Любовь и лёд

Глава 16. Зерна памяти

До вечера оставшиеся без верховной власти северяне, казалось, забыли о невесте императора и ее скромной свите. Но Яррен не обольщался. Без власти никто никогда не остается в этом мире, даже отшельники и безумцы находятся во власти своих богов или демонов.

Выпавшие бразды правления мгновенно подхватили, с одной стороны, асары Заполярья, уже открыто поддержавшие Эмерит, и, с другой стороны, старая аристократия во главе с Советом старейшин. Последние, как и предполагал Яррен, сделали ставку на Ниэнира, вовсю превознося полководческие таланты принца и упирая на опыт обороны от Темной страны.

Медлить было нельзя, но гостевую башню оцепили асары по приказу Эмерит и никого не выпускали, кроме Мары, и не впускали, кроме императорского лекаря к принцессе и дознавателя к остаткам ее свиты.

Последний ушел ни с чем: Исабель якобы ничего не помнила, хотя и опознала предъявленную ей булавку, найденную в оранжерее ищейками, точнее, ее остатки. Оба телохранителя до сих пор находились в шоковом состоянии и никакого покушения на императора не признавали, а вот нападение на темного зверя — признавали, но только в целях защиты принцессы Гардарунта. После резонного вопроса горца: “А как вы объясните превращение исчадия Темной страны в северного императора?”, следователь стушевался и ушел, сунув в карман кристалл с запечатленным допросом.

Яррен проследил, чтобы парочка эйхо сопроводили визитера, обнюхали и даже полизали тот самый карман. Всего лишь незаметная вкусная и ароматная росинка водяной магии, осевшая на клапане кармана, а какой эффект!

Чем меньше будет у асаров свидетельств, тем меньше поводов перевернуть слова. Показания горцы будут давать только в присутствии представителей Белогорья.

К Виолетте дознавателя тем более не допустили. Не по чину. К тому же, принцесса спала. Здоровым целебным сном, как убеждал лекарь. Он же посоветовал не отгонять от девушки малышей эйхо, которые, казалось, окончательно окопались в уютном человеческом жилье, невзирая на страшные печки, камины и жаровни.

Ученик вейриэна, единственный, кроме Мары, сносно себя чувствовавший, ходил кругами по башне и изнывал от невозможности действовать. И его новый союзник, сиагр Ланвир что-то задерживался. Если он опасался асаров, это плохо: значит, слишком слаб и не уверен в своей власти. Если осторожничал, это тоже плохо, с трусливым союзником заговора не получится. Если другая причина…

Додумать Яррен не успел. Слабое пульсирующие напряжение в защитном контуре показало, что кто-то пробует прорваться в нижний холл башни. Кандар тоже почувствовал, заворочался на ложе в комнате охраны.

— Лежи, это кто-то из своих, условный сигнал, — сказал ему Яррен.

Взяв наизготовку парочку сельтов, он спустился в холл и позволил стучавшемуся войти. И с облегчением выдохнул, увидев в воронке снежного портала синеволосого ласха.

— Мое почтение, брат, — с ладони сиагра сорвались приветственные сияния. — Я собрал то, что ты просил. Могут ли войти носильщики? Это верные мне маги.

Яррен дозволил, и в расширившийся портал вошли еще два северянина, с помощью магии тащившие довольно объемный, ледяной с виду, непрозрачный куб, покрытый изящными узорами.

— Это сейф, — пояснил Ланвир. — Куда поставить?

— Ставьте здесь в углу, — махнул горец.

Сейф был водружен сбоку от входной двери, и носильщики по кивку сиагра ушли обратно в портал, закрыв его за собой.

— Он, конечно, украсит любой интерьер, особенно такой непритязательный, но не вызовет ли вопросы у посторонних? — сиагр с сомнением смотрел на ледяной куб.

