Леонхард фон Линдендорф 4

Глава 13

Потекли тихие, спокойные дни. Гюнтер смотался в женский монастырь и вернулся. Все вопросы с дамочками порешал. Пришлось расстаться с толикой золота, но теперь все земли принадлежат мне. Выкупил всё, что принадлежало монастырю. Ну, а то, что принадлежало городу, я тупо конфисковал. Можно начинать разработку угля. Гюнтер и начал. Правда, пока не очень интенсивно — осень. Дождь через день, грязюка. Ну ничего, к весне как раз потихоньку несколько шахт начнут давать уголь. Как раз на завод в Дуйсбурге, там совсем рядышком, а то приходилось возить уголь им из глубины графства. Не проблема, конечно, барж хватает, но на стоимость продукции влияло. Не плохо бы ещё один чугуннолитейный заводик открыть на берегу Рура. Можно напротив Вердена, на другой стороне реки. И руда и уголь рядом, очень не плохо может получиться. Вот это и обговорили с Гюнтером. Единственно, не определились, на каком берегу ставить завод. Если рядом с Верденом, то для жителей города, которые и будут там работать, удобно, но не очень удобно подвозить уголь. Руду-то так и так по реке подвозить будут, так что не важно, с какой стороны завод стоять будет. А если с другой стороны реки завод поставить, то как рабочие туда добираться будут? На лодках? Не очень удобно. Мост нужен. Тогда и надобность в наплавном мосте отпадёт. А то он уже заколебал. Слишком много с ним возни. Да и лодки менять постоянно приходится — гниют сволочи. Вроде, ставил его как временный, а получилось как всегда — всё временное становится постоянным. Но мосты строить у нас никто не может. Нет у меня таких специалистов. Придется искать. Договорились с Гюнтером, что он к весне специалистов найдёт и начнём строить. Обойдётся, конечно, дорого, но со временем окупится.

Курт пропадал в лагере, гонял новобранцев. Хотя у нас их не так уж и много. Из внутренних замков и городов он войска всё-таки вывел и теперь у нас в лагере три полка пехоты, две сотни кирасиров и две сотни штурмовиков. По нынешним временам очень круто. Такая армия не у всякого герцога есть. Нет, любой герцог и даже некоторые графы могут собрать армию и побольше, из своих баронов и рыцарей, а если ещё и крестьян в пехоту согнать, то получится намного больше, чем у меня. Но вот такой постоянной армии ни у кого нет. Тем более, такой спаянной и профессиональной. О вооружении я вообще молчу. Нет, есть и наемные аркебузиры, и артиллерия кое у кого, но с моим вооружением не сравнить. Только вот куда это всё девать? Нападать на меня никто не собирается, все соседи уже учёные, а сам я тоже никуда сунуться не могу. Итак нахапал уже столько, что того и гляди окрысятся на меня курфюрсты или сам император. Хотя, на императора как раз плевать, ничего он мне не сделает, нет у него никакой власти, одно название, что император. А вот совет курфюрстов пакостей может наделать достаточно, так что мне теперь надо сидеть тихо-тихо и никуда не высовываться. И зачем мне тогда такая силища?

Съездил пару раз на завод. Походил, посмотрел — всё в порядке. Интересно, конечно, но чувствовал себя там лишним. Мастера там превратились в настоящих специалистов и я уже ничего подсказать не мог. Это мне они теперь могут много рассказать о металлургии и металлообработке. Но я хотя бы понимал, что они делают и иногда задавал вполне профессиональные вопросы, так что относились ко мне там как к гуру какому-то. Ну, ещё бы, чтобы граф, аристократ, рыцарь и знал столько о домнах, конверторах, станках. То, что всё это было сделано с моей подачи и после моих подсказок, уже забылось и теперь всё это приписывалось гениальности Хайнца и его сыновей. Они сами верить в это начали. Обидно немного, но я даже рад. А то если свяжут меня со всем этим, то можно нарваться на неприятности, особенно от церкви. Да и остальные аристократы относятся к тем, кто занимается производством и торговлей без всякого уважения. А если нет уважения, то и опаска пропадает. Правильно в моё время говорили: боится, значит уважает. Там и до нападения какого придурка не далеко. Я, правда, отучил некоторых соседей думать обо мне, как о мальчике для битья, но не всех, совсем не всех. А поправить свои финансовые дела хочется многим. А есть любители просто подраться. Хватает таких, к сожалению. Это герцог Вильгельм, архиепископ и мой названный дядюшка занают, чего от меня ожидать можно, но они и не распространяются особо об этом, так что о моих военных возможностях мало кто знает. Единственно, что спасает — нет у меня рядом сильных соседей. Которых я не научил бы себя уважать. Если только епископ Майнца, ему я тоже планы слегка порушил. Он ведь подбивал клинья под герцогство Вестфалия, а тут я влез и оторвал от герцогства кусок. Правда, и мой дядюшка не сплоховал и оторвал кусочек не меньше, чем я. Но епископ, думаю, не сунется. На меня или на Адольфа, может и полез бы, а на нас двоих побоится. А то ведь и от его епископства откусить можем. Я то вряд ли, нет у нас общих границ, а вот дядюшка с удовольствием, с моей помощью.

