Лорд 2

Глава 10

Паша-Сокол вернулся не один и гораздо позже, чем должен был. Самое главное – не один пришёл.

– Это кто? – нахмурился я, рассматривая троицу худых-прехудых молодых мужчин. Небритые, в вонючем, рваном тряпье и в новеньких (на фоне их остальной одежды) немецких шинелях.

– Из лагеря Кулябякина, – отрапортовал Паша. В его ауре смешался стыд, огорчение от моего раздражения, чувство вины и ощущение правильности своего поступка.

– Зачем? – задал я новый вопрос.

– Это лётчики и они готовы дать клятву в обмен на возможность стать соколами. Нам же нужны они, ты сам говорил. Но остальные наши не хотят, всё волки да волки, – торопливо ответил парень.

– М-да, – крякнул я. – А со мной посоветоваться?

Тот виновато опустил голову.

– Хотел, как лучше, а вышло, как всегда, – негромко прокомментировал Прохор, стоящий в отдалении и готовый дёрнуть прочь во все лопатки, если я решу построить его за компанию с Павлом.

– Ты иди-ка отсюдова, – отмахнулся я от него.

– Слушаюсь, лорд, – и пропал, словно растворился в воздухе.

Кстати, обращение его ко мне вызвало у бывших военнопленных нездоровое бурление в аурах. Ах, ну да! СССР же сравнительно недавно возник, а раньше это была монархическая империя. И вот те, кто её таковой делал, то есть, дворяне, те же лорды, гнобились со страшной силой: их вешали, топили, расстреливали из пулемётов, закалывали штыками и так далее. Пусть и не всех, как раз-таки значительная часть выжила, те кто уехал из страны, кто присягнул новому правительству. Но при этом раздражение на дворянское сословие в стране осталось сильное.

– Это точно? – я посмотрел на неизвестных. – Вы будете мне служить? Учтите, клятву, которую вы мне дадите, нарушить нельзя. Это не просто слова. Полагаю, вы уже видели его способности, – я указал на Струкова. – Так вот, клятва мне из той же системы.

– Если откажемся, то что дальше будет с нами? – простуженным голосом просипел один из них.

– Отправлю в другой лагерь, где живут те, кого я однажды забрал из Лепеля. Кулебякин за них попросил. Потом… потом пойдёте к нему опять, когда придёт время сражаться и устроить им побег.

– Я от своего слова не отказываюсь. Но только, чур, обязательно научить становиться соколом, – произнёс его товарищ слева. – Был сталинским соколом, стану соколом сапсаном, хех.

– И я, – поддержал его последний из троицы.

– Так я не отказываюсь тоже. Просто спросил из интереса, – сказал тот, что самым первым начал разговор. – Разрешите спросить!

– Слушаю.

– А когда учёба начнётся?

– Сначала отдохните, помойтесь, отъесться не мешало бы тоже, – сказал я, затем увидел в их глазах и ауре разочарование с тоской и добавил. – Но если не передумаете, и клятва будет искренней, то уже через десять дней подниметесь в воздух. Но повторюсь: назад у вас дороги не будет! Со мной до самой смерти. Паша вам ещё раз всё пояснит, чтобы не случилось трагедии. А теперь мне пора.

На следующий день я с оборотнями отправился на минский аэродром, где базировались немецкие бомбардировщики. Прохор с волколаками в зверином обличии, мы с Пашей в птичьем. По карте расстояние смотрелось внушительным. Но в реальности времени мы затратили совсем немного. Мало того, мне и Струкову пришлось ещё несколько часов ждать товарищей. Совсем без дела мы не сидели: полетали над аэродромом, оценили зорким взглядом, подслушали чужие разговоры, посчитали врагов, технику и так далее. После соединения некоторое время ушло на повторную разведку, распределение ролей, осмотр самолётов и выбор каждому свой, чтоб без накладок обошлось.

