Лунная угроза

Глава I

ТОЛЬКО СЕЙЧАС, КОГДА мы знаем всю эту историю целиком, мы можем, наконец, увидеть, насколько узок был наш путь к спасению, и понимаем силу и ужас этого темного кошмара, который поднялся со дна моря, чтобы захватить ничего не подозревающий мир. Теперь мы можем проследить все события от первого плавания экспедиции Клинтона до того последнего пылающего часа грандиозной битвы, когда судьба планеты была решена навсегда, и осознать, какие огромные невидимые силы сплели вокруг нас сеть ужасного рока. Только сейчас, когда кошмар миновал, мы можем осознать, каким чудовищным он был.

Начало ему было положено самим Клинтоном и экспедицией, которая носила его имя. Доктор Герберт Клинтон, заведующий кафедрой морской зоологии Лондонского университета, по общему признанию, был ведущим экспертом по глубоководной жизни на всех Британских островах. И действительно, на протяжении двадцати лет его слава неуклонно росла, благодаря его научным знаниям и умению применять их на практике. Именно он первым доказал связь между отсутствием ультрафиолетовых лучей и странным распространением некоторых форм водной жизни. А еще во время своих знаменитых путешествий по Индийскому океану Клинтон измерил количество фораминиферового ила, обнаруженного на отмелях, и именно он навсегда уничтожил давно оспариваемую теорию Кемпнера-Столла своей блестящей новой классификацией асцидийных форм жизни.

Этот стройный седовласый ученый с проницательными серыми глазами был хорошо известен даже широкой публике, поскольку именно его знаменитые исследования разных видов глубоководных существ сделали возможным создание новых подводных лодок типа «К». Эти подводные лодки, которые к тому времени были приняты на вооружение практически всеми странами, были построены по новым принципам. Принципы надежной защиты, разработанные доктором Клинтоном на основе его исследований, позволяли субмаринам погружаться на глубины, недоступные для лодок военного и послевоенного типа, и подвергаться намного более сильному давлению. Некоторые из них действительно опускались на глубину в милю и более без каких-либо повреждений, и Герберт утверждал, что на самом деле они могли погрузиться на глубину в три мили и больше. Поначалу многим это утверждение показалось лишь несколько хвастливым преувеличением с его стороны, но когда стало известно о новой экспедиции Клинтона, оказалось, что при этом будет использована одна из таких подлодок.

Предприимчивость ученого была оценена по достоинству. В начале декабря он сам объявил об этой экспедиции в Лондонском университете. По его словам, он давно мечтал исследовать необычные формы глубоководной жизни, обитающие в великих Нельсенских впадинах. Эти глубины находятся в Атлантическом океане почти на полпути между Ирландией и Ньюфаундлендом, и они были мало изучены океанографами из-за их большой протяженности и глубины, которая в среднем составляет чуть более трех миль. Прежние исследования, проведенные на этих огромных глубинах, дали немного, но выявили несколько любопытных вариаций обычных видов глубоководных животных, а в одном случае ученым удалось добыть необычную часть скелета, которая совершенно не походила ни на одну из известных зоологам океанических форм жизни. Поэтому Клинтон надеялся, что более тщательное исследование этих огромных впадин сможет выявить виды, еще неизвестные науке, и для такого исследования он планировал использовать, как он объявил, одну из новых подводных лодок типа «К», в разработке которых он сам принимал участие.

Одна из них была специально оборудована и предоставлена в его распоряжение благодарным Советом Адмиралтейства. Эта подводная лодка «К-16» имела радиус плавания, который исключал необходимость в базовом корабле, и была достаточно большой, чтобы вместить все необходимое оборудование для траления, резервуары для хранения и лаборатории, а также персонал экспедиции. Было объявлено, что члены экспедиции будут почти полностью набраны из научного состава университета. Помимо самого Герберта Клинтона, в океан собирались отправиться доктор Рэндалл Льюис, эксперт по ихтиологическим и эонхологическим формам, профессор Эрнест Стивенс, молодой преподаватель биологии и друг Клинтона, двое лаборантов из университета Нью-Йорка и полдюжины ассистентов, таких как фотографы, опытные траулеры и другие специалисты. План Герберта состоял в том, чтобы отправиться из Лондона прямо к северной границе Нельсенских впадин, приблизительно на 57° северной широты, а оттуда спуститься к их нижней границе, расположенной в шестидесяти милях к югу, беспрепятственно изучая сделанные по пути находки и погрузившись для детального исследования на дно в одном из многообещающих мест, поскольку, как он заявил, его расчеты показали, что подводная лодка легко может достичь трехмильной глубины. Помимо штатных торпедных аппаратов и палубных орудий, «К-16» была оснащена мощными подводными прожекторами, способными рассеивать темноту на огромных глубинах, а в небольших иллюминаторах были установлены очень толстые армированные стекла.

Боковые стенки рубки управления этого судна, как и на всех подлодках нового типа, позволяли вести наблюдение за окружающими водами. Связь со штаб-квартирой экспедиции в Лондоне обеспечивалась с помощью мощного радиопередатчика. Таким образом, Клинтон надеялся, что, используя все это оборудование, можно будет провести обширное и всестороннее исследование больших глубин за сравнительно короткое время. Поэтому в конце апреля длинная, сверкающая сталью субмарина с членами экспедиции проплыла вниз по Темзе и вышла в открытое море.

Несколько человек из ее военно-морского экипажа собрались на палубе, огороженной перилами. В последний момент немногочисленный состав экспедиции был еще более сокращен из-за отсутствия Эрнеста Стивенса. За день до отплытия молодой преподаватель имел несчастье сильно подвернуть лодыжку, когда бежал по ступенькам одного из университетских корпусов, и поскольку переполненная подводная лодка явно была неподходящим местом для человека с ограниченными возможностями, он был вынужден только наблюдать за ее отплытием со стороны — это он мог делать без посторонней помощи.

В последующие дни Стивенс довольствовался тем, что следил за ходом экспедиции по радиорепортажам, принимаемым с подлодки университетской станцией. И по крайней мере, в первые несколько дней, пока «К-16» выбиралась из пролива Ла-Манш на просторы Атлантики, сообщения с нее были, по большей части, обычными отчетами о проделанной работе. Субмарина следовала северо-западным курсом к верхней границе Нельсенских впадин и, как сообщил Клинтон, сразу же после достижения этой точки должна была начать свои изыскания.

В течение нескольких дней радиопередачи «К16» на станцию Лондонского университета сообщали только о ее местоположении и о продвижении вперед, и только 5 мая с подводной лодки поступил краткий отчет о том, что она достигла нужной широты и теперь медленно продвигается на юг по поверхности — экспедиция началась, и члены экипажа уже возились с тралами и палубными лебедками. В течение следующих трех дней сообщения от «К-16» представляли собой отчеты о работе, проделанной с помощью тралов. В те дни, по словам Клинтона, уже было обнаружено и классифицировано не менее дюжины новых видов. По его словам, на тот момент самой важной из находок, был, вероятно, совершенно новый вид Modiolavulgaris, но, помимо этого, было получено и исследовано полдюжины вариаций обычных видов malacopterygii и acanihopterygii. Также Герберт добавил, что подводная лодка продолжает движение на юг, задействовав все тралы, и погружаться на глубину пока не планирует.

На следующий день, 9 мая, пришло еще одно сообщение, в котором Клинтон сообщал об обнаружении нескольких других примечательных отличий новых видов морских животных от уже известных — на этот раз речь шла о двужильных и четвероногих головоногих моллюсках. В этом отчете биолог подчеркнул трудности, связанные с использованием тралов на больших глубинах, и добавил, что им добавила проблем потеря накануне одной из сетей — по его словам, она «исчезла при довольно загадочных обстоятельствах, которые никто из нас не в состоянии объяснить». Этой весьма двусмысленной фразой сообщение от 9-го числа закончилось, и на следующий день университетская станция не получила от «К-16» ни слова. А затем, поздним утром 11-го, произошло то короткое и загадочное событие, которое сделало Клинтона и его экспедицию центром внезапной бури обсуждений. Само сообщение, полученное перед самым полуднем 11 мая, было вполне логичным, но в то же время казалось совершенно безумным. В нем говорилось:

Учитывая этот факт, вряд ли стоит удивляться, что мир нашел его любопытным и что в течение нескольких следующих часов у читателей газет возник внезапный интерес к научной экспедиций, о существовании которой до тех пор им почти ничего не было известно. Примерно до полудня 11-го числа на сотне радиостанций по обе стороны Атлантики журналисты и ученые толпились в маленьких приемных, ожидая первых известий от Клинтона и его экспедиции. А Стивенс и другие друзья и единомышленники Герберта напряженно ждали новостей на радиостанции Лондонского университета. Весь тот долгий весенний день они ждали, и весь мир ждал, но тщетно — ничего не происходило, новых сообщений не было.

Наступила ночь, а подводная лодка все так же молчала. А когда настало утро, Эрнест Стивенс и его друзья все еще тщетно ждали у безмолвных автономных приборов. В течение всей той ночи звонки десятков радиостанций на подводную лодку оставались без внимания, и когда утренние газеты сообщили общественности первые новости о долгом молчании «К-16», они открыто заявили, что с субмариной, должно быть, произошла какая-то авария или другое бедствие. Только юный Эрнест и его товарищи оставались непоколебимы в своем оптимизме, но даже они начали сомневаться, когда прошло 12 мая, а сообщений все не было.