Поэтому и стараюсь не афишировать свои знания. Имея во врагах двух церковных иерархов, лучше не высовываться. Сейчас инквизиция не очень усердствует, не пришло ещё её время, но лучше их не провоцировать. Граф, постоянно лезущий в драку — это нормально, а вот граф, занимающийся металлургией — это уже нонсенс, так не бывает, а значит что-то с этим графом не чисто, как бы с дьяволом не снюхался. Так что я и сам частенько, особенно при общении с отцом Бенедиктом и другими святошами, все успехи и достижения нашего завода спихивал на Хайнца и других мастеров. Ну, это как раз для всех понятно: мастера, на то и мастера, чтобы постоянно улучшать свои профессиональные возможности и знания. Они простолюдины, им можно.

От скуки несколько раз заехал в университет. Ничего особенного. Преподавание на уровне ПТУ. Хотя, для нынешних времен и это круто. Единственно, что не понравилось — при моём появлении все сразу начинали кланяться и лебезить. Раздражает. Понятно, что весь этот праздник нынешней науки за мои деньги, но как-то напрягает. Со студентами-то всё ясно — учиться бесплатно сейчас не принято, а преподаватели-то что? Они же, вроде как, учёные, должны иметь собственную гордость, но нет, смотрели на меня со страхом и ожиданием неприятностей. Вот сейчас хозяин разозлится на что-то и разгонит всех. Ага, сначала вложил кучу денег и сил, чтобы открыть университет, а теперь возьму и прикрою его. Совсем меня придурком что ли считают? Хотя, такие мы, аристократы, сейчас и есть. Другое дело, что я как раз и не аристократ. Так, мелкий барон. Но об этом уже тоже все забыли. Теперь я граф, большой любитель подраться и перевешать неугодных. В принципе, если посмотреть со стороны, то так и есть. Постоянно ведь с кем-то воюю. А мой набег на мавров? Об этом по кабакам уже песни поют. То есть полностью отмороженный аристократ. Ну и как такого не опасаться?

