Люцифер и семеро козлов

Глава 13

Глупо было бы надеяться, что Стикс ограничит свой аппетит бутылочкой вина — он опустошил почти все запасы, припрятанные Сеней для больших праздников и особых случаев. Опрокинув очередную стопку виски, бес рухнул на пол и захрапел, обняв взъерошенного Бублика. За сегодняшний день коту неоднократно представилась возможность выпить, но пушистый пожиратель мышей так ей и не воспользовался, чем, конечно же, расстроил Стикса, которому срочно потребовался второй собутыльник. Нетрудно догадаться, кто стал первым. Короче говоря, к вечеру Бублик остался единственным трезвым существом в квартире.

Сеня отказал себе в сомнительном удовольствии нажраться до соплей, но всё-таки составил компанию рогатому компаньону, который плевать хотел на элементарное чувство меры. Если для Стикса пьянка обернулась беспамятством, то для Сени умеренное возлияние закончилось крепким и здоровым сном, продолжавшимся ровно до того момента, пока когтистая волосатая лапа не схватила его душу за волосы, и не вытянула в другую реальность.

Чёртов собутыльник сам не понял, как попал в кабинет завуча, в котором в юные годы частенько оказывался, после того как учителя ловили его с сигаретой в зубах. Светловолосая дама с короткой стрижкой, носившая очки в роговой оправе, ничуть не изменилась за прошедшие годы. Заведующая учебной частью заполняла документы. Только Сеня пошевельнул головой, как она оторвалась от изучения лежащих на столе бумаг и пронзила его душу насквозь своим хищным взглядом, от которого у старшеклассников пропадала тяга к юношескому максимализму, а у первоклассников появлялось желание описаться.

— Так, так! Пружинкин, ты опять курил? — грозно спросила завуч.

— Нет, я не курил, Софья Леонидовна, мне подержать дали… — начал было оправдываться Сеня, но тут же спохватился: — … собственно, какое ваше дело? Я уже большой, и что я вообще делаю в вашем кабинете?..

— Так, Пружинкин! Разговаривать с тобой бесполезно! Сколько раз говорили, а он всё курит и курит… вот сейчас отрежу тебе руки, а потом придёшь в школу с родителям, понял меня?!

С этими словами завуч достала из ящика в столе огромные ножницы, сверкнувшие остро заточенными лезвиями.

— Давай руки, Пружинкин!

— Эй, вы чего задумали, Софья Леонидовна…

Испуганно лицо Сени вытянулось от удивления и тут его осенило: «Твою мать, кажется сон закончился! Начинается чёртово веселье…»

Не желая становиться жертвой Софьи Леонидовны, он дёрнул дверь на себя и выскочил из кабинета. Сеня побежал по коридорам своей школы, в которой честно «оттрубил» одиннадцать долгих лет.

— Куда же ты, Пружинкин! — сзади послышался голос завуча и противный металлический скрежет острых ножниц. — Семен, немедленно остановись! Мы должны провести ампутацию ради твоего же блага!

— Пошла ты на хер, Софья Леонидовна!.. — крикнул запыхавшийся Сеня.

«Наконец-то я послал эту ведьму — подумал он, улыбаясь — Сбылась мечта идиота! Еще бы физрука туда же отправить вместе с пьяницей трудовиком…»

И тут самой лестницы открылась дверь одного из кабинетов, и бегущий Сеня «поцеловал» белое деревянное полотно. Кое-как оправившись от удара, он снова припустил вперёд. У самой лестницы из другого кабинета вышел пошатывающийся трудовик и перегородил собой весь коридор — столяр, учивший Сеню и его одноклассников работе с деревом в моменты трезвости, которые случались крайне редко.

Павел Петрович держал в руке лопату для уборки снега. Понимая, что ничего хорошего эта встреча не сулит, Сеня остановился перед своим бывшим учителем труда.

— Ну что, Павел Петрович, меня ждёшь? Или что ты там за срань демоническая… — сказал он.

