Ловец ласточек

Странники

Рут стояла возле пропускного пункта, переминаясь с ноги на ногу и утаптывая свежий снег. Завидев меня, она кивнула и шагнула навстречу. От серьёзности в выражении её лица я разволновалась до желания сбежать. Однако отступать было поздно.

— Главное, постарайся вести себя как можно более естественно, — с ледяным спокойствием говорила Рут. — Ты обратилась к Рыцарям за помощью и пришла на консультацию. Наш разговор будет записываться, поэтому придерживайся плана. Ну, готова?

Офис Рыцарей располагался в одном из старейших зданий Тьярны. Стены из тёмного кирпича, вытянутые окна, аркады и декоративные башенки — его строгое благородство, мрачное под пасмурным зимним небом, внушало страх, и я гадала, какие же секреты хранились за этими массивными дверями. Но просторный холл оказался неожиданно светлым, жизнь здесь кипела, заполняя пустоту под высоким потолком голосами, перестуками каблуков и телефонными трелями. Тревога притупилась.

На протяжении всего декабря я раздумывала, хочу ли знать правду. Потрясений с меня было достаточно, но в то же время предложение Лукии, эта ответная услуга, было своего рода последней волей, которую я не могла не уважить. Сомнения изнурили меня, к концу года лишив остатков моральных сил, поэтому я отложила решение и даже ненадолго забыла о нём.

Пока одним вечером в середине января не встретила у дверей агентства мужчину. Он смотрел на меня, как на последний лучик надежды, с мольбой, взывая к моей совести. И я выслушала его историю, до боли похожую на то, что мне уже доводилось слышать раньше.

— Наверное, глупо не верить Рыцарям, но это совсем не в её духе — исчезать вот так, — говорил он, сжимая в пальцах потрёпанный конверт. — Она взбалмошная, конечно, и нетерпеливая, но уйти не попрощавшись? Может быть, если бы я осмелился просить её руки, она бы осталась. Я подумал, вдруг она приходила сюда, вдруг вам что-то известно, но раз нет… не буду больше вам надоедать.

Он виновато улыбался, а я лишь беспомощно качала головой.

Его история напомнила о дневнике, который мне передала Лукия. Что же случилось с принцем Адамом и его невестой? Куда пропадали странники? Вопросы, точно домино, посыпались один за другим. Почему убили Лукию? Как в этом был замешан Бертран? Я не представляла, что заставило его улететь и от кого он хотел скрыться. Знала только, что однажды он отказался от Приглашения. Всё так или иначе упиралось в Приглашения.

Какой бы пугающей ни оказалась правда, я поняла, что нуждаюсь в ней. В конце концов, мне хотелось убедиться, что с Франтишкой всё хорошо. Поэтому я обратилась к Марии, чтобы через неё связаться с Рут.

По широкому коридору, кишевшему людьми в тёмно-синих костюмах, она проводила меня в приёмный кабинет. Когда я устроилась в кресле, Рут положила на столик между нами диктофон и, взяв планшет, села напротив.

— Госпожа Овертон, в первую очередь уведомляю вас, что не являюсь экспертом, и сегодня проведу с вами только предварительную беседу. По её результатам вам будет подобран подходящий специалист. В виде исключения я могу присутствовать на первых сеансах, если вам будет некомфортно наедине с незнакомым человеком. — Она сделала на листе несколько пометок и продолжила: — Теперь, пожалуйста, расскажите, что вас беспокоит. Вас не устраивают условия проживания или, может, отношение местных к вам? Нестрашно, если вы не дадите точного ответа, но и не стесняйтесь вдаваться в детали. Любая мелочь может быть полезна. Если вы ощущаете внутреннее противоречие, испытываете чувство потерянности или неудовлетворённости собой, не бойтесь это озвучить. Что бы вы сейчас ни рассказали, я не стану вас осуждать.

Всё то же, о чём рыцари любили спрашивать на инспекциях. Но если прежде я всегда отвечала уклончиво, то теперь должна была говорить откровенно. Хотя бы изображать откровенность. И пускай я многое умолчала, многое попросту не имела права упоминать, поистине честные слова о моих переживаниях с неприятной лёгкостью срывались с губ.

