Лерка, Лера, Лерочка [СИ]

Часть 68. Месть

Лерин отпуск для поправки здоровья кончился раньше на целый месяц, срочно вызвали, интересно, с чего бы это. От Володи и Лены она знала о намерениях начальства оставить ее в управлении и не отпускать в отряд, ни под каким видом. Даже на врачей давили, что бы те нашли причину и признали состояние ее здоровья неудовлетворительным для службы в спецподразделении. Врачи действительно ее крутили и вертели, но противопоказаний не нашли. Семь месяцев в Китае под руководством опытных наставников и целителей не пропали даром, Лера почти полностью восстановилась после ужасного плена. До той первоначальной формы она конечно еще не дотягивала, но уже была на пути истинном. Отставала скорость удара и реакция тела на воздействие противника, отставала от ее той, которая была до. Все равно, она была уже на уровне и не хуже других. С противником своей весовой категории Лера уже могла справиться запросто, даже если и немного потяжелее. С очень здоровыми и сильными мужчинами, конечно, ей сейчас не тягаться, но таких в жизни встречается не очень много, поэтому она себя уже считала полноправным бойцом, и ей очень хотелось встретиться со своими убийцами и посмотреть им в глаза, а может быть и убить их. Такое прощать нельзя, придумавших и осуществивших операцию по ее захвату, точно прощать было нельзя, остальных, тех, кто ее бил и пытал, наверное, тоже нельзя, их нужно обезвредить, если не сдадутся, убить, оставшихся посадить и надолго. Виданное ли дело, что бы захватить солдата, которого не могут убить, брать в заложники детей, и потом обменивать их жизнь на жизнь солдата, такого бесчеловечного способа ведения войны Лера не понимала, это даже по военным меркам, военное преступление. Лучшего способа претворить свои планы в жизнь, чем служба в отряде, она не видела, в управлении ей гоняться за бандитами не дадут. Нет, конечно, специально бегать за ними она не будет, но и случая не упустит.

С такими мыслями она и предстала перед очами начальника западного управления. К ее удивлению, в его кабинете уже был Вовка и начальник главного управления. Сейчас, наверное, будут уговаривать перейти на работу в Москву, чего она совсем не хотела. Поздоровалась, они ответили, но у всех были очень кислые рожи, с чего бы это.

— Валерия Николаевна, у нас снова ЧП и очень серьезное. — Начал разговор начальник главного управления.

— Что опять случилось, опять, кому-то моя жизнь понадобилась.

— На этот раз нет, но все гораздо хуже и глубже, Владимир Иванович сказал, что без вас эту проблему не решить, поэтому мы вас и вызвали.

— Давайте к делу, преамбулы потом, а лучше про них совсем забыть.

— По Кавказу бродит отряд, разыскивает убийц Никиты, угрожает убить их и самое главное, ищет ее перстень и кинжал, не просветите нас, что это такое, что за перстень и кинжал, и зачем им они нужны. У кого найдут это, убивать будут медленно и страшно, предлагают вернуть добровольно и выдать тех, кто ее убил, тогда они уйдут.

— Есть у меня один перстень, есть и кинжал, думаю, речь о них, но поймете ли вы меня, не знаю, и потом, это не только моя тайна, вправе ли я ее вам доверять.

— Валерия, здесь все свои, рассказывай, все равно нужно что-то делать, на самотек оставлять нельзя. — Это уже Владимир.

— Валерия Николаевна, дело вот в чем, за этот год произошли некоторые перемены, боевики, которые вас пытали, перешли на сторону России и теперь борются против террористов, многие из них стали полицейскими и получается, что этот отряд будет убивать граждан России, полицейских, выполняющих свой долг по защите мирных людей.

— Здорово, значит, я теперь должна защищать своих убийц, и убивать тех, кто пришел отомстить за мою смерть, как то не вяжется одно с другим.

— Поймите нас правильно, Президент объявил амнистию, дал слово, что людей, прекративших свои действия против народов России никто трогать не будет, и они станут полноправными гражданами, на которых распространяется защита государства, а получается, что мы их не можем защитить, слово Президента должно быть твердым.

— Как вы сказали, они теперь полицейские, тогда убивали не официально, теперь будут добивать официально, так что ли.

— Валерия Николаевна, никто вас убивать или добивать не будет, надо просто разобраться, что это за отряд, откуда он взялся и постараться его нейтрализовать, может это просто бандиты, которые хотят найти реликвию и продать ее, а может еще что, и откуда они знают про перстень, если даже у нас информации нет.

