Лорд 2

Глава 16

Если бы немцы собрались всеми силами в одном месте, то я бы применил против них мифриловый огненный амулет. Энергии в нём накопилось достаточно, чтобы накрыть ковром пламени внушительную территорию. Вот только у землян сражались сейчас по-другому. Никаких «армия на армию», никакого тесного строя. Даже по дорогам подразделения передвигаются растянутыми колоннами. Так что, накрыть разом большое количество техники или живой силы одним боевым амулетом не представляется возможным.

Мало того, немецкая дивизия пойдёт на мой лес с нескольких сторон, несколькими колоннами, выпуская впереди себя множество патрульных групп для поиска дорог и партизан. И как только одно из таких тонких щупалец встретиться с врагом, как туда ударит всё тело-колонна. Уничтожение двух батальонов в Лепеле вместе со всем гарнизоном, а следом за этим разгром аэродрома с бомбардировщиками и штурмовиками отодвинул этот момент. Но немцы от своих планов не отказались, скорее наоборот. Они желали мести и хотели избавиться от дамоклова меча в моём лице, висевшего над их коммуникациями и гарнизонами на Витебщине. Мои агенты-арийцы сообщали о страшной панике и суматохе, царившей от занюханной комендатуры на селе до главного штаба в Витебске. Шутка ли – уничтожена авиация, которая выполняла ряд важных задач на фронте. Если Красная армия ударит в витебском направлении, то с воздуха её будет некому останавливать. Только истребителями, да и тех не особо-то и много.

Амулетов у меня для маскировки и перекрытия путей врагам не хватает. Оборотней мало, в прямом бою они нанесут огромный урон, но полягут, так или иначе. При этом немцы ещё могут себе позволить класть солдат штабелями, но не я. Недавняя бомбёжка показала, что против авиации у меня мало возможностей. Стоит им нащупать центральный лагерь и… бр-р, даже думать о таком страшно.

Тут же пришла в голову мысль:

«Надо начать восстанавливать матрицу, а потом искать новый Источник где-нибудь в глуши, где на несколько дней пути нет разумной души».

Но сейчас на такое нет ни времени, ни сил. Самое для меня лучшее – уйти в глухую оборону, остановить врага как можно дальше от моих баз. И как это сделать я знаю, но последствия мне не нравятся. Даже на время потерять магию – страшно.

Но надо. Сейчас я отвечаю не только за себя, но и за несколько десятков людей, доверившихся мне. То есть, пришло время для создания лавки Альбуса Миггера. Стоило мне устроиться на троне, возложить корону на голову и сосредоточиться на выборе этого объекта, как пришло понимание, что придётся заплатить цену большую, чем обычно. Теперь требовались не только ресурсы, но и моя Сила. Откуда-то пришло понимание, что это скорее не плата, а требование для развития очага. Чем больше построек и чем сложнее они (например, как эта торговая лавка), чем крупнее Очаг, тем плотнее должно быть слияние его с Лордом. Моя энергия некоторое время будет смешиваться с энергией дуба-Источника.

Сияна со своими феями натаскала мне камней и земли из котлована для постройки лавки. Для неё место я выбрал на краю лагеря рядом с одной из оборонительных башен. И как только подтвердил постройку, как меня вырубило. Пришёл в себя уже в темноте, плотно опутанный ветвями и корешками. На виду оставались только кисти рук, лежавшие на подлокотнике, и голова. В нескольких метрах от меня на лавке, застеленной войлоком, сидела Маша, закутанная в тулуп, у неё на коленях и плечах устроились феи. Те крохи, которым не хватило места на девушке, устроились рядом с ней на лавке.

– Маша, сколько времени? – окликнул я её. – Маша? Не спи, замёрзнешь.

Та встрепенулась, соскочила с лавки, не обратив внимания на свалившихся фей и их возмущённые писки.

– Киррлис, ну, наконец-то! Ты с утра сидишь на троне, как мумия в этих ветках, – произнесла она. – Как себя чувствуешь? Не замёрз? С вечера мороз ударил, сейчас уже больше пятнадцати градусов.