Беседа пролетела незаметно. Когда мы закончили, я, согласно плану, спросила, где находилась уборная. Рут жестом напомнила мне направление к архиву, но вместо того, чтобы на этом попрощаться, задержала меня на пороге, схватив за руку, и прошептала:

— Откуда у тебя это?

На запястье, которое она сжимала, болтался браслет с морионом. Я надела его на удачу.

— От Рея.

Рут еле слышно выругалась.

— В чём дело?

— Иди, — проигнорировав вопрос, она грубо подтолкнула меня в спину. — Времени мало.

Боязнь, что мою неумелую игру разоблачат, и лихорадочное повторение заученных кодовых фраз вскоре вытеснили мысли о странном поведении Рут. Осторожно озираясь и постоянно оправляя колющий шею шарф, я поднялась на второй этаж и повернула в левое крыло, совершенно не уверенная, что архив находился в той стороне. Таблички на дверях и номера кабинетов заставляли нервничать ещё больше, потому что среди них не было ни одного известного мне ориентира. Кое-как сохраняя самообладание, я молилась, чтобы никто из проходящих мимо вдруг не решил поинтересоваться, куда я иду.

— Марта? — раздался позади голос, так хорошо знакомый. Дыхание перехватило. Я замерла, чувствуя, что, если попробую обернуться, ноги мои подкосятся. И он, словно заметив это, сам обогнул меня и встал в метре впереди.

Сначала я увидела потёртые носки его ботинок и тёмно-синие брюки, потом такой же тёмно-синий пиджак и серебристый галстук, и лишь затем через силу перевела взгляд на его лицо. Гладко выбритое, бледноватое, как от недосыпа, оно казалось приклеенным к чужому телу в рыцарской форме. Я смотрела в его печальные, извиняющиеся глаза, и парализовавшая меня оторопь медленно отступала перед нараставшей злостью.

— Марта, позволь мне объяснить… — заговорил было он, но его прервал оклик.

— Юл! Ну и быстро же ты бегаешь.

Это был Рей. Нагнав нас, он отдышался и изящным движением отвёл со лба волосы.

— Госпожа Овертон, какой сюрприз, — сказал он без малейшего удивления. — Пришли к нам на консультацию? Что-то вы совсем не по той части офиса гуляете. Заплутали? Могу проводить вас, куда нужно.

— Я тоже могу проводить госпожу Овертон, — вмешался Юлиан. Со мной он никогда не говорил таким твёрдым и требовательным тоном.

— Ах, точно, точно, — протянул Рей с некоторым презрением. — Будешь объясняться со своей подопечной? Очень профессионально, Юл.

— Сейчас не время. Просто разреши мне самому с этим разобраться. Прошу.

Смерив его скептическим взглядом, Рей вздохнул.

— Ладно. Под твою ответственность.

Юлиан бережно взял меня за локоть и потянул за собой. Их разговор я наблюдала словно бы со стороны, со всей ясностью слыша реплики и видя жесты, но не в состоянии что-либо ответить. Теперь же, когда сказанное достигло сознания, самые разные эмоции пробудились внутри меня. В растерянности я обернулась на Рея, вопреки неприязни ища в нём спасение.

— Не беспокойтесь, госпожа Овертон, — самодовольно улыбнулся он. — Я передам Рут, кто и зачем забрал вас.

Всё смешалось. Недоумение, злость и досада, страх и отчаяние — они боролись во мне и крепчали, пока не стали равнозначны и не слились в монотонный белый шум. Я не помнила, как покинула офис Рыцарей и села в машину Юлиана, как мы доехали до его дома. В ушах звенело, и что-то неопределённое мелькало перед глазами.

А потом сквозь эту сероватую рябящую дымку проступила дверь его квартиры. Клацнул замок, и меня против воли увлекло внутрь.