— У вас она есть, Владимир Иванович немного знает.

— Он отказался раскрывать вашу тайну. В архиве есть конверт с информацией, он опечатан и может быть вскрыт только после вашей смерти, кстати, то, что вы живы, мы скрыли, устроив там автокатастрофу, боевики вас считают мертвой. Та машина сорвалась в пропасть и сгорела, для них вас нет.

— Поэтому и появились посланники, которые должны вернуть эти реликвии и отомстить за мою смерть.

— Может это все же просто бандиты?

— Вряд ли, о перстне знает очень ограниченный круг людей, о его значении единицы, о кинжале, почти никто.

— Расскажите нам и давайте вместе решим, что делать.

— Может, я просто поеду туда и постараюсь решить конфликт мирным путем, но с условием, этот отряд должен уйти без потерь.

— А тайну нам не раскроите?

— Если вы выполните все мои условия, попробую.

— Какие?

— Все это должно остаться строго между нами и отряд должен уйти.

— Хорошо, рассказывайте.

— Все, что я расскажу, есть в том конверте и еще в одном, Владимир Иванович об этом знает, но информация может повредить людям, которым я обязана жизнью, просто хорошо, меня не устроит.

— Я даю слово, если они перестанут убивать, пусть уходят.

— Вы дали слово, я взяла, и еще, все, что узнаете, здесь должно умереть.

— Умрет.

— Слушайте. При выполнении задания в одной стране, произошел провал, и меня осудили на пожизненное заключение. Для моего освобождения прежнее руководство нашей организации в лице отца Владимира Ивановича обратилось к своим старым связям, одному из влиятельных и сильных руководителей этой страны, члену королевской семьи. При освобождении, он, узнав, что я русская, солдат, и служу в российской армии, обратился ко мне с необычной просьбой, он просит разрешения назвать меня своей приемной дочерью, а я его с женой должна назвать своими родителями. Я согласилась, и он провел обряд, я стала их дочерью, а они мне матерью и отцом. Перед тем, как сделать мне это предложение, он решил испытать меня в бою и выпустил против меня своего сына, я убила его, юноша был плохо подготовлен, и у него произошла остановка сердца и дыхания. Мне удалось его вернуть к жизни. На поединке присутствовал Король этой страны и, увидев чудо, пожаловал дочери Шейха титул принцессы, даровал перстень и кинжал с символами власти. Де-юре, я являюсь членом королевской семьи этой страны, а перстень и кинжал являются символами власти, которые подлежат возврату после моей смерти.

— Так, принцессы у нас теперь есть, осталось принца или короля найти и полный набор. Значит эти ребята оттуда, возвращать символы власти приперлись.

— Еще за меня отомстить, убийство члена королевской семьи не прощается.

— И что нам теперь делать, как остановить этот беспредел?

— Почему беспредел, вполне заслуженное наказание.

— Эти люди добровольно прекратили сопротивление, и перешли на нашу сторону, а ваши мстители грубо нарушают законы нашей страны и отвергают слово, данное Президентом. Если мы не прекратим это, нам верить никто не будет, и тогда снова польется кровь, понимаете вы это или нет, или вы после случившегося ненавидите лиц кавказкой национальности.

— Национальность тут не причем, убивали меня не только они, там еще русские и европейцы были. А у нас с Владимиром Ивановичем есть человек, чеченец, который погиб, а нас не выдал, он был бойцом нашего отряда, у меня в отряде есть чеченцы, ингуши и дагестанцы, немного, но есть, и я за каждого из них жизнь отдам, как и они за меня. В том автобусе с детьми тоже весь Кавказ был, так что не в национальности дело. Прощать можно заблудших и не переступивших черту, переступил, получи заслуженное.

— И все же, здесь слово дал Президент, он у нас главнокомандующий, его приказ, это закон, нужно прекратить этот беспредел. Кровная месть, я думаю, неуместна, вы живы.

— На том свете я все же побывала.

— Ладно, что вы, Валерия Николаевна, предлагаете?

— Беру бойцов и туда, находим и переводим через границу, обратным маршрутом, или официально, самолетом домой, без потерь, любые потери с их стороны очень сильно осложнят наши взаимоотношения.

— Я согласен с вами и окажу любую помощь, только не затягивайте, хочется избежать жертв и с нашей стороны, пусть даже и амнистированных, это вопрос доверия людей к нам.

