Любовник из прошлого

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Я знала, что одна из ножных педалей должна включать высшую передачу. Но какая именно?

Пуля со звоном врезалась в заднее стекло и, просвистев над нашими головами, вылетела спереди. Разбитое стекло сверкающим дождем хлынуло в машину. Нужно что-то делать, поняла я. Я убрала ногу с нижней педали и нажала на одну из расположенных чуть дальше. С ужасным скулящим завыванием машина остановилась, затем раздался хлопок, и я поехала задним ходом. Только теперь я вспомнила, для чего была эта педаль.

Все еще двигаясь назад, я в ужасе зажмурила глаза, ожидая неизбежной катастрофы. Ведь я находилась в машине образца двадцатых годов, и нечего было надеяться ни на ремни безопасности, ни на воздушные мешки. Если даже маньяк не убьет нас из своего дробовика, страшной силы удар сделает это за него. Прошло несколько мгновений, ничего такого не случилось, и я открыла глаза. Желтый автомобиль успел свернуть, пропуская нашу машину; раздался выстрел, пуля просвистела в сторону насыпи и зарылась где-то на ее вершине. У меня не было желания выяснять, что произошло, и я продолжала ехать задним ходом.

Управлять машиной, едущей задом, было практически невозможно. Я тащилась назад, виляя от обочины к обочине, словно опилась знаменитого «эликсира жизни» – фирменного напитка Братской Любви. Кроме того, появилось новое осложнение: бега закончились, и автомобили начали массово покидать свои стоянки.

– А говорили, что не умеете водить машину, – послышался слабый голос Шиа.

От неожиданности я даже подпрыгнула; я перевела взгляд на Шиа, чтобы убедиться, что он пришел в себя. С радостью я отметила, что Шиа выглядел совсем неплохо; но когда я выглянула из левого окна, прямо перед собой увидела другой автомобиль. Избегая столкновения, я инстинктивно крутанула руль и оказалась в неглубокой канаве. Мы неуклюже покатились по канаве, сминая колесами сухие стебли бурьяна, пока наконец я не нашла тормоз. Машина, вздрогнув, остановилась. От резкого толчка мы ударились о панель управления; мотор продолжал работать.

Наша кошмарная поездка закончилась, но я все еще крепко сжимала руль побелевшими пальцами, напряженно глядя на дорогу. Шиа стонал, обеими руками держась за ушибленное место.

– В следующий раз, когда мне придет идея посадить женщину за руль, я предварительно сбегаю к психиатру. – Он согнал меня с места водителя и уселся на него сам, очевидно, собираясь крутить баранку одной рукой. Только тут я заметила, что один его глаз заплыл, а на губах запеклась кровь.

– Вам и впрямь нужно показаться врачу.

– Именно это я и сказал. – Взвыл мотор, и под чутким руководством Шиа машина выбралась из канавы, сминая бурьян. Мы проехали мимо желтой машины Скайлза, как раз в тот момент, когда он и его приятели выползали из нее. Было не похоже, чтобы они в ближайшее время сумели организовать погоню.

– Разве мы едем не в больницу? – сказала я, заметив, что вместо того, чтобы ехать в центр города, Шиа свернул на боковую улицу.

– Из-за этих царапин? – Шиа рулил левой рукой, правой держась за ребра. Он был бледен, но попытался улыбнуться, чтобы скрыть боль. Однако улыбка ему не удалась. – Почему я должен доставлять удовольствие доку, позволяя ему штопать меня, словно тряпичную куклу? К тому же можно угодить в лапы Хасси... Нет, пусть она мучает кого-нибудь другого.

Последнему его аргументу мне было нечего противопоставить. Я оглянулась, чтобы убедиться, не маячит ли позади желтый автомобиль.

– Как вы думаете, Скайлз не погонится за нами?

– Сильно сомневаюсь в этом. Он порядочный трус и залезет сейчас в какую-нибудь нору зализывать раны. Когда Скайлз затевал эту разборку, он, конечно, не думал, что дело зайдет так далеко.

Господи, как бы я желала иметь в себе хоть крупицу этой уверенности!

