Легенда о смерти (СИ)

Глава 10. Решимость и проклятие

Антон Трупников

Агония туманила разум, она разрушала все на своём пути. Казалось, сделай ещё хотя бы один судорожный вздох и весь чёртов мир взлетит на воздух. это было неправильно… Это было порочно… Это было моим миром… Тем постоянным, что удерживала баланс в равновесии, как бы банально и смешно не становилось от осознания факта собственного бессилия. И я знал… Точнее осознавал головой, что ещё немного и на мои плечи обрушатся все тяготы этого необдуманного поступка. Но изменить уже ничего нельзя… Даже если бы судьба дала мне миллион шансов, я бы все равно поступил так, как поступил. Потому что это мой выбор…

Город засыпал… Точнее подёргивался лёгкой вуалью умиротворения. Ведь Москва никогда не засыпала. Она была вечной, постоянной, живой и какой-то до ужаса родной и понятно. Я был чем-то не неё похож. Стоял у распахнутого настежь окна, смотрел вниз и понимал, что безумие давно поглотило мой разум. Смешно? Ни капельки. Мы те, кто должны защищать свою страну, свой дом и всех, кто мирно спал в этот час. Стоять на страже родины и до последнего вздоха делать всё, что в наших силах, чтобы завтра стало чуточку лучше, чем было вчера. Это то, ради чего мы рождались на свет и то, с чем мы умирали на устах.

Вот только я был согласен с Сашей лишь в одном: нельзя было втягивать Вергилию во все это. Она заслуживала мирной жизни. Даже её мать перестала настаивать на соблюдение древних традиций. Королевский двор стоял на ушах целую неделю. Император рвал и метал, что вековые устоит рушились в одно мгновение, осыпаясь водоворотом перьев, страз и шума высшего света. Но ни я, ни Готьер не собирались втягивать глупую девчонку в эти игрища. И когда казалось все с этим смирились, произошло чёрти что! Она сама влезла туда, где не было место хрупкому и прекрасному цветочку, не способному отличить добро от зла.

Это было всё равно, что швырнуть немеющего плавать в океан и надеяться, что он догонит лотку и не пойдёт ко дну. Вергилия… Маленькая, нежная и хрупкая. К ней страшно было прикоснуться. Мы едва с ума не сходили, каждый раз, когда она появлялась у здания МВД с новым поклонником. С тем, кто был её недостоин. Но вынуждены были терпеть, ведь Маркиза чётко и ясно дала понять, что оторвёт каждому голову, если покой её дочери будет потревожен и идеально выстроенный план полетит в тартарары.

Как бы смешно это не звучало, но два мужика вполне обоснованно боялись миниатюрной женщины с прекрасным, кукольным личиком. В нем таилась жестокость всего этого мира. Она бы не на мгновение не остановилась перед выбором: убить или помиловать. Первая фрейлина императрицы, знающая, как и что сделать для того, чтобы Россия засверкала ещё сильнее. Покровительница искусства, науки и теократии. Как бы странно это не звучало, но в Ольхонской-старшей сочеталось, казалось бы, несочетаемое. И тем притягательнее на её фоне выглядела дочь.

Но теперь ситуация неожиданно развернулась на сто восемьдесят градусов и накалилась до предела. Я не понимал, в какое мгновение власть начала уплывать из наших рук? Со смертью Готьера-старшего? Или ещё раньше, когда мою мать использовали, как рычаг давления? Или на заре Российской империи, когда на тот момент королевская семья приняла закон и приравняла магические навыки к обычным? Девятый век… По всему миру царил хаос и гонения на ведьм и магию, а мы так спокойно смотрели в будущее, приравнивая божественное вмешательство и магическое проведение. Может быть, теперь приходилось потомкам платить по счетам предков?

Что вообще значило жить в новом мире? Где проходила грань добра и зла? Люди всегда пытались обелиться и тем самым падали ещё глубже в бездну пороков и отчаяния. Легче было существовать в зверином прайде, где всем правили законы силы и влияния, чем выживать в современном обществе, пропитанном похотью, развратом и проблемами, которые даже не снились предкам. И это было так забавно… Я стал частью этого мира… Злился… Ненавидел… И принял его. Законы, работающие не для всех, стали нашим секретом, нашим будущим и возможностью хоть что-то исправить.

