Локальная метрика

Глава 17. Иван

Пришёл в себя в постели от запаха глинтвейна. Самое приятное пробуждение за последнее время, несмотря на то, что чувствую себя, как внезапно оттаявший из вечной мерзлоты мамонт. Вино, пряности, даже лимон и мёд! Нет, я не зря сходил!

— Держи, дорогой, — жена протянула мне термокружку. — Ты меня сильно напугал вчера.

— Вчера? — я совершенно потерялся во времени. — Как долго я спал?

— Часов десять, примерно, — укоризненно ответила жена. — Мне пришлось самой запускать генератор, а ты знаешь, как я боюсь его поломать…

— Привыкай, — сказал я, с наслаждением принюхиваясь к кружке. — Мне придётся делать большие концы и даже, возможно, отдыхать там, не возвращаясь домой. Если получится устроить пункт обогрева…

— Мне это совсем не нравится, — жена заметно расстроилась, — мне страшно тут оставаться одной с детьми. И я боюсь за тебя — в этот раз ты еле живой вернулся.

— Вот именно для того, чтобы не возвращаться вот так, из последних сил, мне и надо устраивать промежуточную базу… — Который год женат, а всё никак не брошу попыток перебить женские эмоции мужской логикой. Знаю, что не работает, но каждый раз…

— Мне страшно, понимаешь ты или нет! Я тут одна, с детьми, ты уходишь в этот тёмный ужас, и я не знаю, вернёшься или нет. Всё, как раньше, ничего не меняется, я так не могу!!! — зарыдала и ушла.

Ну вот, опять я во всём виноват. Ладно, попью глинтвейна, отдохну и продолжу делать, что делал. Потому что надо. Добытые вчера продукты отодвинут продовольственный кризис на неделю, если экономить — то даже на две, но и всё. Не так уж их и много. Но дело даже не в этом — я просто обязан выяснить, откуда свет на трассе. Если там выжила какая-то значительная группа, то… Не знаю, что. Возможно, что она нам не обрадуется как новым претендентам на тот ресурс, на котором они сидят. Я предполагаю, что они заняли заправку и магазин — имея огромный запас топлива и большой — продуктов, можно протянуть долго. Возможно, всё, что мне там скажут, это: «Вали отсюда, парень, самим мало!». Но я всё равно должен до них добраться — вдруг они знают что-то о причинах и последствиях того, что мир сломался? Такая информация сможет быть ценнее продуктов и топлива.

И есть ничтожный шанс, что это не случайные выживальщики, а какая-то организованная государственная сила, база спасателей, например. Что сломалось не всё, что уцелели какие-то структуры, что ведётся осмысленная деятельность. Увы, поверить в это трудно. В первую очередь потому, что старый всеволновой радиоприёмник «Океан» ловит только шорох пустого эфира. Не то, что радиостанций или переговоров спасателей — нет даже помех, треска ионосферы, сигналов спутников и других радиошумов. Эфир чист, как в первый день творения. А первое, чем озаботилась бы любая организованная структура — это связь. Потому что связь — это и есть организация.

В общем, я сперва повалялся, пытаясь отогреться после вчерашнего, а потом, игнорируя молчаливое недовольство жены, начал собираться в путь снова. Осмотрев свою тушку, никаких холодовых травм не обнаружил. Хотя на обратном пути казалось, что промороженное мясо кусками отваливается, нашёл всего несколько покраснений там, где воздушный шланг был слишком близко к телу. Не так всё и страшно, больше психосоматики. На этот раз собираюсь с расчётом, что, если получится, останусь на перевалочной базе надолго. Попробую её обжить. В моём случае «обжить» — значит поднять температуру хотя бы до плюсовой, и придумать, как удержать её на этом уровне. На этот счёт у меня есть несколько идей, так что на всякий случай тащил с собой много всего. Но прежде всего — зарядил все аккумуляторы фонарей. Больше всего мне не хочется снова остаться наверху без света.

Облачаюсь в прихожей в свой «космический комплект», а жена, активируя химические грелки, говорит неуверенно:

— Знаешь, мне вчера казалось, что сверху кто-то ходил.

— В смысле «сверху»? — удивился я.

— Ну, может быть, по крыше… Я не уверена, — пожала плечами жена. — Я тебя ждала и несколько раз кидалась встречать, в полной уверенности, что это ты. Но это был не ты.