Всё прошло практически так же, как и в прошлый раз. Разве что предварительная подготовка и знание, что стоит ожидать от немцев, убрали часть нервотрёпки. Десять самолётов и четыре десятка опытных авиаторов – вот чего лишились немцы в ходе нашей операции. Большая часть лётчиков погибла ещё на земле за несколько минут до взлёта. При этом я (да и все остальные после моего приказа) давили фашистов без крови и прочих физиологических выделений, чтобы не испачкать тёплую и хорошую одежду на них. Все эти зимние куртки и штаны, комбинезоны с меховыми сапогами, шапки с перчатками пригодятся моим союзникам. Как и пистолеты, хотя лично мне оружие авиаторов совсем не понравилось. Слишком слабое. То ли дело длинноствольный пистолет, с которым ходила Маша. К нему для удобства стрельбы на дальние расстояния можно было прикреплять приклад-кобуру.

Кстати, я заметил один интересный факт за всё то время, что воюю с немцами. Не так-то всё и хорошо в войсках Германии, которые разделены на несколько родов, каждый из которых достаточно самостоятелен и не любит остальные. Например, Вермахт – основная боевая мощь армии оккупантов. В отличие от СС и Люфтваффе командиры «пехоты» наплевательски относятся к обеспечению подчинённых самым необходимым. В особенности это заметно с тёплой одеждой. Вон лётчики и танкисты ходят в удобных комбинезонах, куртках и тёплых сапогах. Их командование заранее позаботилось о том, чтобы не дать замёрзнуть своим подчинённым, знали в какую страну едут. А пехотинцы выглядят подчас бандой мародёров-дезертиров в разном тряпье. Шинели, кепи и пилотки в морозы за двадцать градусов не помогают совершенно. Но вместо того, чтобы решить эту проблему путём выдачи солдатам зимних вещей, офицеры вермахта «согревают» их приказами и алкоголем. Тишин от штабсинтенданта узнавал, что тому приходилось не раз принимать и комплектовать составы у себя на складах грузы с вином, которое слали из Германии для согрева солдатам. При этом в самих частях категорически запрещалось греться алкоголем, только в казармах, а не на боевых выходах, где солдаты проводили большую часть времени. Возможно, в окопах на передовой, куда шла большая часть составов, дела обстоят немного по-другому с выпивкой. А ещё вино с наступлением сильных морозов, банально замерзало и разрывало бутылки. Тот же штабсинтендант ругался, когда приходили грузовики с ящиками, полными битого стекла и разноцветного льда, в который превратилось вино.

Впрочем, я уже немного отвлёкся.

Взлетев, «мои» самолёты держались в строю десять минут, после чего стали один за другим сообщать по радио о проблемах и невозможности продолжить полёт. Далее ломали построение и поворачивали назад. Неприятной неожиданностью оказалось то, что остальные бомбардировщики решили последовать за нами.

– Какого демона, дракона вам в гости? – возмутился я, видя, как к моим самолётам пристраиваются оставшиеся четыре. – Эй, что они делают?

– Их мало для выполнения задачи, тем более, летим без прикрытия истребителями. Поэтому решили возвращаться вместе с нами, – ответил мне пилот, к которому был обращён мой последний приказ.

– Тьфу, – я плюнул на пол. – Что ни полёт, то одни проблемы и нервы.

Несколько минут я думал, что делать. В итоге выбрался через люк, превратился в птицу и… понял, что скорость этих летающих аппаратов и того, который я недавно подбил связкой гранат, несопоставимы. Будь я обычной птицей и не имей возможности помочь себе магией, то просто-напросто не сумел бы догнать вражеские самолёты.

Бил я их магией из жезла, на полминуты возвращая себе человеческий облик над целью. Первые два «юнкерса» уничтожил без проблем стрелами Диронна. Костяные спицы с лёгкостью пробивали прозрачную кабину и поражали живые цели. А потом совершил ошибку: ударил огненной стрелой в двигатель третьего самолёта. Урона нанёс мало, зато – как позже узнал – немцы подняли жуткий гвалт и панику в эфире. Быстрая смерть двух предыдущих экипажей и падение самолётов осталось для прочих незамеченным. А вот огненная вспышка на одном из моторов мгновенно привлекла их внимание. Мало того, они ещё и краем глаза заметили полёт заклинания и посчитали, что их атакуют советские истребители. Итог: вскоре рядом оказались четыре немецких перехватчика. Пришлось возвращаться, браться за радио и на русском отдавать команды своим помощникам, надеясь, что этот язык не понимают немцы в «чужих» самолётах. Приказ дал простой: занять места стрелков, выбрать момент и гарантированно поразить истребители, чтобы те не помешали нам приземлиться. Сделать это нужно было незадолго до посадки, чтобы после уничтожения лишних попутчиков до нас не успели добраться новые. Самостоятельно сбить их опробованным способом я не стал даже и пытаться – скорости не те. Это бомбардировщик я в обличии сокола да с магией худо-бедно настигаю, выкладываясь по максимуму.

