Легенда о смерти (СИ)

Глава 13. Слава острее бритвы

Слова прозвучали в тишине пустого зала, подобно выстрелу. Они сорвались с его губ и заставили воздух вокруг меня мелко вибрировать. От этого в горле встал ком, и я подавилась воздухом, который мгновенно сгустился и пропитался привкусом солёной паники. Это было за гранью моего понимания. Просто, потому что, никто и никогда не решился бы так открыто говорить сотруднику ведомственной структуры о покушении. Но создавалось ощущение, что Трупникова такие мелочи вообще не волновали. Он потягивал виски и курил третью по счету.

Округлив глаза, я попыталась всмотреться в его лицо. Но по напряжённым скулам, побелевшим костяшкам пальцев и общему настроению, я поняла, что он не шутил. Это было реальным предупреждением. Не шуткой и не идиотской попыткой меня запугать. Мужчина передо мной на сто процентов серьёзен и отдавал отчёт своим действиям. Такое поведение Антона пугала и пробивало на табун мурашек размером с майского жука. Были бы силы, я бы поднялась на ноги и устроила скандал, но даже пошевелиться под таким давлением казалось невыполнимой задачей.

Но то, как с каким равнодушием Трупников говорил о моей предположительной смерти, будто для него это событие ничего не значило, оглушало ещё сильнее. Мы были близки, и хладнокровная враждебность в его голосе убивала сильнее, чем всё остальное вместе взятое. Я честно думала, что давно пережила этот период своего прошлого. Но тут, сидя рядом с ним, видя запонки на его руках и чувствуя аромат до боли знакомого одеколона, хотелось выть и лезть на стену, от боли и шока. Я едва соображала, но всё же кое-что видела слишком отчётливо — он сидел на против меня, ему не всё равно.

Если бы Антону на самом деле было на меня плевать, то он бы свою задницу в ресторан не потащил бы… Для этого поступка в человеке должно существовать милосердие. А Антон Трупников и оное проявление человечности, не стояли в одном ряду, это было диаметрально противоположным значением. И кому, как не мне, девушке, проводящей с ним год за годом, не знать этого. Так что во всей этой ситуации что-то было не так. Оставалось лишь понять, что именно и выяснить, на какую очередную авантюру подпихивал меня этот самоуверенный мерзавец. Ведь я знала, что это в его породе.

Холодок в очередной раз пробежался по спине, а я всё никак не могла переварить информацию. Лучше бы я на самом деле взяла с собой Сашу. Возможно, тому бы не пришлось пялиться в окно на прекрасный вид ночной Москвы, чтобы взять себя в руки. Хотя… Если принять во внимание их напряжённые отношения, они бы уже набили друг другу морды. Или нет? Мать, что-то такое говорила, про показную ненависть для зевак и вполне мирное сосуществование за дверьми приватных комнат. Правда в голове у меня это пока не сочеталось, но чем черт не шутит, могло на самом деле так быть.

Что-то меня вообще неизвестно куда понесло. Будь это моя воля, я бы уже давно всё бросила и сбежала. Но те неприятности, в которые я умудрилась вляпаться, теперь висели на шее тяжким грузом и не давали вздохнуть. А если ко всему, мне уже известному, добавить информацию, которую сообщил Трупников, выходило совсем не радостно. Я бы даже сказала, до отвратительного логично. Это мать просила его не убивать и не калечить меня. Для других же я, лишь мишень и помеха на пути. Девка, которая слишком много знает, и которую надо немедленно устранить. Правильно же… В рамках непогрешимой логики!

— Что такое? — он посмотрел на меня и ухмыльнулся своей фирменной улыбкой отпетого подонка. — Аппетит пропал после таких новостей? Или ты на самом деле думала, что, влезая в разборки мафии, получишь иммунитет из-за матери? Прости уж, но леди Франческа не всесильна, точно так же, как и любой из нас. Потому, если хочешь спасти свою шкуру, тебе придётся работать с нами сообща.

— Ты, черт возьми, издеваешься! — рявкнула я в ответ, сжимая салфетку в похолодевших пальцах. — Что ты несешь? Мать уже всё разложила мне по полочкам, но это не значит, что я так просто и смиренно приму тот факт, что ты сейчас смотришь мне в глаза и пытаешься запугать. Мы все прошли одну и ту же школу жизни, не забывай!