Первым был запах. Пыль на окнах, вытертый паркет, блёклая штукатурка, пожелтевшие книги и промятый диван — всё это представилось мне от одного лишь запаха. В квартире ничего не изменилось. Даже мои цветочные горшки стояли нетронутыми на прежних местах. Я рассматривала старое пятно на стене, не понимая, какие испытываю чувства. Вроде бы сердце ныло, но томление его было сладким.

Юлиан усадил меня на кухне. Долгие минуты я слушала, как льётся из крана вода, как она шипит и бурлит в поставленном на плиту чайнике. Хотелось, чтобы эти звуки не прекращались. Но вода затихла, и Юлиан стукнул чашками о стол. Сел на свободный табурет и наблюдал, как поднимается над чаем пар. Я заметила, что на нём уже не было ни пиджака, ни галстука. В белой рубашке с закатанными рукавами он походил на учителя, и мне было приятно вновь видеть его таким.

— Прости, — глухо произнёс Юлиан.

— За что? — спросила я, и злость волной поднялась до самого горла. — За что из всех тех вещей, которые ты скрывал?

— За всё, — ответил он ещё глуше.

Я привалилась к стене и глубоко вздохнула, унимая раздражение. Юлиан продолжал виновато смотреть в чашку.

— Выходит, ты тоже рыцарь? Почему не рассказывал?

— Работал под прикрытием.

— Значит, — сердце замерло и тут же бешено забилось, застучало в висках, — я была твоей целью?

Юлиан уткнулся лбом в сцепленные над столом ладони. Что-то внутри меня надломилось.

— Каждого новоприбывшего странника встречает рыцарь. Мы знаем, где и когда произойдёт переход, и первое время сопровождаем вас, помогаем освоиться. Однако бывают особые случаи, когда необходима третья, нейтральная сторона — друг в новом мире, которые обеспечит страннику психологическую поддержку. Я был выбран таким другом для тебя.

Мне вспомнилось, в больничной палате, где я очнулась, сидела женщина в тёмно-синем костюме. Никто даже не упомянул, что она была рыцарем. Юлиан о чём-то спорил с ней, но из-за тумана в голове я едва ли их слышала.

— То есть… — Голос предательски дрогнул. — То есть всё это было игрой? Всё между нами было не по-настоящему?

— Нет, Марта…

— Не надо. Даже не пытайся, я… я больше… не могу…

Мне не хватало воздуха. Я вскочила, поддала коленом стол, и он зашатался, чашки качнулись, расплескав горячий чай.

— Постой, Марта, прошу. — Юлиан схватил меня за руку. Я не стала вырываться, застыла, спрятав глаза и стиснув зубы. — Всё было по-настоящему. Мои чувства к тебе были и остаются настоящими.

— Как будто я поверю в это теперь.

— Что мне сделать, чтобы ты поверила?

Он смотрел с мольбой. Крепко стиснул мою руку, отчаянно не желая отпускать.

— Хочешь, я расскажу тебе всё?

Смысл его слов затерялся в буре противоречивых эмоций, разрывавших меня на части. Что есть мочи я сдерживала её, готовясь взорваться в любой момент. Но стоило мне наконец осознать, что он спросил, как буря утихла, сменилась напряжённым, бдительным штилем. Капля пролитого чая звонко ударила об пол, и по спине пробежала дрожь.

— Всё? — выдавила я.

— Про странников, про магию, про Приглашения. Всё, что мне известно. Не сочти это за попытку искупить вину — я дай бог возмещу тебе за всю ложь и недомолвки. Но, какими бы проблемами это ни обернулось, я больше ничего не утаю. Обещаю, — произнёс он с неподдельной честностью. — Ну, что скажешь? Выслушаешь меня?

Кое-как совладав с собой, я кивнула.

Юлиан прибрался и снова сделал нам чай. Он не спешил, а может, и специально медлил, давая мне время собраться. И в этом тягостном ожидании мной вдруг завладел страх. Чего я боялась? Что не вынесу правды или что поплачусь за своё любопытство?

