Магия крови. Розмарин и рута

Глава седьмая

В коридоре висел застоявшийся сигаретный дым, стены оклеены драными концертными афишами. Неравномерно расположенные светильники не разгоняли темноту, а скорее загоняли ее в углы. Тусклый свет и низкий потолок не давали даже глазам фэйри видеть то, что под ногами. Я наступила на нечто расплющившееся под моим каблуком и скривилась. Может, ограниченная видимость не так и плохо.

Только на одной из четырех дверей в коридоре имелась табличка. Двери справа вели в санузлы, только первая из них — в чулан. Двери были совершенно одинаковыми, и всегда было забавно наблюдать, как новый ребенок пытается понять, куда же ему нужно. Некоторые каждый раз ошибались, но такова жизнь: хватаешься за случайную дверь и надеешься, что это то, что ты хочешь, особенно если дела не ждут.

На четвертой двери висела табличка, отмечавшая ее для тех, кто не был настолько авантюрным, или же для тех, кто хотел сыграть в более опасные игры. Это был просто кусок потрепанного картона со словом «менеджер», нацарапанным черным маркером. Кто-то дописал снизу карандашом: «Серьезный парень». Оба утверждения были по-своему верны: Дэвин был тут главным, да и вы бы не захотели, чтобы он на вас разозлился. О его темпераменте ходили легенды, и он редко предоставлял второй шанс. Еще он был первым мужчиной, которого я любила, и теперь, оказавшись в Доме, я начала понимать, как сильно я по нему скучала, даже после того, что мы сделали друг с другом. Мне следовало навестить его раньше, до того как меня вынудило это событие. Может, мы оба стали бы счастливее. Глядя на табличку, я подняла руку и постучалась.

— Входи, — окликнул Дэвин тем богатым мелодичным тенором, который заставляет девочек-подростков прихорашиваться и терять голову.

Разумеется, я слышала его не раз, но это не помешало волоскам у меня на затылке приподняться, когда я повернула ручку и зашла внутрь.

Кабинет Дэвина освещала дюжина ламп, выставляющих грязные стены и ветхую мебель в невыгодном свете, зато это не иллюзия — он демонстрировал вам, куда вы попали, прямо с порога. Я должна отдать ему должное, хотя это меня немного беспокоило. Большинство чистокровок одержимы светом, бессмертные мотыльки летят на смертные огни. Они отлично видят без него в отличие от людей и подменышей, но все равно стремятся к нему. Может, привлекательность света в его бесполезности для них. Дэвин не чистокровка, но яркий свет его также неудержимо влек. Я никогда не понимала, в чем причина.

Сам Дэвин сидел за столом, наполовину откинувшись в кресле. Я остановилась в дверях, пытаясь совладать с дыханием.

Глядя на Дэвина, никогда не догадаешься, что он на сто с лишним лет старше меня; он подменыш, но его кровь сильнее моей, и годы были к нему более чем добры. Каждый рождается, чтобы сыграть в жизни определенную роль. Дэвин был рожден, чтобы править персональным Неверлендом, и он оказался сверхъестественно хорошо подготовленным для этой роли. Его волосы — темное вьющееся золото, при виде которого мои пальцы заныли от желания прикоснуться к ним, а лицо больше подошло бы греческому богу. Только глаза выдавали, что он не человек, — темный пурпур, пронизанный звездным узором, будто лепестками роз. Можно было утонуть в глубине его глаз, если смотреть в них слишком долго, но, пока ты терял себя, он оставался холоден.

Как ни пыталась я распробовать, что за кровь в нем намешана, мне это так и не удалось, а он никогда не рассказывал мне. Я всегда подозревала, что среди его предков была ламия. Известно, что змееподобные женщины сходились со смертными мужчинами и от этого союза могли родиться дети. Среди фэйри случались и более странные кровосмешения. Это объяснило бы, почему кажется, что он умеет иногда заглядывать к тебе в душу глубже, чем кто-либо другой.

Он поднял голову, улыбка озарила его лицо, когда он взглянул мне в глаза. Внезапно охваченная угрызениями совести, я осознала, что он искренне рад меня видеть.

