Любой ценой

Глава 20

– Что же это, чёрт подери, за штуковины? – пробормотал контр-адмирал Бич. Позади себя он слышал организованный бедлам, посредством которого его штаб координировал эвакуацию расположенной в дальнем космосе инфраструктуры Гастона, однако всё его внимание было сосредоточено на двух из предположительно опознанных линейных крейсеров манти.

– Должны быть линейными крейсерами, – ответил коммандер Майрон Рэндалл, его начальник штаба.

– Знаю, – немного нервно отозвался Бич. – Но поглядите на оценку их массы. По данным БИЦ их масса дьявольски близка к двум миллионам тонн. Это чертовски большой линейный крейсер, Майрон!

– Масса грейсонского «Курвуазье II» больше миллиона тонн, – напомнил Рэндалл.

– Что всё ещё намного меньше, чем у этих. – Бич покачал головой. – Могу поспорить, что это мантикорская версия линейного крейсера-носителя подвесок.

– Замечательно, – пробурчал Рэндалл.

– Ну уж, – сказал Бич, созерцая половодье ЛАКов, растекающихся от приближающихся НЛАКов, – насколько это может ухудшить положение, Майрон? Мы располагаем тремя сотнями «Скимитеров», ракетными подвесками и четырьмя линейными крейсерами. Не думаю, что тот факт, что манти притащили кое-какие новые игрушки, существенно повлияет на конечный итог.

– Сообщение от адмирала Хенке, мэм.

– Выведите на мой вспомогательный дисплей, – ответила дама Элис Трумэн, и в следующее мгновенье эбеновое лицо Мишель Хенке появилось в крошечном окошке над коленом Трумэн.

– Мика, – приветствовала её вице-адмирал.

– Адмирал, – отозвалась Хенке.

– Чем обязана?

– Мы тут пробежались по последним данным от платформ «Лазутчик», мэм. Ваши люди заметили ту непонятную маленькую группу отметок в секторе Чарли-Два-Семь, которая видна теперь, когда платформы перешли в активный режим?

– Минуточку, Мика, – Трумэн оторвала взгляд от дисплея и подозвала начальника своего штаба. Капитан Гудрик немедленно подошёл и она показала ему на свой коммуникационный экран. – Мика, вы не могли бы повторить это для Крейга?

– Ваши люди заметили скопление отметок на Чарли-Два-Семь? – приветливо кивнув Гудрику, спросила Хенке.

– Вы имеете в виду те отметки чуть севернее ремонтных платформ? – она вновь кивнула, а капитан пожал плечами. – Мы заметили их, но пока что считаем всего лишь болтающимся на орбите хламом. Вы же знаете, насколько небрежны в вопросе избавления от мусора многие гражданские станции.

– Вы ещё будете мне об этом говорить, – гадким голосом ответила Хенке. – Тем не менее, в данном случае, я не думаю, что это так. – Гудрик поднял брови, а она поморщилась. – Антенны не могут получить от них чёткие отраженные импульсы. На самом деле, похоже это может быть то, чего мы не предполагали тут увидеть.

– Малозаметные платформы? – поинтересовалась Трумэн.

– Весьма возможно, – согласилась Хенке. – Особенно, если вы обратите внимание, как они размещены. Тактики капитана ЛаКосты согласны с нами в том, что это похоже на ракетные подвески, рассредоточенные так, чтобы только дать место импеллерным клиньям своих птичек, когда они дадут залп.

Гудрик наклонился ко вторичному дисплею, заново изучая данные сенсоров. Затем поднял взгляд и кивнул Трумэн.

– Полагаю, что адмирал Хенке права, мэм, – произнес он. – На самом деле, мне кажется, то, что мы видим, может быть только частью всей картины. Я бы сказал, что есть хорошие шансы на то, что у них намного больше подвесок, чем мы засекли.

– Ну, мы ожидали что-то в этом роде, – заметила Трумэн. Она в течение секунды раздумывала, затем повела плечами. – Не думаю, что это что-то меняет, Гудрик. Однако запустите дополнительную порцию разведплатформ и передайте приказ Скотти. Я хочу, чтобы он частой гребёнкой прочесал пространство перед собой и занялся всем, что удастся обнаружить.

– Есть, мэм. Я сейчас этим займусь.

Гудрик начал отдавать приказания, а Трумэн кивнула Хенке.

– Хорошее замечание, Мика. А как у тебя идут дела помимо этого?

– Пока нормально, – неприятно улыбнулась Хенке. – Знаю, масштаб далеко не тот, но полагаю, что мы сможем немного расквитаться за Грендельсбейн.

– Для этого мы и прибыли, – согласилась Трумэн и откинулась назад в командирском кресле, изучая большой дисплей.

С учётом командной структуры Восьмого флота, она фактически занимала три разных «кресла». Она была заместителем Хонор и командиром носителей; командиром Третьей эскадры НЛАКов; командиром первого дивизиона Третьей эскадры НЛАКов, включающем в себя «Оборотня» и «Химеру». «Разумеется, два из этих трёх постов сейчас не слишком актуальны», – размышляла она, наблюдая за ЛАКами «Оборотня» и «Химеры», уходящими вдаль от своих носителей. А с точки зрения командира первого дивизиона – и старшего офицера атакующих Гастон сил – казалось, что дела пока идут очень хорошо.

