Люцифер и семеро козлов

Глава 20

Приехав домой, Сеня приступил к делу, не тратя время на всякую разную ерунду — он отыскал в кладовке наплечную сумку, пылившуюся лет десять, и протёр тряпочкой, которая после наведения марафета отправилась в мусорное ведро. Стикс аккуратно разрезал острым коготком верёвочку одной из кип пятитысячных банкнот, которые должны были осчастливить Геннадия. Когда набралась сумма, которую хитрый ворюга потребовал в качестве выкупа, бес заявил:

— А не жирно ли ему?!

— Вполне возможно, что даже очень жирно, — сказал Сеня, — но знаешь, душа стоит намного дороже — она бесценна. А денег у меня теперь столько, что чёрт знает, куда их девать… короче, лишившись четырехсот штук, я не обеднею!

Действительно, кипы денег, перевязанные верёвочками, стояли везде, где только можно! На окне, прикрытые шторами, на шкафу, в комоде, под диваном, на антресолях, в комнате у телевизора — если бы у хозяина дома было чуть больше свободного времени на фокусы с кошельком, то он, по всей вероятности, уже начал бы запинаться о новенькие билеты банка России, выглядевшие и пахнущие так, словно их только что напечатали прямо в кошельке! Набив сумку деньгами, Сеня решил прилечь отдохнуть, а бес, прекрасно обходившийся без сна, занялся распитием кофе, после того как обыскал бар и, вздыхая, констатировал полное отсутствие алкоголя.

Будильник на смартфоне прозвенел в восемь утра. Стикс выключил поющий гаджет, который отвлёк его от выпуска утренних новостей, нецензурно обругав «звонилку». Сеня открыл глаза, несказанно радуясь тому, что встреча с Люцифером снова не состоялась. Впрочем, он понимал: сколько верёвочка не вейся, а кончик всё равно сыщется и окажется в руках властителя Преисподней, который, наверняка, уже заждался обещанную душу или, по-крайней мере, какого-нибудь отчета о попытке её добыть.

Времени до часа икс оставалось совсем немного — как раз подкрепиться, да собраться на встречу с Геннадием. Когда с завтраком было покончено, Стикс застегнул сумку, набитую билетами в счастливую жизнь для музейного сторожа, и вынес из комнаты в коридор. Сеня вызвал такси, которое должно было доставить их к музею.

Они спустились во двор, решив подождать на улице. Машина подъехала как всегда не вовремя, так и не дав Сене дотянуть едва прикуренную сигарету. Он сел рядом с водителем, пропустив вперёд Стикса, который ловко и бесшумно пролез на заднее сидение. Пассажир, несколько мгновений придерживавший дверь, перед тем как сесть, показался таксисту немного пришибленным на голову, но кто нынче без странностей? А их отсутствие странно уже само по себе!

Через десять минут машина остановилась у музея. Сеня рассчитался с водителем и вышел, удивленно глядя на крыльцо у обшарпанного здания, точнее его интересовали не столько гранитные ступени, сколько тот, кто на них стоял и курил, поглядывая по сторонам. По всей видимости, это был местный сотрудник, накинувший куртку на голое тело.

— Не жарко? — спросил Сеня улыбаясь. — Сентябрь всё-таки, ты бы совсем разделся, а то чего париться!

— Отвали, хохмач, — пробурчал мужик.

— А где Геннадий?

— Почём знаю? Я его сменил с полчаса назад, и он домой пошёл, наверное. Тебе-то какое дело?

Махнув рукой, Сеня направился к месту встречи с подлым воришкой, думая про себя: «Во, кажется сменщик похож на правильного сторожа! А Геннадий этот то ли исключение, подтверждающее правило, то ли ошибка жанра, а может прикол судьбы-злодейки, порой демонстрирующей своё особое чувство юмора в самый неподходящий момент!»

Стикс летел рядом, вертя головой по сторонам в поисках трехэтажного недостроя, который вместо уютного гнездышка для дольщиков превратился в приют для бомжей и бродячих собак. Сеня, несший на плече сумку, молча курил, размышляя о предстоящей встрече. Он посмотрел карту на смартфоне — если верить безвестным картографам, до места встречи оставалось ещё минут пять быстрым шагом.