— Ошибаешься, — всё так же отвратительно безэмоционально отозвался собеседник и кинул на меня смеющийся взгляд. — Кровавая охота уже началась, и ты в ней получила роль — жертвы. Сейчас за твою голову назначена такая награда, что будь я нищим и тупым, обязательно попытался бы заполучить такой лакомый кусочек. Вот только я не такой, и сейчас сижу рядом с тобой и обсуждаю проблемы дальнейшего развития событий. Где бы ты ни пряталась, кто бы тебя ни охранял, сотни головорезов, мчащиеся за дармовыми денежками достанут тебя даже в дьявола в преисподней. Потому, можешь не корчить такую недовольную рожу, я не хуже твоего понимаю, что все это значит и чем нам могут грозить дальнейшие пререкания.

— Ты мне угрожаешь? — мои губы дрогнули в глупой улыбке. — Или, наоборот, пытаешься защитить? Что-то от тебя это втройне подозрительнее. Ты же в курсе, что ко мне приставили охрану, и я могу передать этот разговор на стол своему непосредственному начальнику? И тогда твоя задница, на веки вечные, окажется упрятана за решётку.

— Попытка шантажа? — рассмеялся тот, как ни в чём не бывало. — Глупая, но попытка. Ты растёшь в моих глазах. Как видимо, не всё потеряно и твои гениальные мозги, все ещё при тебе. Зря леди Франческа не заперла тебя в секретариате изначально. Было бы всем немножко проще справляться с таким положением дел.

— Что ты хочешь этим добиться? — уставилась я на мужчину, практически не мигая. — Ты же понимаешь, что мне не нужны глупые советы. К тому же, ты не тот человек, которому вообще стоило бы доверять. Прости меня, но ты последний лжец на этой земле, который даже с демонами в аду и то найдёт себе выгоду.

— Я всего лишь высказал предупреждение, — он пожал плечами, подкуривая очередную сигарету. — Разве, между нами, не существует прошлого, которое не определило бы будущее? Пусть оно уже давно покрыто туманом забытья, но ты же видела своё тело? Не могла не знать этого… Ты часть моей жизни, так же как Готьер принадлежит тебе, ты принадлежишь нам. Мы все… Это сложно, но вполне объяснимо.

— Нет, мистер Трупников, — адвокат появился, как чёрт из табакерки, — вы сейчас выставляете себя не в лучшем свете, такие слова, могут негативно сказаться на дальнейшей перспективе судебного разбирательства или допроса.

— Замолчите! — я влепила по нему заклинанием, заставляя рот безмолвно открываться и закрываться, не производя ни звука.

Я медленно вдохнула, так же медленно выдохнула и перевела уверенный взгляд на своего собеседника. И только сейчас заметила, что на адвоката, который стоял чуть позади нас, Антон смотрел с толикой насмешки. Значит, я была права, и все подчинённые для него людьми не являлись, так марионетки, от которых можно взять все самое лучшее, а затем безжалостно выкинуть на помойку. Хоть в чем-то Трупников остался верен себе и не рушил мои привычные шаблоны, одним своим существованием. Подобное положение вещей немного успокаивало, даже внушало доверие к себе. Я не сошла с ума, мир не перевернулся на сто восемьдесят, просто Антон немного ударился головой и теперь нёс откровенную чушь.

На эту встречу я шла за ответами, а вляпалась в ещё большее болото из одних вопросов. Нет, несомненно, у Антона они были, и он мастерски манипулировал ими, скрывая правду за ложью в красивой обёртке. И это до безумия раздражало и заставляло сжимать кулаки и резко тыкать вилкой в остывающую еду. Желудок в очередной раз напомнил о себе и о том, что его бесполезная хозяйка, понятия не имела, как заботиться об организме. Так что, давая себе передышку, я запихнула нежнейший кусочек в рот и начала активно двигать челюстями, позволяя мозгу активно обрабатывать поступившую информацию.

