Люди без города

Артем

Артем проснулся рано и, когда вышел в общий зал с камином, только начало светать. Там сидел один из здешних обитателей — широкоплечий русоволосый мужчина лет сорока, который вчера представился каким-то скандинавским именем. Он развел большом в камине крошечный костерок из щепок и варил на нем кофе в турке.

— Вот, видишь, по-походному… — откровенно зевнул он. — Неохота вниз к плите тащиться… Тебе сварить?

— Да, если несложно, — Артем внезапно догадался, что местные дежурили тут всю ночь, вероятно по очереди. Не доверяют. Поэтому и кофе варит в камине — не хотел оставлять пост.

— Где тут можно умыться? — спросил он.

— Санузел внизу, через кухню, но можно и в море искупаться, — снова зевнул мужчина. — Вода отличная.

Артем последовал его совету и, спустившись по небольшой лестнице, вышел из башни во внутренний двор. Здание представляло собой в плане подкову, и прямо от двери открывался отличный вид на море. Он побрел к пляжу, оглядываясь. Место было изумительно красивым — подсвеченная утренним розовым солнцем поверхность спокойной воды, песчаный берег, к которому спускались широкие каменные ступени короткой лестницы, небольшой, заросший кустарником островок, напротив полукруглой бухточки с белым песчаным пляжем, ровная линия леса чуть в отдалении…

«Хорошо здесь», — подумал Артем и, раздевшись, полез купаться. Вода действительно оказалась отличной. Он стал припоминать, когда последний раз купался в море — и не вспомнил. В Коммуне моря не было, а жизнь до нее представлялась теперь чем-то вроде смутного сна. Когда наплескался и вылез на берег, к пляжу спустилась Ольга. Лицо ее было сумрачно и задумчиво.

— Ты был у них внизу? — спросила она сходу.

— И тебе доброе утро, — ответил Артем. — Нет, решил не создавать очередь в душ и искупаться в море.

— У них там… Интересная штука у них. Но главное — помещение, где хранится костюм, закрыто, и мой ключ не подходит. Так что придется еще посотрудничать…

Ольга быстро разделась и голая вошла в воду. Артем залюбовался ее фигурой и забыл, что хотел спросить. Вспомнил, когда они уже возвращались в башню.

— Оль, а ты всерьез хотела спереть костюм и смыться?

— Да, — твердо ответила она, — это было бы наилучшим выходом для всех.

— Для всех? — Артем остановился.

— Да, именно, — Ольга тоже встала на тропинке и посмотрела ему в глаза. — Так бы точно никто не пострадал. А твоя доброта еще может выйти им боком.

Артем ничего не ответил, только головой покачал. «Зато у нее роскошная задница», — подумал он, внутренне усмехнувшись, но, в целом, ситуация ему не очень нравилась. Здешние люди не были злодеями, а Ольга могла действовать очень жестко. Страшно даже подумать, насколько жестко.

— Кофе остывает, — укоризненно сказал им Ингвар. Артем, взбодрившись после купания, вспомнил его имя. Сверху, зевая и потягиваясь, спустилась красивая кареглазая шатенка с длинными волосами.

— Крис, накромсай нам каких-нибудь бутербродов что ли, — попросил ее мужчина. — Если тебе, конечно, не трудно.

— Хорошо, Ингвар, — кивнула девушка и ушла вниз.

Из бокового крыла, куда их устроили ночевать, вышел заспанный Борух.

— Что, уже все встали? — удивился он. — Ладно, я тоже искупаюсь схожу. В отличие от Артема и Ольги, он так и вышел с пулеметом, и с ним же пошел на пляж. Артему, вот, даже в голову не пришло пойти умываться с автоматом. Задумавшись, он понял, что не чувствует опасности от здешних жителей. Скорее уж наоборот — если Ольга не получит, что хочет, это у них могут быть серьезные неприятности.

Девушка принесла бутерброды, все получили свой кофе, вернулся, отжимая мокрую бороду, искупавшийся Борух, спустился со второго этажа хозяин дома — крепкий бородатый мужчина, представившийся вчера нелепым позывным «Зеленый». На его плечах сидела, свесив ноги, голубоглазая блондинка лет пяти. Девочка важно оглядела собравшихся с высоты папиного роста и озабоченно сказала:

— Нам понадобится много чашек…

— Разберемся, милая, не волнуйся, — серьезно ответил ей бородач. — Скажи всем…

— Доброе утро! — звонко крикнула девочка. — А я Маша!

— Здравствуй, Маша, — вежливо сказал Артем. Остальные тоже промычали что-то приветственное, только Ольга даже не повернула в ее сторону головы. Артем увидел, как она поджала губы в досаде. Сразу же взяла в себя в руки и вернула нейтральное выражение лица, но он успел уловить этот момент.

— Пойдем умываться, милая, — нежно сказал Зеленый и пошел с дочкой вниз по лестнице.

— Я хорошо вчера зубы почистила? — донесся оттуда голосок-колокольчик.

— Отлично почистила, лучше всех.

— А они блестели?

— Невозможно смотреть как!

— Я сейчас еще лучше почищу!

Они спустились вниз и их перестало быть слышно.

После завтрака бородатый решительно сказал:

— Ну что, вы готовы? — глядя при этом почему-то персонально на Артема. Тот в свою очередь посмотрел на Ольгу.

— Да, раньше выйдем — раньше вернемся, — неохотно согласилась она. — Хотя лучше бы вы сразу отдали мне костюм…

— Даже не начинайте, — жестко ответил ей Зеленый.

— Пап, эта тетя, что ли, злая? — громко, на всю комнату зашептала девочка, которая как раз доедала утреннюю кашу.

— Нет, милая, — ответил он ей рассеянно, — просто очень хитрожопая…

— Па-а-п! — укоризненно покачала золотыми кудряшками девочка. — Мама говорит, что слово на «ж» не очень хорошее.

— Да и тетя так себе… — буркнул себе под нос бородатый, но вслух громко сказал. — Да, слово не очень удачное. Мама права.

— А ты за мамой собираешься, да? — не унималась его дочка.

— Именно за мамой. Посидишь пока с тетей Катей и Криспи?

— Да, — серьезно кивнула та, — мы пойдем в лес за шишками, а когда вы с мамой вернетесь — растопим настоящий самовар!

— Договорились, — кивнул бородач.

— У нас нет расстояния, только направление… — сказал Артем, выкладывая планшет на пыльный капот УАЗика.

— Надеюсь, оно не в сторону моря? — спросил Зеленый.

— Нет. К счастью, нет, — Артем, сверившись с планшетом, показал рукой примерное направление на ближайший репер. Все посмотрели в ту сторону — рука указывала куда-то за холмы, между морем и лесом.

— Загружайтесь в машину, я сейчас. Только с дочкой попрощаюсь и рюкзак подхвачу, — распорядился бородатый.

— Я с вами! — сказал вышедший из башни Ингвар. На плече его висел стволом вниз помповый дробовик.

— Это не экскурсия! — резко ответила Ольга.

— Именно поэтому, мадам, именно поэтому! — Ингвар широко улыбнулся и кинул небольшой тактический рюкзак в багажник через отстегнутый клапан тента. — Не хочу оставлять нашего друга наедине с вашей компанией. Уж извините!

Он развел руками в примирительном жесте, и под легкой охотничьей курткой обозначилась кобура.

— Ты уверен? — спросил его Зеленый.

— Я стою у ресторана,

Жениться поздно, сдохнуть рано,

Не пойти ли мне в поход,

Может, кто и подберет? — продекламировал Ингвар в ответ.

— Цирк, блядь, какой-то… — тихо сказал себе под нос Борух.

Ольга только пожала плечами:

— Как хотите, пятерых вполне проведем. Так, дорогой? — спросила она Артема, и он понял, что вообще не очень хорошо представляет себе ограничения резонансно-реперного перехода. Вроде бы группы никогда не были больше шести человек, включая оператора. Но было ли это принципиальным пределом — почему-то ни разу не поинтересовался.

— Да, конечно, — ответил он.

Вскоре вернулся Зеленый — с рюкзаком и винтовкой, которая была копией Ольгиной.

— Откуда у вас наше оружие? — насторожилась она.

— Было ваше — стало наше! — отрезал тот. — Что с бою взято — то свято!

Ольга посмотрела мрачно, но развивать тему не стала. Загрузились в УАЗик — Зеленый за руль, Артем спереди, остальные сзади. Железная панель с ручкой, жесткое табуреточное сиденье и полное отсутствие комфорта напомнили ему технику Коммуны.

На ходу было громко, тряско, пахло нагретым маслом, тянуло жаром от моторного отсека и дуло из оконных проемов — верхние части дверей были сняты. Впрочем, ехал УАЗик довольно бодро. Водитель сразу забрал влево, уходя от береговой линии.

— Нам туда, — показал ему рукой Артем.

— Там речка, — громко, перекрикивая двигатель, ответил тот. — Проедем брод и вернемся на курс.

Вскоре действительно доехали до неглубокого брода, куда, окутавшись клубами пара, охотно нырнул автомобиль. Водитель совершил размашистые движения рычагами, в трансмиссии гулко бумкнуло, мотор зарычал громче, и УАЗик, к удивлению Артема, спокойно преодолел реку по пороги в воде.

— Давай направление! — сказал водитель. — Поедем напрямик, по азимуту! Дорога УАЗу не нужна!

Артем, берясь за планшет, заметил про себя, что Зеленый как-то немного оттаял — похоже, что ему просто в удовольствие управлять этой старой машиной. Он заметно наслаждался тем, как уверенно она лезла на покатый берег реки и как легко рванула по целине, подминая стальным бампером высокие травы. В кабине остро запахло цветами и травяным соком.

До репера оказалось не слишком далеко — где-то через час Артем начал его чувствовать, а вскоре решительно указал на появившуюся на горизонте невысокую башню. Местная архитектура не блистала разнообразием — серое цилиндрической строение из идеально пригнанного природного камня довольно сильно напоминало то, из которого они ехали, разве что купол не имел таких ассоциативных форм, а был просто круглым. Правда, двери здесь отсутствовали, помещения были пусты и засыпаны пылью, а в подвале вместо странной установки, которую Артем мельком видел утром, когда ходил смыть с себя морскую соль, было пустое круглое помещение с реперным камнем в центре.

— Торчит, как хуй во лбу, — Ингвар легонько пнул выступающий из каменного пола матовый черный цилиндр. — А что это вообще такое?

— Репер, — ответил ему Артем. — Они находятся в разных срезах, и между ними можно, при некоторых условиях и соответствующих навыках, перемещаться.

— И кто их повсюду натыкал?

— Есть разные версии, — Артем достал планшет и активировал его. — Возможно, это сделали Ушедшие. Говорят, они при помощи реперов сшивали срезы из фрагментов, создавая новые миры. Но есть и предположение, что это просто осколки первичной материи Мироздания, из которой возник нынешний Мультиверсум…

— А ты что думаешь? — Ингвар перешел на «ты» с необыкновенной легкостью.

— Я об этом не думаю, просто пользуюсь, — вздохнув, признал Артем. — Готовы?

— Не знаю, — сказал удивленно Зеленый. — А как надо к этому готовиться?

— Ну, я не знаю… Вещи из машины забрать?

— Вещи со мной, — тряхнул он повешенным на одно плечо рюкзаком. На втором плече висела винтовка. — А машину через эти ваши… как их… репки? Машину нельзя провести?

— Реперы, — поправил его Артем. — Два дня назад я бы уверенно сказал, что это невозможно, но сегодня скажу только, что мы не знаем, как. Людей я чувствую и просто как бы включаю в то… уравнение что ли… В общем, в формулу перехода, которая формируется у меня в голове и планшете. А машину я как почувствую?

— Я бы почувствовал, — тихо сказал Зеленый. — Эту бы точно почувствовал…

— Сам принцип перехода… — начал Артем.

— Меньше болтай, милый, — оборвала его Ольга, и он подумал что да, как-то рано принял попутчиков. Это, наверное, побочное действие от работы м-оператора, который должен включить внутри себя в одну группу всех, кто переходит вместе с ним, иначе они останутся тут. Вот и начинаешь непроизвольно относиться ко всем, как к «своим».

— Двигаю! — сказал он, и мир моргнул.

— Что за нахуй! — заорал Борух, отплевываясь от снежной крупы, которую свирепый ветер зашвырнул ему в открытый рот. — Это же зеленый репер!

— Ну, никто на нас, вроде, и не нападает… — ответила ему Ольга, выбираясь из сугроба. — А за погоду база данных не в ответе.

— Блядь, предупреждать надо! — Зеленый злобно дергал замки рюкзака.

— Мы не знали, — примирительно сказал Артем. Холод был зверский, и ветер, дующий в распадке меж двух холмов как в аэродинамической трубе, только ухудшал ситуацию.

— Холодно зимою,

Маленькой макаке,

Примерзают ручки,

К волосатой сраке… — озвучил Ингвар, щелкая зубами от холода, интересный факт из мира зоологии.

— Давайте, может, валить отсюда? — Зеленый достал из рюкзака свернутый тонкий спальник и быстро в него замотался. — Я к зиме не готов!

— Так сразу не получится, — ответил Артем, пытаясь моментально потерявшими чувствительность руками активировать планшет. — Резонанс репера должен затихнуть, прежде чем…

— Как долго, Тём? — Ольга достала из рюкзака маскировочную накидку снайпера и пыталась заставить ее выполнять абсолютно несвойственные ей функции верхней одежды. Состоящее в основном из дырок и лоскутов полотнище справлялось плохо.

— Минут пятнадцать, — у Артема тоже зуб на зуб не попадал. После теплого морского побережья здешняя лютая зима казалась убийственной.

— Бля буду, Серы… То есть, Зеленый, — твоя дверь в гараже мне больше нравилась! — заявил Ингвар, отгородившийся от ветра тонким полиэтиленовым дождевиком. — Говно эти их реперы…

К моменту, когда резонанс в репере погас, Артему казалось, что у него сейчас под весом планшета отломятся руки, промерзшие до хрустальности. Ресницы склеились от замерших, выбитых ветром слез, и он сдвинул точки каким-то чутьем.

Мир долгожданно моргнул.

— И все на свете хорошо

Цветут ромашки в поле.

Чего-то хочется еще, —

Послать всех на хуй, что ли? — продекламировал Ингвар, пока Артем продирал глаза и пытался понять, жив ли он еще, или тепло вокруг — посмертная иллюзия.

Проморгавшись, он оценил диспозицию — они сидели (стоять ни у кого сил не нашлось) на дне плоской, как тарелка, впадины, напоминающей дно высохшего озерца. Подтверждая эту версию, вокруг потрескавшейся кракелюрами глиняной поверхности, как пучки волос вокруг лысины, торчали унылые будылья желтого сухого камыша. Но здесь, по крайней мере, было тепло. Скорее, даже жарко. Точнее — как понял Артем, когда морозная стылость в теле прошла, а иней, выступивший на стальных деталях автомата растаял, — очень, очень жарко.

— Хрен редьки длиннее, но тоньше… — прокомментировал погоду Борух. — То яйца звенели, теперь, того и гляди, сварятся.

— Тём, не тупи, — раздраженно сказала Ольга. — Это же транзит? Давай направление на выходной репер и пошли, пока тепловым ударом не накрыло.

Артем вздохнул и активировал планшет. Сориентировал его по встроенному в офицерскую сумку компасу:

— Юго-юго запад.

— А расстояние эта штука не сообщает? — поинтересовался Зеленый

— Нет, только если триангуляцией вычислить. Но обычно быстрее просто по азимуту идти.

— А если это в тысяче километров?

— Тогда нам не повезло, — Артем пожал плечами. — Обычно все же они достаточно близко друг к другу. Хотя, возможно, это и не закон физики. У Коммуны не так много ресурсов, чтобы всерьез исследовать…

— Тём, не трынди! — оборвала его Ольга.

Артем обиделся и замолчал, Зеленый и Ингвар понимающе переглянулись. «Что бы вы себе ни подумали, — мысленно сказал Артем, — хрен вы угадали». Хотя где-то в глубине души он и сам иногда думал что-то такое, не очень для себя лестное.

Выбравшись из котловины и оставив за спиной косо торчащую из бывшего дна черную колонну репера, они увидели, что находятся на острове посередине того, что раньше было рекой. Это явно была крупная водная артерия. Центральный пролет циклопического моста, соединявшего весьма отдаленные друг от друга берега, был поднят очень высоко над уровнем отсутствующей воды, скорее всего, для прохода речных судов. Этот уровень хорошо различался по темной полосе, оставшейся на огромных бетонных опорах, надежно укоренившихся на сухом дне.

— Ну, хотя бы лодка нам не понадобится, — скептически сказал Зеленый.

Они сошли с возвышения, которое раньше было берегом острова и пошли туда, куда указал, сверившись с компасом, Артем. То есть, под острым углом к руслу, примерно к началу моста. Идти было очень жарко и не слишком удобно — высохшее дно покрывали камни и полузатонувший в твердой глине мусор. Какие-то ржавые железки, куски бетона с торчащей арматурой, остовы лодок, рыбьи и не только скелеты. Артем с неприятным чувством обошел впечатанный в окаменевший ил человеческий костяк. Поверх сложенных вместе кистевых косточек лежала скрученная кольцом ржавая проволока, а в затылочной части черепа зияло отверстие. Ушедшая вода обнажила чье-то давнее преступление, но расследовать его, скорее всего, было уже некому.

В самой глубокой части русла заиленная глина оказалась с подвохом — подсохшая сверху корка ломалась под весом человека и нога проваливалась в горячую влажную грязь. Она налипала на ботинки, пропитывала их влагой и делала неподъемными. К счастью, это был небольшой участок — метров десять, — за ним дно начало подниматься к берегу и снова стало сухо.

— Оль, глянь на это, — внезапно сказал Борух, остановившись.

Артем, хотя его не звали, подошел тоже, да и остальные подтянулись. Недалеко от того места, где они пересекли грязевую полосу, остались следы — пробитые колесами глубокие колеи и отпечатки ботинок.

— Кто-то пытался ходом проскочить и сел, — авторитетно заявил Зеленый. — Начал дуро́м буксовать, закопался и лег на брюхо, вот здесь видно.

— А вот тут, — он показал на глубокие квадратные продавлины, — его домкратили и пихали под колеса камни. Вот они, видны в колее. Вытолкали в конце концов, конечно. Машина — серьезный внедорожник, клиренс и колея как у Хаммера, резина грязевая большого радиуса, но без ума и не такое люди засаживали… Лебедки у него то ли нет, то ли не нашли за что зацепиться — выталкивали на руках, вон, все истоптали…

— А мой батя был матрос

Толкал хуем паровоз… — задумчиво сказал Ингвар. — А ведь это недавно было, грязь свежая.

