Ложа рыси

Глава 31

На следующее утро, около одиннадцати часов, Перегрин приехал в Стратмурн-хаус повидать Адама. Был серый, унылый понедельник, и он нашел наставника за завтраком, еще не бритого и не одетого. Он принял предложенные Хэмфри чашку чая и лепешки, потом сел и начал есть, жадно слушая рассказ Адама о том, что он обнаружил накануне вечером.

— Ребурн, — произнес Перегрин с набитым ртом, махнув рукой с куском лепешки. — Клянусь, это имя звучит как-то знакомо. И я говорю не о сэре Генри Ребурне[12], знаменитом шотландском портретисте, — поспешно добавил он. — Что-то другое, гораздо более недавнее… уже после того, как я встретил вас.

Он прищурился, задумчиво жуя лепешку.

— Не-а, не могу вспомнить, — сказал он наконец. — Крутится в уме, но точно определить не могу.

Адам смотрел на молодого человека и размышлял. Если Перегрин даже наполовину запомнил что-то о человеке по фамилии Ребурн, с тех пор, как все это началось, пожалуй, стоило бы поэкспериментировать дальше.

— Вы возбудили мое любопытство, — сказал он, левой рукой складывая салфетку, потому что все еще носил перевязь. — В свете текущей ситуации стоит подумать о любом, кто носит имя Ребурн. Доедайте лепешку и давайте посмотрим, не сможем ли мы отыскать это воспоминание.

Ухмыльнувшись, Перегрин запихнул в рот последний кусок третьей лепешки и залил его глотком чая.

— Voila! — сказал он, стряхивая крошки с кончиков пальцев. — Раз вы готовы, то и я тоже.

Усмехнувшись запросам молодого аппетита, Адам протянул левую руку над столом и слегка коснулся лба Перегрина.

— Закройте глаза и расслабьтесь, — проговорил он, убрав руку, когда светло-карие глаза за стеклами очков закрылись, повинуясь постгипнотическому внушению. — Глубоко вдохните, а когда выдохнете, то почувствуете, как погружаетесь на хороший, удобный рабочий уровень транса, как бывает, когда вы пытаетесь Видеть. Сделайте несколько вдохов. Вот так.

Под эти слова Перегрин заметно расслабился, его дыхание стало легким и равномерным, голова слегка наклонилась вперед.

— Очень хорошо, — тихо сказал Адам, откидываясь на спинку стула. — А теперь вернитесь мысленно в октябрь, к нашей первой встрече, и начинайте медленно, день за днем, двигаться вперед. Пусть имя Ребурна будет магнитом и пусть ваш разум притянется к нему, как стрелка компаса.

Перегрин понимающе кивнул. Адам видел, как двигаются глаза за закрытыми веками. Секунды текли в тишине, нарушаемой лишь слабым шипением газа в камине. Потом Перегрин вздрогнул, у него перехватило дыхание.

— Есть, — выдохнул он, подняв голову, но не открывая глаз. — Британский Музей. Это было… понедельник, 29 октября. Я рылся в картах. Ваш приятель — мистер Роули — говорил по телефону с коллегой по фамилии Миддлтон. Они упоминали о каком-то Ребурне.

Он наморщил лоб.

— Что-то насчет конференции по Северному нагорью. У меня было впечатление, что произошло что-то неприятное. Роули сказал: «Жаль. А ведь там должен был быть и Ребурн, так ведь? В конце концов у него к Инвернессу не только научный, но и деловой интерес…»

Его голос замер. Обдумывая дату, Адам понял, что разговор произошел приблизительно тогда же, когда из замка Дунвеган было похищено Знамя Фейри… и связь имени Ребурна с Инвернессом, как раз на северном берегу Лох-Несса, было, конечно, слишком уж большим совпадением, чтобы оно было. случайным. Оставалось узнать, были ли Ребурн Перегрина и Фрэнсис Ребурн одним и тем же человеком…

— Очень интересно, — сказал он, возвращая внимание художнику. — Имя скорее всего не упоминалось?

— Нет.