Что ж, всё у нас получилось, хотя нервов нам немцы сожгли немало. А ещё был ранен один из оборотней. Ему оторвало левую руку и тяжело ранило в грудь пулемётной очередью «мессершмитта», решившего ответить на обстрел из бортовой пулемётной турели. К счастью, матёрые оборотни от таких ран не умирают.

Приземление проходило привычным способом: бомбардировщик плюхался на снежную посадочную полосу, где его мгновенно принимали в свои крохотные и крепкие ручки феи. И так десять раз. В итоге мы лишили немцев суммарно шестнадцати самолётов и более полусотни лётчиков. Один бомбардировщик ушёл от нас ещё до прилёта истребителей. То ли стал что-то подозревать, то ли ему не понравилось, что мы отклонились от маршрута далеко на север. Ещё один истребитель, после того, как три его товарища были уничтожены, крутился в отдалении, ведя за нами наблюдение до самого леса. Там его сумел уничтожить магией, подловив его на встречном курсе в образе сокола. У нас же потерь не было, не считая руки и дырок в груди у волколака. Зато прибыток в виде примерно ста тонн различных металлов, которые «ценились» Очагом намного дороже древесины, земли и даже камней, которые по весу даже превосходили авиационный сплав. Тут дело было в том, что чем больше был обработан исходный материал (руда, чугун, сталь, чистый элемент вроде алюминия и меди), тем лучше он давал профит во время трасфигурации.

– Пулемёты во второй лагерь, в мастерскую. Патроны от них на склад, туда же и пистолеты, – принялся раздавать я приказы, оказавшись на земле, где был прикрыт защитными амулетами от взгляда с неба. – Купава, Василиса! – позвал я двух старших фей, заметив тех неподалёку.

– Слушаю, Лорд!

– Я здесь, мой Лорд!

– Трупы разденьте. Вещи отдельно сложить, мертвецов куда подальше отнести. Лучше, конечно, их прикопать, чтобы по весне заразу не разносили. Потом покажите мне это место, чтобы я мог провести ритуал из магии Света.

Ритуал требовался на тот случай, если магия, которая по капельке начинает просачиваться из моего лагеря во все стороны по лесу, не вызвала произвольного поднятия нежити. Вообще, с учётом того, что я разбудил магию на Земле, скоро аборигены столкнуться со всеми её «прелестями». И поднятие нежити будет одним из самых распространённых вещей. Из плюсов – начнут рождаться одарённые, возможно, мои будущие ученики и поданные. Впрочем, скоро – это понятие растяжимое. Даже с учётом идущей войны с многотысячными жертвами да сопутствующими издевательствами со стороны нацистов и моего Источника первые «дикие» зомби и скелетоны появятся в лучшем случае через несколько лет. Закладываю три года на это, если не принимать никаких мер. А личи и костяные драконы должны как следует промариноваться в магическом фоне планеты. Если такие твари и восстанут, то случится это лет через пятнадцать-двадцать. Что же до Источника, который стал Очагом, то после переноса в него матрицы он начал ману не генерировать, а тянуть на свои нужды, для подпитки построек. Те каналы, которые выходят из него, как паразиты присасываются к соседним, принадлежащим другим природным источникам магии. Постепенно Очаг возьмёт под своё контроль все ближайшие Источники. Благодаря ему корка с каналов слетит. Это приведёт к тому, что в окружающий мир польётся мана (потери при транспортировке, так сказать). Не так щедро, как могло быть, если бы не Очаг, но достаточно, чтобы Земля получила статус магического мира. Эта же мана станет растворять корку на тех энергоканалах до которых не дотянулись силовые линии Очага. Но это настолько не скоро случится, что не стоит брать с расчёт в ближайшие лет пятнадцать.