— Может, послышалось?

— Нет, я чётко слышала. Там что-то было.

— Ну, может, холодовые просадки какие-то, — предположил я без всякой уверенности, — кровля играет…

— Может… — задумчиво ответила жена. — Но уж больно похоже на то, что кто-то по крыше ходит… Страшновато даже.

— Не бойся ничего, а если что — ружьё вон там! — несколько противоречиво утешил я жену и, чтобы сгладить впечатление, продекламировал:

Ну, и полез наверх, затаскивать в сани припасы. То оттуда полные сани пёр, теперь туда… — чувствую себя ездовым оленем. С фонариками на рогах…

Выкарабкавшись наверх, первым делом проверяю бутылку с ацетоном. Он ещё не замерз, но мне кажется, что стал какой-то… более вязкий, что ли? Взболтнёшь бутылку — а он так вяло колышется, как масло… Неужели действительно температура продолжает падать? Это плохой признак, потому что, как бы я тут ни дёргался, но есть нижний предел — точка замерзания воздуха. Вряд ли выйдет носить в дом кислород вёдрами и растапливать его на печке. Я стараюсь об этом не думать, потому что толку от таких размышлений ноль, но всё же. Если предположить, что мир сломался настолько глобально, как скоро атмосфера выпадет снегом на поверхность планеты? Ведь есть ещё какое-то внутреннее тепло, какие-то там процессы в мантии и ядре… М-да, в училище этого не преподавали, но, может, надо зарываться в какие-то шахты? Тут относительно недалеко знаменитые карстовые пещеры, я туда детей на экскурсию возил летом. Хотя, что я несу? Это по прежним меркам пятьдесят километров — недалеко, сейчас мне бы километр прошагать…

Загрузив сани, прошёлся с фонарём вокруг дома, посмотрел на крышу — действительно, поцарапана сильно, а местами вроде и листы пробиты. Содранная тёмная краска и яркий блеск металла. Но стало ли царапин больше с прошлого раза? Не могу поручиться, не считал. Следы вокруг дома тоже ничего не проясняют — верхний слой перемороженного в пыль снега затягивает неглубокие отметины, да и сам я тут потоптался изрядно. Не удержался, посветил вверх, на столб печного дыма, вертикально уходящий в чёрное ничто, которое у нас теперь вместо неба — сразу замутило, и закружилась голова, как у салаги в шторм, но успел заметить неладное. Закрыл глаза, переждал тошноту и уже аккуратно, по чуть-чуть поднимая луч фонаря, убедился, что да — на трубе отсутствует крышка-дымник, колпак, который не даёт дождю попадать в трубу. Не то, чтобы я ожидал в ближайшее время дождь, но ведь раньше-то она была!

Обойдя дом, увидел, что крышка погнута и сворочена на сторону, висит сбоку трубы на последнем крепеже. Такое впечатление, что к нам прилетел тяжёлый стратегический Санта-Клаус и присел толстой жопой на трубу. Пролезть — не пролез, остались мы без подарков, но своротил, скотина такая, жестяной колпак. Когда я в прошлый раз осматривал крышу и увидел царапины — был тогда колпак на трубе? Не помню, не обратил внимания. Сейчас вверх лучше не смотреть, вестибулярка слетает, как гирокомпас с оси. В общем, так ничего и не поняв, отправился в путь, потому что подмерзать начал почти сразу. Не сильно, грелки пока справляются, но всё равно лучше не задерживаться. Решил, что был там колпак или не было — ни на что это не влияет. Всё равно делать надо то, что собрался. А значит — чего впустую рефлексировать, время терять?

Лазерный нивелир исправно выдаёт свою дорожку, ориентирование по нему я отработал в прошлый раз, да и гружёные сани оставили колею, которая, хотя и затянулась поверху, но всё равно различима — этакой неглубокой плавной канавой. Так что дошёл на этот раз без проблем и блужданий. Сразу использовал домашнюю заготовку — достал из саней две конструкции из реек, на которых крестом закреплены открученные с велосипедов круглые катафоты, и воткнул их в снег. Одну сориентировал отражателями в сторону дома, вторую — в сторону источника света на трассе — к моему облегчению, он ещё работал. Их главное свойство — отражать свет точно туда, откуда он пришёл, — поможет мне не заблудиться в дальнейшем.