Следующей ночью все поверили, что подлодка потерпела аварию, и с полдюжины пароходов направились по Атлантике к тому месту, где она находилась во время последнего сеанса связи. К утру 13-го числа первые выпуски новостей проинформировали общественность, что корабли, спешившие на помощь подводной лодке, не смогли обнаружить никаких ее следов, хотя долго кружили в том месте, где она исчезла. К тому времени также было отмечено, что запас воздуха на ней был очень невелик, и даже если она все еще оставалась под поверхностью воды, члены экспедиции могли быть еще живы. Однако к тому времени общее мнение сводилось к тому, что Клинтон, будучи слишком самоуверенным, отважился погрузить субмарину на слишком большую глубину и что она была раздавлена сильным давлением. Даже в университете было молчаливо признано, что, скорее всего, дело было в этом. Что же касается странного последнего сообщения с «К-16», то о нем среди ученых еще велись дискуссии, но даже этому можно было дать более чем одно объяснение. Было указано, что хотя Клинтон и был выдающимся зоологом, он мог просто преувеличить значение открытия какого-то нового вида.

Стивенс, который гораздо лучше знал спокойный и расчетливый склад ума своего друга и начальника, не верил в такое объяснение, но не мог придумать лучшего, которое соответствовало бы последнему сенсационному сообщению. Поэтому в мире распространилось мнение, что Герберт, находясь в сильном волнении из-за какого-то нового открытия, погрузил подводную лодку на слишком большую глубину и столкнулся там с катастрофой и гибелью из-за ужасающего давления воды.

Конечно, какими бы ни были недостатки этой теории, другой, которая бы так хорошо соответствовала известным фактам, ни у кого не было. В результате, через несколько дней краткая сенсация, связанная с Клинтоном и его злополучной экспедицией ушла с первых газетных полос. Конечно, было бесполезно пытаться обнаружить и, тем более, поднять пропавшую подводную лодку на такой страшной глубине, так что никаких подобных предложений сделано не было.

Даже Стивенс и его друзья по прошествии нескольких дней были вынуждены признать, что, по-видимому, больше ничего нельзя было сделать — ничего такого, что позволило бы узнать больше о судьбе злополучной экспедиции. И британские, и американские газеты рекомендовали проявлять осторожность при оценке возможностей подводных лодок нового типа, но, за исключением научных кругов, потеря одного из величайших ныне живущих ученых не привлекла особого внимания. Мир оплакал эту потерю, но сразу же вернулся к своим делам. И конечно, по мере того, как проходили дни и недели, никто и не подозревал об истинной важности последнего странного сообщения Клинтона, которое так быстро вспыхнуло в заголовках газет, и даже не догадывался о существовании грандиозных сил, которые стали причиной того сообщения. Это было только начало, и уже тогда те силы стремились к уничтожению людей и всего человеческого мира.

Глава 2

В ЧЕТВЕРТЫЙ ДЕНЬ АВГУСТА, всего через три месяца после исчезновения Клинтона и его экспедиции, миру стало известно о приближении ужаса. Первая новость об этом была получена в виде депеши с правительственной океанографической станции в Портсмуте, и в ней говорилось, что за последние три дня уровень моря поднялся на три фута. В те дни на берега Англии и всего мира обрушивались неестественно высокие приливы, а в сообщении говорилось, что их изучение выявило поразительный и необъяснимый рост уровня воды в океане, а также добавлялось, что он был всемирным, а не локальным, поскольку подтверждающие радиограммы о нем были получены от ассоциированных океанографических станций в Нью-Йорке, Иокогаме, Сиднее и Калькутте.

Неудивительно, что это краткое первое сообщение вызвало в мире науки и даже в повседневном мире очень большой интерес и любопытство. Новость была опубликована во всех лондонских журналах вечером того же дня и передана по радио всему миру. Вскоре она затмила даже последнее жестокое убийство и стала предметом всеобщего обсуждения. Ибо если и есть что-то, что считается постоянным в нашем меняющемся мире, так это уровень моря. Все высоты и глубины сравниваются с ним и вычисляются, исходя из него, и поэтому мы считаем его неизменным — хотя большие приливы и отливы могут на время поднимать и опускать его, в целом уровень самого моря не изменяется. Неизменным остается сочетание процессов испарения и конденсации, которые истощают и пополняют запасы воды в Мировом океане. И невиданное до этого момента внезапное повышение уровня воды почти на три фута за три дня было странным феноменом, загадкой, вызывающей повышенный интерес.

Ученые, просматривая отчеты об этом явлении, могли только качать головами в беспомощном недоумении. Конечно, такой огромный и беспрецедентный подъем не мог быть вызван никакими обычными условиями. Однако они выдвинули предположение, что какой-то сильный подземный толчок или землетрясение могли поднять дно океана в каком-то месте на значительную высоту, из- за чего и повысился уровень воды. Если бы такое землетрясение произошло, например, где-нибудь в центре Арктического или Антарктического региона, оно могло бы вызвать столь значительное повышение уровня всего океана. Однако специалисты не смогли объяснить тот факт, что в течение последнего периода наблюдений сейсмографы всего мира не зафиксировали ни одного подобного подземного толчка. Следовательно, эта теория ничем не подкреплялась, и о причинах явления с жаром спорили и дискутировали в течение следующей пары-тройки дней, выдвигая множество фантастических объяснений. Огромное место, отведенное этой теме в газетах, ненадолго вызвало любопытство публики, и в течение этих дней море и сильные приливы, затапливающие берега всего мира, стали центром всеобщего интереса. В Сассексе и на Англси, в штате Мэн и в Калифорнии, в Корее и на Цейлоне образовались большие группы заинтересованных зрителей, которые собирались вдоль скал, склонов и пляжей, чтобы полюбоваться на огромные зеленые приливные волны, разбивающиеся о берег, и лениво порассуждать на ставшую модной тему. В Англии и на континенте, а также в Америке ко многим пляжам стали курсировать специальные экскурсионные поезда, и владельцы приморских курортов собрали неожиданно высокую прибыль.

Кое-где подъем уровня воды и огромные, неестественные приливы нанесли людям некоторый ущерб, но он был недостаточно велик, чтобы привлечь к себе внимание. Ряд разбитых волнами купален, размытая дорога или дамба, одна-две лодки, выброшенные на берег или унесенные в море — подобные события вряд ли могли показаться важными для массы людей по сравнению со странными условиями, которые их вызвали. Правдой было и то, что море внезапно стало очень бурным из-за сильного волнения, и множество небольших судов были вынуждены оставаться в порту до тех пор, пока приливы не схлынут. Но даже это не произвело впечатления ни на кого, кроме той небольшой части населения земного шара, которая наблюдала за морем.

В течение этих двух дней основная часть публики предпочитала рассматривать это странное явление, как зрелище, предназначенное, скорее, для развлечения. Однако вечером второго дня, 6 августа, произошло то, что внезапно изменило это отношение. Это было второе сообщение с Портсмутской станции, опубликованное в местных газетах поздно вечером. Не прошло и часа, как оно промчалось по телеграфным проводам и разошлось по типографиям Лондона, Нью-Йорка и других городов по всему земному шару. И после публикации этого сообщения проблема уровня моря внезапно утратила свои светлые стороны, и мир, который теоретизировал, смеялся и шутил по этому поводу, в миг протрезвел и поднял испуганные глаза. Ибо во втором отчете Портсмутской станции говорилось, что отмеченный ранее подъем не прекратился, а, по-видимому, все еще продолжался с той же устойчивой и необычайной скоростью и что уровень моря увеличился еще примерно на два фута в течение двух дней. «Хотя этот экстраординарный рост, конечно, носит чисто временный характер, — говорилось в отчете, — представляется целесообразным провести подготовку к эвакуации из любых регионов и территорий, расположенных на высоте менее десяти футов над прежним стандартным уровнем моря».

Именно этот спокойный совет вызвал внезапный озноб у народов Земли — впервые у них возникла мысль об опасности, связанной с этим явлением. Весь следующий день, с утра до ночи, крутясь в бесконечной череде дел, люди говорили об этом, нахмурив брови и с беспокойством глядя друг на друга. В Эдинбурге, Чикаго, Гонолулу и Бомбее все говорили друг другу одно и то же, как будто всем в голову пришла одна странная мысль: «Если это явление, этот подъем воды, продолжится, нас ждет плохой день».

Казалось, что эта мысль пронеслась по миру подобно какому-то гигантскому призраку страха, и он, подняв призрачную руку, заглушил смех, который поначалу вызывал этот вопрос. А в одном уголке Земли люди не только больше не смеялись и не болтали о приливах, а безумно трудились, чтобы предотвратить опасность, которая, по их мнению, грозила им и их потомкам. Наблюдатель, зависший в небе высоко над Голландией в тот роковой день 6 августа, увидел бы на всем побережье этой маленькой тонущей страны отчаянную и непрекращающуюся деятельность, как будто какие-то свирепые насекомые пытались заделать брешь в своих крошечных домах.

Поднявшееся море действительно в течение последних нескольких дней обрушивало всю мощь своих чудовищных приливов на дамбы, защищавшие эту страну от ярости океана. Дюйм за дюймом эта земля освобождалась от океанских наплывов и была защищена толстыми дамбами, которые до сих пор сдерживали все приливы, но поскольку дамбы были невелики по высоте, в течение последних нескольких дней к их вершинам неуклонно приближалась поднимающаяся вода. Когда на закате того дня на западе вспыхнул кровавый свет, встревоженные наблюдатели увидели, что брустверы из наспех набитых мешков с песком, которые они положили на дамбы, прогибались под грохочущими приливами, смещались и скрывались под волнами. Голландцы доблестно трудились, как и подобает людям, защищающим свою жизнь и землю, но еще до полуночи той ночи давно сдерживаемые волны хлынули сквозь множество огромных проломов на маленький кусочек суши с хищной, титанической яростью, и церковные колокола дико зазвонили по всей округе, а огни маяков вспыхнули красным. К тому времени все дороги и каналы были уже запружены толпами охваченных паникой беглецов, слепо спасавшихся в темноте от ужаса, который гнался за ними по пятам. И когда, наконец, восход солнца озарил золотистым светом затопленные улицы и луга и торчащие из моря шпили городов, по всему миру разнеслась весть о том, что более половины Голландии находится под водой, что ее города погребены под волнами, а население утонуло в огромных стремительных водоворотах.

