Лучи другого солнца

Часть 6 Световой столб. Глава 36

Световой столб — яркая вертикальная полоса света, идущая вверх от источника света.

Одинокая звезда — SHENA

Последняя на сегодня лекция закончилась пятнадцать минут назад. Привыкшие под конец смены к ритму лагерной жизни, ученики за это время уже успели дойти до своих комнат, оставить вещи, убрать в шкафу, пять раз переодеться, устроив на полках апокалипсис, снова привести все в порядок и даже заскучать.

Зара выглянула в коридор, надеясь выцепить оттуда кого-нибудь и затащить в их с Лисичкою нору. Тему ВД еще не объявили, так что пока можно было поболтать за чашечкой чая и заодно почистить сладкие запасы Зарины. До отъезда оставалось четыре дня, а у нее в чемодане все еще томились две подложки зефира. Обратно в свой мир Зара везти их не собиралась — самой бы туда попасть — поэтому было решено организовать благотворительный банкет. Только собрать гостей нужно.

Из-за угла вылетела Лиля. Выбившиеся из хвоста светлые пряди раздраженно подпрыгивали. Руками с длинными неоново-розовыми ногтями девушка закрывала уши. Следом за ней бежала Рита, осыпая спину подруги градом гневных фраз. Зара никогда еще не видела Кукушкину такой взбешенной.

— Задолбала со своим французом! Только и делаешь, что с ним таскаешься! Говорила, лучшие подруги, лучшие подруги… И где твоя дружба? Ты два дня уже обещаешь видео в Tik-Tok со мной снять! Мои подписчики ждут коллаб с Лилей Ли. Еще чуть-чуть, и отписки пойдут!

— Будешь так со мной разговаривать, вообще не сниму! — завопила ей в ответ Лиля, отнимая от ушей ладони и сжимая их в воинственные кулачки. — Полетит твой бизнес, тиктокерша фигова! Да без меня твой аккаунт и сотни подписчиков бы не набрал. Ни сисек, ни попы, одни котики да закатики. Тебе никогда не стать популярной!

— Это искусство! — обиженно откинула назад кудряшки Рита. — Это красиво…

— Скучно и никому не нужно! — безжалостно перебила ее Лиля. — Хочешь стать известной? Делай то, что нравится людям. Показывай то, что обычно прячут. Раздувай скандалы, кажись глупее, чем ты есть, не забывай мило улыбаться, — слащаво растянула она губы, а затем вмиг вернула лицу серьезное выражение, — и успех тебе обеспечен. Не устраивает — катись отсюда! Здесь тебя никто жалеть не будет.

— Но… — промямлила Кукушкина трясущимися губами.

— Короче! Выбирай: сидишь со своим «искусством» в болоте или идешь к звездам со мной, — сложила руки на груди Козина. — Виктора из-за твоих глупых капризов я не брошу, и не надейся. Я придумала с ним несколько новых рубрик. Народу зайдет, уверена, — довольно осмотрела она свои ногти. — Я сейчас иду снимать с Виктуаром видео, кстати. Приходи. Если, конечно, не хочешь так и остаться на всю жизнь простушкой.

Лиля бросила на Риту презрительный взгляд, демонстративно махнула хвостом и устремилась вглубь коридора. Она даже не обернулась — была уверена, что подруга последует за ней. Но та осталась стоять на углу, вытирая рукавом злые слезы.

— Да ну тебя… — прошипела она ей вслед и, гордо вздернув покрасневший нос, направилась в противоположную сторону.

— Сенсация! Сенсация в мире шоубиза, — проворковала Адель на ухо Зарине, высовываясь из дверного проема. — Распался легендарный дуэт «М-да, трэш». Кто же теперь будет представлять Россию на чемпионате мира по тупости?

Зара лишь тихо хмыкнула в ответ. В отличие от Адель, готовой всюду найти повод повеселиться, в Зарине увиденное вызывало щемящую жалость. Жалость к Рите, потерянной и беззащитной, и Лиле, самовлюбленной и самоуверенной до слепоты. Она жалела их обоих, ведь они обе были жертвами излишнего доверия: к окружающим или самой себе — неважно.