Ольга с Борухом переглянулись и взялись за оружие. Артем пригляделся к следам — не надо было быть следопытом, чтобы узнать характерные ребристые отпечатки ботинок — влажная глина сохранила их идеально. Именно такие ботинки наследили в том городе, где на площади осталась лишь куча трупов.

— Что-то знакомое углядели? — сказал внимательно наблюдавший за ними Зеленый.

— Да так, — уклончиво ответила Ольга, — ничего конкретного…

Артема это неожиданно взбесило, и ему пришлось отвернуться и продышаться горячим вонючим воздухом, что не заорать на нее: «Дура! Ты что творишь!» Сдержался, успокоился и, повернувшись обратно, почти без эмоций сказал:

— Мы их уже встречали. Будьте готовы, что они начнут стрелять первыми.

— Спасибо, что все-таки сказали, — проворчал Ингвар, засовывая в патронник дробовика лишний патрон.

Ольга посмотрела на Артема неласково, но ничего не сказала, а Борух вроде бы даже вздохнул с облегчением. Как показалось Артему, он тоже не одобрял такого отношения к тем, кто был пусть временным, но союзником.

— Они серьезные профи, — добавил майор. — Будьте внимательны.

Зеленый перевесил винтовку поудобнее. Артему было очень интересно, как к нему попало оружие, которое Коммуна изготавливала штучно, а уж продавала и вовсе редко. Ему показалось, что бородатый не был опытным пользователем высокотехнологичной винтовки — и держал не так, как Ольга, и обращался слишком раздумчиво… В общем, то ли недавно получил, то ли редко пользовался. Вообще, этот Зеленый, несмотря на свою решительность, показался Артему человеком таким же штатским, как и он сам. Человек просто хочет спасти жену, и дочка у него совершенно очаровательная — жалко будет, если он станет жертвой в пользу Коммуны. Но если придется… Артем очень надеялся, что жизнь не заставит его совершать выбор между плохими вариантами.

Пока он так размышлял, их компания уже добралась до берега. Солнце жарило невыносимо — Борух, которому лет уже под полтинник, дышал тяжело. Лицо его было красным, борода мокрой от пота.

— Спасибо жене, — сказал он, отдуваясь Артему. — Заставила бросить курить. А то сдох бы уже…

Ольга прикрыла рыжую голову армейской панамой, Ингвар обошелся бейсболкой, а не озаботившися головным убором Зеленый намотал на голову тюрбаном запасную футболку. Пока поднимались на берег — взмокли как мыши, так что в начале моста остановились передохнуть тени какой-то будки.

— У кого сколько воды? — поинтересовался Ингвар. — Лично у меня два литра всего.

— Двухлитровая бутыль и фляга на литр, но фляга уже полупустая, — сказал майор и, взвесив в руке зеленую армейскую фляжку, отпил еще глоток.

— Полторашка минералки, — сообщил Зеленый. — С газом.

— Меньше литра, — призналась Ольга.

Артем порылся в рюкзаке — во взятой еще в Коммуне бутыли плескалось едва половина. Он молча показал бутылку и, не удержавшись, отпил глоток. Во рту от жары как кошки насрали.

— У меня есть фильтр, — с сомнением произнес Борух. — Так что, если мы найдем какой-нибудь водоем…

— Это вряд ли, — ответил ему Ингвар, внимательно рассматривавший мост.

Метрах в ста от них, уперевшись коротким капотом в ограждение, стоял магистральный тягач с прицепом-цистерной. За ним сгрудились еще несколько таких же. Один из них был обгоревший, остальные зияли дырками от пуль в кабинах. Все машины были покрыты пылью, колеса спущены — видно, что произошло это давно. Но сухой воздух сохранил металл от ржавчины, и на боках белых цистерн синими буквами отчетливо было написано по-русски «Вода».

— За воду тут, похоже, убивали… — сказал задумчиво Зеленый.

— Интересно, как давно это случилось? — поинтересовался Борух. — Есть шансы найти живую технику? На своих ногах по такой жаре мы далеко не уйдем, воды у нас хорошо, если на сутки…

Зеленый подошел к переднему грузовику, поднявшись на ступеньку дернул ручку двери, и с проклятиями отпрыгнул, когда из кабины на него вывалилась высохшая мумия водителя.

Он заглянул в кабину, вылез, постучал по баку, открутив пробку, посветил фонариком внутрь, попинал колеса, поковырял покрышку складным ножом…

— Я не археолог, — сказал он наконец, — но это годы, не дни. В баке бурда, пластик в кабине выгорел и крошится, резина на покрышках расслоилась. Такое уже никуда не поедет. Разве что найти в закрытом гараже… Да и то — бензин за пару лет превращается в говно, а аккумуляторы деградируют до полной непригодности. Быстрее пешком дойдем, чем на ход поставим.

— Пошли тогда, чего стоим, — зло сказала Ольга.

И они пошли.

От моста двинулись по дороге — она шла примерно в нужном направлении. За ее кюветами кустики мелкорослой полыни перемежались большими проплешинами голой земли, напоминая Артему картинку «выветривание почв» из учебника по природоведению. Потрескавшийся асфальт лип к подошвам. Пробовали идти по обочине — ничуть не лучше, к жаре добавилась высоко поднявшаяся в безветренном воздухе пыль, отчего все моментально посерели лицами. Капли пота оставляли в этом гриме светлые дорожки.

— Интересно, сколько сейчас градусов? — тяжело дыша, спросил Борух

— Хорошо за сорок, — ответил мрачно Ингвар. — Бывал я в жарких странах, знаю. Долго мы так не протянем, по такой жаре даже негры лежат в тени и нихуя не делают. Впрочем, они при любой погоде нихуя не делают… — добавил он, подумав.

— Надо дойти до того города и переждать в тени жару, — сказала Ольга. — Ночью наверняка будет прохладнее.

— Нет у нас времени что-то пережидать, — сердито сказал Зеленый.

Ему никто не ответил — до плывущих в жарком мареве городских окраин было еще несколько километров, и тратить силы на спор было жалко.

В город вошли уже на последнем издыхании — на Боруха было просто страшно глядеть, да и остальные выглядели ненамного лучше. В городе было ничуть не прохладнее, газоны превратились в лунный грунт, скелеты высохших деревьев тянули к белому от жары небу голые ветви, палисадники частных домов щетинились сухими кустами.

Город был давно пуст, стекла домов, тротуары и дороги покрыты тонкой, как пудра, серой пылью, которая поднималась с воздух при малейшем движении, липла на мокрую кожу и залепляла слизистую носа, и без того высохшую от горячего воздуха. Военных разрушений или следов поспешного грабежа заметно не было, магазины были закрыты, их пыльные витрины пусты, на окнах офисов опущены жалюзи.

— «Производы», — прочитал вслух Зеленый крупные буквы над входом в магазин. — А похож на гастроном…

Все выходящие на улицу фасады были покрыты наружными блоками кондиционеров. Артем отметил, что на их сливные трубки были подвязаны пластиковые баклажки на веревочках — видимо жители пытались собирать конденсат. Стекла квартир были заклеены изнутри — где фольгой, где просто белой бумагой и нестерпимо сияли на солнце даже сквозь слой пыли.

Солнце стояло почти в зените и дома не давали желанной тени. Спасение от его лучей нашли только на большой открытой веранде частного дома, где и повалились на пластиковые дачные стулья.

— Мне пиздец, — сказал майор, сгружая прямо на пол пулемет и скидывая туда же разгрузку. — Я и ста метров больше пройду.

Он вытащил баклажку и сделал пару глотков. Воды в ней оставалось немного.

Артем ему охотно верил — он и сам чувствовал себя примерно так же. При полном отсутствии ветра тень помогала не очень, под крышей было все так же жарко.

Ольга улеглась прямо на пыльные доски пола, подложив под голову рюкзак, сняла темные очки и прикрыла глаза, надвинув на лицо панаму. На ногах упрямо остался один Зеленый.

— Я посмотрю, что там, — сказал он и толкнул деревянную дверь в дом. Дверь не открылась. Он отошел на два шага и неожиданно со всей дури врезал по ней ногой — подошвой ботинка в область замка. Полотно двери треснуло, кусок вывалился и она, распахнувшись в полутемный коридор, ударилась о стену и так и застряла.

— Мой товарищ от тоски,

Выбил хуем три доски.

Возрастает год от года

Мощь советского народа… — вяло продекламировал развалившийся в пластиковом шезлонге Ингвар.

Зеленый ушел внутрь дома. За ним никто не последовал — все сидели или лежали там, где рухнули. Одежда от пота покрылась разводами соли, по лицам расплылись серые узоры присохшей пыли, сил двигаться не было. Бородатый вернулся через несколько минут.

— Ничего нет, — сказал он. — Хозяева вывезли все, кроме мебели. В гараже стоит машина, но, как я и думал — недвижимость. Я бы поставил ее на ход за пару дней, при наличии расходников. Но их нет, и бензина нет, и двух дней у нас тоже нет.

— Жителей, похоже, отсюда вывезли, если я правильно понял, — он показал выцветший листок плохой бумаги. На ней было что-то крупно напечатано.

— Это не русский, как мне сначала показалось, но похож, — он поднял листок и прочитал вслух: — «Прогласена целосна превозота! Людето од градот подготовени се!» Не уверен, но очень похоже на объявление эвакуации.

— Я их понимаю… — уныло сказал Борух. — Тут только сдохнуть…

Зеленый достал из кармана разгрузки большой смартфон и включил его.

— Хочешь позвонить девять-один-один? — спросил его Ингвар насмешливо.

— Нет, в нем есть шагомер. Можно замерить пройденное расстояние без GPS. Не очень точно, но сойдет.

— Зачем тебе? — удивился Ингвар.

Зеленый ему не ответил, но обратился к Артему:

— Вставай, надо кое-что сделать.

— Что? — Артему не хотелось вставать. От жары мутилось в глазах.

— Засеки направление на репер.

— Для этого вставать не надо… — он достал планшет, активировал его и показал направление пальцем. — Туда.

— Возьми азимут по компасу, — не отставал Зеленый.

Артем послушно положил рядом с планшетом компас и покрутил картушку, выставляя север — или где тут у них магнитный полюс. Затем повернул кольцо визира, устанавливая направление на репер.

— Достаточно?

— Нет, — Зеленый был неумолим. — Теперь все же придется встать. Нам надо пройти всего километр, но непременно перпендикулярно этому направлению.

— Триангуляцию произвести хочешь? — догадался Артем.

— Да. Я бы пошел один, но не смогу определить направление на месте.

— А смысл? — спросил Борух. — Расстояние не станет меньше от того, что мы его узнаем…

— Может он близко, и мы зря теряем силы и воду, вялясь тут. А может он так далеко, что пешком не добраться в принципе.

— Пусть сходят, Борь, — неожиданно сказала Ольга, не открывая глаз. — Дело хорошее.

Артем неохотно встал и подхватил за ремень горячий автомат.

— Ну пошли, раз тебе так неймется…

Стоило им выйти из-под крыши веранды, как солнце накинулось с новыми силами, как будто врезав раскаленной сковородкой по темечку.

— Извини, — сказал Зеленый без малейшего сожаления в голосе. — Но мне очень надо.

— Я понимаю, — ответил ему Артем вполне искренне и подумал, что он бы, наверное, спасал Ольгу так же упорно. Хотя мысленная картинка, где Ольга спасает его, отчего-то выглядела более правдоподобной.

Они быстрым шагом шли по перпендикулярной улице — она была поуже и захламлена запаркованными вдоль тротуаров машинами. Автомобили были незнакомых марок, но выглядели вполне обычно — пожалуй, в земном транспортном потоке на них бы никто и внимания не обратил.

— Уф, не могу больше, — в конце концов сдался Артем. У него было ощущение, что его засунули в духовку и теперь поджаривают.

— А пришли уже… — ответил Зеленый. Он тоже выглядел ужасно — тюрбан на голове не защищал лицо от солнца, скулы и нос выглядели ошпаренными, и даже тыльная сторона кистей рук стала ярко-малиновой. — Определяйся.

Артем приложился к планшету, потом к компасу… Зеленый пристально смотрел. Визир сдвинулся совсем немного, на пару градусов. Бородач достал смартфон и затыкал пальцами по экрану.

— Тангенс, ага, умножить… Блядь! — сказал он с чувством, выключая смартфон.

— Что там? — спросил Артем.

— Ну, будем оптимистами — примем, что это три градуса, а не два. Пусть нам повезет, и погрешность измерений будет в нашу пользу. Тогда это двадцать километров, а не тридцать. На плече в километр на глаз точнее не вычислить.

— Двадцать километров? — ужаснулся Артем.

— Да, жопа, — согласился Зеленый. — Надо… Стоп, интересно, это то, что я подумал?

Он показал на высокий забор с выцветшими синими воротами, над которыми было по большой дуге написано «Количка парк №3».

— Не знаю, — признался Артем. — «Парк» — очевидно, но понятия не имею, что может значить «количка».

— Я тоже, но провода же!

Под высокой аркой над воротами крепились два толстых провода, которые, повернув по большой дуге, дальше шли над улицей.

— Троллейбус, наверное, — сказал Артем, недоумевая, от чего так возбудился Зеленый. Бородач буквально ожил и так бодро зашагал к двери рядом с воротами, как будто и не помирал от жары только что.

Зеленый решительно перепрыгнул через застопоренную вертушку-турникет на входе и тут же взвыл и заматерился, тряся рукой.

— Не касайся ее, Тём, — сказал он злобно. — Это падла раскаленная, как утюг!

Артем попытался вспомнить, когда они перешли на «ты», но не вспомнил — как-то само собой произошло.

— Ладно, Зеленый, — ответил он.

— Да хуй уже с ним, Сергей меня зовут, — неожиданно ответил бородач. — Так что я такой же Серый, как и Зеленый.

За забором действительно оказался троллейбусный парк. В длинном бетонном ангаре над протянувшейся во всю его длину слесарной ямой, стояли в очереди на выезд троллейбусы. Они были довольно похожи на те, которые Артем помнил из своей прошлой жизни — серо-голубые параллелепипеды на четырех колесах. Рога их были опущены и подвязаны сзади, двери закрыты, стекла запылены — но они выглядели целыми, даже колеса сохраняли округлость, хотя были подспущены.

— Зачем они нам?

— Им не нужен бензин, — констатировал очевидное Сергей и ловко пнул складную переднюю дверь крайнего троллейбуса в сгиб. Она слегка отошла, и он дожал ее руками, открывая.

— Им нужно электричество, — тоже выступил роли Капитана Очевидность Артем.

Сергей не ответил — зажав в зубах фонарик, он уже ковырялся в раскрытом щитке за спинкой водительского сиденья.

— Предохранители — нахуй, эту шину — нахуй… — бормотал он себе под нос. — Это куда у нас? Тоже нахуй… К токосъемнику? — к епеням, не нужен… А вот это мы используем, это как под него сделано…

Со звяканьем падали на пол какие-то мелкие детали. Артем с изумлением понял, что в руках у Сергея мелькает то белый, то синий свет рабочего луча УИна. Такого же, как висел на поясе у него самого, и который, по словам Ольги, был «по списку А» — что бы это ни значило.

— Ну вот, а теперь… — Сергей повернул черный клюв переключателя на железной коробке ниже. Под полом что-то жестко затарахтело, кузов троллейбуса неприятно завибрировал, где-то зашипело.

— Компрессор, — пояснил Сергей, — магистраль травит… Ничего, нам только шины подкачать.

Он вышел наружи и полез под троллейбус, приговаривая: «Ну не может же быть, чтобы не было шланга для подкачки… Я бы непременно сделал…»

Артем открыл металлический шкафчик и посмотрел — шины, ведущие к токосъемникам, были аккуратно отрезаны, а внутренние силовые провода приделаны к держателю, где, вместо цилиндрического предохранителя, был вставлен заряженный акк. Клеммы зажима Сергей грамотно усилил, наварив УИном полоски меди с силовых шин.

— Компрессор еле жив, кольца залегли, — на лице Сергея к разводам пыли добавились масляные пятна. — Колеса подкачать туда-сюда, но тут тормоза на пневматике, оказывается. Никогда раньше не интересовался, как устроен троллейбус… Выруби вон ту переключалку, пожалуйста.

Артем со щелчком повернул пластмассовую ручку, грохот под полом затих, только что-то тихо шипело…

— Сейчас я масла ему плесну прямо в цилиндр, — пояснил Сергей. — Колхоз, конечно, жуткий, но сколько-то на масляной компрессии протянет…

Он снова нырнул в слесарную яму и загремел там чем-то. Артем подумал, что делает он это как-то очень привычно, как будто всю жизнь занимался.

— Врубай обратно… — грязный, как черт, и мокрый, как мышь, Сергей засунулся в дверь.

Артем щелкнул переключателем — компрессор снова заколотился, потряхивая кузов, но уже мягче, без звонкого стука. Шипение усилилось.

— Еще пара минут, попробую залатать течи…

Снизу послышался стук и ругань, шипеть стало меньше. Кузов вздрогнул и неожиданно перекосился, подняв передний левый угол. Ругань усилилась, что-то снова зашипело, заглохло, звонко бумкнуло и левый задний угол поднялся тоже. Троллейбус теперь стоял, наклонившись направо.

— Блядь, — сказал с чувством вылезший из ямы Сергей, — пневмоподвеска умерла. Ничего не могу сделать, справа элементы травят так, что пришлось заглушить магистраль. Резина на баллонах посыпалась. Ну их в жопу, поедем так…

Сергей вытирая грязным рукавом грязное лицо, рухнул в водительское кресло — оттуда поднялась туча пыли.

— Ну, давай, родимый…

Троллейбус вздрогнул, защелкали контакторы, мотор натужно загудел, что-то захрустело… Но пылающая раскаленным солнцем улица двинулась навстречу пыльному лобовому стеклу. Машина выкатилась из ангара и медленно поехала к воротам.

— Едет, ты глянь — едет же! — Сергей радостно хлопнул ладонью по рулю. — Мастерство не пропьешь!

Ворота быстро приближались, он нажал на педаль тормоза, снизу послышались шипение и свист.

— Куда ты, сука, твою мать… Да еб же… — но поздно, массивный тупой нос троллейбуса вдарил в створки, те распахнулись, с грохотом врезавшись в стены. Одна из них, отлетев обратно, врезала по борту. Большое боковое окно осыпалось квадратиками закаленного стекла в салон.

— Тормоза придумали трусы! — решительно заявил Сергей и повернул направо, в сторону дома с верандой, где остался их маленький отряд.

Пока проехали километр по улице, Сергей успел поэкспериментировать с педалью тяги, двигаясь то быстро, то медленно, то накатом и, при подъезде к месту, уже довольно тихо подкатился к забору и нажал на сигнал. Троллейбус издал противный высокий гудок, отчего все лежавшие на веранде подскочили.

— Карета подана! — заорал Сергей. — Садитесь быстрее!

— Нихрена себе, правда, троллейбус! — изумленно сказал Борух, с трудом залезая в салон через переднюю дверь. Пулемет цеплялся за створку.

