Легендатор

Глава вторая

Ганский тир для лучников располагался на автобусном маршруте, примерно в четырех километрах южнее города, по направлению к Семи Священным Озерам. Участок дороги вокруг тира туристическое бюро нарочно сохраняло в плохом состоянии. В результате те одиннадцать-двенадцать километров, что отделяли тир от нижних озер, автобусы преодолевали за час с лишним, а пассажиров в них трясло, как поп-корн в коробке. А туристам только того и нужно. Первый белый человек, пришедший сюда, дал месту не совсем точное название. В сезон дождей озер здесь становилось в три-четыре раза больше, да и кто сказал, что аборигены почитают эти озера за святыни? В одном из гротов, в кристально чистой воде, кишели крохотные красные креветки — говорили, что это кровь гавайской принцессы, убитой ревнивым мужем. Это туристам тоже нравилось. По данным бюро, пусть и завышенным, за сезон 2117–2118 годов, только что закончившийся, здесь побывало семьдесят-восемьдесят тысяч людей, любителей пощелкать своими дешевенькими голографами.

— Эй, чудила, нашел свою потерянную пипку?

Силк отвлекся от мыслей о туристах и улыбнулся Коффи, служащему тира. Коффи — здоровенный мужик, совершенно квадратный, был по крови на большую часть туземцем. Темнокожий, с ослепительно белыми зубами, волосы черные с серым отливом. Был он лет на десять — пятнадцать постарше Силка, лет этак сорока пяти, и настолько к себе располагал, что даже его любимый богомерзкий одеколон, отдающий перебродившим вишневым соком, не мог этому помешать.

Пропускной пункт, ведущий за электрифицированную ограду, был всего лишь навесом на толстых опорах. Правда, на тот случай, если стихия разыграется, существовали жалюзи, но Силк ни разу не видел, чтобы Коффи их опускал. За воротами начиналась линия стрельбы, тоже под крышей, но без стен. Единственными сооружениями, обнесенными сплошными стенами, были туалет и оружейная — бронированная коробка, более походившая па старое банковское хранилище. Там держали луки, арбалеты и прочее снаряжение. Владеть настоящим арбалетом для любого из трех основных видов упражнений можно было только по лицензии. И все равно после стрельбы их обычно сдавали под замок, в оружейную.

— Слушай, Коффи: а правду говорят, что твоя подружка никак не отыщет твою пипиську и даже купила себе сканирующий микроскоп?

Коффи раскатисто захохотал. Кому-то нравится резаться в шахматы, кому-то — издеваться над размерами чужого члена.

— Слушай, Силк, я тебе выдам мишень, а ты, как отстреляешься, захвати ее обратно, идет? Зачем зря добру пропадать? Ты ведь все равно ни одной дырки не сделаешь. После тебя этой мишенью еще кто-нибудь попользуется.

— Старик, если мне не изменяет память, на прошлой неделе я тебя разделал под орех.

— Не свисти! Я стрелял с левой руки, с закрытыми глазами, и все равно ты меня еле-еле одолел.

Оба улыбнулись. Приветственный ритуал закончен. Силк вставил свое удостоверение личности в прорезь сканера, и стальные решетчатые ворота открылись. Коффи провел его к оружейной, отворил дверь и вынес Силку арбалет, десять стрел и стопку бумажных мишеней.

— Займешь пятую дорожку, — сказал он. — В одиннадцать придет команда школьников.

— Спасибо, братишка.

— Махалоа.

Силк пошел к навесу для стрелков, положил на стол снаряжение и сумку. Потом отправился вешать мишени. Раньше их крепили на тюках прессованной соломы, теперь — на брикетах какого-то искусственного вещества вроде дерна, которым еще устилали спортивные арены.

Когда-то стрелки из арбалета выполняли множество различных упражнений, но постепенно остановились на трех основных, два из которых стали олимпийскими видами. Упражнение на точность, когда стрелки сидя стреляли по мишеням с десятиметровой дистанции. Мишени эти, наклеенные на спандопластовые пластины, были не больше блюдца. В этом виде пользовались довольно хлипкими арбалетами и тонкими, облегченными стрелами. Излюбленный вид спорта среди людей, тяготеющих к сидячему образу жизни. Выстрелил, подтянул на тросе мишень, вынул стрелу, поставил мишень обратно, и можешь начинать снова. Нередко Силку приходилось видеть, как умелый стрелок пять раз посылает стрелу в пятнышко размером в полустадовую монетку. А лучшие арбалетчики в удачный день посылали в одно и то же отверстие до десяти дротиков подряд.