— Тебя, тебя, обормота, — сказал трудовик, доставая из кармана рабочей спецовки уже начатую чекушку.

Сделав пару глотков, вечно не просыхающий столяр взмахнул лопатой, громко расхохотавшись злобным смехом — был бы Сеня чуть более медлительным, его многострадальное лицо ждал бы сочный поцелуй с деревяшкой. Трудовик снова попытался ударить бывшего ученика, однако тот ловко увернулся и схватился за черенок, а потом со всей силы пнул своего обидчика! Павел Петрович, заохав, выпустил лопату и достал из кармана чекушку:

— Ах ты, паскудник! Ничему учиться не хочешь! — прохрипел трудовик, швыряя бутылку в Сеню.

Нерадивый ученик Пава Петровича уклонился от летящей бутылки, и как следует приложил своего учителя лопатой по спине. Горе-учитель ретировался обратно в кабинет и закрыл за собой дверь, ругая обидчика последними словами. Игнорируя злобные матюги побитого трудовика, Сеня обернулся на противный металлический звук, раздававшийся всё ближе и ближе.

— А ну-ка стой, Пружинкин! — воскликнула Софья Леонидовна, выскочившая из-за угла, потрясая ножницами. — Ты ещё и трудовика нашего избил?! Ну, гад, ну держись! Сейчас я тебе задам!

Завуч бросилась на Сеню, размахивая ножницами!

— Попробуй! — крикнул он, и размахнулся.

Сеня врезал Софье Леонидовне изо всех сил! Обезумевшая завуч, упала, выронив ножницы и исчезла, превратившись в серый дымок. Стены коридора начали растворяться в воздухе. И тут раздался громкий взволнованный голос Люцифера, который, казалось, искренне переживал за Сенину судьбу:

— Беги, Форест! Беги!

Сеня поднял голову и посмотрел на растворяющийся белый потолок, ожидая увидеть говорящего. Школьный коридор быстро исчезал в чёрной пустоте, наполненной адскими тварями, которые тянулись к грозному победителю педагогов окровавленными когтистыми лапами. Бросив лопату прямо в пасть чудовищу, ухватившему его за ногу длинным языком, «Форест» побежал по лестнице, пытаясь ускользнуть от полчищ демонов.

Спустившись вниз, Сеня остановился на последней ступеньке. Вместо школьного коридора первого этажа осталась только узкая дорожка в густой темноте, уходящая в бесконечность. Бежать по ней было не так-то просто — из-за скрежещущих пил, лязгающих механизмов и вертящихся топоров, которые так и норовили разрезать «беглеца» на мелкие кусочки. В самом конце пути Сеня едва увернулся от гигантского кадила, в котором, сидя на пылающих углях, громко верещал Панас Копеечкин.

— Поговори, поговори с ним, прошу! — умолял батюшка, размахивая руками.

Сеня пробежал мимо, пригнувшись, мысленно пообещав несчастному священнику замолвить словечко. Внезапно дорожка закончилась перед белой дверью, стоявшей в воздухе. Дальше идти было некуда, разве что в чёрную пустоту, из которой доносилось рычание и чавканье. Неприятные звуки приближались, и Сеня открыл дверь, решив не дожидаться встречи со злобными порождениями ада, которые с удовольствием откусили бы ему всё, что только смогли. Неосторожно шагнув вперёд, он упал на раскаленную металлическую решетку, под которой бушевал огонь. Бесы, суетившиеся в пламени, радостно завизжали, громко закричав: «Еда! Еда! Хозяин принёс еду!».

— Хер вам, а не еда! — возразил Сеня самым невежливым образом.

Оглянувшись, он узнал пыточную камеру и «трон», стоявший посреди зала, на котором покоилось его седалище во время встреч с Люцифером. Повелитель ада стоял в двух шагах от трона, облокотившись на каменную стену, почерневшую от копоти. Сеня проскакал по огню, прожигающему душу насквозь, и вскочил на трон, посылая визжавших бесов в эротическое путешествие.

