Любовь и лёд

Глава 21. Перерождение

Принцесса парила в невесомости долго, почти вечность. По ту сторону смерти так безмятежно, как будто Летта снова лежала на нежных маминых руках. Она открыла глаза, удивившись давно забытому воспоминанию.

Вокруг разливалось жемчужное сияние, пронизанное множеством серебряных нитей, складывающихся в многослойный завораживающий узор. Принцесса ощущала себя прозрачной росинкой, повисшей на одной из паутинок. Большинство нитей было тусклыми, а ее – ярко светилась.

«А если я сорвусь и упаду в бездну?» – подумала пдевушка. Но беспокойная мысль коснулась ее как пушинка, и в следующий миг душу Летты снова охватила безмятежность.

«Надо же, не боится! – коснулся ее сознания чей-то насмешливый голос. – Настоящая горная леди, дочь риэнны Грахар!»

Она оглянулась. Позади стоял высокий русоволосый мужчина в черном камзоле и плаще с перламутровой подкладкой.

«Кто вы?» – удивилась девушка. Ее губы не шевельнулись, да и не было у росинки рта. Так, смутный образ из предыдущей жизни.

«Позвольте представиться, леди. Я лорд Ирдан. Точнее, был когда-то лордом. После смерти я стал дэриэном рода Ирдари».

«Значит, я правда умерла?»

«Смертельная опасность – это еще не смерть, риэнита».

«Как вы меня назвали?»

«Риэнита. Так мы называем дочерей горных леди, носительниц родового дара», – с легким поклоном ответил дэриэн.

«Вы что-то путаете. У меня нет дара».

«Есть, я вижу тлеющий язычок белого пламени даже под толстым слоем пепла. Вы его осознаете сейчас как крохотную сияющую жемчужинку. Но ваш дар хорошо заперт. Однако, не будь его, ваше пребывание на тропе духов было бы мучительным, даже несмотря на то, что мой потомок оплатил ваше безопасное пребывание здесь».

«Чем оплатил?» – растерявшись, спросила Летта.

«Своей жизнью, разумеется. Прошлой или будущей. Абсолютно за все смертные платят временем своей жизни».

«То есть, чем дольше я торчу непонятно где, как муха в паутине, тем короче жизнь моего телохранителя? Какой ужас! Тогда пойдемте поскорее!»

«Куда? – криво улыбнулся мужчина. – Вы пока не способны и шугу ступить самостоятельно по тропе духов, риэнита Виолетта. Ваша душа еще не умеет ткать из этой, как вы выразились, паутины, свой собственный путь. Кстати, каждый видит свой образ тропы духов. И то, что вы воспринимаете ее как паутину, тоже говорит о состоянии вашей души. Бедная запутавшаяся девочка. Между долгом, честью и сердцем вы выбрали долг. И к чему это привело, видите?»

«К чему?»

«К бесчестию. К тому, что вы сами обрекли себя на роль мухи в паутине и смиренно ждали, когда вас высосет паук с короной на челе и печатью тьмы на сердце. К тому, что мой потомок, единственный из всех, кто стоит куда большего, чем прозябать в роли младшего лорда моего обожаемого рода, сейчас умирает за вас. Или от кровотечения, или от чудовищного отката, если данная вам магическая присяга сочтет его клятвопреступником. К тому, что я вместо того, чтобы помочь, дать ему силу, трачу ее на то, чтобы спрятать здесь, на тропе духов, вас, трусливую девчонку, привыкшую отсиживаться за чужими спинами».

«Я не просила меня прятать!»

«Разумеется. Зачем? Вы знали, что ваша свита головой отвечает за вас. Так зачем стараться самой? Но вы забыли, что телохранители ответственны только за ваше тело. А что насчет души? Не простой, а обремененной властью. Вы ведь даже не пытались вступить в схватку за себя, за свою любовь, за своих людей. Вы не пытались прыгнуть выше головы, выше сил, выше отмеренной вам чужими руками судьбы и тем самым сломать материнские печати и разбудить свой дар. И не говорите мне жалкое «что я могла сделать», – передразнил дэриэн невысказанную, но мелькнувшую мысль Летты. – Человек, пока жив, создает себя и свой мир каждый миг, а значит, может и невозможное!»

Никто и никогда еще так не стыдил младшую гардарунтскую принцессу. Даже отцовские выволочки и выговоры строгих гувернанток не шли ни в какое сравнение с тяжелыми, грохочущими в самом сердце словами Ирдана.

«И что мне делать? – решительно спросила Летта. – Я готова… прыгнуть выше…»

«Ну… – дэриэн смягчился и даже слегка смутился. – Пока ждать. Когда настанет время, я открою вам выход. В конце концов, жизнь моего потомка не бесконечна».