– Я же лорд, а это мой трон, – хмыкнул я. – На нём мне ни огонь, ни мороз не страшен, пока цел Очаг. Так сколько на часах?

– Девятый уже.

Я пошевелился, и в следующий миг все ветки и корешки скрылись в троне, будто их и не бывало. Сняв корону, я поднялся на ноги и сделал несколько шагов к Маше. Заодно оценил своё самочувствие после более чем десяти часов неподвижности и обморока. Удивительно, но не было ни вялости, ни усталости, тело не затекло. Наоборот, оно, словно вышло из-под рук умелого массажиста. Единственное неудобство было от сосущего чувства «голода» в сосредоточении моей Силы. Надеюсь, что долго это не продлится, а то без магии я ни к чему не годен. Да и настроение скоро будет портиться. И чем дольше такой «голод» продержится, тем дольше и тяжелее мне потом придётся вставать, так сказать, на привычные рельсы. Кстати, о рельсах.

– Маш, а Есин с феями не вернулся?

– Нет ещё.

– Хм, странно, должны были уже. А остальные, кто ушёл помогать кулебякинцам? Струков?

– Нет, не было ещё никого.

Взгляды девушки я старательно игнорировал. Видел, что она испытывает ко мне чувства сильнее простых дружеских и обычной привязанностей, помню слова оборотня, но… я боялся. Боялся увлечься, боялся совершить ошибку и оттолкнуть её и других из-за ошибки, совершённой по незнанию местных обычаев. Боялся стать зависимым от неё (видел, как нормальные парни в академии превращались в натуральных зомби, когда попадали под каблучок женщин). Боялся быть не понятым и отвергнутым, если я ошибаюсь и неправильно читаю девичьи эмоции. В академии (да и до неё) я был обделён женским вниманием. Напряжение иногда сбрасывал в борделях или со служанками, выполняющими разную работу в учебном заведении. Но это были просто партнёры по койке, а не женщины. То есть, я просто не знал, с какой стороны подойти к Марии, как ухаживать. Ко всему прочему я наслушался рассказов о том, как представительница слабого пола вольно или невольно разрушала всё – семью, деяния мужчины, его характер, чаяния и саму душу. И исходя из всего этого, я решил выбрать позиции нейтралитета и поведение чурбана, как говорят местные. Мол, не вижу, не понимаю, занят только своей целью. С учётом загруженности и постоянной работе на пределе (порой и сверх его) сил, всё должно было выглядеть правдиво.

– Ты давно тут сидишь?

– Не очень, – отвела она взгляд в сторону.

– Сияна? – я посмотрел на старшую фею.

– Больше пяти часов. И до этого ещё два с лишним стояла и ходила рядом. Потом на два часа уходила, чтобы вернуться пять часов назад. Мы ей сюда лавку принесли почти сразу же, – не раздумывая, сдала свою подружку крылатая малявка. Ну, так, я её лорд, мне она обязана больше, чем просто дружескими связями.

Маша недовольно посмотрела на фею, но ничего говорить не стала.

– Так, ступай в дом и отдохни, согрейся. Это приказ, Мария, – мягким, но не оставляющим и шанса на возражения, тоном произнёс я.

Только к следующему утру стали возвращаться те, кто громил немецкие патрули, лепельский гарнизон и взрывал самолёты. Обошлось без потерь с нашей стороны. А вот немцам досталось крепко. От двух батальонов двести шестой дивизии вермахта, прибывших в Лепель, остались ножки да рожки. Под Витебском полностью уничтожен аэродром. На секунду мне даже стало жалко самолёты, вернее, царапнул душу такой бесполезный перевод ресурсов, которые я мог бы перегнать в свой лагерь и использовать по уму.

Кроме моих подчинённых, в лагере появилось свыше полусотни раненых и больных, которые Кулебякин попросил принять и помочь им с лечением.