К счастью, картографы не обманули. Пройдя маленькую улицу из пяти домов, охотники за зубами Геббельса, остановились, увидев трехэтажный дом из красного кирпича. Недострой казался совершенно пустым. Впрочем, это скорее, все было не совсем так, вернее, совсем не так.

— Нам сюда? — спросил Стикс, показав рукой в сторону дома.

— Ага, сюда, — ответил Сеня.

— Честно говоря, мне это всё не нравится…

— Что именно?

— Не знаю… Ладно, пошли, только не торопись…

Внезапный приступ бесовской паранойи показался Сене беспричинным. Стикс, проворчав про осторожность, которая никогда не повредит, летел вперёд, держа нос по ветру. Конечно, Геннадий потребовал, чтобы «коллекционер» пришёл один, да только как он узнает, что тот на самом деле совсем не один, равно как и в прошлый раз, то есть, с невидимым компаньоном? Да никак! А посему передача зубов вот-вот должна была состояться…

И тут из дома вышел Геннадий, сопровождаемый двумя перекаченными мужиками с огромными кулачищами. Сторож помахал рукой и крикнул:

— День добрый!

— Это кто такие? — спросил подошедший Сеня, кивнув на парочку амбалов. — Мы же вроде договорились — на встречу приходим одни, а у тебя тут группа поддержки…

— Нет, мы договорились, что вы приходите один, — возразил сторож. — И я вижу, вы соблюдаете наш уговор, это хорошо!

— Ладно, чёрт с ним! Где зубы?

— А где деньги?

— Вот, подавись…

Сеня ловким движением снял сумку с плеча и приоткрыл, показывая Геннадию содержимое. Глаза сторожа заблестели от жадности, а слюноотделение многократно усилилось. Четыреста тысяч рублей почти заставили его захрюкать! К сожалению, вместо жадной свиньи в душе Геннадия проснулся маленький, хитрый и злобный хорёк — он кивнул своей группе поддержки, и один амбал мгновенно изъял сумку, а второй схватил Сеню, заломив руки.

— Отпусти меня, сраный пожиратель анаболиков! Больно же! — закричал Сеня, пытаясь освободиться из захвата. — Зубы где?!!

Второй, взявший сумку, направился прочь, сопровождаемый криками и проклятиями. Стикс, молча наблюдавший за происходящим, смотался за угол недостроенного дома.

— Тихо, тихо, — миролюбиво проговорил Геннадий. — Я тут подумал, что, наверное, четыреста тысяч — слишком уж маленькая сумма для такой реликвии как зубы Геббельса! Давайте, вы мне ещё четыреста тысяч принесёте, и потом я передам вам их лично в руки, а? Често-честно!

— Тебя от слова «честно» должно коробить, как… как одного моего знакомого при упоминании Бога, понял?! — проговорил Сеня, злобно посмотрев на сторожа. — Давай-ка прикажи этому меня отпустить!

— А мы договорились? Или…

— Да, да, договорились! Но если ты снова вздумаешь меня дурить…

Тут из-за дома вышла огромная чёрная собака размером с телёнка! Из пасти животного торчали длинные кривые клыки, а изо рта свисал длинный язык, с которого на землю капала слюна, шипя, словно масло на сковородке! Увидев жуткую образину, амбал, державший Сеню, разжал руки, испуганно пробормотав лаконичное упоминание женщины лёгкого поведения, вместо которого воспитанные люди обычно говорят слово «блин». Геннадий попятился, зацепился ногой за арматуру, торчавшую из земли, и упал, приземлившись на пятую точку.

— Нет, не договорились! — прорычала собака и, взглянув на побледневшего амбала, отправила того куда подальше: — Пошёл на хер отсюда!

Дружка Геннадия не пришлось упрашивать дважды — стоило только Стиксу предложить ему катиться на все четыре стороны, как он тут же воспользовался шансом сбежать от говорящего монстра. Тем временем зверь, прыгнув, повалил сторожа на землю и, капая слюной тому прямо на лицо, спросил:

— Итак, крокодил Гена, где зубы?

