Легенда о смерти (СИ)

Глава 9. Шаг в прошлое

Утро началось с приятного аромата кофе и поджаренных яиц. Матушки уже в квартире не было, но приятный осадок остался. Я всегда считала её легкомысленной, доступной и местами глупой. Правда о таких подробностях вечно весёлой и ненормальной маркизы, не догадывалась. Управлять секретариатом, королём-регентом и дёргать мир за ниточки. Такого поворота сюжета я никак не ожидала. По крайней мере, теперь все встало на свои места, и я смогла выдохнуть с облегчением. Мир не сошёл с ума, просто я немножко о нем не знала.

Умывшись и почистив зубы, я завернулась в шёлковый халат, пропахший мамиными духами, и спустилась вниз. Проводник, в виде тонкого браслета с драгоценными камнями, я решила не снимать даже ночью. Каким бы гением не была мадам, но мой дед был ещё гениальнее. Фамильные драгоценности, которые в детском саду я раздала подружкам, благополучно вернулись в сокровищницу. И только в тринадцать я узнала, что каждая из безделушек — универсальный магический проводник, призванный защитить род Ольхонских. Так что стыдно мне за детскую выходку было втройне.

Начав завтракать, я подтянула к себе телефон, о котором вчера благополучно забыла и начала пролистывать сообщения. Ничего интересного в них не было. Так что я уже хотела заблокировать экран, как от Элаизы. Открыв сообщение, я жадно вчиталась в строки и тихо застонала. Ссылка, скинутая моей подругой, или уже не совсем подругой, вела на знаменитый журналистский сайт, который первым публиковал все самые скандальные светские сплетни и хроники событий. Мне подобное уже заранее не пришлось по вкусу. Но я рискнула и нажала на ссылку, вызывая всплывающее окошко в поисковике.

«Сенсационные новости! Это просто невероятно! Война МВД и МИД вышла на новый уровень. Вчера в обеденное время, у здания МВД центрального района по борьбе с преступностью, был замечен Антон Трупников. Мужчина, вошедший туда, как идеальный секс-символ с обложки модного журнала, покидал его в растрёпанном и замученном виде. Что молодой наследник миллиардной корпорации и глава отдела по связям с Азией, делал в отделе по борьбе с организованной преступностью, установить не удалось. Охрана и полиция внимательно следили за тем, чтобы журналисты не получили допуск к сенсации. Неужели, от нас скрывают преступную махинацию и самый завидный жених России, на деле коррумпированный чиновник, пользующийся своими связями и привилегиями, для получения выгоды? Внимательно следите за новостями! Ольга Шерстикова, „РТР-Волга“.»

Я резко перевернула телефон экраном вниз, не желая больше видеть эту тарабарщину. Как-то противно на душе стало и мерзко. Словно я была виновницей всех неурядиц и проблем в этом мире. Головой-то я понимала, что ничего подобного не совершала, но воспоминания вчерашнего дня заполняли голову. Я сопоставила все факты, «от» и «до» проработала в мозгу ситуацию и с отчаянием осознала. Все, что произошло, было настоящим кошмаром. Моя жизнь оказалась под угрозой и все началось с того, что двойник моего покойного отца, передал мне какое-то заклинание, память о котором заблокирована. Из-за чего размеренное течение времени, полетело кувырком!

Воспоминания, о шкатулке Агафельсис, были чёткими, ясными и понятными. Пожилой мужчина, татуировки по телу, знак принадлежности к ФСБ. И дальнейшие издевательства надо мной. Но вот воспоминания о разговоре Антона с матерью и наша дальнейшая беседа, были скомканы в одно пятно. Отвратительно мутные и смазанные, перемешенные кусочки мозаики. Даже тогда я понимала, что не могу допустить того, чтобы в полиции узнали о их связи. Криминалисты лишь разводили руками и злились, еле скрывая раздражение. Ведь то, что нельзя было восстановить, было правдивыми воспоминаниями. Точнее, они не знали способа, как исказить память и сделать это незаметно для других. Но я Ольхонская, я знала…