– Всё сделаем, Лорд, – сообщила мне Василиса.

Выжившие пилоты в тот же день стали донорами немецкого языка для моих подчинённых. Потом их вывезли на дорогу Полоцк-Витебск мимо всех патрулей и там и оставили. Со сваренным мозгом никакого вреда они не представляют. Зато на своих соплеменников должны оказать сильное деморализующее влияние. Всё непонятное пугает и мешает здраво мыслить. То, что выдаю местоположение лагеря, ничуть не боялся. Немцы и так в курсе, где исчезают их самолёты. Я лишь сделал всё, чтобы отвести внимание оккупантов от Лепеля, который потихонечку прибирал к своим рукам. По возможности ещё и Полоцк позже наводню своими людьми. Витебск… не знаю, хочется, чтобы к тому времени война кончилась. Или советская армия отбила бы его назад. Если сумею договориться с правительством СССР, то оно мне будет поставлять сотни и тысячи тонн того же чугуна в обмен на волшебные поделки. Главное будет – убедить местных, что волшебная вещь или слиток магического металла весом в несколько десятков граммов стоит многих тонн выплавленного обычного металла. Впрочем, с учётом отсутствия конкуренции такое вполне по силам.

«Только нужно будет найти среди местных помощника с нужным складом характера, которые сумеет рыбам воду продать, – подумал я. – Среди евреев, что ли, поискать?».

Умение находить прибыль в, казалось бы, безвыгодных вещах мне импонировало у этой народности. Не гномы, конечно, но своего не упустят. Жаль, что боевой дух у многих в только зачаточном виде присутствует. В лучшем случае у каждого третьего, а то и четвёртого. У тех же белорусов, среди которых я сейчас живу, минимум каждый второй боец по духу. Но вот в остальном они несколько уступают и евреям, и даже немцам, в основном это касалось, эм-м, простоты, что ли, наплевательству на многие факторы в своей жизни. Как-то так. Менталитет, наверное, таков, увы, но исправить его можно лишь после работы над несколькими поколениями. С другой стороны, этим они мне больше нравятся, чем хитрозадые «захарии» да люди-машины «фрицы».

Уже ночью я уселся на троне под дубом, надел корону и вошёл разумом в море образов, которые мне стал транслировать Очаг. Получив гору сырья, я стал искать нечто такое, на что можно его потратить с большой пользой. Например, можно было взять несколько залов химерологии. Один из них позволял создавать боевых химер от крошечного размера для диверсий, до огромного для прямых боевых столкновений. Во втором зале химер можно было выращивать для общих нужд – таскать тяжёлые повозки или кареты, гонять под седлом курьера, пахать землю. Третий зал мог бы решить проблему провианта и, например, одежды, так как предоставлял химер для получения мяса и молока, а также шерсти и крепкой кожи. Не будь у меня проблем с особенностями создания существ в Очаге, то последний зал мне бы пригодился уже сейчас в деле обеспечения провизией варгов и оборотней, этих любителей от пуза пожрать мясца. Вот только для создания мясной химеры мне понадобится тот же лось, золото, самоцветы и немного других ингредиентов. А ведь можно просто сожрать этого самого лося. Да, мясо там то ещё, об него только зубы стирать. Зато практически бесплатно. Плохо, что немцы и полицейские скоро всю живность в лесу распугают, скоро моим варгам и волколакам будет не на кого охотиться из зверей. Так что и на зал мне живности не хватит для перерождения. Если только не брать у немцев лошадей, как плату за их поведение.

Про зал Воинов и зал Мастеров я уже однажды упоминал. И оба эти объекта для меня всё ещё дорогие. Пока что с ролью воинов отлично справляются оборотни и варги, прореживая немецкие отряды в моём лесу.

Постоялый двор, который можно было модернизировать до таверны Героев, заинтересовал возможностью приглашать на службу наёмников, в том числе и магов. Но в таверну требовалось вложить столько ресурсов, что мне проще построить оба вышеназванных зала, которые предоставят мне моих воинов, верных мне и служащих не за золото, а верой и честью.