Мы оба слишком сильно любили Вергилию, чтобы причинять ей боль. Но в тот момент, когда труп моей матери нашли в багажнике главы центрального банка, розовые очки разбились. Чтобы не писали в прессе, я понимал, как прежде для меня не будет. Да и Саша не слыл идиотом, хоть и играл отведённую роль на публику. Пока наша девочка была слаба, мы не могли втягивать её в это. Надо обладать качествами леди Франчески, чтобы без зазрения совести выгрызать себе путь в будущее, которое становилось все мрачнее и мрачнее. И все же, от судьбы никто не может убежать и теперь нам придётся не только за себя сражаться… Но и уберечь её от всех бед этого тёмного и кровожадного мира.

Ночной воздух проник глубоко в лёгкие и я задышал равномернее, спокойнее, как-то безразлично. Мелодичный свист эхом терялся в полупустом пространстве офиса. Я ненавидел захламлённость, любил минимализм, граничащий с аскетизмом. И даже в этом придерживался каких-то своих принципов, над которыми отец постоянно посмеивался и говорил, что я пошёл в прабабку-цыганку, а не в Трупниковых. Я стянул с себя пиджак и отбросил в сторону галстук, который напоминал удавку. Пошарив по карманам, достал пачку сигарет, и губами вытянул одну. Вкус предвкушения смешивался в лёгких с дымом яблочных сигарет. Это было правильно… Привычно…

Он позволял расслабиться, остудить голову. Сигарета между пальцев успокаивала и напоминала о том, что мы все невечные. Лишь простые пережитки, которым суждено так же сгореть в лёгкой дымке с привкусом зелёных яблок. Я стряхнул прогоревший пепел на самую простую, дешёвую пепельницу. Она была чем-то символичным. Нужным… Тем, что давало мне способность дышать полной грудью. Я купил её когда-то давно. Словно в прошлой жизни. Хотя, тогда мне было лишь двадцать один. Чуть больше шести лет прошла, а кажется целая вечность.

Отец ни орал, ни говорил, что придурок и что гублю своё здоровье. Он просто пожал плечами и сказал, что если сигареты меня успокаивают, то это лучше, чем колеса или наркота. Медицина в наше время творит чудеса, от никотина в крови не остаётся и следа. Одно зелье и нет зависимости. Так что это мой выбор и моя жизнь. Я сам должен совершать ошибки и преодолевать их. Не висеть у него на шее и отвечать за свои поступки. Сперва я думал, что это из-за смерти матери, а потом понял… Хотя, ни черта я не понял! Отец даже спустя столько времени работы плечом к плечу, оставался для меня самой главной загадкой.

Затушив сигарету о пепельницу, я с раздражением наблюдал за тем, как медленно тух красный огонёк вливаясь в звуки хриплых болезненных стонов, пробивавшихся сквозь заклеенный скотчем ртов. Применять магию, было кощунством, точнее слишком большой честью, для такого ничтожества. Да и вряд ли бы Готьер остался спокойным, если бы не слышал, хоть каких-то признаков раскаяния со стороны придурка, возомнившего себя, едва ли не пупом земли.

Подвешенные тела покачивалось из стороны в сторону в болезненных судорогах. Мужчина хрипел и пытался удержать баланс. Но пять часов в таком положение могли сломать кого угодно. Мы терпеливы, мы знали, как сделать так, чтобы жертва была сговорчивой, сама шла на контакт и предлагала в обмен на своею жизнь все, что хранилось в голове. Рожи будущего трупа покраснела от натуги и желания освободиться и сбежать, куда глаза глядят, лишь бы подальше от нас. Саша лишь тихо хмыкнул, развалившись в моем кресле, находя всю эту ситуацию забавным. Чёртовы выродки даже не представляли, на что подписались. Тронули нашу принцессу… Вообще страх потеряли!