— Ты колеблешься, — заметил Юлиан. — Я не стану рассказывать, если ты передумаешь.

— Вечно вы оставляете выбор за мной. Нет бы взять и выложить всё как есть, раз уж захотелось. Зачем так осторожничать?

— Причин много. — Он покрутил чашку, но к чаю так и не притронулся. — Счастье в неведении. Рыцари знают это лучше, чем кто-либо.

Однажды Рут говорила нечто подобное. Имела ли она в виду то же, что и Юлиан?

— Расскажи. Расскажи мне всё.

Он шумно выдохнул.

— Для начала… этот браслет больше не носи. Ты его от Рея получила, верно?

Я кивнула. Кисть потяжелела, а тонкий ремешок, казалось, так туго перетянул запястье, что оно затекло.

— Рыцари ничего не дарят просто так. В браслет метка, чтобы отслеживать местоположение. Видимо, Рей решил перестраховаться из-за твоего внезапного переезда. Сегодня ты едва избежала допроса.

Я подумала, что помещать метку в браслет ненадёжно. Потом вспомнила его странный, почти мистический магнетизм, вспомнила, что в то утро надела его по собственной инициативе. А если бы не надела, то он бы до сих пор лежал на дне моей сумки — значит, меня бы всё равно обнаружили.

— Пока что не снимай его. Сделаешь это, когда вернёшься домой. Но не избавляйся, просто закинь поглубже в какой-нибудь ящик и притворись, что забыла.

— И это поможет? — процедила я. — Вы ведь, наверняка, ещё как-нибудь за нами следите, да?

Юлиан горько усмехнулся.

— Прослушиваем телефоны в общежитии. И агентство тоже прослушиваем.

Язык онемел. Вот почему Мария запрещала нам разговаривать о прошлой жизни. Взгляд лихорадочно забегал по кухне, из угла в угол, от стены к стене.

Юлиан дотронулся до моей руки.

— Не бойся, здесь нас не прослушивают. Можешь говорить свободно.

От прикосновения по коже пробежал холодок, и я отняла руку. Тело проняла дрожь. Юлиан пристыженно потупился, снова обхватив пальцами чашку. И как раньше меня не раздражала его бесхарактерность?

— Зачем вам всё это? — наконец осмелилась я подать голос. — Работа под прикрытием, слежка — одних инспекций вам недостаточно?

— Я был бы счастлив, будь их достаточно. Но мы вынуждены жёстко контролировать странников, чтобы они добровольно принимали Приглашения, чтобы желали их получить. Даже церковь создавалась для того, чтобы внушать вам нужные, «правильные» идеи. Не существует никакого Владыки, который бы приводил вас в наш мир, а потом звал куда-то дальше.

— Тогда что же такое эти Приглашения? — не выдержала я. — Что такое стоит за ними, на чём свет клином сошёлся?

Юлиан стиснул чашку так сильно, что она могла бы треснуть. Он не поднимал головы и долго молчал, и в нетерпении, в этом невыносимом ожидании я вообразила десятки возможных вариантов его ответа. Ни один из них не оказался верным.

— Начнём с того, — неуверенно заговорил он, — что магия, которую мы используем как топливо, и магия из ваших источников — это одно и то же.

Я сощурилась, недоумевая, почему он так осторожно подбирал слова. Должно быть, из-за знакомства с Киром, из-за его необычной способности, а вернее, её отсутствия тождественность природной магии и магии странников казалась мне очевидной. Разве было это таким страшным секретом?

— Для нас странники — всего лишь ресурс, — продолжил Юлиан. — Мы собственноручно завлекаем вас сюда, в наш мир. Это не жест доброй воли, не дарованный вам шанс начать жизнь заново, понимаешь? Мы всего лишь выбираем подходящих людей, сломленных и отчаявшихся, пользуемся их слабостями, чтобы заманить и получить магию. Сейчас, когда её потребление стремительно растёт, каждый странник на вес золота и мы активно приводим новых. Тьярна небольшая, поэтому здесь вас пока немного, но в крупных городах странники исчисляются сотнями.

