Ликвидация

Глава 24

И вроде день хороший: солнышко светит и припекает, врагов столько накошено, что мама, не горюй!

Часть мёртвых тел заберёт родня, честь похороним в общей могиле. Разумеется, сначала оформив всё как полагается, с фотографиями и детальными описаниями.

Но не этой сейчас теребило мне душу. Чернышевский вопросом «Что делать?» достал когда-то Герцена, потом и мне прилетело. Сначала в рамках школьной программы по литературе, и вот сегодня, когда я обнаружил, что Алмаз, оправдывая дурацкое поверье в то, что он – заговорённый, действительно обманул и бандитов из шайки Конокрада и нас, ментов.

Что станем делать, товарищ начальник? В принципе, по итогам никто с меня стружку снимать не будет. Наоборот, похвалят, пожмут руку, может, даже почётную грамоту выпишут.

Опять же, операция такого масштаба – дело громкое, даже не губернского уровня, до Москвы обязательно дойдёт. Не каждый день удаётся ликвидировать столько злодеев, да ещё и с минимальным потерями среди своих.

Только вот есть у меня внутренний ОТК – отдел технического контроля, если кто не в курсе. И этот самый ОТК вгрызается в мозг и пилит, справедливо замечая, что вы, уважаемый Георгий Олегович, не до конца докрутили, даже где-то напортачили. Потому успех операции – не полный, а где-то даже половинчатый. Ибо на свободе бегает один из главарей, причём, пожалуй, самый серьёзный.

Поэтому нет мне внутреннего покоя и не будет, пока не отыщу гада и призову к ответу. Даже если московские товарищи публично пропоют в мой адрес осанну, а столичные газеты рассыпятся в похвалах.

– Товарищ Быстров, – позвал Леонов.

Он шарился по кустам, неподалёку от места, где нашла конец банда Алмаза. К сожалению, без вишенки на торте – главаря.

– Что случилось, Пантелей? – вяло отозвался я.

– Гляньте, что нашёл.

– Надеюсь, это что-то ценное, – вздохнул я, поднимаясь с пенька.

Отряхнул со штанов прилипший мелкий мусор и пошёл к Леонову.

Попутно подумал про себя, что могу подцепить клещей. Вопреки устоявшемуся мнению, в двадцатых годах прошлого века их было ничуть не меньше, чем спустя сто лет. И никаких тебе прививок или таблеток.

Заросли были высокие и густые, но сильные примятости в траве и сломанные ветки говорили лучше любых слов, что тут тоже была лёжка Алмаза.

– Георгий Олегович, смотрите, как занятная штуковина, – сказал Леонов.

На земле лежало нечто, очень похожее на не то кольчугу, не то бронежилет.

– Что это такое – знаете?

– Догадываюсь, – кивнул я. – Индивидуальное средство защиты от пуль и осколков. Его надевают поверх подкладки из толстого материала, который смягчает удар.

– Никакой поддёвки я не нашёл. Наверное, Алмаз её не снял.

Я поднял «броник» и расправил. В нём отчётливо выделялась вмятина в области груди, почти рядом с сердцем.

– Судя по всему, вот она – причина почему Алмаза считают заговорённым. Тяжёлая, зараза! Килограммов… то есть фунтов десять будет. Каждый день такое не потаскаешь, но на важных операциях поносить можно. От пули, конечно, спасло, однако пара рёбер у него гарантировано сломано, – задумчиво протянул я.

– Что, опять искать врача? – вскинулся Леонов.

– Возможно, – протянул я. – Думаю, Алмаз сейчас через раз дышит, так что врачебная помощь ему будет в самый раз.

Можно конечно, снова напрячь Викентия Викентьевича Смородина, но… не факт, что Алмаз обратится к нему. Однако проверить эту версию придётся.

И тут же в голове мелькнуло такое, от чего у меня возникло жуткое желание расстрелять самого себя, причём три раза.

Как я мог забыть эту историю?! Почему она вылетела у меня из памяти?! Даже конфликт с Кравченко, отнимавший у меня уйму времени, нервов и сил – недостаточный повод оправдать такое головотяпство.

И вроде бы двадцать с хвостиком – ещё рановато для старческого склероза…

Я вспомнил первое появление в Рудановском отделении милиции, стычку с Митрохиным – приспешником тогдашнего начальника подотдела губрозыска Филатова. Митрохин сначала решил, что я пришёл к нему от Алмаза, потом всё же понял ошибку и попытался убить. К его несчастью я стрелял лучше.

Где-то в коридоре хлопнула дверь, послышался грохот сапог. Через секунду появился ещё один «персонаж» – тучный милиционер из тех, что поперёк себя шире.

– Бекешин, Юхтин, я не понял – что за херь тут происходит?! – заговорил он.

Его квадратный подбородок казалось составляет с толстой шеей одно целое, будто голову прямиком прилепили к туловищу.

Тут он увидел меня, револьвер в моих руках и сразу попятился спиной назад.