— Тогда направляйте меня в отряд, за сутки подберу бойцов, и вылетаем, там сброс на парашютах и подумайте, на кого они должны выйти к нашему появлению.

— В качестве кого вас в отряд, должность командира занята? — Это влез уже начальник западного управления.

— Инструктором, командиром группы, кем хотите.

— Сегодня к вечеру приказ будет, подумаем, сейчас в отряд, утром группа должна быть готова.

Со странным чувством ехала Валерия в отряд, вроде все как всегда, входишь в кабинет начальства со своим мнением, а выходишь оттуда уже с мнением начальства. Но тут явный перебор, спасать своих убийц, людей, которые тебя мучили и пытали, медленно убивая, ждали, когда ты умрешь, что бы отпраздновать свою, пусть и подлую, но победу. У нее снова встали перед глазами ужасные картины тех дней. Они даже не предложили ей пусть и бесчестные, но поединки, не дали никаких возможностей немного защитить себя, они ее просто тупо убивали, сковав руки и ноги, что бы она не могла дать им сдачи. Теперь она должна была их спасать и от кого, от тех, кто пришел отомстить за нее. Все глупо и нелепо, но приказ есть приказ и его нужно выполнять, пусть и совсем не хочется, она солдат, солдат своей страны, и люди в ней должны жить, доверяя друг другу, не смотря на разные национальности и религии. Президент дал шанс преступникам, и они, поверив ему, хотят его использовать, вернуться к нормальной жизни. Нужно им помочь, ведь у них тоже есть дети, а у этих детей тоже будут дети. Чеченцы, ингуши, дагестанцы, русские, православные, мусульмане, католики, буддисты и еще много много, и все они должны доверять друг другу, жить в мире и согласии, вместе, мы сила, огромная и сильная страна, врозь мы никто, пустое место, придут и заберут все богатства, заставив детей наших жить в нищете и трудиться бесплатно. И тому, кто отберет, будет глубоко наплевать на чеченцев и ингушей, дагестанцев и русских, мусульман и христиан, главное, что б ему хорошо было. К концу дороги до отряда, Лере удалось поймать нужное настроение, с трудом, но получилось, без настроения нельзя, ничего не получится.

В отряде Лера быстро сориентировалась, за два года, что ее не было, изменений было мало, все те же лица. Выбрала десять ребят и дала команду на подготовку к командировке. Выезжая из управления, заскочила домой, попрощалась с мужем, детьми, Светланой Павловной и прихватила перстень и кинжал. Людям, пришедшим мстить за нее еще нужно доказать, что она это она, что Никита жива. Поверят ли, могут не поверить и убить, а может действительно, просто бандиты, пришли за редкими драгоценностями, хотят просто подзаработать, тогда точно, убьют, в последнее Лера не верила, про кинжал они могли узнать только от Шейха, а он вряд ли с такими людьми будет разговаривать. В самолете постаралась сосредоточиться на возможной встрече, кто они, какая у них цель. Проще было слетать к Шейху и поговорить с ним, но на это нужно время, а его нет, пока туда, пока обратно, много времени пройдет и не один человек будет убит, значит нужно в лоб, нужно рисковать и спасать тех, кто хотел когда-то ее смерти, а сейчас, совсем недавно, она хотела убить их.

Сброс прошел нормально, спрятали парашюты, и вышли к селу, в котором жил один из амнистированных бандитов, судя по списку, который был у начальника ГРУ, мстители должны были выйти сюда со дня на день. Взяли село под наблюдение, день прошел спокойно. На следующий день, двое полицейских поехали на уазике в сторону другого села, и один из них был из числа амнистированных. Этого Лера и не учла, пришлось делить группу на две части и двигаться за уазиком, только они на машине, а Лера с ребятами бегом. Конечно, не догнали, решили пройти до другого села и проверить, все в порядке или нет. Лера не ошибается, обнаружили след от уазика, уходящий в сторону от дороги, грунтовая и свежие следы хорошо видны. Пошли по следу, и нашли пустую машину. От машины шел след, примятая трава и кое где, отпечатки обуви, двинулись по нему. К вечеру вышли в ложбину, расположенную высоко в горах и в ней совсем крошечное село, можно сказать, аул или просто, несколько домиков для пастухов. Вовремя нашли след, опоздай часа на два, трава распрямится, и следов не увидишь. Вызвали остальную часть группы, наверняка это здесь. Наблюдение снова подтвердило Лерину догадку, на тропе, ведущей к аулу, были секреты, сразу и не разглядишь. Ждать нельзя, полицейских могут убить, бескровно захватить отряд, расположившийся в ауле, не получится, у них народу намного больше, видели около двадцати, а сколько не видели, и секреты хорошие, можно обнаружить только опытным взглядом. Лера отдала свои вещи, оружие, оставив именной пистолет, кинжал, перстень, рацию и с поднятыми руками пошла по тропе прямо на секрет.

