Лерка, Лера, Лерочка [СИ]

Часть 38. Боль

Борис шел в кафе радостный и счастливый, там его уже ждали ребята за накрытым столом. Для радости и веселья был огромный повод, ему присвоили звание подполковника. Утром зачитали приказ, и весь день оказался не рабочим. С утра отмечали с начальством. Конечно, было больше разговоров, чем выпивки. Какая выпивка у начальства, так, чисто символически. Он еще купил бутылку коньяка и хороший торт, начальство расщедрилось на кофе. Посидели немного. Дальше в его кабинет начали заходить товарищи с других подразделений и тоже с поздравлениями. Для них у него было тоже заготовлено и водка и коньяк, кто что хочет, главное самому с ними не напиться, надо еще со своими ребятами в кафе посидеть и дома с родителями. Жаль, Леры нет. Интересно, обрадуется она или нет, что он ее по званию догнал. Решил, что была бы тоже рада. Ведь орден и медаль он получил по ее представлению, за выполнение особого задания Родины. Орден только, дорогой ценой достался, ранило, да еще как. Что поделаешь, на войне как на войне и если бы не Лерина подготовка, не ушли бы и остались их косточки там, в пустыне. Хотя, если бы не Лера и не было у него такого задания, сидел бы сиднем у себя в отделе, и бумажки переписывал. У них в полиции такое экстраординарное редко случается. Гибнут, конечно, ребята, и ранения получают, но все-же намного реже, чем у Леры. И он мог погибнуть, и опять Лера его вытащила, как тогда, когда его похитили из-за тетради со счетами по наркоделам. Но у Леры все опаснее, там, у них, каждый выход на задание, это страшный риск и без серьезной подготовки делать там нечего. Как она сейчас, думает ли о нем, чувствует его радость, приедет из командировки, надо будет отметить еще раз, вместе с ней. Наверняка обрадуется.

Размышления Бориса прервал женский крик. Борис осмотрел улицу и увидел впереди, двое мужчин выворачивают руки девушке и пытаются запихнуть ее в машину. Что за безобразие, надо навести порядок. Он в форме, оружия с собой, конечно, нет, какое оружие на пьянку, но это не вопрос, справиться с двумя дебилами и сержант может, а он теперь подполковник и просто права не имеет мимо пройти. Борис подошел к дерущимся

— Граждане отпустите девушку.

Мужчина отпустил девушку и вытащил нож

— Тебе что надо, шел мимо и проваливай.

Нож, это не вопрос, все как учила Лера, нож снизу, руки перекрестил, запястье перехватил, вывернул, удар ногой в живот, схватил за волосы и приложил головой об машину. Второй тоже с ножом, но глаза растерянные, просто удар ногой по ножу, нож отлетел и кулаком в голову. Порядок. Оба в нокауте.

Вдруг дверца машины открылась, и из нее показался третий, неужели сунется, двое то лежат, пусть попробует. Но третий протянул вперед руку и в ней оказался пистолет. Пистолет выстрелил два раза. Пули попали Борису в грудь, он начал падать. Третий вылез из машины и выстрелил Борису в голову. Еще дважды выстрелил в девушку. Бросил пистолет, поднял своих товарищей, обругал их

— Вдвоем с одним ментом справиться не можете. — Засунул их на заднее сиденье машины, сел и они уехали.

Раздался звонок и Светлана Павловна, мать Бориса, побежала открывать. Стол накрыт, главное, что бы Борис до дому добрался, выпить со всеми надо. Рановато, однако, встал с дивана и Валентин Сергеевич, по его прикидкам, Борис должен был появиться еще часа через два.

Вместо Бориса в квартиру вошли начальник управления, где служил Борис и зам начальника ГУВД города, тот, который был у Валентина Сергеевича на дне рождения, начальник отдела и еще несколько человек. Наверное, что-нибудь с Лерой, подумал Валентин Сергеевич. Среди вошедших не было никого в военной форме. Вошедшие, молча, смотрели на них, потом заместитель начальника ГУВД взял бутылку коньяка с праздничного стола, разлил, положил на одну рюмку кусок хлеба, остальные раздал и выпил не чокаясь. Он обнял Валентина Сергеевича и потом сел рядом. Светлана Павловна закрыла лицо руками и, заплакав, ушла в комнату. Заместитель начальника налил еще, снова раздал рюмки и сказал

— Крепись отец, нет больше сына. Давай, помянем, погиб как герой, на боевом посту, человека от бандитов защищал, ножи выбил, а от пули не увернулся.

Они выпили. Заместитель налил еще по одной.

— Давай по русскому обычаю, третью.

Снова выпили.

— Как жене сообщить, она в командировке? — Спросил сразу севшим голосом Валентин Сергеевич.

Генерал взял сотовый, набрал номер одного из заместителей начальника западного управления ГРУ, с которым был знаком по службе

— Здравствуй, слушай, дело серьезное, поговорить надо.

— Нет, сейчас, немедленно.

— Я говорю, очень серьезное. Сейчас приеду, я не один, закажи пропуск, и он назвал фамилию и инициалы отца Бориса.

— Поехали, я тебя туда и обратно, со Светланой Павловной и внуком побудут, не волнуйся.

Они приехали в управление и их сразу приняли.

— Что у тебя там стряслось? — Спросил один зам другого.

— Ты такую Соколову знаешь, она у вас служит? — Ответил заместитель ГУВД.

— Что-то слышал, но не у меня, сейчас попробую узнать, что за надобность, так просто у нас никто ничего не скажет.

— Ее муж у нас служил, сегодня погиб, вот отец волнуется, как сообщить, она в командировке, связи нет.

— Плохую весть принес.

— Согласен, лучше бы не приходил, но сообщить надо, никуда не денешься, на похороны все равно вызывать надо.

— Как зовут ее?

— Валерия Николаевна. — Ответил отец Бориса, — Она подполковник, Герой России, командир ОРДО СпН.

— Уже подполковник, молодец, героическая девушка. — Удивился зам начальника ГУВД.

— Кажется, знаю, кто это, но она в прямом подчинении начальника управления, надо к нему идти.

Он снял трубку и попросил соединить с начальником.