— Не беспокойтесь, мы с Кандаром потом уберем его с глаз, — улыбнулся Яррен. Но про себя отметил: все-таки его союзник не хочет афишировать свое расположение. А значит, совсем не уверен в победе. — Как себя чувствует кронпринц?

— Лекари погрузили его в лечебный сон.

Что-то слишком много вокруг лечебного сна, — насторожился Яррен. На севере он легко может перейти в смертный.

Но через оставленные в нужных местах “капельки” полукровка знал: к Рамасхе сейчас не пустят даже его отца-императора. Тем более его отца.

— Я должен вручить вам ключ от сейфа, фьер Ирдари. И прошу вас также принять мой ключ сердца. Поскольку мы братья по ордену и единомышленники, нам нужно держать связь всеми доступными способами. Ваш учитель наверняка показывал вам, что такое “ключ сердца ласха”?

— Да, конечно, показывал. Я польщен, сиятельный сиагр.

— Оставьте церемонии. Мы тут наедине.

Не совсем. Краем глаза Яррен заметил любопытную песчаную змейку, соскользнувшую по ступеням винтовой лестницы и юркнувшую в щель. Леди Исабель желала знать его секреты. Что ж… Но, не успел горец пошевелить пальцем, как щель оказалась замурована ледяным панцирем. Синеволосый ласх вежливо улыбнулся:

— Приношу извинения, что опередил вас в вашем временном доме. Не люблю, когда подслушивают. Вы не желаете переместиться для разговора в более уединенное место, брат?

— Не могу себе позволить, брат. Не сейчас, когда за дверью — полярные волки принцессы Эмерит.

— Понимаю. Тогда не будем терять времени, пока леди фрейлина не прислала еще отряд песчанок или армию следящих жуков. Она не оставляет попыток, хотя могла бы давно понять, что во дворце любая шаунская магия нами блокируется.

— Кроме той, что поразила императора, — заметил горец.

— Увы. Никто не совершенен. Итак, сначала мой “ключ сердца”, без него ключ от моего сейфа не сработает…

Ритуал передачи “ключа сердца” каждый раз восхищал ученика Рагара. Все-таки северяне удивительные мастера, способные создать настоящую радость и душевный праздник из простейшего действа. Что тут такого - передать вещь из рук в руки? Но нет, они передают ее из души в душу, из сердца в сердце так, словно ты в лютый беспощадный мороз окунаешься в солнце.

Яррен даже зажмурился от ослепительного ощущения чуда, когда его ладони коснулись перья сверкающей синей птицы, и всю его руку охватило звездное сияние, впитавшись под кожу горячей волной.

— Благодарю, что приняли мой дар открытым сердцем, — поклонился ласх, и глаза его довольно сияли.

— Благодарю за чистый дар вашего сердца, — завершил церемонию горец.

— Жаль, что вы не ласх, я бы хотел увидеть, какой ключ создаст ваша душа, юноша, — вздохнул северянин и достал из кармана ледяной цветок. — А это ключ к сейфу. Не смотрите на его хрупкость, он магический. Не сломается и не потеряется. Может стать невидимым. Я покажу, как им пользоваться, ничего сложного, нужно лишь вызвать мой “ключ сердца” и соединить их.

После нескольких неудачных попыток Яррен смог наконец открыть ледяной куб и едва удержался от того, чтобы не присвистнуть: сейф был забит кристаллами и зеркалами памяти.

— Тут гораздо больше, — он взглянул на союзника.

— Значит, у нашего тайного ордена будет больше денег, — сиагр остался невозмутим. — Вы умеете запечатлевать и воспроизводить запечатленное?

— Да, кое-что умею, но от урока не откажусь.

А пока сиагр показывал горцу тонкости использования кристаллов памяти, заговорщики успели обменяться и дальнейшими планами. Причем, во избежание любопытных змеиных ушей, Ланвир изъяснялся зримой речью, а Яррен — письменной, складывая руны из узоров ледяного куба и повергая собеседника в священный ужас.