Трупников что-то знал… Ну, конечно, с его связями и положением в обществе, мерзкому гаду были открыты все двери. Его герцогскую задницу с распростёртыми объятиями приняли бы в любом доме и закрытом обществе. Чёрт! Надо было идти сюда с Александром, а не пытаться строить из себя крутую. Вот теперь я за это поплатилась. Но стали бы они говорить при мне? Или бы сделали вид, что вражда цветёт и пахнет? В какой же жопе я оказалась, всего из-за одного неудачного задания… Боги, магия и всё что только можно, я готова была на коленях молить, чтобы этот дурдом, поскорее закончился.

— Судя, по твоим словам, ты навёл справки не только о том, кто меня заказал, но и о том, кто за это уже взялся, — с силой воткнув вилку в мясо, я даже не пыталась маскировать злость в своём тоном. — Теперь перейдём к тому, что тебе нужно от меня. Ибо в твою благородную душевную отзывчивость, не поверят даже комары. Ты же не делаешь просто так ничего, что не принесло бы выгоды Трупниковым? По старой школьной дружбе? Или как первой любви? Будь это правда, наши пути бы до сих пор не разошлись бы. Так что я жду, какая же истинная причина того, что ты сейчас сидишь тут и куришь уже пятую, за последние полчаса. Мне очень любопытно, знаешь ли.

— Прекрасно, я рад, что мы друг друга понимаем, настолько хорошо, что не требуется постороннее вмешательство, — он прикурил ещё одну, но теперь затяжку делать не стал, просто отложил зажжённую сигарету в пепельницу, словно знак для кого-то. — Мы можем помочь друг другу и сделать это маленькое недоразумение весьма продуктивным сотрудничеством. Потому что, каждый из нас троих, теперь на прицеле. И, видишь ли, мне подыхать не хочется, а тебе?

— Взаимовыгодная помощь, ещё и троим? — я даже пальцем у виска покрутила из-за того, как бредово это звучало. — Ты кинул в меня убийственное проклятие! Ты исчез на чёртовы десять лет и даже носа не показывал. А теперь сидишь тут передо мной и рассуждаешь о помощи? Напомни мне, с какого хрена я должна тебе верить? Я что по твоему мнению совсем ненормальная и с головой не дружу? Если я мент, это не значит, что я с радостью побегу за любой ниточкой, которая обязательно оборвётся!

— Ты научилась ругаться? — он рассмеялся и посмотрел на меня. — Хотя нет, Вергилия Ольхонская, настоящая маркиза и никогда бы не опустилась до такого. Так что я рад, что на меня нашёлся даже хрен. Вот только я сейчас не шутил и говорил вполне серьёзно. Пораскинь мозгами и прекрати строить из себя дуру. Мы нужны друг другу и этого не изменить, даже под страхом смертной казни. Нас загнали в ловушку и теперь каждому придётся защищать семью, во благо выживания всех!

В голове мгновенно зашумело, я едва не задохнулась от возмущения и в то же время, отчётливо поняла, что он был прав. Я обошла стороной адвоката и на секунду пошарив взглядом по пустой комнате, выхватила артефакт. Я не сдержалась. Я просто приложила несчастного мужика парализатором и пнула носком ботинка. Теперь, возможно я была совсем неадекватна в глазах своего собеседника, но на лице блондина читалась лишь вселенская скука. Мои нервы достигли той самой грани, когда за ними начиналась паника. Не выдержали… Я ещё раз вздохнула и проверив пульс жертвы, отошла к окну. Нужно взять себя в руки.

— Мисс Бреморсон, я восхищён и даже немного поражён, — вяло хлопнул в ладоши глава мафии и будущее МИД. — Устранять свидетелей до того, как они начнут путаться под ногами, вам явно есть чем похвастаться.

— Сколько лет я убивала свои нервные клетки, гадая, что было бы не останови я тебя в ту злополучную ночь? — я отняла у него пачку сигарет и прикурила. — Ты сто процентов винил меня в смерти своей матери. В том, что я не дала тебе спасти её. А я… Винила себя за тупость… Скажи ты, не про снайпера на крыше, а про то, что она в заложника. Я бы ни секунды не раздумывая, рванула бы вместе с тобой. Втроём бы… Мы их уделали. За что, ты поступил со мной подобным образом? Почему не сказал, не дал помочь? Зачем повесил на шею тяжёлый камень из долга и непреодолимой вины за смерть, твоей матери? Из-за чего, нам пришлось в тот момент смотреть на другого, как на врага? Какого хрена, Трупников, теперь ты сидишь тут и просишь о помощи у той, кто убил твою мать? Разве моя жизнь заменит её? Просто, чёрт бы тебя побрал, открой рот и скажи! Зачем! Зачем, спустя столько лет, ты мучаешь меня!

