Любовь и лёд

Глава 14. Яррен против Севера

После того, как заговорщики ушли, напоследок обсудив первейшие шаги по захвату власти и тактику переманивания союзников Игинира на свою сторону, Яррен оставался невидимым еще пару драгоценных минут, хотя понимал, что без кристалла памяти расплата за пребывание на тропе духов станет почти непосильной. Но надо было убедиться, что старая и хитрая полярная лисица не вернется.

Слишком не понравился горцу взгляд асара, брошенный им напоследок на тот самый валун, за которым скрывалась Исабель и сам Яррен. Как будто старейшина Дашвей чувствовал кого-то из них, а то и обоих сразу. Или… кого-то еще? Или — что-то?

Скользнув невидимым сквознячком вокруг скального обломка, ученик вейриэна так и не обнаружил ничего подозрительного. Вокруг были лишь голые камни, еще недавно покрытые роскошными цветущими растениями, полярная ночь, лед и холод. Конечно, если не считать спящую сущность фрейлины-шаунки.

Яррен протянул руку и сковырнул с камня свой кристалл, надеясь, что потрачен он не впустую. Тут-то его взгляд и зацепился за характерно ограненную сосульку, спрятанную в трещине так, что наружу торчала лишь верхушка, прозрачная и неразличимая в темноте, если не приглядываться магическим взором.

Асар подстраховался, запечатлев свою встречу с принцессой?

Причем, кристалл был подготовлен заранее: Дашвей и близко не подходил к этому камню. Наоборот, стоял в отдалении и так, чтобы показать кристаллу принцессу Эмерит во весь рост, чтобы ни у кого не возникло сомнений, с кем он вступил в заговор. Предусмотрительно подготовил свидетельство для шантажа, если своевольная союзница начнет свою игру и попытается избавиться от Совета асаров.

Но в таком случае чужой кристалл памяти запечатлел и визит Яррена. И полукровка показал врагу, — а Дашвей и асары Заполярья, несомненно, враги, — место, где сама себя загнала в ловушку Исабель. И вытаскивать фрейлину сейчас, когда рушится Северная империя и грозит завалить обломками всех, кто дорог Яррену, совершенно нет времени.

Все эти мысли промелькнули мгновенно, едва ученик вейриэна заметил слабое мерцание звезд на кристаллических гранях. И так же стремительно пришло решение. Забрать “зерно памяти” Дашвея нельзя: асар сразу начнет искать похитителя, и кто его знает, что найдет. Это поставит под угрозу Исабель, а Яррен все-таки за нее тоже отвечает перед королями Гардарунта, покойным и здравствующим.

И уничтожать предательскую льдинку нельзя: последствия те же самые, — асар начнет искать того, кто это сделал, а ласхи умеют ничуть не хуже вейриэнов находить чужие следы на голом камне и тем более на ледяных осколках.

Нет, все должно выглядеть чистейшей случайностью.

“Что ты медлишь, потомок? Забыл, где находишься? Тут вам не там! Освободи тропу! Твой долг скоро превысит прожитые тобой годы!” — ввинтился в его разум голос предка.

Яррен усилием воли выгнал настырного духа и закрылся перед ним. Хотя предок прав: медлить нельзя ни мига. В конце концов, это не первый и не последний магический экспромт, не описанный ни в одном гримуаре, ни в белом, ни в зеленом, ни в синем. С простым льдом ученик вейриэна так уже экспериментировал, а вот с обработанным хитромагически — впервые. Ну подумаешь, второго шанса не будет. Первый раз, что ли?

Не сходя с тропы духов, Яррен поднес к чужому кристаллу сельт на расстояние ладони, ближе не рискнул, чтобы не расколоть льдинку. Она должна выглядеть целой. Но вместе с импульсом белой магии полукровка отправил искры зеленого пламени. В конце концов, “зерно памяти”, это измененный и спрессованный лед. А лед — это всего лишь измененная вода, подвластная воле инсея. Во всяком случае, такого инсея, как Яррен фьер Ирдари.

За долю мига он подплавил “зерно памяти” изнутри, не задев его внешнюю оболочку. Разрушил все кристаллические связи и создал хаос. И одновременно с воздействием силового потока на кристалл, он раскрытой ладонью вызвал порыв ветра, как учил его Рагар, и сбил висевший на подломленном стебле заледенелый, покрытый копотью тьмы цветок, направив его падение так, чтобы он рухнул на кристалл. Ну, и еще с десяточек таких гирь…

На валуне появилась трещина.