— Добрый вечер, можно к вам зайти, а то у нас тут ЧП серьезное. — Да, очень серьезное. — Соколовой касается. — Да очень плохо, хуже не бывает. — Есть, идем.

Пойдемте. И он повел их к начальнику. Дежурный офицер встал и открыл дверь в кабинет.

— Вас ждут.

Они вошли.

— Что случилось? И причем тут опять полиция? — Спросил начальник, увидев генерала в полицейской форме.

— Вот, чуть что, полиция виновата. Конечно, виноваты, и по уши, чего уж теперь, ааа. — Махнул рукой заместитель начальника ГУВД и сел без предложения.

— Что случилось? Давайте конкретно.

Заместитель начальника ГУВД встал и представил

— Это свекр Соколовой, сегодня ее мужа убили, подполковника полиции, сегодня присвоили, а в обед… В общем жене надо сообщить, а связи нет.

— Да, действительно, хуже не придумаешь.

Начальник управления снял трубку и вызвал начальника отдела. Приказал бегом и тот прилетел мигом.

— Где у нас сейчас Соколова?

Тот покосился на собравшихся.

— Ты в общих чертах, уже на маршруте или нет, можно вернуть или нет.

— Уже на маршруте и вернуть нельзя, а что случилось?

— Муж у нее сегодня погиб, подполковник полиции.

— Не сообщить и не вернуть.

— Так, все вышли на пять минут, только вас прошу остаться — Обратился начальник управления к отцу Бориса.

Все вышли.

— Вы кто по профессии? — Спросил начальник отца Бориса.

— Я полковник полиции в отставке. — Ответил он.

— Значит человек военный, должны понять. Она уже на маршруте, на нелегальном положении за границей, сообщить ей, значит поставить под удар всю группу, вытащить ее оттуда сразу, все равно не получиться на похороны все равно не попадет. Вернется, сразу сообщим, сейчас примите мои соболезнования, вот моя визитка, любая помощь, все, что надо будет, звоните сразу и не стесняйтесь, если меня не будет, дежурному офицеру, так и говорите, я свекр Соколовой, нужно то и то. Машину мы вам дадим завтра с утра, куда ей подъезжать?

Отец Бориса назвал адрес. Генерал позвонил дежурному офицеру и предложил всем войти. Открыл шкафчик, достал рюмки, достал коньяк, разлил и они выпили.

— Да, деньги на похороны будут завтра, вместе с машиной, и не стесняйтесь, звоните по любому вопросу, даже по самому мелкому. Как с розыском убийц? Нам нужно подключаться или дело сугубо ваше? — Это он обратился уже к зам начальника ГУВД.

— Сейчас работают криминалисты, введен план перехват, делаем, что можем, всех на уши поставили, а дальше видно будет, какую информацию криминалисты дадут.

— Держите нас в курсе дела, если нужна будет помощь, она будет оказана.

— Есть. — Ответил зам. Начальника ГУВД.

— Да, еще, подготовьте официальный текст сообщения для Соколовой, при первой возможности, мы ей сразу передадим, только покороче. Подробности дома узнает.

— Есть. Завтра у вас будет. — Ответил заместитель начальника ГУВД.

— И еще, это касается всех, все, что узнали здесь о Соколовой, государственная тайна, никому и ничего. Всем все ясно.

— Так точно. — Ответили все.

Начальник ГРУ налил всем еще по стопочке и все выпили. Посидели, помолчали, он налил по третьей, выпили. Он пожал всем руки, руку отца Бориса подержал своими двумя, поклонился ему и на этом они расстались.

Дома Валентин Сергеевич сказал жене

— Валерии на похоронах не будет, она очень далеко, ей даже сообщать не будут, узнает, когда вернется.

Она вздохнула, что поделать, служба такая.

Бориска заволновался только на следующий день, когда не обнаружил папы на своей кровати. Он ходил по комнатам и все говорил папа, папа. Потихоньку успокоился, но вечером опять папа, папа и стал заглядывать в глаза деда и бабушки. Наверное, понял, папу у него отобрали снова и, насовсем. Сел на свой стульчик и тихо беззвучно заплакал, даже не хныкал. Просто сидел и по его личику катились слезы, много слез. Дед попробовал покатать перед ним машинки, так, как делал отец — Вжж, Вжж. Нет, так не получается и Бориска не смотрит, даже отвернулся и слез стало еще больше, таких же беззвучных.

Хоронили Бориса на Южном кладбище со всеми воинскими почестями, как положено хоронить солдата, погибшего на боевом посту, с салютом и оркестром. Было все городское начальство, там же и организовали поминки. Домой поехали только родственники и несколько друзей Бориса по службе.

Когда в квартиру вошло много народу, Бориска заволновался, ходил между ними и всех рассматривал, все искал папу, говорили только губы, папа, папа, но звука слышно не было, даже шепота. Его на кладбище не брали, сидел с соседкой. Когда все разошлись, он, забравшись на большой стул, стащил с серванта фотографию, где он был вместе с папой и мамой, забрался на родительскую кровать и, положив рядом фотографию, уснул.

Лера проспала больше суток. Врач приходил, щупал пульс, считал удары и тихонечко выходил. Пусть спит, сон, это лучшее лекарство. Напряжение и усталость последнего времени ушли куда-то на задний план, все тело ныло и болело, как будто его вывернули наизнанку и скрутили страшной дугой. Пробуждение было ужасным, лучше бы не просыпаться. Она встала и тут же снова легла. Этого просто не может быть, бред. Это она тут ходила по краю пропасти, могла просто свалиться со скалы, могли просто убить или взять в плен, пытать, и потом опять убить, враг мог все узнать и тогда точно должны были убить. А вот почему в мирном городе, где нет войны, убили ее мужа, этого Лера понять не могла. Почему бог постоянно спасает ее, идущую по страшному обрыву, идущую для того, что бы спасти десятки, а может и сотни жизней незнакомых ей людей, и убивает ее любимых. Зачем и почему? Ладно, Александр погиб в бою, там была война, но Борис, там войны не было, почему он погиб. Опять из-за нее. Что же она такая не счастливая, почему погибают мужчины, которых она любит. Сколько раз она была на краю гибели, и всякий раз бог ее спасал, и никак не хочет спасти ее любимых, почему и за что? Не найдя ответа, Лера уснула снова. Просыпаться не было сил.