– Не дёргайся! – приказал я. – А ну, руки в гору.

– Не надо, мужик, – забормотал тучный милиционер, поднимая лапки кверху. – Тебя к нам Алмаз послал, да?

Меня эта фраза жутко заинтриговала, и тогда я слегка кивнул.

Похоже, в представлении этого толстяка, только люди Алмаза осмелились бы на подобное поведение в стенах отделения милиции. Кто я такой, чтобы его разочаровывать?

Он облегчённо вздохнул.

– Так и знал, что из-за этого аптекаря разборки начнутся.

– А ты догадливый, – хмыкнул я, поигрывая револьвером.

– Шпалер убери, а? – попросил он.

– Обойдёшься, – отрицательно мотнул головой я.

– Тогда дай хоть руки опустить – неудобно же, затекают!

– Спать на потолке неудобно – одеяло падает.

– Блин, ну ты что… У нас ведь с Алмазом всё ровно. Это старый начальник чудил. По его приказу аптекаря трясли, чтобы он Алмаза сдал. Но ты же сам знаешь, что Токмакова больше нет.

– Знаю, – снова кивнул я и спросил как-бы между прочим:

– Аптекаря этого как зовут?

– Так Гутман же, – улыбнулся толстяк.

Гутман-Гутман… Не знаю, как на него вышел Токмаков, но видимо не зря. Иначе бы не было этого убийства, в котором оказался напрямую замешан Филатов.

Потом, в круговерти событий, я совсем упустил из виду фигуру этого аптекаря, за что нет мне прощения.

Что если Алмаз кинется к Гутману за помощью? Ведь это же логично, где аптекарь – там лекарства и связи, особенно медицинские.

– Вот что, Пантелей, – мне было трудно говорить из-за нахлынувшего приступа стыда, – срочно возвращаемся в город. Знаешь такого аптекаря Гутмана?

– А как же, – несколько удивлённо сказал Леонов. – Да и вы его аптеку должны были видеть. Недалеко от нас. Только цены там кусачие, товарищ Быстров.

– Хрен с ними, ценами. Не в них дело. Берём этого Гутмана за жабры и начинаем крутить по полной. Думаю, он должен знать про Алмаза всё и даже больше…

– Товарищ начальник, – обалдело протянул Леонов. – А откуда этот Гутман всплыл? Что, какая-то оперативная разработка, о которой я не в курсе?

– Скорее недоработка, причём моя, – удручённо признался я.

– Фух! – радостно выдохнул он. – А то я было решил, что вы мне не доверяете! Аж с души отлегло.

– Можешь успокоиться, – улыбнулся я. – Тебе я как самому себе верю.

– Приятно слышать, товарищ Быстров, – переменился в лице Леонов.

Из обиженного оно стало простодушно довольным.

Он взял у меня «бронежилет», повертел в руках.

– Хорошая штука! Вот бы нам что-то такое! Хотя… – тут его взгляд сделался тусклым. – Вы правы, товарищ Быстров – тяжёлая хреновина. Бегать в такой несподручно, так что я, пожалуй по старинке, налегке побуду.

Когда мы добрались до города, аптека Гутмана уже оказалась закрытой. Тогда мы наведались на адрес самого владельца.

Жил аптекарь в собственном доме, который лишь самую малость недотягивал до уровня какого-нибудь купеческого или барского особняка. Леонов заранее выяснил, что у Гутмана большая семья: восемь человек только детишек, причём мал мала меньше, поэтому брать дом нахрапом я не стал, как бы мне ни хотелось.

Судя по освещённым окнам, спать в доме ещё не ложились. На улицу доносился детский смех.

Подумав, что вряд ли аптекарь будет прятать Алмаза у себя, я подошёл к дверям и позвонил в электрический звонок.

Дверь открыла женщина в домашнем халате и с взъерошенными волосами.

– Не боитесь открывать вот так – первому встречному? – улыбнулся я.

– Вам кого? – вместо ответа, нахмурилась женщина.

– Мне бы аптекаря Гутмана.

– Сёма! – позвала женщина, обернувшись в глубь дома. – Тут к тебе.

Она снова повернулась ко мне.

– Погодите минутку, он сейчас придёт.

Гутман оказался невысоким, полным брюнетом лет пятидесяти.

По растерянному выражению его лица, я понял, что он знает, кто я такой.

– Товарищ Быстров? – выдавил из себя он. – Чем обязан? Прошу, заходите в дом.

– Давайте поговорим снаружи, – предложил я. – Зачем вашим домочадцам лишние тревоги и хлопоты?

Он кивнул.

– С вашего разрешения, накину на себя что-нибудь… На улице холодно, – ёжась не столько от вечерней прохлады, сколько от испуга, жалобно попросил он.

– Конечно, – я всё ещё отыгрывал роль доброго полицейского.

Через минуту Гутман вышел из дома, кутаясь в пальто.

– Что ж, гражданин Гутман, поскольку вы меня узнали, нужды представляться нет, – заговорил я. – И, как понимаете, по пустякам наносить визиты я бы не стал.