Затушив сигарету в пепельнице, я схватила свою сумочку со стола, и двинулась к лифту. С силой вжала латунную кнопку и услышала позади себя странный шорох. Дорогущий парфюм забрался в ноздри, окутывая лёгкие своим дурманом. Боковым зрением я отчётливо видела его руку, протянутую к кнопке. Трупников стоял слишком близко для человека, которому все равно. Если бы ему было плевать, он бы не пытался спасти меня, выводя из себя, и заставляя разбираться во всех хитросплетениях наших судеб.

— Ты хоть представляешь, в какое дерьмо вляпалась? — затылок опалило тяжёлым дыханием. — Это тебе не за преступниками бегать, копаясь в бумажках и строя схемы по обезвреживанию взрывных механизмов, артефактов и прочей дряни. Тут тебя не прикроет боёвка и не спасёт аналитический отдел, откапывающий информацию со скоростью света. Мафия будет искать тебя даже в заднице у министра военного снабжения, если на то дадут отмашку. Ты теперь под прицелом. И любой твой неверный шаг будет стоить жизни не только тебе, но и другим. Они, не останавливаясь ни перед чем. Скоро начнётся отлов и ловля на живца. Твои близкие… Друзья, Родители… Просто знакомые… Соседка, у которой ты оставляешь кота… Паренёк, у которого ты покупаешь кофе по утрам… Каждый будет целью, каждый станет твоим слабым местом, на которое будут давить. У тебя есть то, что нужно им. Если они не смогут достать тебя, то начнут убивать приближенных к тебе людей, пока ты сама не сдашься на их милость. Знаешь, как они оповестят тебя об этом? Однажды ты проснёшься с утра, пойдёшь проверять почту и на пороге уютного и симпатичного домика найдёшь празднично украшенную коробку с головой одного из них. Тогда-то, в этот момент, всё перестанет быть просто бредом твоей фантазии, и ты поймёшь, что бежать больше некуда. И лишь я смогу ответить на все твои вопросы.

— И что ты предлагаешь? — мурашки вновь забегали по позвоночнику.

— Я предлагаю тебе помощь, — дыша мне в спину, медленно проговорил Трупников в моё ухо. — Тогда, в школе, ты спасла меня от смерти, заперла в клетке, подобно зверю, тем самым спасла меня. Теперь же я спасу тебя и докажу, что у всего есть своя цена.

— Что значит спасла? — удивлённо приподняла я бровь, оборачиваясь к нему лицом.

— Мать уже была мертва, — оскалился он, — и мой поход туда, не имел бы никакого толку. Ничего из-того, что писали газеты, с ней не происходило. Её аккуратно расчленили на красивые кусочки и разослали нам всем, как напоминание о том, что Россия для любой страны Европы, как кость в горле. Итальянцы поплатились за это, но мать бы я не спас, только сам бы сдох. Так что да, ты спасла меня, и теперь я должен спасти тебя.

— Погоди, — я поражённо потрясла головой, — если все это так… То получается, мы все в тот момент плясали под чужую дудку? Едва не убили друг друга из-за того, что какому-то уроду, захотелось проверить на прочность твоё умение стоять за себя?

— Не совсем так, — покачал он головой и немного отодвинулся, — отец чётко знал, что в той передряге, матери бы вряд ли удалось уцелеть. Это сейчас с вершины своих лет, я понимаю, что она сама подставилась. Ведь её, так же, как и тебя, предупреждали, сидеть и не высовываться. Но для неё поход по магазинам с подружками оказался важнее, чем все заверения моего отца про опасность и безвыходное положение.

— Её что похитили на глазах у охраны и толпы людей? — я удивлённо распахнула рот и едва не пробила отпавшей челюстью пол. — Но это же… Я не знаю, что там за отморозки такие были, раз решили рискнуть и пойти на такое.