Просыпаться все же пришлось, какая бы беда не была, а жизнь продолжается. Лера проснулась, встала, походила по кабинету, где спала, нет, так не годится. Все тело ломает, надо сделать разминку, пусть маленькую, но сделать надо. Десять минут упражнений и минуту в позе лотоса, так лучше, а то совсем, как разбитое корыто, перед подчиненными нужно держать форму. Надела кроссовки, куртку, ремень с оружием повесила на плечо, как она тут очутилась и где она, не помнила. Вышла в коридор. У дверей стоял боец

— Вы проснулись, как себя чувствуете, я сейчас за доктором и поесть принесу, горяченького.

— Где тут умыться можно?

Боец показал, она прошла в туалет, умылась, причесалась и вернулась обратно, там уже сидел врач.

— Нус, голубушка, как мы себя чувствуем?

— Скверно.

— Кто после такого чувствует себя хорошо, а то, что сейчас скверно, это хороший диагноз, значит больной пошел на поправку, самочувствие появилось, это верный признак начала выздоровления, поломает, покрутит, повертит и потихоньку боль начнет отступать, сразу конечно не пройдет, но придет время и отступит, а сейчас держитесь, не поддавайтесь панике, если прижмет сильно, поплачьте, обязательно поплачьте, женщинам это здорово помогает, организм такой, не сдерживайте себя. Так, пульс нормальный, давление тоже, молодец, держитесь, вот таблеточки, их перед сном по одной штучке, это что б сон крепкий был. Здесь на две недели, потом слезайте с них, физические нагрузки вводите понемногу и они вас поднимут.

— Спасибо, доктор.

— Пожалуйста.

Пришел боец и принес еду и кофе. Через пятнадцать минут вошел командир погранотряда и куратор операции.

— Как вы?

— Бывало и лучше.

— Значит все нормально, за вами самолет из Питера прилетел, так что собирайте ребят и в дорогу.

В самолете Лера снова и снова перечитывала скупые строчки официального сообщения и не верила своим глазам. Ваш муж, подполковник, погиб при выполнении своего профессионального долга по защите граждан от преступников. Значит, пока ее не было, ему подполковника присвоили, а порадоваться его успеху вместе не успели. Не встретит теперь ее и не проводит, и она его больше никогда не увидит, никогда не поцелует и не обнимет. Теперь вся ее жизнь словно разделилась пополам, до гибели мужа и после. До, она была счастлива, знала, что любит и ждет, а теперь ее опять никто не ждет и она одна. Нет, не одна, есть сын, и ради него нужно жить, он еще очень маленький, и без мамы ему плохо. Без папы плохо, сыну всегда нужен папа, но где теперь его взять, родного уже не будет, а чужому он не нужен. Придется ей теперь быть не только мамой, но и заменять папу. Надо жить.

Прилетели без происшествий, даже погода была нормальная. На аэродроме их уже ждала машина, нужно в отряд, сдать оружие и переодеться, а то вся грязная, и на кладбище, на похороны не попала, но поклониться надо, родному, близкому, любимому человеку, своей второй половинке. Ее никто не трогал, ребята понимали, сейчас они все равно помочь ничем не могут, только сочувствием и теплым отношением, они все делали сами и старались помочь ей. В отряде у нее опять не оказалось гражданской одежды, пришлось надеть форму для построений, когда приезжало начальство, с погонами и всеми нашивками, сверху одела куртку без погон и нашивок, собралась уже уходить, но ее остановил заместитель

— Валерия Николаевна, куда? Вас приказано без оружия не отпускать, идите, получите свой именной. Я его почистил, пока вас не было и патрончики свежие, только получили, проверенные. Машина с водителем вас ждет.

Пришлось ей снова идти в оружейку и получать именной и патроны к нему. Там тоже прапорщик пожурил, сразу говорил, возьмите, приказ начальства. Заместитель был на похоронах Бориса и подробно рассказал, как найти могилу.

По дороге на кладбище заехали в магазин, она купила стакан, бутылку водки и хлеба. Никогда не покупала Борису выпивку, всегда покупал он сам, не думала и не гадала, что придется вот так покупать ему, лучше бы живому купила. На кладбище Лера отпустила машину, не надо, что бы подчиненные ее видели такой. Купила цветы, много цветов. Раньше он ей дарил, а вот теперь она ему. Могилу нашла быстро, зам правильно все объяснил. Подошла, открыла бутылку, налила стакан, отломала кусок хлеба, поставила на могилу у креста, сверху положила отломанный ломоть, бутылку поставила рядом, положила цветы, обошла с другой стороны, встала на колени, поцеловала и прильнула щекой к кресту. Каменный крест излучал тепло так, как будто она прильнула щекой к мужу. Лера не смогла себя сдержать и заплакала, громко и тяжело. Звук души постепенно стих, а слезы шли и шли. Она все стояла на коленях и приговаривала, Боренька, мой милый мой Боренька, как же так, как же так.

Наряд полиции, проводившей объезд кладбища вечером, обратил внимание, у одной из могил кто-то копается. Эта могила была у них на особом счету, их товарищ, погибший на боевом посту, так может быть с каждым из них, профессия такая. Они остановились, старший наряда вышел из машины и подошел к могиле. Женщина в камуфляже, рядом бутылка водки и стакан накрытый куском хлеба. В бутылке не хватает ровно стакана, значит сама не пила, и плачет, наверняка родственница. Он вернулся к машине, рассказал товарищам, что делать, поздно уже, ладно, через час поедем обратно, посмотрим. Покатавшись по кладбищу, стали возвращаться обратно, женщина стояла на коленях в той же позе. Старший снова пошел к ней, темно уже, да и холодно, подошел, посмотрел, в бутылке водки ничего не убыло, так точно замерзнет.

— Девушка, кладбище давно закрыто, не пора ли вам домой.

— Спасибо, я еще тут побуду, не могу уйти, извините.

— Кто он вам, что вы тут так долго?

— Муж.

— Понятно. Давайте мы вас подвезем до автобуса, а то поздно уже, тут бывает, хулиганы бегают, как бы чего не вышло.

— Хулиганов я не боюсь, а вот с мужем попрощаться не смогла, была в командировке, а теперь не расстаться.