— Тоби! — сказал он. — Ты наконец решила вернуться домой. Я уже начал беспокоиться. Не думал, что ты продержишься так долго. — Он помолчал и хмыкнул, перед тем как добавить: — Милое платье.

— Я была немножко занята — меня заколдовали и бросили… и, пожалуйста, во имя Оберона, не говори о платье. — Я рухнула в кресло перед его столом. Оно скрипнуло под моим весом. Глядя ему в лицо, я спросила самым нейтральным тоном, какой смогла изобразить: — Как ты?

Дэвин посерьезнел, хмурясь:

— Лучше, чем ты, судя по тому, что я слышал. Тоби, что произошло? Почему ты не вернулась? Я пустил бы тебя обратно. Тебе здесь всегда рады.

— Ты знаешь, почему я не могла, — ответила я, переводя взгляд вниз. — Нам действительно надо снова это обсуждать?

— Может, если мы это сделаем, мы наконец разберемся.

Я сделала глубокий вдох, слова застревали в горле. Дважды. Я видела Дэвина дважды после того, как оставила Дом ради двора Сильвестра. Первый раз был колодным и горьким, но это было неизбежно: Дэвин был слишком умен, чтобы бросать вызов притязаниям Сильвестра на меня. Второй раз был в тот день, когда я пришла искать Джулию и в передней комнате наткнулась на него, он ждал меня. Он схватил меня за руку и спросил, правдивы ли слухи — действительно ли я беременна от любовника-человека. И я сказала ему, что да.

Это стало началом самой большой ссоры, которая между нами была. Уверена, что дети до сих пор перешептываются с тем страхом, который обычно вызывают природные катаклизмы. Мы кричали, мы ругались, мы швыряли все подряд друг другу в голову, и в конце он отпустил меня, но сначала добился последнего обещания взамен на услуги, которые он мне оказал: я не выйду замуж за Клиффа, пока Джиллиан не исполнится тринадцать лет. В ней была только четверть крови фэйри, и если к тому времени ей не придется делать Выбор Подменыша, вероятно, ей не придется делать его вовсе. До тех пор, ради нее, он хотел, чтобы я была готова уйти. Я рассмеялась ему в лицо и пообещала прислать приглашение на свадьбу. Уверена, он не удивился, когда оно так и не пришло.

Наконец, со склоненной головой, я прошептала:

— Я даже не видела, как ей исполнилось тринадцать.

— Но ты здесь не поэтому. — Он отступал, проявляя милосердие.

— Нет. — Один-единственный раз я решила принять его. — Нет, не поэтому.

Подняв голову, я обвела взглядом комнату. Здесь стояла все та же мебель, только вмятина посредине старого коричневого дивана стала глубже, на обоях были те же пятна, даже выбоина возле двери осталась, напоминая о том, как Джулия пыталась пропихнуть Митча сквозь стену за колкость в адрес ее бойфренда. Я прочистила горло:

— Здесь ничего не изменилось.

— Я не хотел.

Я взглянула на него, приподняв бровь:

— Я думала, что перемены — это твое хобби.

— Не здесь. Здесь никогда. — Он пожал плечами, и на миг я увидела, как он на самом деле стар. Прожитые годы отразились в его глазах. — Почему ты не пришла сюда раньше? Мы обрадовались, узнав, что ты не умерла. Мы могли помочь. Я мог помочь. Я ждал тебя.

— Зачем? Чтобы напомнить, как я сглупила, уходя? Сказать, что ты всегда знал, что чистокровки меня просто используют? Прости, но мне никогда не хотелось мстить за плохое обращение. Большинство людей хотят причинить мне боль ни за что.

Я вела себя агрессивно, но мне было все равно. Роза была мертва, жизнь, которую я с таким трудом создавала, пропала, и Дом… только Дом оставался тем местом, куда я могла вернуться и где меня ждали былые призраки. Несправедливо.

Выражение его лица не изменилось. От этого стало еще хуже.

— Мы скучали по тебе.

— Я по себе тоже скучала. — Я вздохнула, пытаясь совладать с собой. Обычно я не настолько чувствительна, но Дэвин всегда пробуждал худшее во мне. — Прости. У меня тяжелая ночь.