— Подожди, ты имеешь в виду… что вы добываете магию из наших… источников?

— Именно так.

— Но тогда что такое дикая магия?

— Она рождается из нестабильных источников. Почему, думаешь, мы так печёмся о вашем самочувствии, почему пытаемся ускорить ваше восстановление? Нам всего-навсего нужна пригодная для применения магия. В противном случае меня бы не приставили к тебе, да и вообще мы бы не тратили столько денег, сил и времени, чтобы угождать вам и…

— Как вы добываете магию?

Юлиан отвёл взгляд. Во рту пересохло, но я не притронулась к чаю, опасаясь, что поперхнусь.

— Ты ещё не догадалась?

Мысли беспорядочно заметались, оглушая и ослепляя меня.

— Как с этим связаны Приглашения?

Он вздохнул. Я заметила, как дрожали его сложенные на столе руки. Пугающая догадка мелькнула в мешанине мыслей, но озвучить её было всё равно что сделать явью. И в то же время мне не терпелось услышать истину, не терпелось убедиться в своей правоте или же узнать, что я ошиблась. «Пожалуйста, пусть я окажусь неправа». Юлиан тянул мучительно долго.

— Приглашение — просто ширма, и в действительности…

— Господи, да скажи это уже!

— Их убивают! — выкрикнул он, ударив по столу. — Довольна? Странников убивают и выкачивают из них магию. Нет никакого лучшего мира, нет ничего после Приглашения, кроме смерти.

Он смолк, и стало так тихо, что можно было различить его сдавленное дыхание. «Угадала», — разочаровано подумала я. Эмоции нахлынули не сразу. Но их волны были сокрушительными, уничтожающими. К горлу подступила тошнота.

— Значит, ты… ты вёл меня к смерти? Ты знал это и всё равно… всё равно… О какой, к чёрту, любви ты говорил?

— Нет, Марта, я не собирался… Я хотел найти способ уберечь тебя, обмануть систему. Я не врал, я по-настоящему любил тебя и люблю до сих пор. Я ведь поэтому и рассказал тебе всё, рискнул всем ради тебя, слышишь? Прошу, поверь, я не желаю тебе зла.

Он потянулся в мою сторону — я отшатнулась, вскочила на ноги.

— Не прикасайся ко мне! Даже не подходи!

— Марта, умоляю…

Я замотала головой, зажала ладонями уши, зажмурилась. Хотелось кричать, но я не могла ни вдохнуть, ни выдохнуть. Перед глазами плыло. И когда наконец грудная клетка судорожно расширилась и лёгкие наполнились кислородом, я побежала. Прочь из кухни, из его квартиры. Как можно дальше от его дома.

Я не помнила, как добралась до общежития, а придя в себя, обнаружила, что стою перед комнатой Кира. Он открыл почти сразу, будто поджидал меня, но глядел растерянно, взволнованно, не решаясь ничего спросить. Я же, с трудом совладав с голосом, сумела произнести лишь:

— Фани… Фани больше…

По щекам покатились слёзы. Мир заволокло пеленой, и он растворился в ней, исчез. Что-то грохотало не то снаружи, не то внутри. Оглушительно, болезненно.

Кир легонько приобнял меня за плечи, провёл в комнату и запер дверь.

Он терпеливо ждал, пока я успокоюсь. Плач не унимался, предательски усиливался, как только я пыталась заговорить. Тело налилось свинцом, было ни сбежать, ни спрятаться, ни заслонить лицо трясущимися руками. Я сминала бумажный платок, беспомощно смотрела в пол и дышала, дышала, пока стягивающая грудь верёвка не распустилась.

— Как давно ты знаешь?

— Месяца три, наверное, — глухо ответил Кир. — Мне Мария рассказала. После того случая с дикой магией в лесу.

— И ты жил с этим всё это время?

— Жил… Забыла уже, в каком я был состоянии?

— Если было так тяжело, почему молчал?

— Потому что Мария попросила держать всё в секрете. А этот твой Юлиан неужели не предупредил тебя, что лучше помалкивать?