Метров за десять ее остановили, из укрытия вышли двое, арабы, обыскали, сняли пояс с кинжалом, вынули пистолет, отобрали перстень, связали руки за спиной и один повел ее дальше, второй остался. Ее привели в дом и поставили перед небритым здоровым арабом, похоже, он здесь главный.

— Откуда у тебя эти вещи? — начал допрос Главный, показывая перстень и кинжал.

— Вы их искали? — Вопросом на вопрос ответила Лера.

— Это не твое дело, что мы ищем, я спрашиваю откуда?

— Прежде подтвердите свои полномочия, это мои вещи, отчитываться перед каждым я не обязана.

— Кто тебе их подарил или продал?

— Мне их преподнес тот, кто имеет право дарить такие святыни, если хочешь узнать лишнее, спроси у него сам, если тебе позволяет твое положение.

— Ты знаешь, кому они принадлежали?

— Мне, там написано мое имя.

— Как тебя зовут?

— Какое имя тебя интересует, то, что на перстне и на кинжале, или как меня называют враги.

— И то и другое.

— На перстне написано, Валерия, как враги называют, сам знаешь.

— Твои враги утверждают, что убили тебя.

— Пусть говорят, что хотят, всем глупый язык не заткнешь, свою голову не поставишь, им позор свой оправдать надо, вот и мелят всякую чушь. Меня мертвую, никто не видел.

— Ладно, пока врешь складно, чем еще можешь доказать, что ты, это ты.

— Тебе придется верить моему слову.

— Можешь назвать номер телефона того, кто дал тебе перстень и кинжал.

— Нет, мы не договаривались перезваниваться, только личные встречи.

— Ты не похожа на ту фотографию, что я видел.

— Какую фотографию ты видел?

— Там ты с теми, кто дал тебе все это.

— Там у меня закрыто лицо, как требует ваш закон, и ты не мог видеть его, вряд ли тебе показывали фото, где мое лицо открыто.

— Мне показали и то и другое, что бы я мог опознать, если найдем тело, волосы на твоей голове были черные, совсем черные.

— Если человека долго убивать, перед смертью он седеет, к старости люди тоже седеют, время и пытки делают волосы белыми, здесь ничего изменить нельзя.

— Хорошо, подожди немного, я сейчас свяжу тебя с теми людьми.

Главный достал спутниковый телефон, набрал номер и начал разговор на арабском. Поговорив немного, спросил

— Покажи палец.

Лера повернулась и показала ему палец с еле видимым шрамом, он сказал в телефон несколько слов и поднес трубку Лере

— Здравствуй, Никита. — Начал разговор неизвестный, голос был похож, на голос приемного отца, Лера все же решила проверить, на всякий случай, сразу перейдя на английский.

— Человек, передавший мне эти реликвии, меня так никогда не называл.

— Дочь, я ведь знаю, как тебя зовут враги. — Ответил собеседник тоже на английском.

— Тот, кто мне дал все это, мне не враг.

— Извини, Валерия, я больше не буду тебя так называть, все же я тебя не вижу и хочу проверить, назови наших общих знакомых и сколько их.

— Их много, отец, кого тебе назвать, мужчин или женщин.

— Назови мужчин.

— Я знаю троих в России и двоих братьев, твоих сыновей.

— А в России, почему троих?

— Владимира и его отца Ивана ты знаешь, а третий, это сюрприз для тебя, ты сам его рекомендовал с мамой, я послушная дочь и выполнила твои пожелания.

— Третьего не помню.

— Встретимся, расскажу, это была твоя рекомендация. Отец, маме, сестренке и братьям передай привет и наилучшие пожелания, будет возможность, постараюсь приехать, я люблю вас, тебя, маму, сестру и братьев, спасибо, что решил отомстить за меня, но это моя страна, я сама должна все решить.