Нельзя полностью отдаваться одному человеку, нельзя и полностью рассчитывать лишь на себя. Во всем и всегда должен быть баланс.

Вот только мой баланс — между разумом и чувствами — постоянно скачет. И как с этим жить?

— Позови Алю — бросила Лисичка подруге, юркая обратно в комнату. Шоу окончилось, можно было возвращаться к манящей чашечке апельсинового чая. — Наверняка, сидит там одна, скучает.

Зара кивнула и направилась к соседней двери. Но стоило ей сделать пару шагов, как ее взгляд зацепил листок, лежащий на полу возле входа в 317. Желтый, в тонкую линейку — на таких же оставляла записки тайному другу Аля. Зарина недоуменно нахмурилась, подняла листочек и повернула его обратной стороной. Там черные завитки букв сплетались в стихотворение:

Бабочки в коконе крылья раскроют.

Бежишь ты за нею, бегу за тобою.

Она, словно птица, у солнца летает,

Мотыль же вспорхнет — и вмиг замирает.

Не может подняться. Он сложит на дне

Надежды, чтоб крылья не сжечь на огне.

Потушим же свечи, нет смысла гореть,

В конце ведь нам всем суждено умереть.

Пробежав глазами последнюю строчку, Зарина резко отпрянула. От стихотворения веяло отчаянием и грустью — эмоциями, так, на ее взгляд, не свойственными Алине. Эта тихая, добрая девушка, готовая в любой момент разрядить обстановку своей детской улыбкой, не могла написать такое. Но листок был явно из ее блокнота.

Надо, наверное, отдать ей стихотворение. Или…

— Все в порядке? — прозвучал мягкий голос за спиной Зарины. Девушка обернулась и наткнулась взглядом на не понятно откуда взявшуюся на третьем этаже Миранову. Из своего кабинета та обычно выползала лишь на время лекций или ВД. В остальное время учениками занималась Дарья. — Выглядишь весьма озадаченной.

— Да… Нет… Все нормально, — выдавила Зарина, поспешно пряча листок в карман и отвлекая внимание широкой улыбкой.

— Ладно, — дернула уголком сухих губ Миранова. — Захочешь, чтобы было отлично или как минимум хорошо, приходи. Так-то вход на второй этаж без сопровождения запрещен, но тебе как особенной ученице, — серые глаза загадочно блеснули, — я сделаю одолжение. Подумай, Зарина Крылова.

Она заговорщицки вздернула брови, а затем зашагала прочь по коридору. Проводив Миранову взглядом за угол, Зара невольно скривилась. Уж очень эти брови были похожи на мохнатых черных гусениц, один вид которых вызывал у Зарины тошноту.

Что она имела в виду, назвав меня особенной? Знает ли она про мой дар? Если да, то про какой из двух? Или, может, ей уже известно, что я из другого мир? Тогда дела обстоят намного хуже.

Зарина устало провела рукой по щеке. На ладони остались блестки-звездочки. Вытерев их о джинсы, она выудила из оттуда листок, собираясь еще раз прочитать стихотворение. И вдруг заметила на обороте слово страх. Зара поскребла его ногтем, хоть и понимала, что это не поможет буквам исчезнуть. Надписи, оставленные ее даром, всегда намертво въедались в бумагу. Вдруг буквы заискрились и прожгли лист насквозь. С досадой и яростью Зара сжала зубы, собираясь смять ненавистный кусок бумаги.

Так. Успокойся. Стих ни в чем не виноват.

Зарин вымученно вздохнула, затем терпеливо свернула листок, положила его в карман и постучала в дверь 317.

Аля легла на кровать, подложив руки под голову, и закрыла глаза. С тех пор, как Иру забрали, она часто проводила так свободное время — в тихом уединении в своей комнате. Она любила бывать одной. Можно было поразмышлять, помечтать, подумать над новой главой книги. Вот и сейчас она планировала расписать в голове пару следующих страниц. Но у нее ничего не выходило. Герои упорно отказывались подчиняться. Как она не пыталась их сдвинуть с места, проведя дальше по линии сюжета, те оставались на месте. Они расселись по лавочкам где-то в глубине ее сознания и выжидательно уставились на своего автора. Кажется, сейчас их — даже их — реальный мир интересовала больше выдуманного, не говоря уже о самой Алине.