— Мы знаем о Зимнем Вечере. Мне жаль, Тоби.

В его голосе слышалась искренняя печаль. Я нахмурилась. Дэвин всегда ненавидел Розу. Слышать, что он сожалеет по поводу ее смерти, — это почти невероятно.

— Чем она была для тебя? — спросила я. Очень тактично, молодец.

Он уставился на меня. Когда он снова заговорил, теплота в его голосе исчезла, сменившись горьким холодом:

— Она сохраняла в этом месте жизнь после твоего исчезновения. Ты знаешь, что чистокровки с удовольствием прикрыли бы нас. Все, что им надо, — повод, любой повод, и ты оказалась им. Ты, которая взялась ниоткуда и стала смелым рыцарем, ты, которая начала здесь и стала чем-то большим. Ты заставила Королеву оставить нас в покое, потому что она не могла выступить против твоего дома, не оскорбив твоего сеньора. Это ее чертовски злило, и, как только ты перестала стоять между ней и нами, причина для отступления исчезла.

Вот так новость!

— Она собиралась выступить против тебя?

— Она почти это сделала, но Зимний Вечер остановила ее твоим именем. Роза никогда не одобряла нас, но тем не менее защищала, и делала это ради тебя. Сильвестр так же старался сохранить память о тебе?

Он помолчал, глядя с вызовом. Я отвела взгляд. Нет слов, которые могут выразить то, что мне надо ему сказать, я даже не хочу пытаться.

Повисла длинная пауза, и, когда он продолжил, в его голосе прозвучала смертельная усталость. Когда мир успел так состариться?

— Сначала она делала это ради тебя, но мне нравится думать, что, возможно под конец, она делала это ради самой себя. Что она наконец поняла, зачем мы здесь.

— Я не знала.

— Нет, — сказал он, — ты не хотела знать. Ты повесила на нее ярлык, так же как вешала ярлыки на остальных, и ты не обращала внимания, когда она пыталась выйти за рамки роли, которую ты ей отвела. Ты делаешь это столько, сколько я тебя знаю, Тоби, и полагаю, я знаю тебя дольше, чем кто бы то ни было в этом мире.

— Я не думала…

— Неудивительно. — Он умолк и сделал глубокий вдох, перед тем как широко улыбнуться мне, демонстрируя все свои зубы. — Но хватит о тебе, давай поговорим обо мне. Ты пришла сюда, чтобы переспать со мной?

Я вымучила улыбку, почувствовав себя на знакомой почве. Я в состоянии игнорировать его жалящие слова, пока не сделаю то, зачем пришла.

— Прости, Дэвин. Не в этот раз.

— Боишься, что не сможешь уйти от меня во второй раз?

— Может быть. — Я расслабилась, моя улыбка стала настоящей. — Я на самом деле скучала по тебе.

— И мы тоже действительно по тебе скучали, — сказал он. — Я отправлял детей на твои поиски десять лет, ты знаешь. Мы не хотели сдаваться.

— Я рада, — произнесла я. — Иногда я думаю, что весь мир отступился от меня, когда я исчезла.

— Думаю, что в основном мир так и сделал, только я никогда не был частью толпы, — заявил он и улыбнулся. В его улыбке не было притворства, а. была старая дружба и искренняя доброжелательность. Я и забыла, как это приятно. — Большинства из тех, кого ты знала, здесь нет: Джимми умер, Джулия работает у Лили, Джон и Крошка Майк — у Ангелов. Что до нового поколения, что ж… — Он пожал плечами.

— Новое поколение надо держать в узде. Начиная с той блондинистой крошки, которую ты отправил нести вахту в переднюю. Я знаю, что все стоят в карауле, Дэвин, но тебе следует обучить ее кое-каким манерам, перед тем как выпускать на публику.

— Что, Дэйр?! Она доставила тебе неприятности? — В его голосе прозвучал вызов, но я видела, что ему приятно. Он хотел, чтобы у его детей была определенная твердость духа и чтобы они делали то, что им говорят.

— Целую кучу, пока я не сказала ей, кто я. Мог бы ты найти ребенка с еще большими проблемами в общении?

