Ложа рыси

Глава 29

Адам проснулся около пяти часов вечера; все тело ломило, но головной боли или путаницы в мыслях почти не ощущалось. Он еще размышлял, хватит ли ему сил встать и спуститься вниз, когда вошел Хэмфри с ужином на подносе.

— А, вы проснулись, сэр! — воскликнул Хэмфри. — Ее светлость сказала, чтобы я не позволял вам спать после пяти. Пойду и скажу ей, что вы зашевелились.

Адам вряд ли назвал бы предпринятые до сих пор усилия «шевелением», но пока Хэмфри не было, он сумел на дрожащих ногах сходить в ванную комнату и к приходу Филиппы неловко уселся на стул за столом у окна.

— Ну-с, как ты себя чувствуешь? — спросила она, глядя, как он начал изучать содержимое подноса под тарелкой.

— Как будто попал под грузовик, — усмехнулся он в ответ, — Тебе не следовало позволять мне спать так долго.

— Тебе это было необходимо, — твердо сказала она. — И я хочу, чтобы ты сразу же вернулся в постель, как только сумеешь что-нибудь съесть.

Она положила рядом с подносом янтарный пузырек с желтыми капсулами.

— Это то, что тебе было назначено принимать и что я по-прежнему рекомендую, — сказала она. — То, что ты принял около полуночи, было дозой валиума примерно равной предоперационной для радикальной хирургии, но замедленного действия, которая поразила бы тебя часа через четыре. Так, во всяком случае, считают в лаборатории. Тебе очень повезло — или твой предполагаемый убийца был очень осторожен.

Поглядев на знакомую наклейку на пузырьке «Королевская эдинбургская больница», Адам одной рукой вытащил пробку, вытряхнул две капсулы и запил их апельсиновым соком. «Ужин» на самом деле представлял собой омлет с жареными помидорами и грибы в сопровождении тоста и ячменных лепешек. Поглядывая на Филиппу, Адам неловко взял вилку в левую руку.

— Ну-с, что еще произошло, пока я спал? — спросил он берясь за еду.

— Ноэль и Перегрин оба и звонили, и заезжали. Вернутся завтра, после позднего завтрака. Вчера вечером в развалинах в Дунфермлине они нашли вот это.

Из кармана розовато-лилового кардигана она достала маленький сверток, образованный ее шелковым шарфом и двумя носовыми платками. Адам заметил, что Филиппа носит кольцо со скарабеем. Он отложил вилку. В складках ткани прятался почерневший металлический диск примерно двух дюймов в поперечнике.

— Не пытайся дотронуться до него, — сказала она, когда сын наклонился поближе, чтобы лучше рассмотреть. — Сейчас он, конечно, подавлен, но в нем все еще много остаточной энергетики. Можешь поиграть с ним завтра. Сначала я думала, что он серебряный, но на самом деле, кажется, это железо или сталь, вставленные между двумя слоями серебра. Мы с Ноэлем проверили его магнитом, и он определенно железный… что согласуется с тем, что Дональд Кохрейн обнаружил в Балморале.

— Он нашел там что-то подобное? — спросил Адам.

— Ну, то, что осталось от диска, — ответила Филиппа. — У нас теперь есть медальон Рыси — и установлена связь между ударом молнии в Балморале и ударами на Кэлтонском холме и в Дунфермлине. По-моему, Балморал был лишь пробой сил: проверкой, действительно ли они могут управлять молнией. Ешь, дорогой, пока ужин не остыл.

Пока она заворачивала остатки медальона, Адам автоматически продолжал есть, напряженно обдумывая результаты. Через несколько минут Филиппа включила переносной телевизор, чтобы послушать вечерние новости. Международное обозрение было в основном посвящено ухудшающейся обстановке в Персидском заливе, однако шотландские новости посвятили несколько минут эфирного времени последним известиям о «катастрофе в Дунфермлине».

Последовало несколько коротких интервью — от сдержанного до экстремистского. Представитель полиции Дунфермлина заявил, что, поскольку среди руин не найдено никаких химических следов взрыва, инцидент будет рассматриваться как стихийное бедствие. Местный эколог тоже считал, что несчастный случай был вызван естественными силами, но пошел дальше, предположив, что пора бы населению принять более серьезные меры по очистке окружающей среды, пока природа не вышла из себя окончательно.