А теперь, сидя на своей собственной кухне, я могла лишь скрипеть зубами. Ведь даже сдай я сейчас воспоминания о нападение, то они увидят точно такую же перестроенную муть. Мало того, что на мне не было очков, так я ещё не могу им показать факт нашего вполне тесного общения. Изначально не узнав школьного любовника, все же десять лет, большой срок, я побоялась за мать. Но чем дальше запутывался клубок страстей, тем отчётливее я понимала, что влипла действительно не на шутку. И выхода из сложившейся западни я не находила, как бы не пыталась отыскать. Ведь опасность представляли даже свои… Кто друг, а кто враг? Не разобрать!

Можно ли испортить себе жизнь за один вдох? Порушить все, что так долго и кропотливо выстраивала? Теперь я точно знала ответ: да! Ведь сил у на сопротивление у меня не осталось, я ощущала себя разбитой и сломленной, словно кто-то вытащил из моего тела каждую косточку, распилил её и вставил обратно. Я рухнула на диван и прикрыла глаза. Надо было отвлечься, хоть как-то выкинуть из головы все дерьмовые мысли. Я таращилась в потолок, желая затуманить поволоку воспоминаний. Но все, что я могла — думать, вспоминайте. Его… Последний раз я видела Антон на выпускном в мае. Перед экзаменами…

Переломной точкой невозврата в нашем с ним романе, стало осознание того, что я от него зависима. Это не мешало мне быть одновременно с ним и с Сашей. Но каждый вздох без этой парочки давался мне тяжело. На седьмом году, меня назначили старостой класса, и подходя к этому статусу со всей присущей мне педантичностью и ответственностью, я не смогла оставаться со своими мальчиками дольше, чем несколько часов на занятиях. Следила за порядком, составляя графики мероприятий, помогая учителям, участвуя в конференциях и собраниях, ходя по интервью и съёмкам, я отдалилась от них.

Поняла, что стала лишь приятной строчкой в общих коэффициентах. Они находили для себя сотни занятий, миллионы разных дел. Два герцога, пусть ненавидящие друг друга напоказ. Но после слов мамы, я сложила все в голове. И картинки выходили до неприличия яркими и целостными. Парни не просто делили меня с молчаливого неведения. Нет, они знали… Эти два чёртовых придурка прекрасно знали, что я крутила роман с обоими и ни капельки не сопротивлялись этому. То, что для меня было волнительной и сладкой игрой, для них не отличалось от рутины.

И за этими яркими картинками собственной жизни, я незаметно для самой себя, начала медленно сходить с ума. Руки тряслись, все получалось не так как я хотела, и только рядом с кем-то из них я могла дышать. Меня это пугало, но я не собиралась делиться этими переживаниями ни с кем из взрослых. И била себя пяткой в грудь, что в семнадцать лет достаточно понимаю в магии, чтобы разобраться во всем самостоятельно. Правда, потом жизнь подкинула мне ещё один урок и напомнила о судьбе, которую никак не обмануть.

Злой рок судьбы развёл меня с парнями. А в конце мая я стала невольным свидетелем разговора между директором и нашей классной руководительницей. Вот он-то и поделил наши с Антоном отношения на «до» и «после». Правда, десять лет спустя я понимала, что он в праве был сам решать, такие вопросы, а не выслушивать от меня нотации. Но это сейчас, а тогда было все совершенно иначе. Мне нужно было на собрание академического кружка. Как всегда, придя первой я решила не терять время и устроившись на подоконнике начала заполнять журнал активности и документы по предстоящему выпускному.

— Боюсь, что мистер Трупников должен покинуть школу, для его же безопасности, — голос директора казался напряжённым.

— Станислав Георгиевич сообщил вам об этом сегодня утром? — голос классной руководительницы звенел от негодования. — Экзамены через неделю! Я не могу потерять лучшего ученика и понизать баллы класса!

— В разговоре Трупников-старший довольно чётко дал понять, что его сыну небезопасно посещать школу даже с усиленной охраной, — продолжал директор. — Антон сдаст все экзамены заранее. И покинет страну, пока проблема не будет решена.