Я присел на край собственного рабочего стола и внимательным взглядом впился в очередного неудачника, которому не поздоровилось перейти мне дорогу. Наклоняет голову, чтобы взглянуть в красные капилляры белков, расползающихся сеточкой даже в синих зрачках, я жёстко усмехнулся. Мужчина передо мной щурился и сжимал губы от страха и паники. Каждый присутствующий чётко и ясно понимал, что обратной дороги в этом мареве дурмана просто нет. То ли от страха, то ли от обречённости, он тоненько поскуливал и пытался вырвать руки из плена цепей.

— Я очень не люблю, — вскинув голову пробормотал я, — когда меня отрывают от ужина с коллегами, ещё и на глазах у толпы журналистов. Кто вас послали, ублюдок? Лучше начинай говорить, иначе тебе очень не понравится, что с тобой проделают.

— Уммм, — попытался докричаться до нас, но с заклеенным ртом, у него ничего не вышло.

— Ваш Господин уже на другом конце земли, прячется, как крыса, — протянул Готьер, — не захотел рать ответственность на себя и спихнул все на вас. Значит, ответы мы получим любой ценой и лучше тебе начать отвечать на заданные вопросы, прямо сейчас. Если не хочешь закончить жизнь в сточной канаве, неопознанным трупом.

— Надеюсь, ты готов быть послушным мальчиком, — щелчком пальцев отодрал скотч от его лица и услышал сдавленный хрип от ломающихся запястий.

— Сдохните! — мужчина выплюнул сгусток крови прямо на рабочий стол.

— Эффекта нет, — как-то предвкушающее протянул Саша, — как думаешь, уже можем приступать к полноценной игре? Или стоит ещё пару минут подождать, вдруг станет сговорчивее?

— Думаю, ему уже ничего не поможет, — растянув губы в кривой улыбке, тяну я.

Я медленно перевёл взгляд на лакированную поверхность стола, с презрением рассматривая красный от крови плевок. И это почему-то заводит. Вид трепыхающейся и сопротивляющейся жертвы, которая надеется все ещё выбраться из ловушки. Он такой наивный, не понимает, что нас двое и мы никогда бы не упустили шанса узнать нужную нам информацию. К тому же, нынешняя ситуация омрачалась ещё и тем, что эти уроды протянули свои мерзкие ручонки туда, куда не следовала. Посмели очернить образ нашей прекрасной девочки.

Я распрямил плечи, хрустнул шеей, растягивал удовольствие, наслаждаясь моментом паники в синих глазах того идиота, который свято был уверен, что сможет сбежать. От любого другого да, но не от Готьера. После смерти отца, у Александра окончательно сорвало тормоза. И он едва ли не рвал этот мир на ошмётки, чтобы узнать, кто же это сотворил. И помоги боже, тому идиоту, если он все ещё жив, избежать встречи с моим приятелем. Щёлкнув фалангами, всмотрелся в побелевшие от паники скулы и заалевшую шею мужчины. Я любил этот звук. Хруст ломающихся костей и вывернутых суставов. Звук боли, которую ничем не заглушить. Агонии…

Я равнодушным жестом протянул руку назад, даже не обернувшись, и через секунду Саша вложил в раскрытую ладонь увесистый кастет. Нам не нужны слова, чтобы понимать друг друга. Мы монстры в человеческой плоти. Словно голодные звери, мечтаем сожрать каждого, кто посмеет встать на нашем пути. Это не охота, эта жажда крови, наживы, смерти. Мы слишком голодны и безумны, чтобы без посторонних глаз, играть роли, отведённые нам человеческой плотью. Она ограничивала, она делала уязвимыми, но мы всегда знали, что у нас есть две стороны и каждая из них по-своему опасна.

— Как оказалось, в тот день были не только ваши, — я надел кастет, сжал и расжал пальцы, — но и клан Деверго. Вы пришли за мной, а они за другой целью. Как удачно все совпало. Крысы и падальщики, прям загляденье. Так и хотелось всех вас пустить в расход, и все же, я сдержался. Потому даю тебе ещё один шанс, удовлетворить наше с коллегой любопытство.

— Сдохни, проклятый, — хрипит мужчина.

— Повторю вопрос, в последние раз, — магия в руке усилилась, камни кастета вспыхнули, поглощая мою силу. — Кому потребовалась Вергилия Ольхонская и зачем?

— Пошёл ты к дьяволу, — ещё один плевок был послан в сторону меня и растёкся алым пятном, на белой ткани. — Лучше сдохну, чем буду с вами говорить!