Шелехов светился счастьем больше всех. И было с чего. Во-первых, он получил вожделенную радиостанцию, даже две. Одну переносную (хотя я бы эту тумбочку носимой назвал бы с трудом, уж очень оказалась габаритная и тяжёлая) и одну, смонтированную в кузове небольшого двухосного грузовика, оснащённого раскладной и раздвижной антенной. Каких трудов стоило ему и оборотням доставить машину сюда – это достойно отдельной повести. Но они справились. Хотя, как по мне, при наличии одной «маленькой» радиостанции грузовик выглядел абсолютно лишним. И ведь эти несколько тонн дерева, стали и резины с цветными металлами в Очаг не отправишь – не поймёт и обидится. Были и пленные. Энкавэдэшник притащил с собой трёх немецких офицеров в чине от обер-лейтенанта до капитана, один капитан из СД, лейтенант из связистов. Второй капитан был залётной пташкой из Минска и служил в тыловой службе. На этих немцев я тут же положил глаз, решив пустить их под жертвенный нож для ускорения роста торговой лавки. Да, говорил уже не раз, что против жертвоприношений в этом мире. Но иногда можно нарушать собственный запрет, когда ситуация требует. Тем более, я осторожно и всего трёх врагов зарежу… м-да, хм-м.

Во-вторых, Шелехов сумел лично оценить эффективность оборотней и моих амулетов в бою. И без ложной скромности скажу, что он проникся до глубины души. Так проникся, что хотел сразу же по возращению настроить радиостанцию и отбить первую шифровку в Москву. Мне пришлось прямо запретить ему подобное. Доводом была опасность наведения на лагерь немецких самолётов, когда наземными службами будет засечена передача и определены координаты места. И отпускать из лагеря его не стал, аргументировав отсутствием свободных бойцов для сопровождения. Ничего, переживёт. Пусть поймёт, что здесь он гость, перед которым рассыпаться в любезностях никто не собирается. И его связь с грозной службой никак в этом ему не поможет. Скорее, это ему нужно строить мосты доверия перед нами.

Энкавэдэшник расстроился в ответ на запрет, хотя постарался не показать виду (но аура не лжёт).

На следующий день в самый разгар утра меня привлекла суета возле башни оборотней. В окно я обратил внимание на толпу своих подчинённых и стайку фей над ними. При этом оборотни выглядели так, будто на войну собрались или на парад: автоматы с винтовками на плечах, пистолеты за ремнями на поясе, гранаты там же или торчат из сапог (немецкие для этого отлично подходили благодаря длинным рукояткам), шапки залихватски сдвинуты на затылок или набекрень, у многих в руках блестят обнажённые клинки. В самом центре толпы я заметил Шелехова.

«Демона ему в гости, что он там опять натворил?», – скрипнул я зубами от злости на неугомонного лейтенанта. Первой мыслью у меня была – его собираются казнить, на лоскутки пустить за, к примеру, неуважительное высказывание в мой адрес. Тишин и Прохор пару раз высказывались в адрес сотрудника НКВД нелицеприятно, предполагая, что тот может подбить окружающих на бучу, если я ему не понравлюсь. Или попробует перехватить командование, назвав себя старшим, а оборотней из числа красноармейцев приняв за действующих бойцов.

К счастью, все мои страхи оказались напрасными. Шелехов всего лишь решил подарить всем фотокарточки. Грозный внешний вид оборотней был, так сказать, артистическим.

– Киррлис, иди сюда! – крикнул мне лейтенант, когда я подошёл к башне. – Сфотографируйся со мной на память. Ребят, щёлкните нас, – он вручил фотоаппарат ближайшему волколаку из новеньких, из бывших кулебякинцев, решивших пойти под мою руку после перерождения.

Я на секунду замешкался, решая, стоит ли оно? Потом мысленно махнул рукой, не увидев ничего опасного для себя. Иллюзии, закреплённые на предмете или в кристалле, были в ходу и в моём мире. Правда, там стоили они дорого и простому люду не по карману. Здесь же подобное обходилось дёшево, если имелось оборудование.

– Хорошо, – кивнул я, соглашаясь с предложением. Встав рядом с ним, я тихо спросил, указав на фотоаппарат. – Откуда взял?