— Нет, Тоби, кроме тебя, никого.

— Эй!

Дэвин подался вперед, кладя ладони на стол:

— Она была еще хуже, когда попала сюда. Не могла сказать двух вежливых слов никому, а теперь она всего лишь чуть болтлива. Она проблемная, но делает свое дело. Как все они.

— Всегда есть еще дети, да? — спросила я, глядя на стену за его столом.

У него там была гигантская доска, где висели фотографии всех потерянных мальчиков и девочек, когда-либо приходивших в Дом. Где-то среди них была и я — просто еще один неловкий подросток с плохой стрижкой, который не умел вести себя и не обращал внимания на здравый смысл. Есть что-то успокаивающее в осознании того, что, что бы ни случилось со мной, моя фотография навсегда останется в коллаже позади стола Дэвина.

— Да, — произнес он смягчившимся голосом. — Всегда есть еще дети.

Сколько умерли на его глазах, или исчезли, или просто уехали? Я ушла из Дома ко двору Сильвестра, думая, что это к лучшему: Дэвин потерял меня, но по крайней мере он знал, что я жива. Сколько детей просто пропали без вести?

И в то же время сколько детей он похоронил в безвестных могилах, после того как приходили и уходили ночные призраки? Так много подменышей вроде меня, похищенные жертвы предполагаемых детских смертей. Никто не будет по ним скучать. Никто не отправится на их поиски. Если бы я позвонила в какой-нибудь из дворов Королевства Ангелов и спросила о подменыше-си-лене по имени Джон или наполовину гремлине Крошке Майке, понял бы кто-нибудь, о ком я говорю? Я знала, что представляет собой Дэвин. Всегда знала. И не должна забывать.

Я сложила руки в замок и положила их на колени, стараясь отогнать эти мысли. Не время думать об этом. Позже. Я поплачу об этом позже, когда Дэвин не будет меня видеть.

— Наверное, нам следует перейти к делу. Я уверена, что есть и другие люди, которым надо тебя увидеть.

— Что тебе надо? — спросил он.

Я удивленно взглянула на него. Он не собирался просить что-то взамен, он просто был готов дать мне то, о чем я попрошу. Это я заслужила, вернувшись из мертвых. Когда-то давно я принадлежала ему, и он потерял меня, а потом я вернулась — как он мог отказать?

Мне потребовалась секунда, чтобы собраться. Наконец я сказала:

— Мне надо знать, кто убил Розу.

— Зачем?

— Чтобы отомстить ему.

— Если бы я знал, кто убил ее, я сам его прикончил бы.

— Это не твоя работа, Дэвин.

— И что же делает ее твоей?

Я сделала глубокий вдох и почувствовала, как призрачные шипы царапают мою кожу.

— Роза позвонила мне перед смертью. Она знала, что должно случиться; она знала, что ее собираются убить.

Он застыл, его глаза сузились.

— Она знала?

— Да, знала. Понятия не имею, почему она не убежала.

— Может, у нее не было времени… — произнес он. — Она сказала тебе, кто, по ее мнению, придет по ее душу? Или почему?

— Нет. Если она и знала, то не сказала. Но она наняла меня, чтобы найти их. — Технически это правда. Ему не надо знать, что она связала меня чарами и насколько сильны узы. Никому не надо знать. — Я в деле, Дэвин, и я не могу выйти лишь потому, что наниматель мертв.

— Денег ты тоже не получишь.

— Наплевать. — Деньги больше ничего не значили, речь шла о моей жизни. — Она была моим другом, и я сделаю это в память о ней.

— Ты собираешься последовать за ней? — В его голосе послышался холод.

Хорошо, если он хочет играть так, сыграем. Это его разговор. Мануэль не знал подробностей, и я была готова поспорить, что Дэвин тоже не знает.

— Нет! — резко ответила я. — Если бы я хотела умереть, я не стала бы кончать с собой, отдаваясь в руки тому, кто может перерезать горло женщине железным клинком.

Дэвин заколебался:

— Что?!