— Мы вас подождем, а то и далеко и всякий народ нехороший тут ходит.

— Не ждите, я привычная, а всяких я не боюсь.

— Все же мы вас подождем.

Сержант отошел к машине, рассказал ребятам, жена его, нехорошо бросать. Подождав еще полчаса, сержант с напарником, пошли за девушкой, замерзла поди. У девушки действительно уже зуб на зуб не попадал, но слезы лились ручьем.

— Извините, девушка, как вас зовут?

— Лера.

— Лерочка, поедемте к нам, там согреетесь, выпьете чего-нибудь покрепче, а то так простудитесь.

— Я не пью.

— Тогда чайку горячего, пойдемте, себя гробить, тоже не годиться. Вам еще жить и жить.

Лера дала себя поднять, и они, подняв ее с колен, повели к машине. Пройдя несколько шагов, она хотела вернуться, но сержант ее остановил

— Согрейтесь, чайку выпейте, а уж потом еще сходите.

Они привезли ее в пункт охраны порядка на кладбище и стали снимать куртку.

— Снимите, так быстрее согреетесь в тепле.

Сержант, снимая куртку, нащупал у девушки пистолет на поясе, но дергаться не стал, камуфляжная форма, если что, потом проверим, сняв куртку, понял, решение принял верное. Под курткой оказалась форма с нашивками и погоны подполковника. Только он таких нашивок не видел, спросил

— Товарищ подполковник, а что за нашивки, извините за безграмотность.

— Спецназ военной разведки. ОРДО СпН ГРУ.

— Понял, извините еще раз, сейчас чаек согреем.

Полицейские согрели и заварили чай. Лера выпила, посидела, они ей предложили еще, тоже выпила. Почувствовала, что согрелась.

— Спасибо за тепло, за угощение, пойду к нему.

Полицейские только руками развели. Не силой же ее держать. Когда она ушла, они немного проследили за ней и по телефону связались с дежурным по городу, объяснили ситуацию, нужен кто-то из друзей или родственников, так она отсюда совсем не уйдет.

Через два часа на полицейской машине с мигалками подъехал Валентин Сергеевич. Подошел к Лере. Она все также стояла на коленях, прижавшись щекой к кресту, и плакала.

— Дочка, пойдем домой, там Бориска ждет, тяжело ему одному.

— Да, я сейчас.

Она поцеловала крест и сказала так, как будто разговаривала с живым

— Боренька, я к сыну пойду, он тоже соскучился, его я тоже давно не видела.

Валентин Сергеевич помог ей встать, и они пошли к машине. В машине Лера, уткнувшись в грудь свекра, всю дорогу плакала. Дома, свекр ее сразу отправил в ванную, негоже такой зареванной сыну показываться. После ванной Светлана Павловна ее покормила, и Лера зашла в свою комнату. На большой кровати спал Бориска, и рядом лежала их фотография. Его так и не смогли уговорить лечь в свою кроватку. Он, почувствовав маму, сразу проснулся и, увидев ее, вылез из-под одеяла и забрался на нее, почти как по лестнице. Положил свою маленькую головку ей на плечо и так уснул снова. Пришлось его аккуратно класть в кровать и ложиться рядом. Лера легла рядом с ним. Больно и не привычно лежать одной, но и плакать уже больше нельзя, рядом маленький ребенок, теперь его надо поддерживать и держать себя в руках, иначе ее паника передастся ему и их двоих будет уже не успокоить и наладить жизнь без папы не получиться. Как бы не было больно, плохо и тяжело, нужно жить, нужно жить ради ребенка, ради друзей и боевых товарищей, которые верят ей и верят в нее, ждут ее помощи и надеются, что она придет вовремя.

На следующий день, Лера свозила Бориску в парк, куда ездили с Борисом. Катала его на аттракционах, сажала на плечи, бегала так с ним. Все было бесполезно, он ни разу не улыбнулся и не сказал ни слова. Домой возвращались грустные и молчаливые. Разговорить его, не удалось.

Вечером позвонил начальник отдела, которому формально подчинялась Лера и, принеся свои соболезнования, попросил все же подготовить отчет о командировке. Она была командиром операции, и ее отчет очень нужен. Пришлось ехать в управление и там писать отчет. Отчет написала за три дня, не забыв описать ситуацию с натовским вертолетом, и указать, что он появился именно в тот момент, когда был отменен первый ложный полет с группой. Это давало возможность понять время прохождения информации от предателя, работавшего у них, до его хозяев. Либо информации о переносе сроков операции не было, либо она не успела придти вовремя.

После отчета ей дали недельку отпуска, привести себя в порядок. Ее она посвятила Бориске. Рано утром подъем, не только ей, но и Бориске тоже. Легкий завтрак, в виде стакана молока всем, и бегом на зарядку. Зарядку проводила на спортплощадке, сама делала и Бориску заставляла. Потом домой, завтрак с кашкой и еще чем-то, что приготовит бабушка, дальше прогулка, снова переходящая в упражнения с подвижными играми, то в пятнашки, а то в мячик до обеда, после обеда тихий час, маленький перекусон, и снова на улицу и снова все бегом. Бориска уставал и вечером, после ужина засыпал без каприз. Бабушка с дедушкой ругались, нашла спецназовца в два года отроду. Но что делать, если малышу досталась судьба разведчика, еще до рождения. Не родившись, чуть не погиб, потом жизнь в суровых условиях, то еды нет, то папы, то жарища не выносимая, то холод жуткий, потом злые люди и маму отняли. Теперь вот новое горе, страшная боль утраты самого близкого человека, папы. Хлебнул всего и полной чашей. Что бы забылось все поскорее, нужна нагрузка, именно физическая нагрузка, нужно шевелиться, двигаться, нельзя сидеть сиднем и смотреть в одну точку. К концу недели, Бориска все же начал улыбаться, когда догонял маму, и она при этом его подхватывала на руки и подбрасывала, тут он уже начал даже хихикать. Дед, видя некоторые успехи Лериной методики, то же стал ходить с ними, понимая, что Лера скоро уедет, и все это ляжет на его плечи. Так, втроем, они и ходили на спортплощадку. Дело начало двигаться, Бориска начал улыбаться все чаще и чаще. Страшная боль утраты у них начала отступать, медленно и с возвратами, то Лера поплачет, в сторонке, что б Бориска не видел, то Бориска засмотрится на ребенка, играющего с папой, и тоже загрустит, но все же боль начинала отступать, перед Лериной энергией и напором ей было не устоять.