Всё, теперь можно быть спокойным. Никто в мире не разберет, что случилось с “зерном памяти”, когда на него с такой высоты упал обожженный темным дыханием эмелис, превратившийся в ледяной камень. Конечно, можно было сэкономить время и силы и не возиться с зачисткой запечатленного внутри кристалла заговора, но кто знает, какие фрагменты могли бы уцелеть? И что мог бы извлечь из них древний ласх?

Потому лучше не рисковать и не оставлять врагу ни крупицы информации. А так — все чисто, и оружие против заговорщиков осталось только в руках Яррена. А уж он-то знает, как им распорядиться.

Еще не затихло эхо от рукотворного обвала, как в оранжерею вернулся асар Лашвей, вынырнув стрелой из снежного портала, так торопился.

Как же он расстроился, бедняга, обнаружив новые изменения в интерьере развалин!

— Зря я оставил его на валуне под отвесными склонами! И ведь был уже порыв ветра, мог бы подумать о последствиях! И даже при девчонке забрать мог бы! — запричитал старик, ощупывая каменно-ледяное крошево.

И как же он возликовал, когда нашел свой кристалл неповрежденным. На легкое помутнение внутри льдинки он не обратил внимания, сунул в поясную сумку и поспешил удалиться, пока еще что-нибудь, затронутое рикошетившими по всей оранжерее темными заклинаниями, не свалилось на его голову.

— Спи, красавица, — бодро похлопал Яррен ладонью по камню, спрятавшему Исабель. — Я скоро вернусь, не скучай.

“Что это было, потомок? Почему ты не забрал эту вашу Исабель?” — проворчал дэриэн Ирдан, летя за праправнуком по тропе духов. — “Пока она заперта в своей ловушке, она безобидна. Мне не понравилась, каким амулетом она снабдила Виолетту без моего ведома”. — “А когда ты уже расплатишься со мной, полуинсей? Я обессилел! Я голоден! Я скоро так исхудаю, что даже говорить не смогу!” — “Хм… Неужели? А мне это нравится!” — “Я обиделся, неблагодарный потомок!” — “Так сильно, что побрезгуешь даже забрать долг?” — “Не настолько, не надейся”, — фыркнул дух.

Яррен поежился и почесал ухо. Это очень щекотно, когда внутри твоей головы фыркают духи. Но зато в голове прояснилось, и полукровка даже замер от неожиданной идеи.

“Ирдан, я полагаю, ты тут уже весь дворец облетел, где мог, и во все щели сунул невидимый нос, как шпион Совета лордов?” — спросил он. “Не везде, — отозвался дух. — Думаешь, ласхи не знают наши возможности и не умеют защищаться? Тысячи лет бок о бок существуем, прекрасно знаем достоинства и недостатки друг друга”. — “Раз со мной отправили на Север именно тебя, то об уязвимостях синей обороны ты должен знать больше всех. Не так ли?” — “Ну-у… предположим… было дело… — неожиданно засмущался дух. — А ты с какой целью интересуешься, мальчик мой?” — “С познавательной. Ты случайно не знаешь, где принц Игинир хранит запас точно таких граненых ледышек? — Яррен вытащил из кармана “зерно памяти”. — Мне они срочно нужны. Все, сколько найдешь”. Дух с сомнением в голосе ответил: “В хранилища мне тем более не попасть. Но я видел неделю назад, как синеволосый герцог Ланвир… то есть, сиагр Ланвир собственноручно нес целую коробку таких ледышек, и его сопровождало столько стражей, словно он нес всю императорскую казну. Я еще очень удивился, почему он их на руках тащит, а не магией, как проще и легче, да и почему лично, когда у него полно слуг. На алмазы совсем не похоже, лед как лед…”.

Яррен обрадовался: “Веди меня к Ланвиру! Кронпринц его рекомендовал как надежного. Он первый вступил в наш с Рамасхой орден Прекрасной дамы, наш человек… то есть, маг, конечно”.