— Смотри, Семён Алексеевич, аккуратнее, а то сгоришь в Огненной Гиене, — предупредил Люцифер.

— Какой ты заботливый! — произнёс Сеня с сарказмом. — Мог бы в таком случае не бросать меня в эту самую гиену, раз её пламя так опасно!

— А я и не бросал. Ты сам влетел, как ошпаренный! Гнался кто за тобой что ли?

На лице князя тьмы появилось неподдельное удивление, сменившееся издевательской улыбкой — он расхохотался, невероятно довольный второсортной шуткой. Сеня в ответ лишь скривил физиономию, попытавшись передразнить Люцифера, но ничего не сказал, понимая, что с рогатого юмориста всё как с гуся вода.

— Смотри, — Люцифер перестал смеяться и подошёл ближе. В его руке появилась бутылочка со светящейся душой. — Как думаешь, кто это?

— Дмитрий Сергеевич Метастазов, так? — предположил Сеня.

— Ха-ха-ха! Нет. Метастазов… с ним я сам разберусь, на этот счёт не беспокойся. А это, — он звонко щёлкнул пальцем по стеклу, — твоя душа!

Сенины глаза загорелись, а руки сами потянулись к бутылочке и её содержимому, из-за которого, собственно, начался весь сыр-бор. Люцифер исчез, ехидно рассмеявшись.

— Ну, блин… — обиженно протянул обладатель пленённой души, опустив голову.

— Попридержи коней, Семен Алексеевич! — Люцифер появился в двух шагах и осторожно потряс бутылочку. — Ты хорошо поработал, но мы с тобой ещё не закончили. В истории нашего сотрудничества осталась последняя глава.

— В истории о Люцифере и семерых козлах, — проговорил Сеня, усмехаясь необычайно точной характеристики приключений, произошедших с ним за последнюю неделю.

— Хм! А что? Ты, в общем-то, прав, — владыка ада одобрительно кивнул. — Название почти как у той сказки про семеро козлят.

— Ага, только у нас всё по-настоящему и это расстраивает меня больше всего, — Сеня вздохнул.

— Да, и ещё, последнему «козлу» вовсе не обязательно быть козлом.

— С чего вдруг?

— Мне нужна душа ребенка, — произнёс Люцифер. — Любого, на твой выбор. Главное, дитя должно быть старше семи лет. Иначе наверху сделку аннулируют…

Сеня почесал затылок, переваривая услышанное.

— Ты всё понял? — Люцифер внимательно посмотрел на него, готовясь отправить обратно в мир живых.

— Погоди, погоди… на кой тебе сдался ребёнок? По-хорошему, это ведь почти невинная душа!

— Ты прав, — сказал Люцифер, потирая руки, — как правило, абсолютно чистая! Конечно, бывают исключения, но даже эти самые исключения просто великолепны в своей почти что безгрешности!

— И что ты будешь делать с этим ребёнком? — полюбопытствовал Сеня. — Ты как Засральский, да?

— Из тебя, Семен Алексеевич, клоун, как из меня сестра милосердия, — пробурчал Люцифер, злобно сверкнув зеленым глазом. — И я бы советовал тебе хорошенько выбирать слова, когда со мной разговариваешь!

— Молчу, молчу, прощу прощения! — Сеня примирительно замахал руками. — Но всё-таки?

— Это уж моё дело. Может, буду жарить на вертеле или подарю твоему другу Якову Иосифовичу Засральскому. Эти души нужны, очень нужны. Например, одну такую я в своё время послал забеременевшей Малене Эрнманн — у шведской певички родилась замечательная дочурка, ха-ха-ха! Кстати, сыночек Хельги Нойвирт — тоже моих рук дело! Да, всех не пересчитать, начиная со времен Авраама и его интрижки со служанкой.