— Вот тоже самое, я тебе и талдычу, — его пальцы сомкнулись на моем подбородке, и я поняла, что лифт давно уехал, так и не забрав посетителя. — А ты играешь во всесильную госпожу, способную противостоять кому угодно. Там ребятки за дело и жизнь и мать родную продадут. Им чхать на твою охрану. Ты сама видела, что они готовы швырнуть в цель чем угодно и откуда угодно. Поэтому, я сейчас очень прошу тебя, подумать своими роскошными мозгами, которые воспевались на каждой линейке и понять, что игры кончились и началась настоящая жизнь.

— Почему ты реально пытаешься мне помочь? — я сверкнула глазищами. — Твоя милосердность слишком опасна, проще отказаться, чем принять помощь от кого-то из Трупниковых. Потом не расплатишься до конца жизни.

— По какой-то нелепой причине, ты начинаешь артачиться не там, где нужно, — тёплое дыхание обдало мои губы, — вместо того, чтобы строить из себя упёртого барана, просто с мирись с тем фактом, что сейчас ты должна быть послушной девочкой и не рисковать собой. Ты же и так знала, что мы всегда были рядом. Не могла не чувствовать… Ведь мы слишком разные, чтобы быть похожими и любим тебя одинаково сильно, но сумасшествие у каждого своё. Одно на троих и чужое для любого постороннего.

— Просто ты никогда не показывал, что как-то по-особенному относишься ко мне, — фыркнула я, — мы с тобой со школы не виделись. Так что вообще не понимаю, что теперь ты от меня хочешь! Стоишь тут, весь такой прекрасный принц, а по факту, просто очередной пережиток моего прошлого…

Договорить гневную тираду мне не дали. Он ловко вплёл свои длинные пальцы в мои локоны и притянул голову к себе. Поцелуй был жёстким, кусачим, но до странного привычным. Словно меня так целовали сотни раз. Тело инстинктивно подалось к нему, и я не смогла сдержать стона. Ухватившись дрожащими пальцами за отвороты пиджака, попыталась удержать сознание на краю адекватности. Но чем дольше у меня во рту хозяйничал чужой язык, тем сильнее я понимала, что просто тону в этой сбивающей с ног страсти.

Антон не принуждал и не заставлял, я чувствовала, что в любое мгновение могла с лёгкостью его оттолкнуть и он бы поддался. Безропотно отошёл в стороночку и не попытался бы остановить меня от очередной попытки уехать прочь. Вот только этот поцелуй что-то надломил внутри, словно контрольный выстрел в голову, заставил задуматься над словами, сказанными мужчиной несколькими мгновениями до этого. Сумасшествие на троих… Почему же нас должно быть в этом уравнение обязательно трое? К чему…

Осознание накрыло слишком резко. Как будто меня под дых ударили. Поцелуй не просто показался знакомым, он был частью меня. Той небольшой и светлой ниточкой, связывающей меня с адекватностью. Теперь же она в одно мгновение обратилась против меня. И если бы, я могла вырвать из мозга часть воспоминаний, то с радостью бы это сделала. Но… К сожалению, человеческое сознание так не умело, а настойчивая ласка, слишком сильно обнажала эмоции и чувства, которые не должны были появляться.

— Теперь-то тебе стало легче понимать, что пряталось все эти годы по углам и таилось в темных складках неведения? — его голос, немного хриплый и возбуждённый, ударил по нервам и забрался под кожу, раскалёнными шипами. — Не смей притворяться… Не смей играть… Ты часть этого безумного мира и уже не сможешь сбежать. Никуда и никогда. Сама попалась…

— Это не может быть правдой! — толкнув его в грудь, постаралась отдышаться и взять эмоции под контроль. — Ты просто пытаешься надавить на моё больное место и используешь грязные методы. Всё так, как и должно быть при общении с Трупниковым!

— Не обманывай себя, Ви, — ласковые пальцы прошлись по подбородку, чуть надавили на губу и прикоснулись к зубам, — ты не хуже моего понимаешь, что каждое моё прикосновение знакомо. Только пальцы чуть другие и тембр голоса иной. Но мы пытались максимально подражать другому, но с тобой рядом выходило хреново. Ведь у каждого своё помешательство. Ты же видела разницу, но старалась не замечать её. Стирала из своём памяти и играла роль, которая позволяла быть обманутой.