– Трофей. С немцами махнул не глядя: мне «лейку», а им свинца, – широко усмехнулся он. – Возьми автомат, чтобы выглядеть лучше.

– Я…

– Для фотокарточек лучше, – не дал он мне рта раскрыть.

– Ладно, давай свой автомат.

Волколак сделал несколько снимков. Сначала нас вдвоём с лейтенантом, потом с Прохором и Сияной, затем групповой снимок, где снимала нас Маша, последним был снимок меня с девушкой, на котором запечатлел нас сам Шелехов.

– Завтра после полудня карточки будут готовы. Ночь спать не стану, но сделаю, – заверил он всех собравшихся.

Как только закончилась эпопея с фотографированием, как я подозвал Семянчикова и дал ему наказ отыскать Есина или его следы. А то меня стало напрягать такое длительное отсутствие волколака с толпой фей. Или правильнее будет со стаей, хм? И он отлично справился с задачей. Ещё до темноты он вернулся и сообщил, что с Есиным и феями всё в порядке, они уже завтра будут в лагере.

– Почему так поздно? Что они натворили? Куда, демоны их сожри, влезли? – не скрывая своего раздражения, поинтересовался я. Злость ещё усиливалась моим «обезмагиченым» состоянием.

– Никуда не влезли. Просто рельс много тащат, тяжело феям, – пояснил он.

– Ну-ну, – покачал я головой, и прекратил расспросы. Для себя решил уже лично пообщаться со старшими феями и Есиным после их возвращения и уже после этого решить, насколько серьёзно их наказать. Но всё вышло совсем по-другому.

Под «много» и «тяжело» мне подумалось десятка два, максимум три рельс. Первую их партию феи принесли в девять утра, сложили рядом с очагом и понеслись обратно в лес. Вернулись через полчаса, покидали рельсы к прежним и унеслись назад. Когда вернулись с третьей партией, я было открыл рот, но… они вновь улетели.

– Сколько принесли? – я повернул голову к Есину, стоявшему рядом со мной и лучащемуся удовольствием от хорошо проделанной работы.

– Много! Очень.

Феи стаскивали рельсы к дубу половину дня. Когда после очередного возращения они остались на месте, а Василиса сообщила об исполнении выданной задачи, то в стопке я насчитал сто пятьдесят стальных изделий.

– Вы отлично справились! – громко похвалил я фей. – А теперь мыться и отдыхать.

Все феи без исключения были грязны, как болотные гоблины. И пахли соответствующе. Во время демонтажа железнодорожных путей они угваздались с головы до ног в креозоте. Теперь им предстояла не менее сложная задача: отмыться от него. Надеюсь, горячая вода в бане, мыло и личная магия помогут им с честью выйти из противостояния с алхимией землян.

– Иван, ты со мной, – обратился я к волколаку. – Сейчас подробно расскажешь и покажешь на карте, где разобрали чугунку, кого видели, и кто видел вас, были ли проблемы.

– Да, лорд.

– Здравствуйте, уважаемые, – я поздоровался с еврейским семейством, которое однажды спас от смерти и бесчестия.

– Здравствуйте, товарищ Киррлис. Здравствуйте, – поздоровались они вразнобой. Следом поприветствовали своего родственника, с которым я пришёл к ним в гости, – Захарий, здравствуй. Прошу за стол, сейчас его накроем.

– Я бы хотел сразу к делу перейти, а то времени мало.

– Хотя бы чай попить. Самовар полон и горяч, – решила настоять на своём старая еврейка. – Ещё у нас есть малиновое варенье и печенье. Дочка моя сама его пекла. Прошу вас, товарищ Киррлис, не отказывайте нам.

– Хорошо, – пошёл я навстречу чужим просьбам.

Как оказалось, насчёт «горяч» еврейка слегка преувеличила. Пришлось подождать пятнадцать минут, пока вода в нём забурлит.

– Мы по своему рецепту его завариваем, – похвасталась бабка. – Обычный чёрный чай и кое-какие травки. Вкус, как у бога в личной столовой.