— Как вы это делаете, брат? Вы же не ласх! — не выдержал сиагр.

— Я ученик вейриэна, а он наполовину ласх, — кротко улыбнулся полукровка.

— Кстати, о вейриэнах. Когда их ждать? Если император окрепнет, он быстро вернет себе власть.

— Весть в Белогорье отправлена. И для нас пока промедление полезно. Нам нужно, чтобы Игинир встал на ноги к их приезду. А мне нужно закончить эксперимент… — Яррен, взяв из сейфа несколько кристаллов и зеркал для них, закрыл дверцу и провел ладонью по ледяному кубу. Мысленно приказал: “Ирдан, спрячь!”.

Дух, чье присутствие горец давно уже ощущал, не стал артачиться, но от проказ не удержался. Сейф картинно подернулся серебристо-белой дымкой и медленно растаял, как головка сахара в кипятке.

Ланвир хмыкнул, оценив зрелище:

— Вот оно как. Впечатляет.

— Удобно трупы прятать, — глазом не моргнул полукровка.

— Учту, — кивнул северянин и… расхохотался. Протянул руку: — Я рад дружбе с вами, фьер Яррен.

По северному этикету обмен рукопожатиями не предполагался, — магам ни к чему демонстрировать отсутствие оружия, — но горец тоже протянул руку раскрытой ладонью и совсем не удивился, ощутив ледяной холод появившегося между ладонями амулета.

— Это снежный портал. На всякий случай, — сиагр красноречиво покосился на входную дверь, которую охраняли воины Заполярья. — Но учтите, внутри дворца он не позволит перемещаться, только наружу. Например, если потребуется экстренная помощь. У него большая дальность, но не до самой границы. По умолчанию, с разрешения принца Игинира, я поставил координаты тренировочного лагеря его личной гвардии.

Яррен искренне поблагодарил. Он прекрасно понимал такие предосторожности: северяне не были столь наивными, чтобы безоговорочно доверять тайные ходы чужому магу, хоть и принесшему присягу верности невесте императора. Невеста - не жена, да и магическое слово вернется к Яррену, как только Виолетта произнесет слова брачной клятвы. Даже того, что Рамасха и его друг сделали для ученика Рагара — много. Особенно, “зерна памяти”. Наверняка это кронпринц поделился запасами.

— Надеюсь, портал не пригодится, — сиагр прислушался к невнятному шуму, доносившемуся снаружи. Кажется, там жарко спорили ласхи, судя по вспышкам сияний, освещавших окна холла. — Кстати, совет старейшин потребовал у Эмерит убрать асаров от Гостевой башни. Похоже, им это не понравилось.

Синеволосый рассмеялся и, откланявшись, ушел порталом, не забыв напоследок снять ледяной панцирь с песчаной змейки. Впрочем, от магической лазутчицы осталась только горстка пыли: леди Исабель умела признавать поражения.

Яррен немедленно восстановил охранный контур. Дождался, когда у крыльца закончится короткая разборка враждующих ласхов и северяне оставят башню в покое, запечатал дверь и только тогда отправился в покои принцессы.

— Ваше высочество, сейчас нам слишком опасно покидать наше убежище. Мы на осадном положении до утра. Небольшой запас еды у нас есть, а воды — неограниченный.

Бледная как воск девушка только кивнула. Исабель недовольно поджала губы:

— Слуги не принесли наши платья из стирки. Я хотела отправить за ними Мару.

— Исключено. Вы не последнее платье носите, леди.

Южанка фыркнула и отвернулась.

Странное поведение, — отметил горец. И оно изменилось после случая в оранжерее. Как будто у шаунки появился какой-то свой план. Нельзя выпускать ее из виду. Даже магическую клятву можно обойти, уж это полуинсей, давший слово учителю никогда не лгать, отлично знал.