«Постучи по дереву, – напомнила она сама себе, – Постучи по дереву».

– Они идут прямо на нас, – ровно заявила коммандер Инчман.

– Однако не входят в зону поражения стандартных ракет. Так, Сандра? – заметил Бич, стоящий, рассматривая картинку на её дисплее, за спиной Инчман.

– Не входят их гиперпространственные корабли, сэр. Похоже, они замедляются, чтобы остаться примерно в световой минуте от планеты. Однако их ЛАКи всё ещё идут прямо на нас.

– И если кто-то думает, что они собираются оставить наши гиперпространственные корабли в целости и сохранности, чтобы позволить им обстреливать ЛАКи, он крупно заблуждается, – пробормотал из-за спины контр-адмирала Майрон Рэндалл.

– Скорее всего так, – угрюмо согласился Бич, и Рэндалл чуть покраснел. Он явно не заметил, что говорил достаточно громко для того, чтобы адмирал мог его услышать.

– С другой стороны, – продолжил Бич, – они войдут в зону поражения наших ракетных подвесок. – Он оскалился в том, что только очень близорукий человек мог бы принять за улыбку. – Какая жалость, что они не подождали ещё пару месяцев.

– Вы правы, сэр, – согласилась Инчман, её голос звенел от гневного разочарования.

– Может быть да, а может и нет, Сандра. – Бич положил руку на её плечо и мягко его стиснул. – Возможно, снабженцы снова прислали бы нам только свои извинения.

Он полностью понимал причины расстройства – и гнева – Инчман. Обещанные им дополнительные подвески должны были необычайно усилить их ракетную мощь дальнего радиуса действия. Опять же, их кормили обещаниями уже довольно долго.

– Знаю, сэр. Я всего лишь… – Инчман проглотила то, что намеревалась произнести, а Бич вздохнул.

– Они поставляют подвески прифронтовым системам так быстро, как только могут, Сандра. Когда ресурсы ограничены, кому-то неизбежно остаются одни оскрёбки. И, будем справедливы, если бы ты распределяла приоритеты снабжения, ты предсказала бы нападение из всех треклятых мест именно на Гастон?

– Нет, сэр, – признала она.

– Так что постараемся сделать, что сможем, тем, что имеем. – произнёс Бич настолько философски, насколько был способен и обернулся к Рэндаллу.

– Когда мы сможем дать ход, Майрон?

– Через двенадцать минут, – ответил Рэндалл, быстро взглянув на часы. – Механики капитана Стрейджерта прилагают все усилия, однако…

– Понятно. – Бич издал горький смешок и снова пожал плечо Инчман. – Если бы я слушал Сандру, то по крайней мере наши импеллеры находились бы в более высокой степени готовности.

Он склонился к дисплею своего операциониста, затем глубоко вздохнул и отвернулся.

– Они достигнут дистанции, с которой могут нас обстрелять, через тридцать пять минут, даже если мы продолжим болтаться на орбите. Честно говоря, если бы я думал, что из этого выйдет какой-то толк, то приказал бы всем нашим гиперпространственным кораблям разбегаться.

Рэндалл взглянул на него со смешанным выражением удивления и порицания, и Бич фыркнул.

– Конечно бы приказал, Майрон! Может быть это и не особенно достойно славы, но если это подвесочные линейные крейсера – а их профиль торможения несомненно предполагает, что это они и есть – то мы действительно роскошнейшим образом облажались. Славная кончина хорошо выглядит только в плохих исторических романах. Говоря за себя, полагаю, что в реальной жизни мы не должны быть такими долбанными дураками и меня чертовски раздражает, что у нас, кажется, нет иного выбора.

Он не сумел сдержать горечь в голосе, однако еще раз вздохнул и дал себе воображаемый подзатыльник.

– Так как мы не можем избежать сражения с ними и не можем вести бой на таких же дистанциях, то я хочу, чтобы все корабли ушли за планету. Мы будем держать планету между ними и собой до тех пор, пока сможем.

Рэндалл выглядел явно несогласным. Они ничего не говорил, однако Бич прочитал его мысли без большого труда.

– Да, это не очень славно. И я сомневаюсь, что в конце концов получится какая-то разница. Но если там командует какой-нибудь особенный тупица, то он может послать ЛАКи, чтобы выбить нас из-за укрытия. Если он так сделает, то мы может быть сумеем действительно уничтожить нескольких из них. Даже если он так не сделает, то, если захочет стрелять в нас, ему придется маневрировать своими носителями МДР так, чтобы обогнуть планету. В этом смысле, если мы будем достаточно близко к планете, то он может вообще отказаться от обстрела с дальней дистанции.

– Думаю, Майрон, адмирал прав, – произнесла Инчман. Оба мужчины взглянули на неё и она пожала плечами. – Учитывая все прочие нынешние проблемы манти, они, разумеется, не горят желанием нарушить Эриданский Эдикт, а на такой дистанции точность стрельбы даже их МДР довольно никудышна. Так что это – наш наилучший шанс хотя бы заставить их приблизиться настолько, чтобы мы могли стрелять в ответ.

– Они оттягиваются за планету, мэм, – произнёс коммандер Оливер Манфреди.

