Лишь милая ведьма поможет в фэнтезийном мире, который пережил конец света

Глава 3. Непростая дорога

После стремительной перестрелки с монстрами я окончательно потерял связь с реальностью, едва убедившись, что здоровяк мёртв. Моё тело расслабилось, будто какая-то невидимая сила нажала на кнопку и выключила меня, как старую игрушку. Я упал на холодный снег, а дальше — лишь мрак. Это было не похоже на обычный сон. Скорее, непроглядная тьма, вязкая и тяжелая. Во сне я мог двигаться, а тут — ничего. Полная неподвижность. Казалось, я застрял в чёрном вакууме, но при этом моё сознание продолжало работать.

Я слышал отголоски голосов, чьи-то глухие, приглушённые слова. Невозможно разобрать, на каком языке говорили или что именно произносили, но интонации звучали странно… не угрожающе, скорее, нейтрально. Тело кто-то трогал. Я чувствовал, как меня аккуратно переворачивали со спины на бок, будто проверяя состояние. Затем попытались стянуть бронежилет, но видимо, застёжки оказались слишком тугими. Мои руки и ноги тоже кто-то пробовал двигать, словно проверяя, есть ли хоть какая-то реакция.

В какой-то момент я ощутил, как мне влили в рот нечто кислое. Густая жидкость обожгла горло и заставила рефлекторно сглотнуть. Вкус был отвратительный, как смесь лимонного сока и прогорклого масла. Возможно, это было лекарство. Или обезболивающее? Неясно.

Чувства в этом вакууме были обострены, но мысль двигаться даже не приходила в голову. Страшно и одновременно спокойно.

Я всё ещё в лесу.

Этот факт я осознавал. Лёгкий запах мокрой коры, морозный воздух, глухие шаги вдалеке — всё это напоминало о месте, из которого я не сумел уйти. И что теперь? Меня волокут на съедение другим монстрам? Или решили добить позже, как падальщикам?

Смешно, но в эти секунды мне не хотелось сопротивляться. Может, потому что страх притупился, а тело, измученное и истощённое, больше не могло бороться. Если смерть — то пусть она придёт сейчас. Меня волокли по земле, снег скрипел под чем-то тяжёлым, возможно, под ногами тех, кто меня тащил. Временные промежутки теряли значение: пара минут могла растянуться до целой вечности. Мрак укутывал меня, и даже мельчайший луч света в этой тьме отсутствовал.

Затем — пустота. Полное отключение.

Очнулся я с ощущением, что меня избивали целую вечность, а затем бросили на ледяной пол. Озноб был таким сильным, что зубы стучали, как неуправляемые кастаньеты. Каждая клеточка тела ныла, особенно рёбра, где тупая, глухая боль перекатывалась от боков к голове, отдавая пульсирующим гулом в висках.

Руки и ноги были словно чужими — бесполезные, замёрзшие куски мяса. Броня, что обычно была защитой, сейчас казалась капканом, давящим на тело. Лицо горело от холода, нос заложило намертво, а горло напоминало наждачную бумагу. Даже простой глоток слюны был испытанием, превращая каждый вдох в болезненное шипение.

Хреново — даже близко не описывало, насколько отвратительно я себя чувствовал.

Глаза отказывались открываться. Веки дрожали, как перетянутая струна, но ни на миллиметр не поднимались. Я пытался дышать, хватая ртом воздух, но каждый вдох приносил лишь слабое облегчение. Несмотря на это, окружающий мир постепенно начинал проявляться через звуки. Я слышал, как хрустел снег под чьими-то шагами, и тихое, усталое сопение. Кто-то тащил меня. Волосы на затылке встали дыбом, но тело было слишком слабым, чтобы протестовать.

Меня волокли.

Я лежал на чём-то тонком, вроде простого брезента или ткани, и каждую неровность земли — ветки, камни, ямки — чувствовал так остро, словно был без кожи. Подстилка скользила по снегу, а мои ноги безвольно болтались. Вся нижняя часть тела, казалось, замёрзла до костей, а верхняя висела на краю между ледяной болью и тупым, почти комфортным онемением.