— Железо. — Мне пришлось приложить много усилий, чтобы сохранить спокойствие в голосе. — Они стреляли в нее, чтобы она не убежала, и потом перерезали ей горло.

Я сглотнула внезапный вкус роз, прогоняя сенсорное воспоминание о гибели Розы. Ах, чудесные последствия магии крови.

— Откуда ты знаешь…

— Я дочь Амандины, помнишь? — Я взмахнула рукой, и мне не потребовалось добавлять иронию в голосе, когда я сказала: — Просто делаю то, что следует делать.

— Тогда ты знаешь, кто ее убил, — произнес он, откидываясь в кресле.

— Нет, не знаю. Они как-то скрыли это от меня, и мне надо выяснить. Я не так хорошо знаю этот мир, как прежде. Слишком много времени прошло, и мне нужна помощь.

— Так зачем ты здесь? Почему не во дворе Королевы, не встречаешься со своими драгоценными чистокровными дружками? — В его голосе звучала горечь.

Я нахмурилась. Он не одобрил, когда я перебралась «вверх», но он реагирует сильнее, чем следовало бы. Я ушла давно. Как долго он собирается злиться на меня за это?

— Я побывала у Королевы, перед тем как прийти сюда, — объяснила я и приподняла подол испачканного от воды шелка, встряхивая его для выразительности. — Где, по-твоему, я разжилась этим сказочным платьем? Когда-то это были мои любимые джинсы. Я должна была объявить о смерти.

— И ты все равно пришла сюда? Что, перестраховываешься?

— Нет. Она отказалась помочь. — Дэвин нахмурился, жестом показывая, чтобы я продолжила. Я вздохнула. — Она вышвырнула меня, Дэвин. Она даже не позволила мне рассказать, как погибла Роза.

— Она вышвырнула тебя? Что ты сказала?

— Только то, что Роза погибла. Я произнесла должные формулы объявления о смерти и все такое, ни в чем не ошиблась, но она взбесилась. — В моем голосе прозвучала досада. — Я не знаю, что там творится. Ее реакция была совершенно невменяемой.

— Ты думаешь, это ее рук дело?

Я помолчала, обдумывая эти слова, перед тем как ответить:

— Нет. Не то чтобы я не смогла до нее добраться, если бы это сделала она, но Королева чересчур взбесилась, чтобы посчитать ее виноватой. Может, это кто-то из ее близких, но я так не считаю. Думаю, она просто… думаю, с ней что-то не в порядке.

— Значит, от нее помощи не будет. Куда еще ты можешь обратиться?

— В Тенистые Холмы. Могу попросить Сильвестра, но ты знаешь, что у него нет реальной власти в этом городе. — Я подлизывалась, Дэвин наверняка понимал это, но мне было все равно.

Если принижение Сильвестра заставит его помочь мне, я это сделаю. Мне это неприятно, но тем не менее.

Он обмяк в кресле, покачивая головой:

— Тебе нужна моя помощь.

— Да. Мне нужна твоя помощь. Больше никого нет.

— Я не могу сделать это бесплатно, Тоби. Если есть кто-то настолько отчаянный, чтобы воспользоваться железом…

— Я не просила ничего бесплатно, если помнишь. Ты сам предложил.

Так он берет свои слова назад? Почему-то я не была удивлена. Это больше чем услуга друг другу, это дело жизни и смерти — вероятнее всего, смерти, — и такие услуги слишком дороги, чтобы предоставлять их бесплатно.

— Тебе это будет стоить кое-чего.

— Я могу заплатить.

Он изучающе рассматривал меня. Я не отводила взгляда, начиная понимать, как он изменился за последние четырнадцать лет. Так долго можно вести только хорошую схватку. Дэвин сдался давным-давно.

— Ты уверена? — переспросил он.

Секунду я не могла найти ответ.

Потом я вспомнила Розу, распростертую на полу ее квартиры, и второй рот на шее.

— Уверена.

После паузы, ощущавшейся дольше, чем те пропавшие годы, он кивнул:

— Годится. Я пришлю кого-то из детей к тебе домой утром, чтобы проверить и напомнить о твоей части сделки.