После этого напряженная тревога в мире резко сменилась абсолютным страхом. Только самые решительные заявления об уверенности в завтрашнем дне, опубликованные в газетах и информационных агентствах, предотвратили большую панику в то утро. Власти всех стран признали, что катастрофа действительно произошла, но предположили, что это было вызвано прорывом дамб, поскольку подобные бедствия случались в Голландии и раньше. Газеты заявили, что ничего подобного не могло бы произойти в другом месте, и заверили общественность, что повышение уровня моря было лишь временным, вызванным подземным толчком, о котором упоминали ученые. Они предсказывали, что подъем уровня воды прекратится и это станет очевидно вечером, когда будут обнародованы результаты измерений — и все увидят, что произошло снижение уровня воды.

Но такие заявления вскоре вызвали новую волну паники среди людей по всей Земле. Если утром все немного успокоились, то в дальнейшем предчувствие надвигающегося ужаса стало усиливаться по мере того, как из типографий выходили дополнительные выпуски газет — час за часом в них публиковались хроники дальнейших бедствий. Стало известно, что некоторые районы Ланкастера и Норфолка тоже были затоплены, и их жители спасались бегством на возвышенности. Луизиана и нижняя долина Миссисипи оказались под водой, а бассейн Амазонки превратился в лабиринт из затопленных участков. Рыбацкие деревни на китайском и японском побережьях были сметены с лица земли с большими человеческими жертвами, а огромные приливы в Тихом океане привели к тому, что плантации нижней Малайи превратились в соленые болота, а вдоль береговых линий Индии и Африки волны с ужасающей яростью разбивались о берег. Сообщалось также, что десятки кораблей, находившихся в море, пошли ко дну, до последнего посылая отчаянные призывы о помощи, в то время как другие, добиравшиеся до ближайшей гавани, были подхвачены мощными приливами и отливами и разбиты о скалы и мели, превратившись в неузнаваемые обломки.

И все же, несмотря на долгие часы страха в тот напряженный день, власти и журналисты объединили усилия, чтобы ослабить нарастающую панику. Эти явления были временными, повторяли они, это все может быть только временным. За последние несколько дней уровень моря поднялся почти на полдюжины футов из-за определенных чрезвычайных условий, но выше он не поднимется, да и не может подняться. Когда поступит отчет с океанографических станций, это будет видно. А до тех пор власти убеждали публику не поддаваться волнению и не слушать паникеров.

Так в течение всего этого дня жители Англии, Америки и остального мира оставались в напряжении, ожидая, что будет сказано слово, которое либо развеет их страхи, либо предречет им гибель. И в конце концов, поздно вечером того же дня, пришло сообщение, которого все так ждали. «Необычайный и беспрецедентный подъем уровня моря, — говорилось в общем отчете, опубликованном Портсмутской и связанных с ней океанографических станций, — не ослабевал в течение последних двадцати четырех часов. Напротив, он увеличился примерно на фут, что указывает на то, что этот рост, какова бы ни была его причина, все еще продолжается с той же скоростью, что и при первом наблюдении. Невозможно предсказать, когда рост прекратится, поскольку мы ничего не знаем о его причинах, а кроме того, дальше будет невозможно публиковать отчеты с этих станций, поскольку подъем воды делает необходимым их закрытие».

Единственное, что можно было предложить, сообщали ученые — это эвакуацию всех народов мира на ближайшие к их городам самые высокие места, поскольку совершенно очевидно, что еще через несколько дней этот продолжающийся подъем приведет к затоплению поверхности Земли в непредсказуемых масштабах. Это краткое, спокойное сообщение, последнее из отправленных океанографическими станциями, вызвало в мире такой ураган паники, какого он никогда раньше не знал. Сейчас мы оглядываемся назад, на ночь, последовавшую за этим, как на одну из самых ужасных в истории человечества. Это была ночь, когда смерть и страх вместе шествовали по миру, подобно гигантским близнецам-разрушителям. В ту ночь все города мира видели бурлящие толпы, кричащих людей и сверкающие огни, каких еще никто никогда не видел. В Лондоне великая Темза уже разливалась по набережным, образуя огромный бассейн, в котором медленно тонула столица. Освещавшие ее электростанции, выходили из строя одна за другой по мере того, как поднимающиеся воды достигали их, квартал за кварталом погружались во внезапную тьму, а далеко на западе вздымающееся красное пламя огромного пожара отбрасывало дрожащий багровый отблеск на весь обреченный и приходящий в упадок мегаполис. Под этим жутким светом бегущие по улицам охваченные паникой толпы с боем и брызгами прокладывали себе путь к ближайшим холмам, к открытой местности, к безопасности. Переполненные автомобили сновали по этим улицам, не обращая внимания на тех, мимо кого они ехали. Корабли в затопленной гавани стояли в открытом море, предпочитая встретить лицом к лицу огромные волны и стремительные приливы, чем беспомощно разбиться о причалы. Высоко в небе всю ночь беспрерывно гудели самолеты, летящие на север, юг и восток, в более высокие земли.

И в Нью-Йорке море тоже плескалось вокруг огромных зданий, которые вздымались ввысь, словно презирая воды, бьющиеся об их основания. Там тоже были затоплены улицы, по которым метались обезумевшие от страха толпы, и свирепые люди с горящими глазами кричали и выли на углах от страха и гнева, не зная, как спастись от этой опасности. На возвышенностях северной части острова уже собрались огромные толпы, и оттуда, а также с других возвышенностей на западе, люди с благоговейным трепетом наблюдали за бурными волнами, которые катились по площадям, паркам и проспектам самого гордого города в мире, разбиваясь о стены домов.

К тому времени население Бостона, Филадельфии, Сан-Франциско и Сиэтла тоже бежало вглубь страны по всем дорогам, а в Новом Орлеане остались видны только крыши затопленных зданий. В те часы повсюду на Земле люди бежали из прибрежных городов, подальше от бескрайних, ненасытных морей, которые набрасывались на сушу и продвигались вглубь континентов к возвышенностям, к Альпам и Аппалачам, к Пиренеям и Андам, к Гималаям и Скалистым горам. И даже в эти минуты по последним оставшимся каналам связи передавали новости о гигантских приливных волнах, которые смыли все живое на Гавайских и Филиппинских островах, о том, что воды в Китае и в Океании почернели от тел утонувших людей, о страхе, который зажег Индию факелом ужаса, о том, что разбегающиеся воющие толпы вдоль затопленных африканских берегов превратили сотни городов в ад ревущей паники.

В ту ночь дороги, ведущие вглубь суши на всех пяти континентах Земли были ареной панического бегства человечества. Люди мчались сквозь сумрак той страшной ночи огромными, неорганизованными толпами, они слепо бежали вперед, толкаясь, борясь и топча друг друга, и пока одни бежали, другие, самые слабые, спотыкались, падали и погибали, сбитые с ног, как детские игрушки, сметенные гигантской рукой страха. Это был потоп, самый страшный потоп из всех, какие знали человеческие легенды, это был ужас, охвативший всю планету. Люди молились, сражались, рыдали и убивали себя в полном безумии.

А безжалостные воды поднимались все выше, и выше, и выше. Медленно, неуклонно приближался миг уничтожения человека и его векового господства, приближалось разрушение мира.

Глава 3

МОЛОДОЙ ЭРНЕСТ СТИВЕНС в ту роковую ночь 7 августа, которая стала кульминацией всеобщего страха, оказался неподалеку от Пикадилли, когда началась первая волна паники. Он своими глазами видел, как в течение нескольких предыдущих дней поднимался уровень Темзы, а также читал в газетах сообщения о необычайном и необъяснимом повышении уровня моря, но все еще был настолько сосредоточен на странном исчезновении Клинтона и его экспедиции, что уделял мало внимания предмету всеобщего интереса. Однако в ту ночь, когда после публикации эпохального последнего сообщения с Портсмутской станции на улицы устремились первые толпы людей, Стивенс осознал, наконец, что в мире происходит нечто ужасное.

В тот момент он шел через весь город от университета к своему дому. Не успел он отойти достаточно далеко, как на улицы хлынули первые огромные толпы, положившие начало массовому исходу из города и нарушившие все обычные способы передвижения. Вместе с людьми по улицам уже расползались соленые потоки воды, усиливая панику в толпе, и по мере того, как Эрнест уходил все дальше, огни города вокруг него начинали гаснуть, все сильнее разжигая пламя страха в уже обезумевших от ужаса лондонцах. К тому времени, когда Стивенс, наконец, поднялся по ступенькам доходного дома, где он снимал жилье, улица, на которой дом находился, была совершенно темной и затопленной водой глубиной в несколько дюймов: люди бежали по ней, поднимая тучи брызг.