Потом мы пили чай с печеньем, которое испекла молодая еврейка. Отметил, что получилось оно у женщины очень хорошо. Впрочем, оборотни постоянно пополняют наши запасы продуктов, совершая нападения на немецкие и полицейские патрули, обозы, отдельные автомобили на дороге или маленькие автоколонны. Берут всё: одежду, оружие и, конечно, продукты. Последние оба моих лагеря потребляют в огромных количествах. Отлично выручали продуктовые деревья. Я по возможности постоянно выращиваю новые. Вот сегодня ещё три новых поставил в очередь на рост после торговой лавки. Благо, что сырья феи мне натащили много, хватит на неплохое увеличение Очага и закупку самого необходимого, чтобы отразить нападение немцев, что вот-вот случится. Кстати, из-за деятельности фей я и оказался в гостях у еврейского семейства.

– Спасибо, было вкусно. Пожалуй, я буду иногда к вам в гости приходить просто на чай, – поблагодарил я хозяев стола.

– Всегда будем рады видеть вас у себя, товарищ Киррлис, – ответил мне самый старший после старой еврейки из мужчин. – А теперь можем и о делах поговорить. Так что, говорите, вас привело к нам?

– Мне нужно, чтобы вы сделали несколько медалей. Вот рисунок, – я достал из кармана лист бумаги, сложенный в несколько раз. На нём я нарисовал фею в полный рост и круглую пластину с узором, размером примерно с ноготь своего мизинца. И похожую, но крупнее в несколько раз для награждения людей. – Из серебра с золотым вкраплением. Размеры я указал.

– Награды для фей?

– В основном, – подтвердил я. – Но мне требуется только по одной копии трёх размеров. Одну большую, и две маленьких, из которых одна чуть-чуть крупнее. Ею я планирую награждать старших фей. Потом я магией наделаю нужное количество копий и опять вам принесу для того, чтобы вы их пронумеровали. Как быстро вы с этим справитесь?

– За день сделаю образцы. С номерами будет дольше, наверное, дня три, а то и четыре провожусь. Вам же на всех нужно будет?

– Угу. Почти три сотни малых. Больших будет на порядок меньше.

– Значит, дней пять от начала работы до её окончания.

– Хорошо, меня устраивает. Вечером я пришлю за готовыми образцами посыльного.

Я уже как-то задумывался, чтобы ввести награды для своих подчинённых. Это дополнительный моральный стимул, который обойдётся мне в копейки. Зато феям, оборотням и прочим моим вассалам маленький кусочек драгоценного или магического металла будет дороже мешка золота. Идея мне пришла вчера, когда я увидел гору рельс и оценил чудовищный объём работы, проделанный маленькими ручками летающих крошечных девушек. Весь вечер я её обдумывал, пока не превратил в рабочий план. На данный момент решил ввести две медали и три ордена. Медали будут производиться из серебра и золота, без вложения магических чар. Под ордена отвёл орихалк, мифрил и адамантий. Награда из последнего металла будет считаться высшей, как Золотую Звезду СССР. Я ещё хорошенько подумаю, какие заклинания на этот орден стоит наложить. Нужны действительно мощные и полезные. Например, хотя бы одноразовая защита от гарантированного смертельного удара (и это не выстрел из винтовки или подрыв на гранате, как минимум детонация небольшой авиабомбы или гаубичного снаряда). Хм, а орихалк… орихалк, может, тоже оставить без магии? А то ведь с моими куцыми возможностями чары на этом металле недолго держаться. Мало того, магия ещё и разрушает его. Хотя, рано ещё о таком думать.

Ювелир, который уже однажды делал мне перстни и ладанки для амулетов, которые я переправил в Москву, управился за три дня со всем. На четвёртый я устроил награждения, даром, что немцы все эти дни меня не беспокоили. Им было чем заняться после грандиозного шухера, как сказал один из моих оборотней после возвращения из Лепеля.