«Хотя маги мне бы пригодились. Но демоны! Эти наёмники по рассказам в академии – это те ещё нахальные свиньи, а маги-наёмники – снобы и свиньи вдвойне, – подумалось мне. – Не, пока подожду с этим объектом, время не торопит».

Ко всему прочему модернизированная таверна требовала моей собственной Силы. Если коротко и без подробностей, то я на время ещё сильнее сливался с Очагом, отдавая ему собственную энергию для лучшей работы и привязки к моей ауре (вроде как на максимальном развитии Очага нужно будет полное слияние с ним, тогда я расстанусь со своим бренным телом, но вполне могу создавать себе новое каждый раз в любом из объектов. Но до такого момента мне ещё очень далеко, это годы и годы развития, а также сотни построек). Чем-то это напоминало контракт с орихалковым душеспасом. Нормальный здоровый маг вполне бы потерпел некоторые неудобства. Но только не я со своим мизерным запасом маны и небольшим количеством рабочих энергоканалов. В этом случае я опять терял возможность пользоваться маной, как это было перед разрывом контракта с душеспасом. И речи не будет, чтобы создавать амулеты. А ведь на них у меня всё держится.

Нет, пока что я не готов на такие жертвы. Использовать магию даже в такой малости – это всё для меня.

Аналогично обстояло дело с лавкой Альбуса Миггера. В ней можно было покупать амулеты, волшебное оружие, зелья, а также прочие магические поделки и заготовки для них. Подобных лавок Очаг предоставлял много и все они носили то или иное имя. Возможно, так когда-то звали Лордов-призывателей, которые создали эти чародейские здания для Очага/Цитадели. Почти все они были узкоспециализированными, и только у Альбуса можно было найти широкий выбор. Цены, конечно, кусались, но я бы пережил это как-нибудь, если бы не обязательное слияние с Очагом для создания лавки, как и в случае с таверной. А я уже говорил, что пока не те обстоятельства, чтобы я пожертвовал (пусть и на время) своей Силой.

Ещё я обратил внимание, что стал лучше ориентироваться в списке построек, а сам список лучше сформировался (или открылись новые пункты, которые ранее я не видел из-за слабого развития Очага).

Что ж, если долго искать что-то подходящее, то это обязательно отыщется. Либо его подходящая замена.

Я сделал упор на поиск оборонительных и защитных сооружений, отказавшись от прочих построек. А среди защитных выделил только те, которые должны прикрывать лагерь от нападения с воздуха. Пусть в моём мире нет авиации, а гномьи летательные механизмы почти не развиты, но зато хватает драконов, виверн, грифонов с мантикорами. А в армии просто обожают дрессировать этих созданий и сажать к ним на спину наездника, иногда двух, совсем редко трёх и более. И хотя чаще всего на них возлагают разведку и курьерские функции, но каждый наездник имеет вооружение против такого же любителя покататься на чужой спине. А также им иногда вручают алхимические бомбы и дротики, чтобы забрасывать сверху ими врага. Чаще всего это варвары или восставшие крестьяне, у которых сильных (и вообще) магов мало или совсем нет. Вот против таких небесных противников и создавалось различное оружие, которое потом устанавливалось на стены, башни, высокие холмы и сторожевые вышки. Меня интересовал, так сказать, симбиоз из оружия и вышки.

Между маго-техническими и чисто магическими я сделал выбор в пользу первых, хотя душа лежала ко вторым. Просто потому, что первый вариант имел большую дальность стрельбы. Если огненный шар, молния или сосулька, выпущенные из сторожевой башни летели максимум на триста шагов, то бронзовый дротик поражал броню грифона с дистанции пятисот шагов (но это был предел). Сам дротик имел толщину с мой большой палец, длину с руку и полностью состоял из металла, от наконечника до стабилизатора. В качестве небольшого усиления поражающих свойств снаряд мог нести слабые боевые чары, едва-едва способные пробить защитные амулеты. Но вот если амулетов не было, то!.. Ух, что они могут сделать с нацистскими самолётами, если попадут по ним.