Алина не могла писать, если в жизни происходил кавардак. А именно он сейчас и происходил. Попав в лагерь, поначалу она была лишь пассивным наблюдателем и чувствовала себя в своей тарелки. Она следила за людьми, который однажды могли бы послужить отличными прототипами ее персонажам. Но стоило трети смены пройти, как Аля поняла: она сама попала в водоворот сюжета. Она стала героем чьего-то романа, и ей на время пришлось забыть о своем.

Аля влюбилась в Алекса. Она знала, что это произошло, и она понимала почему. Алекс изначально показался ей похожим на одного из ее персонажей, на идеального парня, плода ее самых смелых фантазий. Уже тогда Аля почувствовала трепыхание бабочек в животе. Боясь быть обманутой ложными ожиданиями, она устроила на них охоту. Она ловила их сочком, отрывала им крылья, загоняла обратно в коконы. Но как она ни старалась, при виде Алекса эти бабочки все равно рвались наружу.

С одной стороны, она хотела их выпустить, ведь книги, которые она читала, и книги, которые она писала, только и делали, что говорили о любви. Але тоже хотелось ее почувствовать. Она мечтала о том, чтобы луч этого светлого чувства однажды коснулся и ее сердца. Порой ей казалось, что он его уже давно коснулся, что она уже кого-то любит, но только вот не знает кого. Она чувствовала, что внутри нее полыхает пожар и этот огонь настолько силен, что, не дай она ему выход, он вскоре сожжет ее дотла. Открывая все новую и новую книгу, она каждый раз подбрасывала в пламя дров, влюбляясь вместе с одними персонажами в других. Она впитывала в себя их эмоции, наполняя ими чашу своего сердца, и не заботилась о том, что может случиться, достигни они края. Перельются через него так, что она и не заметит? Ухнут в пустоту и растают? Избавят от лишнего груза или, наоборот, принесут невыносимую боль и пустоту? Она не знала, но и не хотела проверять. Лучше отдать эти чувства в хорошие руки, пока не поздно.

У Алекса, по ее меркам, они были очень даже хорошие. С таким красивым узором венок на запястье…

Аля перевернулась на бок и уставилась в стену. По ней тонкой лентой бежали муравьи. Девушка забыла убрать с тумбочки зефир, которым ее угостила Зара, и маленькие ищейки, похоже, это учуяли. Аля отстраненно провела по ним взглядом и снова закрыла глаза.

С другой стороны, стоит ли пытаться, если эти хорошие руки уже заняты? Какие бы чистые и прекрасные чувства ты в них ни вкладывала, все равно выронят, и самое дорогое, что у тебя есть, со свистом ухнет в никуда.

Вчера утром Алина думала признаться Алексу. Он заходил перед завтраком. Благо, к тому времени Аля уже успела собраться, надев наиболее свободную из своих рубашек. Девушка даже попыталась в тот день уложить волосы по-другому, забрав их в мальвинку, как любила ходить Зара. Но ее красновато-каштановые локоны были слишком непослушными для этой прически, поэтому пришлось заплести их в привычную косу.

— Алекс, — тихонько позвала она.

Парень поднял голову и вопросительно посмотрел на Алину. В руках он держал ее подвеску-якорь. Застежка погнулась, и он пытался помочь подруге ее починить.

— Спасибо, что вступился за меня, когда вы играли в «Правду или действие».

— Мелочи, — улыбнулся он, возвращаясь к подвеске. — Лиля вела себя как последняя… в общем, она в край охамела. Кто-то должен был вернуть ее с красной дорожки на асфальт простых смертных, — усмехнулся он.

— Ты так… — Аля смущенно замялась, — мил со мной. Да и с Зарой, и с Адель. Честно, я не ожидала от тебя таких слов в сторону Лили. — Она нахмурилась, вдруг осознав, что это прозвучало осуждающе. — То есть я хотела сказать, что не ожидала, но я рада, что… То есть, конечно, не прям рада…

— Я мил с теми, кто мне дорог, — прервал поток ее бессвязных мыслей Алекс.