Немного отступая от своих дел, хочу сказать, что немцы после побега пленных красноармейцев нагнали уйму войск и полицейских в город и его окрестности. И начались облавы, облавы, облавы. И экзекуции в виде казней и заключения в тюрьму всех причастных даже в малой мере. Дополнительно к тому разгрому, который учинили кулебякинцы, в Лепеле оживились мародёры и бандиты. К слову, немцы и их прихвостни с такими безжалостно расправлялись. Особенно отличились в поимке преступников полицейские силы, которые и создавались оккупантами изначально именно для подобных целей. Девять из десяти людей, что попали под карательные меры, оказались евреями из гетто и белорусами, решившими им помочь. Во время боя красноармейцев с немецким гарнизоном (или бойни, что ближе к истине), две трети евреев сбежало из своей тюрьмы, в которую немцы превратили пару городских кварталов. Большая часть евреев побежала прочь из Лепеля, спасая свои семьи и жизни, нахлебавшись гитлеровской хлебосольности. Но и в городе их осталось порядком. В основном, это были семьи или одинокие матери с маленькими детьми, которые не перенесли бы жизни среди снега и морозов в шалашах. Также пожилые люди, больные и раненые. Ещё, к слову, те, кто из-за страха наказания или просто сломавшись морально, решили остаться в гетто, также были наказаны. Немцы прямо там повесили три десятка первых попавшихся под руку евреев.

М-да, жалко мне их, в какой-то мере это я причина всех бед, которые свалились на голову лепельцев, евреев и прочих горожан. Но мог ли я что-то сделать для них или поступить как-то ещё, чтобы уменьшить последствия? Честно сказать – не знаю.

Несколько десятков людей, в том числе и четыре еврейских семьи мои оборотни привели во второй лагерь. Они им встретились во время патрулирования местности на северо-западе далеко от Очага. Я не особо рад такому прибавлению, но не бросать же их в холодном лесу? После беглого общения с новичками я не выявил среди них засланных врагов. Почти все, правда, бесполезны на данный момент из-за болезней, хронического недоедания и страха. Последнее особенно было плохо. Накормить и предоставить отдых легче лёгкого, но вот вернуть сломленному человеку давнее самоуважение и твёрдость духа очень тяжело, порой невозможно. Может быть, после перерождения в Очаге они станут совсем другими, но для этого мне ещё предстоит их уговорить на это. Или не мне, а моим подчинённым.

Из главных плюсов, который мне дал побег кулебякинцев, можно назвать панику у немцев и задержку в начале войсковой операции. Полк пехотинцев сидел в Полоцке, ещё один устроился в казармах в Витебске, две роты расположились в трёх поселениях вдоль дороги Лепель-Полоцк, с её западной стороны. На востоке, северо-востоке и юго-востоке от Горян до Мясоедово (там осталось немного посёлков и деревень, не спалённых оккупантами, вот в них и расквартировались эти гады), которые немцы выставили несколько крупных постов, снабдив их радиостанциями и приказами немедленно звать подмогу, если партизаны (мы, то есть) побежим из лесов и болот в их сторону. Эта сторона была самая безопасная для меня. Десять оборотней по очереди вырежут немцев на тех постах. И демона с два немцы что-то сделают моим бойцам.

Это кратко по Лепелю.

Награждение я решил провести ровно в полдень, а после церемонии всех ждал праздничный обед. Над блюдами для него повара трудятся с утра.

Я встал так, чтобы за моей спиной был фоном дуб-Источник и мой трон. Рядом на столе лежали медали и большой журнал (трофейный альбом для рисования в толстой кожаной обложке и множеством белоснежных плотных листов) с чернильницей и перьями для внесения записей с именами награждаемых и номерами вручаемых медалей. И первой получила серебряную медаль под номером один Маша.

Передо мной стоял строй моих людей, оборотней и фей. Последние прониклись важностью момента настолько, что висели в воздухе неподвижно и чёткими рядами, позабыв о проказах и суете. Чуть в стороне стояли зрители, в основном это было население гражданского лагеря, те, кто решил посмотреть на церемонию. Среди них затесался Шелехов со своим товарищем, который уже практически полностью выздоровел.