— Как же ты выжила, дочка, мы все видели фото с твоим безжизненным телом.

— Они ошиблись отец, я выжила, была чуть живая, но живая, я живу, меня защищаете вы, мама, ваш Пророк и мой Иисус. Спасибо вам за заботу.

Лера больше не могла говорить, отвернулась к стенке и слезы сами потекли у нее из глаз. Главный поднес трубку к себе, поговорив, нажал отбой. Вынул нож и разрезал веревку на Лериных руках. Взял в руки пояс с кинжалом и, встав на одно колено, затянул у нее на талии, потом взял ее руку, надел на нее перстень, поцеловал руку и произнес

— Принцесса, приказывайте, я ваш слуга.

Лера не смогла справиться с волнением, села за стол и, положив голову на руки, заплакала. Тяжело, чужие люди пришли мстить за нее, а приходится защищать тех, кто хотел ее убить. Придется встречаться с убийцами и отпускать их восвояси, пытаясь забыть пережитое. Главный позвал кого-то на арабском, человек вошел, получил распоряжение, вышел и через минуту вернулся с кувшином воды, тазиком и полотенцем.

— Принцесса, умойтесь, я вас представлю своим.

— Верните рацию и встретьте моих солдат, только открыто встречайте, без секретов, иначе не поймем друг друга и где мой пистолет.

— Будет сделано, принцесса, вот пистолет и рация.

Лера умылась, и главный положил пистолет ей в кобуру.

— Вы должны уйти, как вы хотите, обратным маршрутом или мы вас самолетом домой отправим.

— Обратным маршрутом.

— Тогда мы вас проводим до границы и обеспечим коридор, дальше уже сами.

— Все будет исполнено принцесса, только что делать с теми, кого мы поймали, я так понимаю, они вам должны, и очень много.

— Я солдат, и обязана выполнять приказ, Президент обещал им свободу в обмен на прекращение войны и я обязана их отпустить, извини, если ты ослушаешься Короля, тебя будет ждать смерть, у нас не казнят, но не выполнение приказа, все равно тяжкое преступление.

— Меня будет ждать смерть, даже если я не выполню вашего приказа, принцесса.

— Спасибо.

— Пойманных, вы сейчас будете смотреть?

— Нет, позже, пусть пока посидят, я в начале дорогих гостей провожу, а потом уже с ними разберусь.

— Благодарю за честь, принцесса.

Лера вызвала своих и приказала войти в хутор, их встретят, конфликты не затевать и в драку не лезть, это друзья.

— Да, вот еще, передайте отцу, я никогда с собой на опасную операцию не беру перстень и кинжал, они либо дома, либо на службе в сейфе. Кинжал вообще не беру, только в очень исключительных случаях, поэтому, если что со мной случиться, пусть обращается к Владимиру или его жене, они знают, где искать и помогут с возвратом.

— А сейчас?

— Сейчас я знала к кому шла, шла к друзьям, без них у нас разговор не получился бы.

— Вы правы, принцесса.

Пришли лерины бойцы, вместе пошли смотреть пленных. Их было одиннадцать, но только четверых Лера смогла узнать, остальных либо не помнила, либо их там не было вовсе.

— Встать перед принцессой, честно признавайтесь, кто ее пытал и бил. — Спросил Главный.

Пленные встали и, молча, смотрели на нее, очевидно понимая, пришел их час расплаты.

— Еще раз предлагаю добровольно признаться, раскаяться. — Снова повторил свой вопрос Главный.

— Они могут только меня скованную бить, боятся. Ладно, кого надо, я узнала, придет время, разберемся, пока пусть готовятся, есть время помолиться и попросить прощения.

Двое, не выдержав Лериного взгляда, подошли к ней

— Убей нас, Никита, мы тебя били, мы виноваты.

— Двое мужчин на всю компанию, маловато, пусть еще посидят.

Сарай закрыли, оставив пленных со своими мыслями. Пусть помучаются, амнистировать сразу Лера не хотела, слишком много боли и горя ей досталось от них, пусть им достанутся если не физические муки, как Лере, то хотя бы душевные. Может когда-нибудь, что-нибудь и поймут.

Вместе поели, лерины бойцы сменили в секретах гостей, дав им отдохнуть перед дальней дорогой. Утром Лера с двумя бойцами повела гостей к одной из дорог, ведущих к границе, где их ждали крытые грузовики, на которых гостей довезли до границы. Там уже ждали пограничники, и гости были пропущены через подготовленный коридор. Главный на прощание поцеловал Лере руку и передал просьбу приемных родителей

— Принцесса, Шейх и его жена хотят видеть тебя, приезжай, они ждут.