– Не слишком любезно с их стороны, – сухо заметила Мишель Хенке и Манфреди хихикнул без особой радости.

Хенке ухмыльнулась и откинулась в кресле, сплетя пальцы под подбородком в той позе, которую множество раз наблюдала у Хонор. Она не могла утверждать, что избранная командующим хевов тактика была совершенно неожиданна, но от этого она ничуть не становилась более радующей.

– Хорошо, Оливер, – чуть помедлив сказала она своему золотоволосому начальнику штаба. – Удостоверьтесь, что дама Элис знает о сложившейся ситуации и сообщите ей, что если она не отдаст иного приказа, я намереваюсь выполнить «Великое Расхождение».

– Есть, мэм, – ответил Манфреди.

Улыбка начальника штаба украсила складочками его классически высеченное лицо и продемонстрировала безупречно белые зубы, а Хенке задавила свой внутренний смех, когда он обратился к лейтенанту Камински, её связисту. Манфреди не сделал ничего особенного; дело было в его имидже. Манфреди был столь же компетентен, сколь и театрален, и на самом деле ему следовало находиться в штабе Трумэн, а не Хенке. По каким-то причинам у Алис Трумэн, казалось, всегда был или старпом, или начальник штаба, или флаг-капитан столь же золотоволосый и голубоглазый, как и она сама.

«Но не на этот раз, – с изумленным удовлетворением думала Хенке, – На этот раз он у меня… не говоря уже об остальном моём «гареме».

На этот раз не рассмеяться было ещё труднее. В отличие от своей подруги Хонор, Хенке всегда наслаждалась… активными любовными приключениями, хотя никогда не позволяла им оказывать влияние на свою профессиональную жизнь. Тем не менее, на этот раз была очередь Хонор отпускать шутки в её адрес, с того самого момента, когда Хенке пригласила её на обед на борту «Аякса» и Хонор увидела подобранный Хенке штаб. Разумеется, Манфреди был наиболее впечатляющим из штабистов Хенке, но все они были мужчинами и среди них не было ни одного с непривлекательной внешностью.

Хенке отогнала эту мысль в сторону и выпрямилась в кресле. «Великое Расхождение» было маневром, который она вместе со своим штабом разработала для ситуаций вроде этой. Оно не было идеальным решением, но лишь потому, что «идеальных решений» не существует. А это просто наилучшее из возможных.

Мика взглянула на главный дисплей, наблюдая, как стали смещаться проецируемые курсы её кораблей. Реально у неё под командой было всего лишь четыре из шести линейных крейсеров – её третий дивизион, КЕВ «Гектор» и «Ахиллес», был приданы силам Сэмюэля Миклоша, атаковавшим Тамбурин, что оставило ей только «Агамемнон», «Аякс» (её флагманский корабль) и крейсера второго дивизиона «Приам» и «Патрокл». Для поддержки у них были четыре тяжёлых крейсера типа «Эдуард Саганами», в том числе и прежний корабль Хенке, собственно «Саганами», но ни один из них не мог вести огонь МДР из бортовых пусковых. С другой стороны, за их корпуса силовыми лучами цеплялись несколько десятков новейших ракетных подвесок.

Сейчас «Агамемнон» и «Аякс» в сопровождении двух тяжёлых крейсеров начали уходить в сторону от «Приама», «Патрокла» и второй пары тяжёлых крейсеров. Рассредоточивая свои силы, она должна была получить возможность держать корабли обороняющихся под огнем хотя бы одной из групп. В конце концов, командующий противника не мог держать планету между своими кораблями и всем остальным. Но это означало, что, вероятно, сможет вступить в бой только половина кораблей Хенке. Хуже того, это означало, что две её ударные группы выходили за пределы зоны, в которой они могли оказать друг другу эффективную поддержку в отражении ракетной атаки.

Если бы изучавшие систему эсминцы обнаружили большее число развернутых подвесок, то Хенке не решилась бы выполнить «Великое Расхождение». Даже при том числе подвесок, которое эсминцы обнаружили, она рисковала получить серьёзные повреждения. Но они не могли уничтожить экономическую базу системы, не подходя близко, не в том случае, когда практически вся она находилась на орбите обитаемой планеты. Это означало, что в первую очередь должны были быть нейтрализованы корабли обороняющихся.

«Ну, по крайней мере, это должно быть интересно», – сказала себе Хенке.

– Они разделяются, сэр, – сообщила Инчман.

Её внутрисистемные сенсорные платформы держали мантикорские корабли под наблюдением и она отметила разделившиеся вектора движения под символами двух расходящихся групп крейсеров. – БИЦ присвоил одной группе код Альфа, а другой Бета.

– Собираются взять нас в клещи, – проворчал Бич. – Как я и ожидал. Очень жаль, что они не пошли вперед и не использовали ЛАКи в качестве загонщиков.

– Только взгляните на это, сэр, – произнес Рэндалл, показывая на красные стрелки предполагаемых курсов. – Они могут попытаться получить свободные директрисы для стрельбы по нам, но, судя по их теперешним курсам, дистанция будет меньше семи миллионов километров.

– То есть они немного обеспокоены перспективой нарушения Эриданского Эдикта, – заметил Бич и безрадостно ухмыльнулся. – С другой стороны, максимальная дальность полета в активном режиме ракет, которыми оснащены наши корабли, чуть меньше двух миллионов. Не великое улучшение.