«Спасибо».

«Уже оплачено, не благодарите», – отвернулся сварливый дух, но на его узких губах мелькнула улыбка.

Летта проследила за его взглядом. Показалось, где-то там, внизу, под слоями тончайших паутинных узоров, что-то сверкнуло яркой звездочкой. Запульсировало, словно там билось чье-то сердце.

«Что там светится?» – потянулась душой Летта.

И в тот же миг соскользнула с паутинки и оказалась по колено в луже грязи на высоком берегу реки.

Пронизывающий ветер налетел, попытался сорвать с принцессы лохмотья, в которые превратилась ее одежда. Но Летта, обхватив себя руками, замерла, не в силах отвести глаз от горизонта.

Над кромкой дальнего леса, видневшегося за рекой, пробивался рассвет! Как же давно, немыслимо давно невеста императора не видела солнца!

И не чувствовала тепла. Настоящего, исходящего не от жаровни, а от почвы и воздуха. Снег растаял, впереди катила грязные воды река. Летта каким-то чудом, шестым чувством узнала этот крутой изгиб, обнимавший холм, на который ступила ее нога. Она видела уже все это. Видела с высоты. Деревья на той стороне окутывала зеленая дымка молодой листвы.

Не может быть! В Гардарунте еще зима!

И позади – девушка оглянулась, оценила белые шапки сугробов вдалеке, – тоже зима!

– Ирдан, как такое может быть? – спросила принцесса, но дух промолчал. Значит, она могла его слышать только на тропе духов, – поняла Летта. Ну, хотя бы нотации никто не бубнит!

Но как отсюда выбираться?

Как было бы славно бежать в Гардарунт, прямо сейчас, пока стражи северных границ не опомнились! Притвориться простой девушкой, потерявшей память. Да и в самом деле неплохо было бы забыть империю как страшный сон! Все и всех. Кроме Рамасхи. Его она будет помнить и любить до конца своих дней. Поселиться в глуши. Зарабатывать тем, что она умеет читать и писать: составлять прошения, завещания, любовные записки да мало ли что подвернется… Или уйти в монастырь. Хотя нет, на исповеди все равно придется сказать священнику, кто она. А это значит – снова отдать свою судьбу в чужие руки.

Но бурную пограничную реку ей не переплыть. Да и в гардарунтских лесах водятся дикие звери. Далеко ли она уйдет?

И как она может оставить умирать Яррена и Кандара в ледяном плену? Отец пожертвовал жизнью и бессмертием, чтобы спасти свою страну и свой народ. А она? Как она, потеряв всех, посмотрит в глаза брата Лэйрина, в глаза отцов ее погибших фрейлин?

Летта до слез, до рези в глазах щурилась на золотой шар солнца, еще окутанный мягкой рассветной дымкой. Слезинки превращали его лучи в золотые нити. Как жаль, что из них нельзя сплести свою тропу жизни! Новую, чистую, красивую, за которую не было бы так стыдно!

И почему дэриэн Ирдан перенес ее именно сюда, откуда начался ее бесславный путь на Север? Словно поставил лицом к лицу к той глупой, наивной, капризной девчонке, которой она была всего лишь месяц с небольшим назад.

«Звездочка!» – вспомнила принцесса. Огляделась еще раз, переступила с ноги на ногу. В голую ступню что-то болезненно впилось острым краем. Камушек? Вместо того, чтобы выбраться из лужи, принцесса наклонилась, пошарила в грязной воде рукой.

И выловила кольцо. Протерла его лоскутом и полюбовалась на вспыхнувший алым огоньком рубин. Она его сразу узнала – тот самый перстень, который она потеряла в страшную ночь смерти короля Роберта. Папин дар.

«Совсем плохо станет – брось кольцо в огонь. В любой, хоть в трактирный очаг, хоть в факел, хоть над свечкой подержи. Я помогу тебе» – вспомнила она обещание родителя. Предсмертные клятвы ведь имеют особую силу?

Но как жаль, что нигде нет ни искры, ни огонечка. Кроме восходящего над лесом солнца. Теперь Летта точно знала, куда ей идти и что делать. Она сжала перстень в кулаке.

– Ирдан, ты говорил, что Яррену нужна помощь?

***

На этот раз не было никакой эйфории и парения. Летта сорвалась жемчужной капелькой и канула в туманную мглу, быстро сменившуюся кромешным мраком.

Она словно рухнула в пропасть и разбилась на тысячи мельчайших брызг. Задохнулась от невозможности дышать.