— Слушай, вот честно… — Сеня не унимался, — … я всё понимаю — Никитос с этим дружбаном своим, Засральский, Кальсонов, Панас, Метастазов — каждый из них реально козёл, больше или меньше. Если Засральский конченая гнида, то, например, Панас — просто хитрожопый атеист, который решил зарабатывать на религии… кстати, о Панасе — тут Сеня вспомнил о своём обещании, — может, прекратишь над ним издеваться? Я думаю, он всё осознал после первой встречи с тобой… В защиту батюшки могу сказать, что он очень помог в совращении Метастазова на продажу души!

— Ты думаешь, меня это волнует? — Люцифер внезапно появился прямо перед Сеней и наклонил своё лицо к лицу перепугавшегося просителя, который попытался смягчить участь священник. — Да плевать я хотел, на тот факт, что он всё осознал! Это не имеет значения. Его душа теперь принадлежит мне! Хотя, должен признать, Панас Михайлович — презабавнейший человечишка, — голос Люцифера смягчился, на его лице появилась улыбка. — Возможно, я дам ему послабление в будущем. Или превращу в демона! А если он станет невыносимо скучным… такой вариант развития событий тоже исключать нельзя — тогда предложу ему сделку на вроде той, которую заключил с тобой.

— Окей, окей, — пробормотал Сеня. — Расслабься! И всё-таки, ты уверен, что тебе нужна душа ребёнка?

— Определенно уверен. Ты ведь не отказываешься из-за жалости к малышу, душа которого станет моей собственностью со всеми вытекающими последствиями? — Люцифер искоса посмотрел на приунывшего Сеню. — В принципе, мы можем расторгнуть наш договор…

— Не, не, не, не! Ни в коем разе! А сколько у меня времени на всё про всё?

— Сколько хочешь, — произнёс Люцифер, великодушно разведя руки, словно собираясь заключить в Сеню в дружеские объятия. — Сколько понадобится, но в пределах разумного, естественно. Хватит тебе неделю, чтобы унять муки совести?

— Да… наверное…

— Вот и славно! В случае форс-мажора я дам ещё времени. Торопиться нам с тобой некуда! А теперь — можешь убираться в мир живых.

Сеня не заставил дважды себя упрашивать и снова вернулся в царство сна, подарившее его сознанию целительное забвение. Он проснулся ближе к одиннадцати утра, разбуженный стонами беса, приходившего в себя после адовой попойки. Увидев, как его вчерашний собутыльник открыл глаза, пьющий рогоносец с трудом слез с мягкого кресла и подошёл к дивану. Ноги Стикса подкашивались, крылья повисли, а морда выглядела предельно жалкой. Впрочем, измученная похмельем физиономия вызывала, скорее жалость и улыбку, нежели призрение и неприязнь.

— О! — воскликнул Сеня, пытаясь нащупать рукой пачку сигарет на тумбе. — Кажется, кое-кто познал боль похмельного синдрома? — он посмотрел на беса, сочувственно улыбнувшись.

— Твою ж колотить, Сенечка, — с трудом проговорил Стикс, стиснув руками одеяло, — почему мне так плохо? Почему, а? Я умираю? Но я ж не могу умереть, я бессмертный, я бес, порождение тьмы…

— Ну ты, брат, вчера и нажрался! Помнишь Метастазова, Панаса? Ты ещё вселился в нашего знакомого батюшку…

— Помню, помню… — Стикс закрыл лицо руками и выругался в совершенно не характерной для него манере, но тут же извинился: — Прошу прощения… Сень, чего делать-то?

— Хм, — Сеня задумался. — Могу предложить анальгин, но вряд ли он подействует на твою бесовскую морду. А ещё в холодильники должны быть две банки с огурцами — налей себе пару стаканов рассола. Пьянь рогатая!

— А иди ты…

Стикс отправился на кухню, попробовать целительный рассол. Народное средство от Бахусовой болезни оказалось крайне эффективным — для возвращения «бесовской морды» к жизни понадобилось всего два стакана. Предложенный Сеней анальгин тоже пошёл в дело — как выяснилось, чудеса российской фармакологии на обитателей Преисподней очень даже действуют.