Затем взял лопату и, сориентировавшись по крыше коттеджа, пошёл откапывать трубу «финского домика» — оказалось, что ей не хватало до поверхности буквально десятка сантиметров, так что в несколько проходов я на неё наткнулся и расчистил пространство вокруг, чтобы не затянуло снегом снова. Только после этого, уже изрядно подмёрзнув, спустился вниз через окно мансарды и перетащил туда груз с саней.

На этот раз печка-плита в домике разгорелась с первой спички — скрученные листочки бересты вспыхнули и, поднесённые к трубе, протолкнули столб холодного воздуха. Почти не надымил — примитивная конструкция плиты, предназначенной для готовки, а не для отопления, имеет и своё преимущество — из нескольких дымооборотов нормальной печки выгнать холодный воздух сложнее. Конечно, и дров она при этом жрёт заметно больше, нерационально выкидывая часть тепла через трубу в атмосферу, но тут уже ничего не поделаешь. Закидал топку «евродровами», дождался, пока они разгорятся и, поставив на стол рядом спиртовой термометр, все ещё слишком холодный, чтобы что-то показывать, отправился доразведывать здешнее хозяйство. Ноги сами понесли меня в гараж — отчего-то снегоход, несмотря на невозможность его завести, не оставлял моих мыслей.

На этот раз осмотрел более тщательно. Производителя и модель сходу не определил, потому что заводская окраска и маркировки скрыты под виниловой плёнкой серо-бело-коричневого зимнего камуфляжа, но я бы поставил на то, что это какой-то импортный утилитарник. У меня никогда не было своего снегохода, но у приятелей-офицеров, увлекающихся охотой, это была модная тема. Столько рассказывали, что я поневоле нахватался по верхам. Гусеница на 60 сантиметров с развитыми грунтозацепами, две широкие лыжи, большое сидение, багажный бокс, буксировочно-сцепное устройство сзади — машина, предназначенная для работы в тяжёлых условиях, для движения по рыхлой целине, волоча на прицепе убитого лося. Раз тут есть такой снегоход, то наверняка и оружейный сейф где-то рядом, и другие охотничьи приблуды. Оружие мне, вроде как, без надобности, но что-то полезное может отыскаться, так что я с энтузиазмом приступил к поискам, периодически возвращаясь в домик, чтобы подбросить ещё дров в печку. Сгорают они стремительно, но термометр пока не поднялся выше своих предельных -50, только иней выступил на стенах и окнах.

В гараже в дальнем углу отыскалась небольшая дверца, хотя и закрытая, но слишком хлипкая, чтобы остановить мой порыв и хороший топор. За ней нечто вроде большой кладовки, по размерам чуть меньше самого гаража. Да, владелец поместья явно был большой любитель охоты и рыбалки — первое, что я уронил на себя в своём космонавтском неповоротливом наряде, оказалось ледовым буром и этим вот ящиком — на котором сидят у лунки. Никогда не понимал этого маньячества, но сейчас горячо приветствую увлечения хозяина кладовки, потому что кроме бессмысленных теперь рыболовных снастей — небольшая наша речка, скорее всего, промёрзла до дна, — здесь обнаружились, например, роскошные грузовые нарты для снегохода — лёгкие и изящные, алюминиевые, на широких полозьях. Они очевидно лучше того фанерного убожища, которое таскаю за собой я. Но и это не самое прекрасное — в кладовке лежит свёрнутая в удобные тючки одежда для зимней рыбалки. Куртка с комбинезоном — зеленовато-серые, с жёлтым кантом и надписью Norfin. Толстенные и лёгкие, явно пуховые. А главное — несколько комплектов одежды с электрическим подогревом. В комплекте заботливо уложены в отдельный пакет аккумуляторные блоки на пять тысяч миллиампер-часов и зарядники к ним, как сетевые, так и автомобильные. Это настоящее сокровище!