— Не успел.

Под потолком чуть мерцала янтарная лампочка. За стенкой гудели несущие магию трубы. И мне вдруг стало гадко, липкое отвращение расползлось по шее и спине, точно меня облило грязью. Я поёжилась, забралась на кровать с ногами, лишь бы избавиться от этого ощущения. Но оно не желало проходить.

— Почему она рассказала тебе именно тогда?

Кир потёр затылок и нерешительно подсел ко мне. Он долго собирался с мыслями, сплетал и расплетал пальцы, приоткрывал рот, только чтобы тут же сомкнуть губы, и наконец, тяжело вздохнув, сказал:

— Дикая магия хранит чувства и память странника, который её породил. Тогда я… испытал чужой ужас, и боль, и… в общем, много чего. И у меня, конечно, появились вопросы. Как-то так. — И, снова потерев затылок, добавил: — Об этом сложнее говорить, чем я думал.

Я лишь промычала что-то невнятное в ответ. Не нашлась, как лучше проявить сочувствие.

Мы сидели в тишине, под гудение труб и мерцание лампочки. Связанные тайной. Было спокойно рядом с ним, но вместе с тем тревожно за нас обоих.

— Что теперь с нами будет?

— Ничего, если будем молчать.

— А как же Петер?

— Не нужно ему этого знать. Боюсь, он может не выдержать.

В окно лепил снег. Странно, метели совсем не было слышно. Хотя в ту минуту странным казалось всё: и пугающая чернота неба, и неестественный янтарный свет, и пустая, вакуумная тишина. Я крепче прижала колени к груди.

— Постой, — внезапное осознание пробрало меня дрожью. — Но твоя магия, она ведь не дикая, правда? Значит, тебе уже должно было…

— Не переживай, Приглашение мне не придёт. Не в ближайшее время.

Кир замялся. Однако не смог проигнорировать моё немое недоумение.

— Похоже, пора рассказать тебе мою историю. Если ты не против. — Я мотнула головой, и он продолжил: — Тому, что у меня нет способности, если причина. Говорят, что способности странников — это выражение их сокровенных желаний, но на самом деле они отражают наши величайшие сожаления. Те сожаления, что мучают нас и рано или поздно заставляют покинуть родной мир. Это то, от чего мы бежим. Смешно, да? Какие же мы после этого странники? Много чести. Эскаписты в лучшем случае. А так — не более чем трусы. И я тоже трус. Хотя у меня нет способности, а значит не было и сожаления. Я ни от чего не бежал. Скорее, наоборот.

— Бежал за чем-то?

Кир отвернулся, шмыгнул носом.

— Восемь лет назад мой отец пропал. Ну, знаешь, ушёл за хлебом и не вернулся. Мама долго, очень долго искала его. Не таким он был человеком, чтобы исчезнуть, ничего не сказав. Но в итоге мы смирились, свыклись с жизнью без него. Пока однажды я не нашёл отцовские записи. Про голос, про магический мир — всю эту чепуху. Сейчас я часто задаюсь вопросом, что же его так угнетало, о чём он сожалел? О долгах? О том, что не мог достаточно нас обеспечивать? Разве не глупо уходить из-за такого? Но тогда я ни о чём подобном не подозревал. Для меня те записи стали единственной ниточкой, ведущей к отцу, я пожелал найти его, последовать за ним. И услышал тот самый голос, о котором он писал. Так я и оказался здесь. Правда, почти сразу рыцари обнаружили мой абсолютно стабильный источник и попытались всучить Приглашение, но я никак не мог уйти, не разыскав отца. Поэтому мне пришлось заключить с ними сделку.

Прервавшись, Кир стиснул сцепленные в замок ладони, точно силился овладеть собой. Даже на несколько секунд задержал дыхание.

— Я ведь уже говорил, что начал помогать Петеру не по доброте душевной? Я просто им воспользовался. Мы познакомились здесь, в общежитии, и мне быстро стало ясно его плачевное состояние. Пообещать, что приведу Петера в норму, и под видом помощи тянуть время — я тут же ухватился за эту возможность. Мне было глубоко плевать на его чувства. Отвратительно, правда?