А потом случилось несчастье. Пришло время Ами рожать. Она и родила. Вполне здорового пацана. А вот сама родов не пережила. Роды принимала бабка Агнетта со своими товарками и Адольфус, но не помогло. Обильное маточное кровотечение и всё, её не стало. Я даже попрощаться с ней не смог — она после родов всё время была без сознания. Так и ушла. Я сначала и не понял ничего. Ну рожает и рожает, первый раз что ли? Сидел в кабинете и просматривал бумаги, что накануне притащил Гюнтер. С планами дальнейшего развития наших городов. Интересная работа. Долго с ней Гюнтер возился. Но без этого никак — план должен быть, с точными расчётами, под него и деньги выделяться будут. А тут вдруг прибегает испуганная служанка и говорит, что меня срочно требует бабка Агнетта. Удивился, но пошёл. Оказывается звали меня только для того, чтобы я попрощался с женой, пока она жива. А как прощаться, если она без сознания. Так и сидел рядом с ней. А потом меня оттуда шуганули. Вернулся в кабинет и тупо там просидел до самого вечера. Один. Заглядывали многие — и Ирма, и Гюнтер, и Курт. Даже Хайнц примчался. Но видно вид у меня был такой, что никто в кабинете остаться не решиля. Один Элдрик сидел тихнько в уголке, молча. Но к нему я настолько привык, что и не замечал уже. Он меня поздно вечером и отвёл в спальню. Весь следующий день прошёл как-то муторно. Всё проходило как бы мимо меня. Отпевание, похороны. Потом опять сидел в кабинете в каком-то оцепенении. Вроде что-то ел, что-то пил. И только на следующий день немного пришёл в себя. Прошелся по замку, зашёл к детям. С ними сидела Эмма. Новорожденный был у неё на руках. Подошёл, посмотрел. Сел на диван, обнял Генриха и Ритку и просидел с ними час. О чём-то с ними говорил, успокаивал, но всё проходило мимо. После обеда со мной пару часов провел отец Бенедикт. И в самом деле помогло. А вечером собрались все в моём кабинете. Особых переживаний я не заметил. Ну, сейчас по такому поводу никто особо и не переживает. Всё по велению господа. Так господь решил, а кто мы такие, чтобы противиться воле его? Да и не такая это редкость, смерть роженицы. Скорее наоборот, настолько распространено, что никто на это особого внимания не обращает. Даже сами женщины. Чёрт, зная, что вероятность умереть очень высока, каждая пятая среди благородных и каждая третья среди крестьян, и всё равно рожают и рожают часто. Практически без всякой медицинской помощи. Только благородные имеют возможность воспользоваться услугами врачей. Хотя сейчас такие врачи, что помощь от них не столь и высока. Но хоть что-то. У меня, вроде, и медики не плохие, даже отдельный факультет в университете есть, но не помогло. Для местных это в порядке вещей, а для меня нет. Вот и ломает.

Никаких важных вопросов не решали. Нет, что-то от меня пытались добиться, но так ничего и не понял. Разошлись. Ирма уходила последней. У дверей задержалась и обернулась.

— Лео, мне очень жаль, что так получилось. Ами была мне как сестра, даже ближе. Ты должен знать: я тебя очень люблю и двери моих покоев всегда открыты для тебя.

Повернулась и ушла. А я остался сидеть. Пока Элдрик не увёл меня в спальню. Сам бы так и просидел всю ночь в кабинете.

На следующий день слегка отпустило. Смог, наконец, здраво рассуждать. Хотя рассуждать о чём? В графстве всё тихо и спокойно, никаких срочных дел нет. Что как раз и плохо. Для меня, не для графства. Мне бы сейчас загрузить себя работой, но делать по существу нечего. Молодец я, загрузил помощников, а те своих, и дела в графстве идут как бы мимо меня. Это, конечно, хорошо, но просто тупо болтаться по замку очень тяжело. Тем более, в таком состоянии.

Поехал в лагерь. Поднял по тревоге один полк. Ушли с ним на маневры. Неделю мотался с ним по полям и лесам. А ведь осень, грязь такая, что даже по дорогам передвигаться трудно, а если сойти с дороги, то и по колени в грязюку провалиться можно. Через неделю вернулся чуть живой. Хорошо не заболел. И, на удивление, среди личного состава тоже обошлось без потерь. Днём-то ладно, замерзнуть они не могли, наоборот потом исходили, а вот по ночам довольно холодно. Ночевали не в тёплых домах, а в палатках. Там же одежду сушили. У костров не всегда получалось — почти всё время шёл дождь. Высушить до конца не получалось и по утрам одевали ещё влажную одежду. Но ни одного заболевшего. Повезло. Зато в замок вернулся грязный, уставший, но уже в нормальном состоянии. После ванны даже подумывал: а не заглянуть ли мне ночью к Ирме? Но мысль как пришла, так и ушла. Нет, не готов я ещё к этому. Боль по Ами хоть и притупилась, но ещё не ушла. Да и не уйдёт. Но, надеюсь, через месяц-другой притупится настолько, что смогу жить нормальной жизнью.

Полностью в себя пришёл в конце ноября. До этого чем занимался? Чёрт его знает, в памяти ничего не осталось. И на совещания иногда всех собирал, и на завод ездил, и в город, но всё как-то тускло, через силу. Кураж потерял. А в конце ноября из Хаттингена примчался гонец и сообщил, что туда пришла французская галера и французский граф просится ко мне в замок. Они его пока притормозили, ждут от меня распоряжений. Решил сам прокатиться. Вечером был уже в Хаттингене. Утром послал за французами.