— Ладно, вы хорошо поработали, — сказал ему Адам. — Теперь я начну обратный отсчет, от трех к одному. Я хочу, чтобы, когда я доберусь до одного, вы вернулись в нормальное бодрствующее состояние, освеженный и расслабленный, полностью запомнив все, что мы только что узнали. Три, два, один.

Перегрин, как и Адам, быстро разобрался с совпадением времени и места.

— Адам, это, должно быть, тот самый Ребурн! — воскликнул он.

— Нет, ничего не должно быть, — ответил Адам, осторожно вставая, — но я намерен выяснить, так ли это. Пойдемте.

Через пять минут он сидел за столом в библиотеке и набирал лондонский номер. Перегрин подтащил стул поближе и оседлал его, положив руки и подбородок на спинку; он смотрел и ждал. Он почти смог разобрать слова, когда на том конце провода подняли трубку.

— Мистера Роули, пожалуйста. Звонит сэр Адам Синклер.

Когда его попросили подождать, Адам плутовато усмехнулся Перегрину.

— Один из самых полезных моментов в титуле — он заставляет посредников шевелиться быстрее, — пробормотал он. — Привет, Питер. Да, и мне приятно слышать ваш голос. Нет, ничего особенного. Боюсь, в этом году Рождество ухитрилось подкрасться ко мне незаметно. Почему-то так всегда бывает. Послушайте, Питер. Мне нужно встряхнуть вашу память. Я не добрался до конференции по Северному нагорью в октябре. Был там парень по фамилии Ребурн? Да, Фрэнсис Ребурн — он самый. Живет недалеко от Стерлинга. Вы, кажется, не слишком рады.

Он несколько минут жадно слушал, время от времени кивая и согласно хмыкая, нацарапал несколько строк в блокноте — Перегрин вытянул шею, чтобы разглядеть их, — и, наконец, взглядом остановил Перегрина, уже набравшего воздух, чтобы заговорить.

— О, я согласен. Он кажется весьма неприятным типом. Но рекомендации интересные. Да, думаю, он мог бы. Хотя, похоже, у нас противоположные намерения. Нет, это надо знать.

— Послушайте, Питер, мне надо бежать. Большое спасибо за информацию. Ну, да. Нет, это я поставлю вам выпивку, когда в следующий раз буду в Лондоне. Ладно. И вам счастливого Рождества, Питер.

Не отнимая трубку от уха, Адам нажал на рычаг, чтобы разорвать связь, и начал набирать другой номер.

— Адам, — чуть слышно прошептал Перегрин, — что он сказал?

— Минуту, — пробормотал Адам, прижав палец к губам. — Да, старшего инспектора Маклеода, пожалуйста. Звонит сэр Адам Синклер. — Линию переключили.

Перегрин с горящими глазами подался вперед.

— Да уж, доброе утро. Неплохо, учитывая обстоятельства, — ответил Адам. — Послушайте, Ноэль, можете перезвонить мне с другого телефона? Хорошо. Я дома. Через пять минут. Подожду.

В его глазах зажегся хищный огонек, и Перегрину не удалось разговорить его, пока они ждали звонка Маклеода. Адам попросил Хэмфри принести параллельный телефон и подключить его, и когда раздался звонок и Адам убедился, что это Маклеод, он велел Перегрину поднять трубку.

— Да, спасибо, что так быстро управились, — сказал Адам. — Кстати говоря, Перегрин на параллельной линии, так что мне не придется повторять дважды. Ваш уход не привлек ненужного внимания?

— Доброе утро, Перегрин. Нет, не думаю. Нейпира нет, но мы не знаем наверняка, что это «наш человек». Сейчас я подозреваю буквально всех. Что случилось?

— Кое-что новое об этом парне, Фрэнсисе Ребурне, — ответил Адам. — Перегрин кое-что вспомнил.

— О? И что же?

Адам кратко пересказал, что вспомнил Перегрин о подслушанном разговоре.

— Так что я позвонил Роули, чтобы узнать, не может ли это быть один и тот же человек — и это так. Он, по-видимому, предпринял довольно резкую атаку на чей-то доклад на конференции по Северному нагорью. Важно здесь то, что он был в тех местах во время всей этой истории с Дунвеганом и Лох-Нессом. Конечно, все это косвенно, но по крайней мере это исходная позиция.