Эрнест обнаружил, что в доме никого нет, и, пройдясь по своим комнатам, быстро собрал самое необходимое из вещей, связал их в небольшой узелок и приспособил его для ношения на спине наподобие рюкзака. Покончив с этим, он направился к двери, но на мгновение задержался у окна. Перед ним простирались крыши и шпили огромного города, но все его сверкающие огни исчезли, погрузив его в темноту. На западе, однако, появился мерцающий красный свет, и молодой ученый увидел там могучий столб пламени. Улица перед его домом уже превратилась в реку, вода на ней медленно поднималась, и по ней по-прежнему спешили горожане, многие с большими узлами или тележками — все стремились выбраться из города и хрипло кричали друг на друга. Стивенс снова двинулся к двери, но внезапно резко остановился. Дверь распахнулась, и в проеме показалась чья-то темная стройная фигура. Красное зарево, разгоравшееся за окном осветило ее лицо, и Стивенс вскрикнул от изумления:

— Клинтон! Боже милостивый! Клинтон!

Вошедший быстро подскочил к нему и схватил его за руку.

— Так и думал, что найду тебя здесь, Стивенс, — тихо сказал он. — Шансов было тысяча к одному, но я пришел.

Эрнест, спотыкаясь, словно во сне, подошел вместе с ним к освещенному красным светом окну.

— Клинтон! — снова воскликнул он. — Где, во имя всего святого, вы были, пока этот ужас творился в мире?! Когда вы вернулись?

Герберт толкнул его в кресло у окна и взмахом руки остановил его вопросы.

— Я вернулся всего несколько часов назад, Стивенс, — сказал он, — и я пришел сюда за тобой, потому что через час я снова отправляюсь в плавание и хочу, чтобы ты был со мной.

— Плавание? — ошеломленно повторил Стивенс. — Куда?

— На дно Атлантики, — ответил его друг.

Молодой человек уставился на него во все глаза, и он опустился на стул рядом с ним.

— На дно Атлантики, — повторил Герберт, и его голос звучал так, словно ему было известно что- то еще более страшное, чем царящий на Земле хаос, — где я пробыл несколько недель, где находится тайна, которую я открыл первым из всех людей, где работа неисчислимых веков достигает сейчас своего апогея и посылает этот могучий поток, который затопит наш мир!

Он немного помолчал, глядя на освещенный красным огнем город, в то время как Эрнест ошеломленно смотрел на него, а затем продолжил:

— Ты должен был участвовать в нашей экспедиции, Стивенс, и ты знаешь, какие у меня были планы. Знаешь, как мы плыли на нашей подлодке, чтобы проникнуть в глубины, куда еще не проникал человек. Мы пересекли Ла-Манш и вышли в открытый Атлантический океан, двигаясь на запад и северо-запад, и, наконец, достигли северной границы Нельсенских впадин. Там началась наша работа — мне нет нужды рассказывать тебе о ней, поскольку ее зафиксировали наши собственные радиорепортажи. Мы медленно продвигались на юг по поверхности океана, используя тралы, и в течение следующих трех дней были поражены богатством под нами, обилием новых видов животных и растений и вариациями старых видов, которые были обнаружены. К концу четвертого дня мы потеряли один из тралов — об этом я тоже докладывал. Мы вытащили стальной трос и обнаружили, что он оборван у самого конца, и хотя мы, конечно, были уверены, что он оборвался, когда трал зацепился за корягу, это был не рваный обрыв, а ровный срез с острыми краями, как будто сделанный гигантскими ножницами. Именно из- за этого нас охватило чувство таинственности и благоговейного трепета. Вокруг нас была только огромная пустая панорама моря и неба, но под нами были три с лишним мили темных вод, огромная пропасть, куда не заглядывал человек со времен рождения мира.

Мы продолжали работать, двигаясь в южном направлении и чувствуя себя словно под действием каких-то странных чар. А затем эти чары разрушились: мы увидели то, что один из наших тралов обнаружил утром на пятый день, одиннадцатого числа. Оно находилось не столько внутри сети, сколько на ней, прицепленное к ее углу, как будто трал зацепил его, уже поднимаясь. Это была какая-то машина, механизм или часть механизма, предмет из блестящего металла длиной и шириной около фута. Он выглядел, как некий каркас из трех тяжелых металлических прутьев, а внутри него была цепь из маленьких шестеренок и шесть тонких трубочек из чего-то, что напоминало стекло, с красной проволокой или нитью внутри каждой. Три толстых прута каркаса были обломаны у основания, как будто его оторвало тралом от чего- то более крупного, и эта вещь представляла собой полную загадку. Она была совершенно не похожа ни на что из того, что мы когда-либо видели, блестящий металл был совсем незнакомым, а позже мы обнаружили, что материал трубок, похожий на стекло, был не стеклом, а каким-то прозрачным металлом. Конструкция устройства отличалась также прочностью и тяжестью, необычными для такого маленького механизма. Никто на Земле не смог бы создать такой предмет, но если предположить, что на самом деле он был создан на дне океана, откуда мы его вытащили? Возможно, он был таким крепким и прочным, чтобы противостоять огромному давлению воды? Какие тайны могли скрываться на глубине трех миль под нами?

Нам оставалось только одно — спуститься на подводной лодке для дальнейших исследований, и после отправки последнего сообщения, в котором я намекнул о нашем открытии, не сообщая больше ничего, чтобы в случае ошибки меня не обвинили в мистификации, мы начали готовиться к погружению. Палубные сооружения были разобраны, тяжелые двери боевой рубки с лязгом захлопнулись, и мгновение спустя электромоторы субмарины загудели — и мы стали наклонно опускаться в зеленые воды, используя для спуска балластные цистерны и водолазные аппараты, двигаясь вниз по огромной спирали. Через маленькие иллюминаторы в рубке управления доктор Льюис, капитан Эванс — командир нашей подводной лодки — и я наблюдали, как освещенные солнцем воды за бортом темнеют по мере того, как мы погружаемся. В этих водах крутились и мелькали косяки рыб, живущих в верхних слоях океана, но когда мы опустились достаточно глубоко, они исчезли, уступив место другим формам жизни, которые мы могли лишь смутно различить в темнеющих водах.

К тому времени, когда стрелка батометра достигла пятисот футов, темнота вокруг нас стала почти абсолютной, и по команде включились огромные подводные прожекторы. Длинные полосы золотистого света прорезали окружавший нас мрак. Мы погружались все ниже и ниже, все так же по огромной спирали, мы достигли глубины в тысячу футов, в две тысячи, в милю, в полторы мили… Время от времени мы замечали огромных морских существ, которые попадали в поле нашего зрения — головоногих, кишечнополостных, а время от времени и глубоководных ракообразных, более крупных, чем привычные нам. Однако большинство из них, казалось, ускользали от света наших фонарей, хотя в одном случае мы заметили длинное змеевидное создание, которое могло принадлежать только к семейству ластохвостов, хотя имело гигантскую толщину и длину. Стрелка уже показывала глубину в две мили, и мы выключили освещение подводной лодки, потому что в водах вокруг нас светились фосфоресцирующие существа, которые скрываются на этих огромных глубинах. То тут, то там мелькали в темноте элегантные брисинги, светящиеся морские звезды с девятнадцатью длинными щупальцами, которые мерцали туманным светом. Потом мимо пронесся змееподобный стомиас — двойные ряды светящихся дисков по бокам его длинного тела усиливали его фосфоресцирующий блеск. Мы также разглядели приземистое, плоское существо длиной в пятнадцать футов с огромной клыкастой пастью и светящимися хвостом и плавниками, совершенно неизвестное зоологической науке, а также множество редких видов malacosteus niger с двумя зеленовато-золотистыми светящимися пятнами на голове.

Затем, когда мы опустились еще ниже, фосфоресцирующие существа вокруг нас стали появляться все реже и, в конце концов, исчезли — теперь вокруг была темная и почти безжизненная область. Я повернулся, чтобы приказать снова включить свет, но остановился как вкопанный, услышав внезапный крик Льюиса, стоявшего у иллюминатора рядом со мной. Он не мог вымолвить ни слова, и только в крайнем возбуждении указывал куда-то вниз через стекло, и когда я тоже посмотрел туда, меня охватили благоговение и изумление. Далеко внизу, сквозь темные воды, к нам приближался слабый белый свет, странное, холодное сияние, которое быстро усиливалось по мере того, как мы спускались к нему. В ошеломленном молчании мы наблюдали, как наше судно опускалось все ниже, и, в конце концов, смогли увидеть источник этого света. В тысяче футов под нами расстилалась невообразимая сцена. Это было дно океана, ровная, немного холмистая равнина, и на ней, в пределах этой обширной области яркого сияния, были сгруппированы десятки, сотни, тысячи странных объектов, огромные шары из блестящего металла с проделанными в них дверями — все они были одинакового размера, каждый добрых триста футов в диаметре. Они были расставлены на длинных улицах или проспектах с математической точностью. Этот огромный город из шаров простирался вдаль, насколько хватало глаз, и я увидел, что на вершине каждого шара находится небольшой приземистый механизм, похожий на тот, что выловил наш трал. Эти механизмы были более крупного размера, и хотя сами по себе они не светились, от них каким-то образом исходили лучи белого света, и было ясно, что именно они испускали то странное белое сияние, которое заливало весь этот гигантский город.