Шиа заехал в гараж в переулке позади своих меблированных комнат и заглушил двигатель.

– Я вытрясу из них деньги – те, что они у нас отняли.

– Не надо, Шиа. Обещайте мне, что не будете больше связываться с ними. Я сама отдала эти деньги, это моя ошибка, и вы не должны из-за этого рисковать.

– Мерзавец всегда должен получать по заслугам, красавица. Пусть это не всегда получается, но стремиться к этому надо.

– Я не хочу, чтобы вы втягивались в новые драки.

– Говорю вам: так или иначе, но вы получите эти деньги. А пока возьмите это. – Он вытащил две десятки из кармана рубашки и протянул одну мне. – Скайлз не столь силен в обысках, как это ему кажется.

Шиа открыл дверь. Стоило ему выйти из машины и встать на ноги, как его ушибленное колено подогнулось, и, сморщившись от боли, лишь в последний момент он, уцепившись левой рукой за кузов, избежал падения.

Запихнув купюру в блузку, я бросилась ему на помощь. Перекинув его руку себе через плечо, я обняла его за талию. Когда он с трудом принял вертикальное положение, мы попытались сделать один маленький шажок.

– Я в полном порядке, будь я проклят! Не обращайтесь со мной как с инвалидом! – он смотрел прямо перед собой, лицо его выражало угрюмую решимость. Кровавая ленточка выступила на его губе.

Я видела, что его мнение насчет осмотра у доктора Тайлера нисколько не изменилось, и не собиралась настаивать на очевидном. Хотелось только надеяться, что мой друг знает, что делает.

Выйдя из гаража через черный вход, мы пересекли лужайку и добрались до парадной лестницы, ведущей на второй этаж. Там был только один пролет, но, наверное, легче было бы взобраться на гору. Прикусив губу, я сделала первый шаг. Шиа сделал то же самое. Это далось нам не без усилий. Мы остановились передохнуть. Шиа тяжело навалился на меня.

– И где вы только подцепили эту дамочку? Где были ваши мозги? – Корнелия собственной персоной возвышалась над нами; кожа около ее рта сморщилась, выражая крайнюю степень презрения. Шиа пробормотал себе под нос какое-то ругательство.

– Простите, – прошептал он мне, – обычно я помню о хороших манерах, но это особый случай.

– Нет проблем, – сказала я мягко. У меня на языке тоже вертелось несколько отборных ругательств, и если бы не необходимость выдерживать на своем горбу вес здоровенного мужика, я бы не удержалась от соблазна выпалить их как из пулемета.

Не поднимая головы, Шиа методично, шаг за шагом, переставлял свои больные ноги.

– Я веду ее в свою комнату, Корнелия. Видели вы когда-нибудь большее безобразие?

– Не в моем заведении, – упрямо сказала она. – Вы знаете наши правила.

Когда Корнелия упомянула о своих правилах, Шиа заговорщически ткнул меня локтем в бок.

– Будь моя воля, я бы в свое время учил ее не бальным танцам, а именно перевязывать ребра.

– Я буду придерживаться правил, мэм, – скромно сказала я.

Шиа вытер рукавом рубашки лоб, глянцевый от пота.

– Я уважаю ваши чувства, Кори, – сказал он; при этом его рука с еще большей тяжестью оперлась о мои плечи, – но если вы думаете, что я намерен изнасиловать Мэгги, вы ошибаетесь.

Корнелия заметалась, подобно безумной мокрой курице, но когда мы завершили подъем по лестнице, проворно ретировалась в дом.

– Когда, наконец, братья Скрагг прирежут вас? – прокричала она из-за закрытой двери.

– Никогда, – ответил Шиа. – Скрагги предпочитают огнестрельное оружие.

Кажется, не только у меня были тайны. Я взглянула на Шиа, раздумывая, кто такие эти Скрагги и почему они охотятся за ним.

– Имейте в виду: если из вашей комнаты до моего слуха донесется хоть один непристойный звук, – послышался нам вдогонку голос хозяйки, – вы окажетесь на улице еще до рассвета. – Дверь торжественно закрылась, и мы снова остались одни.