Пришло трое. Нет, их бы больше припёрлось, но кто их пустит? Так что в зал гостиницы вошло трое.

— Граф де Ваньян, — представился один из них, — а это шевалье де Венсан и шевалье д,Антре.

— Чем обязан, ваше сиятельство?

Представляться не стал, знали ведь к кому шли. Глядя на графа даже слегка умилился — родным повеяло. Внушительный нос, весь чернявый такой, да и фамилия армянская. Ну, чисто армянин. Таких на улицах Москвы полно. Будущей Москвы, сейчас-то там их вряд ли встретишь. Поэтому решил не быковать, а отнестись к ним подоброжелательней.

Минут двадцать он заливался соловьём. Как де их король, Карл Vl, благодарен мне за поставки оружия и особенно за пушки и аркебузы. Ну, да, помню, говорил мне что-то Гюнтер, что он втюхал наши недопушки и аркебузы французским купцам по хорошей цене. Только это прошло мимо моего сознания, а оно вона как оказывается. Хотя, сомневаюсь, что их король что-то слышал обо мне. Да и король у них, как я слышал, немного не того, не в себе. Тем более, что он ещё несовершеннолетний и правят во Франции регенты. Но прогиб засчитал. Не понравилось только, что он стал хаять англичан за вероломное нападение на моих моряков. Нет, то что они сволочи и без него знаю, но плохо, что об этом инциденте уже и французы знают. И знают, что я на это никак не прореагировал. Что недопустимо. Это слабость, а слабых сейчас кушают, впрочем, как и всегда. Вот он и предлагал мне вступить во французскую армию и они, мол, помогут мне отомстить англичанам.

— Ваше сиятельство, зря вы так за меня переживаете. За свою честь я и сам могу постоять. Что и собираюсь сделать весной, как откроется навигация. К сожалению, зимние шторма на позволят мне отправиться к берегам Англии и наказать англичан за их вероломство и подлость.

— Мы можем переправить вас на английский берег, наши корабли и зимой выходят в море.

— Спасибо, я уж лучше сам. Англичане и до весны подождут.

— А зачем вам, ваше сиятельство, плыть в Англию? Англичан и на континенте достаточно. А ещё, как мы выяснили, епископ Генри ле Деспенсер, собирается высадиться весной в Кале во главе огромной армии и идти на помощь восставшему против своего сеньора, графа же Мале, Генту. Почему бы вам, ваше сиятельство, не присоединиться к нам и не вразумить этого богопротивного выскочку?

— Ну, присоединяться я ни к кому не собираюсь. А вот помочь вам помогу. Не знаю пока как. Встретить их флот в море я не смогу, точной даты высадки вы не знаете?

— Нет, к сожалению. Да они и сами этого не знают. И не сможете вы с ними ничего в море сделать, слишком большой флот они собирают, а у вас всего шесть или семь кораблей.

Всё знает, собака. Хотя он прав. Если у англичан будет несколько десятков кораблей, а если армия большая, то их будет больше сотни, то они меня просто завалят трупами и возьмут таки на абордаж. И пушки не помогут. Может и в самом деле к французам присоединиться? Нет, лишнее это. Им ведь не столько моя маленькая армия нужна, сколько мои пушки и мушкеты. Правда, насколько я знаю, французы такие же дуболомы, как и наши, рассчитывают чаще всего на свою тяжёлую рыцарскую конницу, из-за чего англичане их и лупят. А как появляется у них вменяемый полководец и отходит от этой дубовой тактики, то уже англичанам кисло приходится. Но от пушек и мушкетов они точно не откажутся и попытаются у меня их отжать. Ну, ну… Ладно, подумаю ещё над этим. А пока будем договариваться.