«Почему так больно?» – накрыла паническая мысль.

«Простите за неприятные ощущения, принцесса, – она узнала голос Ирдана. – Мой потомок теряет силу…»

И она ударилась о каменное дно.

***

Летта очнулась от жара. Ей казалось, что губы пьют солнце, невыносимый жар стекает по гортани и разгорается в груди огненным пеклом.

Она распахнула глаза и ужаснулась: вокруг был мрак, слегка разбавленный слабым светом, а над ней склонилось уродливое чудовище и прижимало к ее губам светящийся сосуд с палящим ядом. Император? У Алэра тоже светлые волосы, но куда длиннее. Его приспешник? Воспоминания о пережитом кошмаре мгновенно вогнали Летту в панику.

– Нет! – Замычав, принцесса оттолкнула руку с флягой и попыталась отодвинуться, но силы ее совсем оставили.

Чудовище подняло голову. Тусклый свет, исходивший от серебряной фляги, выхватил из темноты его лицо, и Летта с трудом опознала своего вечно сбегающего телохранителя Яррена.

На нем места живого не было: на скуле ссадина, один глаз заплыл, на второй сбегала струйка крови из рассеченной брови, и младший лорд сердито вытирал ее о свое же плечо, с трудом поднимая руку. Ту самую, в которой светился сосуд с «корнем солнца». При этом движении раздавался лязг железа.

– Ваше высочество, потерпите. Сейчас вам станет легче. – Яррен поправил лохмотья, оставшиеся от ее платья, кое-как прикрыв наготу девушки. Он помогал ей одной рукой, вторая безжизненно свисала. – Здесь очень холодно. Только огненный эликсир может вас согреть.

Волшебный напиток действительно согрел ее измученное тело и придал смелости. И она предпочла не думать о том, что Яррен видит ее в абсолютно неподобающем виде. В каземате было темно, как в бездне. Но эта фляга… Почему она светится словно луна?

Летту охватил мучительный стыд. Она, принцесса, голая! Перед мужчиной! Наверное, на ее теле жуткие синяки и ссадины. Что сделал с ней император, когда она потеряла сознание? Что-то ужасное, если она почти умерла, и в бреду ей привиделась тропа горных духов!

– Фьерр Ирдари, как же я рада, что вы живы! Но где мы?

– В подземной императорской тюрьме.

– Почему?

– Я бросил вызов императору и не справился, простите. И теперь жду казни.

– Не посмеют! Вы – мой телохранитель и подданный короля Гардарунта! – с жаром воскликнула принцесса.

– Посмеют, – после долгой паузы ответил Яррен. – Вряд ли Алэра остановит мое подданство, если он сохранит власть. Суда не будет. инсценирует мою случайную смерть. В тронном зале погибло много магов. Одним больше, одним меньше…

– Не узнаю своего телохранителя, – нахмурилась принцесса. – Я слышу в вашем голосе обреченность. Мне казалось, вы из тех, кто никогда не сдается. Вы же маг!

Это прозвучало с таким трепетом, как будто Летта хотела сказать: «Вы же бог». Яррен поморщился, пошевелил правой рукой, зазвенев цепью:

– На меня надели ограничители, я не могу полноценно пользоваться силой. И помощью духов тоже. Резерв, отданный ранее, иссяк.

Летта присмотрелась, заметила широкие черные браслеты на запястьях горца. Металл показался ей странным, но это могло быть от недостатка освещения. И еще она отметила, что ноги горца не шевелятся и ниже колен странно изогнуты под углом.

– Что с вашей левой рукой? И с вашими ногами?

– Сломаны.

Сердце Летты преисполнилось жалости.

– Я как-то могу помочь вам?

– Можете. Их надо правильно сложить и перевязать. Тогда я смогу их срастить. Моя сила не может действовать вовне, но изнутри я могу направить ее на излечение.

– Я не умею перевязывать. И боюсь сделать вам больно.

– Я подскажу. Не бойтесь, принцесса. Мне не больно. Я выпил «Корень солнца», это лучшее обезболивающее в мире. Король Роберт знал толк в огненных эликсирах. Там в углу я заметил старый табурет, попробуйте отломить от него ножки, они нам пригодятся.

Летта привстала, придерживая на груди сползающие тряпки. Что-то тонко звякнуло о цепи Яррена, как будто оторвалась алмазная пуговица от платья. Она дернулась поднять и тут же горько усмехнулась: какой смысл искать пропажу, когда застегивать нечего?