Шиа покачал головой:

– Никак не могу понять, почему женщин считают слабым полом. Я бы предпочел выяснять отношения на кулаках с каким-нибудь верзилой, чем отбиваться от бабских нападок.

– Корнелия самого высокого мнения о вас, – заметила я. – Она думает, что не существует женщины, которую бы вы не сумели соблазнить.

Я открыла дверь, и нам пришлось помучиться, чтобы одновременно протиснуться в нее. Шиа задел о косяк своими ушибленными ребрами, сморщившись от острой боли, пошатнулся и, пытаясь устоять на ногах, навалился на меня всей своей тяжестью. Шиа застонал, а я жадно ловила ртом воздух. Духота узкого коридора, запах запекшейся крови и ощущение опасности все как-то сразу ударило мне в нос. Опасность на этот раз исходила не от напавших на нас бандитов, а от человека, прикосновение к которому могло заставить меня забыть обо всем.

Шиа отстранился от меня и, покачиваясь, заковылял по коридору. Он мог бы опереться о стену, но снова предпочел мое плечо.

– Так вы говорите, что я могу делать с женщиной что захочу? – спросил он, когда мы добрались наконец до его комнаты; поглядев мне в глаза, он добавил: – С любой женщиной?

– Конечно нет, – сказала я, чувствуя, как лицо мое покрывается краской. – Я... я имела в виду незамужних женщин.

– Или тех, чей брак не сложился.

Пока он отпирал дверь, я удивлялась, как все-таки много этот тип успел узнать обо мне. Интересно, это доктор Тайлер разболтал ему о моих семейных неурядицах?..

– Вы можете войти, – с ехидцей произнес он. – Я ненавижу разочаровывать Корнелию в ее худших подозрениях.

В комнате было невыносимо жарко, но я твердо решила, что останусь здесь, пока не удостоверюсь, что Шиа не грозит легочное кровотечение или еще что-нибудь. Я решительно прошла через комнату и, основательно потрудившись, наконец открыла окно. Когда я обернулась, то увидела, что Шиа уже разложил возле своей холостяцкой кровати металлическую флягу, бинты и другие предметы, необходимые для перевязки.

– Вы, я вижу, всегда готовы к неприятностям.

Он молчал, пытаясь расстегнуть левой рукой верхнюю пуговицу на рубашке.

– Спасибо Хасси. Ей, наверное, порядком надоело возиться со мной. – Пуговица упорно отказывалась пролезть в петлю.

Я присела на кровать рядом с Шиа и помогла ему справиться с пуговицей. Остальные пуговицы поддавались легче. Темно-русые волосы покрывали его накачанный торс; двенадцатидюймовый шрам тянулся вдоль него, доходя почти до брючного ремня. Кровь бросилась мне в лицо; щеки полыхнули жаром.

– Вы что, никогда не видели шрамов? – спросил Шиа, в упор глядя на меня.

– Н-нет. Я не поэтому... Я хочу сказать, что хоть и замужем, но никогда не думала, что на груди может быть так много волос.

Бледные золотистые волосы на теле Дэвида были почти невидимы. Мои глаза скользили по полоске волос, струившейся вдоль живота Шиа вплоть до самого пояса, по шраму, который, по-видимому тянулся еще дальше...

– Если вы и замужем, красавица, вы не можете быть счастливы. – Дрожа и морщась от боли, Шиа стянул наконец с себя рубашку. Ужасный синяк покрывал почти половину его грудной клетки.

– Почему вы говорите мне это?

– Ни одна женщина, если она счастлива в браке, не будет продавать свое обручальное кольцо – даже не жалея об этом.

Я посмотрела на бледную полоску кожи на пальце все, что осталось от злосчастного кольца. Впрочем, после нескольких часов, проведенных на солнце, и эта слабая отметина почти уже слилась с остальной кожей.

– Мне очень жаль, – отводя глаза, почему-то сказала я.

– Я думаю, вы жалеете не о кольце, – отрезал Шиа.

Мне не хотелось думать о кольце. Оно напоминало мне, как мало я значила для Дэвида. Да, я действительно была рада, что избавилась от него, но я все никак не могла смириться с тем, что жила с мужем, которого любила, но который, как оказалось, не любил меня и постоянно лгал.