— Это ты всегда успеешь, — я повёл плечом, свежая травма ныла и тянула.

— Какого хрена ваш Господин послал вас убить одного из двенадцати глав российской мафии? — Саша срывается с места и резко вдавливает кулак в подреберье. — Помнится мне, по нашим законам это чревато смертью всего клана. А столь мелкие крысы, не рискнули бы связываться с двумя герцогами сразу. Твой глава не идиот, так что я внимательно слушаю, какого хрена тут творится. Почему мои люди должны отстреливать жалких полудурков, вроде вас!

— Считаю до десяти, — я сделал шаг назад и театрально развёл руками. — Раз, два. Поздно…

И на последнем слове я со всей силой врезал идиоту по печени, направляя силу сжатой в кастете магии прямо в цель. Урод захрипел, задёргался, ноги оторвались от земли и суставы в руках захрустели мелодичным треском, ломающихся костей. Мужчина закричал так, словно его в чан с серной кислотой опустили, но я на это лишь усмехнулся, надо будет, опустим. Подавившись всхлипом от очередного точного удара в солнечное сплетение, он выплюнул сгусток крови и обмяк в оковах. Сиплый выдох и стон отчаяния и боли.

Саша поднес кулак к лицу, рассматривая сбитые костяшки, убеждаясь, что не зря приобрёл артефакт ускоренной регенерации, ведь в отличие от меня, Готьер предпочитал работать собственными руками, чувствовать, как жертва умирает. Красивый, до неприличия стон боли срывается с чужих уст, и растекается по сердцу умиротворением. Я на мгновение прикрыл глаза. У меня просто рвало крышу от осознания, что эти выродки посмели нарушить устав. Что они напали не только на меня, но и на принцессу. Она ни в коем случае не должна была пострадать. От этого в ушах звенело, я в припадке ярости со всей силы вбил в челюсть, ломая её с протяжным хрустом.

Волна ностальгии и кайфа накрывает с головой, так давно я не чувствовал себя свободным. Приятный звук ломающихся костей растекался по коже бальзамом. На пол упал выбитый клык, и я лишь заржал, наблюдая за тем, как жертва трепещет. Его тело дрожало от боли. Сопливые вопли и хрипящие звуки агонии. Но ещё слишком рано прекращать игру. Он ещё не раскололся. Он всё ещё не ответил на вопрос. Кто посмел тронуть принцессу, мою богиню, мою женщину! А я только почувствовал азарт, гонимый страхом на неё. Оно там… Внутри… Где голодный зверь, требует немедленно сожрать его и утопить в крови. За всё… За каждый локон и слезинку. За неё…

Кровь, стекающая по лицу жертвы, заводила, она распаляла и давала преимущество. В этот момент, я осознавал, что безграничные возможности взрастили во мне монстра. Но это было к лучшему, невозможно оставаться нормальным человеком, когда весь твой мир крутился между желанием защитить свой дом и настоятельными советами других, не лезть под горячую руку. Постоянно держать все в себе и быть идеалом. Проводником, на которого будут ориентироваться другие — подобное бесило и выводило из себя.

Мафия не прощала ошибок, она не позволяла предавать, она была беспощадна в своей прямолинейности. Но в то же время, именно из неё вырастали самые прекрасные, искренние и всепоглощающие чувства. Распускавшиеся подобно сладким бутонам яблоневого цвета, окутывавшие все пространство дурманом и горечью. Как раз по причине того, что она контролировала всё, других исходов не было. Закон непреклонен, по крайней мере в преступной среде. Преступив его единожды, ты должен был заплатить за это равнозначную цену.

Они посмели тронуть нашу принцессу, выставить главный клан России, как каких-то малолетних щенков, которыми мог помыкать кто угодно. Нам и так пришлось не просто. Мы с Сашей едва держались, жили на голом упрямстве, энергетиках и подсказах отцов. Прогрызали свой путь в глубины ада и при этом на публику играли отведённые нам роли. мелочные и алчные, мы твари из самых глубин бездны и этот сосунок посмел тронуть нашу душу? Единственный светлый лучик в царстве тьмы.