Пока Стикс приводил себя в порядок, его «коллега», немного поучаствовавший в возлияниях, стоял на балконе и курил, одолеваемый безрадостными думами.

«Ну и что теперь делать, Семён Алексеевич? — мысленно поинтересовался он, оглядев двор. — Ты же прекрасно знаешь, какие муки ждут ребенка, чью душу получит Люцифер. Или ещё хуже, как с этими — певичкой и Хельгой… если с у первой всё не то что бы прямо сильно плохо, то вторую мне действительно жалко… Неужели ты подпишешься на покупку души какого-нибудь малыша? Пошел ты на хер, понял?! Сам же знаешь, что в жизни на это не пойдёшь! Знаю. Знаю. Но ещё я знаю, что хочу получить свою душу обратно! Что же мне теперь делать?…»

Вернувшись в квартиру, Сеня застал Стикса, попивающего крепкий свежесваренный кофе. Бес сидел в кресле и болтал ногой, тихонько позвякивая оковами ада.

— Сенечка, я хотел бы извиниться за вчерашнее, — он виновато улыбнулся. — Перебрал малость!

— Да ты не малость перебрал, а нажрался в доску! Твои извинения приняты, хотя не особенно и требовались, ибо ты, сын мой, ничего страшного не натворил, если не считать пепельницы, вытряхнутой на балкон Зои Ивановны…

— Это… это та невоспитанная дама?

— Ага! Только ты её чуть по-другому обозвал, а потом взял мою пепельницу и полетел мусорить…

— Да-да! Ага! Вспомнил! — радостно воскликнул Стикс. — Захотелось похулиганить, ну что тут скажешь, я же бес, в конце-то концов!

— Наплюй, — буркнул Сеня. — Мне теперь не до того… это всё, так сказать, ерунда.

Он взял кота, тихонько вилявшего хвостом, и посадил на колени. Пушистая зверюга разлеглась поудобнее, молчаливо согласившись посидеть у хозяина. Прикрыв глаза, Бублик замурлыкал, осторожно поглядывая на Стикса, который ревниво покосился на своего пушистого друга. Хмурый Сеня достал сигарету и закурил.

— Ты не зачастил с табачищем? — спросил бес, отгоняя дым крылом.

— И на табачище наплюй. Скажи мне лучше, что теперь делать? Я же не душегуб какой, чтобы отдавать безвинного ребёнка Люциферу!

Бес задумчиво отхлебнул из чашки. Вздохнув, Стикс бесцеремонно взял кота и посадил к себе. Бублик слегка удивился внезапной перемене гладивших его рук, но всё равно решил преспокойно сидеть там, где посадили, следуя внутренним убеждениям, запрещающим любому нормальному коту делать лишние телодвижения во славу Лени матушки и Безделья батюшки.

— Самое обидное, — сказал Стикс, — это отсутствие положительных вариантов в твоей ситуации. Откажешься выполнить требования Люцифера — не сможешь вернуть душу. А убедишь дитя подписать контракт — будешь отвечать за это по-полной, когда умрёшь. За предыдущих шестерых козлов с тебя особо не спросят, если вообще спросят, а то и в праведность вменят. Но сознательно обречь ребенка на вечные муки… вряд ли ты сможешь отработать такой грешок. Скорее всего, после смерти тебя ждет один из кругов ада…

— Неужели у меня нет выхода?.. — Сеня окончательно приуныл, осознавая полное отсутствие перспектив для своей бессмертной души.

— Обожди печалиться! Как любит говорить мой приятель Авалон, выход есть всегда, ёптыть! Прошу прощения за цитату…

Бублик спрыгнул с колен беса и направился на кухню, прервав цитирование некоего Авалона. Стикс развёл руками, посмотрев вслед удаляющемуся пушистому хвосту, торчащему трубой, и допив кофе, продолжил:

— Знаешь, мне тут у вас очень нравится! Кофе, телевизор, пьянки, общественный транспорт, двор, да всё — всё здесь так интересно! Конечно, жить я предпочитаю дома в Преисподней, однако и ваш мир мне бы тоже хотелось навещать почаще…

— Ну и кто тебе мешает… — пробурчал Сеня.