Каждые несколько секунд мои рёбра отзывались острой болью, когда кто-то спереди с рывком перехватывал подстилку, чтобы продолжить тащить меня вперёд. Темп движений был размеренным, не слишком быстрым, но неумолимым.

Я попытался сосредоточиться. Чей-то голос звучал спереди — негромкий, бубнящий, словно человек говорил сам с собой. Я не понимал слов, но язык был мягким, текучим. Голос был высоким, девичьим, молодым. Возможно, это она — фигура в шляпе, что появилась перед моим отключением.

Моя память начала собирать обрывки произошедшего.

Карлики, пожирающие тушу. Сумасшедшая гонка на бронемашине, пока я давил их. Появление слюнявых гигантов, схватка, сломанные рёбра. И самое странное — та самая летающая метла, которая убила последнего монстра, спасая мне жизнь.

И вот теперь я лежал, беспомощный, в руках своего спасителя.

Я попытался сдвинуть губы, издать хоть какой-то звук. Сначала это был лишь слабый выдох, который даже мне показался жалким. Но я собрал остатки сил и выдавил из себя хрип:

— Ммм…

Спереди раздалось движение. Хруст снега замер на мгновение.

— Киух! Ар нехой, оун таст! Корнэ! — раздражённый, недовольный отклик, который обрушился на меня, как порыв ледяного ветра.

Это был тот самый голос. Девушка. Она явно не была рада моим попыткам. Смысл её слов был мне непонятен, но интонация звучала так, словно меня послали и велели замолчать.

Сложно сказать, что она из себя представляла. По звукам, шаги принадлежали одному человеку, без помощи других людей или магии. Но как такая миниатюрная фигура может тащить меня, взрослого мужика, в полном снаряжении?

Ответов не было. Лишь размеренные, ритмичные покачивания, сопровождаемые её сопением. Кажется, каждый рывок отнимал у неё силы, но она не останавливалась.

Меня буквально сжало болью и осознанием своей беспомощности. С каждой минутой это ощущение становилось всё сильнее. Я хотел спросить, куда мы идём, что происходит, но разумная часть меня понимала — она не ответит.

Единственное, что оставалось, — это лежать и терпеть. Ждать. Надеяться, что эта девушка знает, что делает, и приведёт меня в безопасное место.

Монотонное движение, равномерный хруст снега под ногами, слабое сопение — всё это постепенно укачивало меня. Неподвластное телу сознание начало сдавать, погружаясь в беспокойный сон, полный отрывков воспоминаний и странных образов.

Проснулся я так резко, что сердце гулко ударило в рёбра, напоминая о переломах. Ещё не до конца очнувшись, понял, что происходящее вокруг совсем не то, что я ожидал. Девушка в шляпе, видимо, увлечённая тем, чтобы дотащить меня куда-то, совсем забыла, что я не мешок с картошкой. Пока она тащила меня на пригорок, я, всё ещё находясь в полубессознательном состоянии, попросту соскользнул с полотнища и покатился вниз.

Первый же удар о камень мгновенно вернул меня в реальность. Искры боли от рёбер разлетелись по всему телу, а в голове всё помутилось. Я не мог остановить падение — проклятая земля скользила подо мной, я крутился, как беспомощная игрушка. Перед глазами мелькали серые пятна снега, ветки, серое небо. Это только усиливало чувство тошноты.

Мой ад продолжался недолго.

Горка оказалась не такой уж высокой, и в конце концов я врезался ногами в дерево. Удар был не смертельным, но достаточно сильным, чтобы выбить из меня остатки воздуха.

— Ах, ты ж ё… — вырвалось из меня сиплым голосом. Я машинально обхватил себя руками, стараясь успокоить ноющую боль. Мой взгляд устремился вверх, на блеклое, покрытое облаками небо.

Шумные шаги на снегу заставили меня повернуть голову. Спустившись к подножию холма, ко мне на всех порах подбежала та самая девушка. Она почти упала на колени, начала дрожащими руками меня ощупывать, словно проверяла, всё ли на месте.

— Теун сокка! Теус сокка! Теус сокка! — в её голосе звучал явный испуг.

Я постарался сосредоточиться, чтобы понять, кто же всё-таки эта маленькая упрямая спасительница. Теперь я мог рассмотреть её лучше.