Мне было плевать на себя, на Готьера, но не на неё… Вергилия была камнем преткновения, отдушиной, в которой мы находили покой. Рядом с ней пропадала вся агрессия и желание убивать. Вот только Ольхонская-старшая ничем не отличалась от наших отцов. Такая же жестокая, расчётливая, кровожадная мразь, способная ради страны пойти на любые низости. Мы понимали её, принимали и ценили, дороже матерей. Она показала нам мир полный красок боли и отчаяния. Методы, которыми отцы даже не думали пользоваться, она преподносила ярко и красочно.

Она играла, интриговала и сводила с ума своих жертв. Прекрасная роза с ядовитыми шипами, которая не боялась запачкать руки в крови. Достойна третья для наших отцов. Но её дочь, наша драгоценная принцесса была не такой. Милой, прекрасной и невинной. Я едва не свернул Саше челюсть, когда понял, что тот её пометил, и сам едва не остался без зубов, когда Готьер узнал, что моя метка на её коже тоже есть. Наверное, мы бы убили друг друга, если бы леди Франческа не сказала бы, что это нормально.

Что мы обязательно примем того, от кого родит наше прекрасное сокровище, смиримся и будем жить дальше. Что сила и способность триумвирата важнее, чем необузданное желание обладать своей доминантой. Парадокс, чёртова насмешка судьбы. Два великих герцога не могли и шагу ступить, если о том прикажет одна маркиза. Слабость, о которой никто и никогда не должен был узнать. В особенности само наше проклятое наваждение с глазами цвета грозового шторма, в которых отражались все краски мира.

Вот только судьба решила посмеяться над нами и принесла ей все на блюдечке. Открыла тайны, которые мы так ловко прятали, дурманили ей голову и не позволяли опуститься в скверну. Как она нас не различала в постели, до сих пор оставалось для меня загадкой, ведь мы совершенно разные. Пусть оба звери, но даже с ней, оставаться спокойным не получалось. А она не видела… Совершенно не замечала, что рядом с её хрупкой фигуркой, под одной личиной ходили двое. Она нужна каждому, как воздух, но раньше мы могли держать её на расстояние, а теперь все это обрушилось, подобно воздушному замку из песка, построенному на самом краю прилива.

Смешно, больно, правильно, я не хотел срываться на мужике. Но его поведение выходило за рамки нормального. Они посмели совершить смертный грех и теперь обязаны за него расплатиться. Когда убили мать, отец, не задумываясь вырезал всю семью посмевшую открыть пасть на род Трупниковых. Мы же пока были милосердны, не прибегали к подобным методам. Нас интересовало только одно: личность того урода, который посмел направить свою грязные руки к нашему сокровищу. И лучше бы этому идиоту поскорее понять, что с нами надо сотрудничать, на вопросы давать исчерпывающие ответы и не выказывать неуважения. Ожидание не безгранично, а время не растягивалось, подобно резине. У всего была цена.

Моё терпение было не безграничным, я ненавидел ждать, и тем более не собирался в такую минуту отступать. Вздохнув пару раз, отошёл обратно к столу, стянул с руки кастет и закурил. Яблочный дым прошёл по лёгким, опустился в желудок и приятно пощекотал солнечное сплетение. Нужно передохнуть, понять, как разговорить урода, пока он не сдох. Искать в половине третьего ночи некроманта, задачка за гранью добра и зла. Их-то и днём не найти, а к восходу луны они и вовсе по кладбищам разбредаются. Не зря дядя Энтони говорил, что надо найти и выкормить собственного. Правда помер, так и не воплотив задумку в жизнь.

За него мы потом обязательно выпьем, как только утопим в крови тех, кто посмел с ним это сделать… Но сейчас… Сейчас перед нами стола совершенно иная задача и это надо было принимать во внимание. Потому что мёртвых мы не вернём, а вот с живыми ещё есть шанс поквитаться. Дай бог, чтобы не в последний раз. Не выдержав очередной порции мата за спиной, я резко развернулся на каблуках и подлетев к идиоту, вонзил недокуренную сигарету ему прямо в глаз. Моё терпение подошло к концу. Запал спал, азарт прошёл и на их место привело бешенство.