Я слышал про такие штуки, но никогда не держал в руках — это для богатых рыболовов-пенсионеров, которым здоровье уже не позволяет греться водкой. Не помню, как долго работает с одного заряда, но речь идёт о часах, не о минутах. Вполне себе вариант в дополнение к моим химическим грелкам, правда, зарядить я их смогу только дома. В гараже я видел маленький походный генератор — похоже, владелец предпочитал выезжать на природу с максимальным комфортом, — но его, как и снегоход, не завести, пока бензин в бак надо стругать ножом. Так что я даже больше обрадовался каталитической газовой печке и нескольким стандартным баллонам на тридцать литров. Судя по весу, два баллона полных, один пустой. Да, газ там, разумеется, наглухо замёрз, но его как раз отогреть недолго.

Я начал перетаскивать находки в домик, к печке поближе. Термометр уже слегка ожил и радует почти летними минус двадцатью — по нынешним временам жара. Правда, дышать стало тяжеловато и огонь горит как-то плохо… Оказалось, что подача воздуха в топку идёт не из помещения, а снаружи, по двум воздуховодам. Пришлось выйти и прочистить их от снега. Тяга наладилась, температура начала расти быстрее, и вскоре я решил, что уже достаточно тепло, чтобы примерить обновки.

Владелец поместья оказался примерно моего роста, но сильно толще. Его комплект Norfin Polar налез на меня даже поверх всей сбруи, и в нём оказалось много удобнее и поворотистей, чем в моей неподъёмной овчине. Одежду с подогревом, предназначенную для ношения средним слоем, упаковал обратно в тючки, чтобы зарядить дома. Дальнейшие поиски принесли ещё и подогреваемые очки — с проводом, для подключения к снегоходу. Мировой старикан был этот домовладелец! (Я его никогда не видел, но молодые редко так заботятся о своём здоровье и комфорте). Я снова и снова возвращаюсь мыслью к снегоходу. Вот прям так и вижу себя рассекающим снеговой простор — весь такой с подогревом, подключённым к встроенной в него розетке. Кум королю, а? Это не пешком брести в роли тяглового животного с нартами за спиной. Это не только до трассы, это даже до города долететь можно! Если где и есть жизнь — так это как раз там…

А если температура будет падать дальше и наступит совсем жопа, то можно будет предпринять почти безнадёжный поход к входу в пещеры. Конечно, пятьдесят километров — это за гранью реальности, но, вполне возможно, что даже такой ничтожный шанс окажется лучше, чем ничего. Ладно. Не буду пока об этом. Буду надеяться, что свет у трассы — это заждавшееся своего офицера государство, в лице МЧС с пунктом кормления и обогрева. Я даже готов вступить обратно в ряды — когда кругом такой бардак, то нет ничего лучше, чем прибиться под суровую, но сильную руку Родины. Да, кстати, о кормлении — пока МЧС не спешит ко мне с миской казённого супа, надо как-то позаботиться о себе самостоятельно. Я взял с полки большую кастрюлю, вышел… — и заскочил обратно. Расслабился, снял намордник, а разница температур-то ого какая! Внутри уже почти ноль, а снаружи — невесть сколько минус. Пришлось снаряжаться обратно.

Нагрёб в кастрюлю снега, утрамбовал плотно, поставил на плиту. Так-то я с собой взял пачку аварийных рационов «Якорь» — штука компактная и довольно нажористая, но на вкус, как подслащённые опилки грызть. Если дрейфуешь в море на плоту, ожидая спасателей — то сойдет, а так — не очень вдохновляет. Взял только потому, что легко тащить, да и домашним своим такое скармливать бесчеловечно. Но, к счастью, среди охотничье-рыболовной снаряги оказалась и коробка с всякими импортными сублиматами «просто добавь воды»: лапшой, порошковой картошкой и даже любимыми мной ещё со службы витаминными растворимыми напитками. Многие от них плевались, я помню, а мне нравилось. С тех пор, как армейские рационы стали делать коммерческие компании, всё это появилось в свободной продаже и ушло «в народ» — как раз рыбакам да охотникам.

Когда вода закипела, отчерпнул кружкой, заварил лапши, залил порошок… Да какая ж красота! В помещении уже плюс пять, можно снять верхнюю одежду и дышать просто носом, без обмотанного вокруг задницы шланга. В оставшийся в кастрюле кипяток закинул на восстановление химические грелки, подкинул дров, прилёг на лавку, завернулся в найденный там же спальник — и уснул. Выматывают эти походы всё-таки зверски.