— На троллейбусе съебаться

Не удастся далеко,

Электрическую тягу

Обеспечить нелегко… — прокомментировал, устраиваясь на пыльном сидении Ингвар. — Даже знать не хочу, как ты это сделал, Зеленый, но мои ноги говорят тебе спасибо. А он и должен быть такой косой?

Ольга вышла из дома со щеткой на палке и смахнула пыль с лобовика перед водителем. Сразу стало значительно лучше видно.

— Спасибо, — сказал ей Сергей и ответил Ингвару, — тут кузов на пневмоподушках, половина из них сдохла. И да — тормозов тоже нет. Но я уже придрочился рекуператором тормозить…

— Хрен с ними, — отмахнулся Ингвар. — Тут вряд ли будет большое движение.

Троллейбус взвыл, затрещали реле, затарахтел компрессор, резко запахло горячими проводами, и они, сначала медленно, но потом все быстрее и быстрее покатили по пустой улице.

— Вот, совсем другое дело! — сказал удовлетворенно Борух. — А кондиционера тут нет?

— И буфета с напитками нет, — ответил ему Ингвар, — и сортира, чтобы в нем стюардессу ебсти. Говно сервис в этой компании, напиши жалобу.

Железная коробка троллейбуса на солнце быстро накалилась, и внутри стало, как в духовке. Борух не выдержал и, встав, в два удара высадил прикладом окно, у которого сидел. Его примеру последовали все, кроме Ингвара, который, укоризненно прочитав вслух инструкцию: «Се повлече на кабелот, стискаш од стакло!» — вытащил за кольцо распорный тросик и выдавил стекло наружу. Оно звонко грохнулось на дорогу.

— Дикари! — сказал он гордо. — Все бы вам прикладами махать!

Без стекол стало немного легче — набегающий воздух, хоть и горячий как из фена, создавал иллюзию чего-то вроде свежести. Троллейбус ехал, натужно подвывая, спидометр показывал пятьдесят каких-то единиц. Возможно даже километров и очень может быть, что в час. Город вскоре закончился, и они покатили по прямому широкому шоссе. Вокруг расстилался плоский пустынный ландшафт — справа выгоревшая до голой земли степь, слева — сгоревший до угольных пеньков лес. Это явно произошло давно, гарью уже не пахло — во всяком случае, не сильнее, чем паленой электропроводкой от двигателя. Пейзаж был полностью безжизненный — даже птицы не летали в раскаленном воздухе.

— Интересно, куда они эвакуировались? — спросил в пространство Артем.

— Не знаю, куда, но догадываюсь, почему… — Ингвар шуршал желтой хрупкой газетой, найденной в доме. Он процитировал заголовок: — «Глобална суша предизвикана со употреба на климата оружье». «На климата оружье» — кажется, перевода не требует.

— Ну, может мы просто в неудачное место попали, — с сомнением ответил Борух. — А у полюсов тут, наоборот, рай земной. Уехали все туда, выращивают ананасы в местном Норильске…

— Не знаю, насчет рая, но, похоже, доехали туда не все… — сказал странным голосом Сергей.

Все поднялись со своих мест и подошли к лобовому стеклу — медленно останавливающийся под пустое шипение тормозной системы троллейбус подкатывался к завалу на шоссе.

— Ну, давай, что ты, ну, блядь… — Сергей свирепо пинал педаль, но машина накатывалась на сгоревший автобус, стоящий на ободах под углом к дороге. — А, ссука…

Затрещал храповик — водитель изо всех сил потянул на себя торчащую из пола палку ручника, одновременно выворачивая руль влево. Троллейбус выехал на встречную полосу, захрустел колодками и неохотно встал. Впереди открылась вереница обгоревших машин — в черных салонах больших автобусов можно было разглядеть темные кости на обгоревших каркасах сидений. Колонна сгоревшей техники уходила к горизонту, невозможно было даже понять как далеко. Но это были десятки и десятки, может быть даже сотни автобусов, набитых людьми.

— Что с ними случилось? — севшим то ли от жары, то ли от волнения голосом спросила Ольга.

— Скорее всего, лесной пожар вызвал огненный шторм, — сказал тихо Борух. — Даже асфальт горел… Я такое видел как-то раз — тоже люди надеялись проскочить, дорога широкая, горит, вроде, несильно… А потом ветер подул — и моментально накрыло, как с огнемета. В несколько секунд машины сгорели.

— Ужас какой… — Ольгу трясло. — Поехали отсюда. Только не по дороге, не могу на это смотреть…

— Ну, шоссе все равно влево отклоняется, — сверился с компасом Артем. — Метров триста назад был съезд направо, давайте к нему вернемся.

Сергей переключил мотор на реверс, троллейбус неохотно пополз назад и, преодолев разделительную полосу, в два приема развернулся. Съезд вскоре действительно нашелся, и дорога от него вела примерно в нужную сторону, но твердое покрытие на ней быстро закончилось и пошла заросшая какой-то низкорослой колючкой грунтовка. Троллейбус окутался клубами пыли и, как не пытались все замотать лица тряпками, помогало это слабо.

— Ты можешь быстрее ехать, а? — не выдержал Борух. — Может, ее сдувать будет…

— Это вам не спорткар! — отплевываясь от пыли и пытаясь смахнуть ее с лобового стекла раскрошившимися резинками дворников, отозвался Сергей. — Это старый троллейбус, он и так еле дышит!

С трудом переваливавшейся по неровной дороге машине приходилось тяжело — она завывала, воняла горелой изоляцией, тряслась и вибрировала. Одно колесо приспустило и ее тянуло вправо, что с трудом компенсировалось рулем, усилитель которого сдох еще на первых километрах грунтовки — возможно, из-за той же пыли. Сзади что-то хлопнуло и зашипело, перекошенный кузов осел и выровнялся, но снизу сразу что-то зашкрябало и троллейбус затрясло.

— Ну вот, пневматика сдохла, — водитель попытался сплюнуть, но не смог — во рту было так же сухо и пыльно, как на дороге. — Колеса по кузову скребут.

— Тём, далеко еще? — спросила Ольга.

Артем прислушался к своим ощущениям, но перегревшийся на жаре организм совершенно разладился. Его мутило от жажды, трещала голова, перед глазами мельтешили черные точки.

— Вроде что-то уже чувствую, — сказал он неуверенно. — На пределе…

— И какая у тебя дальнобойность? — поинтересовался Сергей, с трудом ворочающий ставший очень тяжелым руль.

— Километр, ну два… Я довольно посредственный оператор.

— Сейчас меня это только радует, — проворчал Борух. — Значит, мы рядом…

— Нам туда! — Артем, наконец сосредоточился и почувствовал репер.

К сожалению, с дорогой им стало не по пути — она уходила в сторону от нужного направления.

— Ну, никто ведь и не обещал, что будет легко? — задал в пространство риторический вопрос Сергей. — Держитесь там!

Он решительно повернул руль, троллейбус съехал с дороги и заскакал по целине, издавая жалостные звуки вконец замученного механизма.

— Ну, давай, жопа железная, еще немного, — подбадривал его водитель.

Машина выла, гремела, скребла колесами по кузову и днищем по кочкам, паленой изоляцией валяло все сильнее. Не дотянули совсем чуть-чуть — когда из-под пола повалил густой белый дым и мотор, издав умирающий стон, замолк, до входа в небольшую пещерку в склоне то ли горы, то ли кургана оставалось всего метров двести.

Под днищем начал разгораться огонь, и все полезли наружу.

— Зеленый, давай, что ты там возишься! — торопил Сергея Ингвар.

— Сейчас, погодь. Мне тут надо…

Он выскочил из заполненного дымом салона последним, чихая и отплевываясь, и быстро сунул что-то в карман жилетки.

«Акк вытащил», — догадался Артем. Он до сих пор не успел сказать Ольге, что у этого странного парня, в дополнение к винтовке, есть УИн и акк. Как-то случая не выдалось.

Возле входа в пещерку, оформленного в виде стилизованной под старину входной группы из толстых бревен, стоял накрытый серым синтетическим тентом широкий автомобиль.

— «Пагански храм, музейот на историйа на Словените, защитени на державата», — прочитал Ингвар вслух табличку, висевшую у входа. — Что еще за поганский храм?

— Без понятия, — ответил ему Борух. — Меня больше интересует, что это за машина такая знакомая?

Он решительно сорвал тент, и Артем узнал этот квадратный внедорожник. На таких ездили те самые военные, которые гоняли их по городу подземных мертвецов.

— Странно, — сказала Ольга, — если они как-то перемещаются по реперам с техникой, то почему бросили эту машину здесь?

— Думаю, она просто не пролезла в дверь… — Ингвар попинал входные двери «музейота».

— Какая интересная конструкция… — Сергей уже успел заглянуть под капот и под днище, пощелкать переключателями и покрутить руль. — Очень похожа на мою «Раскоряку», но выглядит посовременней. Определенно та же школа. Готов спорить, что половина деталей подойдет.

— Какая еще «раскоряка»? — не поняла Ольга.

— Ну, та машина, которую вы у меня во дворе приметили, и назвали «казенным имуществом», — удивился Сергей.

— Ах, эта… Она не то чтобы наша… — Ольга немного смутилась. — Ее Матвеев где-то нашел…

— Матвеев? — переспросил Борух. — Это тот самый, который…

— Да, да, — оборвала его Ольга, — тот самый. Кстати, Зеленый, не скажете, как она к вам попала? Я не требую вернуть, просто это может оказаться важно…

— Я нашел ее возле Черной Цитадели… Ну, в общем, в том срезе, где теперь живу. Она давно стояла, но была в приличном состоянии, я ее быстро привел в порядок.

— А владелец ее? — резко спросила Ольга.

— Тот, кого я считаю ее владельцем, похоронен на берегу моря. Увы, это все, что я мог для него сделать.

— Так вот откуда у вас костюм… — задумчиво сказала Ольга. — Это многое объясняет…

Артем подумал, что лично ему это не объясняет ровно ничего. А если этот самый Матвеев и есть тот сумрачный гений, который придумал костюм, технологии работы с акками и использование реперного резонанса, то почему он прятался от Коммуны в пустынном срезе, где и умер? В его картине мира от этого все стало только сложнее и непонятнее.

— Источник энергии они вытащили и утащили с собой, — сказал Сергей, закончивший ковыряться под коротким капотом машины. — Такой небольшой цилиндрический источник, размером чуть крупнее большого пальца, контакт с торцов… Ничего не напоминает?

Ольга посмотрела на него мрачно, но не удостоила ответом.

— И, кстати, это они буксовали там, на дне реки. Вот глина с илом на подкрылках засохла. Получается, мы идем по их следам. Вы ничего не хотите мне сказать, коммунары?

Ольга молча пожала плечами, Борух отвернулся, сделав вид, что его это не касается. Артем неуверенно ответил:

— Мы сами не очень понимаем, что происходит, честно.

— Честно? Вы? — очень скептически отозвался Сергей. — Ну-ну… Ладно, это ваши тайны. Давайте, где там ваш репер?

Входные двери из декоративного, под старину, горбыля были приоткрыты. В пыли на полу следы характерных ботинок отпечатались настолько хорошо, что даже Артем без труда их опознал. Борух и Ольга взяли оружие наизготовку и медленно пошли в глубину темного прохода, но, кажется, никто всерьез не думал, что там засада.

И действительно — обложенная потемневшими бревнами квадратная камера внутри кургана была пуста. Вдоль стен стояли пыльные застеклённые витрины с каким-то горшками, черепками и бронзовой бижутерией, а в центре, в кругу из обтесанных валунов, торчал черный цилиндр репера. Табличка возле него гласила: «Олтарот на древните пагански култ. Симболизира мужкиот принцып».

— Они думали, что это древний каменный хуй? — удивился Ингвар. — «Поганский культ», ишь ты!

— Давай, не тяни! — поторопил Артема Сергей.

Артем достал планшет, активировал, нашел нужную точку… «Странно, — подумал он. — От нее какое-то неправильное ощущение…» Нужный репер не отзывался и совместить его со здешним в резонанс не удавалось. Такое ощущение, что этому препятствовало что-то упругое, но прочное, а сам репер как будто слегка покалывал пальцы. Артем пробовал снова и снова, уже понимая, что что-то пошло не так…

— Не работает? — удивительно спокойно спросил Сергей.

— Никак… — отозвался Артем, — Не понимаю, в чем дело. Никогда такого не видел…

— Так я и думал. Пиздоболы вы, а не коммунары. Полдня из-за вас потратил, а у меня там жена, и никто не знает, что с ней…

Македонец

Проснулся с ощущением, что на меня кто-то смотрит. У кресла, на котором я заснул, стояла в темноте Лена.

— Чего тебе? — прошептал я, убирая обратно под подушку пистолет.

— Там пришли, — сказала она коротко и, развернувшись, отошла к окну.

Я так и не понял, ложилась ли она спать сегодня. На широком диване, который мы выделили женщинам, сопел в две дырочки наш «объект». Мы не выставляли караулов — все устали, и ждать нападения было, вроде, не от кого. Повалились, кто где, и захрапели. По крайней мере, Петр храпел так, как будто кто-то пилил контрабас тупой пилой. Как Лена ухитрилась за этими звуками что-то услышать — загадка. Я пихнул его кулаком в бок, он заворочался и затих.

Теперь и я слышал — из приоткрытого окна доносились звуки шагов и громкий шепот.

— Сюда они заехали, больше некуда, — гундосил кто-то под самым окном. — Да вот и следы…

В темноте замаячил отблеск прикрываемого рукой фонарика.

— И чо? И где они? — забубнил кто-то в ответ.

— Внутри, идиота кусок! Не пизди, а то услышат…

Мудаки какие-то. В полной тишине пустого ночью промрайона слышно было, как мыши в подвале ебутся, не то что их попытки шептать.

— Заткнулись оба, — третий голос ухитрился даже шепотом рявкнуть внушительно. — Отгребли отсюда, долбоебы, бегом.

— А как же наши… — начал гнусавый.

— Потом, всё потом, — ответил раздраженно третий голос и добавил тише, видимо в гарнитуру. — Группа пошла!

Тихо клацнул затвор — кто-то дослал куда-то патрон. Хорошо знаю этот звук, наслушался. Огляделся — все, кроме нас с рыжей, спят. Даже если бы было куда бежать — не вариант, пока еще раздуплятся спросонья…

Рыжая пригнулась и показала на лестницу вниз, потом на себя и на дверь. Разумно, да. Сделаем сюрприз сюрпризчикам. Проходя мимо второго дивана, сжал двумя пальцами плечо Сени. Он жизнью ученый, открыл глаза молча. Серпик луны в окне давал достаточно света, чтобы он различил мой силуэт с пистолетом и понял, что у нас проблемы. Кивнул и тихо сполз с дивана. Я максимально тихо открыл дверь на лестницу — к счастью, она оказалась хорошо смазана и не скрипнула, — и начал спускаться вниз, в полную темноту гаража. Темно было, как у негра в жопе, я осторожно нащупывал ступеньки ногой. Достигнув пола, остановился и присел — я примерно помнил, куда двигаться, но не был уверен, что не наступлю на валяющийся на полу хлам и не нашумлю. Если у нападающих ПНВ, то сидящий силуэт не так заметен, как стоящий.

Тихо клацнул замок на гаражных воротах. Кто-то медленно, стараясь не нашуметь, потянул на себя дверь, открывая щель, через которую месяц подсветил помещение. Немного, совсем чуть-чуть, но я был готов и тихо, в полуприседе переместился вдоль стены так, чтобы меня прикрыл автомобиль. Если они закроют за собой ворота — мне пиздец. Я не промахиваюсь, но мне надо видеть цель.

Не закрыли. Четыре человека, судя по силуэтам — в разгрузках и брониках, в руках оружие. Осторожно, водя по сторонам головами с наростами ночников на лицах, держа автоматы наизготовку, аккуратно и правильно ставя ноги, пошли гуськом к лестнице. Меня они не видели, а осматривать гараж не сочли нужным — цели-то все наверху. Шлемов нет — неосмотрительно. «Банг-банг-банг-банг!» — по два патрона с каждой руки. Четыре секунды. Четыре затылка. Увидимся в Валгалле, служивые.

Глушитель в такую тихую ночь что есть, что нет. Но он убирает дульную вспышку, поэтому я не ослеп. Выкатился колобком за ворота как раз тогда, когда вверху прострекотал «Кедр». С наружной лестницы посыпались трое — двое вскочили и кинулись на угол, то есть ровно на меня, а один остался лежать. «Банг-банг. Бздынь!»

Рядом с моей головой в стальной воротине появилось отверстие. Хорошо, что я не стоял, а двигался. Двое бойцов повалились мне под ноги, а я уже улетел в прыжке за угол, надеясь, что окажусь в мертвой зоне.

— Лена, назад, снайпер!

Глухо хлопнуло — снайпер сидел где-то неподалёку, но глушитель не дал возможности засечь, откуда он работает. Куда пришла пуля не понял, но не рядом со мной. Скорее всего, по Лене стрелял, не знаю, успела ли она уйти. И что теперь делать? Он с ночником, мы у него на ладони, я же не вижу в этой темноте дальше пары метров.

Лежащий под лестницей боец застонал и пошевелился — значит, это тот, которого рыжая ссадила, я подранков не оставляю. Законтролить? Или допросить? Снайпер решил этот вопрос за меня — хлопнуло, из головы раненого выбило фонтанчик крови, он дернулся и затих. Затем послышалось два хлопка потише, но я уже понял, где он засел и побежал вокруг здания. Позицию он выбрал так себе, я мог выйти ему во фланг, прикрываясь забором, и почти нигде не выйти из мертвой зоны. Почти. Единственный зазор, два метра между углом и забором, я пролетел как муха, но выстрела не последовало. Когда я добежал до позиции снайпера там были только две пистолетные гильзы и два трупа каких то местных гопников. «Гнусавый и бубнивый», — подумал я.

Вернувшись обратно, громко крикнул: «Это я, не стреляйте!» — и поднялся по наружной лестнице. Вся компания, кроме Лены, сидела на полу под стеной. Лена непринужденно расположилась на стуле у окна с «Выхлопом», установленным сошками на широкий подоконник. Ну, вижу, враг не пройдет.

— Как спалось? Хорошо отдохнули? — поинтересовался я вежливо.

— Ну его нахуй, такой отдых! — выразил общее мнение Петр.

— Это кто был, Македонец? — спросил Сеня.

— Понятия не имею, Сень, — ответил я.

— Это за мной… — уныло проблеяла Синеглазка. — Вас теперь из-за меня убьют… Из-за меня всех убивают…

В темноте не было видно, но, судя по швырканью носиком, слезы уже смывают последние следы макияжа.

— Никто нас не убьет! — героически выпятил цыплячью грудь Сеня. — И не такие пробовали! Не бойся, мы тебя защитим!