Последним интервью давал полицейский инспектор по фамилии Нейпир, которого пригласили прокомментировать очевидное сходство между этим инцидентом и имевшим место на Кэлтонском холме в Эдинбурге неделю назад. Его толкование, с точки зрения Адама, было просто гнусным, ибо формулировалось в выражениях, которые несведущие люди сочли бы здравыми.

— Не могу сказать, что я когда-либо особенно верил в кару небесную, — сказал Нейпир с сардонической усмешкой, — но даже я не могу игнорировать факт, что два недавние удара молнии, кажется, были направлены конкретно на членов ордена Вольных Каменщиков. Будь я религиозным человеком, я бы чувствовал искушение сказать, что они, наверное, заслужили гнев Божий. Может быть, нам следовало бы спросить себя, что же они натворили, и начать серьезно присматриваться к их тайным делам.

Его заявление было последним в программе новостей. Пока Адам слушал, усталость все больше и больше сменялась возмущением, и он нахмурился, когда Филиппа выключила телевизор.

— Его слова насчет масонов были просто убийственными, — сказал он откровенно, отодвигая поднос. Филиппа кивнула.

— Можно подумать, что кто-то хочет начать охоту на ведьм. Интересно, — продолжала она задумчиво, — знаком ли Ноэль с этим самым Нейпиром.

— Пожалуй, я позвоню ему. Заверю, что со мной все в порядке, и попрошу проверить, что он сможет раскопать об этом весьма неприятном инспекторе Нейпире.

Коротко переговорив и с Маклеодом, и с Перегрином, Адам вернулся в постель. Спал он в ту ночь без сновидений, но не совсем спокойно. Всю ночь ему казалось, что нечто дикое беспокойно рыщет по периметру поместья, все время испытывая его защиту, пробуя пробраться внутрь. Но он ни единым словом не солгал Филиппе, когда заверил ее, что здесь до него ничто и никто не доберется. Стратмурн был хорошо защищен от незваных астральных гостей.

Воскресное утро выдалось морозным и солнечным. Адама разбудил далекий колокольный звон; физически он чувствовал себя еще хуже, чем накануне, но умственные способности почти восстановились. Долгое стояние под горячим душем очень помогло облегчить боль, и, должным образом одевшись для позднего завтрака с Филиппой и мисс Толбэт в серые фланелевые брюки и синий блейзер вместо халата, он повеселел еще больше, хотя одевание потребовало больших физических усилий и пришлось прибегнуть к помощи Хэмфри. Перевязь из холста и нейлоновой ленты немного портила образ щеголя, но она значительно облегчала нагрузку на раненое плечо, поэтому он носил ее. После завтрака он заглянул к Джиллиан и полчаса просидел у ее постели, пока мать читала ей вслух, размышляя о разломанной душе, заключенной в этом хрупком, изнуренном теле, надеясь, что такое соседство подскажет новые пути лечения.

Перегрин приехал ровно в два, а Маклеод вскоре после него; он привез папку с материалами по инциденту в Балморале. Хэмфри провел их в библиотеку, где Адам уже устроился в любимом кресле, вытянув ноги на скамеечку. Филиппа осталась наверху, чтобы провести обычный ежедневный сеанс мануальной терапии с Джиллиан.

— Насколько я понимаю, Филиппа уже рассказала вам, что Дональд попал в точку, — сказал Маклеод, открывая папку на коленях и роясь среди сколотых документов, явно разыскивая какой-то определенный. — Хотя след остывший. Ни слова обо всем эпизоде с оригами и ни единого промаха здесь… хотя я знаю, что его просто распирают вопросы. Когда уляжется пыль, нам стоит серьезно подумать о том, надо ли немножко просветить его — и посмотреть, как он отреагирует.

Он нашел то, что искал, перевернул страницу и передал Адаму под взглядом молчавшего Перегрина.

— Вот это важно, — сказал Маклеод. — Остальное в основном просто официальные рапорты: сообщения очевидцев, судебные отчеты, составленные следователями из антитеррористической бригады, и заявления представителей различных страховых компаний, привлеченных к оценке общего ущерба, нанесенного зданию. Есть и фотографии, но по ним много не скажешь. Я привез все, чтобы в вашем распоряжении было полное досье, если позже вы захотите почитать его, но, думаю, Дональд попал в точку.