Через неделю, Лера снова гоняла отряд, не жалея себя и других. Ночевала в отряде, домой только в пятницу к вечеру. В субботу и воскресенье гоняла Бориску, он свыкся с маминым напором и не капризничал, да и ему самому нравились подвижные игры, но в промежутке мама заставляла делать разные немыслимые упражнения. Он делал, копируя мамины движения, получалось смешно и неуклюже, Лера сдерживала себя, чтобы не рассмеяться, и не ругаться, объясняла ему по многу раз, поправляя то руку, то ногу. Ударной техники не было, просто физкультура по принципу упражнений ушу или еги. Дело двигалось медленно, но двигалось.

Через месяц пришел приказ о подготовке новой группы, для работы в Афганистане, но Леру туда не пустили, у нее только подготовка, схема старая, вторую группу нужно было готовить для работы на Кавказе, и эту группу должна была возглавить Лера. Пришлось ей рваться на части, физподготовка общая, дальше все врозь. С первой группой работать по маршруту и легенде, со второй изучать маршрут самой. Старшей группы в Афганистан уходила Наталья, заместителем Камал. Его горячий кавказский темперамент немного остыл после детального разбора их похода с предложением, рассказать, как бы он поступил. Когда его предложения были раскритикованы всеми участниками того похода, включая Леру и Наталью, он в начале приуныл, что я совсем для работы в разведке не гожусь. Но когда ему объяснили все преимущества его внешности, знания языков и необходимости себя сдерживать, а не лезть сломя голову на рожон, и чем его необдуманные предложения опасны, то немного поутих, стал серьезней, и перестал кипятиться по каждому поводу. Одним словом, повзрослел.

Расставание с Наташей, пусть и ненадолго, расстраивало Леру, все же они теперь два сапога пара, обе без мужей, вдовы значит. Наташа ее опекала, беря на себя мелкую рутину и лишние соболезнования от бойцов отряда, уговаривая не напоминать ей еще раз о беде.

Подготовка к работе в Афганистане шла по старой схеме, за исключением ложной высадки с вертолета. Его делали беспилотным, с установкой большого числа автоматического оружия и мин, работавших по различным параметрам. Собирали вертолет на Дальнем Востоке и перевозили на аэродром погранотряда на большом самолете. Окончательную сборку делали на месте. Сброс группы произвели по старой схеме, только изменили место приземления. Теперь оставалось ждать результатов.

Группа Леры состояла из тридцати человек. Она была создана как прикрытие ребят, улетавших в Афганистан, и летели одним самолетом, из Москвы, только их сбросили вначале, а Леру с группой на обратном пути.

Собрав всех, Лера повела группу в горы, подальше от места десантирования и от основной задачи, перехвата группы боевиков, которая должна была пройти недалеко от места их высадки. Маневр был продуман вместе с генералом. Предыдущие четыре группы, попали в хорошо подготовленные засады и почти все погибли. В самой первой группе была Ната с мужем. Тогда они нашли брешь в засаде и отправили небольшую группу в отрыв, а сами остались прикрывать. Кто остался, все погибли. Охота шла на Никиту. Почему они решили, что Никита должна была быть с ними, неизвестно, но им предлагали выдать Никиту, а самим уйти. Может Нату приняли за Никиту, или сведения, полученные бандитами, были неточны, но факт, оставался фактом, им нужна была Никита. То, что Никита была у них под носом, в Африке, рядом с центром подготовки их элитных бойцов, им в голову не приходило. Такие сведения стоили многого. В их группе все знали кто Никита и где она, и ребята наметили план, кому жить, а кому погибнуть, прикрывая отход тех, кто должен был донести эту информацию до штаба. Все выполнили свой долг, в то время других в отряде не было. Нате эта информация стоила мужа. Ей тоже пришлось пережить то, что теперь переживала Лера, и это их сближало. Единственная разница, у Наты не осталось ребенка, и она могла попробовать начать все с начала, но боль сразу не проходит, и сначала начать, не дает.

Почти вся работа оказалась напрасным трудом. Толи враг знал о том, что здесь больше дезинформации, толи бандиты что-то почувствовали. Только группа Наты прошла весь маршрут без приключений и вернулась обратно. Подготовленный вертолет с радиоуправлением кружился в месте ложной высадки, кружился, но никого не интересовал, его пришлось сажать в безлюдном районе и уничтожать с воздуха, разминировать то, что там напридумывали саперы с электронщиками было самоубийством. На Лерину группу вообще никто не вышел. Все оказалось в пустую, только Ната привезла большой объем информации с камер наблюдения и от местных агентов, которых нашли раньше. Теперь предстояло обработать эти сведения и сравнить с данными полученными от Фотографа с Толмачом и от Мака с Кас. Два месяца работы пропали даром.

Боль утраты постепенно начала отступать, уступая место работе и заботе о Бориске. Валентин Сергеевич почти бросил работу и тоже занимался Бориской в Лерино отсутствие. Это начало приносить свои плоды, Бориска начал разговаривать, снова плохо и снова коверкая слова. Почему то ему лучше давался английский с мамой, чем русский с дедом, может потому, что до года он русского и не слышал, а может еще почему. Пути маленьких детей, в познании этого мира, никому не известны. Бабушка, Светлана Павловна, от безысходности, начала говорить с ним на немецком, и он ее тоже понимал, а вот деда по-русски, никак. Языком жестов, иканьем и аканьем пожалуйста, а по-русски, никак. Иди, пойми маленького человечка.

Если с Бориской дело начало двигаться на лад, то у Леры все вдруг опять пошло в другую сторону. В середине одной из недель подготовки к очередной операции, Леру прямо с кросса с отрядом выдернул дежурный офицер

— Товарищ командир, срочно к телефону.