— А-а-а-а! Больно! — запричитал Геннадий, отворачивая физиономию от слюнного дождика, накрапывавшего из клыкастой пасти. — Ты… ты — кто?! Почему ты разговариваешь?!

— Много вопросов задаёшь, Гена, — недовольно прорычал Стикс. — Где зубы?! Отвечай, или ухо откушу!

— Откусит, откусит, — проговорил Сеня, — даже не сомневайся! Хотя, ты мне настолько сильно не нравишься, что я бы откусил тебе ухо вместе с головой!

— Да, здесь они, здесь! — беспомощно запричитал сторож. — Убери свою говорящую псину!

Бес убрал лапы, тихонько рыча, скорее для острастки хитрого сторожа, решившего почувствовать себя великим комбинатором и гением мошеннических действий — вряд ли Стикс решился бы откусить ему хоть палец. Хотя, кто его знает? Геннадий предпочел поверить мастодонту на слово, а не проверять на себе, насколько кровожадной может быть огромная говорящая собака. Музейный сторож трясущимися руками достал из кармана зубы и протянул бесу.

— Ему давай! — рявкнул Стикс, показав мордой на Сеню. — У меня, видишь ли, нет рук, хе-хе-хе!

— Давай сюда, — сказал тот, подходя ближе, и взял с трясущейся ладошки один золотой резец. — Остальные вернёшь в музей, понял? Понял, я говорю?!

— Понял, понял, — залепетал Геннадий, переводя взгляд то на Сеню, то на собаку.

— Ну и чего ты сидишь, любезный? — поинтересовался монстр. — Пошёл вон! Деньги можете оставить себе! Всё равно их у моего коллеги как у дурака фантиков!

Сторож поднялся с земли, озираясь. По испуганной физиономии «крокодила» Геннадия было видно, что он никак не может принять события, печальные для него, однако все же произошедшие. «Золотоискатели» в один голос выкрикнули грозный посыл на три буквы, и хитрец, наконец-таки сообразил — самое время валить, пока этот странный тип, оказавшийся заодно с ужасной псиной, не сменил милость на гнев. Сторож направился к чёртовой матушке на подкашивающихся ногах, а может, и туда, куда был послан, но это в общем-то и не важно. Обернувшись в третий раз, Геннадий увидел Сеню, показывающего средний палец.

— Тьфу! — собака плюнула с досады. — Чёрт тебя дёрнул в третий раз морду свою поворотить…

— А я же говорил! Ты проспорил! — довольно воскликнул Сеня.

— Ладно, уговорил, не пью, пока всё не закончится…

— Это, слушай, а ты откуда про крокодила знаешь?

— Пока ты дрых, по телевизору мультики показывали. Полчетвертого вроде!

— Хех, самое время для мультиков, блин…

Последний ингредиент для зелья, растворяющего оковы ада, был найден — самое время вернуться к Вельзевулову и приготовить магическое варево! Спрятав золотой зуб в нагрудном кармане, Сеня попросил Стикса превратиться в обратно в беса. Когда тот принял свой обычный облик, они направились к ближайшему дому посмотреть адрес и вызвать такси.

Дождавшись машину у подъезда кирпичной пятиэтажки, «золотоискатели» поехали в гости к Вельзевулову. Стальной конь быстро домчал их до частного сектора. Рассчитавшись и распрощавшись с таксистом, Сеня вышел из автомобиля и закурил.

— Прекращай дымить! Пошли к Карлу, закончим уже наше дело! — проговорил Стикс, потрясая цепью на ноге.

— Три минуты тебе погоду не сделают, — ответил Сеня, решив насладиться сигаретой от начала и до фильтра. — Знаешь, я тут на досуге подумал — мне кажется со стариком что-то не так!