Ни о чём конкретном, правда, договориться не получилось. Я пообещал к ним присоединиться, как только узнаю о высадке Деспенсера. И если меня устроит оплата. Где и когда не обговаривали. Они пришлют ко мне малую быстроходную галеру. От Фландрии тут не далеко. На этом и распрощались. Правда, договорились о поставках ещё пушек и аркебуз. Его это очень обрадовало, а меня ещё больше, хоть я вида и не подал. Пусть порадуется. Небось помчится к своему начальству, докладывать, что смог заручиться поддержкой дикого и глупого германца. Ну и бог с ним. А вот мне надо хорошо подумать, что и в самом деле делать. То, что англичанам надо ответку кинуть — это понятно, а то беды не оберешься. Каждый прыщ будет считать, что меня можно пощипать без всякой опаски. А у меня корабли ходят чёрт знает в какую даль, замучаемся от разных придурков отбиваться. А вот как это сделать? Побезобразничать у берегов Англии? Было уже. Не очень-то они впечатлились. Да, могу сжечь и потопить несколько их кораблей. Ну и что? Их у них много. Да и не так сложно сейчас построить корабль, особенно если опыт есть. А у них есть. Постоянно ведь в морских сражениях теряют кучу кораблей и всё равно флоты через какое-то время восстанавливаются. А то, что потонет сотня-другая моряков, так кто их считает? Это у меня каждый моряк ,особенно опытный, на вес золота. Не говорю уж о самих кораблях. Каждый мне в копеечку обошёлся. Всё-таки ресурсы целого королевства и маленького графства несооразмеримы. Может и в самом деле повоевать на суше? Я это могу не плохо делать. Но только не в составе французской армии. Эти дуболомы и сами могут нарваться и меня угробят. Но и одному встречаться с английской армией совсем не хочется. Тем более, что граф сказал, что армия у англичан будет большая. А это значит, тысяч 10-15. Нет, с такой армией я не справлюсь. Даже если все свои войска в кулак соберу. Ещё и эти чёртовы лучники. Не так уж они и страшны, но потери как раз от них и будут самые высокие. Может самому махнуть в Англию, пока англичане с французами на континенте бодаться будут? Войск на острове останется не много — гуляй не хочу. Да, там бы я уже развернулся. И пограбить можно. Хотя, кого там грабить — нищая страна. Но если хорошо поискать, то найти что-нибудь интересное можно. Те же ткани, станки. Но это надо выяснить, в каких городах развита обработка шерсти и изготовление из неё сукна. А если эти города в глубине острова? Нет, отдаляться от побережья мне нельзя. Зажмут и устроят мне кровавую баню. Да и всё одно — ни черта не получится. Высадка германских войск на острове будет означать войну Священной римской империи с Англией. А воевать ни император, ни курфюрсты, не хотят. Так что мне такого фортеля не простят. Ну его нафиг. Лучше уж наймусь к французам под штандартом мелкого графа. Или Лимбурга или Арнсберга. Вот это прокатит. Даже если и выразит кто из наших какое недовольство, то можно отбрехаться тем, что денег решил немного подзаработать. Такую отмазку все поймут. Но только действовать надо отдельно от французов и одновременно вместе с ними. Как это провернуть, буду думать.

К вечеру вернулся в замок. И как-то уже совсем полегчало. Боль в сердце осталась, но уже не такая одуряющая. Даже уже улыбаться мог. После ужина посидел с детьми, рассказал им сказку. Про Машу и медведя. Даже посмеялся с ними. Эмма тоже сидела с нами, с новорождённым на руках. Взял у неё малыша, подержал. Вроде ничего, нормально. А то ведь я его и видеть не хотел первое время. Понимаю, что он то ни в чём не виноват, но вот не мог себя пересилить. А малыш-то не крещёный. И как мои святоши это допустили? Тут ведь крестят сразу после рождения. Наверное опасались ко мне подходить, слишком уж я был неадекватным. Ладно, в ближайшие дни окрестим.

Ушёл от детей и проходя мимо комнаты Ирмы заглянул. Она сидела за столом и что-то писала. Тут же вскочила. Подошла и ничего не говоря впилась мне в губы. В себя пришёл только глубокой ночью. Ирма рядом, голова на моей груди. От этого и проснулся — неудобно спать. Попытался повернуться на бок и разбудил её.

— Спи, Лео.

— Да, что-то не спится.

— К себе пойдёшь?

— Теперь-то чего. У тебя останусь.