Алина прикусила губу, на мгновенье задумавшись. Затем резко вдохнула и решительно произнесла:

— Хочешь сказать, я тебе дорога?

Алекс отложил в сторону подвеску и посмотрел на девушку. От глубины двух синих океанов — или, может, еще отчего — у Али вдруг закружилась голова. Перед глазами начали порхать бабочки. И где-то пониже, в животе, кажется, тоже.

— Конечно, — мягко улыбнулся парень. — Я же говорил, что всегда буду рад тебе помочь или поддержать тебя, если нужно. Ты же мой друг, — похлопал он ее по плечу.

Друг… Просто друг.

Раздался стук в дверь. Аля вздрогнула, возвращаясь из воспоминаний в настоящее. Чуть погодя на пороге появилась Зара.

— Мы с девчонками устраиваем чаепитие. Хочешь с нами?

По закону жанра Алина должна была уже возненавидеть Зару, ведь она прекрасно понимала, кто Алексу из их компании дорог больше всего. Но Аля не могла. Ведь когда солнце слепило глаза, она все равно радовалась теплу.

— Пойдем, а то чай остынет, — засверкала улыбкой Зарина. — Нужно разгребать шоколадные запасы. Без твоей помощи не обойтись.

Алина мягко усмехнулась, кивнула и направилась следом за подругой в 314.

— Я ничего не слышу! — прокричала Адель на ухо Зарине. Та уже в сотый раз просила ее сделать музыку потише, но Лисичка лишь непонимающе разводила руками и продолжала танцевать, то ли действительно не слыша подругу, то ли делая вид, что не слышит.

Когда преподаватели объявили, что ВД будет от них, и тем самым освободили учеников от необходимости готовить номера, Лисичка тут же загнала всех в свою нору. Мирное чаепитие переросло в шумную дискотеку. Жадная до суеты, она не могла позволить лагерному морю затихнуть ни на секунду.

— Шторм, шторм и никакого штиля! — вопила она, отодвигая кровати к стене и освобождая «танцпол» по середине.

Вдохновленная ее речами Аля в это время перетаскивала тумбочки, а Зара подыскивала в телефоне подруги подходящий плейлист. После двух-трех песен в 314 собрались почти все ученики. Не было только дуэта «М-да, трэш» с Виктором. Ну и сверхов, уже раскрывших свои дары и отправившихся в другой филиал «Луча».

Алекс зашел в комнату в самый разгар дискотеки. Приветливо улыбнувшись, он опустился на край кровати. В гущу танцующих девчонок он предпочел не лезть. Это было по меньшей мере небезопасно. На крошечном «танцполе» они так активно виляли бедрами и размахивали руками, что того и гляди могли вскипятить воздух. Или как минимум зарядить кому-нибудь в глаз.

Однако в стороне Алексу пришлось оставаться недолго. У Зарины было то состояние, когда необъяснимая радость хлестала через край и нужно было срочно ей поделиться, втащить кого-нибудь в свое бушующее море, чтобы не захлебнуться там одной. Завидя парня и вспомнив разговор с Адель на балконе, Зара решила, что Алекс — вполне подходящая кандидатура для этого дела. Поэтому, когда из колонки полетели «Бабочки» Зендеи, Зара уверенно направилась к нему.

— Вы сегодня не танцуете? — игриво вздернула она бровь. Парень улыбнулся и отрицательно покачал головой. — Даже со мной?

— А что, Вы приглашаете? — в тон ей ответил Алекс.

— А Вам требуется отдельное приглашение? — усмехнулась она.

— Грубовато, — парень чуть нахмурил брови. — Придется Вам в качестве извинения и впрямь танцевать со мной.

— Да я и не против. Сейчас только следующей песни дождемся.

— Зачем? — Алекс встал с кровати и протянул руку Заре. — Позволите?

— Разумеется.

Песня никак не подходила под медленный танец, но Алекс все же приобнял Зарину за талию, положив ее руки себе на плечи. Этот жест не остался без внимания крутящихся на «танцполе» девчонок.

— Ох, ребят, что-то жарко стало, — игриво протянула Лисичка. — Открыть окошко, что ли?