— Да?! — воскликнул бес, ухмыльнувшись. — Даже не знаю… А что с ним не так? Подумаешь, видит всякую нечисть, вроде меня, держит в подвале телепортер в другие миры, проводит опыты в алхимической лаборатории, в которой установлено оборудование, обогнавшее всю современную науку лет на двести! Подумаешь, частенько путает русский язык и переходит на немецкий! Подумаешь, дал тебе рацию с эмблемой Аненербе, по которой можно переговариваться, находясь в разных мирах! Да что с ним может быть не так, Сенечка?! Типичный пенсионер, каких в России миллионы, етить-колотить!!!

— Ну хватит ёрничать, пойдём уже — сказал Сеня, бросив окурок в придорожную канаву. — Стоп! Погоди…

— Дошло, да?! Знаешь, вот сейчас ты меня, правда, расстроил — даже Вася оказался догадливее, хоть и баран бараном! Думаешь, он просто так за ордена с деда пытался спросить?

— Дак он…

— Точно не знаю, кто он, — перебил Стикс, — но уж поверь, определенное отношение к Аненербе имеет, — и предупредил: — Только ты сейчас «дедывоевальца» не включай, пожалуйста! Помни, без него все наши с тобой усилия не стоят и крышки от пузыря «Палёнушки»!

— Между прочим, деды…

— Да я знаю! — нетерпеливо воскликнул бес. — А ещё я знаю, что деды оковы ада не снимут и душу тебе не вернут, так что прояви благоразумие и не кати бочки на Карла, сердечно тебя прошу!

Внезапное озарение расстроило Сеню, когда тот понял, с кем его свела нелёгкая. Конечно, расстреливать за военные преступления он никого не собирался, однако былое отношение к Вельзевулову резко улетучилось, словно газы единорога, выпущенные из стеклянной пробирки или ещё откуда. Тем не менее, совесть требовала, как минимум, деликатно поговорить и расставить все точки над «ё».

Войдя в дом Вельзевулова, Сеня прошел в гостиную и увидел старика, развалившегося в кресле со стаканом дьявольского шнапса.

— О! Вы вернулись! — воскликнул он. — Ну…

— Не нукай Карл, — оборвал его Сеня. — Что ж ты псина освенцимская нам голову морочишь?! Молчи, я всё про тебя знаю, фашист проклятый!

Надо признать, не очень деликатно получилось. Старик, глотнул шнапса и усмехнулся.

— Перестань, Семён, — сказал он спокойно. — Ни к чему кричать. Да, рано или поздно вы должны были догадаться…

— Я-то давно уж, — сказал Стикс, усаживаясь на диван. Бес потянулся за бутылкой, но, вспомнив о проигранном споре, убрал загребущие руки. — Это Сенечка у нас сообразил, через полгода, — и добавил: — Кстати, Карл, я не в обиде на твои ратные подвиги, так что сними с меня оковы ада, а его можешь пристрелить из маузера или люгера, — бес показал на Сеню, изображая выстрел пальцами. — Шутка!

Стикс от души расхохотался, глядя вытянувшуюся физиономию Сени.

— Я никогда ни в кого не стрелял и не собираюсь! — твёрдо проговорил Вельзевулов. — Прежде чем судить меня, Семён, может сначала выслушаешь?

— Ну давай, попробуй оправдываться… — недовольно пробормотал «обличитель» военных преступников.

— Моё имя, то, которое вы знаете, почти настоящее. На самом деле меня зовут Карл фон Шницельбах, и да, вы правы, довелось прослужить в рейхе, точнее в Аненербе какое-то время. Но до этого я преспокойно изучал квантовую физику в… да неважно, название этого института всё равно ничего вам не скажет. В один прекрасный день эсэсовцы коваными нацистскими сапогами вышибли двери в нашей лаборатории и сделали нам всем предложение, от которого невозможно отказаться: служба на благо Германии или билет в концлагерь, разумеется, в один конец. Ну и, знаешь, я учёный, книжный червь, если угодно, а не орденоносец из Красной армии, который мог бы перестрелять вооруженных головорезов и выпить сто фронтовых грамм, стоя на остывающих трупах поверженных врагов! Пришлось согласиться. Да и не только я, мы все были вынуждены принять это предложение, потому что никто не хотел закончить свои дни в газовой камере или ещё где похуже!