Девушка была совсем молодой, возраст определить трудно — ей можно было дать как четырнадцать, так и двадцать лет. Лицо бледное, чистое, с лёгким румянцем от холода. Левый глаз скрывала белая повязка, но правый, светло-алый, смотрел на меня с тревогой и каким-то почти болезненным страхом. Из-под её широкой, остроконечной шляпы выбивалась прядь пепельно-седых волос, прикрывая часть лица. Губы были плотно сжаты в узкую линию, но казалось, ещё чуть-чуть — и она заплачет.

— Руки у тебя из жопы, но ты моя единственная надежда, — прохрипел я, выдавив слабую усмешку.

Едва ли она поняла мои слова, но по интонации и выражению лица должна была догадаться. И, к моему удивлению, это подействовало. Её взгляд ожил, а движения стали менее хаотичными.

— Ар но хаум зо нор доскейт, — осторожно ответила она. Голос всё ещё звучал напряжённо, но уже без прежней паники.

Я отрицательно покачал головой.

— Не понял ничего, — пробормотал я, протягивая ей ослабевшую руку.

Она тут же схватила её, сжав обеими ладонями. Тёплыми. Настолько крепко, что я даже почувствовал, как в кисти что-то хрустнуло.

— Просто помоги мне, а уж потом я припомню тебе этот косяк, — усмехнулся я сквозь боль.

Девушка кивнула.

— Ар хоун, — коротко ответила она и отпустила мою руку.

Она встала, метнулась обратно вверх по склону и исчезла из виду. Я остался лежать у дерева, глядя на небо, пытаясь не думать о том, что она могла бы просто бросить меня. Но она вернулась.

Скоро я увидел, как она шустро расстелила полотнище рядом со мной и начала помогать мне переползти на него.

— Сука… Блядские летающие карлики… — пробормотал я, пытаясь повернуться на бок.

— Ар нехой, оун таст, — тихо говорила она, помогая мне двигать ноги.

Я наконец оказался на спине, укрытый со всех сторон тканью, чувствуя себя, мягко говоря, не лучшим образом.

— Мне нужна помощь, — прохрипел я, стараясь вложить в голос больше жалости.

Она остановилась, посмотрела прямо на меня. Её взгляд стал ещё более тоскливым.

— Ар хамаюр. Киммар. Корнэ, сокка? — она осторожно положила руку мне на плечо, чуть склонившись. Шляпа сместилась, почти закрывая её лицо.

Я ничего не понял, но по тону её слов она будто бы обещала помочь.

— Хорошо. Просто делай, что должно, — выдохнул я.

— Кахим! — воскликнула она, улыбнувшись.

Взяв полотнище за края, она снова потащила меня вверх по склону. На этот раз всё выглядело куда более уверенно. Её движения были плавными, и ткань держала моё тело достаточно крепко, чтобы я не повторил падение.

Лежа, я разглядывал её фигуру в шляпе, силясь вспомнить одно слово. Что-то короткое, подходящее для неё… Ведьма. Да, вот оно.

Ведьма в лесу. Моя единственная спасительница.

Сколько прошло времени — понять невозможно, словно само течение его перестало существовать. Лес поглотил не только звуки, но и чувство реальности. Я несколько раз засыпал и просыпался, но каждый раз это было больше похоже на проваливание в пустоту. Силы возвращались лишь на мгновение, и я вновь терял связь с окружающим миром. Контролировать это состояние было невозможно… Внутри меня зрело ощущение, что лучше уже точно не станет, но и хуже пока тоже не было. Хреново, но терпимо. Если такое состояние вообще можно назвать терпимым.

Безымянная ведьма не делала остановок. Она, словно ведомая неведомой силой, продолжала тащить меня вперёд, вглубь леса, к какой-то неведомой цели. Это настораживало сильнее, чем её способность тащить меня через все преграды. Хрупкая фигура, с виду совсем юная и изящная, была обманчивой. Её сила поражала — такое чувство, будто она могла бы вынести целую гору. Даже в лучшем состоянии я бы не смог преодолеть такой путь, какой она уже проделала, — а счёт явно перевалил за десяток километров.