Мне нужно было знать, кто, какой урод и кусок дерьма посмел тронуть мою принцессу. Кровища хлестала по всей комнате, пахло подпалённой кожей и человеческими страданиями. Он висел на переломанных руках, истекая кровью и еле заметно дыша. Если бы не заклинание, удерживающее в нем жизнь, он бы давно отошёл в мир иной. Но пока чары действовали, чтобы с ним не делали, кусок мяса будет продолжать жить и трепыхаться, подобно уродливому слизняку, который так приятно хрустит под ногами.

Саша бил мужчину перед собой, как подвешенную грушу. Делал перерывы, чтобы встать рядом, втянуть горький дым сигареты, тлеющей у меня в пальцах и с таким же маниакальным осознанием, наблюдал за куском мяса, которой все ещё смел трепыхаться и угрожать нам всеми карами земными. Через время, когда плечо начало ныть и желание взять в руки нож и вырезать на его теле пару рун стало непреодолимым, я, оттолкнулся от стола и медленно положил руку на плече своему другу и товарищу. Убивать слишком рано, он все ещё был нам нужен.

— Почему ваш главный придурок приказал убить меня? — я ткнул острием фамильного стилета в пах и чуть уловимо провёл вверх. — У тебя есть последний шанс все рассказать… Иначе… Мне станет скучно, и лучше тебе подохнуть до того момента, как станет скучно ему…

Хрип… Шёпот… Паника… Я улыбался ему своей фирменной улыбкой, наклоняя голову ближе к себе, ухватив кровавое месиво за ухо, приблизил его лицо к себе. Попытался расслышать чёткий и внятный ответ, но лишь цокнул языком, принимая такое упрямство. Сжатая до судороги переломанная челюсть, красноречиво описывала все, что он о нас думал. Куда посылал и о чём хотел поведать. Выдохнув сквозь плотно сжатые зубы и взгляделся в то, что мы сделали с лицом подвешенного. Почти красиво… Оставалось всего несколько штрихов, и эта картина будет просто идеальной… Завершённой… Прекрасной!

— Ну… — сбоку раздался нетерпеливый голос Готьера, — я не слышу ответа.

— Продолжать? — успокаивающе погладил затылок мужчины. — Ты же хороший мальчик, не хочешь больше чувствовать боли? Расскажи и это все завершится.

— Все думают, что Наследие первых у тебя… — хрипит жертва.

— А почему охотятся за Вергилией? — Александр обтёр руки о тряпку, промоченную в заживляющей настойке. — Каким образом она стала частью этого расклада.

— Ходят слухи, что сука, дочь покойного дона и могла унаследовать второе Наследие, — захрипел он, — а два Наследника не могут существовать. Она лишняя и заслуживает смерти. Позор для всей русской мафии.

— Убейте его, — кивнул я замершим в углу теням.

Сиплый хрип заполнил пространство кабинета. Голодные тени, спущенные с поводка, принялись за дело и пошли в разнос. Они пожирали, уничтожали и подчищали всё, что осталось от изуродованного полутрупа. Я распрямился, видя на белоснежной ткани, в районе груди кровь этого жалкого идиота, вылетевшую из проклятого рта. Сдёрнув с плеч ненужную ткань, я отшвырнул её в сторону. Один единственный взгляд в глаза Готьера, пока тот стоял по стойке смирно, заведя руки за спину, как на присяги и любовался мучениями жертвы. Это становилось интересно. Мысли роились, шуршали и перетекали в голове. Наша война набирала обороты. Становилась все более красочной и живой. Теперь на губах был не только привкус тлена, но и азарта.

Я отошёл обратно к вычурному деревянному окну, которое не вписывалось в строгий, современный интерьер моего рабочего кабинета. Остатки имперских времён, когда в здании моего офиса располагалась гостиница. Упав на него, втянул очередную порцию яблочного дыма. Хорошо… Правильно… Монстр внутри меня доволен… Так же, как и кровавая пелена в изумрудных глазах Саши потухла, мои пронзительно серые, практически бесцветные, перестали выдавать во мне психа. Хотя… Надолго ли? Закинув ногу на ногу, прикурил сигарету и протянул её, не глядя, в сторону.