Пришлось бросить строй и бежать к телефону. Она злилась и сердилась, все начальство знало, что ей звонить после обеда, до обеда, как говорят боевая и политическая, самый пик подготовки и тут надо быть с ребятами, все показывать личным примером, все должны знать, мелочей в подготовке не бывает. Здесь не доработаешь, в бою поздно будет.

Оказалось не начальство, это был Валентин Сергеевич с очень плохой вестью, из разряда тех, что хуже не бывает. Умер отец. Еще один очень родной и любимый человек. Сердце не выдержало, очередной инфаркт и до больницы уже не довезли. Похороны через три дня, надо ехать. Пришлось в середине недели бросать отряд и ехать к начальству, отпрашиваться. Собственно, можно и по телефону, но лично лучше. Конечно, начальство отпустило, поругав ее за то, что это можно было и по телефону решить, разрешив ей побыть недельку с родными. Лера маленькую ругань начальства, приняла, как должное, по телефону ей вряд ли дали еще недельку. И в город надо было заехать за парадной формой. Отец, как не крути, а боевой летчик. Провожать в последний путь надо со всеми воинскими почестями.

В поезд села нормально, успела парадную форму в рюкзак сложить, и ехала в гражданке, но пока отъезжали, обратила внимание, в одном из купе ехали три капитана, двое вроде, как десантники, третий в морской форме. Пили и выходили покурить. Она их видела мельком. Точнее двоих видела, а третьего только со спины. Одного она узнала, он учился вместе с ней, только на два года младше. Второй, наверное, тоже учился, они вроде как одногодки, но его она не помнила. Все же вышла посмотреть, вдруг, кто знакомый. И не ошиблась, третий был Санька. Лера решила сделать ему сюрприз. Дождавшись, когда их компания снова пойдет курить в тамбур, собрала свои вещи и перебралась в их купе. С Санькой, они давно не виделись, его после училища отправили служить на Дальний восток, а оттуда не каждый раз приедешь и не позвонишь. Устроилась, и уселась читать газетку.

В начале в купе вошли двое десантников, Санька, где то застрял

— Девушка, вы купе не перепутали?

— Нет. По моему, очень удобное купе. Мне проводник посоветовал.

— Вообще то, у нас все четыре места выкуплены, здесь встреча боевых друзей.

— Встречу надо проводить в ресторане, а не в поезде. Здесь люди ездют, в дороге пить вредно.

— У нас времени другого нет, друг на похороны едет, а мы к новому месту службы.

— А раньше где служили?

— На Дальнем Востоке.

— Теперь сюда.

— Да, в Псков. Знаете что, если хотите, оставайтесь, нам женского общества не хватает.

— Вам командира строгого не хватает.

— Ну, этого хоть отбавляй. Здесь просто друга боевого встретили, у него горе, отец умер, на похороны едет.

— Знамо, куда едет.

В этот момент и появился Санька.

— Александр, к нам тут девушка подсела, симпатичная.

Александр подсел к Лере.

— Девушка, а девушка, а как вас зовут? — Изрек Санька.

Лерка так и уставилась на него, это надо же так нализаться, что родную сестру не узнать. Прикинула, конечно, Санька ее с длинными волосами, да слегка пополневшей после родов и не видел. Волосы она специально отпустила в отместку, за то, что почти год по Африке лысой пришлось ходить, что бы пираты не приставали и держались от нее подальше. Жаль, что Борис не успел увидеть ее с такой роскошной прической. Хотя, если честно, то она и не думала ни о чем, после его гибели. Все получилось само, собой.

— Санька, ладно эти господа офицеры прикидываются, что видят меня первый раз, а тебе как не стыдно, так нализаться?

Санька встал, трезвея на глазах и что-то соображая.

— Что, опять родную сестру не узнал?

— Господи, Лерка! С ума сойти, ты стала просто красавицей, дай обнять.

Лера тоже встала, они обнялись и расцеловались.

— Товарищи офицеры, это моя родная сестра, прошу любить и жаловать.

— Так бы сразу и сказали, а то морочат нам тут вдвоем голову.

— Вас, капитан, кажется, Владимиром зовут, а вас, дай бог памяти, Евгением. — Лерка вспомнила и второго капитана, учились они на одном курсе, были друзья, не разлей вода, так и по службе пошли, но она на них внимания не обращала, младше ее и по возрасту и по курсу. Она уже лейтенантом стала, а им еще пахать и пахать.

— А про нас вы откуда знаете?

— От верблюда, Санька рассказывал.

— Лер, ты представляешь, меня, когда на Дальний Восток заперли, я к ним извозчиком попал, на выброску их катал, а вот встретились только сейчас. На аэродроме часто встречались, а поговорить, посидеть некогда было. Потом мне надоело их катать, и я в морскую авиацию сбежал, теперь как батя.

— Да, жалко, мог бы еще пожить.

— Мог бы, даже дядю Сашу не догнал.

— А ты как, мне батя звонил, говорил ты замужем теперь, и сына родила, извини, на свадьбу не отпустили.

— Сын растет, а мужа нет.

— Как же так, куда делся?

— Погиб при исполнении служебных обязанностей. Он подполковником полиции был, человека от бандитов защищал и погиб. — Леркин взгляд снова потух.

— Лер, извини, не знал. Сама-то как, я слышал, ты огого.

— Ладно, не порти людям праздник, расскажи о себе, как Ольга?

— Что, я нормально, летаю, скоро майора обещают, и буду сдавать на командира экипажа. Ольга вот, вот второго родит, так что у нас все нормально.

— Давайте за встречу. — Предложил Владимир.

— Спасибо, я не пью, давайте я вам лучше порядок наведу, а то устроили свинарник, можно подумать, что здесь не офицеры едут, а обычные пьяницы. Евгений, берите пустые бутылки, огрызки от закуски и в мусор, я сейчас все соберу.

Лера быстро все собрала в подвернувшийся полиэтиленовый мешок, нашла газетку, ей вытерла стол и отправила Евгения относить мусор. Сама сходила к проводнику, попросила у него швабру и совок, быстро все подмела, отнесла все на место и, вернувшись в купе, собрала некоторые разбросанные вещи и навела маленький порядок.

— Вот теперь можно продолжать, а то свинарник был.

— Во во, у нас в училище тоже такая зануда была. То же, кажется, Валерией звали. — Произнес Евгений.