— Согласен. Хорошая работа, Перегрин.

— Спасибо, — пробормотал художник.

— Еще я получил весьма интересное академическое резюме, — продолжал Адам. — По словам Роули, Ребурн получил степень бакалавра с отличием по классическим языкам в Кембридже, начал изучать теологию, но не закончил, финансировал кое-какие археологические раскопки, интересовался местным фольклором. И я готов держать пари, что он более чем интересовался некоторыми другими областями… хотя, вероятно, это трудно будет доказать в суде.

— М-да, похоже, мне надо бы еще раз поговорить с ним, — сказал Маклеод. — Пожалуй, я хотел бы еще порасспросить его о торговле редкими книгами. В сущности, я вполне могу поехать к нему сегодня днем.

— Будьте осторожны, Ноэль. Если это наш человек…

— О, Адам, я не сумасшедший. Я питаю здоровое уважение к любому, кто связан с подброшенной мне рысьей бомбой. Но даже если он и есть «наш человек», сомневаюсь, что он посмеет прикоснуться ко мне средь бела дня — особенно если я приеду на полицейской машине в сопровождении Дональда и притащу за собой хвост канцелярщины, чтобы показать, где я был. Я позвоню вам из Стерлинга после разговора с ним.

Маклеод отключился. Перегрин немного задержался, строя различные предположения о том, что обнаружит инспектор, но ушел незадолго до полудня.

— Сегодня в Холирудском дворце рождественский концерт, — сказал он наставнику. — Что-то в пользу Национального Треста Шотландии*.[13] Я обещал Джулии сходить с ней туда… а после того, как я покинул ее в ту ночь, когда мы поехали в Блэргаури, сегодня мне лучше не разочаровывать ее. Там, должно быть, будет великолепно — все украшено к Рождеству.

Когда Перегрин ушел, Адам заглянул к Филиппе, которая проводила сеанс терапии с Джиллиан, несколько минут убеждал миссис Толбэт, что на самом деле она чувствует себя лучше, чем выглядит, потом решил, что короткий сон будет ему, пожалуй, полезнее ленча. Он ушел в спальню и как раз задергивал занавески, когда увидел, что к дому осторожно подъезжает красивый спортивный «морган» — ярко-желтый с черными крыльями и верхом.

Он осторожно отступил от окна и сквозь щель в занавесках смотрел, как машина останавливается перед домом. Машина была незнакомой, и он никого не ждал. Его любопытство разгорелось еще больше, когда дверь со стороны водителя открылась, и из машины вышла высокая, гибкая брюнетка. Она уже поднималась по ступенькам, когда он понял, почему не узнал ее сразу. Зеленое хирургическое облачение не оттеняло должным образом красоту доктора Ксимены Локхарт.

Ухмыляясь, как мальчишка, он отпустил занавески и позвонил по интеркому в прихожую, поскольку знал, что Хэмфри как раз идет к дверям.

— А, хорошо, что я застал вас, — сказал Адам, когда Хэмфри поднял трубку. — Я знаю приехавшую леди и сейчас спущусь. Проводите ее в библиотеку.

Слова Хэмфри «Слушаюсь, сэр» прозвучали вежливо и нейтрально, как всегда, но Адаму показалось, что он уловил нотку изумления. Пожалуй, он говорил немного оживленно — и действительно чувствовал оживление. Чувствуя, как в него вливаются новые силы, он нырнул в ванную, чтобы причесаться, сетуя, что не побрился до завтрака. Потом решил, какого черта? В конце концов он считается больным. Да и щетина, говорят, в моде.

Усмехнувшись отражению в зеркале, он, как смог, разгладил лацканы халата рукой на перевязи и спустился вниз. Хэмфри как раз выходил из библиотеки и кивнул ему с проблеском улыбки.

— К вам доктор Локхарт, сэр Адам, — официально доложил он.

— Да, спасибо, Хэмфри, — сказал Адам. — Я позвоню, если вы понадобитесь.

Она стояла у камина, глядя на рисунок со сценой охоты над каминной полкой. Темные волосы, зачесанные на пробор и слегка вьющиеся, были распущены по плечам длинного черного пальто. Свитер с высоким воротником и юбка были цвета густых сливок. Услышав, как открылась дверь, она обернулась; в темных глазах светились ум, юмор и только намек на вызов.