— Все так серьёзно? — Алла Евстратовна тяжело выдохнула. — Во что же на этот раз влез мальчик. Такой хороший, такой прилежный, не то, что его отец.

— Мисс Ольхонская, прошу, передайте всем, что на выпускном мистера Трупникова не будет, — с тяжёлым вздохом пробормотал директор. — Грустно об этом говорить, но сегодня его последний день в школе. Сделайте все тихо и без лишнего шума, я же богу на вас рассчитывать?

— Да, сэр, — промямлила я стыдливо.

— Я забрал у мистера Трупникова карту-доступа к школе и проследил за тем, чтобы он самостоятельно, не смог покинуть её территорию, — хмыкнул мужчина, — ваша задача заключается в том, чтобы убедиться в его сохранности, пока бронированная машина с охраной не прибудет, чтобы отвезти его в аэропорт. Как только он покинет стены школы, больше не наша головная боль. Я не хочу перед самой пенсией быть втянутым в скандал с этим семейством. Так что очень сильно рассчитываю на ваше здравомыслие, мисс Ольхонская.

— Я поняла, — протянула и сама не поверила в свои слова.

Занавеска, повинуясь магической силе отворилась в сторону позволяя людям стоящим в комнате взглянуть на меня. Тяжело вздохнув, я лишь послушно закивала, встретившись взглядом с директором. Он сразу понял, что она здесь? Наверное, да… И тем страшнее было выходить из кабинета и в туже секунду узреть Антона. Он нёсся по коридору к выходу из раздевалок, ведущему на задний двор. Взъерошенный… Белый, как смерть… В помятой рубашке… Без пиджака… С вороньим гнездом на голове… Сам на себя похож не был. Вот это и напугало.

Я чувствовала, как тонкая нить, созывающая нас, натягивалась и готовилась лопнуть в любое мгновение. Пальцы нервно тряслись, и я бросилась за ним. Высокая шпилька осложняла задачу, но я старалась не думать о том, что возможно собью ноги в мозоли. Сейчас это не имело никакого значения. возможно, я видела его в последний раз в жизни. Больше… Нельзя было думать о таком, но страх и сомнения, распирали грудную клетку и не давали покоя. Я словно в омут с головой окунулась и теперь никак не могла выплыть.

— Трупников! — громко произнесла я и поняла, что это не произвело никакого эффекта. — Трупников! Тебе нельзя выходить!

— Отойди, Ольхонская, или, клянусь, я… — запнувшись на полуслове, он отвёл взгляд и посмотрел на мои ноги. — Ты опять бегаешь на каблуках? Ну что за дура, а потом на спине тащи тебя до дома. лучше займись тем, что у тебя получается лучше всего — будь идеалисткой с манией перфекционизма. А в своей жизни, я как-нибудь сам разберусь.

— Антон! — заорала я на него. — Клянусь богом, ещё один шаг в сторону двери, и я применю силу. Пока охрана не приедет, тебе нельзя покидать территории школы. Директор уже открестился от тебя. Если поступишь опрометчиво, схлопочешь пулю.

— Нет никакой разницы в том, где подыхать, тут или на улице, — пожал он плечами, — не высовывайся в окно, идиотка. Снайпер слева на крыше семиэтажки жёлтой.

— Господи, Антоне, — я вжалась в него всем телом.

— Прости, котенок, — ласково прошептал он мне на ухо.

— Не смей, — из последних сил я вцепилась в ворот его рубашки. — Слышишь меня, не смей. Мы что-нибудь придумаем. У нас есть ещё Саша, а с его дурью в голове, ни один снайпер не сравнится. Анастасья, лучший щитовик и гордость всей школы. Просто подожди. Дай мне все обдумать. Хотя бы час… Это не долго. Посиди в кабинете интенсивной психологии. Там нет окон, он не просматривается с улицы, это просто чёрный куб в центре школы.