Дэриэны при желании могли объять магическим взором огромную территорию и найти улитку на склоне любой горы. Более того, и под ее склонами, в толще породы. Ведь для духа нет естественных препятствий, только магические. В подгорных шахтах, катакомбах и дворцовых лабиринтах такая способность видеть всех и сразу была огромным тактическим преимуществом. Через два шага, пройденных по тропе духов и эквивалентных двухчасовому блужданию по запутанным и полным стражей коридорам, Яррен оказался в холле перед приемной кронпринца.

***

Синеволосый сиагр сидел на диванчике и просматривал корреспонденцию. И натуральные письма, написанные чернилами на бумаге, и крохотные феерии-записки зримой речи, плясавшие, сменяя друг друга, перед глазами ласха. При виде свалившегося из воздуха Яррена, сиагр свернул сияния в радужные улитки, ссыпал их горстью в карман и поднялся.

— Вы прошли своим тайным порталом? Во дворце? — вскинул он идеально вычерченную синюю бровь.

— Его высочество дал мне пропуск для экстренных случаев, а сегодня с полуночи всё более чем важно и срочно. Как здоровье принца?

— Жить будет, — скупо ответил сиагр. Как высшему сановнику и аристократу древнего рода ласхов ему не могла нравиться вседозволенность горца. Но он тут же улыбнулся: — Первое, что его интересовало: самочувствие вашей госпожи и вас, фьер Ирдари.

— О! Значит, он уже совсем пришел в себя?

— Сейчас спит. Целители и стражи никого к нему не пускают.

— Мне показалось, или стражи не только зримые? — тихо спросил Яррен, покосившись на двери, у которой замерли снежными статуями два ласха.

— Вам не показалось, — так же тихо ответил Ланвир. И чуть громче добавил: — И, надеюсь, это говорит о том, что император сожалеет, что стал причиной увечья наследника.

“Ох уж эти придворные реверансы, — поморщился про себя полукровка. — Хм… То есть, только я здесь предположил, что стужеи — порождение магии самой короны, а не лично Алэра? А ведь какая логичная версия была… Значит, тут есть кому донести императору, о нашей беседе. А казалось бы, никого нет, кроме стражей, да и те далеко. Жаль, очень жаль”.

— Император тоже пришел в себя? — дипломатично поинтересовался Яррен, прекрасно осведомленный о происходящем за запертыми дверями спальни Алэра. — Настолько, что сможет принять послов Белогорья? Мне поручено передать, что Белые горы требуют расследования вспышки темной силы в сердце Севера, и к вам выехал представитель Белогорья.

— Вряд ли его здоровье настолько поправилось. Кроме того, у нас уже есть и ваш посол, и ваше посольство. Не уверен, что император даст разрешение на въезд еще каких-то представителей без его на то приглашения.

— Я напомню. По конвенции, заключенной со всеми магами Эальра, высшему Белогорью не нужны приглашения для расследования темной вспышки. Белые горы приходят, чтобы не допустить прихода темных, как мы не допустили их прорыва в Гардарунте.

— Насколько я осведомлен, в Гардарунте их остановил король Роберт, пожертвовал жизнь и магию.

— Мне неловко напоминать, но Огненный король — потомок горного лорда. Рядом с ним в ту ночь было наше белое воинство. Один он, каким бы великим магом ни был, не смог бы ни выстоять, ни защитить свою страну. И вы не сможете. Так и передайте императору, сиагр. Впрочем, я вас искал совсем по другому вопросу.

— Именно меня? Что-то понадобилось принцессе Виолетте? Целители ее осмотрели?

— К счастью, целители не понадобились, мы справились своими силами и ни в чем не нуждаемся. Принцесса отдыхает после потрясения. У меня к вам чисто организационный и финансовый вопрос по нашему тайному ордену, сиятельный.

Синеволосый нервно оглянулся, подцепил младшего лорда под локоть и отвел к окну.

— Я вас умоляю, юноша… Орден тайный, сами понимаете, а тут полно чужих ушей. Неужели другого времени не нашлось для таких вопросов?

— Сейчас самое время, достопочтенный, — Яррен не обиделся на “юношу”, но в долгу не остался, показал молодые зубы: достопочтенными ласхи вежливо называли древних немощных стариков. Но ведь чужаку позволительно не знать такие тонкости северного этикета, не так ли?