Наше судно продолжало наклонно погружаться, и мы с благоговением наблюдали за тем, как оно движется к городу, вплывает в него — ив этот момент мы заметили две вещи. Во-первых, далеко от нас, в центре города, находилось место, где не было никаких шаров — там была огромная яма с гладкими стенами, которая, казалось, уходила вглубь дна. По моим оценкам, она была в добрых две мили в диаметре. А у ее края на добрых две тысячи футов возвышалась над шарами стройная башня из того же блестящего металла, на вершине которой находилась маленькая, похожая на луковицу комната. Еще мне показалось, что я вижу смутные, очертания чего-то огромного, что двигалось вокруг этой башни, но в этот момент мое внимание внезапно переключилось на город под нами, и я впервые увидел его жителей. По улицам, уже всего в нескольких сотнях футов под нами, двигалось бесчисленное количество черных фигур, они ползли по гладким, вымощенным металлом проспектам, как огромные черные слизни. И когда мы подплыли к ним еще ближе, то увидели, что это и были огромные слизни, их тела были толстыми цилиндрами из темной плоти, примерно восьми футов в длину и трех в толщину. Они ползали, как гигантские червеобразные существа, их единственными конечностями были короткие толстые плавники рядом с головой, а их единственными органами чувств, которые мы могли видеть, были огромные, темные, блестящие глаза, похожие на глаза осьминогов.

Представь — жители дна океана, ползают по странному, жуткому городу, о существовании которого люди и подумать не могли, городу, сияющему неземным белым сиянием, населенному нечеловеческими существами и созданному не людьми. Мы смотрели на него с неописуемым трепетом и удивлением, а потом у Эванса, командира, внезапно вырвалось восклицание. Группа странных слизнеподобных существ собралась на улице прямо под нашей лодкой. Они наблюдали за нами, глядя на нас своими странными темными глазами, и никто из нас не заметил, как через весь город к нам приближается прямая, гигантская фигура. Она двигалась со стороны большой ямы и башни, где виднелись и другие, похожие на нее — прямая, огромная металлическая фигура, шагающая навстречу нам на двух могучих конечностях или колоннах. Эти шагающие машины достигали тысячи футов в высоту, и на вершине каждой из них находилась небольшая дискообразная платформа, на которой лежали два или три слизня, приводящие в действие механизм, на котором они ехали. Из-под этой платформы высовывалась огромная суставчатая конечность, похожая щупальце или на человеческую руку, почти такой же длины, как две огромные ноги, и по мере того, как эта огромная машина приближалось к нам из города шаров, ее могучая «рука» тянулась навстречу нашему судну. Я вскрикнул и услышал хриплый приказ Эванса, отданный в переговорную трубу — и мгновение спустя подводная лодка рванулась вперед на полной мощности двигателей. Но в этот момент раздался резкий удар и лязг металла, а затем наш корабль снова рванулся вперед, но его пропеллеры вращались напрасно.

Огромная поднятая «рука» гигантской шагающей машины схватила лодку и удерживала ее, как ребенок может держать игрушку. И после того, как это огромное щупальце обхватило подводную лодку, огромный механизм начал двигаться обратно через город, увлекая нас за собой. Спустя мгновение он остановился и начал опускать наше судно на дно города. Под нами, как мы увидели, находилась группа из трех зданий в форме шара. Они стояли на небольшом расстоянии от остальных, и перед одним из них «рука», схватившая наше судно, положила его на дно и крепко прижала к нему. Мы увидели на боку шарообразного здания огромную дверь футов пятидесяти в поперечнике и вдвое больше в высоту, которая открывалась, опускаясь в щель в металлическом полу. Внутри, в десяти футах от первой двери была еще одна такая же дверь, которая открывалась точно так же, причем обе они были совершенно прозрачными, хотя, по-видимому, обладали огромной прочностью. В одно мгновение наше судно втолкнули внутрь, в пустое, залитое белым светом внутреннее помещение огромного металлического шара, а затем обе огромные двери снова поднялись вверх и плотно закрылись. Наша подводная лодка со всем, что в ней находилось, оказалась заперта внутри. Вокруг нас была вода, но в следующий момент послышался шум мощных насосов, и ее уровень внутри шара начал быстро опускаться, а затем раздалось странное шипение. Один взгляд на наши циферблаты объяснил это: по мере того, как вода уходила, ее вытеснял воздух, давление которого было таким же, как над поверхностью моря. Еще через секунду вода полностью исчезла, и мы осторожно открыли двери боевой рубки и вышли наружу.

Воздух, как мы обнаружили, был довольно чистым и пригодным для дыхания, хотя и со странным запахом химикатов, и если бы не огромный освещенный белым светом город шаров, расстилающийся под водой за прозрачными дверями «нашего» шара, можно было бы подумать, что мы оказались в какой-нибудь комнате на поверхности Земли. Однако когда испуганный экипаж подводной лодки вышел в эту странную тюрьму, я понял, как далеко мы находимся от поверхности океана, как непостижимо далеки мы от человеческой жизни в этом городе темных морских глубин, освещенном белым светом на бескрайних просторах океанского дна. Ибо я понял, как были далеки от человечности эти странные и страшные слизни, которые обладали интеллектом, превосходящим человеческий, но не имели человеческой психики, эмоций, которые могли захватывать людей и сажать их в воздушную тюрьму на дне моря, как мы, земляне, захватываем некоторых морских обитателей и заключали их в водную «тюрьму», в аквариум на Земле!

Глава 4

МЫ НЕДОЛГО ОСТАВАЛИСЬ одни в нашей странной тюрьме, — продолжал рассказывать Герберт Клинтон. — Через несколько минут мы увидели, как снаружи к нашему зданию приближается по гладко вымощенной улице группа слизнеподобных существ, которые несли с собой что- то, показавшееся нам странными костюмами из гибкого металла с прозрачными отверстиями для глаз. Трое из них надели эти костюмы, тщательно застегнув их, а затем наружная дверь нашей тюрьмы опустилась, и все трое вползли в тамбур между дверями, который, понятное дело, был заполнен водой. Мгновение спустя снова послышался шум насосов, тамбур очистился от воды и наполнился воздухом, и когда внутренняя дверь, в свою очередь опустилась, те трое слизней вползли в нашу тюрьму. Их бронированные костюмы были наполнены внутри водой — только так они могли отважиться на погружение в незнакомую им воздушную стихию. Точно так же человек-ныряльщик в костюме, наполненном воздухом, отваживается войти в воду.

Мгновение мы, люди, в тошнотворном ужасе смотрели на эти странные фигуры, в то время как те, кто остался снаружи, внимательно наблюдали за нами через прозрачную дверь, готовые открыть ее и обрушить на нас разрушительный поток воды при любом неверном движении с нашей стороны. Затем один из троих вошедших, держащий в руке длинный тонкий стержень, подошел к металлической стене помещения и нарисовал на ней карту моря и суши, изобразив слизнеподобных существ на морском дне и прямоходящих, человекоподобных существ на земле. Он указал сначала на себя, а затем на нас, и я отошел в сторону и повторил его жест, чтобы показать, что мы понимаем друг друга. С этого момента он начал работать над другими рисунками и диаграммами, устанавливая тонкую нить общения между нами, в то время как мы наблюдали за ним, застыв в оцепенении от ужаса.

Через час или даже больше морские существа покинули нас, вышли в тамбур, а потом наружу, оставив всех нас в странном состоянии удивления и страха. Никто из нас почти не разговаривал, и хотя мы тщательно осмотрели нашу тюрьму, казалось, что у нас нет ни малейшего шанса на побег. Так что последующие часы мы провели в молчании, плохо понимая, что делать дальше. Всеобщее уныние нарушилось лишь скудным ужином из наших запасов, после чего большинство из нас улеглись спать. Воздух, как мы заметили, оставался совершенно чистым, и, очевидно, он был каким- то образом искусственно создан этими существами и перекачан в здание из океана. Следующий день прошел точно так же, потом еще один, и все последующие тоже. Это были странные дни без ночей и рассветов, освещенные вечным белым сиянием и отделяемые друг от друга только периодами сна. Однако в те дни пленившие нас существа упорно пытались установить с нами связь, используя свои возможности, и постепенно мы с Льюисом начали обмениваться с ними идеями.

Мы обнаружили, что их цель состоит в том, чтобы подробно расспросить нас о наземном мире, о наших странах и городах и об их связи с морем. Тогда мы не понимали сути этих событий, но постепенно, благодаря этому обмену идеями, мы узнали кое-что об их собственной истории и планах и, наконец, начали понимать, какая страшная опасность нависла над миром. Эти существа, как мы и предполагали, развивались в океане, как человек развивался на суше, они развились из низших форм морской жизни в далеком прошлом, так же, как человек развивался из низших наземных существ. Как ты знаешь, жизнь зародилась в океане, и эти слизни развили интеллект и силу в то время, когда человек был еще полуобезьяной, бродившей по бесплодным равнинам. Они построили свои огромные города с шарообразными домами на дне моря и для удобства осветили их с помощью производящих свет механизмов — эти механизмы создавали постоянную вибрацию эфира с такой скоростью, которая формировала необычные световые колебания. Скрытые в глубине, они были хозяевами морских просторов. Но их владения неуклонно сокращались. Ты знаешь, что с незапамятных времен земные моря постоянно испарялись, следуя законам молекулярного движения, и из-за этого их площадь уменьшалась в размерах, как это происходит на любой планете, как это было на Марсе много веков назад. И поскольку разумные слизни могли жить только в условиях ужасающего давления на больших глубинах, пригодные для их жизни территории быстро сокращались. Они должны либо разработать какой-то план, чтобы остановить истощение морей, либо столкнуться с неминуемым вымиранием. И в конце концов, после долгих обсуждений они приняли грандиозный план, который заключался ни в чем ином, как в искусственном производстве такого огромного количества воды, которое могло бы пополнить истощившиеся моря и даже покрыть всю Землю, затопить многие мили материков и отдать их морским жителям.