— Точно, она на два года старше нас и нас в грош не ставила, сопляками считала, правда и на ковер с ней по рукопашному бою выходить было бесполезняк, клала почти любого секунд за тридцать сорок, несмотря на то, что девчонка. — Продолжил Владимир.

— Но зануда страшная, если увидит непорядок, мимо никогда не пройдет, обязательно сморозит такое, хочешь не хочешь, а уберешь. — Добавил Евгений. — Спасибо, начальству стучать не бегала.

Санька уставился на Лерку. Она наклонилась к его уху.

— Не порти ребятам праздник, а то у них вся водка обратно, фонтаном вылетит.

Санька, кивнул в ответ, ехидно улыбаясь.

— Чего там шушукаетесь, и так сюрприз устроили, наверное, договорились тут встретиться, а нас разыгрываете?

— Не договаривались, но на одну беду едем, вот и совпало все. — Ответила Лера.

— Да ребята, мы разделяем ваше горе, вы уж нас извините, мы с Александром на аэродроме часто встречались, а вот посидеть, поговорить, как то не случалось. Давайте за вашего отца.

Они помянули отца. Еще выпили. Лера все же решила, что им уже хватит, а то во Пскове придется на носилках снимать.

— Ребята, по моему, вам уже хватит, а то Серега Саньку в вытрезвитель сдаст.

— Строгая у тебя сестренка.

— Старшая, вот и командует.

— И на сколько старше?

— На два года.

Мужики уставились на нее.

— А ведь все совпадает, та тоже из Пскова была, и тоже командир. Вот фамилию подзабыли.

— Мы Соколовы. — За всех ответила Лера.

— Так это вы или не вы? — Спросил Владимир.

— Что значит я или не я? — Продолжила Лера.

— В училище вы учились? — Спросил Женя.

— Она, не мучайтесь мужики, все равно в часть приедете, узнаете. — Ответил Саня.

— Так вы тоже во Псковской служите? — Спросил Владимир.

— Там начинала, сейчас в другом месте, а то нагорело бы вам по первое число за такую пьянку в поезде. Прибудете в часть, передайте, выговор от Соколовой получили, меньше неприятностей будет. — Ответила Лера.

— Валерия, мы вообще-то не пьем, вы уж нас извините, просто встретились так неожиданно и, наверное, уже не скоро свидимся. — Извинился за всех Женя.

— Правда, Лер, не сердись, я тоже не пью, у нас комиссия предполетная, знаешь какая, сто грамм вчера выпил, сегодня уже к полетам не допустят. — Вставил свое извинение Санька.

— Ладно, ребята, я не сержусь, только форму не позорьте.

— Есть, товарищ извините, звание не знаю. — Со смехом произнес Владимир.

— Капитаном она уже давно была, сейчас бери выше. — Добавил Санька.

— А где сейчас служите? — Продолжил разговор Женя.

— Сейчас, пойду, переоденусь, и все узнаете, а то уже подъезжаем, на похороны надо в форме быть, отец тоже офицером был, хоронить по уставу надо. — Ответила всем Лера.

Лера взяла свой походный рюкзак, сходила в туалет и переоделась в парадный мундир, в купе не хотелось, надо ребят выгонять, а их больше. Зато когда она входила в купе, даже Санька присвистнул, он не только не знал о звании, но не знал и о Звезде Героя России.

— Вот это да! — Открыл рот Санька. Он ее в форме никогда не видел.

Все же первым нашелся Владимир

— Встать, смирно, Товарищ подполковник, группа офицеров проводит встречу родов войск.

Евгений, резко подпрыгнув, ударился головой о верхнюю полку.

— Вольно, встречальщики, смотрите, что бы патруль не поймал. — С улыбкой ответила им Лера.

Когда поезд подошел к перрону псковского вокзала, их с Санькой уже встречал тот самый сержант, который запер Леру в комнате для задержанных

— Товарищ подполковник, разрешите обратиться?

— Это опять ты?

— Так точно, я. Меня Сергей Николаевич просил вас встретить, он должен подъехать с минуты на минуту. Сумочку разрешите.

Он взял у Леры рюкзак и, рассказывая, куда должен подъехать Сергей повел их к этому месту. Как ни странно, но Санька с приятелями держался на уровне, Лера думала, что хуже будет, но ничего, молодой мужской организм держит явный перебор, только по разговору чувствуется и запах хорший, хотя на улице почти не заметный.

Сергей подъехал почти сразу, как они подошли к месту встречи. Вышел, обнял обоих, на Санька, правда, поморщился слегка

— Где это ты так успел, братец?

— Понимаешь, ребят, десантников встретил в поезде, сколько раз их на полигон возил, сколько раз виделись, а посидеть вместе никак не собраться было, вот и перебрал слегка.

— Если бы я их не остановила, они бы до самого пункта назначения поезда квасили, и Псков бы проехали. — Добавила Лера Санькины извинения.

— Да ладно Вам, тоже мне брат и сестра, не успели увидеть, уже ругать, сказал же, больше не буду.

— Поздно ругать, большой уже, драть надо. — Сказал Сергей, поддерживая Леру.

— Сереж, все же брат родной, хватит с него, а то обидится и больше не приедет. — Пожалела Лера Санька. И уже Саньке

— Сань, ты не обижайся, мы же как лучше хотим, а получается, бывает неуклюже.

— Ладно, сам виноват, увлекся. Компания уж больно теплая была. Лерк, ты мне лучше скажи, за что Героя дали и целую кучу наград, наверняка в самое пекло лезешь.

— Сань, самое главное не то, куда лезешь, а то, что оттуда вылезаешь, залезь то и под машину можно, и не вылезти оттуда.

Заехали домой и, взяв маму, поехали в морг, потом в церковь, на отпевание и уже оттуда на кладбище. Машин было много, целая вереница, поменьше, чем у дяди Саши, но все равно много. Были и с последней работы, и с воинской части, где служил отец. Оттуда даже почетный караул прислали. Оркестр дала комендатура. Хоронили, как и положено, со всеми воинскими почестями.