– Приходилось вам когда-нибудь перевязывать сломанные ребра? – спросил Шиа. Я отрицательно покачала головой, и он вручил мне скатанную белую простыню.

– Обвяжите меня покрепче. – Мне никогда не приходилось учиться приемам оказания скорой помощи даже на кукле, но вид ужасных травм Шиа отвлек меня отгрустных размышлений. Я осторожно приложила конец хлопчатобумажной простыни к месту ушиба и начала перевязывать Шиа. Для того чтобы пропустить за спиной простыню, мне пришлось почти обнять его, и мне с трудом удалось справиться с охватившим меня волнением.

– Вы не собираетесь рассказывать мне о своей жизни, я вас правильно понял? – спросил он наконец.

Я покачала головой.

– Разорвите конец простыни и завяжите узлом, – устало произнес Шиа.

Ткань плохо поддавалась, и мне пришлось дернуть изо всей силы, причинив при этом Шиа немалую боль: он слегка вздрогнул, но не издал ни звука. Мне все-таки удалось надорвать простыню, и я, еще раз обернув концы, завязала их аккуратным бантиком. Я с гордостью рассматривала свою работу, когда почувствовала, что он пристально наблюдает за мной.

Я посмотрела на Шиа, его зеленые глаза буквально буравили меня.

– Почему вы не доверяете мне? Кто обидел вас, красавица?

Я не ответила. Этот простой вопрос острой иглой уколол мне сердце. Кто обидел меня? Два наиболее близких мне человека Шиа предстояло выбрать.

– Как помочь вам, если вы не хотите быть откровенной со мной? – Шиа откупорил флягу и сделал большой глоток, потом плеснул немного на кусок ткани. Сильный запах виски распространился в маленькой комнате, и у меня слегка закружилась голова.

– Почему вы стали помогать мне? – спросила я.

– Опять двадцать пять. Вы хотите, чтобы я верил вам, но сами не откровенны со мной.

Он приложил смоченный виски платок к разбитой губе. Его глаза заслезились, но я так и не поняла то ли от боли, то ли от спиртных паров.

– Вы пропустили кое-какие места, – сказала я, взяв у него примочку. Когда я приложила ее к самой большой ране на его губе, Шиа непроизвольно отдернулся, но потом сидел спокойно, пока я дезинфицировала остальные ранки на его лице.

Нещадно палящее солнце, запах алкоголя и пота, – все это смешалось в какой-то примитивный, но необычайно сильный аромат; казалось, сама мать-природа была творцом этого коктейля. Влекомая необоримой древней силой – той, что с первобытных времен влечет друг к другу самцов и самок, я жадно вдыхала воздух, наполненный этим дьявольским снадобьем, полностью погружаясь в изумительный мужской запах, который исходил от Шиа, Руки мои дрожали от желания. Я снова втянула носом воздух и уловила запах, который в наибольшей степени возбуждает половое чувство – аромат феромонов.

В течение многих лет я составляла ароматические смеси, вызывающие подобную реакцию, но мне и в голову не приходило, что человеческий организм сам способен производить такое. Теперь я убедилась, что такое возможно. Аромат, исходящий от Шиа, делал со мной нечто невообразимое... Я уже не думала о том, что мне не слишком удобно находиться столь долгое время в комнате одинокого мужчины; я бы отдалась ему немедленно, если бы он пожелал этого... Хорошо, что он был в неподходящей форме: с раскроенной губой, сломанными ребрами и поврежденным коленом не говоря уже о неусыпно бдящей домохозяйке он не представлял для меня никакой угрозы.

– Я думаю, что должна сделать это, – как сомнамбула проговорила я, удивляясь тому, как глухо – будто из деревянной бочки – звучит мой голос. – Вы не из тех, кто будет помнить чей-нибудь поцелуй в течение нескольких дней.

– А вот я не уверен в этом.

Он взял платок из моих слабеющих рук и бросил его на пол.

– Что вы имеете в виду?! – испуганно вскрикнула я.