Защитничек, блин… Герой — штаны горой. Не натворил бы глупостей, перед девкой выпендриваясь.

— Лена, что там, есть какой-нибудь движение?

Рыжая, не поворачивая головы, коротко ответила:

— Нет.

— Подождем рассвета, — сказал я. — Уже через полчаса начнет светать. Можете поспать пока, кто не выспался. Главное — перед окнами не маячьте.

Петр немедленно вернулся на раскладное кресло и вскоре снова захрапел. Сеня отвел девицу на диван, усадил и начал что-то тихо успокаивающе бормотать. Я расслышал только: «…Знаешь! Македонец… Раз — и в лоб…» Девица что-то уныло бурчала в ответ.

Я сидел и смотрел на Лену. Ее профиль освещался слабым светом месяца и, подумав, я понял, что меня в ней настораживало. У нее было милое, симпатичное лицо — не писаная красавица, но правильные черты, интересный рисунок губ, голубые глаза… Однако это было лицо хорошей доброй женщины, любящей матери и жены — прищур, с которым она поглядывала в прицел винтовки, к этому лицу не подходил так же, как не подошла бы к нему борода. Ее руки, которыми она так привычно и правильно держала оружие, были руками домохозяйки, а не стрелка, а ее фигура — довольно неплохая, кстати, — указывала на спокойный образ жизни без серьезных нагрузок. Ее внешность полностью дисгармонировала с ее поведением. И это, даже если не считать по большей части сонное и отстранённое выражение лица, было странно. Что-то с ней было очень и очень не так…

Когда небо на востоке просветлело и можно было не ходить с фонариками, изображая подсвеченную мишень в тире, я спустился посмотреть на трупы. Не то, чтобы меня радовали такие зрелища, совсем нет. Но уж больно интересно, чего им от нас надо было. Сидели же, никого не трогали…

Ночные визитеры оказались довольно загадочными — в темноте я было принял их за спецназеров, но при свете дня они поставили меня в тупик. На первый взгляд, все довольно стандартно — камуляж, разгрузки, банданы, но… Все не то. Рисунок камуфляжа необычный — не «флора» и не «цифра», а что-то с ломаными геометрическими пятнами, действительно неплохо скрадывающими силуэт. Я такого никогда не видел. Конечно, сейчас какой только «тактической» херни не выпускают, но это была не сборная солянка, а комплекты — штаны, куртки, майки, разгрузки, банданы, подсумки и даже берцы — все в один серо-буроватый цвет. Одинаковые у всех комплекты, униформа — то есть, не партизаны какие, а подразделение с общим снабжением. Я не поленился, снял с одного тела куртку и рассмотрел внимательно — плотная, гладкая, по виду синтетическая ткань, не такая, как у армейских образцов. И — никаких меток производителя, вшитых ярлычков и так далее. Необычно. То же самое — разгрузки. Но с ними оказалась еще одна странность — все нападавшие были вооружены одинаковыми новенькими «ксюхами»22, нестрелянными, в следах небрежно обтертой консервационной смазки, — однако при этом в разгрузках не было подсумков под калашниковский рожок. Разгрузки были достаточно остроумно соединены с легкими брониками, покрытыми, как чешуей, композитными пластинами. Интересная модульная конструкция, но там, где логично держать оперативный боезапас, в них были пустые карманы под какой-то квадратный толстый магазин. Рожки туда не влезли, и торчали из боковых модулей. Всего по рожку на брата, кстати, несерьезно. Разгрузки были пусты — ни ножика, ни индпакета, ни жгута… — ни одного предмета из десятка мелочей, которые всегда болтаются по карманам. Документов не было тоже. Я завернул одному майку в поисках татуировок. Довольно много разнообразных шрамов — у покойного явно была активная жизнь, — но никаких армейских тату, даже группы крови.

— Македонец! Ты что это задумал, а? — заржал с лестницы Сеня, глядя, как я раздеваю труп. — Не ожидал от тебя таких наклонностей…

— Не смешно, Сень, — ответил я. — Иди лучше помоги.

Вместе мы перетаскали все трупы в слесарную яму и закрыли каким-то брезентом, чтобы не шокировать… Ну, наверное, Ирину. Больше, вроде, нервных не наблюдается. Сеня, вон, и сам пробежался по карманам у покойников, разочарованно спросив:

— Ты, что, все подчистую выгреб?

— А не было ничего, Сень. По «укороту» на рыло и по рожку. Пистолетов нет, медицины нет, жратвы нет, документов или хоть жетонов — тоже ноль. Камуфло странное, ПНВ-шки какие-то неизвестной системы — прибери их, кстати, пригодятся, вот еще хрень какая-то…

— О! Айпадло! — обрадовался Сеня найденному на полу планшету и радостно закрутил его в руках, в поисках как включить.

— Не, не айпадло… И не андроид даже… — сказал он разочарованно вскоре. — Навигатор какой-то.

На экране небольшого, в обрезиненном металлическом корпусе планшета была подробная карта города — не условная, для автомобильного навигатора, а нормальная такая, военная, только почему-то без надписей. Я взял его в левую руку — под большим пальцем оказалась клавиша-качалка. Нажал вверх — карта приблизилась и наше скромное местообитание оказалось посередине. Масштабировалась она удивительно крупно — на максимуме прямоугольник гаража занимал половину экрана. Поверх него было две точки — синяя и красная. Я пошел вдоль стены — синяя точка сдвинулась. Ничего себе точность! Это, значит, маркер самого планшета. А красная, наверное, маркер нашего расположения. По нему они, видимо, и шли, да только тут по карте плутать устанешь — проходы где закрыты, где перекопаны, а где в заборную дырку тропа протоптана. Пришлось им местных жителей привлечь — ну, тех, что за забором теперь лежат. Не знаю, что им пообещали, но получили они по пуле в лоб.

Кстати, о пулях… Я осмотрел дырку в воротах — да, действительно, не показалось. Калибр для снайперки мелковат — миллиметров пять. Но при этом пуля прошила двухмиллиметровую сталь и не разрушилась, а, пролетев гараж насквозь, ушла в кирпичную стену так глубоко, что я ее не смог достать. Что-то я даже не соображу, из чего это можно так выстрелить? Что за инфернальная мелкашка такая? В общем, загадка на загадке.

— Глянь, а красный маркер тоже движется, — удивленно сказал мне Сеня, которому я отдал навигатор.

— Дай-ка… — у меня возникло неприятное подозрение. Красная точка пересекла комнату и оказалась в помещении санузла. Вскоре раздался звук смываемой воды. Я взбежал наверх и оглядел присутствующих — Лена, демонстрируя чудеса выдержки, все так же сидела у окна с винтовкой. Петр, сняв ствольную коробку, недовольно рассматривал начинку потертого автомата (я подумал, что надо бы ему вместо этого хлама «ксюху» трофейную дать), девица сидела на диване и тыкала пальцами в свой айфон.

— Кто сейчас в сортир ходил? — спросил я, наверное, излишне резко.

Девица сжалась и чуть не уронила телефон на пол, уставившись на меня глазами обосравшегося котика.

— А что, нельзя было? — спросила она неуверенно.

— Ну-ка, пройдись из угла в угол!

— Чего?

— Встань, дойди до окна и вернись обратно!

— За…

— Просто сделай это! — рявкнул я.

Девушка встала и неуверенно, со страхом оглядываясь на меня, дошла до окна. Метка на планшете сдвинулась.

— Телефон дай сюда!

— Но…

— Давай-давай, бегом!

— Македонец, не ори на нее! — вступился Сеня. — Ты ее пугаешь!

Защитничек, блядь, выискался…

— Не бойся, Ира! — сказал он ей. — Мы просто кое-что проверяем! Никто тебя не обидит!

Да? Серьезно? А я вот не уверен…

Девица отдала мне телефон и снова прогулялась к окну — маркер двигался. Выгребла все из карманов — там и было-то почти ничего, — тоже не помогло.

Я мрачно покосился на Сеню, но деваться было некуда.

— Пошли в ванную.

— Зачем в ванную? — девицу потряхивало, она явно невесть что себе уже выдумала.

— Если хочешь, можешь раздеваться здесь, — пожал я плечами. — Мне-то все равно, а вот Сеня слюнями ковер закапает…

Сеня резко покраснел и тихо выругался.

— Как раздеваться?

— Быстро. На тебе где-то жучок, надо его снять, иначе замучаемся трупы складировать.

Девица с пылающими щеками проследовала в ванную, каждым шагом выражая гнев и возмущение. Я, к ее окончательному негодованию, зашел за ней и закрыл дверь.

— Вам обязательно надо на меня пялиться? — спросила она с вызовом.

— Даже твоя тощая задница выглядит лучше, чем покойники внизу, — ответил я спокойно. — Так что давай покончим уже с этим.

Она возмущенно фыркнула и, отвернувшись, стала раздеваться. Зря я, кстати — задница у нее ничего. Будет. Лет через пять. Если доживет, что по нынешним временам не гарантировано. А так — тощая юница с крошечными сиськами, ничего особенного. Я бы и не смотрел — чего я там не видел, — но у меня не было никаких гарантий, что она не прячет тот маячок сама, а значит, не скинет его, пока я не вижу. Сгреб всю одежду в пакет, приоткрыв дверь, протянул его Сене.

— Прогуляйся туда-сюда.

Сеня прошелся с пакетом до окна и обратно — маркер не сдвинулся. Что она его, проглотила что ли?

— Так… — растерянно сказал я. — Тебе не делали никаких операций? Не вживляли никаких радиометок?

— Нет… Насколько я знаю.

Сзади никаких шрамов не было.

— Пройдись… Черт с ним, хотя бы тут.

— А у шеста вам не сплясать? — разозлилась девушка.

— У шеста не поможет, — ответил я с сожалением. — Нужно движение по горизонтали…

Она гордо выпрямилась и промаршировала от унитаза до двери. Маркер шевельнулся. Спереди шрамов тоже не видно, но радиометки бывают крошечные, так что это ни от чего не гарантирует.

— На, одевайся, — я подал ей пакет. — И извини.

Она молча схватила пакет и гневно уставилась на меня.

— Ах, ну да, — спохватился я. — Прости, задумался. Фигура у тебя хорошая, а сиськи еще отрастут, не переживай.

И вышел за дверь под ее злобное шипение. Пусть спокойно оденется.

— Ну что? — спросил меня Сеня.

— Первый размер, если ты об этом.

— Македонец, блин, прекрати!

А Сеня-то к синеглазке неровно дышит, поди ж ты! Ишь, запунцовел как! Про поблядушки свои рассказывает — лицом не дрогнет, зевнет разве что со скуки, а тут прямо изъёрзался весь.

— Указатель реагирует на нее саму. Либо вживленная метка, либо не знаю… — спокойно объяснил я ситуацию.

— И что с этим делать?

— Да ничего, — пожал я плечами. — Не в фольгу же ее заворачивать… Будем стараться не задерживаться на одном месте надолго.

— Слышь, а кто она вам вообще? — спросил внезапно Петр, — Я это к чему? Может ее вообще, того… Ну, оставить и пусть сама как-нибудь?

— Нет-нет, — заторопился он, поймав взгляд Сени. — Я ничего такого — просто как вариант…

— Я, блядь, башку тебе щас прострелю — как вариант… — зашипел на него Сеня.

— Эй, я что? Я ничего! Просто предложил…

— У нас есть по ее поводу определенные обязательства, — не стал я вдаваться в подробности, — Так что отставить препирательства.

Заметив, что дверь в ванную слегка приоткрыта, я добавил специально для чьих-то любопытных ушей:

— Мы ее не бросим и в обиду не дадим.

Сеня просиял, но я, на самом деле, просто упрощал себе жизнь. Пусть будет уверена, что мы на нее стороне — это увеличивает вероятность, что она не сбежит, не ударит в спину и не сделает никакой другой опасной глупости. Что же касается сторон, то я, как всегда, на своей. А девица эта — просто груз, который мы подрядились доставить. И, что бы там Сеня себе не думал, я ее, если придется, с легким сердцем разменяю.

Ну ладно, вру — не с легким. Мне будет неприятно. Но ее жизнь даже близко не стоит моей или Сениной.

Задерживаться на этой базе не было смысла — куча трупов внизу напомнит о себе достаточно скоро. Выгребли продукты, забрали две больших бутыли с водой, погрузили все это в багажник и отбыли. Выезжая из промзоны, неожиданно наткнулись на огромную толпу, двигавшуюся нам навстречу. Я уже был склонен согласиться с определением Сени — выглядели они как натуральные зомби из кино. Тупая бессмысленность на лицах, спотыкающаяся походка, а слой грязи на лицах придает им достаточно тухлый вид без всякого грима. Куда они перлись так целеустремлённо — осталось загадкой, потому что мы, естественно, не стали этого выяснять, а свалили с их пути, проскочив переулками, которых в этом районе полно.

По городу двигались, открыто держа оружие наготове, но никто на нас не нападал. Жители разрушенных домов неприкаянно бродили вокруг развалин, жители уцелевших — закрылись и не спешили оказывать им помощь. Впрочем, скоро они непременно поймут, что без воды и электричества в многоквартирном доме ловить нечего. Проезжая, мы видели очереди к колонкам в частном секторе, но и это ненадолго — если насосы не работают, то водонапорные башни быстро опустеют. В такой ситуации надо кооперироваться и восстанавливать инфраструктуру хотя бы частями — но никаких признаков осмысленной деятельности заметно не было. Из магазинов тащили уже открыто и, судя по всему, тащили последнее. Самые глупые деловито волокли коробки с какой-то дорогой электроникой. Самые хитрожопые, собравшись небольшой сплоченной компанией и вооружившись каким-то дрекольем, грузили продукты в бортовую «Газель», решительно отгоняя от магазина других желающих. Начальный период хаоса. Вскоре все встанет на свои места — хитрожопых найдут и кроваво раскулачат, а глупые так и сдохнут от голода на ящиках с каким-нибудь айфном. Если бы я планировал тут оставаться, то искал бы умных. Но они проявят себя позже, когда пена схлынет. Проявят прежде всего умением объединиться для совместной работы, распределить обязанности, думать не только о личной заднице и планировать больше, чем на шаг вперед. Они не обязательно выиграют, но у них будет шанс. Их время настанет.

А пока мы стояли у развалин обрушившейся пятиэтажки и смотрели на груду кирпича, под которой, теоретически, находится некое оборудование, позволяющее покинуть срез. Я несколько раз прямо спросил у Лены:

— Оно там, в подвале?

— Да.

— С его помощью можно уйти?

— Да.

Лена отвечала односложно, но однозначно. Объяснить, что именно находится там, под завалами, она то ли не могла, то ли не хотела, но определенно подтверждала, что оно там есть и оно цело.

Впрочем, я был склонен с ней согласиться — насколько я мог судить, перекрытие между первым этажом и подвалом выдержало, большая часть обломков осыпалась в сторону, и, если раскопать вход в подвал, то можно рискнуть туда пробраться. Увы, вручную это было сделать нереально — кроме груды кирпича, спуск вниз придавила здоровенная бетонная плита межэтажного перекрытия. Ее ни вручную убрать, ни машиной сдернуть — тут нужен подъемный кран. И лучше бы с этим не тянуть — от развалин уже начало попахивать. Судя по всему, под завалами полно трупов.

К моему удивлению, бывшие жители дома, сидевшие в палисаднике вчера вечером, куда-то рассосались — никто не пытался раскапывать свои квартиру, искать выживших или вещи. Брошенное кострище, обломки мебели — и никого. Нехарактерное поведение для стихийных бедствий. Впрочем, я обратил внимание, что людей вокруг вообще было очень мало. Куда меньше, чем, скажем, вчера. Может, была какая-то эвакуация, а мы все пропустили?

— А давайте послушаем, что радио скажет, — предложил я. — Надо же быть в курсе…

Включили приемник. На ФМ-частотах только треск и шум, местные станции не вещают. На средних волнах отловили новости, откуда узнали, что в мире полнейший дурдом — Европа охвачена чуть ли не гражданской войной, в которой держатся только Германия, взявшая под оперативный протекторат (что бы это ни значило) Австрию и Бельгию, Швейцария, Дания и, как ни странно, Польша. В южной части бывшего ЕС с невесть откуда взявшихся кораблей тысячами высаживались какие-то исламисты — кажется, в основном из Ливии. Италия, Испания и Франция полностью или частично потеряли контроль над ситуацией и территорией, там второй день пожары, грабеж и резня. Каддафи, небось, хохочет в гробу.

Китай ввел своих миротворцев в обе Кореи и обещал всем, кто захочет там чего-нибудь еще побомбить, жесткую ответку, вплоть до ядерной. США обещали им за это кузькину мать, но когда-нибудь потом, когда руки дойдут. Им было временно не до мировой гегемонии — на их территории произошла чудовищная серия природных и технологических катастроф, в которых они обвиняли Россию, фактически находясь на грани прямого объявления войны. Что там творится на самом деле, понять было трудно, потому что все негосударственное вещание было прекращено, а официальное несло какую-то чушь, перемежая бодрые реляции о том, что все прекрасно, угрозами отомстить русским за огромные жертвы. АУГ23 и прочие флоты подтягивались к территориальным водам России, произошли первые пограничные столкновения, кого-то сбили, кого-то утопили, в дипломатической сфере царила форменная истерика взаимных нот, угроз и предупреждений, но нажать Большую Красную Кнопку рука пока ни у кого не поднималась.

Индия с Пакистаном жахнули друг по другу, чем смогли, — но это все, что было на сей счет известно, потому что никаких сведений оттуда пока не поступало. Косвенные оценки давали чудовищное количество погибших среди мирного населения и полный коллапс государственности.

На Балканах кто-то опять кого-то резал, но этому диктор уделил буквально пару слов, сразу перейдя к Израилю, где, в полном соответствии с исторической географией, развернулся натуральный Армагеддон. Я не очень разбираюсь в международной политике, так что фамилии и названия каких-то, то ли политических партий, то ли вооруженных группировок, пропускал мимо ушей, но там применили, как минимум, четыре тактических ядерных боеприпаса и какую-то не то биологию, не то химию. Диктор не мог с уверенностью сказать, кто побеждает, но значительная часть территории определенно стала непригодной для жизни. Уцелевшее гражданское население спешно эвакуируется по морю, большей частью, как ни странно, в Россию. Хотя, может быть, и не странно — до нее ближе, чем до Америки, и сохраняется относительный порядок. Что стало с Украиной, говорили очень уклончиво, но упоминались «провокации на российско-польской линии соприкосновения», так что, возможно, сам предмет разговора уже отсутствовал.