— Я офицер, и мой долг служить Родине, у меня был очень длительный отпуск, пришлось долго лечиться после этих уродов, снова просить отпуск неудобно, приеду, как только смогу, обязательно приеду.

— Они будут ждать тебя, и я тоже. Я поражен твоей выдержкой, я бы так не смог, помиловать своих убийц, тех, кто тебя убивал, для этого нужно много мужества и выдержки.

— Наша религия учит, нужно уметь прощать, они сами перешли на сторону России, на сторону ее народа. Нужно дать им шанс, пусть даже не ради них, а ради их детей, что бы наши дети смогли жить в мире, дружбе и согласии, наша сила, когда мы вместе, врозь, Россию разорвут на части, сюда придет враг и ему будет наплевать кто ты, русский или чеченец, христианин или мусульманин.

— Принцесса, вы как всегда правы, я не говорю, прощай, я говорю до свидания, надеюсь увидеть вас вместе с отцом, матерью, братьями и сестрой.

— До свидания.

Обратно в лагерь Лера вернулась уже ночью, нужно отдохнуть, хорошенько выспаться и развести пленных по домам, да так, что бы они никакой фокус по дороге не выкинули, а то эта глупая и бессмысленная бойня может начаться сначала. Все же, президент прав, дав им шанс, пусть попробуют начать жить в мире. Как бы сейчас не было больно, тяжело и обидно ей, но она всего на всего, это один человек, а война снова может унести тысячи жизней и посеять вражду на сотни лет. Каждый год этой вражды будет собирать свою страшную жатву, снова будут дети сиротами, а жены вдовами, копя и передавая ненависть, друг к другу, от поколения к поколению, на сотни лет вперед.

Утром позавтракали, скромно покормили пленных, выводили по одному, связывали руки и, построив их в колонну по одному, между своими бойцами, повели к первому селу, от которого начали погоню. Дошли за день, оставив всех на краю села, Лера с двумя бойцам и двумя полицейскими вошли в село

— Показывай, где ты живешь? — Спросила у одного из них.

— Зачем тебе?

— Нужно, хочу твоей жене и матери в глаза посмотреть.

— Ты их убить хочешь?

— Зачем, ты виновен, не они.

— Здесь убей или в лесу.

— Я могла тебя там убить, зачем с собой тащить было.

— Зачем?

— Вот им в глаза посмотрю и решу, что мне с тобой делать, знают ли они, как вы меня убивали, все ли ты им рассказал, как бил связанную женщину, во всех ли грехах им покаялся.

— Я в ФСБ все рассказал, все что знал.

— ФСБ это не суд, суд это когда близкие тебе люди знают о твоих грехах, смотрят на тебя, и тебе от их взгляда стыдно.

— Ты хочешь меня убить у них на глазах?

— Нет, женщины и дети не должны видеть смерть и подлость, я не буду тебя убивать.

— Почему, ты имеешь на это право.

— Ты нашел в себе силы перейти на сторону своего народа, желающего жить в мире с другим народом, чем я хуже тебя. Будешь служить, снова не предашь, живи, радуйся, детей расти, не позволяй другим закон нарушать, бить слабого, отнимать у него то, что ему принадлежит, и не делай этого сам, тогда я тебя тоже не трону, пока не прощу, но не трону, простить я еще не готова, трогать не буду.

Они подошли к его дому, Лера знала, где он живет, не зря целые сутки наблюдали за селом.

— Зови жену или мать.

Он позвал, вышла женщина, судя по возрасту, это была жена.

— Здравствуйте.

— Это ваш муж?

— Да, что он натворил, он уже во всем признался, его амнистировали, неужели, что-то снова?

— Вы писать умеете?

— Да.

— Напишите мне расписку, получили в целости и сохранности живого и здорового, тело, руки на месте, ноги тоже, голова цела, пульс в норме, дыхание ровное, ножками дрыгает, ручками тоже и забирайте, мозги не забудьте постирать и прополоскать. Да, еще вопрос, он вас не обижает?

— Нет.

— Если что звоните, приедем и уму разуму научим. Расписочку давайте.

Женщина сходила в дом и принесла листок бумаги, Лерка прочитала и чуть со смеху не легла, все было написано точно так, как она сказала, наверное, испугалась.