Сановник ожидаемо поморщился, но умные глаза заблестели смехом. Тоже не в обиде, прекрасно. И улыбка у полукровки стала особенно обаятельной:

— Большому делу нужны большие деньги. На одной духовности величия не достичь. А когда дело тайное, то оно тем более дорого обходится. Мы с кронпринцем начали разговор об этом, но увы, его коварно вывели из строя. А медлить нельзя. К счастью, его высочество успел основать тайный орден, и вы успели стать его рыцарем. Так вот. Я знаю, как нашему ордену заработать очень большие деньги и между делом установить вечный мир между Севером и Белогорьем. Жаль, что Рамасха так невовремя позволил себя ранить, теперь вся надежда только на вас, сиятельный сиагр.

— Хорошо. Излагайте, только быстро. Я не могу долго удерживать искажающий речь круг, не привлекая ненужного внимания.

И действительно, вокруг собеседников то и дело пропархивали крохотные, как мушки, синие снежинки, почти незаметные на фоне темного окна.

— У меня… точнее, у нас с вами очень мало времени, чтобы подготовиться к сделке до прибытия высших белых вейриэнов и заключить с ними договор от лица ордена.

— От лица ордена? — нахмурился многоликий. — В обход императора? Не будет ли это государственной изменой?

— Ну что вы, наоборот. Только наш орден, основанный наследником и одобренный самим императором, по уставу имеет право заключать сделки с заграницей без многочисленных бюрократических согласований с советом старейшин и прочими конторами, которые захотят урвать свой кусок. И только наш орден может стать оплотом стабильности в это смутное время безвластия. Нам еще нужно успеть сорвать государственный переворот, раскрыть заговор против императора и сохранить жизнь кронпринцу Игиниру.

Сиагр от изумления не мог выдавить ни слова, лишь по его волосам медленно стекали синие блики и таяли в воздухе сверкающим инеем. “Красивое зрелище, — восхитился предприимчивый горец. — Нужно почаще изумлять ласхов, они так возвышенно-трогательны в эти моменты!”

— Переворот? — хрипло выдавил Ланвир, движением руки усилив мельтешение снежинок.

— У меня есть неопровержимое доказательство. В заговоре участвует принцесса Эмерит и асары Заполярья. Они готовят казнь императора и бесславную гибель раненого кронпринца в застенках. Затем власть захватит совет асаров. Императрица будет украшением трона, не более. Все, кто не захочет покориться заполярникам, будут уничтожены, пламя лучших северных родов будет погашено навсегда. Все, кто не владеет синей магией, будут изгнаны с Севера. Простолюдины, неспособные жить вне тепла, заморожены прямо в домах. Слабые полукровки будут объявлены нечистыми и низведены до роли рабов. Как вы понимаете, это геноцид и гражданская война. А там и Белые горы, и аринты, которых много в Восточном протекторате, и даже инсеи встанут на защиту своих магов, простых людей и равновесия в мире.

— Ах это… — поскучнел северный аристократ. — Собственно, ничего нового. Асары давно бредят идеями чистоты крови и сверхмогущества, а на самом деле выродились от кровосмесительных браков. Новое в том, что у вас, как вы говорите, есть неопровержимое доказательство заговора. Могу я взглянуть? Только не здесь, а в более укромном месте? Скажем, я нанесу визит вежливости ее высочеству…

— Конечно. Как только мы договоримся о сделке. Мне нужны от вас “зерна памяти”, желательно, в неограниченном количестве, но на первых порах хватит и тысячи штук. Доказательство заговора спрятано в надежном месте, куда не доберется никто из северных магов, но оно станет доступно любому горцу, если со мной, или принцессой Виолеттой, или с Кандаром, или с леди Исабель, или с моим другом и вашим кронпринцем случится что-то непредвиденное. Оно будет обнародовано.

— Почему бы не сделать это сейчас? — с усмешкой сощурился сиагр.

— Бесплатно? — изумился полуинсей, а его глаза возмущенно позеленели. — Зачем?

— Разве вам самому и принцессе Виолетте не угрожает опасность, если Эмерит захватит власть?