«Не знаю, существенно ли это, — писал Дональд в личном докладе Маклеоду, — но когда я лазил по развалинам у подножия башни, около „эпицентра“, куда, наверное, ударила молния, я заметил металлический предмет, зажатый между двумя камнями в углу. Часть его расплавилась и стекла по нижнему камню. Это было похоже, пожалуй, на олово или серебро. Я попытался выковырять остатки перочинным ножом, но они вплавились в щель. Однако я заметил, что этот предмет, чем бы он ни был, сильно намагничен (он притянул лезвие моего ножа, а оно-то не намагничено). Мне пришло в голову, не эта ли штука притянула молнию».

— Он не смог достать образец? — спросил Адам, поднимая глаза.

— Нет, по его словам, оно практически приварилось к камню… чего вполне можно ожидать после удара молнии. А еще с ним была пара солдат, которые все ему показывали, и он не хотел, чтобы пришлось отвечать на трудные вопросы.

— Он был совершенно прав, — согласился Адам. — И, по словам Филиппы, медальон из Дунфермлина тоже оказался сильно магнитным.

Маклеод кивнул, но Перегрин, казалось, все больше и больше тревожился.

— Адам, это бессмысленно. Я не могу спорить с фактами… но почему Балморал? Это не укладывается в систему.

— Нет, система появилась позже, — ответил Адам. — Вчера вечером Филиппа предположила — и, мне кажется, она права, — что удар по Балморалу был пробным. Или, может быть, это была демонстрация силы. Когда он достиг цели, эти ответственные знали, что готовы перейти к следующей цели.

— Ага, систематическим убийствам разных масонов, — горько сказал Маклеод.

— Да, но я не могу не думать, не прячется ли за этим какая-то еще более мрачная цель, — ответил Адам. — Если просто хочется убивать людей, то незачем идти на подобные хлопоты и, несомненно, психические расходы, чтобы поразить их стихийной молнией… хотя я уверен, что большинству людей в моменты раздражения случалось желать, чтобы молния поразила надоевшего неприятеля. Ружья, бомбы и тому подобное гораздо более эффективны.

— Однако факт, что наши неприятели идут на такие значительные хлопоты и затраты, помещает их исходные мотивы далеко за пределы простой злобы на Вольных Каменщиков. И потому все более важным становится узнать, кто они и в чем заключается их конечная цель, до того, как будет слишком поздно. К счастью, теперь у нас есть один из их медальонов — и это тот шанс, который мы искали. Перегрин, у вас что-то запланировано на сегодняшний вечер?

Перегрин жадно подался вперед.

— Ничегошеньки. Я приготовился на случай, если понадоблюсь вам.

— Хорошо. Тогда мне надо, чтобы вы поехали и нашли кое-какие карты, — сказал Адам. — Мне нужны топографические карты всей Шотландии — самые большие и самые подробные, какие вы сможете найти.

Перегрин тихонько свистнул.

— Я знаю, о чем вы говорите, но за полным набором мне придется доехать до самого Эдинбурга, особенно в воскресенье.

— Тогда вам лучше отправиться, пока не закрылись магазины. Марш!

Когда художник ушел, Адам вздохнул и неудобно поерзал в кресле, переключаясь на Маклеода.

— Ну, что с этим инспектором Нейпиром, который, похоже, так жаждет причинить неприятности вашим собратьям-масонам?

Маклеод фыркнул.

— Хороший вопрос. Не знаю, какая муха его укусила, но вчера после вашего звонка я счел обязательным посмотреть вечерние новости. У любого человека, конечно, есть право на свое мнение, но людям его положения обычно хватает осмотрительности держать подобные мнения при себе.

— Ага, хуже того, что он наговорил, трудно представить, — сказал Адам. — Что заставляет задуматься, не было ли это умышленной неосмотрительностью, рассчитанной на то, чтобы подбросить топлива в огонь. Что вы узнали о нем?

Маклеод пожал плечами.