«Демоны, но стоит эта башня… м-да, хоть бери и отказывайся», – скривился я, когда внимательно ознакомился не только с возможностями боевой башни, но и с количеством ингредиентов, которые требовались на её постройку. К сожалению, отказываться было никак нельзя. Я шестым, седьмым, восьмым и прочими чувствами ощущал, как над моей головой в буквальном смысле скапливаются тучи, что вот-вот разразятся громом, молнией и градом. На месте немцев я бы обязательно устроил воздушный налёт на то место, где они видели заходящие на посадку бомбардировщики, раз уж солдаты на земле никак не могут найти лагерь воздушных угонщиков. И в превентивных целях отбомбиться по соседним квадратам.

Определившись с объектом постройки, я приказал феям забросить в Очаг несколько тонн металла, затем указал, в какие элементы его переработать и ушёл отдыхать, наконец-то. На следующий день феи копали огромный котлован на месте мелкого болотца примерно в километре от главного лагеря. Смёрзшуюся землю и лёд они таскали в Очаг. А те превращались в нём в камень. Представляете себе щебень, сыплющийся с веток деревьев, как переспелые яблоки? Вот нечто подобное сейчас происходило. Очаг принимал камень в любом виде, даже крупный песок. На следующий год в том месте появится порядочное озеро вместо болота. С другой стороны, окружающие угодья станут значительно суше, так как вода уйдёт в котлован, целое озеро.

«А ведь у меня есть и водные объекты, – мелькнула мысль в голове. – И километр до дуба-Очага совсем не так и много, если подумать».

Из-за большого расстояния между раскопками и Очагом нужное количество камня трансфигурировать получилось лишь на третий день. И в тот же день я поставил строиться боевую башню. Место под неё я отвёл на самой границе круга, который Очаг считал своей территорией. От дуба это было примерно в трёх сотнях шагов. На первый раз я запланировал три башни, расставив их по углам треугольника, центром которого будет дуб. Конечно, пятьсот шагов – это очень мало. Немецкие штурмовики наносят удар с минимальной высоты в четыреста метров, то есть, мои башни лишь слегка перекрывают эту цифру. А бомбардировщики могут бить и с километра, пусть и очень неточно. Но этот минус запросто можно перекрыть количеством сброшенных боеприпасов.

– О чём грустишь, Киррлис? – сзади незаметно подошёл Прохор. – От тебя прям ажно такой тоской шибает, что хоцца сразу и бежать, чтоб куда-то прятаться и кому-то глотку рвать.

– Думаю, а не рано ли я вылез? Может, стоило посидеть в лесу до нового лета, поднакопить сил, знаний и лишь потом громить немцев.

– Ерунду говоришь. Ты посмотри, сколько мы жизней спасли, сколько раз немчуру мордой макали в лужу до кровавой юшки!

– А сейчас все спасённые могут погибнуть, – покачал я головой и пояснил. – Предчувствие у меня, что вскоре немцы возьмутся бомбить наш лес.

– Ну, дык, – хмыкнул он, – взорвать ихние самолёты заранее. Делов-то! Нет бомберов – нет налётов.

Я повернулся к нему и некоторое время всматривался в него.

– Э-э, Киррлис? – насторожился он.

– Нормально всё, – успокоил я его. – Думаю, почему мне эта мысль в голову не пришла. На какое-то время уничтожение ближайшей авиации у немцев решит нашу проблему. А потом что-нибудь ещё придумаю.

– Рад помочь.

– Найди среди солдат во втором лагере того, кто может обращаться с взрывчаткой. Пусть он сделает нам бомбы. Если таких там нет, то направь Павла в Лепель к Кулебякину за таким специалистом. Уверен, что в лагере точно такой есть и даже не один. А Тишин их довезёт.

– Сделаю, – кивнул он.

Пусть решение, как снизить опасность налёта я нашёл и вскоре им займусь, от идеи оборонительных сооружений я не стал отказываться. Ещё две башни вскоре займут своё место, которое я уже в мыслях отвёл для них. А пока необходимо пополнить количество рабочих рук.

«Двух деревьев с феями должно хватить на первое время», – решил я про себя.