Мы столько прожили рука об руку, что знали привычки друг друга слишком хорошо. Он не курил, был прилежным семьянином и меценатом. Пока в его руки не попадала жертва, которой не суждено покинуть пределов моего кабинета. Взмах руки… Приказ отдан… Полутьму осветили голубые вспышки телепартационной магии. Пленник мёртв… Он больше не нужен, он сделал своё дело и смог отправиться на небеса, чтобы рассказать остальным о совершенных поступках. Осторожные шаги выдают напряжение в спокойном, как удав, Готьере.

— Значит они думают, что я Наследник, — произнёс я, выдыхая дым в открытое окно. — Нам это даже на руку. Но мне не нравится, что они начали охоту даже до того, как мы успели похоронить Филиппа. А что будет если они узнают, что босс уже давно мертв и мы скрывали факт смерти единственного выжившего дона? Боюсь войны с остальными странами нам не избежать. Придётся готовится и брать дело в свои руки.

— Какого черта все так обернулось? — Александр оперся затылком об оконный кося, глядя на ночную Москву сверху вниз. — Я бы всё понял и даже принял бы, но они прознали о том, что Вергилия его дочь. А раз наши посмели её тронуть, не взирая на маркизу, то война уже началась. Кто-то хочет столкнуть тебя с поста наследника, а твоего отца с должности консильери. Это нам не на руку, я бы даже сказал, что это игра против нас.

— Тело дона у нас, — с ленивой тоской тяну я. — Могу предположить, что все кланы думают, что благословение теперь в нашем распоряжении. И тогда у меня есть два варианта дальнейших действий с их стороны.

— Я тебя внимательно слушаю, — Александр хмыкнул и размял пальцы, так как разбитые костяшки начало тянуть от запёкшейся крови. — И желательно, начинай с того, который мне больше понравится.

— Как у тебя со зрением? — я двумя пальцами затушил бычок в пепельнице, поднялся на ноги и замер около него.

— Со зрением все отлично, — хмыкнул парень, повторяя мой жест. — На тебе есть все руны, кроме самой главной.

— Вот именно, — кулак влетел в стену рядом с его головой, — если мы не найдём секрет «Императора», то не сможем ничего сделать.

— Тогда при чем тут Вергилия и два твоих варианта? — удивлённо протянул полицейский, скидывая испачканную в крови рубашку и прикладывая к животу артефакт. — Я что-то пока особо не догоняю.

— Первый вариант, тебе не понравится, её просто убьют, чтобы не мешалась, — хмыкнув, я накинул на плечи запасную одежду, а вторую рубашку протянул Готьеру, — а второй, не понравится нам втройне. Если старик перед смертью передал ей реальную молитву, то остальные кланы захотят её использовать, чтобы получить ответ на вопрос, как стать следующим главой Тёмного ордена.

— Твою мать! — на лице собеседника проступили красные пятна осознания.

— И я про тоже, — покачав головой, отвернулся к окну, рассматривая ночную Москву внизу.

Сжав переносицу пальцами, я почувствовал резкий запах крови. Сейчас… Уже поздно что-либо менять. У нас не было выбора, мы обязаны были защищать свой дом и свою страну. Лишь играя на тонкой грани между добром и злом, нам удавалось из поколения в поколение передавать ключ от мирной жизни. Но теперь, когда баланс нарушен и Наследник так и не объявился, начнутся волнения. Кровавая резня и охота за головами. А центром всего этого дурдома станет наша Москва, город в который я готов был вложить сердце и душу. Ради неё, я и умру, и воскресну, и продамся дьяволу без остатка. Лишь бы старинные улочки, зелёные скверы и голубая река, не окрасились алым с металлическим привкусом стали на кончике языка.

Но в это мгновение, по совершенно понятной и ясной причине, все мои мысли были совершенно о другом. О той, кто ещё вчера так беззаботно жил, улыбался мне сидя на кухне в одной рубашке на голое тело и совершенно не волновался обо всем этом. Теперь же, когда колесо судьбы сделало свой оборот, мы уже не сможем оставлять её в стороне. Игра началась, охота за руной «Императора» будет не просто жёсткой, она станет апогеем для мирного времени. И чем быстрее, все это разрешится, тем безболезненнее всё произойдёт. Правда на душе было неспокойно…