Интернет, по словам диктора, умер как явление, распавшись на автономные сектора, в которых почти ничего толком не работало, поэтому картина происходящего в мире была дана крупными штрихами, без деталей и подробностей. На Родине же, если верить новостям (а верить им в таких ситуациях надо строго ограниченно), по большей части царили порядок и законность, за исключением «отдельных регионов с осложненной обстановкой». Регионы не назывались, так что, относится ли к ним наш многострадальный город, было непонятно. Может быть, у нас уже не «осложненная обстановка», а тот самый пиздец, который не лечат. В стране было военное положение, мобилизационные мероприятия, и прочие признаки надвигающейся жопы. В экономике все срочно национализировалось, переходило под госуправление и переводилось на военные рельсы. Передвижение граждан ограничивалось, границы закрыли, гражданскую авиацию посадили, железные дороги работали в мобрежиме — то есть, надо полагать, об изоляции отдельно взятого города никто не узнает даже случайно. Да если бы и узнал — не сомневаюсь, что все СМИ тоже «в мобрежиме» и «на военном положении», и социалочек больше нет.

В конце выпуска новостей граждан оптимистично призвали немедленно выяснить, где находится ближайшее бомбоубежище, собрать «тревожные чемоданчики», военнообязанных обратиться в военкоматы за мобилизационными предписаниями. Не обязанным и не занятым на предприятиях оборонного комплекса настоятельно рекомендовали покинуть вероятные районы ракетного поражения, списки которых можно посмотреть там-то и там-то. Граждане вряд ли были в восторге, но об этом в новостях не сообщалось.

Страна немного суетливо, но решительно готовилась к большой войне. Мне все происходящее казалось некоторым абсурдом, потому что, на мой взгляд, весь смысл ядерной войны в неожиданности первого удара. Но, с другой стороны, я никогда не командовал ничем, крупнее взвода, и в глобальной военной доктрине нихрена не понимаю. Может, наоборот, так и надо. В любом случае, ничего полезного для нас по радио не сказали.

— Экая хуерга-то! — прокомментировал услышанное Петр. — А нас как будто и нету…

— Слушай, Македонец, а может где-нибудь угнать бульдозер какой-нибудь… — это уже проявляет криминальные наклонности Сеня.

— Сеня, ты умеешь водить бульдозер?

— Нет, — признался Сеня, — а это разве сложно?

— Ты Ниву водить попробовал, я потом бампер еле выпрямил. Так что молчи лучше, механизатор хулев…

— Я умею водить бульдозер, — сказал Петр. — Но бульдозером здесь только мудя чесать. Тут экскаватор нужен, а еще лучше ИМР24 или УМРЗ25…

— Я видел что-то такое у военных на въезде, — припомнил я. — Хотя, сдается мне, они вряд ли их нам отдадут… Но ведь где-то в городе есть обычные строительные экскаваторы!

— Внимание! — неожиданно сказала Лена.

Я обернулся — из-за домов выходили люди.

Зеленый

Не могу сказать, что я был сильно разочарован. Я с детства не верю ни в «волшебника в голубом вертолете», ни в бесплатное кино. Не те у меня отношения с Мирозданием. Может, у кого и не так, но лично мне оно всегда говорит: «Дружок, халявы не будет, давай как-нибудь сам!» Но попытаться, конечно, надо было — пренебрежения шансами Мироздание не любит еще больше.

Так что коммунарам хрен, а не костюм. Самому пригодится. Пользоваться не умею? Ничего, научусь. Я когда-то и свечи поменять в машине не умел. Практически что угодно оказывается не таким уж сложным, если не бояться попробовать. Они, конечно, будут недовольны, но, как говорится, «пренебречь, вальсируем». Я тоже от них не в восторге, если честно. А если попробуют отнять… Ну что же, пусть пробуют. У меня как раз и мозоли от лопаты зажили, и места на берегу еще много. Но лучше бы нам разойтись краями — Артём, вроде, мужик неплохой, Борух пока никак себя не проявил, но будем считать, что тоже нормальный, а красивых рыжих женщин и так на свете немного. Пусть идут спасать свой мир, только не за мой счет.

— Как нам вернуться обратно? — спросил я Артема.

Тот воткнулся в свой прибор и чего-то там двигал пальцами по экрану — как будто на айпаде в энгрибердс играет.

— Есть два пути… — сказало он как-то неуверенно. — Можно через этот репер пройти. Тогда зеленый-желтый-зеленый, и мы там.

— Или? — поторопил я его.

— Или можно вернуться обратно и пройти назад тем же путем, как пришли сюда. Но тогда придется сначала тащиться по этой жаре, а потом промерзнуть…

Внутри кургана было заметно прохладнее, чем на улице, но знойное дыхание солнца доставало и сюда. Все мрачно переглянулись.

— И троллейбус сдох… — намекнул Борух.

Все закивали — обратно в жару никому не хотелось. Но у меня были свои соображения.

— Плевать на троллейбус, — сказал я тоном, не допускающим возражений. — Нам любезно оставили транспорт. Предлагаю его реквизировать в счет репараций.

— Каких репараций? — удивленно спросил Артем.

— Ну, добро всегда побеждает зло, верно? Когда-нибудь вы их победите, поставите на колени и зверски уб… то есть, простите, потребуете возместить… Ну, что-нибудь возместить. Будем считать эту машину авансом.

Я решительно развернулся и пошел навстречу волнам жаркого воздуха с улицы. Желающих возразить не нашлось, и все неохотно потащились следом.

Автомобиль действительно был чертовски похож на «Раскоряку» — та же схема подвески, те же мотор-колеса, та же компоновка… хм… ну, назовем это салоном, ладно. И также под панелью оказалось гнездо под акк, который неизвестные владельцы предусмотрительно забрали с собой. Только оборудования для прохода в «Холод» на ней не было, это я первым делом тихо проверил. Похоже, сушеный покойник из подвала моей башни, удачно подрезав чужую машину, смонтировал его потом сам. Если бы коммунары об этом узнали, они бы так легко с меня не слезли… В общем — «Раскоряка» версии два-ноль. Сиденья получше, на коротком капоте вертлюг под отсутствующее штатное оружие, тент складной — он был убран в нишу заднего борта и легко раскрылся, закрывая нас от прямых лучей солнца. Не сразу сообразил, что идущая над передней панелью планка — это выдвижной лобовик, который убирается вовнутрь передней стенки кузова полностью. Изящное решение — надо тебе из пулемета вперед пострелять — задвинул и пали. А потом обратно поднимай, чтобы мухи в рот не залетали.

Все расселись в шестиместном кузове — спереди на двух пассажирских — Ольга и Борух, сзади — Артем и Ингвар. Рванули назад по троллейбусным следам, благо подыхающий электротранспорт оставил за собой приличную колею. Троллейбус, кстати, так и не загорелся — подымил и погас. Но, если владельцы машины вернутся и захотят нас догнать, им придется сначала, как минимум, перемотать сгоревший двигатель.

«Раскоряка-2» оказалась довольно резвой. Черный круглый спидометр — единственный прибор в машине, — был градуирован в привычных километрах в час, и по нему мы легко выдали полста по пересеченке, семьдесят по грунтовке, и сотню по шоссе. Горячий воздух на такой скорости трепал тент и вышибал из глаз тут же засыхающие слезы, но зато пыль оставалась более-менее сзади. Правда, на въезде в город она снова нас накрыла, но это уже мелкие издержки. Да и терять нам было уже нечего — каждый был похож лицом на несвежего ожившего мертвеца, а одежда хрустела от грязи и соли. У меня саднило обгоревшее и обветренное лицо, да и рукам приходилось не легче, но терпеть пока было можно. Потом, конечно, эти ожоги устроят мне небольшой личный адочек…

Доехали до того дома, где останавливались по дороге туда, и я остановил машину.

— Что ты тут забыл? — поинтересовался недовольно Ингвар.

— Пошли, сейчас увидишь, — сказал я ему и вылез, вытащив предварительно из гнезда акк.

Ольга это определенно заметила, остальные — не знаю. Да, недружественный жест, проявление недоверия — ну и пусть обижаются, если такие нежные. Мне насрать. В доме нагрузил Ингвара сдернутыми с кроватей одеялами и погнал обратно. Объяснять ничего не стал — сами догадаются зачем, не маленькие.

— О, это дело! — обрадовался Борух. — А то опять околеем там…

Ну вот, как я и говорил — догадались.

Там, где предыдущие владельцы этой машины тупо буксовали, вытаскивая себя домкратом и пердячим паром, я взял чуть правее их колеи и внатяг, на малых оборотах аккуратно прошел своим ходом. Такую машину засадить — это надо вообще не уметь по грязи ездить. Небось, водила давил тупо гашетку, давая колесам команду «копать здесь!»… В общем, если туда мы добирались полдня и остались чуть живы, то обратно проскочили меньше чем за час и даже соскучиться не успели.

— Ну что, машину никак? — спросил я для очистки совести.

Жадность взыграла — жалко было хорошую тачку бросать. Акк я сразу вытащил, и теперь смотрел, как Борух сноровисто цепляет под днище взрывчатку.

— Термоядерную мину

Милке я в пизду задвину.

Если враг туда ворвется —

Он на мине подорвется! — прокомментировал его действия Ингвар.

— Я не знаю, как они протаскивают технику, — с большим сожалением сказал Артем. — Даже представить себе не могу!

— А ведь этот ваш… Как его… Матвеев? Он-то как-то протащил раско… машину свою, — сказал я ехидно. — Умел, значит…

— Он много чего умел, — зло сказала Ольга. — Да все не впрок пошло…

Да, не спешат в Коммуне лить слезы по моему сушеному дедушке. Не поминают его добрым словом. Чем-то не мил им был покойник.

— Готовы? — спросил нас Артем.

Возражений не последовало — все уже стояли, завернувшись в одеяла, как на пижамной вечеринке. Мир моргнул, и адская жара сменилась таким же зверским морозом. Правда, на этот раз ветра не было, и под зимним солнышком ярко сверкал белый-белый снежный покров. Прошла, видать, буря-то. А еще рядом с репером стояла палатка.

Я как-то сразу догадался, чья она — непривычный рисунок геометрического серо-бурого камуфляжа на ее куполе в точности повторял такой же на трофейном автомобиле. Коммунары тоже оказались сообразительными — Борух тут же взял палатку под прицел пулемета и Ольга включила свою винтовку. Я решил, что мне лучше не светить неумение с ней обращаться, да и дистанция не для снайперского оружия, так что достал из кобуры своего «двойного орла». Ингвар навел на ткань дробовик и только Артем остался при своем планшете, хотя автомат все же передвинул поудобнее, под руку.

— Эй, не стреляйте! — донеслось из палатки. — Я выхожу без оружия!

Из палатки, согнувшись и вытянув вперед пустые руки, выбрался мужчина лет сорока с суровым обветренным лицом. Он был одет в полевой камуфляж той же странной расцветки, в разгрузку, комбинированную с довольно необычным, как будто чешуйчатым, бронежилетом, на голове его была камуфляжная бандана. На рукаве красовалась нашивка с пятью черными звездочками, расположенными как на капитанском погоне.

— Вы сорвали наш резонанс! — сказал он с легким упреком в голосе. — Теперь придется снова ждать, пока репер стабилизируется!

— И сколько вас? — спросил Борух жестко.

— Коммунары? — встречно спросил вылезший. — Надо же, какая встреча…

— Сколько в палатке? — повторил Борух.

— Достаточно, — примирительно сказал военный. — Достаточно для того, чтобы результат перестрелки никого не устроил. Кстати, они вас видят и держат на прицеле, палатка изнутри полупрозрачная.

— Внутри четверо, с оружием, — Ольга смотрела на палатку через прицел винтовки. — Кто вы такие?

— Ну зачем вам эти трудности? — покачал головой мужчина. — Я предлагаю разойтись по своим делам. Мы даже уступим вам первый резонанс! У нас в палатке тепло, мы подождем, а вы, уж простите, выглядите не очень…

— Кто. Вы. Такие, — отчеканила Ольга.

— Девушка, не надо усложнять, — военный скривился, как будто откусил лимон. — Ничего я вам, разумеется, не скажу. Либо начинайте стрелять, либо давайте сделаем вид, что этой встречи не было.

Я переводил взгляд с Ольги на неизвестного. Ольге очень хотелось пальнуть, и это было видно. Военный держался отлично, совершенно не нервничал — хотя, если что, он-то точно ляжет первым. Я в данной ситуации был скорее на его стороне — это у коммунаров с ними какие-то счеты, лично мне они ничего не сделали. Наоборот, спасибо им за машину, хорошо прокатились. А начнись перестрелка, никому мало не покажется, тут он прав — внутри четверо, они наверняка уже разобрали цели, нажать на курок всяко успеют. От понимания, что я сейчас у кого-то на мушке, и этот кто-то уже, небось, свободный ход спускового крючка выбрал, мне стало очень не по себе. Не дай Мироздание, кто-то громко пернет — и пойдет взаимный салют… Но влезать в разговор я не стал. Во-первых, чтобы не обострять, а во-вторых был слишком занят тем, чтобы ствол не ходил ходуном в дрожащих от адреналина руках. Я как-то не обзавелся привычкой непринужденно чувствовать себя на прицеле. Уверен, десяток-другой лет практики — и я буду такой же крутой, как этот мужик из палатки. Буду так же рассеянно улыбаться, тихо звякая стальными яйцами. Но пока что мне было как-то нервно.

Молчание затягивалось, но тут Артем сказал тихо:

— Репер готов.

— Ладно, мы уходим, — сказала Ольга неохотно. — Может, еще встретимся…

— Непременно, — хищной волчьей улыбкой отреагировал военный. — И очень скоро!

— Коммуне осталось недолго! — крикнул он в последний момент, когда мир уже моргнул, так что я даже не был уверен, что мне это не послышалось.

Ну, недолго так недолго, хрен бы с ней.

На этой стороне пахло морем, в башне с репером было не жарко и не холодно, и я сразу почувствовал себя дома.

— Ну что же, — сказал я коммунарам максимально доброжелательно, но не спеша убирать пистолет, который так и остался у меня в руке. В теплом влажном воздухе он стремительно покрывался инеем. — Счастливого пути домой. Вот репер, вас ждут великие дела, а мне пора. Меня ждет всего лишь жена, так что не смею задерживать.

Понявший намек на лету Ингвар тоже ненавязчиво повернул ствол дробовика.

— Нам нужен костюм, — сказала Ольга без угрозы, но твердо.

— «Нет ножек — нет мультиков», — процитировал я старый злой анекдот. — Вы мне ничем не помогли, я вам тоже ничем помочь не смогу.

— Вот так, да? — спросил укоризненно Артем.

— Извини, — сказал я ему примирительно, — ничего личного, но сегодня в гости не приглашаю. У некоторых из вас, — я выразительно посмотрел на Ольгу, — могут возникнуть всякие ненужные идеи. Если… Когда спасу жену — добро пожаловать, будем дружить семьями. А пока — всего доброго, и счастливого пути.

— Пока, удачи тебе… — вздохнул Артем и покосился на свою женщину. Похоже, у них впереди большая семейная ссора. Но мне насрать.

Мы с Ингваром, задом и не опуская оружия, вышли из башни. Он держал выход под прицелом, пока я не завел мотор, потом прыгнул в машину и мы рванули домой. Коммунарам — коммунарово, пусть пиздуют обратно в свой коммунизм.

Артем

— И куда мы теперь? — спросил Артем растерянно.

— Сколько ждать репер? — спросила Ольга.

— Минут десять осталось…

— Так… — зло усмехнулась она, — ехали мы сюда около часа, значит обратно им столько же. От ближнего к его башне репера пешком с полчаса… Мы будем там раньше!

— Оля, что ты задумала? — Артема неприятно удивил такой поворот.

— Мне… Нам нужен костюм! У него одна жена, а у нас — все женщины и дети Коммуны!

— И что ты предлагаешь? — спросил ее Борух. — Брать детей в заложники?

— Если потребуется — да! — отрезала Ольга, но сразу сдала назад. — Но этого не потребуется.

Артем смотрел на нее и думал, что совершенно не знает такой Ольги. Наверное, она действительно сможет приставить пистолет к белокурой головенке той маленькой девочки и требовать, угрожая выстрелить. Осталось только понять, действительно ли она готова в этой ситуации стрелять? И что ему, Артему, тогда делать? Бородатый Сергей был ему по-человечески симпатичен, но, судя по его отношению к дочке, Ольга при малейшем намеке на угрозу, получит в его лице непримиримого смертельного врага. Но дело даже не в этом. Артем всю жизнь был уверен, что бывают средства, которые не оправдываются никакими целями. И они сейчас опасно близко к этому пределу подошли.

Репер восстановился, он совместил точки, и черный колодец реперного зала древней крепости встретил их своей многолетней тишиной. Дверь осталась открытой, и Ольга рванула вперёд по пустым коридорам, предоставив им догонять. Артем давно так не бегал — несколько километров от крепости до башни дались ему тяжело. Пока бежали, он успокаивал себя тем, что до сих пор не восстановился после нелегкого путешествия в жаре и холоде, но легче от этого не становилось. Особенно учитывая, что Борух, который старше его лет на пятнадцать, бежал хотя и не без напряжения, но уверенно. А ведь он еще и пулемет на плече тащил!

Тем не менее, они успели. Когда они, отдуваясь после бега, подходили к башне, им навстречу вышел низкорослый чернявый тип — Артем не мог вспомнить, как он представлялся.

— А где… остальные? — спросил он растерянно.

Артем подумал, что они сейчас похожи на отступающую армию, на плечах которой в город вот-вот ворвется враг — приключения сегодняшнего дня оставили на них заметный след.

— Они… сейчас… подъедут… — выдавил из себя Борух. Он тяжело дышал и вытирал с лица пот грязным рукавом, еще больше размазывая по ней грязь.

— А вы, значит, решили пробежаться? — скептически спросил низкорослый.

— Нам… пришлось разделиться, — уклончиво ответила Ольга.

— Можно нам воды? — спросил Артем, у которого от жажды внутри все уже слиплось.

— Сейчас принесу, оставайтесь здесь, — и ушел.

— В дом не приглашают, — усмехнулась Ольга. — Но он, кажется, не вооружен. Если бы не закрытая дверь внизу…

— Уймись, — сказал Борух. — Едут, вон, уже.

УАЗик подлетел с излишней, на взгляд Артема, лихостью и тормознул, подняв в воздух песок с дорожки.

— Что-то забыли? — неприветливо спросил Сергей. — Его пистолет уже неприкрыто смотрел на Ольгу.

— Есть одно предложение… Спасибо, — Ольга взяла у подошедшего низкорослого баклажку с минералкой и, сделав пару глотков, передала ее Артему.

— А почему вы вдруг решили, что меня заинтересуют ваши предложения?

— Потому, что это увеличит шансы найти твою жену. Ты ничего не знаешь об Изнанке, не умеешь пользоваться костюмом — скорее всего, ты просто пропадешь.

— И что тебе за дело?

— На тебя мне плевать, — призналась Ольга. — На жену твою тоже. Но с тобой пропадет и костюм.

— Не отдам!