– За исключением того, что мы ещё не истратили ни одной из наших орбитальных подвесок, сэр, – заметила Инчман. – И чем ближе они подойдут до того, как мы выстрелим, тем лучше будут наши данные для стрельбы.

– Верно, – кивнул Бич и задумчиво нахмурился, глядя на дисплей. – Я знаю, доктрина гласит, что нашей первоочередной задачей в подобной ситуации является уничтожение НЛАКов, – произнёс он, чуть помедлив. – Но они не столь любезны, чтобы подводить их ближе. Будь у нас больше подвесок, если бы мы могли создать большую плотность залпа, ещё имело бы смысл в первую очередь атаковать НЛАКи. Однако в сложившейся ситуации, я думаю, что мы не будем открывать огонь до последнего, а затем сконцентрируем всё на Альфе. Подготовьте соответственно этому данные для стрельбы, Сандра.

– Есть, сэр.

– И, пока мы ждем, Майрон, – Бич повернулся к начальнику штаба, – скажите ЛАКам продолжать отступление. Я бы хотел, если у них получиться, чтобы они сместились к востоку системы.

– Вы хотите, чтобы они заняли позицию для удара по Альфе, если подвески действительно добьются успеха, сэр?

– Совершенно верно.

– Как насчет нас, сэр? – Рэндалл махнул рукой на символы, обозначающие линейные крейсера Бича.

– Соблазнительно, но не получится. – Бич покачал головой. – Мы слишком далеко. Даже при максимальном ускорении нам потребуется больше часа, чтобы выйти на дальность действия ракет. Если подвески и ЛАКи не добьются чертовски лучшего, чем я ожидаю, результата, то манти расстреляют нас своими МДР до того, как мы доберемся до них. Хуже того, как только мы покинем укрытие за планетой, нас примется обстреливать Бета. – Бич снова покачал головой. – Нет, мы останемся на месте, используя планету в качестве прикрытия от Беты. Если сможем поразить Альфу – замечательно, но мы не в состоянии позволить себе зайти глубже в воду, когда там акулы вроде этих.

– А там засел довольно хладнокровный субъект, мэм, – заметил коммандер Манфреди.

– Это так, Оливер. Хотя не думаю, что в конечном итоге это принесет ему много пользы. Он явно решил играть до конца, но расклад у него проигрышный.

Хенке развернула командирское кресло, чтобы оказаться перед лейтенант-коммандером Стэкпоулом, её операционистом.

– Джон, я думаю, что он собирается держать подвески в резерве до последнего момента. Я бы на его месте точно так и сделала. И обратите внимание, как «совершенно случайно» его ЛАКи смещаются на фланг нашей траектории.

– Полагаете, он собирается сконцентрироваться на нас и проигнорировать носители, мэм?

– Это то, что сделала бы я. У него в любом случае нет надежды на уничтожение носителей и он не способен отбить нашу атаку. Так что единственное, что ему остается, это нанести нам потери, какие только реально возможно. Это означает выбор в качестве цели нас.

Стэкпоул мгновение обдумывал сказанное. Несмотря на свою привлекательность – он был выше Хонор и почти так же смугл, как и сама Хенке, с высокими скулами и выдающимся носом – он был далеко не так эффектен, как Манфреди с его внешностью звезды головидения. Однако в работе он был, чаще всего, еще более эффективен.

– Вы думаете о подвесках? Так, мэм?

– Да.

– Ну, – задумчиво произнес он, – до сих пор мы их обнаружили несколько сотен. Я имею в виду надёжно подтверждённых. БИЦ предполагает, что их число примерно вдвое больше, но у нас нет ничего, что мы могли бы использовать в качестве надёжных данных для прицеливания. Большинство из выявленных подвесок мы можем уничтожить близкими подрывами боеголовок, но все они находятся крайне близко к планете, мэм.

– Слишком близко, – согласилась Хенке. – Особенно для МДР на такой дальности. Может получится ужасный инцидент, и адмиралу Харрингтон это не понравится.

– Да, мэм, точно не понравится, – с чувством согласился Стэкпоул.

Хонор сделала предельно – можно даже сказать до боли – ясным, что её не порадует что-либо хотя бы отдалённо напоминающее нарушение Эриданского Эдикта, хотя бы и случайное. А если попадание в обитаемую планету, пусть и случайное, девяностопятитонной ракеты, несущейся со скоростью в половину скорости света, не могло считаться «использованием оружия массового уничтожения», то им могли считаться только очень немногие вещи.

– Тем не менее, думаю, мы всё ещё способны отыскать способ заставить их использовать подвески с большой дистанции, – произнесла Хенке. – Альберт.

– Да, мэм? – отозвался лейтенант Камински.

– Сообщение адмиралу Трумэн. Мои комплименты и я была бы благодарна, если бы она могла приказать, чтобы ЛАКи нанесли удар по подвескам.

– Есть, мэм.

– Антонио.

– Да, мэм, – ответил лейтенант-коммандер Брага, астрогатор Хенке.

– Рассчитайте нам новый курс. Я хочу выйти на те же самые позиции, но предполагая, что адмирал согласится позволить ЛАКам расстрелять для нас подвески, я хочу уменьшить ускорение, чтобы дать им больше времени.