О, я помню. Как я могу забыть? Я уже имела дело с этим дьяволом, у него в личной папке под замком хранилась моя подпись. Я не подписывалась кровью — он никогда не был настолько грубым, он верил, что данное слово связывает меня. Он доверял, и был прав. Я заплачу за информацию, которую он мне даст, заплачу за все, что его дети сделают для меня, и, если он поможет мне найти то, что я ищу, я заплачу вдвойне. Он симпатизировал мне. Я знала достаточно о том, что случалось с людьми, которые ему не нравились и которым пришлось ему платить, так что я надеялась, что всегда буду нравиться ему.

— Завтра утром не годится, — сказала я. — Я должна ехать в Тенистые Холмы поговорить с Сильвестром. Завтра вечером — самое раннее, когда я буду готова.

— Хотя бы позволь дать тебе сопровождающих, чтобы тебя доставили домой.

Я потерла ладонью лоб:

— Дэвин, я измучена, и слово «измучена» значит, что я не в состоянии иметь дело с твоими детьми прямо сейчас. Мне надо немного поспать, или я буду не в состоянии управиться даже с Сильвестром.

— Если у него нет власти, зачем тебе ехать к нему?

— Затем, — ответила я, отводя взгляд на свои обтянутые шелком колени, чтобы не видеть выражения его лица, — что он все еще мой господин и я приступаю к расследованию убийства. Я не обязана просить его о помощи, но я должна сообщить ему, прежде чем подвергну себя опасности.

Я чувствовала, что Дэвин рассматривает меня.

— Ты можешь нарушить свою вассальную клятву. Он не оказывал тебе никаких услуг.

— Пожалуйста, не проси меня об этом. — Я снова взглянула на него. — Не сейчас.

От подменыша ожидают нарушения клятвы. Вот почему я никогда это не делала. Сильвестр освободит меня, если я попрошу, но я никогда этого не сделаю, потому что это подтвердит все то, что обычно говорят о таких, как я. Я могу пожалеть о своих обещаниях, но я их держу.

Дэвин лишь мгновение разглядывал меня с ничего не выражающим лицом, затем со вздохом произнес:

— Будь по-твоему, я знаю, что с тобой спорить бесполезно. — Он выдвинул верхний ящик стола, достал оттуда что-то размером с карточную колоду и протянул предмет мне. — Возьми.

— Что это? — спросила я.

— Мобильный телефон. Я держу лишние под рукой на всякий случай.

Дэвин удовлетворенно кивнул. Чистокровки медленно реагируют на перемены, если вообще реагируют. Гибкость и адаптация — это черты подменышей. Если они ему свойственны, он сможет выжить.

После минувшей ночи я думала, что ничто больше не впечатлит меня. Но эта маленькая пластиковая коробочка, весящая не больше пары унций, с клавиатурой, спрятанной под откидной крышкой, — напомнила мне нечто из сериала «Звездный путь». Внезапно онемев, я подняла голову и уставилась на Дэвина.

Четырнадцать лет — не срок для фэйри. Это мгновение ока, один прилив. Бывали балы, которые длились дольше, вальсы и банкеты, растягивавшиеся на десятилетия. Смертный мир, однако… в смертном мире все не так. Телефон, по которому я разговаривала с Клиффом в последний раз, перед тем как исчезнуть, весил почти фунт. Он был безобразный, неуклюжий, и его было почти невозможно потерять. Этот же гладкий обтекаемый аксессуар из тех вещей, которые могут быть у любого прохожего. Это будущее, воплощенное в нечто твердое. Я могла бы справиться с этим, когда такие вещи только вошли в обиход у людей; я могла притвориться, что все осталось прежним. Но нет. Ничто не осталось как прежде.

Дэвин увидел замешательство в моих глазах, на его лице появилась легкая сердечная улыбка, говорящая: «Этого бы не произошло, если бы ты осталась здесь». Затем он повернулся и нажал кнопку интеркома. Выход связи находился в главной комнате, он был вделан в стену и спрятан под стекло. Я только два раза видела, чтобы использовали интерком в главной комнате. Однажды это была шалость, и ребенка, который это сделал, избили чуть ли не до смерти полдюжины старших ребят. Второй раз это случилось, когда Джулия была ранена так тяжело, что мы не знали, как ей помочь, и даже тогда мы колебались, опасаясь последствий. Никто не беспокоил Дэвина без серьезной причины.