Дальше… Дальше любили друг друга. Без надрыва, но с огромным удовольствием. Угомонились только ближе к утру. Потом просто лежали рядом, уставшие и умиротворённые. И разговаривали.

— Ирма, замуж за меня пойдёшь?

— Лео… Извини, но нет.

— Почему?

— Лео… Знаешь как я об этом мечтала? Как завидовала Ами? А теперь вот не хочу. Не обижайся. Я думала об этом, знала, что позовешь. Понимаешь, я не хочу быть графиней, не хочу быть хозяйкой замка. Не моё это. Я себя в другом нашла. Мне интересно то, чём я занимаюсь. И я добилась многого. Меня уважают и в замке и в городе. Да и во всём графстве. Уважают и боятся. Именно меня, не графиню и даже не баронессу, а меня, просто Ирму. Не хочу всё наработанное бросать.

— А зачем бросать? Занимайся всем этим и дальше.

— Лео, ты не понимаешь. Быть графиней, настоящей графиней, тоже труд. И заниматься чем-то ещё я просто не смогу. И плохой графиней быть тоже не смогу. Так что тут или-или. Да и не нужна тебе такая жена. Тебе бы найти кого из соседних владетелей, она тебе в приданное ещё земли принесёт. Надо только выяснить, у кого есть дочки или внучки на выданье.

— Да плевать мне на приданное. И земли мне хватает. А уж впускать в свою жизнь избалованную дочку какого графа или герцога тем более не хочу.

— Слушай, Лео, — она легла на бок, оперлась на локоть и нависла надо мной, — а женись-ка ты на Эмме. Она давно по тебе сохнет. И детей она любит. А они её вообще обожают. Она будет очень хорошей женой.

— Эмма? Как-то я о таком и не думал никогда.

— А ты подумай, как следует подумай. Лучше жены тебе не найти. И я с ней общий язык всегда найду. А мне ребёночка со временем сделаешь и мне хватит. Как, не откажешься?

— Да хоть сейчас.

— Нет, сейчас не надо, рано ещё. Но потренироваться надо.

И она перекатилась на меня. Тренировались до позднего утра. Только уже когда солнце стало заглядывать в окно, угомонились.

Завтракали вдвоём с Ирмой. Ну и Элдрик, конечно. Но его я уже и не замечаю. Он всегда рядом. Правда, в замке как-то умудряется на глаза не попадаться, хотя я знаю, что он где-то здесь, за плечом. За завтраком велел Элдрику пригласить на ужин Гюнтера и Курта. Посидим, подумаем, как жить дальше. В свете того, что весной надо настучать по хлебалу англичанам. Вот и подумаем вместе, как это лучше сделать.

День провёл опять бестолково, бездельничал. Но теперь бездельничал с удовольствием, без тягости в душе. Повозился с детьми. Присмотрелся повнимательней к Эмме. Раньше как-то особо на неё внимания и не обращал. Если только потроллить слегка. А ничего так. Ами у меня была золотой блондинкой, то есть волосы светлые с золотом, эта черненькая. Не так, как наши кавказские девушки, не жгучая брюнетка, а просто волосы тёмно-каштановые и глаза карие. И формы очень даже ничего. И спереди сверху и сзади снизу. Но худовата немного. Но это возрастное. Ей ведь сейчас лет 17-18. Перезрела девушка. Сейчас в таком возрасте уже детей имеют. Крестьянки так двух-трёх. А эта всё с чужими детьми возится. Ну, да, помню — не за кого её выдать было. Может и хорошо, что не выдал ни за кого. Посмотрим. Хотя, может ещё Ирма передумает. К ней я как-то уже привык. Да и она у меня была вроде младшей жены, теперь старшей станет. Если станет. Она девушка серьёзная, если что решила, не сдвинешь. Поговорю с ней ещё. Тем более, спешить всё равно некуда — траур продлится ещё год. Хотя, я могу и забить на него, мне можно, я граф. Но зачем? Постель мне есть кому греть. Кстати, надо бы к Эльзе заглянуть. А то был в лагере и не зашёл. Не хорошо. Зачем обижать хорошую женщину. Да и по дочке соскучился. Вот завтра и заскочу.