— Ты не можешь быть правдой, — мотнув головой, сбросила его пальцы, — Саша никогда бы не допустил подобного. Он не стал бы сотрудничать с таким моральным уродом, как ты! Так что не морочь мне голову. Это просто твои попытки одурманить меня сладкими речами.

— Сама же понимаешь, что отпираться бесполезно, — тихо сказал он, — вопрос лишь в том, станешь ли ты добровольно с нами сотрудничать, или нам с Саней придётся приложить усилия, чтобы запереть тебя в надёжном и неприступном месте, которое убережёт твою головушку от покушения. Мы-то со всем разберёмся, но на это потребуется немного времени. А его, к сожалению, конкретно у тебя нет! Потому будь послушной девочкой и делай так, как тебе говорят.

— Издеваешься? — вопросительно вскинула я бровь. — Реально думаешь, что я вот так, легко и просто поведусь на твою провокацию и брошусь тебе в ноги умолять спасти мою бренную тушку? Не дождёшься! Ты последний человек, на земле которому я могла бы довериться в этом вопросе. Ничего личного, просто факты, которые ты и без моей указки можешь сопоставить в голове. Чай не дурак, разбираешься в политике и поймёшь, куда же конкретно я тебя послала.

— Давай, для начала ты перестанешь истерить, как маленький ребёнок и попытаешься меня понять и выслушать, — Антон отошёл обратно к столу, — между нами куча недосказанности и года, тягучего молчания. Но никогда, те разговоры не были ложью. Знаешь почему?

— Почему? — мне неожиданно стало интересно.

— Каждый из нас двоих тебя любит, — протянув ко мне руку, он медленно поцеловал серединку ладони, так нежно, как умел только он, — ты же различала нас, но не позволяла себе утонуть в любви. Метки… Они говорят красноречивее наших слов. Ты же помнишь, как рвала и метала твоя мать, когда отца Саши убили и нашли в том номере с проститутками.

— Она разобралась с ними по-своему? — удивлённо приподняла я бровь, вспоминая матушкин рассказ. — Но Элаиза и словом не обмолвилась о каком-то проступке матери. Та бы не сдержалась и высказала бы мне всё в лицо.

— А кто поспорит в высшем свете с её одиозной персоной? — рассмеялся мужчина. — Она заставила всех, одним единственным словом и взглядом, отречься от этой мерзкой семейке. Не устраивала кровавых вендетт и расправ, гонения ведьм и показательных порок. Нет… Она сделала то, что и полагалось маркизе, задушила их возможность жить и существовать. Ты же не хуже моего знаешь, что в Империи, все контролируется секретариатом. Ни Сашиным МВД, ни моим МИД, только Ольхонские способны дёргать за ниточки и вести игру там, где остальные и не видят.

— Получается, она возвела вокруг них стеклянную стену, — догадалась я, — высший свет для них доступен, а вот воспользоваться своими связями или наработками, они больше не в состояние. Ни одна семья не согласиться принять у себя тех, кто перешёл дорогу моей матушке. Таков её метод устранения конкурентов. Жестоко, но действенно!

— Так что каждый из нас борется так, как умеет, не взирая ни на что идёт к поставленной цели, — тихо фыркнул собеседник. — Саша в этом плане не исключение. И ты не хуже меня знаешь, что он далеко не святой. Имея жену и ораву детей, он беспрепятственно трахает тебя не взирая на порицания и моральную сторону вопроса. Ему плевать на людей, ничуть не меньше моего. А теперь подумай своей головкой, кого единственного, с самого детства, мы никогда не оставляли за бортом. И может быть тебя осенит догадка, какого чёрта, я второй час уговариваю тебя, а не запихнул в багажник машины и не запер в комнате с усиленной охраной.

— На это должна быть очень веская причина, — задумалась я, — ты сказал неделя… Награда за мою голову… Дела мафии… Отец! Это же как-то связано с ним? Тот мужик, старик, который умер у меня на глазах. Он был его двойником, следовательно, это что-то должно было значить! Отвечай, ради всего святого!