Поднявшись на носочки, дрожащими губами, я прикоснулась к его. Поцелуй получился смазанным, мокрым от слез и нервным. Словно в нем заключалась вся суть прощания. Я не могла вздохнуть. Лишь ощущала его сильные руки в своих волосах. То, как он прижимал меня к себе. Как терпкий мужской аромат в сочетание с парфюмом проникал в лёгкие и дурманил голову. Но это длилось настолько мало, что я даже не могла сказать, а было ли то мгновение настоящим поцелуем. Или просто безмолвным прощанием, которое свидетельство лишь о том, что наши дороги разойдутся в тот час, на долгие десять лет.

Мягко оттолкнув меня от себя, Антон вновь ускорил шаг, а я не понимая что вообще происходило в его белобрысой голове, побежала следом. Дёрнув его за руку, попыталась сделать так, чтобы парень остановился, но Антон выдрал руку, глянул остро, резко с презрением. Сжал в пальцах универсальный проводник модели «палочка» и уже было повернулся, чтобы сделать шаг. Но я не могла так просто его отпустить. «Это для его безопасности», — голос директора звенел в ушах. Он стоял ко мне спиной. Высокий… Напряжённый… Готовый в любую секунду сорваться… И только когда я поняла, что он не собирался останавливаться и слушать меня, собрала всю волю в кулак. Сейчас или никогда!

— Форфельде! — выкрикнула я, позволяя верёвкам бросится в сторону парня.

Но как бы я не старалась, у меня не хватило сил, Антон легко и непринуждённо блокировал заклинание. И три десятка пущенных следом тоже. Маркизат и герцогство отличались не только по влиянию, но и по уровню силы. Моя магия для него была не страшнее комариного укуса. Поняв, что ничего толкового из этого не выйдет, я сжала губы, потому что для других магия, которой я пользовалась, была сильной и уверенной. А для него не больше шутки. Словно все мои старания разлетались, как о стену горох. Это уже не школьная дуэль. Я поняла это слишком поздно… Это было похоже на реальную битву. Он не щадил меня, он видел во мне угрозу и отвечал со всей мощью, на которую был способен наследник герцога Трупникова.

Когда же обмена заклятиями ненадолго прекратился, я смогла увидеть то, что никогда не могла даже вообразить в Антоне. В его взгляде была агония… Словно он умирал с каждой секундой, проведённой в школьном коридоре. Он не просто был взбешён или зол, нет, он едва держался на грани адекватности. Падая все ниже и ниже в пропасть безумия. Трупников кидал в меня заклинания, отступая все дальше к выходу. Он знал, что у него есть лишь одна попытка сбежать. Убрать меня с дороги и удрать на улицу, через запасную дверь, которая всегда была открыта. Мы оба понимали это… Чувствовали… Осознавали…

Но стоило ему дёрнуться, как полет заклятий возобновился. Мы обменивались ударами, блокировали, уходили с линий атак. Делали все, чтобы не дать друг другу достигнуть цели. Где-то вдали уже слышались быстрые шаги, ведущие ко мне подмогу. Но дуэль из-за только разгорелась с новой силой и наполняла коридор магией, заставляя загнанно дышать и пытаться отыскать в лёгких хоть крупицу кислорода, для того чтобы продлить агонию на мгновение, на судорожный всхлип, на крупицу… Лишь бы успела прибыть подмога. Ведь до двери было рукой подать.

Несколько стремительных шагов и Антон бы оказался на крыльце. Я чётко помнила слово «снайпер слева» и не могла допустить такого. И в тот момент, когда, казалось, мы оба услышали голос директора, когда я, втянув в себя глоток воздуха, хотела ринуться в атаку, Антона переклинило. На его лице застыло выражение смертельно раненого дикого зверя, который готов был драться до последнего судорожного вздоха. Он посмотрел на меня затравлено, кроваво и с полным осознанием того, что сейчас пойдёт на всё… Я судорожно сглотнула и подняла проводник, готовясь отбивать очередную атаку.

— Хард… — начал он, смотря мне точно в глаза.