Вечером все собрались в моём кабинете. Мои приближённые сначала присматривались ко мне, потом , видно, и их отпустило. Поняли, что я уже пришёл в себя. Ирма-то это ночью поняла, а Гюнтер с Куртом уже сейчас. Хотя, настроение у меня было довольно паршивым. Достали меня эти совместные ужины. Ами уже нет, а куча баб так и собирается в замке. Я на них как-то внимания в последнее время не обращал — приду на ужин, проглочу что быстренько и уйду. А сегодня обратил.

— Вы чем-то недовольны, ваше сиятельство? — спросил Гюнтер.

— Да, бабы достали. И чего они в замке все толкаются? Хозяйки ведь нет, что им тут делать?

— Привыкли они уже, ваше сиятельство. Так и будут приходить, делать-то нечего. Если будет ваш прямой запрет, то не придут. Но не советую. Много они не выпьют и не съедят, зато все на виду. Да и графский двор, какой-никакой, но у нас есть, всё как у людей.

— А, ладно, чёрт с ними, пусть развлекаются. Но кто-то из хозяев ведь должен там присутствовать? Я с ними все вечера проводить не собираюсь.

— А им этого и не надо. Наоборот, без вас они чувствуют себя намного лучше. А слуги и так все желания выполняют.

— Ладно, пусть их. У нас о другом разговор.

После этого весь вечер обсуждали предложение французов. Мнения, естественно, разделились. Гюнтер был категорически против нашего участия в этой войне. Нет, впарить французам кулеврины и аркебузы, да ещё и по хорошей такой цене, он был за, обеими руками, а вот воевать за них отговаривал меня изо всех сил. В крайнем случае, соглашался попиратствовать возле Англии, пощипать английских купцов. Абордаж, товар в наши трюмы, а суда и экипажи на дно, чтобы никто нас в пиратстве обвинить не мог. А вот Курт, наоборот, был за сухопутную операцию. Ну, с ним всё понятно — если безобразничать на море, то он в пролёте. А сидеть тупо в лагере ему жуть как надоело. Что толку гонять солдатиков постоянно на учениях? Если воевать по настоящему не будут, то настоящих солдат из них не сделаешь. Тут я с ним, конечно, согласен. Не плохо бы на суше повоевать, проверить наших солдат в деле. У нас ведь в полках хватает молодняка, ветераны по гарнизонам раскиданы. Но тут надо как следует думать. Ни черта не понятно, как эта компания будет проходить. Высадиться в французском порту и присоединиться к их армии? Нам такого счастья не надо. Курт был со мной согласен, что так нас просто угробят. Использовать грамотно пехоту французские полководцы не могут. Да и мало кто может. Англичане только. У них и лучники пешие, и рыцари чаще всего во время боя спешиваются, прикрывая своих лучников. Серьёзный противник, умный. Не то что французские, да и наши тоже, доболомы. Построят клином рыцарскую конницу и вперёд — бей, круши. Вот и огребают постоянно. Французы от англичан, наши от меня. И ведь не учатся ничему. Нет, иногда попадается у французов вменяемый полководец, который не гонит своих рыцарей тупо в лоб, а хоть какие-то элементарные боевые манёвры совершает — тогда французы уже англичан лупят. Только вот хороший полководец — большая редкость. Командуют ведь в основном тупые аристократы, которым с детства в голову вбили разные рыцарские заморочки. Вот и имеют они то, что имеют. И мне попасть под начало такого тупого аристократа совсем не улыбается. Тем более, жалеть диких германцев он точно не будет, сунет в самое пекло. Да и относятся сейчас к пехоте не очень. Там ведь в основном крестьянское и городское ополчение, лапотники. А граф, командующий лапотниками, такой же лапотник как и они. Замучаюсь отстреливать на поединках французских крутых парней со звучными фамилиями. Оно мне надо? А если не смогу настоять и придётся драться на поединке мечами? Тут меня любой настоящий рыцарь уделает, пошинкует как капусту. Нет уж, нет уж.

Просидели весь вечер и ничего не решили. Решили, что Гюнтер потрясёт купцов, наших и чужих, в основном французов и англичан, и постарается выяснить все о намечающихся весной боевых действиях. Потом, имея хоть какую-то информацию, и будем думать. Ну, хоть что-то решили.