— А, вот и вы, — сказала она, неодобрительно подняв бровь, но и слегка улыбаясь. — Кто вам сказал, что можно выписаться из больницы без санкции лечащего врача? Кто вы, по-вашему, врач или что?

Он улыбнулся и, сунув левую руку в карман халата, ответил ей таким же взглядом.

— Простите. Произошло кое-что срочное. Поскольку я все-таки врач и поскольку на праздники ко мне приехала мать, которая тоже врач, это не показалось неблагоразумным. И, как видите, я следую предписаниям врача. — Он приподнял правую руку на перевязи. — А еще я последние несколько дней сплю дольше обычного — вот почему я еще не брился. И когда вы подъехали к моему дому, я как раз собирался вздремнуть. Клянусь Богом! — Он поднял левую руку в подтверждение своей клятвы.

— Хм! — Она окинула его критическим взглядом, потом кивнула.

— Ну что ж, похоже, у вас все неплохо, — признала она. — хотя могли бы задержаться и подольше. Отличный способ увернуться от приглашения леди на обед.

— О, я не собираюсь отказываться от свидания. — Адам жестом пригласил ее сесть. — Можно попросить Хэмфри принести чай или кофе? Для выпивки еще рановато… если вы не намерены остаться на ленч.

Она улыбнулась и села, сняв пальто.

— Я бы с удовольствием, но, боюсь, должна вернуться в больницу. Мне надо было на несколько часов сбежать от предрождественских психов в травматологии, вот и решила прокатиться и посмотреть, как у вас дела. Чаю было бы отлично. В такую погоду в «моргане» не слишком уютно.

Улыбаясь, Адам подошел к стоящему на столе телефону и позвонил на кухню.

— Хэмфри, чай на двоих, пожалуйста, — сказал он, когда дворецкий взял трубку. Потом положил трубку и сел напротив нее.

— Вам нравится ваш «морган»? — спросил он. — Я сам всегда любил их. В университете я ездил на «Плюс Восемь».

— Вы?

— О да, боюсь, он был немного потрепан, как частенько бывает с машинами студентов, но то, чего ему не хватало в комфорте, он более чем компенсировал своеобразием.

Она усмехнулась.

— В «Дороге и проселке» сказано, что нужда — это «морган» под дождем. Они даже не говорят о «моргане» под снегом. В нем холодно, сквозит, он едет, как телега угольщика… но мне он нравится. Но я серьезно подумываю о том, чтобы купить для зимы что-то другое, отставив этого упрямца до весны. — Она искоса посмотрела на него. — На чем вы ездите, когда не разбиваете «рейнджроверы»?

— О, у меня в конюшне есть несколько старых драндулетов. — Он хитро улыбнулся. — Я бы показал вам, но обут не для прогулок. — Он поднял ногу в тапочке. — Загляните снова, когда я поправлюсь.

— Это вариант на тему «Пойдемте посмотрим гравюры»? — ответила она, устремляя на него прямой взгляд.

Он неожиданно для себя рассмеялся. У нее было хорошее, твердое лицо, скорее цветуще привлекательное, чем классически прекрасное, и такую прямоту он редко замечал у знакомых женщин. От ответа его избавил сдержанный стук в дверь, следом за которым появился Хэмфри с чаем на подносе.

Он не был уверен, входит ли обращение с серебряной чайной посудой в стандартное обучение калифорнийских врачей, хотел дать Хэмфри знак разлить чай, но Ксимена грациозно приблизилась к столу из розового дерева, всем своим видом показывая, что точно знает, что делает.

— Люблю, когда антикварными вещами по-настоящему пользуются, — сказала она, придвигая ближе севрские чашки и блюдца. — Молока и сахару?

— Пожалуйста. Два кусочка.

— Мужчина говорит два — и два для дамы. Вы, конечно, понимаете, что мы оба превращаемся в диабетиков. — Наливая чай, она смотрела на обводы чайника. — Да, прекрасная работа. Полагаю, Регентство или вскоре после него, возможно, самое начало викторианской эпохи. Хотя в нем есть что-то отдаленно шотландское.

