трое — между нами сидит один славный мальчик лет семи, похожий на тебя. Ты можешь это представить?

Анмай постарался… и его лицо вдруг вспыхнуло от счастливого стыда.

— Ну, я не знаю… это как-то… я даже не думал… но мне нравится. Хотя… знаешь… я в это верю.

— Я тоже. Правда, мне кажется, что это будет где-то бесконечно далеко… и в бесконечно далеком будущем… когда всё остальное, кроме нас, уже останется в прошлом. Но это будет, Анмай, обязательно. И поэтому я не боюсь.

Не дожидаясь их приказов, «Товия» содрогнулась, и плавно пошла вверх.