Неужели она ведьма? В голове всплывали образы — туманные, неясные, но определённо пугающие. Старухи у дымящихся котлов, зловещие проклятия, таинственные ритуалы. Но где-то на задворках памяти блуждала мысль: о невероятной физической силе в таких историях ничего не упоминалось. Ведьмы всегда казались больше выдумкой, персонажами детских сказок и легенд.

Теперь я уже не был уверен. Ни в чём не был уверен в этом проклятом лесу.

— Ух, — с трудом выдохнула ведьма, таща меня вверх на очередной пригорок.

Мои веки дрогнули, глаза открылись. Над головой простиралось тяжёлое сизое небо, окутанное плотной пеленой облаков. Тот же мрачный пейзаж, что и вчера, — без конца и края. Всё вокруг казалось неподвижным, застывшим во времени.

Я попытался оглядеться, но силы оставили меня. Истощение — это когда ты чувствуешь себя пленником собственного тела. Я жаждал воды, но даже язык отказывался слушаться, чтобы произнести хотя бы слово. Мысли путались, а тело словно отказывалось мне подчиняться. За что мне всё это? Ответа не было. Только глухая тишина и мрачный лес.

Небо над головой вдруг расчистилось от ветвей, открыв вид на странное строение. Оно возвышалось над нами, словно древний страж. Высокое здание из серого камня, покосившееся и частично разрушенное, напоминало гигантскую алюминиевую банку, погнутую и изъеденную временем. Кое-где из стен торчали сухие кустарники, а окна второго этажа были забиты какой-то красной тряпкой, дрожащей под ветром.

Неужели мы пришли?

— Кахуэнса! — выдохнула ведьма, отпуская край моей лежанки.

Судя по звуку, она рухнула на колени и начала глубоко дышать, восстанавливая силы.

— Фух… фух… фух… — её дыхание было настолько тихим, что едва различимым.

Я попытался заговорить, но пересохшее горло мешало даже хрипу.

— Ведь… кха-ха… кху-ху… — прохрипел я, чувствуя, как слабость вновь поглощает меня.

Она словно вспомнила обо мне. Вскинула голову и выкрикнула что-то на своём странном языке. Её фигура мелькнула рядом, и она вновь подхватила меня, потащив прямо в это мрачное строение.

Дверь заскрипела, открываясь, и я ощутил, как тёплый воздух окутал меня. Он был наполнен странным ароматом сушёных трав, сырой древесины и лёгким сладковатым запахом, напоминающим дешёвый одеколон. Этот контраст с холодным и влажным лесом внёс ещё большее чувство странности в происходящее.

Пол подо мной был деревянным и удивительно ровным. Доски не скрипели, их поверхность казалась гладкой и твердой. Комната казалась большой, но пустой. Внутри царила кромешная тьма. Только шаги ведьмы и шелест ткани подо мной нарушали гробовую тишину.

— Фьюх. Куарте никка, ар хайдем, — пробормотала она, словно давая себе короткую передышку.

После короткой паузы она произнесла ещё одно странное слово:

— Куар нохойс.

В тот момент произошло нечто странное. Ощущение невесомости охватило меня, тело словно оторвалось от земли. Это было похоже на то, как я однажды падал со склона, кувыркаясь и теряя ориентацию. Но теперь это было иначе — лёгкость, окутывающая всё моё существо.

Но это состояние продлилось недолго. Хлопок — и я снова почувствовал под собой твёрдую поверхность. Но теперь это был не холодный пол, а что-то мягкое. Матрас? Или даже кровать? Это ощущение было почти нереальным.

Ведьма начала снимать с меня снаряжение. Её ловкие пальцы быстро развязывали узлы на полотне, стягивали ботинки, шлем и бронежилет. Она двигалась уверенно и быстро, как будто уже делала это сотни раз. Ремешки, защёлки — всё поддавалось ей с лёгкостью.

— Куар нохойс, — повторяла она снова и снова, переворачивая меня с боку на бок.

Её действия были чёткими, почти механическими, но в них чувствовалась забота. Я ощущал, как с каждым её движением боль постепенно отступает, а усталость уходит на второй план. Сон снова начал поглощать меня, тёплый и обволакивающий, словно я наконец нашёл покой.