До следующего утра Яррен не намерен был никого впускать. Следовало отдохнуть, подлечить раны и собраться с мыслями.

И духа подкормить собственной памятью. Что бы ему отдать ненужное? О чем и сам забыл? Вспомнить и снова забыть. Какую-нибудь трапезу при северном дворе? Целых два часа работы челюстями не жалко, но при этом утратится куча важных наблюдений за придворными и собственные важные мысли и выводы. Нет в человеческой жизни ни одного лишнего мгновения!

Но, пожалуй, он отдаст с радостью все время бездарной трепотни с любой из придворных северянок, весьма интересовавшихся молодыми горцами. Прекрасные и чересчур любопытные ласхини умудрялись прицепиться юркими пиявками даже в то время, пока Яррен и Кандар по очереди ожидали принцессу у дверей трапезной. Правда, ни на одну записку Яррен не ответил, ни на одно назначенное свидание не явился. И, похоже, подтвердил славу надменных гордецов Белогорья. Но это только распаляло прекрасных дам. Хорошо, что в башню им нет доступа… если не считать маленькое исчадие Адовой Пасти, принцессу Осияну.

«Ирдан, — с тяжким вздохом позвал младший лорд. — Я готов оплатить часть долга». И тут же застонал, почувствовав, как ввинчиваются в виски невидимые ледяные иглы.

Утром Яррен в первую очередь разбудил Кандара и, приказав в случае любой опасности немедленно призвать магически, как риэн риэна, отправился тайной тропой в молельню. Только там он мог скрыться и от излишнего любопытства фрейлины Исабель, и от внимательных глаз младшего лорда Кандара, и — главное — от вездесущего дэриэна, которому было весьма интересно, что же его потомок собирается делать с сокровищем из сейфа, и зачем ему столько одинаковых льдинок?

В молельне никого из посторонних не было. Даже жрец куда-то исчез. Видимо, сработала знаменитая инсейская чуйка и привычка во время бурь ложиться на дно.

Яррен заперся в кабинке исповедальни и, сев на пол, выложил на жесткую скамью свою добычу. Почти час драгоценного, а в дни переворотов просто бесценного, времени он убил на эксперименты с изменением структуры льда под воздействием магии воды и белого пламени. Ему нужно было во что бы то ни стало приспособить изобретение северян для записи иного рода. И наконец, у него получилось. Он влил в кристалл свое воспоминание о битве с червеящером, вставил “зерно памяти” в гнездо зерцала и…

Его словно подхватил вихрь и швырнул на скалу с цветущими эмелисами!

Снова в ушах гремел рев омерзительного червеящера, снова воняло темной магией, снова Яррена охватило отчаянье и страх за принцессу, снова он ощущал бессилие и ярость. Переживал заново каждое ужасающее мгновение.

Потребовалось неимоверное усилие воли, чтобы напомнить себе: это всего лишь воспоминание. Когда кристалл с щелчком выскочил из гнезда в ледяном зерцале, Яррен перевел дух и вытер вспотевший лоб.

— Вот это да! — прошептал он. — Получилось!

И снова нажал на “зерно памяти”, погружая его в паз. Яркость переживания была той же, до гула в ушах, дрожи в руках и пустившегося вскачь сердца. Это было невероятно. Это открывало такие перспективы, что дух захватывало.

Оставалось создать защиту, чтобы никто, кроме владельца кристалла, не мог его просмотреть. Это уже гораздо проще: горец взял за основу кровную магию. И, конечно, это должна быть добровольно отданная кровь. Уже сложнее, но тысячелетние горные дома, чьи родовые алтари регулярно орошались живой кровью потомков, давно отработали все тонкости ритуала для всевозможных нужд.

Едва полукровка успел внести изменения в структуру ледяного кристалла и встроить в него защиту, как завибрировал амулет в браслете — Кандар отправил сигнал тревоги.