— И не надо, — Ольга с удовлетворением посмотрела на удивленное лицо Сергея. — Просто возьми меня с собой. Я помогу тебе дойти и вернуться, я помогу тебе найти жену. Я опытный боец и буду тебе полезна. Взамен ты отдашь мне костюм, когда мы вернемся. Ведь он тебе будет уже не нужен, не так ли?

— А это возможно? — Сергей явно сомневался. — Костюм выглядит такой, знаешь ли, индивидуальной штукой…

— Владелец костюма может взять в его поле двух человек, — объяснила Ольга. — Видишь, ты даже этого не знал! Одним человеком буду я, второе место оставим для твоей жены. Ну, что скажешь?

Артем подумал, что решение, в общем, не такое уж плохое — если не считать того, что вот его женщина собирается черт знает куда, довольно небезопасным способом, и его мнение на сей счет ее совершенно не интересует. Но если кто и способен нырнуть в жерло вулкана и вынырнуть с Кольцом Всевластия в зубах, так это именно Ольга.

— Ну, в принципе… — Сергей явно был готов, как минимум, обсудить предложение. Однако ему помешали — перед башней неподалеку от них внезапно полыхнула яркая голубая вспышка.

— Это что еще за херь? — изумленно сказал прислонившийся у УАЗику Инвар.

Посередине травяного участка, захватив кусок дорожки, образовался ровный круг какого-то твёрдого черного покрытия. Его по диаметру перекрывала высокая, увешанная серыми коробками и кабелями, решетчатая арка. Под аркой стояли три человека — крепкий седой мужчина, женщина средних лет и очень молодая девушка. У мужчины в руках было нечто такое, что он держал, как оружие, хотя оно больше смахивало на дешевый пластмассовый блендер, к которому зачем-то приделали пистолетную рукоять.

— Всем оставаться на местах! — звонким голосом распорядилась девушка.

— Ого! — удивилась Ольга. — А эти что здесь забыли?

— Кто это? — спросил тихо Артем.

— Это же альтери! Видишь, какая поссыкушка у них командует?

Артем припомнил, что слышал про Альтерион — ключевой для Коммуны срез, где происходил основной обмен ресурсов и технологий. Припомнились немногое — что там расположен единственный цивилизованный межсрезовый рынок, что там какое-то довольно причудливое устройство общества, и что они единственные, кто умеет строить порталы. Видимо, этот самый портал он и видел пред собой сейчас.

— Кто здесь главный? — молодая девица выглядела очень важной и преисполненной чувством собственной значимости.

— Давайте для простоты считать, что я, — ответил ей Сергей. — Во всяком случае, место, куда вы так запросто вперлись — мой дом.

— Ты! — девица проигнорировала его сарказм. — Отвечай! Мы получили сигнал о гибели одной из Юных здесь! Кто в этом виновен? И где другие Юные?

Сергей толкнул локтем низкорослого и что-то шепнул ему на ухо. Тот кивнул и направился к башне.

— Не могу сказать, что я полностью понял, что вы от меня хотите…

— Я требую ответа немедленно! — девушка нахмурилась и топнула ножкой. Получилось забавно. Борух издевательски зааплодировал.

— Интересно девки пляшут

Поперек пиздою машут… — прокомментировал Ингвар.

— Не думаю, что у вас право что-то требовать, — спокойно ответил Сергей. — Тем не менее, подождите пару минут… А, впрочем, вот она уже.

Из башни выбежала девушка и помчалась к арке.

— Ниэла! — закричала она. — Ниэ, это ты!

— Криспи! — женщина сделала несколько шагов вперед и поймала девушку в свои объятия. — Крис, ты жива! Мы вас потеряли, тебя и твою группу, а потом сработал имплант Туори…

— Туори погибла, Ниэ… — Криспи внезапно горько разрыдалась. — Мерит пропала… Я все-все-все испортила!26

— Не плачь, девочка моя… Не плачь…

Мужик с блендером смотрел на все это, снисходительно улыбаясь в седые усы, девица откровенно злилась.

— Юная Криспи, — сказала она холодно-брезгливо, когда рыдания немного утихли. — Ведите себя подобающе! Это холо мзее27!

Криспи выпустила женщину из своих объятий, вытерла слезы рукавом, шмыгнула носом, повернулась к девице и спокойно сказала: «Пошла в жопу, дура!»

— Молодец, Криспи, — засмеялся Сергей. — Так ее!

Девица застыла в изумлении, выпучив глаза и хлопая ртом, как пестрая аквариумная рыбка.

— Какая барыня не будь,

А все же барыню ебуть… — посочувствовал ей Ингвар.

— Я поставлю вопрос на Совете… — растерянно проблеяла она. — Это мхошо28…

Ее никто не слушал.

— Прости, что заставляю тебя вспоминать неприятное, Кри, — спрашивала женщина. — Но кто убил Туори?

— Один из тех, кто удерживал нас в плену…

— И где он?

— Его убила Мерит…

— А где сама Мерит?

— Она убежала и, наверное, погибла…

— Бедная девочка, — женщина снова обняла рыдающую Криспи. — Как же тебе досталось!

— Она не погибла, — к удивлению Артема, сказала внезапно Ольга. Он-то думал, что она будет молчать, как партизан.

— Коммуна? — спросил до сих пор молчавший седоусый. — Да помолчи ты, Нетари! — бросил он злобно бурчащей девице.

— Простите, Молодой духом Кериси! — сказала та почтительно, и немедленно заткнулась.

Артему показалось, что Молодой духом она произнесла как звание. Судя по интонации, не ниже генеральского.

— Да, Коммуна, — не стала отрицать Ольга.

— Мерит же ваша… Хм… — он задумался. — Как будет на языке Коммуны женская форма слова «агент»?

Видя Ольгино затруднение, Артем вмешался:

— Это слово не имеет женской формы. Женщина тоже будет «агент».

— Какой сложный язык… — пожал плечами мужчина. — Но вы меня поняли.

— Да, Марина наша, — согласилась Ольга. — Это важно?

— Нет, просто уточнение, — покачал головой седоусый. — Мы равно принимаем всех Юных. Я рад, что с ней все в порядке.

— Не всё, но ей уже лучше.

— Я хотел бы узнать, где сейчас находится Андираос Курценор, — сказал мужчина, глядя на Сергея.

Артем заметил, как ощутимо напряглась Ольга — он не знал, чем этот блондин так досадил его подруге, но она явно не хотела его отдавать кому-то еще.

— В башне, — спокойно ответил Сергей. — Йози, приведи его, пожалуйста.

Низкорослый кивнул и отправился в дом.

— Каков его статус здесь? — поинтересовался «молодой духом».

— Он наш! — торопливо заявила Ольга, но седоусый ее проигноровал, глядя на Сергея.

— Он наш пленник, — ответил тот. — И в понятие «наш» я не включаю Коммуну. Уважаемая Ольга, кажется, забыла, что наша договорённость утратила силу.

— Альтерион хотел бы получить его.

— Зачем?

— Он похитил трех Юных Альтериона и стал причиной гибели одной из них. Он совершил действия, приравненные к геноциду, в срезе, находящемся под патронажем Альтериона. Он похитил ценное оборудование, принадлежащее Альтериону. Альтерион требует его выдачи для суда.

— Коммуна первой заявила свои права! — не сдавалась Ольга. — Марина — не только Юная Альтериона, но и член Коммуны. У нас он тоже похитил ценное оборудование, нанес огромный ущерб нашим интересам и угрожал самому существованию нашей общины!

— Ебать, да тут за меня торги! — издевательски заржал Андрей, которого привел Йози. — А вы, блядь, подеритесь! Выживший заберет себе всё!

— Мы делили апельсин,

Много наших полегло… — задумчиво прокомментировал ситуацию Ингвар.

— Зеленый, шли их нахуй! — откровенно глумился блондин. — Они не имеют права ничего требовать, а отбирать силой не станут! Альтери — те еще чистоплюи. Оленька, конечно, упыриха, она бы просто всех порешила, но при Альтери зассыт…

— Заткнись, Андрей, — зло сказал Ольга.

— Что, правда глаза колет?

— Альтери есть, что предложить взамен, — торжественно сообщил седоусый.

Артем сделал из этого вывод, что наглый блондин в чем-то прав.

— Коммуне тоже! — парировала Ольга.

— Поторгуемся? — блондин подмигнул Ольге. — И у меня есть кое-какие резервы! Зеленый, я дам за себя больше, чем они тебе предложат!

— Заткнись уже, пиздобол, — сказал ему Сергей. — Как же я от тебя устал…

Зеленый

Дорогое Мироздание! Как же я заебался!

Устроили тут ярмарку тщеславия, уперлись рогами и разбираются, кто круче. Только и слышно: «А Коммуна!.. А Альтерион!.. Да я сам!..»

— Давайте закончим этот базар, — сказал я, не обращаясь ни к кому конкретно. — Мне нужно поздороваться с дочерью, принять душ, переодеться, поесть, отдохнуть и вообще привести себя в порядок. Выясняйте без меня, кто сегодня с утра самый крутой в Мультиверсуме. Определитесь — сообщите.

— Возле города Майами,

Контрас мерились хуями.

Но длиннее завсегда,

У Фиделя борода… — продекламировал Ингвар старую политическую частушку. А я развернулся и пошел к башне.

Машка прискакала прелестной козочкой, запрыгала вокруг меня радостно — и сердце мое слегка оттаяло.

— Привет, солнышко, — сказал я ей. — Как дела?

— Ой, что с тобой, папа? Ты весь красный и чумазый! — удивилась Мелкая.

Я спустился вниз и только там посмотрел на себя в зеркало — и правда, вид — как будто я, пикируя из стратосферы, носом об землю тормозил. Сквозь слой иномировой пыли — как звучит, а? — проглядывала напрочь спаленная солнцем рожа с малиновыми скулами и облезлым носом.

— Тяжелый выдался денек, — сказал я примчавшейся следом дочери. — Я пойду в душ, а ты поищи, где-то у мамы должен быть крем от ожогов. Помнишь, она тебе руку мазала, когда ты за кочергу схватилась?

— Помню, помню, он такой оранжевый! А маму ты еще не нашел?

— Еще нет, милая, но обязательно найду. Вот помоюсь, поем — и снова пойду искать.

Мелкая ускакала наверх, а я, запихав грязную одежду в стиралку, полез под душ. Отмывался долго и тщательно, потом просто стоял под струями — надо было вылезать и что-то со всем этим решать, но сил никаких не было. Впрочем, кончившаяся в бойлере горячая вода все равно выгнала меня из душевой кабины — прямо в объятия Криспи.

— Тьфу на тебя! — сказал я, быстро заматываясь полотенцем. — Крис, у нас так не принято, ты же знаешь.

— Прости, я так разволновалась, встретив своих… — она отвернулась, чтобы меня не смущать. — Просто Маша прибегала спросить, где мазь от ожогов, а я решила, что надо тебе дать нашу, из аптечки Ниэлы, она гораздо лучше…

— Да вот, слегка на солнце обгорел… — слегка преуменьшил я проблему. На самом деле запекся я знатно, тушку уже начало потряхивать и бить ознобом, а морду как будто тепловым пистолетом поджаривали.

— Какой кошмар! — искренне сказала Криспи. — Садись, я тебя обработаю сейчас…

Я уселся на кухонный табурет, откинул голову назад и зажмурился. Что-то зашипело и на лицо легла легкая прохладная пена, от которой сначала слегка защипало, а потом как будто все замерзло, потеряв чувствительность.

— Руки еще, — сказал я непослушными губами.

Криспи захлопотала над моими обожжёнными конечностями, и вскоре на них тоже пролилась, унося боль, приятная прохлада.

— Посиди так несколько минут, — сказала она.

— Ну что, возвращаешься домой? — спросил я девушку.

— Да, — сказала она чуть виновато. — Спасибо тебе за все, что ты для меня сделал.

Мне стало немножко, самую чуточку, грустно. Так бывает, наверное, когда уходят во взрослую жизнь выросшие дети. Я успел привязаться к Криспи и воспринимал, пожалуй, как приемную дочь.

— Не так уж много я сделал, Крис.

— Гораздо больше, чем ты думаешь. Ты вернул меня к жизни. Я почти заново родилась, и у меня было еще одно, очень короткое, но счастливое детство. Я полюбила тебя, Лену и Машу как самых близких мне людей. Я очень много узнала из наших разговоров, и я еще долго буду над этим размышлять. Никто никогда не делал для меня больше, даже Ниэла, моя наставница.

У меня даже в глазах защипало. Надеюсь, что от пены — сентиментальность мне сейчас не ко времени. Я и так скоро надорвусь, изображая из себя крутого — чтобы не сожрали чертовы коммунары. Этак прилипнет к роже героическое выражение лица. А ведь мне всего-то надо — вернуть жену, и чтобы все отъебались…

— Послушай, — Криспи замялась, — мне неловко тебе советовать…

— Валяй, не стесняйся, — я чуть не махнул рукой, но сдержался. Мало ли — слетит пена, а от нее так рукам хорошо…

— Я поговорила с Ниэлой. Она предлагает убежище — тебе и твоей семье. Ваш срез… неблагополучен. Что с ним будет — неизвестно. Тебе надо искать Лену. А в Альтерионе Маша будет со мной и Ниэ, это тихое, комфортное и безопасное место. Возможно, самое комфортное и безопасное в известном Мультиверсуме.

— А Йози и его семья? — спросил я сразу.

— Если захотят, — ответила Криспи. — В Альтерионе много грёмлёнг, их у нас уважают. И еще — у нас очень любят детей. Может быть, — она вздохнула, — даже немного чересчур.

— Взрослеешь, Крис?

— Холо мзее, Се!

Я не сразу сообразил, что она сократила мое имя до двух букв. Насколько я понял из ее же рассказов, это выражение высшей степени близости. Почти признание в любви. Хорошая девочка, пусть она будет уже наконец счастлива в своем Альтерионе. Глаза опять защипало.

— Спасибо за предложение, Кри, я подумаю.

— Все, не двигайся, я снимаю пену! Глаза не открывай!

Криспи чем-то протерла мне лицо и руки и я на ощупь побрел обратно в ванную — умываться. Поплескав себе в лицо водой, осторожно открыл глаза и с удивлением увидел, что от малиновых отекших пятен и следа не осталось. Так, слегка розоватое лицо, как после умывания горячей водой. Чудо как хороша эта их пена! Может сменять им Андрея на аптечку?

— Спасибо! — сказал я Криспи. — Мне стало гораздо лучше.

— Не за что! — отмахнулась девушка. — Приходи в каминный зал, там Катя обед приготовила, окрошку. Маша уже наворачивает вовсю!

Я пошел наверх, и увидел вокруг стола целое собрание полномочных представителей. Усатый альтерионец, с лицом прохиндейским, как у депутата Госдумы, девица-юница, сидящая с видом принцессы, наступившей хрустальным башмачком в говно, Ольга, злая и надутая, Андрей, отсаженный на диванчик под присмотр Ингвара, и Мелкая, которой было наплевать на дипломатические казусы. Она просто лопала окрошку, брызгая ложкой и чавкая от наслаждения. Все, кроме Машки, уставились на меня — и я сразу вспомнил, что вообще-то шел на второй этаж за одеждой. Потому что грязная в машинке крутится, а на мне одно полотенце. Пришлось сделать вид, что я всегда так хожу и не понимаю, чего это они так пялятся. Ну и гордо удалиться наверх, конечно.

Когда вернулся в джинсах и майке, в раскладе было минус Машка (она налопалась до состояния шарика и, вздыхая, что больше не лезет, пошла ловить кота), но плюс Криспи и Йози. Йози скромно кушал, остальные сидели такие же напряженные и глядели друг на друга косо.

Я начерпал половником из большой кастрюли миску окрошки, поставил ее перед собой и начал неторопливо, вдумчиво есть — сдерживая себя, чтобы не чавкать, как Машка. Люблю окрошку. Ленка, правда, ее лучше готовит — с базиликом и капелькой горчицы, — но и Катина неплоха. Я сижу, жру, а все на меня смотрят. Как-то немного неуютно, но я вида не подавал, еще чего. Потерпят.

— Приятного аппетита! — не выдержал усатый.

Я покивал ему благосклонно между двух ложек.

— Я прежде всего хочу сказать, — продолжил этот «молодой духом», — что, вне зависимости от вашего решения, Альтерион предлагает вам и вашим друзьям свое гостеприимство.

Я молча жрал. Подождав ответа и не дождавшись, он добавил:

— Вы получите все преимущества полного альтерионского гражданства!

Наверное, это очень круто, да. Но я как-то не в курсе. Мы с Криспи много болтали вечерами у камина — она рассказывала, как устроена жизнь у них, я — как у нас. Взаимно удивлялись: ей наши порядки казались странными, мне — их. Но что именно означает «полное» гражданство и чем оно отличается от «худого» — или какие там есть альтернативы, — я понятия не имел. Обычно, за гражданством следуют как права, так и обязанности, так что это еще бабушка надвое сказала. Так что я снова вежливо кивнул и продолжил кушать.

— Да, я хочу отметить, что Коммуна сняла свои претензии на Андираоса, так что конфликт интересов исчерпан. Не так ли, Ольга?

— Да, — нехотя буркнула Ольга, — он того не стоит.

Ого, кажется коммунарам кто-то тут жестко вывернул ручки! Я-то думал, Ольгу, чтобы забрать столь полюбившегося ей Андрея, придется глушить по рыжей башке поленом — а оно вот как. Ну, кобыле легче.

Я доел окрошку, с сожалением посмотрел на кастрюлю — хорошо бы добавочки, но это будет уже перебор. Авось не в последний раз окрошку вижу.

— Ингвар, — спросил я, — ты что думаешь?

— Здесь может стать опасно, — сказал наш пират. — Никогда не знаешь, какой следующий сюрприз выскочит из Черной Цитадели. Вот, например — наши коммунистические друзья, — он покосился на Ольгу, — ткнули палкой в осиное гнездо. Сами они сейчас смоются, а спрашивать за заминированную машину те ребята из палатки придут к нам. До нас-то один переход. Так что я бы на твоем месте, Зеленый, хорошо подумал насчет Альтериона.

— Я подумаю, — сказал я спокойно. — А ты?

— Самый большая межсрезовая биржа контрабанды! — пожал плечами Ингвар. — Что еще надо старому пирату? Прикину ассортимент, налажу логистику, придумаю схемы… Бесконечная емкость рынка! Они еще сами не знают, как им повезло. Эх, романтика первоначального накопления капитала — я ж без всего остался! На двадцать лет моложе себя сразу почувствовал!

— …Я брел аллеей тополей,

бедой гонимый неминучей.

в кармане было ноль рублей,

но хуй стоял на всякий случай… — Ингвар хищно оскалился.

— Ингвар за Альтерион, — констатировал я. — Йози?

— Если Ингвар прав насчет опасности… Да и в любом случае — тут хорошо, но как детей растить? А в Альтерионе не только дурной грём, там очень любят старые машины… — Йози так жалобно посмотрел на меня, как будто я могу его не пустить.