— Нет. Во-первых, принцесса Эмерит дала мне магическую клятву не причинять вреда леди Виолетте и ее свите. Да, асары такой клятвы не давали, но в случае переворота, если император перестанет быть таковым, брачный договор утратит силу, и нас тут уже никакая магия не удержит. Эвакуацией посольства, купцов и прочих подданных Гардарунта, оказавшихся на Севере, займется белое воинство.

— Мне казалось, вы друг Игиниру. Неужели вы позволите ему погибнуть от рук заговорщиков?

— Почему же? Заберем с собой. Белогорье готово предоставить убежище будущему императору Севера. А вот вы и старые северные семьи, окружавшие императора и кронпринца, куда побежите? Вы потеряете если не жизнь, то влияние и власть, что для вас равнозначно. Зато сейчас, заключив со мной сделку, можете опередить всех и приобрести еще больше влияния. Сейчас это будет недорого вам стоить. Вы не знаете, где взять доказательства виновности ваших соперников, а я знаю. Зато я не знаю, где взять кристаллы в нужном мне количестве, а вы знаете. Почему бы нам не обменяться знаниями?

— Это невозможно! Они баснословно дорогие, вы даже не представляете, насколько! Более того, они никогда не продаются чужакам! Кристаллы памяти — наша тайна, ею владеют только избранные, только несколько магов во всей империи, — поджал губы северянин и патриот.

— Мне не нужна тайна, мне нужны только артефакты, — улыбнулся Яррен. — Вы же не завладели тайной “корня солнца”, хотя на вашем поясе зачем-то висит фляжка с этим чудодейственным эликсиром. Зачем он чистокровному ласху, кстати? Разве он для вас не опасен?

— Как зачем? У меня в замке живут не только ласхи, но и представители других рас, это для них, лучший бальзам от обморожений и тьмы полярной ночи… Понял вас, — с облегчением выдохнул сиагр. — Но у меня нет такого количества “зерен памяти”! — Яррен с усмешкой поднял бровь, и северянин досадливо поморщился: — Хорошо. Я найду и дам вам тысячу кристаллов в обмен на ваше неопровержимое доказательство, если оно действительно поможет уничтожить Эмерит и асаров.

— И сто зеркальных артефактов, — быстро добавил Яррен. — Зачем мне тысяча кристаллов без записывающих и воспроизводящих артефактов?

— О них речи не было! — ласх втянулся в торг и лукаво блестел глазами.

— Так и об уничтожении ваших врагов речи не было. За двести артефактов я предоставлю вам не только доказательство, которое сможет стать весомым аргументом в суде над заговорщиками, но и двух свидетелей, живого и… неживого, но способного дать магическую присягу.

— Даже так? Принимаю ваши условия! — аристократ в предвкушении потер руки, а синие мушки запорхали еще веселее. — Но что вы говорили о величии тайного ордена и достойном заработке? Это как-то связано с… нашей сделкой?

— Это вы узнаете, как только выполните мои скромные требования. Мне нужно закончить один магический эксперимент, для которого мне и понадобились кристаллы. Но предупреждаю сразу, сиятельный сиагр, это уже моя тайна и делиться ею я не буду, пока вы не поделитесь своей.

— Для вас моя тайна бесполезна, вы не ласх, брат Яррен. Впрочем, подозреваю, что и ваша тайна не воспроизводима магами иного пламени. Кстати, о пламени. У вас в роду случайно не было инсеев? — прищурился сиагр, прекрасно осведомленный о родословной каждого жителя гостевой башни.

Яррен не пропустил мимо ушей внезапный переход к принятым между членами тайного ордена правилам. Это означало, что одна из крупнейших звезд северного политического небосклона — на его стороне и будет во всем его поддерживать.

— Я полукровка, брат Ланвир, если это имеет для вас значение.

— Для меня все имеет значение, брат Яррен. Я попрошу вас предоставить ваше доказательство как можно быстрее. Хотелось бы немедленно, но мне нужно собрать для вас кристаллы и артефакты. Надеюсь, Эмерит не успеет свергнуть отца за это время, во дворце у нее нет большой поддержки… Ах да, сверх оговоренного я подарю вам специальный сейф для их хранения. Это в знак дружбы.

— Благодарю, польщен.

— Я рад, что у моего любимого друга Рагара вырос достойный ученик, — подмигнул Ланвир, прежде чем развеять искажающий круг синих снежинок.