Их науке было известно, как формировать атомы любого элемента из эфира, придавая ему нужную частоту колебаний. Поскольку они научились извлекать из эфира свет, они смогли таким же путем создать материю, которая тоже является вибрацией вселенского эфира. И они поняли, как создать гигантские генераторы для получения огромного количества атомов водорода и кислорода — затем эти атомы могли быть смешаны вместе с добавлением небольшой доли других химических веществ. В результате из генераторов могло выбрасываться в океан огромное количество морской воды, которая увеличивала бы общую водную массу океана и заставляла бы его уровень подниматься до тех пор, пока он не покроет самые высокие годы. Им нужно было только изготовить достаточно много генераторов большого размера, и к тому времени, когда наша лодка попала в один из их городов, они уже давно приступили к работе. Ради удобства они стали строить генераторы под своими собственными городами, которые были расположены во всех океанических впадинах Земли, в Атлантическом, Тихом и Индийском океанах — огромные города с бесчисленными ордами слизеподобных существ. Под каждым из их городов располагался один из титанических генераторов, а в центре города был огромный колодец, где собирались воды, которые должны были затем затопить сушу. Эта работа шла столетиями, веками — по сравнению с ней, строительство пирамид на суше было делом одного часа. Человек развился и заселил всю Землю, даже не подозревая о присутствии разумных слизней и их генераторов, а они все это время продолжали выполнять свою великую задачу, целью которой было подарить им весь мир.

И как раз сейчас строительство генераторов под городами слизней во всех морских глубинах подошло к завершению. Это было непросто. Необходимо было обеспечить единый контроль над всеми машинами, чтобы все они могли быть включены в один и тот же момент, поскольку в противном случае неравномерность потоков новой воды могла вызвать в океане слишком сильные волнения. Так что слизни создали единый пульт управления, который был размещен в маленькой комнате на вершине огромного шпиля в центре одного из их городов в глубинах средней Атлантики — того самого города, который мы открыли и где нас держали в заключении. И теперь, как мы узнали, великая работа была почти закончена, и вскоре генераторы, на постройку которых ушли века, должны были быть пущены в ход. Вокруг шпиля, который контролировал все генераторы, всегда находились гигантские шагающие машины, так как в этой маленькой комнате на вершине была сосредоточена вся энергия всех генераторов, и если бы пульт управления был поврежден, это привело бы к титаническим энергетическим взрывам, которые неизбежно уничтожили бы не только генераторы, но и сами города с их бесчисленными обитателями.

В болезненном отчаянии, запертые в нашей шарообразной тюрьме, мы наблюдали, как проходят дни, в то время как планы слизней достигали своей кульминации. Мы знали, что вдали от нас — солнечный свет, и свежий бриз, и корабли, снующие туда-сюда по водам, но вокруг нас были только угнетающие воды, и божественное сияние, и город с шарообразными домами, и его чуждые человеку жители. И наконец, вековые планы этих жителей осуществились: мощные генераторы были включены. Мы видели, как толпы слизней ползли со всего города к большому шпилю к обширной яме, а вдалеке заметили отблеск темно-зеленого сияния из диспетчерской на вершине шпиля. А затем мы почувствовали сильное колебание дна и воды вокруг нас, и из ямы выстрелил с огромной силой гигантский поток воды. Это была огромная сплошная струя шириной в две мили, с потрясающей скоростью взметнувшаяся вверх. Генератор под городом ежеминутно превращал эфир в миллионы тонн воды, и в этот же момент во всех других подводных городах, разбросанных по всем морским глубинам, титанические генераторы выбрасывали ввысь другие, похожие потоки, каждый миг добавляя в океан неисчисляемую массу воды.

В течение всего того дня я наблюдал за великим потоком, непрерывно поднимавшимся в более спокойные верхние слои воды. Это продолжалось и на следующий, и я знал, что с каждой минутой вода, должно быть, уже заметно поднялась и что уровень моря будет ползти вверх, дюйм за дюймом, фут за футом, пока не покроет всю поверхность земли, все поля, и леса, и города, и высочайшие пики, пока вся планета не покроется адским морем глубиной в мили, а на ее дне не воцарился триумф торжествующих слизней. И тут агония нашего отчаяния, в конце концов, прорвалась наружу, и мы сразу же ухватились за представившийся шанс спастись.

Этот шанс мы увидели в предложении, сделанном Эвансом, командиром подводной лодки. Его план казался почти самоубийственным, но другой возможности у нас не было, поэтому мы проигнорировали риск. Мы прождали несколько часов, пока улица перед нашей тюрьмой не опустела, а потом взяли из снаряжения подлодки длинное тонкое стальное сверло и с его помощью, под руководством двух матросов, принялись за работу с металлической стеной нашей тюрьмы.

Сначала металл казался слишком твердым для сверления, но постепенно сверло вонзалось в него все глубже и глубже. Дюйм за дюймом оно проникало в толшу металла, а мы с тревогой наблюдали за этим. Так проходили часы… К счастью, мы видели, как вдалеке из ямы все так же с ревом устремляется вверх мощный поток, на который сползлись смотреть все жители города — поэтому за нами никто из них не следил.

В конце концов, когда мы уже думали, что не сможем просверлить стену, бур все-таки пробил ее. Прежде чем мы успели что-либо сделать, он вывернулся из стены, и к нам с ужасающей силой, под огромным давлением хлынул через отверстие мощный поток воды. В одно мгновение эта струя затопила обширное помещение на глубину фута, и вода устремилась к нашей подводной лодке. Но мы вбежали в нее и плотно задраили тяжелые люки. Сквозь иллюминаторы было видно, как помещение стремительно заполняется водой, и через несколько минут ее уровень поднялись достаточно высоко, чтобы поднять лодку, которая до этого лежала на голом металлическом полу.

Эванс мгновенно отдал приказ, и моторы судна тотчас же загудели, а вращающиеся пропеллеры вспенили воду и подвели лодку к дверям. На мгновение наступила пауза, а затем, после нового приказа, лодка рванулась по воде через весь огромный зал, как живое существо, нацелившись носом на дверь.

На огромную дверь, которую можно было открыть только снаружи, обрушился сильный таранный удар, нос корабля врезался в нее на полной скорости. В этом и состоял наш план — попробовать выбить двери и выбраться наружу. Мы увидели, что внутренняя дверь содрогнулась от удара, на ее прозрачной металлической поверхности образовалась глубокая вмятина, но она все еще держалась крепко. Поэтому подлодка снова отступила к противоположной стене и снова рванулась вперед, чтобы врезаться в барьер.

Во время второго удара раздался лязг металла о борта корабля, и я увидел, что внутренняя дверь смялась под нашим тараном. Теперь только внешняя дверь преграждала нам путь к отступлению, и мы с волнением наблюдали, как субмарина еще раз развернулась и устремилась вперед, преодолевая этот последний барьер. Мы ударились о дверь с такой силой, что никто не устоял на ногах, но дверь не поддалась, и тут у Эванса вырвался крик: он увидел в иллюминаторе группу слизеподобных существ, которые остановились снаружи рядом с нашей тюрьмой и смотрели на нас. Когда корабль прыгнул вперед в третий раз, я увидел, как они спешат по улице, а мгновение спустя со стороны далекого шпиля к нам направились через весь город гигантские шагающие машины.

Наружная дверь по-прежнему оставалась закрытой, несмотря на наши удары, и к нам быстро приближались охраняющие шпиль машины. К этому времени двигатели субмарины заработали на самую полную мощность, и когда Эванс хрипло выкрикнул очередной приказ, а судно дало задний ход и прижалось к стене, он на мгновение заколебался, но затем еще раз приказал прыгнуть вперед сквозь воду к наружной двери. Лодка вложила в это всю силу своих вращающихся пропеллеров, и когда она рванулась вперед, я увидел, что меньше чем в тысяче футов от нас огромные машины уже наклоняются к нашей тюрьме. И тут раздался громкий треск, лодку сильнейшим образом встряхнуло, и смятая огромная металлическая дверь отлетела в сторону, как картонная, а наше судно вырвалось в открытые воды. Мы быстро взлетели над морским дном, но огромная «рука» ближайшей к нам гигантской машины была уже совсем близко, и на мгновение, когда мы резко задрали нос, устремляясь вверх, конец этой «руки» задел борт субмарины. Но мы проскочили мимо нее и понеслись в толще воды к поверхности под крутым углом, пока город с домами-шарами и окутывавшее его белое сияние не скрылись из виду далеко под нами. Выше, выше, выше — пока, наконец, наше судно не вырвалось из воды на солнечный свет и чистый воздух.

Задыхаясь и почти теряя сознание, мы распахнули люки и полной грудью вдохнули соленый бриз. Вокруг нас был бескрайний океан, и мы, поспешно сверившись с нашими приборами, обнаружили, что уровень моря уже поднялся на несколько футов. Мы как никто другой знали, чем вызван этот подъем и какую ужасную гибель он несет Земле. Итак, мы взяли курс в Англию и помчались домой по растущему океану, чтобы донести наше предупреждение до всего мира, потому что на наши радиограммы во всеобщей панике никто не отвечал. Мы двигались на восток и юго- восток и, наконец, вошли в Лондонскую гавань, где после часа напряженной работы Эванс, Льюис и я смогли убедить военно-морские власти в правдивости нашей истории и в том, что единственный оставшийся у нас шанс предотвратить разрушение всего нашего мира — это спуститься в глубины и уничтожить или хотя бы попытаться уничтожить главный генератор, который мы видели в действии там, на дне Атлантики — вместе с ним взорвались бы и остальные генераторы.