Он благодарно кивнул, когда она подала ему чашку с блюдцем. У нее верный глаз, под стать юмору и явному уму… да и все прочее очень неплохо.

— Георг IV, 1817, — сказал он. — Его сделали для свадебного подарка прапрабабушке. Это ее герб выгравирован рядом с гербом Синклеров. — Он указал на щиты, когда она подняла сливочник, чтобы посмотреть поближе. — Где вы научились обращаться с серебряной чайной посудой?

— У бабушки-австрийки, — сказала она, поставив сливочник на поднос. — Не все янки варвары, знаете ли.

— Моей матушке ваши слова доставили бы удовольствие, — хмыкнул он. — Она американка и истинная янки — из хорошей семьи из Новой Англии. Тоже психиатр, кстати говоря.

— Да, вы говорили, что она врач. Она практикует здесь?

— Нет-нет, просто приехала на праздники. После смерти отца она вернулась в Штаты. У нее клиника в Нью-Гемпшире. Я немного учился в Штатах.

— Правда? Где?

За чаем разговор шел в основном о медицинском образовании, но Адама все больше интриговала прямодушная доктор Ксимена Локхарт. Когда через час она посмотрела на часы и объявила, что ей пора ехать, он был неподдельно огорчен, хотя боль в теле говорила ему, что пора отдохнуть.

— Это действительно было чудесно, доктор Синклер, приятная передышка от хаоса, в который превращается травматология в это время года.

— Тогда вам придется приехать снова, — сказал он, вставая. — И зовите меня Адам… пожалуйста.

Она насмешливо посмотрела на него, потом улыбнулась.

— С удовольствием — по обоим пунктам, — сказала она напрямик. — И хотя вы удрали от меня в самоволку, я с удовольствием останусь вашим лечащим врачом, по крайней мере до снятия швов. — Она указала на повязку у него на голове. — И кстати, я хотела заглянуть под повязку и посмотреть, как там заживает. Можно?

— Вы — доктор, — сказал он, садясь по ее знаку. Она осторожно приподняла бинт, чтобы заглянуть под повязку, и ему было приятно сознавать ее близость.

— Да, действительно, все хорошо заживает, — сказала она, снимая повязку. — Мама заботилась о вас?

Он усмехнулся, ибо хотя Филиппа осмотрела рану вскоре после его возвращения домой, ежедневная смена повязки была работой незаменимого Хэмфри.

— Удобно, когда в доме живет врач, — просто сказал он. Она сложила бинт и, улыбнувшись, бросила его на чайный поднос.

— Ну, между ее и моей работой, вам следовало быть готовым к тому, что швы отпадут еще через несколько дней. Теперь вы можете оставить это непокрытым. Почему бы мне не заскочить к вам за пару дней до Рождества и исполнить свои обязанности? Не можете же вы выглядеть на праздники, как доктор Франкенштейн.

— Я так плохо выгляжу? — поддразнил он.

— Ну, маленьких детей вы не напугаете, — лукаво сказала она, — но эстетически черный шелк больше подходит для нижнего белья, чем для швов. — Она снова мягко прикоснулась к ранам. — Но я неплохо поработала. Болит?

— Не очень, — смущенно сказал он. — Меня в основном тормозит плечо. Я все еще довольно неуклюжий.

— Что ж, продолжайте принимать мефенамовую кислоту. Вы еще принимаете ее, не так ли? Вы ведь не взяли рецепты, когда так быстро слиняли из больницы.

Он хмыкнул.

— Не беспокойтесь. Мамочка выписала мне новые, и я принимаю лекарства, как хороший мальчик.

— О-очень хороший. — Она словно удивилась, услышав это. — Мне надо встретиться с этой вашей матушкой, которая может заставить вас выполнять предписания врача. Но теперь мне действительно пора бежать. Спасибо за чай.

Когда она взяла пальто, он встал и помог ей одеться, хоть и одной рукой.

— Я был очень рад. И спасибо вам, что заглянули. Я признателен за визит.

— Очень приятно, — ответила она. — Врачи-травматологи не часто выезжают на дом — да еще в такие изумительные дома. И приеду на неделе, чтобы снять эти швы… если вы не решите сделать это сами.