*

Только выйдя из дворцового крыла, отведенного кронпринцу, Яррен выдохнул, напряжение его отпустило. Нужна передышка. Он старался не думать ни о запертой в башне Виолетте, ни о заточившей себя в камень Исабель, ни о Рамасхе, которому уже ничем не мог помочь в его борьбе с магическими ранами и истощением, но зато вполне мог помочь в борьбе с врагами и… союзниками.

Яррен был отлично осведомлен о том, что горные лорды, и в первую очередь старший лорд дома Ирдари, предпочли бы видеть на северном троне после смерти императора не его старшего сына, умного и проницательного стратега Игинира, и тем более не принцессу Эмерит, жестокую и властолюбивую, как и сам Алэр, и в то же время ставленницу матерых асаров, зацикленных только на самих себе. Горцы предпочли бы иметь соседом простодушного и честного Ниэнира, хорошего воина-тактика, но слабого мыслителя и никакого государственника. Да и внутри империи большинство из высших северных родов предпочли бы именно такого, ручного государя, которым легко вертеть.

А значит, Белогорье с радостью даст убежище Игиниру, но выпустит его из своих удушающе гостеприимных объятий только после того, как обезвредит и свяжет его, например, женив на какой-нибудь горной леди с кучей условий в брачном и союзном договоре. И лишь тогда, оттяпав половину суверенитета, поддержит кронпринца в его борьбе за трон Севера. Не раньше.

Но в таком случае в глазах чистокровных ласхов принц станет чужаком, ставленником горцев, с которыми северяне не раз вступали в вооруженный конфликт даже после прихода Темной страны. Как получилось со сбежавшим Рагаром. Вернись он на Север как претендент на трон, то уже не найдет поддержки своим притязаниям даже среди тех, кто его до сих пор любит.

А из этого вытекало, что Игиниру нельзя искать укрытия в горах ни при каких условиях, бороться надо здесь и сейчас. Сбежав, он проиграет. Только какой из него, прости Безымянный, сейчас боец?

И выходит, что биться за него придется Яррену. Потому что только так он выполнит клятву, данную Рагару: помогать его младшему ученику Лэйрину во всем и всегда, даже без его ведома. Особенно, когда он наденет корону Гардарунта.

Причем тут Лэйрин? Очень просто. Если горные лорды получат Игинира и через него — Север, то они выйдут из повиновения, даже номинального, гардарунтскому королю. Этот шаг уничтожит Лэйрина как короля. И этот шаг расколет горы. Белые вейриэны не хотят чрезмерного усиления риэнов: это нарушит равновесие духовного Белогорья. Хуже того, опустевший трон Белой королевы больше не будет занят: лордам не нужна верховная власть над ними. За полтора века они уже привыкли к полноте власти и не захотят уступать.

Вот так и получается, что судьба Лэйрина, Гардарунта и Белых гор сейчас решается на Севере. И решается практически в одиночку каким-то магом-полукровкой и недоучкой. Да, именно недоучкой. Стать вейриэном Яррен не успел, да и учитель постоянно твердил, что его ученик не готов, что ему слишком рано для окончательного выбора пути, и не торопился допускать к финальным испытаниям и рекомендовать ученика в белое братство.

Яррен гнал от себя меркантильную мысль, что выигранный бой в одиночку вейриэны вполне могут счесть за испытание и принять его даже без учителя. Без Рагара он не хотел. Да и не ради себя он старался, а ради клятвы, данной учителю.

Жаль, не успели они с Рамасхой вырастить орден, а с ним и армию сторонников, хотя их и немало, особенно, среди северной молодежи. Но, увы, в иерархии северян власть держат старейшины родов. Почти как в горных домах. Сиагр Ланвей тут исключение.

С этими мыслями Яррен приложил ладонь к магическому замку гостевой башни, поднялся по лестнице, открыл дверь в отведенные принцессе покои и недоуменно замер.

Все спали. Вповалку, на коврах, в обнимку с эйхо. И Летта, со всех сторон окруженная искрящимися клубками малышей. И Мара, лежавшая, неловко подогнув ногу, словно сон сразил ее на бегу. И Кандар, еще бледный от потери сил, расположившийся у самой двери на медвежьей шкуре, как будто он прибежал на зов и упал тут же, сраженный внезапным сном.