Поминки справляли на даче. Санька, как и обещал, не пил, только губы обмакивал, и вместе с Лерой и Галей, был трезвый. Лера переоделась после кладбища и помогала маме и Гале обновлять стол и ухаживать за гостями. Все говорили красивые слова об отце, но один из офицеров, встал и сказал о детях, прекрасную смену себе вырастил Николай Соколов. И летчика, себе замену и полицейского, порядок в стране беречь и дочь, страну защищать, такой дочерью не только что гордиться можно, а памятник за нее отцу поставить.

— Опять меня перехваливают, умру от зазнайства. — Проворчала Лера братьям.

— Нечего стесняться, тут все свои. — Вставил Сергей. — А то водила нас с мамой сколько лет за нос, кто, да что, да кем работаешь. Одна твоя подруга Женечка, сколько нам нервов испортила, на весь Псков орала, что не сегодня так завтра тебя посадит, меня Галка чуть в Питер разбираться не отправила. А ты, оказывается, как ее в грош не ставила, так и не ставишь, сама можешь мизинцем шевельнуть, и от этой Женечки пух и перья полетят. А мы тут с мамой переживали, думали, как тебе помочь.

— Вы бы лучше за отцом приглядывали, а я сама справлюсь.

— Справишься, как же, а что с Борисом случилось? — Спросил Сергей.

— Девушку решил от бандитов защитить, а у бандитов пистолет оказался, вот и вся история. — Грустно ответила Лера.

Встала, вышла из дома, забралась за сарай, подальше от глаз и заплакала. Зачем он ей напомнил. Все один к одному и отец и Борис. Тяжело так. Ее нашла мама.

— Доченька, мне тоже нелегко. Почитай больше тридцати лет с батькой прожили, а теперь одна осталась.

— Мам, приезжай ко мне, у меня Бориска один, без присмотра.

— Ну, это ты не загибай, родители Бориса в нем души не чают, всю любовь, что для Бориса и для тебя, Бориске отдают, а я уж здесь, с Сережкиными внучками побуду, да и к отцу поближе. Ты еще молодая, может, кто и сыщется.

— Мам, я Бориса люблю, и верна ему буду, не говори ерунды. Да и кому баба с чужим ребенком нужна, да еще командировки по году, а то, и по два.

— Это ты зря, у тебя все впереди, память о Борисе с тобой всегда будет, это Бориска, но ему отец нужен, как не крути, пацан, тут без мужской руки не обойдешься.

— Мам, не ерунди.

— Время покажет, дочка, а сейчас пойдем за стол, люди ждут.

— Пойдем, мамуль.

Санька не пил и тоже все понял.

— Зачем ты ей про Бориса напомнил, тоже мне, мент, знаток человеческих душ.

— Ладно, Санек, согласен, глупость ляпнул, пойдем исправлять.

Они вдвоем вместе вышли во двор, но увидев маму и Леру вместе, решили подождать, когда мать с дочерью разговор закончат, для сыновей главный отец, а для дочери, мама. Когда Лера с мамой выходили из-за сарая, у угла уже стояли братья

— Лер, прости, не подумавши, ляпнул. — Извинился Сергей и обнял ее, с другой стороны присоединился Саша.

Мама посмотрела на них и сказала

— Детки вы мои детки. Вы, это самое главное богатство на свете и самое большое счастье, другого родителям и не надо. Главное, чтобы дети выросли достойными людьми и были счастливы.

И обняла всех троих, на сколько рук хватило. Они так постояли недолго, и пошли за стол, надо и гостей уважать, они тоже не просто так собрались. Снова говорили хорошие речи об отце, и взрослым детишкам тоже было чем гордиться.

Старый друг, второй пилот самолета в том, роковом для отца полете, рассказал об его мужестве и героизме, какую беду они тогда отвели от маленького псковского городка, шли на боевые стрельбы, с полным боезапасом, пусть и не атомные бомбы, но для городка хватило бы с лихвой. Свою жизнь спасти ничего не стоило, просто нажать кнопочку катапульты, а людей спасти, несколько минут управляемого падения, их пережить надо и забыть о том, что тебя уже больше никогда не будет. Только чудо их спасло, но сердце Николая не выдержало, дало сбой и спустя много лет, после того полета, остановилось совсем. Эта расплата за тот подвиг, за спасение других людей, но русские люди по-другому не могут и никогда не сделают. Низкий поклон Николаю, спасибо от всех спасенных, пусть они даже и не подозревают, какую беду от них отвел обычный русский солдат.

Лерка снова уткнулась в плечо Сергея, плакала беззвучно, все они солдаты, каждый на своем посту, живут, страну и народ защищают, и погибают, кто от пули, а кто от болезни, которая достает спустя годы, после подвига. У каждого свой час, только цель одна, страна и люди, простые мирные люди, которые доверили им оружие и боевую технику, вырастили их и научили. Люди, которые хотят нормально жить, трудиться, детей растить и не думать о разных бандитах, преступниках и террористах. Если надо будет, и они пойдут страну защищать, как было в сорок первом, но нужно, ох как нужно, чтобы больше не было сорок первого. Что бы и оружия было много нужного и хорошего, и командиры толковые были, и информация о врагах была и дома порядок. Она снова мысленно, про себя повторила клятву данную Александру, совсем недавно Борису, дяде Саше, а теперь отцу, защищать Родину, пока руки держат оружие, и быть достойной их памяти, никогда не опозорить свое имя и честь офицера российской армии.

Неделя дома пролетела быстро, помогала маме по хозяйству, вечером братья ее тащили гулять, Сережка с Галей под ручку, а Лера с Санькой. Мама ее снова переодела, все говорила, успеешь еще солдатом побыть, но толку все равно было мало. Лере никто не нужен был, по крайней мере, сейчас. Как тяжело привыкать к мысли, что рядом больше нет твоего любимого человека, твоей второй половинки жизни.

Обратно в Питер ехали с Санькой, вдвоем. Он все восхищался Лерой

— Ну, Валерия, ты даешь, и подполковник, и Герой России.

В Питере Санек заехал к ней и познакомился с Лериным свекром, свекровью и Бориской. На свадьбе то его не было.

На следующий день она вызвала машину из отряда, и, проводив Санька до аэродрома, поехала в отряд, продолжать подготовку к предстоящей операции и готовить дежурную группу для работы на Кавказе по результатам разведданных, полученных от ребят, работавших далеко от границ своей страны.