– Есть, мэм. Насколько больше времени?

– Они уменьшили ускорение, сэр.

Бич качнул своё кресло к коммандеру Инчман.

– Насколько?

– Почти на пятьдесят процентов, – ответила Инчман.

– А их ЛАКи?

– Меняют курс и идут прямо на планету, сэр, – судя по тону Инчман, было очевидно, что она ожидала второго вопроса адмирала. Бич печально кивнул.

– То есть они не займут первоначально предполагавшихся огневых позиций до тех пор, пока ЛАКи не подойдут достаточно близко для того, чтобы начать уничтожать наши подвески, – сказал он.

– Да, не займут. И, – Инчман повернула голову так, чтобы взглянуть в глаза Бича, – если они будут достаточно близко для уничтожения подвесок, они также будут достаточно близко, чтобы уничтожить все наши орбитальные платформы с той стороны планеты.

– ЛАКи на траектории перехвата?

– Да, сэр. При текущем профиле полета они совершат разворот примерно через двадцать минут.

– Дерьмо, – Бич секунду постучал пальцами по подлокотнику, затем пожал плечами.

– Вот и накрылась идея использования «Скимитеров» против Альфы. Свяжись с капитаном Аберкромби. Отдайте приказ, чтобы он изменил курс и атаковал ЛАКи манти.

– Есть, сэр.

– По крайней мере, они встретятся достаточно далеко от линейных крейсеров и их эскорта, чтобы не попасть в зону поражения стандартных корабельных ракет, – тихо заметил коммандер Рэндалл.

– Это должно немного помочь, – согласился Бич, хотя оба знали, что большой разницы не будет. Системное командование Гастона располагало тремястами двадцатью ЛАКами типа «Скимитер». В ударной группе манти было чуть больше двухсот «Шрайков» и «Ферретов» и к настоящему времени они должны были знать о «Тройной волне». С учетом разницы в характеристиках кораблей обеих сторон, ЛАКам Бича придется платить за успехи мучительно дорого.

Теоретически Бич мог вывести линейные крейсера для их поддержки, так как ЛАКи манти должны будут войти в зону поражения его собственных, менее дальнобойных корабельных ракет. Но это требовало, чтобы он вышел из-за планеты и подставил свои корабли под огонь МДР.

Этого Бич позволить себе не мог. Так что он сидел в командирском кресле, наблюдая на дисплее, как его «Скимитеры» развернулись и направились к своим намного более грозным противникам.

– Изменение вектора! – объявила лейтенант Вероника Черницкая. – Их ЛАКи возвращаются, кэп.

– Они должны защитить подвески, Вика, – философски заметил капитан Тремэйн. – На самом деле я немного удивлен, что они не двинулись раньше.

– Наверное им не нравилась разница в силах, кэп, – ответил из-за пульта механика ЛАКЕВ[26] «Дакойт» старший уоррент-офицер Харкнесс. – Может быть их командующему потребовалось несколько минут, чтобы решить, что он должен стиснуть зубы и так или иначе это сделать.

Тремэйн кивнул, однако его внимание было приковано к дисплею «Дакойта», на котором плотный строй хевенитских ЛАКов несся с ускорением почти 700 g к его собственным кораблям. Численно соотношение сил было более чем три к двум в пользу хевенитов; в смысле реальной боевой мощи их даже примерно нельзя было сравнивать. Исследование захваченных в сражении при Сайдморе хевенитских ЛАКов показало, что «Скимитер» нёс больше ракет, чем даже «Феррет», но эти ракеты очень сильно уступали находящимся в магазинах ЛАКов Тремэйна. И у хевенитов не было ничего хотя бы отдаленно сравнимого с тяжёлым гразером, установленным на его «Шрайках».

Конечно, чтобы уничтожить другой ЛАК, такое мощное оружие не требуется. Всё, что угодно способно уничтожить ЛАК… предполагая прежде всего, что оно может поразить цель. Однако гравистены и системы РЭБ хевенитских ЛАКов значительно уступали своим мантикорским аналогам и ни на одном из сайдморских «Скимитеров» вообще не было носовой или кормовой стены. Хуже того, с точки зрения хевенитов – хотя они ещё не могли этого сознавать – шесть из эскадрилий Тремэйна были грейсонскими «Катанами».

Специально сконструированная как ЛАК «завоевания превосходства в космосе», «Катана» по своей концепции являлась аналогом «Скимитера». Однако, в отличие от «Скимитера», «Катана» пользовалась всеми преимуществами технологии Альянса. Она была меньше своего хевенитского соперника, а также быстрее, маневреннее, лучше защищена, несла намного превосходящую конкурента своими возможностями систему РЭБ и предназначенную для ЛАКов версию нового носового «баклера». Также, вдобавок к разработанным на Грейсоне специально для борьбы с ЛАКами ракетам «Гадюка», она несла то, что со всех точек зрения было тройкой предназначенных для супердредноутов лазерных кластеров ПРО.

По размерам «Гадюка» составляла две трети стандартной для ЛАКов ракеты, но сильно от неё отличалась. Она несла намного меньшую боеголовку, без многочисленных генерирующих излучение стержней обычной боеголовки, чтобы освободить место для намного лучшей головки самонаведения и усовершенствованной системы искусственного интеллекта. Она так же была разработана для боя на намного более короткой дистанции. Боя, в котором большое ускорение, стремительность и способность быстро достигать цель были значительно важнее дальнобойности. Именно поэтому на «Гадюках» стояли те же двигатели, что и на противоракетах Марк-31.