Яррен первым делом приложил пальцы к шее принцессы. Жива и дышит, как и все остальные. Уже легче.

И вторая хитрая, защищенная от прожорливых эйхо охранная сеть, спрятанная под рассыпавшейся первой, была нетронута! То есть, это не магическое нападение. И не явное: посторонних сеть не пропустила бы. Кто-то примешал снотворное в угли, отравив воздух? Но тогда отрава уже выветрилась — ученик вейриэна не ощущал никакого на себя воздействия. Сонный яд был в питье? Но почему тогда и эйхо спят как убитые? Яррен, стараясь не наступить на развалившихся пузатых снежных дракончиков, взял кувшин с водой, принюхался, проверил магией. Чистая талая вода, никаких примесей. Эта версия тоже отпала.

Отставив кувшин, он поднял на руки принцессу и отнес на ее ложе, заметив попутно, что печь в покоях остыла, угли в жаровнях прогорели и корзина с запасом почти пуста. Значит, слуги забыли о своих обязанностях или Эмерит уже приступила к своему злодейскому плану и запретила отапливать гостевую башню.

“Ирдан! — позвал Яррен. — У меня проблема. В эйхо я ничего не понимаю, но у Виолетты, Мары и Кандара наведенный сон. Я что-то упустил в охране. Может ты видишь своим особым зрением какие-то следы чужого воздействия?”

“Вижу, но не скажу, пока ты не признаешься, какую авантюру с северянами ты задумал”, — отозвался дэриэн.

“Ты решился на шантаж? Как недальновидно. Я думал, ты мудрее, предок. В конце концов, ты же клятву давал лорду дома на алтаре, что будешь являться ко мне по первому зову и помогать во всем по первому требованию”. — “Давал. Но, если ты помнишь, в обмен на твое слово, а ты первым его нарушил. Воспоминания, мой хитрый потомок. Ты мне задолжал несколько суток своей жизни”. — “Сегодня отдам, мы же договорились!” — “Ну вот пока не отдал, плати проценты: делись замыслами! — уперся дух. — Иначе помогать не буду, имею право. И старший риэн рода не сможет меня осудить”.

Младший лорд накинул на принцессу шубу, высыпал в жаровню остатки углей из корзины и только тогда, взвесив все последствия, ответил дэриэну: “Ну что ж, раз имеешь право, то не помогай. Я освобождаю тебя от службы мне. Долг будет выплачен, сроки я назвал: до полуночи. Я призову тебя для завершения сделки, а сейчас исчезни и без зова не являйся”.

Дух всполошился: “Подожди! Как это освобождаешь? Как это исчезни? Я не могу оставить тебя одного в стане врагов! Да меня за такое твоя мать развеет без права возрождения!”

Яррен пристроил Мару на диван и укрыл пледом, одновременно продолжая мысленную дуэль: “Всё просто. Тебя не интересуют мои проблемы, меня не интересуют твои”.

Дух охнул и немедленно сдался: “Здесь никого не было из посторонних, кроме маленькой принцессы Осияны, а дочь Роберта и Хелины усыпила магия северян. Больше я ничего не знаю, клянусь!” — “Это не след, даже не намеки на разгадку. И стоило со мной ссориться?” — “Нет, прости… Эх, нет во мне инсейской хватки, — признал дэриэн. — Прости, Яррен. Я не хотел ссориться, это всё голод. Свирепею, слабею, рассудок туманится…” — “Прощаю, — сжалился потомок. — Но впредь шантажа не потерплю. Либо ты мой союзник, либо дедов соглядатай, а я тебя уже предупреждал: соглядатаи мне не нужны!”.

А вслух добавил:

— Тут и без тебя врагов хватает.

И вздрогнул, когда в ответ прозвучало чистое и звонкое:

— Я вам не враг!

“Ирдан, почему у тебя такой детский голос?” — изумился горец, оборачиваясь к источнику звука.

В дверях, обнимая детскую игрушку с огромным бантом на шее, стояла маленькая и очень растрепанная девочка-ласхиня, в которой Яррен с трудом признал принцессу Осияну. А позади нее едва держалась на ногах камер-фрейлина Исабель, вцепившись обеими руками в дверной косяк, чтобы не упасть. И на щеках шаунки цвели яркие алые пятна, похожие на отпечаток небольшой детской пятерни.