— Боюсь, ничего особенно замечательного. Сегодня утром заглянул в канцелярию и вытащил его досье. Психологический профиль описывает его эдаким трудягой. Знаете этот тип: человек продвигается скорее тяжелым трудом, чем способностями. Но и у него есть свои амбиции. Его документы показывают, что он провел последние десять лет в управлении, упорно, методично поднимаясь по служебной лестнице, пока не оказался там, где мы видим его сегодня.

— Так, по-вашему, в нем нет ничего необычного?

— Ничего. В сущности, он такой обыкновенный, — во всяком случае, теоретически, — что само по себе почти странно. По общим отзывам, он эдакий нелюдим: не женат, нет близких родственников. Не особенно популярен среди подчиненных, но о врагах говорить не приходится. Кажется, худшее, что можно сказать о нем, что он грубоват и очень замкнут.

— А его послужной список?

— И снова почти нечего сказать. Работает, и это все. У него нет выговоров — даже за мелкие нарушения. Однако нет и поощрений.

Маклеод нахмурился.

— В самом деле, странновато для человека его положения и стажа. Вот так сразу я не могу вспомнить ни одного другого инспектора, у которого не было бы по крайней мере одной похвалы за отличную службу. Интересно, как наш приятель Нейпир смог достичь этой точки карьеры, не совершив ничего так или иначе выдающегося.

— Х-м-м-м, да. Почти так, словно он сознательно избегал привлекать к себе внимание, при этом нарабатывая повышения по службе, — сказал Адам. — Что говорит вам инстинкт?

— Инстинкт говорит, что в этом человеке кроется больше, чем отражено в досье, — откровенно сказал Маклеод. — Если я не нужен здесь, то лучше поеду и попробую еще покопать. Мы знаем, что у Рыси есть свой человек в полиции. Готов держать пари, это Нейпир.

После ухода Маклеода Адам воспользовался временным затишьем, чтобы урвать немного времени для необходимого сна. Он проснулся два часа спустя и как раз сел выпить чаю в библиотеке, когда Перегрин вернулся в Стратмурн с затребованными Адамом картами.

— Вы бы поверили, что мне пришлось посетить две сервисные станции на автомагистралях и четыре книжных магазина, прежде чем я смог собрать полный комплект? — воскликнул художник, размахивая результатами своего труда. — Я не смог достать Оркнеи, так что остается надеяться, что там ничего плохого не происходит. Куда их теперь?

— Пока просто бросьте их на диван, — улыбнулся Адам. — Вы ели что-нибудь?

— После ленча ничего. А что?

— Хорошо, тогда вы и не получите ничего еще час-другой, потому что я хочу поручить вам одно дельце, которым лучше всего, особенно когда учишься, заниматься на пустой желудок. Хотели бы попробовать свои силы для поиска с маятником?

— Я?

Процедура не была незнакома Перегрину, ибо он видел, как Адам использует разновидность поиска с маятником в замке Дунвеган, тоже в сочетании с картами, чтобы определить приблизительное местонахождение похищенного Знамени Фейри. Его глаза слегка расширились при мысли испытать что-то подобное самому.

— Я, конечно, охотно попробую, — сказал он, — но, надеюсь, вы научите меня.

— Именно это я и собираюсь сделать, — сказал Адам. — Хотя сначала нам надо сделать некоторые приготовления… главное из которых — освободить на полу больше места, чем есть здесь. Хэмфри пошел взять медальон из домашнего сейфа. Как только он присоединится к нам, мы перенесем операцию в салон.

В салоне казалось прохладно после уютного, знакомого тепла библиотеки. По-прежнему двигаясь неловко, Адам подошел к викторианскому шезлонгу у стены и приказал Хэмфри и Перегрину расчистить пол в центре комнаты. Когда они начали разворачивать карты и раскладывать их в должном порядке, Адам неуклюже открыл обитую шелком шкатулку, принесенную Хэмфри, и осторожно вынул закопченные остатки кулона с Рысью.

Он неподвижно лежал на ладони, по-прежнему под влиянием ограничений, наложенных накануне Филиппой, чтобы усилить начальное воздействие Маклеода, но Адам тем не менее чувствовал неактивный остаток злобы, вложенной в него при создании. Если повезет — и если Адам правильно оценил потенциал Перегрина в этом отношении, — медальон должен дать им возможность проследить тонкую психическую нить, все еще связывающую его с создателями.