— Нет, думаю, я предоставлю это моему лечащему врачу, — улыбнулся он, провожая ее к выходу. — Это даст ей еще один предлог для посещения.

— В следующий раз покажете, мне ваши «драндулеты»? — съязвила она.

— О да. И гравюры тоже, — ответил он.

Она радостно засмеялась и помахала рукой, спускаясь по лестнице к машине. Адам не провожал ее, потому что ступеньки обледенели, и в тапочках было скользко, но он стоял у открытой двери, пока желто-черный «морган» не исчез из виду.

После этого он наконец отправился спать и проснулся около четырех, снова проголодавшийся. Маклеод позвонил, когда он заканчивал есть, но с новостями было негусто.

— Похоже, наша птичка улетела из клетки, — сказал он, стараясь перекричать шум дорожного движения. — Мы поговорили с его мальчишкой-слугой, но Ребурн якобы уехал в город по делам — странным делам, по моему мнению. Во всяком случае, мы с Дональдом собираемся еще поработать, когда вернемся в управление: посмотрим, что еще можно узнать об этом типе.

— А что у вас уже есть? — спросил Адам.

— Наскребли кое-что из «Кто есть кто» и тому подобного. Он числится предпринимателем — очень растяжимое понятие. Все его нынешние знакомые высоко ценят его как истинного шотландца, родившегося и выросшего в Шотландии. Собираюсь еще покопаться. Завтра, наверное, у меня будет что-то посерьезнее.

Маклеод позвонил снова только после полудня следующего дня. Но, услышав голос инспектора, Адам сразу понял, что тот чем-то возбужден.

— Ну, вписывайте в счет еще одно наитие, — сказал инспектор. — Я знал, что есть в нем что-то странное, что это не просто неприятный тип. У меня есть знакомый в Доме святой Екатерины в Лондоне для поисков записей о рождениях и браках. Наш мистер Ребурн не родился в Шотландии, и только один из его родителей был шотландцем. Он родился в Лондоне и впоследствии воспитывался родителями матери у них дома под Стерлингом, где теперь и живет. И Ребурн на самом деле фамилия его матери.

— Значит, она не была замужем за его отцом? — спросил Адам.»

— О, она была замужем за ним, как положено. Рождение было законным.

— Ну, выкладывайте же, — сказал Адам. — Кто был его отец?

— Как насчет некоего валлийца по имени Дэвид Тюдор-Джонс?

Множество оставшихся кусочков головоломки внезапно с треском встали на места. Дэвид Тюдор-Джонс был Мастером Ложи Рыси во времена предшественника Адама; именно он был прямым виновником смерти сэра Майкла Броуди, мужа леди Джулиан.

— Господи Боже, — сказал Адам. — Вы понимаете, о ком мы сейчас говорим?

— Угу. Филиппа явно не единственная, кто передал отпрыску знания и профессию. Я думал, этот род прервался уже много лет назад.

— Я тоже, — сказал Адам.

Он растерянно уставился на стену перед собой, видя не лилии и снопы пшеницы на обоях, а Рэндалла Стюарта, лежащего в луже замерзшей крови в заснеженном лесу к северу от Блэргаури… и гораздо более давнее воспоминание, когда он сам, совсем новичок, вроде Перегрина, оплакивал вместе с собратьями по Охотничьей Ложе гибель Майкла Броуди.

— Так что дальше? — спросил Маклеод после полного смысла молчания, нарушаемого только звуками дорожного движения на заднем плане.

— Переходим в режим Охоты, — резко сказал Адам. — Я все время думаю о поиске Перегрина с маятником в воскресенье днем. Было бы полезно проверить тот район в Кэйрнгормских горах, к которому он все время возвращался. Теперь мы знаем, почему он указывал на Стерлинг. Как, по-вашему, вы могли бы отправиться завтра?

— Вряд ли, — ответил Маклеод. — Меня по-прежнему держит случай в Дунфермлине. Возможно, я смог бы выбраться во вторник.