Чтобы как-то прикрыть наготу, она распустила и без того растрепанные косы. Локоны укрыли ее до колен, но оказалось, в таком виде невозможно помогать страждущим, и косы были вновь заплетены и перевязаны чуть ниже ключиц рваными кружевными оборками. Лицо Летты пылало уже не только от эликсира, но к чести телохранителя, тот соорудил каменное лицо и на нее старался не смотреть.

К счастью для принцессы, переломы оказались закрытыми, иначе она просто упала бы в обморок.

Зато Яррен за время ее неумелой помощи пару раз терял сознание, и приходилось отпаивать его эликсиром.

Кое-как совместными усилиями руки и ноги младшего лорда были сложены более-менее прямо, и девушка, нарвав полос из юбки, даже соорудила повязки, примотав конечности телохранителя к найденным в углу камеры ножкам гнилого табурета. Страшно мешали цепи узника, но Летта справилась.

– Спасибо. Вот видите, ваше высочество, ничего сложного, – через силу улыбнулся Яррен, когда девушка завязала последний узелок. – Теперь я справлюсь сам.

– А браслеты? Как их снять?

– У вас не получится. Только маг может их снять. Но я что-нибудь придумаю, не первый раз на мне эта гадость. А вы пока расскажите, что с вами случилось.

Душевное оцепенение, охватившее девушку в башне, треснуло в самый неподходящий момент: когда эликсир выветрился из-за переживаний за Яррена. И в зияющую трещину, вместе с мучительным осознанием потерянной чести и конченной жизни, бурным потоком хлынули слезы и отчаянье.

– Он пришел требовать супружеский долг. Убил Кандара и… он… меня…

Она задохнулась от горьких рыданий, вытерла слезы ладошкой.

– Он ничего не успел, только напугать вас, – попытался успокоить горец, а его пальцы, державшие флягу, сжались так, что на серебре появились вмятины. – Простите, что вам пришлось это пережить. Я не смог защитить вас…

– Никто не смог. Ни ты, ни отец, ни брат, ни бог, – прошептала Летта, отворачиваясь. – И не надо меня утешать так… бездарно. Откуда вам знать, что император ничего не успел?

– Моя клятва. Если бы пострадала ваша честь, клятва наказала бы меня, как и всех магов, кто еще жив из вашей свиты. Я имею в виду Кандара и леди Исабель. Кстати, фьер Ривола тоже еще жив, но пока застрял в ледяной ловушке и не может выбраться. Ему угрожает только легкое обморожение. К слову, вам нужно сделать еще глоток из фляги. Небольшой. Эликсира осталось немного, надо экономить.

Принцесса слизнула несколько капель солнечного напитка и с облегчением выдохнула. Снова распустила косы, стыдливо прикрывая тело, проглядывающее сквозь лохмотья.

– Хорошо. Я очень рада. Но даже если император меня не тронул, как жену, то придет и сделает это. Он говорил, что мы уже женаты, и он будет держать меня в кандалах, пока я не рожу наследника. И вот я здесь, в каземате… А вы… вы вряд ли сможете остановить его.

– Этому… мерзавцу… – голос Яррена дрогнул от ярости, – недолго осталось жить, принцесса. И он не муж вам. Я видел его. Он явился в тронный зал с подменной куклой. Какой бы ритуал он ни провел с этим существом или с любым другим, его не признало Пламя Эальра, ни белое, ни синее. Брак не заключен. А здесь вы оказались потому, что я приказал дэриэну, то есть, духу моего предка, перенести вас ко мне в случае, если вам будет грозить опасность. Где бы я ни был. Чтобы я мог вас защитить. Но… тюрьму… и свое бесполезное состояние…я не предусмотрел. Простите, принцесса. Кроме того, дэриэн должен был перенести вас тропой духов до того, как Алэр прикоснулся к вам хоть пальцем против вашей воли! – голос его так зазвенел от гнева, что Летте послышалось эхо. Почему-то очень виноватое эхо…

– Значит, тропа духов мне не привиделась? – ошеломленно замерла девушка.

– Конечно нет. Как иначе вы могли бы попасть в одну со мной камеру? Но из-за того, что вы не маг, воспоминания исчезли. О пребывании на тропах Белогорья простой человек забывает сразу, как только покидает ее.

– Но я вспомнила, правда вспомнила! – Летта снова, как наяву, увидела и жемчужную бесконечность, и паутинные многослойные узоры, и растаявшие на границе с Гардарунтом снега, и восход солнца. Она едва не захлопала в ладоши от радости, но спохватилась. Разговаривали они тихо, почти шепотом. А звук хлопка мог долететь до какого-нибудь стража. – Вашего предка зовут лорд Ирдан. Так?