Временно отложив медальон, Адам достал из шкатулки моток тонкой голубой шелковой нити и подозвал Перегрина, чтобы оторвать кусок длиной с его руку. Потом Перегрин вернулся к картам, а Адам неуклюже, пользуясь в основном левой рукой, надежно обмотал один конец нитки вокруг медальона, чтобы сделать свободно качающийся маятник. Он попытался было намотать свободный конец нитки на указательный палец правой руки, но нагрузка на плечо была слишком большой, и оно, конечно, не выдержало бы того, что задумал Адам. Нет, придется Перегрину самому исполнить это упражнение.

Он поднял голову и обнаружил, что Перегрин ждет, стоя перед шезлонгом, а Хэмфри — у двери. Ковер из карт был разложен: вся Шотландия показана в двух измерениях, все геологические детали и очертания отмечены разнообразными сочетаниями зелени и золота. Адам улыбнулся, увидев, что помощники проявили инициативу и соединили карты по совмещающимся углам клейкой лентой. Положив маятник обратно в коробку, он поблагодарил и отпустил Хэмфри, потом повернулся к Перегрину.

— Придвиньте кресло и устройтесь на минуту поудобнее, — приказал он. — Начнем с техники.

— Рано или поздно это должно было случиться, — усмехнулся Перегрин, отправившись за стулом с овальной спинкой, стоявшим в другом углу. Плюхнув его на ковер напротив шезлонга Адама, он сел и сказал с кривой усмешкой: — Ладно, послушаем худшее.

— Расслабьтесь. Вы готовы к этому, — улыбнулся Адам. — Для начала очень краткий урок по теории поиска с маятником. Если говорить как можно проще, то маятник работает по принципу, который лучше всего описать как закон соответствий. Этот закон постулирует, что мир символов и мир материальных объектов существуют во взаимосвязи друг с другом. Другими словами, то, что существует физически, может быть воспринято символически тем, кто обладает достаточными для дела знаниями.

— Возьмем карту Шотландии, которую вы с Хэмфри только что старательно сложили. — Он махнул левой рукой. — В одном смысле, это просто раскрашенная бумага, но в другом смысле карта — непосредственное символическое продолжение страны, которую она изображает. То, что занимает пространство в материальном мире, занимает равноценное пространство в мире символов — и именно поэтому мы можем определить местонахождение одного в измерениях другого. Успеваете?

Перегрин кивнул.

— В голове немного гудит, но, кажется, успеваю.

— Прекрасно. В таком случае переходим к следующему пункту — самому маятнику. Использовать в качестве маятника можно, потенциально, что угодно, лишь бы оно несло в себе заряд остаточной энергии, связанной либо с человеком, занимающимся поиском, либо с объектом, который он пытается найти. В данном случае мы будем использовать то, что осталось от медальона Рыси, который вы нашли в Дунфермлине.

Он указал на медальон с шелковой ниткой, свешивающейся из шкатулки атласного дерева.

— Итак, вот теория той специфической связи, которую мы ищем. Для того чтобы выполнить функцию, для которой он был создан, — то есть своего рода стержневого молниеотвода, этот медальон должен быть магически связанным с человеком, который на самом деле вызвал молнию, не исключено, что при посредстве некоего могущественного артефакта. Предполагаю, что этот последний — торк, который вы увидели на Кэлтонском холме. Где торк, там и человек, обладающий им. Вы будете ходить по карте, используя маятник, чтобы засечь соответствие, и, надеюсь, мы таким образом сможем обнаружить местоположение этого повелителя молний.

Перегрин поглядел на карту, поджав губы, потом снова на медальон.

— О'кей. Мне взять его каким-то особенным образом?

— Вы получите более четкий контакт, если будете держать нитку большим и указательным пальцами — только крепко, чтобы не уронить.

Осторожно, помня полученный ранее удар, Перегрин сжал конец нитки и поднял медальон из шкатулки. Медальон слегка закачался, и он ощутил странное покалывание, почти так, словно медальон жил своей собственной жизнью.

— Советую также снять ботинки, — сказал Адам. — Это поможет вам установить физический контакт с поверхностью карты и тем, что она представляет. Потом очистите разум и постарайтесь сделать себя как можно более пассивным. Нам надо, чтобы маятник притягивался к «дому».