– За заслуги в деле истребления немецко-фашистских оккупантов награждается серебряной медалью Сушко Мария Фёдоровна! – с чувством и громко произнёс я, после чего повесил на грудь девушки медаль. Ювелир изготовил их с ушками для колец с лентами, но сейчас медаль болталась на толстой нитке, суровой, как её здесь называют. Более тонкими нитками были снабжены награды для фей. Сегодня ночью старшие возились с ними. Их маленьким пальчикам было на порядок проще продеть нитку-перевязь в иголочное ушко крошечных медалей.

– Служу Лорду! – чётко произнесла она, затем села за стол и сделала первую запись в журнале. Теперь до конца церемонии они будет выполнять роль писаря.

– За заслуги в деле истребления немецко-фашистских оккупантов награждается серебряной медалью Костюшко Прохор Игнатович, – вторую медаль получил старший беролак. Это было справедливо, так как он со мной с самого начала. Медаль под номером три получил Тишин. Вообще, я раздумывал ему дать первую золотую медаль, как разведчику-агенту, рисковавшему больше всех, так как работал в самом логове врагов. Но решил не создавать лишнего прецедента. Ничего, он свою награду ещё получит. Четвёртым награждённым стал Струков. Его я решил выделить, как оборотня-сокола, рассчитывая что это невольно заставит кандидатов выбрать «птичье» направление для перерождения, если они окажутся перед внутренним выбором, какую стихию им выбрать: землю или воздушный простор.

За ними я наградил старших фей, начав выдавать медали в том порядке, как появлялись деревья с феями. Наградил всех, в том числе и Сияну с её отрядом, хотя они совсем недавно появились в лагере и успели совсем немного поучаствовать только на копке котлована. Но нужна мне свара между феями? То-то и оно, что нет. Просто получат новенькие свои серебряные кружочки в самом конце церемонии.

После фей я опять взялся за награждение людей, ну, или полуэльфов с квартеронами. Здесь первыми стал Есин и Струков. Впрочем, наградил всех без исключения. Просто самых «старых» вызвал первыми, а тех, кто ещё не отличился в боях, награждал перед вручением медалей младшим феям, считай, что в самой конце церемонии.

После полуэльфов очередь добралась до младших фей, основной рабочей силе в моём лагере. Так как их имён я не знал, то мне на плечо усаживалась их старшая и подсказывала. Она же одевала медаль на свою подчинённую. С самой первой феечкой из отряда Василисы вышел небольшой казус. Когда на её груди повисла медаль, то вдруг крылья поникли, а сама едва не упала на землю. К счастью, была вовремя поймана Василисой.

– Переволновалась, лорд. С ней всё в порядке, – пропищала она мне, после чего положила бессознательную работницу на стол рядом с Машей и вернулась на моё плечо.

Стоило мне повесить на грудь последней феи медаль и сообщить о завершении церемонии награждения, как из рядов зрителей вылез Шелехов.

– Товарищ Киррлис, разреши сделать фотографию на память. Это же какое событие для людей только что случилось! Нужна память на годы, и чтобы можно было детям и внукам не просто рассказать, но и показать.

Оборотни одобрительно зашумели и с мольбой на лицах посмотрели на меня.

– Хорошо, фотографируй, – махнул я рукой. Кстати, свои прошлые фотографии он честно раздал, как и обещал. Даже феечкам хватило, правда, только по одной общей на каждое древо Фей.

Наблюдая за подчинёнными, чувствуя их эмоции через нашу связь и видя их ауры, я понял, что не зря решил заняться этим делом. Они были безгранично счастливы! Даже слов не подобрать, чтобы описать их состояние. Это настроение передалось и мне, смыв неприятный налёт в душе от временной потери личной магии.

«Может, мне тоже себя самого наградить, а? – с весёлой усмешкой подумал я про себя. – И сразу высшим орденом – адамантиевым. А что, я лорд – мне можно. Или даже два ордена стоит взять себе. Ведь заслуги моих подчинённых – это и мои тоже. Получается, что за тысячу убитых немцев, разгром немецких батарей, десятков единиц наземной техники, десятков самолётов, уничтожение важных немецких военных и чиновников даже двух орденов мало. Три! Буду трижды Адамантиевым Героем!».