Это было всего несколько часов назад, Стивенс, и за то время, пока я рассказывал тебе все это, подводные лодки всего британского флота — я имею в виду аппараты нового типа, единственные, кто способен опускаться на такие огромные глубины — были собраны в разлившейся Темзе и скоро выйдут в море вместе с подлодками всех других стран, которые можно собрать, чтобы предпринять последнюю попытку спасти наш мир. А потом у нас был час или даже больше, поэтому Льюис поспешил на поиски своей семьи. А я, конечно, пришел сюда в надежде найти тебя, Стивенс, потому что знал, что ты был бы с нами, если бы мог. И чтобы рассказать тебе, какой ужас наводняет наш мир, грозит гибелью всему человечеству — ужас, навстречу которому мы поплывем в ближайшие час, в последней отчаянной попытке остановить надвигающуюся катастрофу.

С этими словами Клинтон поднялся на ноги и молча посмотрел в окно поверх освещенного красным заревом города, поверх бурлящих потоков, которые неслись по его улицам, заставляя обезумевших от страха беглецов кричать в слепом ужасе. Стивенс тоже встал и выглянул в окно, а затем, повинуясь общему порыву и не говоря ни слова, они с Гербертом вместе повернулись к выходу на улицу. Полчаса спустя они уже пересекали темную затопленную местность, которая когда-то была Лондоном, направляясь к ряду длинных и мрачных стальных корпусов, выстроившихся в ряд на берегах Темзы.

Еще через несколько минут они стояли в узкой рубке управления одного из этих кораблей, направлявшегося вместе с другими в открытое море — всего таких подлодок было больше сотни. Они уходили все дальше и дальше, в темноту бурлящего пролива, а затем на юг, огибая передний край, а южнее так же шли в океан другие формирования субмарин, объединенный Атлантический и Средиземноморский военно-морские флоты Франции, Германии и Италии. Все они двигались вперед, в Атлантику, сквозь огромные вздымающиеся волны, в устойчивом, неизменном строю. Они продвигались так всю ночь напролет, и весь следующий день, и следующую ночь, пока, наконец, далеко впереди не появилось множество длинных черных пятен — это были стальные корпуса Американского подводного флота, мчащиеся на восток в ответ на призыв о помощи. Два флота встретились, объединились, а затем в едином крупном треугольном строю численностью более трехсот кораблей повернули на север. Миновало утро, наступил полдень, потом солнце склонилось к закату, но десятки длинных мрачных подлодок все так же шли на север к глубинам Небсена и к тому, что лежало в этом месте на дне, к последней великой битве человечества за спасение своего погибающего мира.

Глава 5

СТОЯВШИЙ В УЗКОМ ПРОХОДЕ подводной лодки в рубке управления Герберт Клинтон пристально посмотрел на циферблаты перед собой, а затем перевел взгляд на иллюминаторы.

— Мы на месте, Стивенс, — тихо сказал он, указывая вперед на множество маленьких «островков» на поверхности океана — это были сони подводных лодок, огромный флот, готовый погрузиться в глубину.

К ним с Эрнестом подошел капитан Эванс, который был взят в плен вместе с Клинтоном.

— Наш корабль спустится первым, — сказал он. — Остальные последуют за ним сомкнутым строем. Наш план состоит в том, чтобы опуститься на высоту в несколько тысяч футов над подводным городом и попытаться вывести из строя генератор, используя для этого торпеды и бомбы.

С этими словами он повернул рычажок сигнализации на пульте управления, и мгновение спустя, в ответ на его сигнал, электромоторы лодки мощно загудели, и она начала погружаться под воду. Стивенс в последний раз посмотрел в иллюминатор на небо и на поверхность моря, ярко освещенную сияющим над ним солнцем, а потом длинные зеленые волны начали накатываться на стекло и на рубку подлодки, и она скрылась под поверхностью. Вскоре зеленые воды за окном, оживленные косяками крупной рыбы, стали меняться, темнеть по мере того, как стрелка батометра медленно ползла по кругу. Внезапно Эрнест поднял глаза, увидев в иллюминаторах темную фигуру, проплывающую над лодкой, но это была всего лишь еще одна из субмарин, спускавшаяся следом за ними. Чуть дальше виднелись и другие силуэты кораблей, которые тоже опускались на дно, готовые решать судьбу целого мира.

Конечно, ни в одном из прежних сражений люди не шли на такую эпохальную битву, как эта, без криков «Ура!», развевающихся флагов или дерзких выстрелов, но теперь все было иначе. Не было криков и флагов, были только черные, зловещие силуэты подводных лодок, которые плавно опускались в тихие, темнеющие глубины моря. Глубже, глубже, глубже — стрелка на циферблате показала тысячу футов, вода вокруг субмарины стала темно-синей, почти без света, и она становилась все темнее по мере того, как они неуклонно опускались в глубину. Нигде не горел свет, ничто не выдавало присутствия огромного флота.

Клинтон, Эванс и матросы, собравшиеся в маленькой рубке, переводили взгляд с циферблатов на темные иллюминаторы со странными застывшими лицами. Тем временем, сильные течения начали раскачивать подводную лодку — это были токи от мощного генератора, сообразил Стивенс. Но они продолжали спускаться, пока стрелка батометра не показала глубину в милю, а потом в полторы и две мили. А потом Герберт, стоявший у иллюминаторов, неожиданно указал куда-то вниз. Эрнест пристально вгляделся в черноту, которая, казалось, давила на стекло, и тихо вскрикнул. Далеко внизу он различил призрачное белое сияние, слабо пробивавшееся к ним сквозь подернутую дымкой черную воду.

По мере того как они погружались, свет становился все ярче, и внезапно Стивенс увидел, как Эванс повернулся к переговорной трубе начал отдавать быстрые приказы, а потом услышал лязг металла где-то в глубине подводной лодки — ее огромные торпедные и бомбовые отсеки были приведены в готовность. Практически мгновенно, не прекращая погружаться, неподвижная субмарина стремительно перешла в боевую активность.

— Вот они, эти шары! — раздался резкий крик Клинтона, заглушающий шум механизмов. — Они приближаются! Смотри!

Стивенс и сам уже видел светящиеся шары подводного города и темные очертания зданий на фоне пронзительного белого света. Кроме того, он мельком заметил темный круглый предмет, который неуклонно и быстро приближался к ним снизу, поднимался со все возрастающей скоростью, словно падая вверх. Вскоре этот предмет был уже совсем близко к лодке, и Эрнест смог разглядеть, что это был черный металлический шар диаметром около ярда. И тут же он почувствовал, как субмарина резко вильнула в сторону — Эванс быстро повернул штурвал, и черный шар пронесся мимо ее борта, взлетел над ней и ударился о днище другой подводной лодки, находившейся прямо над ними. Раздался взрыв. Всех на мгновение ослепила вспышка яркого фиолетового света, а затем субмарина закачалась и закружилась, как лист на ветру, в то время как корабль, находившийся над ней, исчез из виду.

— Бомбы! — закричал Клинтон. — Они сбрасывают снизу какие-то бомбы, которые всплывают и поражают нас — вот, смотрите, еще!

Пока он говорил, навстречу им со дна устремилось множество круглых черных объектов, которые, казалось, заполнили все пространство вокруг подлодок. Следующие несколько мгновений Стивенс потом помнил очень смутно. Он почувствовал, как лодка, на которой он плыл, резко нырнула вниз, подчиняясь рукам своего командира, увидел сквозь стекло десятки смертоносных шаров, мелькавших мимо них, а затем судно снова сотрясли титанические конвульсии окружавшей его воды, и несколько кораблей над ними исчезли в ослепительных вспышках фиолетового света. Эрнест знал, что за эти несколько минут десятки субмарин, следовавших за ними, пали жертвами смертоносных сфер. Но остальной огромный флот продолжил погружаться в смертоносном натиске.

До морского дна оставалось еще несколько тысяч футов. Сквозь белое сияние уже можно было разглядеть раскинувшийся внизу городу — Стивенс увидел его впервые. На мгновение, когда флот, казалось, замер над этим городом, молодой ученый смог рассмотреть его во всех подробностях. Его взору открылось множество выстроенных в ряды огромных шарообразных сооружений, и эти ряды простирались во все стороны, насколько хватало глаз. Темные, похожие на слизней существа спешили по улицам и площадям, а в центре города зияла огромная яма, из которой вытекал мощный, едва различимый поток воды. У края этой ямы возвышался шпиль с крошечной комнатой в форме луковицы на вершине, и в ней светилась яркая зеленая точка. А еще вокруг шпиля сгруппировались десятки огромных шагающих машин…

Затем эта секундная пауза закончилась, и огромный объединенный флот людей обрушился на город внизу, выпустив множество мощных бомб и торпед. В следующее мгновение под ними полыхнули сотни огненных вспышек — и все увидели, как внизу рушится подводный город, распадаются на части круглые взорванные дома. Подводные лодки опасно раскачивались из стороны в сторону от взрывных волн, и только сверхпрочные корпуса этих судов нового типа позволили им выдержать удары. Стивенс услышал, как хрипло закричали люди рядом с ним, и понял, что лодки начали погружаться еще дальше — и вскоре под ними снова загрохотали мощные взрывы — их раскаты глухо доносились до субмарин сквозь толщу воды. А потом этот грохот перекрыл внезапный встревоженный крик, который тут же подхватили все присутствующие в рубке управления.