— И чем же ты там занимался? В Ани… тьфу, в Аненербе? — спросил Семён.

— Да чем я только не занимался! В результате одного эксперимента я даже приобрел второе зрение, позволяющее видеть всякую-разную нечисть, — старик перевёл дух, глотнув шнапса и продолжил: — Короче, когда Адольф понял, что его национал-социалистической лавочке скоро настанет капут, крысы побежали с корабля. Аненербе расформировали, а ученых потихоньку расстреляли, всех, кто не успел сбежать. А я успел! Больше тебе скажу, я потом еще вернулся и прихватил кое-что…

— Видел я, что ты прихватил, — проговорил Сеня, хмыкнув. — Ладно рация, ладно лаборатория, но как ты телепорт вынес? Зеркало это, компьютер, ещё какая-то хрень там…

— Уменьшил, — ответил старик. — Выстрелил из лазерного нанолюгера и забрал в кармане.

— У тебя и такая штука есть?

— Есть, есть, Семён, ты не отвлекайся, а слушай, тем более, что я почти закончил, — старик снова глотнул любимого напитка. — Не то что бы я был вором, найн! Просто нам зарплату и так за четыре месяца задержали, поэтому пришлось забрать, так сказать, товаром… Короче, изначально я собирался бежать сначала в Австрию, а оттуда в Штаты, но связной, обеспечивавший коридор, всё перепутал, вечно пьяный швайне, тьфу! — старик со злостью плюнул. — Меня провели неправильным маршрутом и документы, за которые я солидно раскошелился, сделали с ошибкой — теперь я по паспорту Карл Абрамович, козлы, мутер их через качель! — выругавшись, старик допил шнапс и поставил стакан. — Знаешь, Семён, я не больше военный преступник, чем концерн Фольксваген, понял? Заметь, вынужденное сотрудничество Фольксвагена с Гитлером нисколько не мешает твоим соотечественника ездить на машинах этого самого концерна. А кто и на Вольво ездит, которые, кстати, тоже в своё время работали на рейх, ещё как!

Сеня вздохнул, переваривая услышанное. Он взял бутылку шнапса, налил себе пару глотков и выпил залпом, скривившись. Разум подсказывал ему, что Вельзевулов, то есть, Шницельбах прав, как минимум, отчасти, если не полностью. Впрочем, Сеня решил воздержаться от глубоких размышлений о жертвах войны, которые были с обеих сторон, в том числе и в погонах. А потому что так можно дорассуждаться до оправданий нацизма, отрицания Холокоста и прочих подсудных теорий! Вот почему, мой дорогой читатель.

Кроме того, Шницельбах мог избавить Стикса от оков ада, а тот в свою очередь вернуть Сене проданную душу — сейчас было явно не самое подходящее время, чтобы выяснять, кто агнец жертвенный, а кто козлище со свастикой.

— Ладно, — пробурчал он, — считай, что тебе повезло и Гаага отменяется! Возможно, ты — жертва войны и политики кровожадного правителя, съехавшего с катушек. Возможно. А если я ошибаюсь… то тебя Бог накажет. Или Люцифер…

— Давайте к делу, а?! — нетерпеливо воскликнул Стикс.

— Да, Семён, если зубы Геббельса у тебя, то мы можем приступить, — сказал старик.

Сеня достал из кармана золотой резец и передал Шницельбаху. Тот внимательно осмотрел зуб, прищурив один глаз. Удовлетворённо кивнув, старик предложил проверить золото нацистов на спектральном анализаторе. Ну на всякий случай! Разумеется, никто не был против. Сеня отправился вместе с ним наверх в алхимическую лабораторию, оставив Стикса внизу, который безуспешно пытался снять оковы ада, пыжась от натуги.

Резец оказался самым что ни на есть нацистским — проверка на спектральном анализаторе прошла успешно! Старик, улыбаясь, выключил сканер и предложил:

— Можем сварить зелье прямо сейчас! Все ингредиенты в наличии.