— Йози тоже за Альтерион, — кивнул я. — Криспи?

— Я в любом случае обещаю быть с Машей, пока ты не вернешься, и беречь ее как сестру и подругу, — сказала девушка очень серьезно. — Но в Альтерионе ей действительно будет лучше.

— Значит, решено, — подытожил я. — Все перебазируются в Альтерион. А вы… простите, не расслышал, как вас зовут…

— Кериси, — охотно представился усатый.

— Вы, я вижу, в курсе моей проблемы.

— Вы имеете в виду закрытый срез Земля, в котором осталась ваша жена? Да, мы знаем об этом, но, увы, наша методика перемещения тут так же бесполезна, как и способ Коммуны. Портал туда просто не откроется.

— Вы пробовали? — удивился я.

— Мы давно изучаем Мультиверсум. Без ложной скромности скажу, что у нас лучшие специалисты по закрытым мирам.

— А их много?

— Скажем так, — альтери задумался, — за всю историю наблюдений мы четыре раза фиксировали капсуляцию среза. Все четыре случая закончились тем, что капсуляция прекращалась так же внезапно и самопроизвольно, как начиналась.

— И как долго она продолжалась?

— По-разному. Два месяца, год, пять и восемь лет.

— Долго, — моя надежда, что все как-то само рассосётся, погасла.

— Дело даже не в сроках… — усатый печально покачал головой. — После раскапсуляции миры оказались безлюдными и сильно пострадавшими от разного рода катастроф. Наши ученые предполагают, что все пустынные срезы, которые преобладают в доступной нам части Мультиверсума, когда-то прошли через капсуляцию. Существует множество теорий…

— Спасибо, теории в другой раз, — прервал я его. — Меня интересует практика. Чем вы можете мне помочь? Оружие, снаряжение?

— Мы не воинственный и не экспансивный срез… — начал усатый. Ольга хмыкнула, Андрей, до сих пор сидевший мрачно в углу откровенно заржал:

— Неэкспансивные они, ебатюшки мои! А восемь срезов сами, блядь, прилипли…

— Протекторат Альтериона осуществляется исключительно по просьбе страдающего населения… — укоризненно покачал головой альтери. — И их уже девять, Андираос, ваши сведения устарели. Последним буквально на днях стал почти уничтоженный вами народ йири.

— И тоже по просьбе страдающих? — ухмыльнулся Андрей. — Да они голову из жопы не вынут, даже когда их черви жрать начнут!

Криспи неожиданно шагнула вперед и неумело, но от всей души ударила его кулаком в нос.

— Махридашь видого!29 — сказала она с отвращением, как будто плюнула, и вернулась назад.

Все изумленно молчали, Андрей, шипя, зажимал пальцами опухающий на глазах нос, из которого сочилась струйка крови.

— Пожалел я тебя тогда, дуру… — сказал он зло. — Зря…

— Какой неприятный человек, — покачал головой усатый. — Но вы не волнуйтесь, он получит по заслугам. Возвращаясь же к нашему разговору — у нас нет оружия, которое было бы существенно лучше вашего. В основном мы продвинулись в разработке нелетальных образцов, вроде этого, — он продемонстрировал свой блендер.

— Криспи тут продемонстрировала вашу пену от ожогов… — намекнул я.

— Да, как же я не подумал! — воодушевился альтери. — Действительно, медицина и фармакология — наша сильная сторона. Я распоряжусь, чтобы вам подготовили полевой набор с инструкциями на языке Коммуны! Что-то еще?

— Не знаю, пока вроде всё, — ответил я.

— Если понадобится что-то еще — не стесняйтесь, обращайтесь прямо ко мне! — усатый был сама любезность, но никакого способа связи не предложил. Впрочем, нужно будет — из-под земли достану.

— Хорошо, мы с благодарностью принимаем гостеприимство Альтериона, — сказал я непроизвольно копируя пафосную манеру альтери. — Можете забирать этого мудака.

Дальше все замелькало, как в мультфильме — девица-юница ускакала бодрым галопом в портал, и из-под его арки посыпались зверски деловые альтери. Сначала серьезные ребята в синей, перепоясанной белоснежными ремнями, униформе увели очень злого Андрея. Когда его, придерживая за локти, вели мимо меня, он неожиданно остановился и быстро сказал по-английски: «When it’s over, find me in the Alterion. I have something important for you».30 Я только плечами пожал. Нахрен он мне сдался? Андрея утянули дальше, уводя под арку, а взамен оттуда выскочила небольшая колесная платформа с манипулятором — нечто вроде популярных у нас японских грузовичков, честно прозванных в народе «воровайками». Только кабины на ней не было, а команды ей отдавал низкорослый забавный мужичок. У него в руке было нечто вроде лазерной указки — он показывал ей на предметы, платформа резво подкатывалась к ним, аккуратно хватала и складывала на платформу. Мужичок имел характерную внешность грёмлёнг — и вскоре уже вовсю болтал по-своему с подошедшим к нему Йози — не отрываясь, впрочем, от работы. Какие-то ребята в серых комбинезонах, следуя указаниям Катерины, что-то выносили из башни и складывали на траву во дворе. Я не вникал, что именно — чувствовал себя смертельно уставшим. Сел у теплой каменной стенки на траву и равнодушно смотрел на всю эту суету. В голове была звенящая пустота. Подкатившая платформа быстро перекидала в себя все эти тюки, коробки и пакеты, а ко мне подошла Криспи и села рядом.

— Устал, Сер?

— Устал, Кри.

— Ты справишься, я знаю. Найдешь Лену, и все будет хорошо.

— Спасибо, Кри, я постараюсь.

— Пойдем, покажу тебе ваш новый дом.

Мы встали — я так умахался за сегодня, что отлеплялся от стены как старый дед, кряхтя и охая. Прискакала Мелкая:

— Кри, папа — пошли, пошли! Тетя Катя сказала, что у меня будет новая кроватка! Я хочу посмотреть на новую кроватку!

Мы отправились к порталу, я пересек асфальтовый круг и не без опаски шагнул под арку. Одни шаг — и я на той стороне. Никакой клубящейся тьмы, никаких особых ощущений, просто вот только что пахло морем, а вот уже лугом. Здесь был тот же круг и та же арка, но рядом шла асфальтированная (или чем тут их покрывают) дорога, а вокруг располагалось нечто вроде… Даже не знаю, как назвать. Штук пять небольших домов коттеджного типа, расположившихся на луговине у неширокой равнинной речки. Лесочек. Травка. Мостки над рекой. От дома до дома просторно — метров сто с лишним. Никаких заборов. От дороги к каждому — красивая мощеная дорожка из разноцветного кирпича. Сами домики — два этажа с мансардой, выглядят мило, но довольно обычно. Вот так даже и не скажешь, что ты в другом мире. Где мой восторг первопроходца? Где, блядь, романтика?

— Охуительно! — с искренней радостью сказал прошедший за нами Ингвар. — Сбыча мечт.

Вот она где, оказывается, романтика-то. Не перегорел еще старый пират.

— Это наш дом, да? — заскакала нетерпеливо Машка.

— Ваш, — рядом оказалась женщина-альтери, как я понял, бывшая наставница Криспи.

— Пойдем, пап, пойдем! — Мелкая потащила меня за руку к дому — стены цвета крем-брюле с бордовой крышей. Пока я оглядывался в просторной и высокой — в два света, — гостиной с большим кирпичным камином в центре, она протопотала по лестнице на галерею второго этажа, куда выходили двери спален. Открыла первую — захлопнула, вторую — захлопнула, третью — и дом огласил радостный визг.

— Уииии! Папа, папа! Иди скорее сюда!

Я поднялся наверх и заглянул в открытую белую дверь. Да, это была Розовая Спальня Для Маленьких Принцесс. Если вы не блондинка пяти лет от роду, вам станет от такого немного дурно — но Мелкая была счастлива, как никогда. Розовая кроватка под розовым балдахинчиком с белыми кружавчиками. Кружевные кипенные наволочки с розовыми феями. Немыслимой розовости одеяльца в цветах и кроликах. Беленькие комодики, полные розовыми носочками и прелестные резные шкафчики с невыразимо прекрасными платьицами. Розовыми. И посредине — на розовом ковре, как апофеоз всей этой роскоши — кукольный домик в половину Машкиного роста. Заглядывать туда я не стал, опасаясь получения летальной дозы облучения розовым, но не сомневаюсь, что там розовая мебель и куклы в розовых платьицах.

— Лопни мои глаза! — сказал я искренне.

— Девочкам ее возраста такое нравится, — сказала тихо подошедшая Ниэла. — Это нормально. Когда перерастет, смените обстановку. Криспи поживет пока здесь с ней, ее спальня рядом. Ваши друзья уже заняли соседний дом, дети будут играть вместе. Криспи поможет им освоиться с нашим бытом, это несложно. Альтерион — комфортный мир, и тут очень любят детей.

— Может быть, чересчур, — повторил я слова Криспи.

— Может быть, — не стала спорить Ниэла. — Но так уж сложилось. Мы — старый мир, у нас мало детей и мы всегда им рады.

— И еще… — она замялась, — Криспи хочет стать наставницей вашей дочери…

— Да? — слегка удивился я.

— Конечно, я вас понимаю, — торопливо заговорила альтери. — Криспи многое потеряла с этой историей. Можно сказать, что ее возраст развития теперь на пять лет меньше физического. Она, наверное, не вполне готова к такой ответственности. Но я вас очень прошу — не отказывайте ей! Она хорошая девочка, и это очень поможет ей пережить ее травму, вернуться к нормальной жизни…

— Вы не поняли, — отмахнулся я. — Конечно, я не против. Машка ее любит, и Криспи к ней очень добра. Просто я пока не очень понимаю, что представляет собой это ваше наставничество.

— Это можно сравнить со старшей сестрой или братом. У нас никогда не бывает больше одного ребенка в семье, и наставничество — это отчасти замена таким отношениям. Старший в этой паре помогает познавать мир, справляться проблемами взросления и созревания, взаимодействовать с социумом…

— Звучит неплохо, — пожал я плечами.

— Так вы не откажете Криспи?

— Не вижу причин.

— Спасибо! Боюсь, что как наставница я не была идеальной, но очень привязалась к ней.

Убедившись, что оторвать Мелкую от новых игрушек совершенно нереально, я спустился вниз и вышел на улицу. От портала шел Йози и нес Машкиного кота.

— Вот, а то твоя дочка в суете его забыла, — он спустил кота на землю и протянул мне пакет с лотком и кормом.

— Мря? — спросил котик.

— Да, осваивайся тут, — подтвердил я.

Котик распушил хвост и пошел обнюхивать прихожую.

— Неплохо здесь, — сказал Йози. — Катерина уже вовсю вьет гнездо.

— Женщины, — кивнул я.

— Не волнуйся, мы присмотрим за Машей.

— Спасибо, друг. А мне пора.

— Удачи.

Я направился было к порталу, но на полдороге меня догнала Криспи.

— Вот, держи, — она протянула мне серый пластиковый чемоданчик. — Это универсальная аптечка, там есть инструкция по-русски.

— Спасибо, Крис, надеюсь, не пригодится.

— И еще… — Криспи потупилась. — Сер, я, наверное, не вовремя, но все же… Я хотела бы стать наставницей Маши. Нет, это не потому, что я думаю, что ты не вернешься! — внезапно испугалась она. — Просто я…

— Конечно, Кри, — прервал я ее. — Кто, как не ты? Доверяю тебе самое дорогое, что осталось у меня на свете.

Я сказал это немного в шутку, конечно, но, если вдуматься, то так оно и есть. Не знаю, что там с моей женой, но надо быть реалистом — есть вероятность, что все плохо. Да и я могу не вернуться. Пусть уж у Машки будет официальный опекун, который ее действительно любит.

— Я знаю, Се, — девушка поднялась на цыпочки и смущенно чмокнула меня куда-то в бороду. — На этот раз я справлюсь.

Она зашмыгала носом и убежала, а я дошел, наконец, до портала. Возле него стояла, осматриваясь, команда коммунаров — видимо, решили тоже полюбоваться на Альтерион.

— Миленько, — сказала Ольга. — Простенько, но миленько. Сельская пастораль.

— Ничо так, — согласился с ней Борух. — Малолюдно.

Артем промолчал — он вообще был какой-то нервный и мрачный.

— Ну что, пошли? — спросил я устало. Этот день все длился и длился, и конца ему было не видно. По ощущениям — самый длинный день в моей жизни. Не дожидаясь ответа, шагнул под арку — и день погас.

Возле башни уже была глубокая ночь, и по поверхности моря плясали отражения звезд. Внутри было тихо, пусто и темно, под ногами валялся какой-то забытый при переселении хлам. Ну ничего, альтерионцы обещали оставить портал, так что завтра Йози с Катей вернутся и подберут. Я включил свет и пошел к лестнице вниз. Вот сейчас-то и будет момент истины. Я ничуть не переоценивал свои боевые способности — оставалось надеяться, что их переоценивают коммунары. Если они захотят отнять костюм, то просто так я его не отдам, им придется меня убить. Это с одной стороны. Но с другой — буду честным, это вряд ли вызовет у них серьезные затруднения. Их трое с оружием, и, как минимум, двое умеют им пользоваться. Я один, и у меня пистолет, из которого я не умею толком стрелять. Буду надеяться, что я не зря сегодня весь изображал Крутого Мужика Со Стальными Яйцами, и они не захотят проверять мои стрелковые навыки.

Внизу я со вздохом выдвинул из кухонного стола ящик для ложек и вилок и, подняв пластиковый лоток, вытащил из-под него ключ Ушельцев.

— Вот так просто? — удивилась Ольга.

Я пожал плечами и вставил пластину с вырезами в неприметную щель. Кусок каменной кладки сдвинулся внутрь и ушел в стену, открывая проход в хранилище. Цилиндры были раскрыты — кроме центрального, с лестницей к проходу (я так по ней ни разу и не поднимался, несколько побаиваясь) и пятого, где стояла вешалка с костюмом. Я направился к ней в обход центральной колонны, чтобы держать коммунаров на виду. Но за оружие, вроде, никто не хватался, зайти за спину не пытался — так что я, нажав на дверцу, сдвинул ее сторону. Внутри стояла старинная деревянная вешалка «Инв. №230876».

Она была пуста.

— Проблемы? — напряженно спросила Ольга.

— Он был здесь, — я, признаться, стоял, как оглушенный, и если бы кто-то захотел меня сейчас застрелить — момент был отличный. — Костюм был здесь, — повторил я тупо.

— Но его нет? — уточнила Ольга. — И ты не знаешь, куда он делся?

— Понятия не имею, — признался я. — Вообще никаких идей.

— Вот так разводить у себя дома проходной двор, — покачал головой Борух.

И только Артем, кажется, вздохнул с облегчением. Не хотел отпускать со мной свою женщину? Ревнует? А, насрать, впрочем.

— Извините, ничем не могу больше вам помочь, — сказал я устало.

— С самого начала эта операция шла через жопу, — зло сказал Ольга.

— Шла-шла — и пришла, — подхватил Борух.

— И что будем делать? — спросил Артем.

На меня никто уже внимания не обращал, я им был бесполезен. Ну и не очень-то и хотелось. Но куда костюм-то делся?

— Возвращаемся в Коммуну, — решила Ольга. — Пошли-пошли, — поторопила она, — надо сообщить Совету, что враг ближе, чем мы думаем.

Она развернулась и молча вышла, Борух за ней. На меня они даже не посмотрели. Только Артем смущенно бросил:

— Прощай, удачи тебе.

Я вяло помахал ему рукой. А потом поднялся наверх, в нашу спальню и, сбросив с двуспальной кровати матрас, открыл спрятанный в массивном деревянном основании тайник. Там хранился еще один ключ Ушельцев — тот, что достался мне от Карлоса, шифрованные флешки с кое-какими рабочими данными, документы, которые, за отсутствием выдавшего их мира, теперь вряд ли пригодятся, и, в числе некоторых прочих мелочей, все свободные акки. Все было на месте — только двух акков не хватало. Тот, кто взял костюм, взял и их. Но именно два, остальные оставил.

Я закрыл тайник и, спустившись, вышел из башни. Подумав, решил, что утро вечера мудренее, и пошел к альтерионскому порталу.

Домой. Спать. Наконец-то этот бесконечный день закончился.

Македонец

— Отож нам пиздец, — тихо, но отчетливо сказал Петр.

Из-за развалин и целых домов, из переулков и дворов, из-за заборов и будки подстанции выходили десятки, а может, и сотни людей. И это были не жители в поисках еды, воды и имущества. Это были, — как их там «енерал» называл? Аффекторы? Пожалуй, Сенино определение «зомби» подходило сейчас куда больше. Такое впечатление, что ебанутые всего города собрались целенаправленно к нам.

Я достал пистолеты и быстро скрутил с них глушители — тишина нам не нужна, а перезаряжать так чуть быстрее — баланс лучше. Впрочем, все равно патронов не хватит. Петр нервно мацал автомат, без нужды передернул затвор, полез подбирать вылетевший патрон, тот закатился под машину… Сеня вытащил свой трофейный «Глок», и неуверенно переводил ствол с одного аффектора на другого, постепенно осознавая, что их слишком много. Лена уверенно держала «Кедр» и, кажется, единственная была совершенно спокойна. Наш «груз» — девица Ирина — побледнела, как бумага, сжала голову ладонями и что-то тихо бормотала про себя. Как бы совсем крыша не уехала у девочки.

Аффекторы не бежали на нас, а шли довольно медленно. Многие из них хромали и еле волочили ноги. В отличие от киношных зомби, заряженных неведомой ебической силой, это все же были обычные люди. Люди, которые вторые сутки не жрут, а только бегают и пиздят друг друга почем зря. Даже при адреналиновом безумии ресурсы организма не беспредельны — скорее всего, уже к вечеру они попадают без сил и, наверное, просто сдохнут. Но это будет к вечеру, а сейчас они нас запросто нахрен затопчут.

— Им тоже в голову надо стрелять? — Сеня пытался говорить спокойно, но голос внезапно дал петуха.

— Наоборот, лучше по ногам, — ответил я задумчиво. — Об упавших другие споткнутся…

Все ждали первого выстрела — моего, — но я никак не мог решиться. Во-первых, это же не зомби, а просто люди, их состояние обратимо. Наверное. Во-вторых (и это главное), их намного больше, чем у меня патронов. Это не значит, что я не буду стрелять, но…

Кольцо окруживших нас людей качнулось вперед, я поднял пистолеты. Поехали?

— Стойте! — крикнула истерическим тонким голосом Ирина. — Да остановитесь вы!