— Давай я, — предложила Аля, воспринявшая слова Адель всерьез.

— Лучше, наоборот, закрой. Задвинь шторы и выключи свет, — усмехнулась Лина. — И будет полный романтик.

— У нас уже и так тут полный романтик, — хмыкнула Влада. Сегодня она даже умудрилась ненадолго променять свой любимый скетчбук на танцы. — Зашторишь окна, так мы вообще здесь лишними станем.

— Ой, девочки, ну хватит, — всплеснула руками Ева. — Над любовью не смеются.

Не сдержавшись, Зара прыснула, сильнее прижимаясь к плечу Алекса, чтобы остальные не заметили.

Над любовью. Какой любовью? Неужели друзья не могут просто станцевать медляк вместе?

Зара почувствовала, как руки Алекса крепче обхватили ее талию. И без того короткий топ чуть приподнялся, открывая полоску голой спины. На ней и лежали горячие и слегка влажные ладони парня. Одна из них вдруг переместилась к шее. Алекс откинул с нее сиреневую прядь и осторожно провел пальцами по хрупкому изгибу. Хоть в комнате и было жарко, кожа девушки вдруг покрылась мурашками.

Если собрать воедино красоту зорь всех существующих миров и их возможных ответвлений, она все равно не сравнится с твоей, Зара.

Алекс провел меж пальцев сиреневый локон, наклонился и вдруг оставил на шее девушки едва уловимый поцелуй.

Зара нервно сглотнула.

Целон и Солнце… Адель была права.

Зарина бросила беглый взгляд на подруг. Те продолжали беззаботно покачиваться в такт льющейся из колонок музыке, периодически прерывая ее шутками и смехом. Никто не смотрел в их с Алексом сторону. Значит, к моменту великого фиаско те уже, к счастью, успели переключить внимание на что-то другое.

Фух, и на том спасибо.

Вообще-то, их с Алексом уже давно считали парой. Однако подкидывать сплетницам столь «весомый аргумент», как поцелуй в шею, Зарине все же не хотелось.

Поцелуй в шею. Твою ж к Целону… Вот это уже определенно не дружеский жест. Плим! Алекс! Какого хрена⁈ С этим надо что-то делать. Срочно. Я не могу это так оставить.

«Расслабься и кайфуй… Какая разница, как вас называют: друзья или влюбленные? Просто делай то, что тебе нравится… Ты не обязана ни перед кем отчитываться».

Зара вздохнула, пытаясь успокоиться. Песня закончилась. Алекс простоял рядом еще несколько долгих секунд, пока не включилась следующая, и только потом отпустил Зару. Оно вдруг поняла, что так ничего и не ответила. Честно говоря, она толком и не знала, что стоит отвечать друзьям, целующим тебя в шею.

Хорошо, Адель, ты права. Я не обязана.

Во всегда открытую дверь 314 заглянула Люба. Они с Надей на дискотеке не присутствовали — помогали Дарье готовить холл к ВД.

— Я дико извиняюсь, — произнесла Люба, без труда своим мощным голосом перекрикивая музыку, — но ВД начинается через 3 минуты. На мой субъективный взгляд, вам всем стоит знатно поторопиться.

— Есть, мэм! — сверкнула зубами Лисичка и принялась всех выпихивать из норы.

Последней вышла Зара, окинув комнату удрученным взглядом. Кровати были растащены по разным углам. Одна тумбочка лежала на боку. Полотенца валялись по диагонали от пары кусочков зефира, уроненных на пол, до оставленного в дверях чемодана. Но даже этот бардак не мог сравниться с тем, что творился сейчас у нее в голове. До конца смены оставалось каких-то четыре дня, а она по-прежнему не могла открыть между мирами и лазейку для кошки, не то что полноценный портал. Волны эмоций, захлестывающие ее со всех сторон, никак не помогали дару проявиться. Наоборот, они все время сбивали ее с пути, заставляя думать о чем угодно, кроме возвращения домой.

Я ничего не понимаю. Я запуталась. Помогите мне! Уже кто-нибудь. Просто помогите.

Зара сглотнула подкативший к горлу комок и вышла в коридор. На столе возле раскрытой пачки зефира вспыхнула слово одиночество.