— Для того, чтобы получить статус главы Тёмного ордена и встать во главе мировой мафиозной структуры, надо, чтобы на твоём теле появилась руна императора, — тихо сказал Антон, — но ни у кого, после смерти твоего отца, её так и не обнаружили. Одни считают, что она у меня, а вот другие, догадались, что дело тут нечисто и каким-то образом связали руну и тебя в одну упряжку. Так что теперь, ты живая мишень, которая обладает знаниями, нужными для становления следующим главой Тёмного ордена!

— Погоди, это звучит, как полный бред, — помотала я головой, — меня рентгеном восемь раз просветили, но так ничего и не обнаружили. Только те увечья, которые ты мне нанёс в подвале. В остальном я полностью здорова. Можно хоть сейчас в поля! Какая у меня может быть руна, если и татуировок никогда не было.

— Я могу только предположить, так как до конца ничего неизвестно, а глава скончался слишком внезапно, чтобы передать мне знания, — вздохнул собеседник, — есть теория, согласно которой, сокрытый у тебя в голове шифр — заклинание, наносящее метку императора на избранного главу. Так что, убив тебя, все кто против старой системы, похоронят принятое века назад положение. А выстраивая новую иерархию, мы зальём эту планету кровью. Это вторая причина, почему я сейчас сижу с тобой в этом баре и пытаюсь достучаться до твоего мозга. Мы все в упряжке… Одна проблема на троих и с ней что-то срочно надо решать!

— Что конкретно ты предлагаешь сейчас сделать? — в голосе послышались панические нотки, но я плюнула на них, вопрос был серьёзным. — Если в моей голове на самом деле такая тайна запечатана, то придётся найти способ выцарапать её оттуда. И сделать это как можно быстрее. Если же появится наследник, народ притихнет?

— Да, тут ты права, — развеял нервное напряжение мой бывший одноклассник, — но все не так просто, как тебе кажется. Никто, слышишь меня, никто никогда не знал о подобной магии. Как запечатать память так, чтобы она не пробудилась, даже под пытками. Это невозможно. Готьер напряг всех спецов МВД, но ни один аналитик не смог откопать ответ.

— А значит, разгадка на эту тайну, должна храниться там же, где и она сама, — с пониманием отозвалась я, — только я не представляю, как надо поступить для того, чтобы заблокированные и размытые воспоминания стали целостными. Это словно задачка с экзамена, на которую нет ответа, и она дана лишь для того, чтобы поиздеваться над студентом.

— Увы, но тут уже ничего нельзя поделать, — он откинулся на спинку стула и закурил очередную сигарету, — мы вляпались по полной. А теперь, ещё и тебя втянули. Так что история перестает быть поучительной. Если хочешь сбежать, попробуй, но твой труп, мне бы не хотелось получать в коробке.

— У вас есть план? — тихо и обречено спроси я, понимая, что отступать мне уже некуда.

— Он тебе не понравится, — усмехнулся Антон, — но для одного вечера и так слишком много всего. потому, об этом мы поговорим уже позже, когда ты сама поймёшь, что глупо отпираться и бегать. Я буду ждать письма, уверен, ты знаешь, как чётко работает секретариат.

— И все же, кое в чем, ты так и не изменился, — усмехнулась я, вызывая лифт, — как был козлом, так им и остался.

— Дорогая, горбатого, только могила и исправит, — рассмеялся мужчина, — у тебя есть несколько дней, больше, я тебе гарантировать не могу. На тебя на самом деле, открыли сезон охоты!

Меня мутило, я едва не задыхалась от произошедшего. В груди бешено стучало сердце, я слышала, как гулко оно ударялось о рёберный каркас, пока медленно спускалась на лифте в фойе отеля. Страх навис надо мной как дамоклов меч, вынуждая принимать решения, практически на ходу. Прожига в идеальной обороне несколько брешей, которые уже невозможно было залатать. В душе осталось лишь безразличие, граничащее с опасностью. А слова, произнесённые там на верху раскалённым железом, растекались на подкорке мозга. Дверцы лифта отворились и мир хлынул на меня миллионами звуков, каждый из которых запросто мог стать последним. Магический импульс или пистолетный выстрел? Что оборвёт мою жизнь?