– Централ, Кинжал Один, – сказал Тремэйн в коммуникатор «Дакойта». В его наушниках звучал сигнал, пока искусственный интеллект, заменивший на борту высокоавтоматизированного ЛАКа офицера-связиста, связывался с коммандером Криспусом Диллинджером, старшим из командиров эскадрилий «Катан».

– Кинжалу Один, говорит Шомпол, – произнес Тремэйн, обозначая себя как КоЛАКа Третьей эскадры носителей.

– Шомполу, Кинжал Один на связи, – немедленно отозвался голос Диллинджера.

– В конце концов они решили встретить нас, Крис. Я думаю, что сейчас вы должны сыграть основную роль. Действуем по плану Тропа Три.

– Шомполу, Кинжал Один подтверждает Тропу Три.

– Идите и сделайте их, – ответил Тремэйн. – Шомпол, конец связи.

Капитан Бонифаций Аберкромби следил за мантикорскими ЛАКами на дисплее своего командирского ЛАКа. Он не слишком беспокоился о соотношении сил. «Скимитер» был чисто массовым кораблем, предназначенным преодолевать индивидуальное превосходство своих мантикорских противников за счёт огромного численного превосходства. Аберкромби знал, что адмирал Форейкер и её штаб яростно работают над улучшением возможностей «Скимитера» в республиканском ЛАКе второго поколения, однако ограниченность их технической базы, даже с имеющимися по слухам эревонскими модернизациями, означала, что её команда попросту не могла достичь возможностей манти.

Действующая доктрина требовала вступать в бой с мантикорскими ЛАКАми только при наличии как минимум четырёхкратного численного превосходства. В прямом столкновении потери республиканцев, вероятно, были бы тяжелы. С уверенностью сказать было трудно, так как пока что исход столкновений между ЛАКами определяла неожиданная республиканская тактика «Тройной волны». Однако профили полета МДР, использованных против капитана Шнейдера при Занзибаре, были кошмарным доказательством того, что манти знали о «Волне» практически всё. Наверняка, они адаптировали тактику ЛАКов даже сильнее, чем доктрину применения МДР, и Аберкромби не жаждал стать первым республиканским КоЛАКом, который точно выяснит, что именно придумали манти.

К сожалению, похоже выбора у него не было.

– Изготовиться к «Жижке», – напряжённо произнес он. Лейтенант Баначек, его тактик, посмотрела на него и Аберкромби пожал плечами. – Я не знаю, собираются ли они дать нам возможность применить её, но если дадут, то я хочу быть готовым.

– Есть, сэр, – подтвердила Баначек.

– Вероятнее всего, мы вступим в ближний бой, – продолжил Аберкромби, – Я желаю, чтобы эскадра соблюдала строй эскадрилий. У них будет преимущество в дальности применения оружия и на наши средства самообороны придётся вся нагрузка до тех пор, пока мы не подойдём достаточно близко, чтобы нанести им урон.

– Понимаю, сэр, – в голосе Баначек звучала лёгкая дрожь, однако её серые глаза были тверды и Аберкромби подарил ей скупую поощрительную улыбку.

– Дистанция четыре-точка-шесть-восемь миллиона километров. Скорость сближения один-два тысячи километров в секунду.

Коммандер Криспус Диллинджер, позывной «Кинжал Один», хмыкнул, подтверждая получение рапорта лейтенанта Гилмор, его мозг постоянно работал, прикидывая переменные и вероятности.

При такой скорости сближения дальность полета ракет в активном режиме возрастала почти на пятьсот тысяч километров по сравнению с теми 3,6 миллионами километров, которые могла пролететь «Гадюка» стартуя с места. Это означало, что они достигнут предельной дальности через тридцать пять секунд.

Он задался вопросом, почему же не стреляют хевы. Недостаток «Гадюки» заключался в том, что её максимальная дальность составляла чуть больше половины дальности обычной противокорабельной ракеты. Теоретически, это давало хевам почти три минуты, в течение которых они могли обстреливать противника, не получая огня в ответ. По крайней мере от «Катан»; если бы они открыли огонь с такой дистанции, то «Ферреты», поддерживающие эскадрильи «Катан», ответили бы тем же.

«Вероятно придерживают своих птичек до тех пор, пока мы им позволим, – думал Диллинджер, – По всем признакам их точность намного хуже нашей, и тактики после пуска должны с ними больше возиться, так что хевы должны больше беспокоиться насчет задержек при связи со скоростью света. Они хотят приблизиться на предельно короткую дистанцию, чтобы максимально увеличить вероятность попадания. И они могут считать, что в состоянии успешно применить свой проклятый электромагнитный импульс. Если так, то нам самое время… избавить их от иллюзий».

– Всем Кинжалам, Кинжал Один, – объявил он по сети. – Подтверждаю маневр Тропа Три. Повторяю, подтверждаю Тропу Три. Находиться в готовности к выполнению серии пусков по команде.

От командиров эскадрилий прозвучали подтверждения и Диллинджер почувствовал, что по мере сокращения дистанции всё глубже вжимается в ложемент. Тогда он резко кивнул Гилмор.