— Сойдет, — сказал Адам. — Пожалуй, мне все равно следовало бы отметиться в больнице. Я не совершал обходов с прошлой среды. Но я определенно хочу, чтобы вы отправились с нами, даже если есть риск, что Рысь устроила там новое логово.

— Вы уверены, что сможете?

— Сумею — и лучше с вами, чем без вас, — сказал он. — И я возьму Перегрина. Это будет разминка перед посвящением. Кстати, мы планируем на ночь пятницы попытку восстановления Джиллиан Толбэт и, будем надеяться, официального ввода Перегрина в Ложу. Могу я рассчитывать на вас?

— Не хотел бы пропустить это, — ответил Маклеод. — Значит, набег на север планируем на четверг. Шел сильный снег. Что вы хотите сделать с машиной? Ваш «ровер» годится разве что для свалки, а нам понадобится машина с полным приводом.

— А если вы арендуете подходящую машину и приведете сюда в четверг утром? — предложил Адам. — Ваша кредитная карточка выдержит залог? Я все переведу на свою, когда верну ее. А в четверг вечером мы с Перегрином завезем вас домой.

— Осуществимо по всем пунктам, — согласился Маклеод. — В котором часу я вам нужен в четверг утром?

— Около шести, и я попрошу Хэмфри устроить перед отъездом обильный завтрак. Таким образом, мы можем проскочить Перт еще до часа пик. А пока держите меня в курсе, если что-то обнаружится завтра, ладно?

Когда Маклеод отключился, Адам попросил Хэмфри отнести записку в сторожку, ибо знал, что Перегрин уехал делать наброски для нового заказанного портрета и должен вернуться поздно. В тот вечер мисс Толбэт присоединилась за обедом к ним с Филиппой, но потом Адам отвел мать в сторонку и быстро сообщил ей последние новости и планы, после чего рано лег спать.

Он поправлялся с каждым днем. В среду утром он сумел завязать галстук без посторонней помощи впервые после аварии и чувствовал себя почти в норме, когда Хэмфри вез его в Джорданберн. Он сменил больничную перевязь из полотна и нейлоновой сетки на более сдержанный черный шелковый шарф, поддерживающий запястье, потому что ему все еще нельзя было нагружать поврежденное плечо. Однако это только добавило к его обычному элегантному виду неуловимый штрих, почти незаметный на фоне темно-синего костюма, когда он совершал обход пациентов и вел импровизированный семинар для студентов.

После ленча он вдруг попросил Хэмфри проехать мимо Королевской лечебницы. На стоянке для врачей его внимание привлек необычный желто-черный «морган», и он сказал Хэмфри остановиться в одном из отсеков «Скорой помощи» за пределами «Аварийки», пока он заглянет внутрь. Внутри кипела лихорадочная деятельность, как и бывает в таких местах, но хотя Ксимены не было, он узнал санитара, который везде возил его в прошлую пятницу.

— Здравствуйте, мистер Сайкс, — сказал он, когда щеголеватый ямаец заметил его и ухмыльнулся.

— А, доктор Синклер! Как поживаете? Доктор Локхарт по-настоящему обиделась, когда вы удрали от нас на той неделе. Приехали снять швы?

— Подожду еще несколько дней. — Адам позволил себе улыбнуться. — Не знаете, она свободна?

— Х-м-м-м, по-моему, у нее пациент, но я посмотрю, сколько она еще провозится.

Он заглянул в несколько процедурных кабинетов, но качал головой, когда вышел из последнего через несколько минут.

— Приятель, после этого ее ждут еще двое, — сказал Сайкс. — Хотя, если поторопитесь, вы сможете перекинуться с ней парой слов, пока она будет переходить из одного кабинета в другой. Вы приехали, чтобы пригласить ее на выигранный обед?

— Ну, джентльмен никогда не изменяет слову, данному леди, — ответил Адам, подавляя усмешку. — Хотя на сегодня, похоже, рассчитывать не приходится, верно?

— Н-да, похоже на то, док. Все стараются урвать на праздники побольше времени, а один из наших консультантов всю неделю не показывается. Бедная доктор Кси просиживает свою милую попку, подменяя всех… о, никакой непочтительности, сэр. Она отличный доктор.