Другой вид назывался традиционным. В нем позволялось пользоваться лишь самым обычным арбалетом с открытым прицелом. Ограничений было столько, что меткий солдат с оружием образца четырнадцатого века вполне вписался бы в эту группу стрелков.

Силк предпочитал стрельбу в открытом поле. Этот вид был более близок к боевой практике. Мишени располагались на различной дистанции, от двадцати пяти до ста пятидесяти метров. Арбалеты в этих состязаниях использовались современные, безо всяких ограничений на класс, и походили на оружие четырнадцатого столетия примерно в той же степени, в какой крылатый маглевский поезд напоминал деревянную телегу, запряженную быками. И то, и другое — средства передвижения, но разница между ними огромная.

У Силка был арбалет Кохлера, тщательно сбалансированный, из литой японской найгрокерамики, с орфогелевой подушкой приклада. Сам лук был изготовлен под давлением из витого углеродного волокна, его детали подогнаны с микронными допусками. Тетива — с полимерной основой, с оплеткой из паутины искусственно выведенного паука-шелкопряда. Курок Ауэля, действующий от батарейки, задублированный ручным рычагом — для тех, кому нравится взводить курок вручную, а также для тех, кто вечно забывает подзаряжать батарейки. Сила натяжения — сорок килограммов плюс-минус двадцать граммов на уровне моря при относительной влажности пятьдесят процентов. Спусковой механизм Вильсона с возможностью настройки на любую тягу от ста граммов до трех килограммов. В прицел встроен широкоформатный голопроектор с шеститочечной цветной сеткой Таско — упрощенный вариант тех систем, что используют в крупнейших портах для посадки суборбитальных кораблей. На тренировках использовались те же стрелы, что и на соревнованиях: титановый черенок, наконечник из нержавеющей стали, пластиковое оперение.

В общем-то можно сказать, что современный арбалет по точности близок к огнестрельному оружию. Эта система обошлась Силку в две месячные зарплаты. Конечно, пока еще с олимпийцами ему рано тягаться, но через пару лет, если приналечь, можно достичь их уровня. В один прекрасный день он заткнет за пояс любого стрелка на этом острове. А сейчас он едва справлялся с Коффи и этим проклятым старшеклассником из Оаху, который, как подозревал Силк, был наполовину машиной. Если этот шестнадцатилетний юнец станет чуть выдержаннее, тогда никому на этой планете за ним не угнаться. Силк был в два раза старше и примерно представлял кривую своих будущих достижений. Все чемпионы по стрельбе были моложе тридцати пяти. Когда мальчишка достигнет его возраста, сам Силк, к тому времени уже пятидесятилетний, прочно обоснуется в команде старых хрычей.

Он дошел до тюка и вставил мишень в рамку. Да, когда-нибудь Вселенная растратит все свою энергию и тоже умрет. Так стоит ли переживать о будущем? Настоящее — вот единственное, что следует брать в расчет. Взять хотя бы этот шаттл, набитый туристами из внешних миров, — вряд ли утром кто-то из них подозревал, что этот день станет последним.

Обычно Силк не тратил времени на сравнения и метафоры. Но в откровенном разговоре он сказал бы, что его жизнь похожа на стрельбу из арбалета — та же целенаправленность, тот же жесткий контроль. Все разложено по полочкам, все движется точно по назначению, все имеет разумное, логическое обоснование. Он — летящая по дуге стрела, стремящаяся вверх, еще не достигшая своего пика.

Он прошел по аккуратно подстриженной траве к следующему ряду тюков — для стрельбы со стометровой дистанции. И пока устанавливал мишень, заметил, что ветер усиливается. Небо было почти ясное — лишь кое-где виднелись отдельные облака, но Силк тут же обратил на них внимание. Из-за теней с прицелом начинает твориться черт знает что. Даже поляризаторы не спасают. Ветер иногда бывает даже на руку, но тени — совсем другое дело.