— Давай, камрад, — довольно пробурчал Сеня, — Пришло время искупать грехи прошлого, помогая добрым людям…

— Вообще-то я не грешил! — возразил Шницельбах. — То есть, грешил, но не больше других.

— Вот-вот, а другие в Гааге…

— Хватит про эту Гаагу, Семён! Пошли!

Старик выпроводил Сеню из лаборатории, выключил свет и запер дверь. Частые упоминания Гааги вывели его из душевного равновесия, из-за чего он забыл ингредиенты для приготовления зелья. Пришлось снова открывать лабораторию. Шницельбах достал из сейфа газы единорога, слёзы девственницы, пардон, девственника, четыре крысиных хвоста и добавил к этому добру золотой зуб, который, скорее всего, действительно принадлежал Геббельсу.

Они спустились в гостиную. Старик предложил начать прямо сейчас. Бес, перестав дергать цепь, воскликнул:

— Он ещё спрашивает! Конечно, Карл! Начинай, да побыстрее!

Старик позвал Дусю, которая прибиралась в подвале, копаясь среди всякой техновсячины, и более-менее успешно боролась с залежами пыли с раннего утра. Лилипутка, поднялась наверх, услышав, как Шницельбах зовёт её по имени.

— Добрый день! — она поздоровалась с бесом и Сеней, громко чихнув от пыли, в которой перепачкалась как чумазый чертёнок.

— Будь любезна, вскипяти кастрюльку воды, — попросил старик. — Только не выключай, а позови меня, как забурлит!

— Закипит, Карл, закипит, — поправил его Сеня. — Живешь в России лет сто, а русский так и не выучил…

Когда вода закипела, Дуся позвала Шницельбаха на кухню, и тот накидал в алюминиевую кастрюлю ингредиенты. Последним старик добавил газы единорога, который пришлось на пять минут поставить в холодильник, чтобы преобразовать из газообразного состояния в жидкое. Он аккуратно открыл пробирку и вылил содержимое в бурлившую воду.

Подождав с минуту, Шницельбах забормотал какую-то тарабарщину. Пока старик читал мантры, Сеня курил, стоя у открытого окна, а Стикс прыгал рядом, то и дело заглядывая в кастрюлю. Ещё минут через пять старик выключил газ. Набрав немного зелья в пробирку, бес вылили несколько капель прямо на цепь, делавшую пленником ада.

И тут оковы звонко рухнули на пол! Стикс, улыбаясь до ушей, посмотрел на Шницельбаха, потом на Сеню, потом на Дусю и громко закричал:

— Свобода! Свобода!! Сво-бо-да, мать вашу!!!!

Бес бросился обнимать всех участников своего освобождения, рассыпаясь в благодарностях и нецензурной брани. Разумеется, беззлобной — Стикс осквернял свою пасть обсценной лексикой исключительно от переизбытка чувств. Ускакав в гостиную, бывший узник Преисподней налил себе целый стакан шнапса. Он выпил напиток залпом и, рухнув на диван, пробормотал, задыхаясь от счастья:

— Свобода! Свобода…

— Эй! — крикнул Сеня с кухни.

Войдя в гостиную, он с усмешкой посмотрел на беса, который валялся на подушках, закрыв глаза, и блаженно улыбался новой жизни.

— Чего тебе? — неторопливо пробормотал бес, вильнув хвостом, словно кот, потревоженный хозяином.

— Про меня не забыл? — спросил Сеня.

— Ой, да ну тебя на хер! Вечно тупишь, руки суёшь, куда совать не надо, мордой бесовской обзываешься, да и вообще, ты читал контракт, когда душу продавал? Читал, читал! А Люцифер помогал тебе изо всех сил. Буду я ещё рисковать, навлекая на себя немилость господина! Нет уж, Сенечка, покуролесили и будет. Давай, я полетел! Удачно тебе посидеть на раскалённых вилах…

С этими словами бес вскочил с дивана, не обращая внимания на вытянувшееся от удивления лицо Сени, и пулей вылетел в открытую форточку! Остальные тоже удивлённо смотрели вслед бывшему пленнику Преисподней, который благополучно слинял, так и не выполнив свою часть уговора. Ну а чего ещё было ожидать от мелкого пакостника?…

И тут за окном раздался громкий смех, который окончательно вывел Сеню из равновесия.