— Да ни кто, а что! — бес оттопырил правую ногу и помахал, громко звеня оковами ада. — Вот этот браслетик удерживает меня в аду.

— Ну спили его, тоже мне проблема…

— Дурак ты иногда, Сенечка! — с досадой произнёс бес, снова звякнув своим браслетом. — Как бы всё было так просто!

— Минутку, какое отношение имеет твой браслет к моей проблеме? — спросил Сеня, слегка приподняв бровь. — Давай с ним потом разберёмся, сейчас…

— А вот и имеет! — перебил Стикс, стукнув чашкой по столу. — Еще как имеет! Как-то раз в пятницу мы собрались у нашего общего приятеля… Всех своих друзей я называть не буду, все равно их имена тебе ничего не скажут. Собрались мы, значится, поиграть в «Инквизитора», все на месте, кроме Авалона. Сидим, ждем, ждем, ждем и тут — бац! Появляется наш общий товарищ! А на ноге у него ничего нет!

— А должно быть?

— Да! В том-то и дело! Ведь он как и я был обречен на вечную жизнь в аду! Короче, слово за слово, и Авалон проболтался — оковы ада с него снял очень сильный маг по имени то ли Сигизмунд, то ли… в общем, старина Авалон воздержался от подробностей. А потом, когда мы с ним вышли попинать балду на крыльцо, сказал, чтобы если что к Сигизмунду этому ни ногой! И сказал ещё, что лучше б Вельзевулыча попросил…

— Что-то я не понял, — перебил Сеня. — Значит магов два?

— Ну да! И оба они живут здесь, в Энске!

— Так и что тебе мешает… — Сеня осекся. — Хотя, да, к Сигизмунду ты сходить не можешь. Ты же прикреплен ко мне его Люцифершеством.

— В том и дело! — Стикс вздохнул. — Иначе бы меня вообще тут не было. Моё место — в аду… из-за этих проклятых оков!

Бес снова помахал ногой, громко звеня своей цепью. Сеня задумчиво посмотрел на «аксессуар», навязанный Стиксу злодейкой-судьбой, и спросил:

— Ты хочешь, чтобы я отвел тебя к этому Сигизмунду?

— Ни в коем случае! — возразил бес. — У Авалона там какая-то тёмная история вышла с этим магом. Думаю, сначала имеет смысл заглянуть к некоему Карлу Абрамовичу Вельзевулову. И если уж с ним не выгорит, тогда можно и…

— А это кто?

— Это тот самый чернокнижник «Вельзевулыч», — пояснил Стикс. — Авалон отказался от его услуг, выбрав более простой путь — Сигизмунд разбил оковы ада одним движением руки, Авалон и глазом моргнуть не успел. Правда, как я понял, итоговая цена оказалась гораздо выше, чем у Вельзевулыча… Настолько выше, что Авалон даже говорить о ней не захотел, лишь предупедил, мол, не связывайся! Чернокнижник оказался куда менее сильным магом, нежели Сигизмунд. Вельзевулыч хотел приготовить зелье, которое разъест оковы ада, вот только ингредиенты для особого варева достать оказалось совсем непросто! Вот Авалон и решил поискать лёгких путей…

— Так, в общем, ты хочешь, чтобы я отвёл тебя к этому Вельзевулычу?

— Да, мой смыслоотдаляющий друг, да, — Стикс закивал, — именно так. Погоди! — бес поднял руку, призывая Сеню к молчанию, которое тот хотел прервать очередным вопросом. — Не перебивай, пожалуйста! Ты читал договор, который заключил с Люцифером?