— Да, я заметил оба качества, — сказал он с вежливым нейтралитетом, хотя что-то в замечании Сайкса об отсутствующем консультанте вызвало его интерес. — А что за консультант не показывается? Может, я его знаю.

— Доктор Вемисс. Вы, наверное, встречали его в тот день, когда оказались здесь. А, вот и она. Давайте быстрее, если хотите перехватить ее!

Сайкс растворился на заднем плане, когда Ксимена вышла из процедурной, осмотрелась и заметила Адама. Она устало улыбнулась и протянула руку, подойдя к нему, одобрительно поглядев на шелковую перевязь, когда пожимала ему левую руку.

— Привет, Адам. Какой приятный сюрприз в такой отвратительный день. Как вы поправляетесь?

— Я подумал, что мне лучше совершить обход, — сказал он легко. — Я не видел большинство моих пациентов целую неделю — даже хуже вашего пропавшего приятеля.

— О, вы о докторе Вемиссе, — сказала она. — Сайкс, наверное, рассказал вам. Довольно странный тип: хороший врач, но не очень привлекательный. Но мы начинаем беспокоиться. Никто не видел его с субботы. А как вы?

Он пожал плечами и улыбнулся.

— Определенно иду на поправку… и могу пообедать сегодня, если можете вы.

Она сморщила нос.

— О, вы жестоки. У меня еще не было ленча, и я ну никак не смогла бы удрать на обед. Может, как-нибудь позже на неделе, если Вемисс вернется или мы найдем временную замену.

— К несчастью, следующие два вечера у меня заняты, — сказал Адам, чувствуя себя странно разочарованным, — но, может быть, в выходные. Вы по-прежнему намерены заехать и посмотреть мои швы?

— Прошу прощения, доктор Локхарт, но у нас все готово, — позвала медсестра из другой процедурной.

Закатив глаза, Ксимена с раздраженным видом махнула ей рукой.

— Я, конечно, намерена, но здесь просто сумасшедший дом! Я попытаюсь сначала позвонить вам. Но это может быть нескоро.

— Разумно, — сказал Адам. — Если вы успеете поглядеть на стоянку для «скорых», прежде чем убежать, то получите предварительное представление об обещанной экскурсии по моему гаражу.

Когда он повел подбородком в том направлении, она сделала несколько шагов к дверям, чтобы посмотреть, куда он указывает.

— Старый «бентли». Чудесно, — пробормотала она, глядя на него с одобрением. — Сэр Адам Синклер, ваша взяла! Но сейчас надо идти. Я позвоню вам. Пока.

С этими словами она быстро поцеловала его в щеку, потом ушла, и он увидел только темные волосы, собранные в хвост, на фоне стройной спины в зеленом. Наверное, у него на лице была глупая улыбка, потому что санитар Сайкс весело, понимающе кивнул ему, когда он, встряхнувшись, пошел к дверям.

Он хотел думать о ней по дороге домой, но вместо этого задумался о пропавшем докторе Вемиссе, которого в последний раз видели в субботу. Он уже слышал это имя.

Понадобилось время и погружение в транс, чтобы вспомнить, но к тому времени, как Хэмфри вел большой «бентли» по последнему отрезку дороги к Стратмурн-хаусу, он вытащил из памяти разговор хорошенькой рыжеволосой медсестры, дежурившей в пятницу вечером, с фармацевтом, который принес лекарство, оказавшееся поддельным… что-то насчет задержки из-за того, что доктор Вемисс настоял на проверке каких-то фармацевтических записей.

Вот тогда-то, наверное, и произошла подмена… а исчезновение Вемисса в субботу говорило о том, что именно он мог стоять за астральным нападением Рыси предыдущей ночью и что теперь он затаился. Это была отрезвляющая мысль. Теперь, если бы они смогли установить связь между Вемиссом и Ребурном…

Вернувшись домой, он позвонил Маклеоду, чтобы тот навел Дональда Кохрейна на след, но инспектор и Кохрейн уже уехали, — скорее всего выбирать машину для завтрашней прогулки. Тогда он позвонил в Королевскую лечебницу, чтобы узнать имя Вемисса — Престон, — и записал информацию, чтобы рассказать Маклеоду завтра, по пути на север.