Лица в окне

1 Сейчас взорвется

— Выметайся отсюда, — прошипела Флоелла, — не видишь, сейчас взорвется!

Стэн потихоньку подвинулся ближе. Вот еще, уходить, когда тут начинается самое приятное.

Сегодня прямо с утра надо было складывать вещи, и вести себя прилично, и помогать, и не путаться под ногами. Такой омерзительный день мог как-то скрасить только хорошенький Флоеллин эксперимент.

Флоелла, стоя на коленках посреди комнаты, запихивала пробку в горлышко громадной пластмассовой бутыли. Там внутри пенилось и чуть-чуть клокотало что-то коричневое.

— Да отойди ты! — закричала она и изо всех сил замахала руками.

Стэн стоял как вкопанный и во все глаза смотрел на бутылку. Все это бульканье и хлюпанье ужасно его занимало.

Наверное, у Флоеллы опять что-нибудь не получалось. Вид у нее был мрачный-премрачный. Как будто она сама не знала, что теперь будет.

Пу-у-у-умс… Вслед за пробкой вылетел целый фонтан коричневой пены.

Флоелла прыгнула в сторону — совершенно напрасно: темная гадость уже текла у нее по волосам, по лицу и капала с носа.

А потом запахло. Неизвестно откуда взявшаяся, отвратительная, жуткая вонь. Она просачивалась прямо в горло, и Стэну, чтобы совсем не задохнуться, пришлось закутать голову в свитер.

Из бутылки брызгали последние тонкие струйки, они собирались в темные лужи на нежно-розовом коврике и окрашивали в коричневый цвет незабудочки на обоях.

Стэн с восхищением оглядывал комнату. Вот это Флоелла! Дайте девчонке всего два часа, и она разгромит вам любую комнату в любом новом доме.

А уж себя-то его сестра всегда сумеет приукрасить. Посмотрели бы вы на мисс Флоеллу Лампкинс, когда она отдыхает после очередного высоконаучного опыта. Б-р-р, зрелище не для слабонервных. А ей хоть бы что.

— Странно. С какой стати она вдруг взорвалась? — сказала Флоелла и со всех сторон оглядела бутылку. — Придется завтра еще раз попробовать. Ну что, идем чай пить?

«Ну и ну, — подумал Стэн, — ну и Флоелла».

Нормальные вещи ее совсем, ни капельки не интересуют. Ей просто наплевать, что сегодня на обед — рыба или сосиски, сколько недель осталось до Рождества, кто запустил таракана к Белинде Грегори в пенал.

Зато она не задумываясь ответит вам, с какой скоростью движется снежная лавина. Может рассказать кучу всего интересного про зуб динозавра. И наверное, сумеет сделать настоящего робота.

Только имейте в виду, что спрашивать ее о том, какой сегодня день недели или какой автобус идет на каток, совершенно бесполезно. Все равно не ответит. Даже и не подумает.

Ну конечно. У Флоеллы Амелии Лампкинс не было времени раздумывать про нормальные вещи. Уж это-то Стэнли Лампкинс успел усвоить — зря что ли он всю жизнь прожил с ней под одной крышей.

Под этой самой крышей с ними жил еще кое-кто — и этот кто-то только что сердито кричал им из передней, а теперь быстро топал вверх по ступенькам. Такой голос и такие шаги могли быть только у одного человека на всем белом свете — у Алана Морриса Лампкинса, Папочки.

Стэн приготовился. Тут можно и без Флоеллиных мозгов догадаться: сейчас взорвется.

На пороге с открытым ртом стоял Папочка. Он очень внимательно разглядывал стены и пол. Было тихо-тихо.

Потом он взглянул в грязно-коричневое лицо Флоеллы и прищурил один глаз.

Стэн старался не шевелиться. Сейчас Папочка удивительно напоминал небольшого саблезубого тигра.

— Обживаетесь на новом месте, а, детки? — сказал он и скрипнул зубами.

Флоелла ничего не ответила. Ей нечего было сказать. А вот Папочке было. И он сказал. Он набрал побольше воздуха и разразился отменной нотацией.

Воспитанная Флоелла слушала Папочку очень внимательно, почти так же, как на прошлой неделе, когда ее искусственная буря вырвалась из холодильника и перебила на кухне посуду. Правда, на самом деле Папочке вовсе незачем было так стараться. Он и сам прекрасно знал: как только в голове у Флоеллы появится МЫСЛЬ, она бросится ее проверять и плевать ей тогда на любые нотации. Попробуйте-ка остановите голодную слониху, когда она мчится за любимым бананом!

В конце концов Папочка выдохся. Тогда заговорила Флоелла.

— Ничего страшного, — преспокойно заявила она. — Это все отмывается.

И это отмылось.