Яррен кивнул. Улыбнулся:

– Так и знал, что у вас есть дар, но он заперт вашей матерью-риэнной. Иначе вы не смогли бы вспомнить. Это полностью всё меняет!

– Что именно?

– Горные лорды и ваш отец продешевили, согласившись на этот брак. На этом можно сыграть. Отдавать потенциальную риэнну такому чудовищу как Алэр – преступление! Ваш брат, король Лэйрин, наверняка будет против, когда узнает о таком сюрпризе. Это меняет условия договора.

Летта отвернулась. Бессмысленно говорить, что и неодаренную девушку преступно отдавать чудовищу. Не Яррен это затеял. Да и она сама… разве не она совсем недавно гордилась тем, что станет императрицей и утрет нос заносчивым старшим сестрам?

– Брат… У нас есть надежда, лорд Яррен! Посветите мне. Я тут кое-что важное потеряла, – прошептала , опускаясь на четвереньки. И в этот момент стыд был последним, о чем думала принцесса.

Яррен деликатно отвернулся и поднял взгляд к утопающему во мраке своду каземата, не желая смотреть, как нагишом ползает будущая императрица у его ног и обшаривает грязный пол камеры. Не застудилась бы. Хорошо, что камень был чуть теплый, видимо, узников тут берегли для допроса и последующей зверской казни.

– Нашла. Вот, смотрите! – Летта вытащила что-то из щели.

Яррен не повернулся. Положив флягу на пол, он призвал остатки сил и уцелевшей рукой рванул рукава своего потрепанного камзола, затем разорвал плечевые швы. Ткань упала.

– Вы можете этим прикрыться, ваше высочество.

Летта закусила губу, чтобы не рассмеяться:

– Вы наконец разглядели во мне женщину, горец?

Но тряпку взяла и обвязала себя, прикрыв стратегические места.

– Можете повернуться, фьерр Ирдари. Ваш предок говорил мне, что за пребывание на тропе духов горцы платят жизнью. Прошлой или будущей. Так вот. Я приказываю: вы расплатитесь с духами своего рода временем жизни, проведенным со мной в этой камере. Ведь тогда это время исчезнет из вашей памяти, я правильно понимаю?

– Да. Но духи обойдутся. Я им не доверяю. Уж лучше вычеркнуть из памяти, чем с кем-то делиться. Верно?

Она подумала и кивнула.

– Хорошо. Я верю вам. Теперь наконец вы посмотрите на мою находку? – она протянула на ладони кольцо с алой искрой камня. – Его мне дал папа. С его помощью мы можем позвать на помощь моего брата, как огненного наследника.

– С моим кольцом, тоже полученным от Роберта Сильного, ничего не получилось, – напомнил полукровка.

– С моим получится, я уверена. Только нужно бросить его в живой огонь. Вы сможете зажечь огонь? Вы же маг!

Увы, Летту ждало разочарование. Ученик белого вейриэна – это не совсем огненный маг. Тем более, раненый полуинсей в запирающих браслетах. Разжечь живой огонь Яррен мог только с помощью кремня и кресала.

Они даже пытались высечь искры ударами железа о камень, используя в качестве трута щепки от табурета. Но кроме невыносимого грохота, ничего не добились.

И, разумеется, такой шум не мог не привлечь внимание стражей.

И кое-кого похуже.

Наверху высокой лестницы, ведущей в подземелье, лязгнули замки, со скрипом отворилась дверь, поднялась решетка, и невидимый пока охранник провозгласил:

– На колени, узник! Приветствуй его многоликость, величайшего владыку Севера, и моли о милости!

Летта охнула, заметалась, боясь приближаться к решетке, отделявшей камеру от общего зала-колодца.

– Ирдан! – шепотом позвал Яррен. – Уведи принцессу, быстрее!

Но мгновения мчались, грозные шаги раздавались все ближе, а Летта не исчезала, тропа духов оставалась закрытой!

«Боже, спаси меня! Мама! Папа!! – в ужасе кричала ее душа. – Рамасха!!!»

В панике принцесса вырвала у Яррена светившуюся флягу, постаралась спрятать ее под камзол, чтобы предательский свет не выдал ее. Но тут же достала, вспомнив о кольце. Его надо спрятать, чтобы не отобрал этот северный монстр! А куда, чтобы наверняка отмороженный на всю голову северянин не нашел?

Откупорив флягу, она бросила внутрь рубиновый перстень с горевшей внутри камня искрой.

Ой и полыхнуло!

Ослепило!

Подняло в ледяные небеса, как на крыльях.

Летта задохнулась огненной волной, в которую превратился воздух подземелья.

Или, может быть, даже всего мира.