Он обвил здоровую руку вокруг моей шеи. Под прохладой собственных влажных волос я почувствовала жар его тела.

– Я думаю, мне лучше уйти.

– Вы, вероятно, правы, миссис Вестшайр. – Услышав свою фамилию, я не предприняла ни малейшего усилия, чтобы вырваться из его объятий. Казалось, я уже была неспособна сопротивляться соблазнительному давлению его руки.

– Я всего лишь слабая женщина, – сказала я, защищаясь.

– Мы все слабы, просто у каждого есть свой предел возможного. К тому же вы, красавица, постоянно сами себе мешаете. – Мягкий южный говор, лившийся из его плутоватого рта, был подобен какому-то наркотическому снадобью, и лишь благодаря временной слабости Шиа я чувствовала себя в безопасности. Его голова, вся в синяках и ссадинах, приблизилась ко мне, и я совершенно потерялась в волшебном свете, лившемся из его глаз.

Я судорожно облизала губы, пытаясь представить себе, какимистали бы эти глаза, если бы мой приятель вдруг выздоровел.

– Мне кажется, я до конца своих дней буду делать это – мешать самой себе, – задумчиво проговорила я.

Его широкая грудь была теперь совсем близко от меня, и ее тепло, подобное жару железной печки, с легкостью проникало сквозь мою тонкую блузку. Разрываясь между желаниями сбежать поскорее и отдаться на милость поднимавшегося во мне инстинкта, я с трудом вдыхала горячий воздух. Он сжал меня сильнее, и я почувствовала, как горячие волны страсти, подобно цунами, проходят по моему позвоночнику, а тело мое становится слабым, как желе.

– Вам больше небезопасно здесь находиться, красавица. – Шиа ослабил свои объятия, его пальцы нарочито медленно, с легкими прикосновениями заскользили вдоль моей спины; эти прикосновения были волшебны.

Как оказалось, я была более уязвима, чем себе представляла. Я хотела остаться верной клятве, данной мной когда-то, но в этот момент почувствовала, что силы, так необходимые мне для этого, тают. И я запаниковала.

Шиа был прав. Я здесь не чувствовала себя в безопасности, но угроза исходила не от гангстеров и жуликов, она крылась во мне самой. Я не в силах была противостоять страстным желаниям, которые поднимались во мне, как только я видела Шиа, приближалась к нему и ощущала исходивший от него аромат.

Ласковыми движениями он поправил мои непокорные рыжие пряди, потом устало склонил голову, так что его щека почти коснулась моего лба. Суточная щетина на его лице слегка уколола мне кожу, и чувство какой-то новой близости к этому человеку захватило меня. Одна моя часть кричала беги отсюда как можно дальше, другая же – как можно покинуть человека, который рисковал собой ради твоих, неведомых ему целей... и от которого веяло такой притягательной силой.

Чувствуя на своем лбу щетинистый подбородок Шиа, я непроизвольно начала гладить его мускулистую грудь. Медленно-медленно провела рукой вдоль его груди, покорно следуя за рельефом могучих мускулов и лишь слегка ероша волоски, обильно покрывавшие кожу Шиа. Ощутив мое прикосновение, Шиа издал низкий, исходивший, казалось, из самых глубин его груди звук.

– Красавица, вы в опасности, – прошептал он, и я почувствовала на щеке тепло его дыхания.

– Вы не в той форме, чтобы причинить мне неприятности, – пробормотала я.

– Тогда почему же я чувствую опасность?

– Вы мужчина. Вы встречались лицом к лицу с врагами и остались живы. – Я коснулась кончиком языка его грубой кожи. К моему изумлению, вкус, который я ощутила, былвкусом не соли, а, скорее, сахара. – И я осталась жива.