Я подумал было, что она, в приступе абсурдного человеколюбия просит нас не стрелять, но нет — она вдруг пошла навстречу толпе, выставив перед собой руки. К моему удивлению, аффекторы ее послушались и остановились, а затем и сделали несколько неуверенных шагов назад. Кажется, в задних рядах при этом кто-то повалился, устроив кучу-малу, но через несколько секунд все застыли в новой позиции. Лица людей были неприятно бессмысленны, покрыты грязью и запекшейся кровью, многие носили следы недавних жестоких драк. Но теперь они просто стояли и смотрели на Ирину.

— Садитесь, — сказала она им просто.

Толпа качнулась, завозилась, и повалилась на задницы — каждый прямо там, где стоял. Теперь это напоминало какой-то чудовищный тимбилдинг на пленэре — толпа сидящих на земле внимает стоящей в центре девушке.

— Ахуеть! — завороженно сказал Сеня. — Ирка — повелительница зомби! А сплясать они могут?

— Я те спляшу щас, — шикнул я на него. — Массовик, блядь, затейник!

— Я почему-то их чувствую… — тихо сказала Ирина. — Не отдельных людей, а как бы всех сразу, как одно существо…

— И что ему надо? — спросил я осторожно.

— Ему ничего не надо… — ответила девушка. — Оно чувствует голод, боль, усталость — но это как бы фон. А желаний у него никаких нет. Или я их не понимаю…

— А как это у тебя… — начал я.

— Я Хранитель, — сказала она таким тоном, как будто призналась в том, что описалась.

— И что это значит? — вмешался Сеня. — Что ты хранишь?

— Я не знаю. Три дня назад меня привезли в какой-то военный институт, засунули в лабораторию, и сказали, что мои родители были не моими родителями, что детство, которое я помню — это не мое детство, а сама я — какое-то чудовище, а не человек. И меня надо изолировать, а лучше — убить, потому что иначе из-за меня погибнет весь город, а может и весь мир. А другие говорили, что если меня убить — то может быть хуже, а изолировать — не поможет… Все смотрели на меня так, как будто я чумой больна. Даже глаза у меня теперь не мои — у меня были обычные, серые…

— Красивые у тебя глаза, — неожиданно сказал Сеня. — И никакое ты не чудовище. Небось, наврали они тебе зачем-то.

— Мне они ничего не говорили, — покачала головой Ирина. — Я подслушала…

— И все равно, — упрямо сказал Сеня. — Ты не чудовище, ты хорошая.

Да, вот не было печали — Сеня втрескался в эту малолетку. А с другой стороны, что я должен был от него ожидать? Что он посватается к дочке губернатора?

— Ты можешь ими управлять? — спросил я девушку.

— Не знаю, не пробовала…

— Так попробуй!

— Я не хочу мучить этих несчастных, им и так досталось… — заупрямилась синеглазка.

Мне очень хотелось влепить ей подзатыльник и заорать: «Дура!» Но вместо этого я вздохнул, убрал пистолеты, подошел к ней и посмотрел сверху вниз в лицо.

— Ты хочешь, чтобы все они погибли?

— Нет, конечно!

— А ведь они погибнут. Уже к вечеру самые слабые умрут от истощения и обезвоживания, половина не переживет холодную ночь, а к утру даже те, кто еще будет жив, уже не сможет двигаться и будет медленно умирать у тебя на глазах…

— Я не хочу, не хочу так! — из синих глаз снова потекли слезы. Сеня смотрел на меня возмущенно.

— Значит, придется тебе о них позаботиться… — хорошими людьми так легко манипулировать! Сеня, вон, чует подвох, косится подозрительно, а эта ничего, скушала.

— Как?

— Если сами они ни на что не способны, ты будешь ими управлять! В первую очередь, их надо напоить и накормить. Попробуй, для начала, сможешь ли ты управлять частью, а не всей толпой сразу. Выбери нескольких посильнее и поздоровее. Например, этого, этого и этого… И еще вот этого, и этот сгодится, вон бычара какой!

Я шел вдоль линии сидящих на земле людей и тыкал пальцем в тех, кто был покрупнее телом и выглядел не сильно поврежденным в драках.

— Нет, этого не надо, у него нога, похоже, сломана… А у этого рука — а жаль, вон какой красивый-накачанный, пидор наверное… Ну и этого еще до кучи. Прикажи им для начала встать.

Ирина напряглась, надула губки, нахмурила бровки…

— Вставайте!

На ноги начали вяло подниматься все.

— Нет, нет, сажай обратно, не то… — разочаровано сказал я.

— Садитесь! — быстро сказала девушка, и толпа снова уселась. — Я не знаю, как выбрать!

— В игрушки компьютерные играла? — вмешался неожиданно Сеня.

— Иногда, — кивнула Ирина.

— Представь, что ты их мышкой выделяешь, как юнитов в ртс-ке31.

Девушка неуверенно кивнула и снова нахмурилась, вонзая в толпу взгляд своих синих глаз.

— Вставайте! — на этот раз встали те, на кого я показывал. Не все, кое-кого она пропустила, но результат все равно радует. Сеня молодец.

— Давай проверим, насколько сложные команды они могут исполнить. Прикажи одному из них достать из багажника бутыль с водой.

— Эй, нашу воду, этим? — ожил смотревший на все это выпучив глаза Петр.

— Заткнись, — еще мне его реплик тут не хватало.

— Принеси, пожалуйста, воду из багажника этой машины, — Ирина обратилась к бородатому парню в подвернутых брючках и драном пиджачке об одном рукаве. Под пиджачком была футболка с надписью «Вау, пятница», борода торчала клоками, под глазом расплылся изрядный фингал.

Бородатый уверенно подошел к «Патриоту», подергал дверь багажника и застыл.

— За ручку потяни, долбоеб! — не выдержал Петр.- Хипстер, блядь, рукожопый!

Бородатый то ли услышал его, то ли догадался сам — но потянул за ручку, замок щелкнул, дверь распахнулась. Он безошибочно взял бутыль от офисного кулера, принес ее к нам и встал.

— Уже неплохо, — похвалил я. Не его, конечно, Ирину. — Но этой бутыли на всех не хватит, давай сделаем по-другому…

Через полчаса жизнь вокруг кипела — два десятка отморозков таскали воду с колонки в смародеренных из умело взломанного Петром хозмага ведрах, три остолбенелые, но мощные тетки раздавали ее мисками по живой очереди, в которую выстроила свою паству Ирина. Прошедшие по первому кругу жадно пили, по второму — умывались. Еще одна женщина, с профессиональными ухватками медсестры, обходила с ковшиком травмированных, которым было тяжело вставать. Таких оказалось немало, и что с ними делать было решительно непонятно. На вопросы Ирины «Есть ли здесь врач?» никто не откликался. То ли врача не было, то ли слишком сложный вопрос для того, что у них осталось от мозга. Самых сильных и жутковато выглядевших Ирина, по моему совету, отправила обносить продуктовый магазин — он был закрыт и не привлек пока внимания мародеров. Мы устроили недурную полевую кухню, где на костре варилась рисовая каша с консервами. Мы даже сами с удовольствием сняли пробу — вполне съедобно вышло.

Сеня охотно помогал синеглазке все организовать, подсказывал, приглядывал, чтобы она сама попила-поела, утешал, когда ее подопечные тупили и она расстраивалась… В общем, чуть ли не в дочки-матери играли вдвоем — вот только куклы были страшноватые…

Лена все это время сидела в машине, откинувшись на подголовник, и то ли спала, то ли просто отдыхала. Впрочем, поесть к котлу подошла, но сразу вернулась обратно.

Петр, не выдержав, в конце концов, подошел ко мне и тихо спросил:

— Македонец, ты всерьёз затеял тут санаторий для дебилов открывать? Может, хватит?

— Заткнись, я знаю, что делаю! — осадил я его, и он отошел недовольный. Хотя, казалось бы — попить есть, пожрать есть, напасть на такую толпу никто не рискнет… Живи и радуйся. Ладно, это я не всерьез, конечно. Пора было переходить к главному номеру нашей реабилитационной программы для аффекторов — трудотерапии.

— Ирина, — отозвал я в сторонку девушку, безуспешно пытающуюся заставить своих отморозков гадить где-нибудь подальше и, желательно, не у нее на глазах. Но тщетно — съеденное и выпитое требовало выхода. Организовать отхожие места пока не получалось, более того, не у всех хватало соображалки даже штаны снимать… Атмосфера становилась все более насыщенной.

— Я не знаю, как их заставить… — девушка чуть не плакала, глядя как здоровенная рыхлая бабища приподнялась с места, присела на корточки, пустила струйку по ноге и, с удовлетворённым вздохом, уселась обратно, прямо в лужу. — Не могу же я каждому приказывать пойти пописать? Я же не знаю, когда им захочется!

— Не расстраивайся, ты уже многое для них сделала, — зашел я издалека. — Но, в целом, ситуация, конечно, тупиковая, нужно радикальное решение.

— Какое?

— Я думаю, тебя не зря просили вывести отсюда.

— Да, это все из-за меня, я же говорила… Правда, я очень поняла, куда именно вы хотели меня… вывести. Я даже одно время думала, что вы меня просто убьете…

— Попроси Сеню рассказать тебе про Мультиверсум, — сказал я и подмигнул своему напарнику. Тот расплылся в улыбке и закивал. Ну что же, на некоторое время внимание девушки будет занято, но пока мне нужно от нее кое-что важное.

— Ирина, есть мнение, что, если мы сможем тебя увести, то это все прекратится. Эти люди придут в себя и смогут сами о себе позаботиться.

— Да, те военные говорили, что это все из-за меня… — на этот раз она не разрыдалась. Вот что значит человек при деле! — Но вы же почему-то этого не можете?

— Можем, — решительно сказал я. — Нам всего-то надо разобрать вон тот завал.

— А как… Ах да! — ну вот, до нее дошло. — Вы хотите…

— Да, пусть поработают для своего спасения. Это лучшее, что мы можем для них сделать!

Вскоре наиболее активные и крепкие подопечные Ирины облепили завал, как муравьи дохлую крысу. Сеня, мужественно приобняв хрупкие девичьи плечи, увел барышню в сторонку, рассказывать о множественности миров, величии Мультиверсума и крутизне проводников — вот таких простых, суровых парней, которые, однако, могут раскрыть девушке все красоты Мироздания. Оттуда вскоре донеслось нежное девичье щебетание:

— Правда? В самом деле единороги? Не может быть!

И басовитое утвердительное бормотание, что еще как может, да и вообще хороший друг-проводник покажет девушке еще и не такое!

В общем, Сеня не подвел — я совершенно не хотел, чтобы эти прекрасные кобальтовые глаза смотрели на то, как сдирая ногти, плюща пальцы, и роняя кирпичи на ноги, люди снова превращаются в покрытых смесью пыли и крови зомбаков. Пусть лучше смотрят в зеленые Сенины.

— Три солдата из стройбата заменяют экскаватор, — припомнил старую армейскую поговорку Петр, с интересом глядя, как два десятка аффекторов выворачивают из-под завала бетонную плиту. — Сильны, черти!

Отмороженные не жалели ни себя, ни товарищей, вгрызаясь в отвалы голыми руками. Я думал, им понадобится минимум сутки, но уже через час они раскопали достаточно, чтобы появился лаз в подвал. Первой туда отважно нырнула Лена, а за ней, чтобы не слышать, как переживает за свой пострадавший контингент Ирина, отправился и я. А то как бы не завалило там ненароком нашу последнюю надежду.

Подвал оказался на удивление целым — в свете фонарика было видно, что местами что-то перекосило, местами обрушились перегородки, под ногами хлюпало жидкое говно из лопнувших труб, но проходы остались, и Лена безошибочно вывела нас к коричневой деревянной двери — одной из десятков таких же. Она вставила в замочную скважину ключ, открыла — но сдвинуть дверь удалось только вдвоем, ее здорово зажало перекосившимся проемом. Открылась пустая фанерная клетушка с цементным полом, на котором стояла большая клеенчатая сумка — с такой в девяностых ездили челноки.

— Это твое оборудование? — спросил я.

Рыжая молча кивнула. Я хотел галантно взять сумку, тяжелую даже на вид, но она решительно подхватила ее сама, и потащила не оглядываясь. Ну, была бы честь предложена.

Ирина наверху отмывала и заматывала бинтами содранные руки наших копателей. На меня смотрела укоризненно — ну да и черт с ней, это не в куклы играть. Сеня крутился вокруг, что-то подавая и что-то показывая. По нашей-то жизни он перевязки делать натаскался всяко лучше, чем этот домашний цветочек. Ну, пусть детишки развлекаются. Я нашел взглядом Лену — она держала в одной руке сумку, в другой — винтовку и оглядывалась по сторонам.

— Что-то ищешь? — спросил я ее.

— Надо выше, — сказала рыжая. — Нужно высоко.

— Вон та крыша устроит? — спросил я, припомнив Сенино видение.

Невдалеке, среди нескольких разрушенных пятиэтажек, стояло по какой-то причуде сейсмических волн совершенно целое офисное здание на восемь этажей.

— Высоко, подойдет, — сказала Лена и молча направилась к его входу.

— Сеня, Ирина — крикнул я своим. — Хватай мешки, вокзал отходит!

Петра не звал, но он и сам сориентировался — схватил автомат, рюкзак, пометался, что бы еще прихватить из машины, не сообразил, махнул рукой и потрусил за ребятами.

Здание было пусто и открыто, лифты, естественно, не работали, пришлось тащиться по лестнице. Лена явно несла сумку с трудом, но забрать ее не позволила — так и притащила на самый верх, где Петр, поковырявшись чем-то в замке, отрыл дверь на плоскую крышу.

— Что скажешь, Сень? — кивнул я ему на открывшийся пейзаж.

— Да, та самая, — подтвердил он.

Ну, значит вот она, точка истины.

Лена меж тем поставила сумку на пыльный гудрон, расстегнула молнию и извлекла из нее нечто действительно слегка похожее на супергеройский костюм — какие-то сочлененные плоские металлические ленты соединяли между собой пластины из черного камня, образуя плотную сбрую, обхватывающую плечи, талию, грудь и спину. Стальных трусов и каменных ботинок к нему, видимо, не полагалось, зато на голову рыжая водрузила обруч с откидными очками, на руки нацепила широкие, почти по локоть, браслеты.

— Круто! — сказал Сеня.

Я его понимал, как никогда — в лучах заката на фоне полуразрушенного центра города красивая рыжая женщина в загадочном костюме выглядела очень кинематографично, хоть сейчас на афишу блокбастера. С крыши было видно, как вдалеке над окраинами низко идут ударные вертолеты, местами все еще поднимались небольшие дымы, подсвеченные багровыми лучами заходящего солнца… Сильная картинка, недаром Сеню от этого видения так вштырило.

Лена вставила в два нагрудных гнезда по заряженному акку, достав их из той же сумки. Ничего себе, это ж целое состояние! У меня один, и я, при других жизненных обстоятельствах, чувствовал бы себя чертовски богатым, а тут сразу пара! Ничего себе костюмчик, не всякому по карману.

Рыжая влезла на невысокий кирпичный парапет и, опасно стоя на самом краю, начала какие-то манипуляции с браслетом на левой руке.

— Эй, — спросил я у нее, — а где откроется проход?

— Нигде, — ответила она спокойно, не отвлекаясь от своих действий.

— А как же мы пройдем?

— Никак, — ответила она ровным тоном, переключившись с левого браслета на правый.

— Нипонял… — растерянно сказал Сеня. — Эй, тетка, ты чё?

— Пройду я, — пояснила Лена.

— А мы? — жалобно спросила Ирина.

— Вы останетесь, — рыжая оставила в покое браслеты и опустила на глаза большие выпуклые темные очки.

— Эй, а зачем ты тогда к нам пришла вообще? — спросил я безнадежно, — зачем просила вывести из среза? Почему сразу костюмчик не наперла?

— Плохой способ, — ответила Лена. — Опасный, неудобный. Вы могли лучше. Теперь не можете. Вы не нужны.

— Да я тебя сейчас, сука рыжая… — Петр сбросил с плеча автомат, но женщина уже сделала шаг назад, и как аквалангист с борта лодки, опрокинулась спиной вперед с крыши. Взметнулись рыжие волосы, мелькнуло совершенно спокойное красивое лицо — и она канула вниз.

Мы метнулись с краю и свесили головы вниз — асфальтовая дорожка там была совершенно пуста.

— Съебалась, падла! — подытожил случившееся Петр.

На этой теплой, нагретой за день солнцем крыше мы и заночевали. Еда у нас была с собой, воду нашли в офисных кулерах, а спускаться вниз, к засравшим всю округу аффекторам, совсем не хотелось. Кажется, без облагораживающего влияния Ирины они опять начали друг с другом драться, но уже без большого энтузиазма, подустали за день. Девушка порывалась идти их разнимать, но тоже без особого рвения, Сеня легко ее отговорил. Они улеглись рядышком на крыше, глядя в темное небо. А я прилег напротив, опершись спиной об вентиляционный короб, и смотрел на них. Люблю смотреть на молодых, они такие наивные.

— О, звезда упала… — задумчиво сказал Сеня, — А вот еще одна… Загадала желание?

— Я никогда не загадываю желаний, — буркнула мрачно Ирина.

— Почему?

— Боюсь, что сбудутся.

— Ты что? — удивился Сеня. — Это же желания! Они должны сбываться, иначе зачем это все?

— А как именно они сбудутся, ты знаешь? Вот загадала ты, допустим, похудеть…

— Куда тебе худеть? — заржал Сеня. — Ты и так, как глиста… Ой, извини, очень стройная, то есть.

Ирина мрачно покосилась на него, но продолжила:

— Неважно, пусть не я. Загадала похудеть. А потом раз… Внезапно — рак, третья стадия, метастазы, химия, облучение, блюешь дальше, чем видишь… Вот, сбылось твое желание — ты худая. Только ненадолго…

Ирина говорила уже сквозь слезы, Сеня явно был не рад, что завел этот разговор.

— Или, к примеру, загадала ты себе отдельную квартиру, чтоб жить не с родителями… Бац! — рак у матери. Третья стадия, метастазы, химия, отец пропадает куда-то… И вот квартира в твоем распоряжении, живи, дорогая, как хотела. А ты думаешь: «Да будь проклят тот день, когда я этого пожелала!» И всю жизнь потом думаешь — а вдруг правда, это по-моему сбылось? А вдруг, именно такая цена?

Ирина зашмыгала носом, и Сеня молча протянул ей пачку одноразовых носовых платков.

— Я всю жизнь мечтала стать необычной, быть не как все, чтобы жить по-настоящему, чтобы Предназначение и Судьба… — сказала она тихо. — И где я теперь?

— В полной жопе, — честно сказал Сеня. — Зато с нами! И я этому даже как-то рад.

— Рад жопе? — Ирина по-женски ловко сделала вид, что не поняла.

— Рад тебе, — смущенно буркнул мой воспитанник. — Спокойной ночи.

Они отвернулись друг от друга и засопели. Смешные.

Наконец-то кончился этот безумный день.