Издалека, со всех концов огромного подводного города, навстречу атакующим подлодкам спешили десятки гигантских шагающих машин. Они неслись по городу с невообразимой быстротой, делая гигантские шаги, и их огромные «руки» были вытянуты в сторону лодок. Был отдан приказ, и винты кораблей резко завертелись, увлекая их вверх, чтобы увернуться от этих тянущихся к ним механических щупалец. В следующее мгновение в морском городе вспыхнула искра еще более яркого белого света — он был ярче всех взрывов, которые люди только что видели. Это внезапно засиял ослепительным сиянием огромный прямой цилиндр, затмивший все остальные огни вокруг. И как только он вспыхнул, субмарина, на которой находился Стивенс, внезапно дернулась, остановилась, а затем стала медленно, но неуклонно двигаться в сторону цилиндра, словно ее притягивали к нему огромные невидимые руки.

Эрнест услышал, как в лодке, где он находился, заработали двигатели, как еще быстрее завращались пропеллеры — но теперь они могли только удерживать корабль на месте.

— Этот цилиндр! — закричал капитан Эванс. — Это магнит, очень мощный — он притягивает к себе наши корабли!

И действительно — десятки, дюжины, сотни субмарин тянуло к светящемуся цилиндру, к этому могучему, ослепительному маяку света. В следующее мгновение огромные шагающие машины настигли подлодки, схватили их и раздавили их корпуса, а потом закружили обломки, как игрушки, и отшвырнули их далеко в стороны. Те субмарины, которым удалось уцелеть в их хватке, разбились о шарообразные здания, и из них выбросило воздушные пузыри, огромные облака масла и обреченных на гибель людей. Притягивал могучий магнит и корабль, на котором находился Стивенс, но эта подлодка, самая совершенная из всех, могла сопротивляться его чудовищной силе — правда, только включив двигатели на полную мощность.

Лодка висела над подводным городом, ее двигатели завывали все громче, а под ней, среди беспомощных обломков других субмарин, сновали по дну огромные машины разумных слизней, круша остатки человеческого флота, которые еще пытались спастись. Стивенс видел, как Эванс отчаянно пытался вырваться из безжалостной хватки, которая держала их подлодку, и видел, как то же самое пытались сделать еще несколько уцелевших кораблей — а потом несколько обреченных субмарин вдруг прекратили бороться и, резко развернувшись, сначала замерли, а затем ринулись на магнит, словно надеясь протаранить его.

Эрнест хрипло вскрикнул, увидев, как на цилиндр и на шагающие механизмы обрушились новые торпеды и бомбы и как полдюжины этих огромных машин, вращаясь, упали на город во вспышках разрывающих их на части взрывов. В тот же миг он осознал, что их корабль медленно высвобождается из хватки магнита — дюйм за дюймом, фут за футом он продвигался все дальше и дальше от цилиндра. Вскоре после этого последние десятки атакующих подводных лодок встретили свой конец, раздавленные руками оставшихся шагающих машин и уничтоженные взрывающимся фиолетовым огнем бомбами, которые устремились к ним из города. Закончив с этим, огромные машины двинулись к субмарине Эванса, последнему уцелевшему кораблю за исключением нескольких подлодок, все еще боровшихся с подводными машинами у самого дна.

Медленно, очень медленно подводная лодка Эванса ползла прочь от магнита, а за ней шли по улицам города, пытаясь дотянуться до нее, шагающие машины. Они уже были под ней, они протягивали вверх гигантские «руки», и Стивенс смотрел на них со странной безнадежной апатией. Он знал, что битва человечества и подводного народа окончена, что человечество обречено и его последний шанс упущен. Механические «руки» взметнулись вверх, и хотя субмарина продолжала постепенно подниматься, одна из них все-таки дотянулась до нее и нанесла по ней сильный скользящий удар.

Все, кто находился в подлодке — Эванс, Клинтон, матросы и Стивенс — попадали на пол и ударились о металлические стены. Но субмарина продолжала вырываться из цепкой хватки цилиндра, ее пропеллеры по-прежнему вращались со страшной силой, и в конце концов, она внезапно рванулась вперед и понеслась над городом с огромной скоростью, все-таки освободившись от магнита. Ошеломленный и истекающий кровью Эрнест поднял разбитую о стену голову и увидел Герберта, стоящего за штурвалом — и услышал дикий крик своего друга, когда тот направил подводную лодку, мчавшуюся над городом, навстречу огромной яме и вырывающемуся из нее стремительному потоку. Она летела в самый центр города, к возвышающемуся на краю ямы шпилю, к маленькой, освещенной зеленым светом комнате на его вершине.

Стивенс мельком увидел шагающие машины, оставшиеся далеко позади и прекратившие сражение с несколькими последними подлодками, которые тут же резко взмыли вверх. В то же время из-за шпиля к лодке Эванса устремились другие гигантские машины — их огромные «руки» были подняты и готовы схватить несущийся на зеленую комнату корабль. Но прежде чем они смогли сделать это, прежде чем их огромные щупальца смогли помешать Клинтону, он с хриплым криком заставил субмарину пронестись мимо них, и она врезалась прямо в маленькое помещение на конце шпиля.

Несмотря на то, что металлические стены этой комнаты, рассчитанные на огромное давление на глубине, были очень прочными, налетевшая на них на полной скорости подводная лодка проломила их, как тонкую бумагу. Стивенс привалился к стене и сполз по ней на пол, почти теряя сознание и плохо понимая, что происходит — на мгновение ему показалось, что весь мир вокруг него замер, затаив дыхание. А потом он увидел, как из маленькой комнаты на вершине гигантского шпиля вырвался фонтан яркого зеленого огня, и почувствовал, как подлодку и всех находившихся в ней людей сотряс мощный оглушительный взрыв.

Молодой ученый встряхнул головой и краем глаза увидел, как морское дно словно бы встало вертикально и построенный на нем огромный город оказался над субмариной. Шарообразные здания сминались, ломались и разлетались на куски, которые крушили все вокруг — город разрушался под огромным потоком ослепительных огней, взрывом расположенного под ним мощного генератора, который спровоцировало уничтожение маленького контрольного пункта на шпиле. Титаническую энергию генератора больше ничто не сдерживало.

Стивенс знал, что все остальные подводные города, населенные слизнями, тоже были уничтожены в этот же момент, что мощные генераторы под каждым из них взорвались подобным же образом— заключенная в них энергия, вырвавшаяся на свободу, смела все на своем пути. Он знал, что все отвратительные разумные слизни во всех уголках мирового океана были уничтожены в тот ужасный момент. Земля содрогалась и прогибалась под этими одновременными титаническими взрывами, все морское дно колыхалось и сотрясалось. А потом и подводную лодку резко отбросило вверх ужасающе сильной волной, и разрушающийся город исчез из поля зрения Эрнеста. Он почувствовал, что силы покидают его, снова привалился к стене, и у него потемнело в глазах, хотя он все еще смутно осознавал, что вода за бортом субмарины дико ревет, потому что судно с ужасающей скоростью несется вверх. Некоторое время, показавшееся его затуманенному разуму бесконечным, этот рев продолжался, а затем внезапно наступила тишина, сопровождаемая сильным толчком и всплеском.

Внезапно Стивенс почувствовал, что его ощупывают чьи-то руки, и услышал хриплые голоса. Где-то рядом раздался стук распахнувшейся двери, впустившей в рубку поток солнечного света и чистого свежего воздуха…

Больше Эрнест ничего не помнил.

Глава 6

НА ЗАПАДЕ АЛЕЛ закат. Клинтон и Стивенс стояли рядом на узкой палубе подводной лодки, наблюдая за приготовлениями к ее возвращению домой. Рядом с этой лодкой качалось на воде едва ли больше дюжины других длинных стальных судов, таких же потрепанных и даже изуродованных, как и их субмарина, выброшенных на поверхность океана чудовищным подводным взрывом и благодаря этому спасшихся. Это были последние остатки могучего флота из сотен кораблей, который бросился в атаку на подводный город всего несколько часов назад. Причем только три из этих подлодок могли передвигаться своим ходом.

Теперь эти три лодки должны были, захватив экипажи обездвиженных кораблей, отправиться домой. Им предстояло плавание на восток, навстречу восходу, по поверхности воды, которая чудесным образом успокоилась и разгладилась. Над водой прозвучали последние слова прощания с погибшими моряками, а затем три субмарины тронулись в путь. Вскоре они превратились в темные пятна на фоне алого закатного сияния, которые все уменьшаясь в размерах и, в конце концов, исчезли.

Клинтон и его друг смотрели на мирные воды, и им обоим пришла в голову мысль о том, какие безумные вспышки радости сотрясают теперь все народы Земли, всей людей, увидевших, что наводнение остановилось и уровень океана больше не поднимается. А потом в их сознании внезапно возникло видение того, что могло бы быть, если бы генераторы не удалось уничтожить: моря затопили бы всю планету, и живущая в них странная и ужасная могущественная раса отпраздновала бы победу,

Но этого не случилось. Толпы людей, убежавших в горы, уже спускались назад из своих убежищ надеясь на спасение и, в то же время, боясь в него поверить. Они возвращались к своим покинутым землям и городам, и места, которые были безмолвны и мертвы, скоро должны были снова наполниться жизнью, а весь ужас, сотрясавший недавно планету, должен был остаться в далеком прошлом.

Затем эти мысли вылетели из головы обоих ученых, и они повернулись лицом к востоку, посмотрели туда, куда двигался их корабль и еще две подводные лодки. Пропеллеры субмарин вращались все быстрее и быстрее, и маленькие волны разбивались об их борта.

Сияние заходящего солнца за спинами двух ученых погасло. Маленький флот уходил все дальше, и сгущающаяся ночь сомкнулась над миром, усыпанным звездами. Но друзья, одиноко стоявшие на палубе маленького суденышка, по-прежнему молчали и не двигались, вглядываясь в темноту за спокойными водами с молчаливостью людей, чьи умы считают случившееся слишком важными, чтобы говорить об этом словами.