– Огонь! – резко произнесла она, – Повторяю, огонь!

– Пуск ракет! – выкрикнула лейтенант Баначек. – Множественные пуски ракет. Подлётное время… семьдесят пять секунд?

Неверие наполняло её голос, когда компьютеры сообщили о невероятном уровне ускорения приближающихся ракет и Бонифаций Аберкромби ничуть её не винил.

– Боже, – прошептал кто-то и Аберкромби почувствовал, что его челюсти стиснулись.

– Вот он, их ответ на «Волну», – тихо и горько произнёс его старпом.

– Это должно быть залпом с «Катан», – почти спокойно ответил Аберкромби. Раньше он желал знать, что же придумали чертовски изобретательные грейсонцы. Разведка Флота сумела подтвердить, что они и в самом деле сконструировали ЛАК, специально предназначенный для завоевания господства в космосе, однако никто в Республике не имел понятия, что же именно они сделали.

До сих пор.

– Они не могут долго поддерживать такое ускорение, – произнёс старпом. – Это, должно быть, какая-то модернизация противоракеты.

Аберкромби кивнул, не сводя с дисплея глаз.

– Они будут недальнобойны, – согласился он. – Однако их будет чертовски трудно остановить. Хуже того, они стартуют эшелонами.

Настала очередь старпома кивать. Они с Аберкромби довольно часто это обсуждали, и, похоже, манти – или грейсонцы, если это они – пришли к тому же самому способу противодействия «Волне», что и они сами. Они не собирались позволить бортовым сенсорам кораблей снова ослепнуть; как только манти поняли, что с ними было проделано, они предприняли очень простые меры. Они так же не собирались сверх необходимости подвергать опасности свои имитаторы и платформы РЭБ, и рассредоточили свои автономные разведывательные платформы насколько возможно шире, чтобы вывести их из зоны поражения «Волны».

Теперь они нейтрализовали еще и «Жижку», и снова самым простейшим образом. Они знали, что республиканская доктрина ПРО, в особенности для ЛАКов, больше полагалась на массу и объём, чем на индивидуальную точность, и поняли, что в действительности плотность залпа имеет меньшее значение, чем его продолжительность. На сколько-либо дальней дистанции у ЛАКов Аберкромби не было другого выхода, кроме как пытаться насытить огнём зону ракетного залпа вместо того, чтобы бороться с отдельными угрозами, как действовали бы противоракетные расчеты манти. Так что для манти не было необходимым достигать той точной одновременности выхода ракет на цель, которая потребовалась бы для перенасыщения более совершенной обороны. Или, другими словами, защита Аберкромби была слишком груба, чтобы её можно было существенно ухудшить столь изощрённым способом.

Так что манти эшелонировали залпы, разнося их по времени, и перемешали ударные ракеты с чертовски эффективными платформами РЭБ. В совокупности с невероятно высокой скоростью самих ударных ракет, эти приманки и глушилки должны были катастрофически понизить эффективность средств ПРО. И растягивая залп, фактически создавая поток ракет, а не единственный сокрушительный удар молота, манти лишали их возможности одиночным применением «Волны» уничтожить более чем какую-то часть всего удара. Хуже того, выпустившие «Волну» ЛАКи могли бы видеть сквозь неё не лучше, чем корабли с другой её стороны, а Аберкромби не мог позволить себе еще больше связывать руки своей ПРО, предоставляя возможность противнику атаковать как будто «со стороны солнца».

Какая-то часть его рвалась отдавать приказания, требовать выполнения боевых планов, сделать хоть что-то, чтобы дать своим людям лучшие шансы. Но для этого уже не было времени, никаких поправок в последнюю минуту, способных хоть как-то повлиять на происходящее. Как ни верти, теперь он был просто пассажиром, ожидающим увидеть, насколько хорошо сработает его план боя.

Очень больших надежд в этом отношении Аберкромби не питал.

Ракеты коммандера Диллинджера понеслись к хевенитским ЛАКам.

Это был первый раз, когда они использовались против реальных целей, и даже сам Диллинджер был немного удивлен тем, насколько хорошо они сработали. Их искусственный интеллект был лучше, чем у любой из более ранних ракет хотя бы приблизительно сравнимого размера, и он был тщательно оптимизирован для использования против маленьких, быстрых и хрупких целей. Они были намного лучше приспособлены к автономному применению и имели меньшую потребность в наличии каналов наведения со стреляющих кораблей. В конце концов, системы РЭБ ЛАКов – или, по крайней мере, их хевенитские версии – были намного менее эффективны, чем у гиперпространственных кораблей. Управляющим огнём офицерам было меньше работы по разборке той замысловатой кутерьмы помех, которую могли создать крупные корабли, а меньшая дальность активного полета означала, что сенсоры «Гадюк» с самого момента запуска намного лучше видели свои цели.

По сути дела, они являлись оружием типа «выстрелил и забыл», самостоятельно производившим корректировку траектории. Как только «Катаны» выстреливали все «Гадюки», они могли свободно маневрировать и использовать все каналы управления для наведения противоракет.

И было ясно, что у хевенитов не было представления, что они столкнутся с ударными ракетами, ускорение которых было увеличено на сорок два процента. Приближающиеся «Гадюки» были на деле более чем на тридцать процентов быстрее, чем пытающиеся уничтожить их противоракеты.