— Да… только ничего не понял. Проще в рецепте нашего участкового терапевта разобраться, чем в контракте этом!…

— А ты думал! Так и должно быть — бес слегка улыбнулся. — Но это для тебя, для человека. А я прекрасно вижу всё, что в них написано. И там есть один пунктик, который позволяет аннулировать сделку!

Бес заговорщически посмотрел на Сеню. Тот сидел молча, переваривая услышанное и когда наконец до него дошёл смысл сказанного, произнёс с надеждой:

— Ты шутишь? Неужели можно расторгнуть контракт?!

— Можно. Очень сложно, но при желании и с моей помощью — вполне реально.

— А ты меня не дуришь, Стикс? — Сеня посмотрел на беса пристальным взглядом. — Откуда мне знать, может, ты просто хочешь мной воспользоваться, а потом исчезнешь…

— Фу, Сенечка! — бес обиженно скривил морду. — Во-первых, я честен и чист как помыслы младенца. Во-вторых, моё участие в спасении твоей души требует минимума усилий, так что я не перетружусь, если сделаю… то что буду должен сделать. Кроме того, вариантов у тебя особенно-то и нет — или принести Люциферу последнюю душу, обрекая свою на вечные муки после суда, или благородно отказаться от предложения нашего владыки и навсегда превратиться в его марионетку… Что выбираешь?

— Ты чертовски прав… — Сеня глубокого затянулся. — А от меня-то ты чего хочешь? Просто сходить к Вельзевулычу?

— И не только. Нам с тобой предстоит собрать все ингредиенты для зелья, если, конечно, это возможно. Видишь ли, Авалон не мог долго находиться здесь у вас. Он, конечно, иногда вылезал на поверхность, как и любой древний бес, да только оковы ада тут же тянули обратно…

— А как же он с этим Сигизмундом воду мутил?

— Сам не знаю, — бес пожал плечами. — Да и без разницы, честно говоря! Итак, ты готов к коллаборации? Как ты говорил Панасу, услуга за услугу!

— Хм… Вообще, предложение интересное, — Сеня задумался. — А что, что будет, когда Люцифер узнает о твоей проделке?

— Да… ничего… ничего хорошего, — бес тяжело вздохнул. — Но узнать — узнать мало. Во-первых, найти меня среди легионов других бесов в аду совсем не так просто, как ты думаешь. Во-вторых, Люцифер, скорее всего, плюнет на моё внезапное освобождение. Подобное частенько проворачивают другие бесы, только вот не любит наша братия распространяться о том, кто и как их освободил. В крайнем случае, сошлёт куда подальше, например, на девятый круг ада, пардон, причиндалы морозить с самовлюблёнными мразями… и, тем не менее, это не отменит способность бывать в вашем мире, а значит, я в любом случае останусь в выигрыше.

Сеня молча перебирал все возможные варианты: «Собственно, чего я теряю? Стикс вроде не похож на откровенную гниду, которой нельзя верить… впрочем, все откровенные гниды не похожи на таковых… В любом случае, ребёнка я в ад тащить отказываюсь — это исключено! Значит, остаётся или стать игрушкой Люцифера навечно, или заключить пактик с бесом» — подумал он и произнёс вслух:

— Я принимаю твоё предложение, бесовская морда!

— Попрошу без выражений в адрес моей морды! — радостно воскликнул Стикс, погрозив пальцем. — Тогда собирайся! Мы едем в гости к Карлу Абрамовичу Вельзевулову!

— А ты хоть знаешь, куда ехать? В смысле, где искать-то чернокнижника?

— Да… думаю, да. Авалон говорил про частный сектор, который находится в городе, но по внешнему виду деревня деревней! Тебе что-нибудь говорит это описание?

— Говорит, — Сеня кивнул, — в городе всего один частный сектор, похожий на деревню. В остальных богатые мира сего понастроили коттеджей — подобные поселки язык не повернется сравнивать с деревней. А вот то самое захолустье как раз сойдёт за деревеньку… короче, надо подкрепиться на дорожку и в путь!