— Но теперь всё по-другому, — поспешила утешить я. — Теперь тебе не плевать, это видно. Какая разница, что было раньше?

Кир пожал плечами.

— Может, и никакая, раз я решил помочь Петеру так или иначе. Да и сделка больше не имеет смысла. Представь себе, я пришёл в этот мир полный решимости найти отца, а в итоге… узнал, что он уже несколько лет как мёртв. Что это — чья-то злая шутка, грёбаный розыгрыш? Как можно было повестись на всю эту чушь и бросить маму совсем одну?

Его глаза увлажнились, и он закрыл лицо руками, сдерживая слёзы. А мне хотелось сказать, чтобы он отпустил их.

— Я думал, не было бы проще поддаться иллюзии? Забыть прошлое, отказаться от всего ради нескольких счастливых лет и умереть в неведении. Возможно, отец именно так и поступил. Но мне ни за что не позволит совесть. Я так подвёл маму, боже…

Из коридора вдруг донёсся шорох. Кир дёрнулся и, замерев лишь на мгновение, рванул к двери. Я замешкалась, но тут же бросилась следом, едва услышала его ошеломлённое:

— Петер?

Он сидел на полу, вжавшись в стену, перепуганный, красный не то от стыда, не то от того, что плакал. Щёки его всё ещё были мокрыми.

— Кир, я… я не знал… мне так жаль. Я не хотел подслушивать, просто…

— Как давно ты здесь?

Петер виновато опустил взгляд.

— С самого начала. Ты запер дверь, и я решил, что вам лучше не мешать, но немного беспокоился, поэтому… как бы…

Кир вздохнул и расстроенно покачал головой.

— Что с тобой сделаешь, — сказал он и протянул Петеру руку. А тот, поднявшись, кинулся Киру на шею, чем застал нас обоих врасплох. Молча он стоял так, не разжимая крепких объятий и стараясь снова не разреветься.

Опомнившись, Кир пару раз хлопнул его по спине.

— Ну хватит, отпусти уже. Пойдёмте внутрь, нечего торчать в коридоре.

С щелчком замка тяжёлые мысли и чувства вновь обрушились на меня. Я бы ни за что не вынесла их в одиночку — казалось, само моё тело могло пойти трещинами и рассыпаться. Но я не была одна. Ни тогда, ни до этого. Рядом всегда были люди, готовые поддержать и помочь. Жаль, что некоторых из них я так и не поблагодарила. Жаль, что я поняла это слишком поздно.

Правда, по истине страшная, с трудом укладывалась в голове. Будущее пугало по-настоящему, хотя Кир уверял, что мы будем в безопасности до тех пор, пока изображаем неведение. Рыцари не тронут нас, пока не получат неопровержимых доказательств, им мешает их же осторожное и трепетное отношение к странникам. И пусть это звучало убедительно, я переживала из-за Юлиана. Моя судьба по-прежнему была в его руках. Сколько бы я ни вырывалась из его хватки, он продолжал держать меня за запястье. Ему было бы достаточно всего пары слов, чтобы убить меня. Но, несмотря на это, в глубине души я ещё верила в его искренность, в чистоту его помыслов, его любви. В сердце не было ненависти. Я позволила наивности взять верх и пообещала себе не злиться, если она меня погубит.

— Неужели у нас нет выхода? — безнадёжно спросил Петер.

— Выход один, — твёрдо сказал Кир, — возвращаться туда, откуда мы пришли.

Петер оцепенел. Он смотрел с неверием, будто ждал, что сказанное окажется шуткой. Я же затаила дыхание по совсем другой причине.

— А это возможно?

— Со слов Марии, такое случалось.

Страх перед будущим в момент отступил — его место занял приятный трепет. Стало легче. И я осознала: какими бы зыбкими ни были мои воспоминания, что бы в себе ни скрывали, они бы уже не изменили моего намерения.

Я хотела вернуться домой.