Когда он шел на дистанцию пятьдесят метров, в траве перед ним скакал не то кузнечик, не то сверчок. Случается, такая тварюга запрыгивает на мишень во время стрельбы, и тогда стрелки, упражняющиеся в точности, ухитряются пригвоздить его к мишени. Но, ему, конечно, не под силу попасть с десяти метров в какую-нибудь мошку. Опять же все медалисты в состязаниях на точность старше него. Наверное, потому что им приходится сидеть…

Он водрузил последнюю мишень и пошел обратно, на линию стрельбы. При стрельбе из полевого арбалета упражнение начинается с наиболее удаленных мишеней, а заканчивается ближайшими. Считается, что таким образом воссоздаются условия настоящего боя, хотя на самом деле все это совсем не так. В мире, где наконец искоренили самые опасные эпидемии и наиболее частая причина преждевременной смерти — несчастные случаи, убийство человека считается тягчайшим преступлением. Коффи настроил голопроектор на развлекательный канал лишь потому, что, кроме Силка, в тире никого не было. Приди сюда еще кто-нибудь, этот здоровяк вел бы себя как подобает служащему тира — то есть не спускал бы с посетителя глаз. Если кого-то случайно подстрелят, то часть вины ляжет на Коффи, и тогда ему придется или заплатить внушительный штраф, или сидеть под замком вместе с неосторожным стрелком. Силк одобрял такие порядки. При системе коллективной ответственности человек становится осмотрительнее, он трижды подумает, прежде чем совершить какую-нибудь глупость. Самому Силку пришлось в течение двенадцати недель посещать после работы специальные курсы, прежде чем ему доверили арбалет такой убойной силы. И это тоже правильно.

Вернувшись на линию стрельбы, он надел специальные очки и перчатки. Потом проделал дыхательные упражнения, собрался и в течение пяти минут старался выбросить из головы все лишние мысли. Ничто не должно отвлекать стрелка, если он хочет добиться хорошего результата.

Приготовившись, он взялся за арбалет.

Силк отстрелялся еще до прихода школьной команды. Коффи, старательно демонстрировавший полное безразличие, наконец оторвался от проектора.

— Ну как?

— Да так себе. Метеоусловия плохие: ветер, облачность.

— На да, конечно. А еще у тебя болела рука и палец устал.

— А пошел ты на…

— К кому? — ухмыльнулся Коффи. — Если к тебе, так ведь придется поисково-спасательную команду вызывать. Иначе ты даже по малой нужде сходить не сможешь. Ну, давай выкладывай, братишка, сколько ты там выбил?

— Да так, пустячок — четыреста девяносто восемь.

— Трындишь! Сам туда иди и прихвати свой результат.

— Между прочим, при ветре.

— Это, наверное, был ветер кокуа — он и посылал твои стрелы в цель. Ну надо же — четыреста девяносто восемь…

Силк улыбнулся. Да, результат, достойный мастера. Пару раз он стрелял еще лучше, а один раз, на континенте, даже выбил пятьсот очков. Он тогда выступал в паре с Эндо Спирелли, и тот победил в переигровке на дистанции двести метров. Еще бы, Эндо — чемпион Северной Америки. Он тогда шесть раз попал в яблочко. Но и Силк не ударил в грязь лицом — четыре раза в яблочко. Сегодня он стрелял чуть похуже, но стыдиться ему тоже нечего.

— Моя тетива идет чуть вкривь, — сменил он тему. — Надо бы заменить.

— У меня есть дюжина новых. Хочешь, поставлю?

— Знаю я тебя! Ты ее так поставишь, что все стрелы в океан полетят. Нет уж, лучше я сам.

С ведома и разрешения служащего тира арбалет можно забрать с собой для починки. Правда, без стрел, и всего на пару дней. Силк держал дома пятьдесят тренировочных стрел, не говоря уже об острых, как бритва, охотничьих наконечниках, которые Мак подарила ему для коллекции. Такой антикварной штукой, изготовленной в прошлом столетии из углеродной стали, можно здорово порезаться, если не умеешь ей пользоваться. Силк не входил в число известнейших коллекционеров, но и у него было несколько ценных вещиц — например, деревянная стрела с каменным наконечником, которая датировалась 1880 годом и, согласно сертификату, была изготовлена индейцем из Северной Дакоты и принадлежала ему. Это маленькое сокровище стоило ему примерно столько же, сколько арбалет.