Он повернулся, и его рот оказался на одном уровне с моим. Поколебавшись, я еще сильнее высунула язык, стараясь коснуться им разбитой губы Шиа. Ни одна уважающая себя южанка не скомпрометировала бы себя подобным образом, но огонь струился по моим жилам, поддерживаемый близостью Шиа, видом его поврежденной губы, его покрытого шрамами тела. Я не отдавала себе в этом отчета, но мне не терпелось испытать, что заставляет сидящего рядом со мной человека все время ходить по краю пропасти, в то время как я, завидев опасность, всегда стремилась обратно, опустив крылья. Он не смог бы поцеловать меня как следует, и возможно поэтому,, чувствуя себя в относительной безопасности, я решилась на такое «геройство». Я не хотела обманывать Шиа, возбуждать его понапрасну, а потом спрятаться в кусты. Я просто хотела почувствовать вкус жизни: подобно тому, как купальщик, входя в воду, пробует ее пальцем ноги, так я проверяла язычком температуру этого моря страсти. Многие люди из тех, что окружали меня до сих пор, с наслаждением купались в нем, а я в лучшем случае лишь наблюдала за этим с берега.

Вспомнив о том, что верхняя губа Шиа сильно разбита, я закрыла глаза и легонько поцеловала его в нижнюю губу. Запретный плод был сладок: острое наслаждение пронзило меня как электрический ток. Ласка была вполне невинной, но вместе с тем очень эротической.

– Вы учтите, мне будет очень трудно сейчас снять штаны: я могу совсем доконать свое колено. Во всяком случае, придется повозиться, – произнес Шиа.

– О, я не собираюсь оставаться здесь надолго. – Говоря это, я чувствовала, как запретное желание, возникшее во мне, все усиливается. Я хотела почувствовать губы Шиа на своих губах. Я хотела, чтобы он хотел меня, а этот необузданный мужик, видите ли, не желает бороться за обладание женщиной, которую едва знает. И все из-за своих старомодных понятий о чести. Нет, этот тип еще хуже Дэвида!

Я не принадлежу к этому времени, но рано или поздно я приспособлюсь к нему или вернусь в свое, – но пока этого не случилось, почему бы мне не попробовать запретного плода жизни? Я посмотрела на Шиа, и наши взгляды встретились. Огонь, горевший в его глазах стоил сотни лесных пожаров.

– Я не могу любить чужую жену. – Он покачал головой; дьявольское напряжение было написано на его лице. – Это нехорошо. Я, конечно, человек не без недостатков, но стараюсь быть настоящим джентльменом Юга.

По мере того, как смысл его слов доходил до меня, дыхание мое учащалось. Клянусь, я даже в мыслях не допускала, что наши отношения могут зайти так далеко. Ну, может быть, и думала, но только безотчетно, в те моменты, когда я видела его медленную, уверенную походку, его мощные мускулы, игравшие под одеждой. Мои руки дрожали, и чтобы унять эту дрожь, я сжала их между коленями.

– Мне нужно выйти на свежий воздух, – выдохнула я.

– Вы боитесь меня, миссис Вестшайр?

– Нет... разумеется, нет. – Мое сердце то почти останавливалось, то трепыхалось в неустойчивом ритме, то начинало бешено, отдаваясь стуком в висках, колотиться. Но надо было держать марку. С ложной бравадой в голосе я обратилась к нему:

– А вы сами боитесь меня? – разумеется, это был смешной вопрос: для человека, мучающегося сомнениями, спать или не спать с чужой женой, Шиа выглядел слишком холодным и рассудительным; о том, чтобы он чего-нибудь испугался, вообще, казалось, не могло быть и речи.

Он спрятал лицо в моих волосах, вдыхая их аромат; его пальцы перебирали мои непослушные рыжие пряди.

– Я боюсь, – пробормотал он, затем вздохнул и, отстранившись от меня на расстояние вытянутой руки – освобождение из его объятий отрезвляло, как ушат холодной воды, – сказал: – Вы спрашивали, почему я стал помогать вам.

Я кивнула, впрочем, едва понимая, о чем он говорит: все, что я хотела, это чтобы он снова стиснул меня в объятиях.

– Помните ту маленькую девочку, о которой я вам рассказывал? – его взгляд стал рассеянным и блуждающим, как в тот раз, когда он впервые упомянул эту девочку.

Я снова кивнула.

– Кто-то должен позаботиться о вас. – Он целомудренно чмокнул меня в щеку своими разбитыми губами. – Теперь вам лучше меня покинуть, пока я еще не забыл о своем джентльменстве.