Когда Яррен выскочил из кабинки исповедальни, то заметил, что уже не один в часовне: у алтаря со священной чашей стоял на коленях инсей в монашеской рясе с накинутым на голову капюшоном. На шум он оглянулся. Младший лорд узнал квадратный подбородок с тяжелой нижней челюстью: это был его бывший телохранитель Тиан, взявший в братстве имя Лайэан. Надо же, не сбежал. Впрочем, он же дал клятву верности всей кровью. Нарушит — высохнет как мумия за один миг. Интересно, как много он сумел увидеть и понять, пока Яррен по уши ушел в опыты?

Монах вскочил, но горец вскинул руку, останавливая:

— Не сейчас, Тиан.

И поспешил к выходу. Только за пределами часовни горец мог ступить на тропу духов. Дэриэн Ирдан его уже ждал: в позвоночник мгновенно ввинтились ледяные иглы.

“Полегче, предок! — проворчал фьер Ирдари. — Что там стряслось?”. Дух прошелестел: “Фрейлину Исабель тащат к императору на допрос. Принцесса проснулась и в бешенстве, требует, чтобы допрос проводили только в ее присутствии, мол, не хочет лишиться последней фрейлины. Кандар не пускает принцессу, он еще держится в пределах, дозволенных телохранителю, но вот-вот сорвется”.

Последнее слово отзвучало в голове Яррена, когда он уже сошел с тропы духов на мраморный пол залы перед покоями принцессы.

В зале было многолюдно, точнее, многоласхно. Императорская стража смешалась с асарами Заполярья, и непонятно было, то ли они заодно, то ли первые оттесняют асаров от запертых дверей в покои. Навскидку, за фрейлиной явилось два десятка конвоиров. Не велика ли честь?

— Что тут происходит? — рявкнул Яррен, расправив плечи и придав голосу внушительности. — Отойти от двери, всем!

Ласхи отхлынули, образовав проход. Но горец не стал доставлять им такого удовольствия, как распахнутые двери. Прекрасно понимал, что им вдвоем с Кандаром не удержать оборону, стоит только снять защиту. Потому, издевательски улыбнувшись, Яррен шагнул вперед и исчез для наблюдателей, продолжив путь по тропе духов. “Клянусь родовым алтарем, как только выдастся спокойная минутка, расплачусь с лихвой, я готов,” — пообещал он духу. Тот грустно ответил: “Если я к тому времени второй раз не помру, уже безвозвратно”.

Яррен не открывал дверь до тех пор, пока ласхи не разобрались между собой, и асары вынуждены были уступить императорской страже и уйти. Разумеется, Виолетту он отговорил от визита к императору. Это безумие — покидать хоть как-то защищенную башню во время смуты, когда за жизнь невесты потерявшего магию императора никто и тающей снежинки не даст.

Он сам отправился с Исабель к императору, но дальше порога его не пустили. Хуже того: Алэр потребовал полной конфиденциальности и, хотя магия к нему еще не вернулась, его телохранители создали вокруг ложа полупрозрачный ледяной и абсолютно звуконепроницаемый щит.

Как ни жаль, свежесозданная стена отсекла и связь полукровки с остатками заговоренной воды в кувшине. Да и самой воды в нем осталось пара капель на самом донышке. Подслушать, о чем спрашивает Алэр и что отвечает фрейлина, не удалось. Яррен мог лишь наблюдать сквозь толщу полупрозрачного, искажающего очертания лиц и вещей льда за соблюдением приличий. Не более.

А предчувствие и здравый смысл между тем вопили хором: не просто так император повелел отсечь любопытных свидетелей. И логика подсказывала: у кого еще, как не у шаунки, хранившей булавку с парализующим заклинанием, император будет выторговывать полное снятие желтого проклятия? Согласится ли Исабель помочь Алэру, такого вопроса у горца даже не возникло. Разумеется, не послушает настойчивых советов какого-то горца и согласится. Но что она потребует взамен?