— Чего ты ржешь-то, морда… — проговорил он, подойдя к окну и отодвинув занавески.

Стикс хохотал во весь голос, схватившись за живот.

— Ха-ха-ха-ха! — из желтых глаз беса текли слёзы. — Ты бы на свою морду лучше б посмотрел…

— А иди ты! — Сеня рассмеялся, понимая, что стал жертвой шутки, которая, правда, чуть-чуть не довела его до сердечного приступа.

Стикс влетел в открытое окно и снова уселся на диван под аплодисменты Шницельбаха и Дуси, которая, правда, не очень понимала, кто такой Люцифер, и о каком контракте, собственно, речь.

— Поскольку всё закончилось, я свободен от своего обещания, — заявил бес, потянувшись к бутылке шнапса. — Контракт у тебя с собой?

— Да, — сказал Сеня и полез во внутренний карман куртки, — тут был… сейчас… вот!

Он достал контракт и протянул Стиксу. Бес разложил договор купли-продажи на столе, разглядывая буквы, перескакивавшие с одной строки на другую, водившие хороводы, прыгавшие и дурачившиеся, как только могли. Прочитать написанное было просто невозможно! По-крайней мере, невозможно для человека.

Шницельбах с интересом разглядывал настоящую купчую на душу. Почесав затылок, старик произнёс:

— Вынужден признать, этот язык мне незнаком…

— Конечно, — сказал Стикс. — Будь ты, Карл, хоть тысячу раз полиглотом, а всё равно бы ни слова не прочёл. Здесь смешались все языки мира, начиная с того момента, как Адам открыл рот…

— Но ты ведь можешь разобрать, что тут написано? — спросил Сеня.

— Конечно, могу, ничего сложного, — бес пожал плечами. — Сейчас… здесь должен быть один пункт… погоди… во, нашёл! Считай, дело в шляпе!

Сеня подпрыгнул на диване, как ужаленный.

— Ну, ну, что там?! — проговорил он с надеждой.

— Слушай, — сказал бес, поправляя разбегающиеся буквы, — «… пункт 1000.4.2.1. Продавец не несёт ответственности за дальнейшую сохранность души. Начиная с момента подписания настоящего договора, Покупатель обязуется обеспечить все необходимые условия для хранения и эксплуатации души. Если же душа будет потеряна по вине Покупателя в силу преступных действий, халатности или нарушения правил эксплуатации последним, то в этом случае продавец не обязан производить замену, а сделка признаётся недействительной».

— То есть? Можно с комментариями для людей, неподкованных в юридических тонкостях мироздания? — попросил Сеня.

— Короче, если Люцифер потеряет душу, сделка расторгается.

— И как нам заставить его потерять мою душу?

— Никак… но мы можем её украсть! — Стикс подмигнул.

— Это каким же образом?

— Узнаешь на месте. Ты готов к нисхождению в ад?

— Ну если надо… Конечно, готов!

— Хорошо, — Стикс кивнул. — И ещё кое-что, когда сделка будет расторгнута, в твоём кошельке больше не появится ни одного «пятерика»! Вернее, не появится, пока ты сам не положишь в него денежку, понимаешь?

— Ой, да и чёрт бы с ним! — воскликнул Сеня. — Главное — вернуть бесценную душу!

— Тогда будь добр выслушать вводный инструктаж…

Оказалось, что нельзя вот так вот просто взять и низойти в ад — живой человек мог отправиться туда лишь в бессознательном состоянии. И неважно, каким образом сознание тела отключится: под колыбельную песенку или от удара кувалдой по голове. Сеня выбрал первый вариант, решительно отказавшись получать по башке от Шницельбаха, который с радостью предложил оказать посильную помощь нисходящему. Вместо колыбельной в дело пошли два стакана дьявольского шнапса, которые за считанные минуты свалили бы с ног любого человека, имеющего сравнительно небольшой опыт в алкоголизме.