Бонифаций Аберкромби слушал боевую перекличку стиснув зубы, так как слышал испуг – и в слишком многих случаях откровенную панику – расчетов ПРО, внезапно обнаруживших, что все параметры угроз, заложенные в их оборонительные программы, устарели. Он повернул голову, наблюдая за отчаянно работающей Баначек, пытающейся модифицировать приоритеты слежения и определения угроз за те семьдесят пять секунд, которые были в её распоряжении.

Затем он отвернулся. «Наверное даже Шэннон Форейкер не смогла бы справиться с этим», – мрачно подумал Аберкромби.

Каждая из «Катан» выпустила двадцать пять «Гадюк».

Шесть эскадрилий за тридцать секунд выпустили в космос в общей сложности тысячу восемьсот ракет, и они прожгли щит хевенитских противоракет подобно раскалённым добела иглам.

Некоторые из них были уничтожены.

Некоторые противоракеты – очень немногие – смогли найти различие между реальными целями и ложными целями, создаваемыми «Драконьими Зубами». Смогли увидеть цели сквозь импульсы глушилок. Смогли поставить себя и свои клинья на пути странных нападающих. Однако они были исключением. Большинство перехватов было достигнуто лишь потому, что даже против такой атаки слоёная защита Шэннон Форейкер была по крайней мере частично эффективна. Просто противоракет было так много, что некоторые из них должны были найти и уничтожить «Гадюк» по чистой случайности.

В сложившихся обстоятельствах любые попадания были значительным достижением… но противоракеты смогли остановить меньше трёхсот «Гадюк».

Лазерные кластеры ПРО открыли огонь по несущимся «Гадюкам», наконец-то чётко различимым системами управления огнём, поскольку им перестали мешать импеллерные клинья уходящих противоракет. Расчеты ПРО были прекрасно обучены и дисциплинированны. Значительный их процент составляли ветераны гражданской войны всех против всех, в которой Томас Тейсман сражался против отколовшихся приверженцев старого режима. Даже теперь запаниковали очень немногие и они оставались на боевых постах, не прекращая огня и делая всё, что было в их силах.

Однако этого было недостаточно. Программное обеспечение их систем управления огнём просто не смогло справиться с ситуацией, не смогло достаточно быстро реагировать на ракеты, способные развивать подобные ускорения. Не на такой короткой дистанции, не без большего времени на адаптацию.

«Гадюки» прорвались сквозь последний отчаянный заслон огня лазеров и их боеголовки начали взрываться.

– О, мой Бог, – прошептала, побледнев, Сандра Инчман, когда данные платформ наблюдения на дисплее показали, как исчезают «Скимитер» за «Скимитером». Они гибли не поодиночке или парами, а целыми десятками.

Капитан Аберкромби был одним из первых погибших, однако он держал свой канал тактической связи с командованием включённым до самого конца. Инчман едва могла поверить значениям ускорения, но у неё не было другого выбора, кроме как поверить, когда в безжалостно эффективной бойне все ЛАКи системы Гастон сгинули меньше, чем за три минуты.

Эверетт Бич оцепенело застыл в командирском кресле. Его смуглое лицо побледнело, а руки клещами вцепились в подлокотники.

– Не могу… – коммандер Рэндалл остановился и прочистил горло. – Не могу в это поверить, – произнес он.

– Поверьте, – прохрипел Бич. Он на мгновение прикрыл глаза, затем вытолкнул себя из кресла.

– Я знал, что мы их потеряем, – откровенно заявил он. – Но я никогда бы не послал их в атаку, если бы мог хотя бы предположить, что они не уничтожат ни единого манти.

Часть «Скимитеров» Аберкромби выпустила ракеты, но не добилась ничего. Из-за меньшего развиваемого ускорения им потребовалось на девять секунд больше, чтобы достичь целей, и большинство выпустивших ракеты кораблей уже погибли, когда их ракеты добрались до манти. Даже горстка ещё не погибших «Скимитеров» в любом случае могла уделить слишком мало – а то и вовсе никакого – внимания корректировке плана атаки, которая была республиканским ракетам намного необходимее, чем мантикорским. Команды тактиков, которые в обычных условиях выполняли бы эти корректировки, были слишком отвлечены опасностью, перед которой они оказались… и были слишком заняты, погибая.

Превосходная РЭБ манти, гравистены, средства ПРО и маневренность сделали остальное.

– Вы не могли знать, сэр, – тихо сказала Инчман.

– Да, не мог. Только сейчас это плохое утешение, Сандра.

Бич скупо улыбнулся ей, пытаясь убрать яд в ответ на её усилия его успокоить. Она сумела коротко улыбнуться в ответ.

– Что теперь, сэр? – хрипло спросил Рэндалл.

– Прежде всего, мы удостоверимся, что все детали того, что они сделали с Аберкромби, сохранены в защищённой базе данных на поверхности планеты. Следующий несчастный сукин сын, которого какой-нибудь долбанный безмозглый адмирал пошлет против мантикорских ЛАКов, по крайней мере должен знать, вот что он вляпался. А затем…

Он повернулся, чтобы видеть своего начальника штаба.

– Затем наша очередь.