– Догадываюсь, – потерянно произнёс собеседник.

– Тогда сразу перехожу к делу. Мне нужен Алмаз.

– Простите, кто?

Я поморщился.

– Гутман, не переигрывайте. Весь город знает, кто такой Алмаз. В жизни не поверю, что вы так отстали от жизни.

– Если Алмаз – тот самый бандит, конечно, я слышал о нём. Только не понимаю, где этот бандит, и где я?! – попытался возмутиться Гутман, но у него вышло из рук вон плохо.

– Именно этот вопрос меня сейчас и заботит: где находится Алмаз? – я посмотрел на Гутмана в упор.

Под моим тяжёлым взглядом, тот окончательно сник, плечи его безвольно опустились.

– Вы должны меня понять, – скороговоркой выпалил Гутман. – Я – человек семейный. У меня жена, престарелые родители, тётя, дети… Алмаз убьёт всех, если я вам всё расскажу.

– Руки коротки, – сказал я. – Даю слово, Гутман: я сделаю так, что Алмазу даже в голову не взбредёт вам отомстить!

– Но… – он запнулся. – Вы же потом посадите меня в тюрьму.

– Посажу, – кивнул я. – Но сидеть вы будете недолго… Или вообще отделаетесь условным сроком. Но это при условии, что ничего тяжкого не совершали.

Сейчас я был готов обещать Гутману что угодно, даже достать Луну с неба. Хотя… вряд ли у несчастного аптекаря за душой убийства и грабежи. Тут скорее что-то другое, какая-то иная связь.

– Алмаз сейчас у моей сестры. Они… в общем, сестра его любит, – вздохнул Гутман. – Пожалуйста, постарайтесь, не причинить ей боли. Она в сущности ни в чём не виновата, этот гад просто вскружил ей голову.

Теперь многое стало понятно.

– Адрес вашей сестры, – сказал я.

Гутман назвал.

– Мне как… самому идти в милицию или за мной придут? – волнуясь, спросил он в конце разговора.

– Придут, – заверил я.

Милиционеры по моей команде окружили дом, в котором со слов Гутмана жила его сестра и где укрывался Алмаз. Я боялся, что бандит может взять женщину в заложницы, поэтому отдал приказ о штурме без всяких переговоров.

Атака пошла сразу со всех сторон: через выломанные двери, проёмы выбитых окон.

Моим парням было далеко до слаженности и выучки СОБРа, но кое-что они умели.

Наверное, по праву начальника я мог постоять в сторонке, понаблюдать, как действуют милиционеры, кто-то бы даже назвал такое поведение правильным. Но в тот день у меня были личные мотивы, поэтому я оказался в первых рядах идущих на штурм.

Алмаза удалось застать врасплох, вдобавок, он был ранен – я оказался прав насчёт переломанных рёбер. Но мы не учли одного – под его подушкой лежал маленький, почти игрушечный револьвер.

И Алмаз пустил его в ход, как только мы оказались в его логове.

Вот только он не стал отстреливаться от нас, а обречённо вздохнул, вставил ствол револьвера в рот и нажал на спуск.

Выстрел разнёс ему череп и окропил кровью и мозгами ковёр, висевший над кроватью главаря банды.

Обхватив голову руками, забилась в истерике молодая красивая женщина – непутёвая сестра аптекаря Гутмана. Она оплакивала своего любовника и билась головой об стенку.

– Вызовите ей врача, – приказал я.

Мы с Леоновым вышли из дома.

– Сумасшедший выдался денёк, – сказал Пантелей, доставая заранее подготовленную самокрутку.

Его взгляд был усталым и довольным.

Я кивнул.

– Да, было весело… Устал как собака, а впереди ещё уйма писанины.

– Говорят, вы от нас уходите, – вдруг сказал Леонов.

– Кто говорит?

– Да все уже. В Москву вас вызвать хотят. Поедете?

– Позовут – поеду, – не стал отрицать очевидного я.

– Жаль, – печально произнёс он. – Мы бы с вами – ух! – Пантелей мечтательно зажмурился. – Таких бы делов на всю губернию наделали! Всю бы нечисть вымели.

Я усмехнулся.

– Ничего. Злодеев везде хватает.

– Что есть, то есть, – согласился Леонов. – Я, когда воевал в гражданскую, думал – всё, быстро под ноготь гадов прижмём, моргнуть не успеем. Я сейчас, гляжу и понимаю – всё ведь только начинается, Георгий Олегович, да?

– Боюсь, ты прав, Пантелей. Работать нам с тобой и работать.

– Ну, хоть дети наши может передохнут, – с наивной надеждой произнёс Пантелей.

Но я ничего не стал говорить в ответ. Зачем расстраивать хорошего человека?

Сто лет, которые нас разделяли, показали, что ни детям, ни внукам, ни правнукам продыху не будет. И без нас, ментов, ни одна власть не обойдётся.