— Дэйр, приди сюда и проводи мисс Дэй к машине. немедленно, — произнес он.

Если Дэйр там, она придет. Если нет, вместо нее придет кто-то другой, а у нее будут проблемы.

К счастью для Дэйр, она не вышла за сигаретами. Дверь открылась через несколько минут, в проеме появились очень нервная Дэйр и ее чуть более спокойный брат. Ни один из них не выглядел радостным. Это моя вина, но я была до сих пор слишком ошеломлена, чтобы беспокоиться по этому поводу. Я не знала, что Роза значит для них. Я бы никогда не догадалась, что их связывает,— мне бы и во сне не приснилось, — и мне следовало бы это знать. Что случилось с миром за время моего отсутствия? Что должно было измениться, чтобы самая высокомерная чистокровка, которую я когда-либо знала, пришла в место вроде Дома и заслужила там столько уважения?

— Сэр, — произнесла Дэйр, неуклюже изображая реверанс, как шестилетняя девочка, — вы хотите, чтобы я отвела мисс Дэй к машине?

Когда она обратилась к Дэвину, ее акцент стал менее заметен. Синяк на щеке расцвел, став пурпурным и золотым.

Дэвин сузил глаза. Я, бывало, пыталась угадать, когда он серьезен, а когда просто притворялся, пока я не осознала, что это не важно. Этот его взгляд работал. А это самое главное. Дэвин может солгать тебе, но он всегда добивается результатов.

— Вот почему я позвал тебя, Дэйр. Ты же умеешь слушаться, да?

Дэйр съежилась. Мануэль повернулся и умоляюще посмотрел на меня. Я лишь пожала плечами. Дэвин одежды спрашивал это у меня с таким же взглядом, и я не настолько глупа, чтобы попытаться подорвать его авторитет у того, кто до сих пор верит в непреклонность Дэвина. Дэйр сама давала ему власть над собой. Когда она вырастет и поймет, что Дэвин может контролировать ее, только пока она сама позволяет, у нее все наладится, а если она никогда этого не осознает, она будет принадлежать Дому, где кто-то другой справится с реальным миром, а ей надо будет только заниматься хозяйством.

— Да, сэр, — сказала Дэйр, выпрямляясь. — Я могу слушаться, сэр. Я провожу ее к машине прямо сейчас, она рядом с домом, и потом я вернусь и буду нести вахту, как и должна.

Дэвин откинулся в кресле, кивнув. Я испугалась бы его, если бы не знала его так хорошо, но все же, зная его так, как знаю, я все равно пришла в ужас. Он устраивал это маленькое шоу ради меня, напоминая, что он здесь главный и его слово — закон. Он всегда устраивал такое шоу, даже когда здесь никого не было. Пробовать манипулировать Дэвином было все равно что шутить с динамитом: в конце обязательно кто-то пострадает. Я чертовски надеялась, что это буду не я.

— Умница, Дэйр, — сказал он.

Она расцвела от похвалы. Я думаю, все дети жаждут доброго слова, не только потерянные, которые попадают в места вроде Дома. Они все реагируют одинаково, когда признают их успехи, в чем они очень нуждаются, переживая страх и любовь и не замечая, как становятся взрослыми.

Дэйр повернулась ко мне, широко распахнув яблочно-зеленые глаза, и сказала:

— Я провожу вас к машине, мисс Дэй. Идемте?

Мануэль наблюдал из-за ее спины. Трудно было сразу смотреть в обе пары глаз: слишком яркий цвет, слишком жаждущий.

— Да, — наконец ответила я, уступая безмолвной мольбе в глазах Мануэля. — Идем.

Она улыбнулась — первое искреннее выражение, которое я увидела на ее лице, — и повела меня прочь. Я слышала, как Дэвин издал мягкий приглушенный звук, когда дверь за нами захлопнулась, но я не могла понять, смеется он или плачет. Судя по тому, что я знаю, он может делать то и другое одновременно.