— Все в порядке, забирайте.

Мужчина просто вылупился на них.

— Прощайте, даст бог, больше не свидимся.

— Почему меня не убили те, которые называли тебя принцессой, они пришли за моей головой, они должны были нас убить.

— Потому, что это наша с тобой страна, и мы сами должны решать, кто прав, а кто виноват, кого казнить, а кого миловать и как жить вместе и по совести, как трудиться и как защищать от врагов. Я им это сказала и они согласились. Твоя жизнь в моих руках, но не в руках чужестранцев, я хочу попробовать поверить в твое слово, жизнь покажет, ошиблась я или нет, прощай.

— До свидания, я выполню все, что ты сказала и приду когда-нибудь об этом рассказать и попросить прощения, может, простишь.

— Увидим, когда придет время, с миром приходи, может и я, когда-нибудь приду к вам с миром, просто в гости.

Она развернулась и пошла, подпихивая следующего кандидата для передачи жене. Женщина догнала ее

— Спасибо вам, я знаю, какую боль причинил вам мой муж, простите нас.

— Менять своих детей на чужого солдата, это преступление, он должен искупить свою вину, прожив жизнь достойно, тогда и прощу.

Лера пошла дальше, довела второго и повторила процедуру передачи, расписку написали такую же, слово в слово. Вернулись к остальным. По команде встать, продолжить движение, один из пленных бросился к Лере и приставил нож к горлу

— Отпусти нас, нас всех амнистировали, мы слово дали. Я не хочу тебя убивать.

— Если не отпущу?

Пленный застыл в нерешительности. В этот момент Лера повернула шею, сбивая острие ножа в сторону, подсунула руку между шеей и ножом, ухватила запястье, другой рукой перехватила под локоть, и, проворачиваясь вокруг оси и манипулируя захваченной ладонью, уложила его на землю. Подбежали Лерины бойцы и снова связали нападавшего.

— Слабоват ты воевать со мной один на один, только связанную бить можешь.

— Я не хотел тебя убивать, просто попросил отпустить нас, нам президент дал амнистию.

— Просто с ножом у горла, насмешил, однако.

— Не веришь, тогда убей.

— Я вас всех отпущу, только пусть жены расписки напишут, что все про вас знают, и ручаются за вас, договорились. Показывайте, кто ближе живет, идем в следующее село.

Вызвался один, его и пустили вперед, дошли до его села. Лера вынула нож и разрезала веревку на руках.

— Ну что, воин, иди к жене, проси расписку, чем быстрее принесешь, тем быстрее остальные попадут домой, понял, бегом марш.

— Ты мне в спину не стрельнешь?

— Стоило тебя сюда тащить, можно было и там прикончить, вот образец, дуй за распиской и свободен.

Парень обернулся минут за двадцать, пришел вместе с женой. У этого села их уже ждал транспорт. Двинулись дальше, на машине быстрее, в следующем селе жило человек пять, до села не доехали, обрадованные женщины встречали их на въезде с уже готовыми расписками.

— Уважаемые женщины, не так быстро, дайте им хотя бы веревки разрезать.

Последним оказалось село того, который бросался на нее с ножом.

— Извини меня, я думал, что вы нас убивать будете.

— Свободен, иди, жену обрадуй.

— А расписка?

— Я думаю, ты не откажешься, что живой остался, прощай.

— Может, в гости к нам зайдете?

— Нет, гость, это друг, я пока к этому не готова.

Домой Лера вернулась через три дня, сдала оружие и просто смылась домой, писать отчет не хотелось совсем, простить их она еще не готова, а требовать их смерти не имела права, писать просто нечего. Домой приехала рано, еще никого не было, и она, приняв душ, завалилась спать. Сон был очень плохой, у нее в глазах или просто в голове снова стали всплывать картины ужасных дней, она вспомнила все же пятого, как они ее били связанную, как радовались, когда она падала, и они били ее ногами уже лежащую, как подвешивали за ноги и били как боксерскую грушу. Ее снова переполнило чувство злости и бессилия, слезы сами потекли из глаз и она начала просто плакать. Самое лучшее лекарство для женщины, просто поплакать, вспомнила она наставления одного врача и отдалась слезам. Это хорошо, что приступ слабости ее застал дома, а не там, там, вместо слез, могло быть одиннадцать убитых и война, погашенная ценой невероятных усилий, могла разгореться с новой силой.