— Приложи палец, — сказал Коффи.

Силк дотронулся до пластины, и сканер скопировал его дактилоскопический рисунок.

— И не вздумай охотиться на туристов, когда расстроишься из-за своих скромных мужских достоинств…

— Ну, на прошлой неделе я ведь настрелял всего четыреста восемьдесят четыре. А с мужскими достоинствами у меня все в порядке.

— Ну ладно, бывай, — сказал Коффи.

Силк вышел из автобуса возле своего куба. Убрав арбалет и снаряжение, он взял полотенце, сумку и отправился на пляж Красные Пески. Он шел излюбленной дорожкой, задворками большого отеля — большинство туристов и не подозревали об этом маршруте. На пляже было всего несколько пловцов — в основном в трубках и с масками.

Силк спустился к воде. Так называемые пески больше походили на гравий, но действительно были красными. Каменные породы, выходя на поверхность, образовывали тихую заводь, где плескались несколько человек — судя по бледной коже, туристы. Был еще один смуглый — то ли местный, то ли тоже турист, но порядком повалявшийся на солнце.

Силк разделся, потом натянул плавки и силиконовые очки, побрызгал себя спреем от солнца и зашел в воду. Океан был теплым, несмотря на ноябрь. Он глубоко вдохнул несколько раз, выбрал дорожку и двинулся по ней ленивым, небрежным кролем. Вода колыхалась мягко, едва заметно. Даже заплывая на глубоководные участки, он видел дно и снующих под ним тропических рыбешек размером с ладонь. В свои первые заплывы он пускался в чем мать родила, рассудив, что такими плавками — сетчатым мешочком на эластичных ниточках — все равно ничего толком не прикроешь. А потом наткнулся как-то на стайку хвостатых, и те мигом отучили его от этой привычки — плавать нагишом. Эти малявки так и норовили впиться зубами во что ни попадя, а в особенности в то, что болтается на весу. Но это еще полбеды: в море водились твари покрупнее. Парочка морских попугаев вечно ошивалась поблизости, и вскоре он понял — без плавок тут лучше в воду не лезть.

Силк сплавал туда-обратно, описав пятидесятиметровую дугу, и движения его, поначалу неспешные, становились все быстрее и раскованнее, по мере того как разогревались застоявшиеся мышцы. Ему удалось разминуться с пловцами в масках с трубками, хотя пару раз он едва не налетел на одного толстяка. Чертовы туристы. В сезон отпусков они повсюду, куда ни плюнь. Стоит тебе упасть на землю, и ты обязательно кого-то из них придавишь, а еще пятеро посетуют, что приходится тебя обходить. Конечно, в середине зимы, когда до любого автобуса на континенте приходится брести по колено в снегу, дело обстоит иначе. Тогда уж купайся себе в океане сколько влезет. Правда, случаются и дожди, но теплые. Так что люди здесь ходят в шортах почти круглый год. В кубе Силка не было даже отопительной системы, и за пять лет, проведенных в Гане, он ни разу об этом не пожалел. Так же, как и об отсутствии кондиционера. В безветренную погоду он вполне обходился вентилятором, встроенным в окно, хотя Мак каждый раз грозилась купить кондиционер.

Он описал еще одну дугу и, сверившись с хронометром, обнаружил, что плавает уже двадцать минут. Ну что же — еще двадцать, и пора выбираться на берег. Потом он перекусит и, Бог даст, немного вздремнет. Мак вернется домой часа через четыре. Они могли бы прокатиться вместе, принять душ, пообедать. Да, если не считать утреннего происшествия, денек выдался на славу.

Силк снова обогнал толстяка в маске и с трубкой. Тот старательно двигал ступнями вверх-вниз, при этом ласты шлепали по поверхности, и на каждое незначительное движение тратилась уйма энергии. Он голографировал дно, рыб, порой женщину, вздумавшую поплавать голышом, в одних ластах и купальных очках, довольно привлекательную, пожалуй, даже излишне эротичную.

Силк снисходительно ухмыльнулся. Ну что возьмешь с этих бедолаг.