Перегрин кивнул и стряхнул коричневые кожаные туфли. Покалывание, распространяющееся от маятника, стало сильнее. Выпрямившись, он сделал три медленных, глубоких вздоха, заземляясь и сосредотачиваясь, как научил Адам. Следуя за ставшей настойчивой тягой маятника, он подошел к южному краю карт.

Под взглядом Адама, у которого с шезлонга открывался прекрасный обзор, Перегрин медленно пошел по похрустывающей бумаге. Осторожно ступая ногами в носках, он держался центра нарисованной суши, медленно продвигаясь на северо-запад.

— Я, несомненно, чувствую тягу, — доложил он, не глядя по сторонам. — Эдинбургом она, кажется, особо не интересуется. Скорее направлена к Фолкерку… Да, теперь, кажется, сильнее. Немного западнее… немного севернее… может быть, к Стерлингу…

Движение маятника, казалось, стабилизировалось, когда Перегрин подошел ближе к Стерлингу. Он затаил дыхание, ожидая, что произойдет. Но как раз, когда ему показалось, что маятник вроде бы останавливается, он внезапно почувствовал резкий рывок, и маятник неравномерно закачался без заметной согласованности.

— Черт, похоже, потерял! — пробормотал Перегрин.

— Не беспокойтесь, — спокойно сказал Адам. — И не пытайтесь повлиять на результат. Очень важно оставаться пассивным. Просто замрите и ждите. Закройте глаза, если это поможет. Когда связь восстановится, не пытайтесь предугадывать или истолковывать — просто действуйте в соответствии с тем, что чувствуете.

Кивнув, Перегрин закрыл глаза и сосредоточился на восстановлении контроля над дыханием. Возбуждение спало, оставив его спокойным и восприимчивым. Постепенно он снова сконцентрировался на маятнике. И через минуту-другую ощутил кончиками пальцев рывок, даже сильнее, чем раньше.

На этот раз отклонение было, кажется, точно на север с легким уклоном к западу. Устремив взгляд на часы в форме банджо, висящие на стене в дальнем конце комнаты, Перегрин выкинул из головы все предположения о конечном направлении маятника и позволил тащить себя, как на поводке. Через несколько минут тяга ослабела, и маятник закрутился на нитке.

— Но там же ничего нет! — воскликнул Перегрин, присевший, чтобы посмотреть, что под ногами. — В этой части карты нет ничего, кроме гор.

— Ладно, — сказал Адам. — Возвращайтесь к краю карты и попробуйте еще раз.

Под руководством Адама Перегрин повторил процесс еще несколько раз, начиная с разных сторон. Каждый раз он испытывал легкое, но несомненное отклонение к Стерлингу, а потом маятник притягивало к самой незаселенной области Кэйрнгормских гор.

— Весьма любопытно, — сказал Адам после пятой попытки. — Если я правильно понимаю, мы, похоже, установили местонахождение двух отдельных сосредоточений силы. Меня особенно интересует этот район Кэйрнгорма. Не будь Северное нагорье сейчас так завалено снегом, мы бы могли попросить Ноэля подумать об организации воздушной разведки. А так сомневаюсь, что там можно много разглядеть с воздуха…

Он умолк, задумавшись. Перегрин вопросительно посмотрел на него.

— Что у вас на уме?

— Наземная экскурсия в шотландскую глубинку. — Адам бросил на него косой взгляд. — Полноприводный автомобиль должен бы справиться с дорогами… хотя нам придется подумать об аренде машины взамен «рейнджровера», и, боюсь, я не в подходящем состоянии, чтобы вести самому — с рукой на перевязи. Но если вы считаете, что справитесь с этим, мы могли бы поехать в следующий раз, когда переменится погода, и провести в том районе пару дней.

— Конечно, я готов, — сказал Перегрин. — А тем временем почему бы не попробовать Стерлинг? Это гораздо ближе Кэйрнгормских гор, и чтобы добраться туда, не нужен полный привод.

— Я уже подумал об этом, — ответил Адам. — А пока уже поздно, и, признаться, мне надо вздремнуть. Давайте созвонимся днем, и я еще раз позвоню вам завтра.