— Неско! — голос директора раздался мощной волной, вибрируя в окнах и в груди.

— Ты… — прошептала я, не веря самой себе, — только что хотел применить на мне заклятие, ломающее кости? Ты…

Проводник Антона одной мощной волной директорского гнева развалился на куски. Серебристое древко универсальной проводимости, осыпалось на пол деревянной стружкой. Быстро встав, между нами, он схватил Антон за руку и дернул на себя, заламывая руки и надевая на запястья парня подавляющие магию наручники. Но пока все это творилось, я даже пошевелиться не могла… Меня прошибло холодным потом, от осознания и шока. Если бы не директор… То скорее всего, меня бы уже везли на скорой в реанимации. Антон не собирался сдерживать магию, он реально хотел мне навредить.

В ушах звенело от яростно пульсирующей крови. Меня трясло, как несчастную липку на ветру. Сердце с такой силой стучало в груди, что казалось ещё немного и оно пробьёт к чертям грудную клетку и вырвется наружу. Трупников глядел на меня пронизывающим взглядом полным горечи, обречённости и сломленности. От этого в груди все сводило судорогой, сильный, смелый, жестокий, он не мог так просто сломаться. Не из-за того, что не смог покинуть школу. Директор, всё ещё удерживая за шею повёл парня в сторону своего кабинета, и в секунду, когда мы поравнялись с тем самым окном, за которым наблюдался снайпер, Антона прорвало.

— Ты хоть представляешь, что наделала? — простонал он. — Я не прощу тебя! Слышишь, лживая тварь! Не прощу! Ты заодно с ними! Потому что только из-за своего эгоизма ты позволила ей умереть. Ненавижу! Убью! Только дай до тебя добраться, ты больше никогда не будешь ходить по этой земле! Из-за тебя она умрёт!

Они уходили все дальше по коридору, и Трупников не оставлял попыток освободиться. Кричал, что его мать в опасности и что именно из-за меня она теперь умрёт. Что он должен был выйти из школы, чтобы её оставили в живых. Я никому не рассказала о том, что случилось в тот день. До последнего хранила все в себе. Директор сказал, что Антона забрали, что только благодаря мне удалось спасти ему жизнь и не дать попасться в ловушку. Что им манипулировали и что я поступила смело, встав против друга. Это казалось убедительным, правильным и важным.

Целую неделю после этого о семье Трупниковых не было никаких вестей. И все это время я буквально сходила с ума. Да, мы всегда друг друга держали на неком расстояние, не вмешиваясь в личное больше, чем требовали наши границы. Являясь конкурентами во многом: в учёба, в дуэлях, в дополнительных заданиях, мы понимали друг друга без лишних слов. Но чтобы вот так открыто ненавидеть, чтобы дойти до того… Кинуть реальное проклятие… Боже… Первопричину всего этого я поняла лишь в следующую пятницу, когда уже ничего нельзя было исправить.

Народ в классе устало и нервно обсуждал предстоящие экзамены, которые должны были загнать нас всех в ужасное и жуткое ЕГЭ. Совсем несколько мгновений и наша жизнь повиснет едва ли не на волоске. Каждый понимал, что без сертификата о сдаче, с нормальными баллами, ни один престижный универ никому не светил. Потому все разговоры, так или иначе но сводились к этой животрепещущей теме, от которой мгновенно начинало сосать под лопаткой и хотелось пристреляться. Истеричные настроения с каждым днём накрывали все сильнее и сильнее.

Так что, устав от всей этой бесцельной болтовни, я открыла новостной сайт, дабы понять, что творилось за пределами мира ЕГЭ. Я листала ленту и понимала, что с каждой секундой в моей голове становилось все тише и тише. На каждой второй фотографии, была запечатлена молодая женщина. Чуть младше моей матери. Я видела её такое бесчисленное количество раз, что могла с уверенностью сказать — Изабелла Трупникова сверкала ничуть не меньше моей матушки, а то и больше. Но то, с каким видом я столкнулась в это мгновение заставил все внутри похолодеть от ужаса и пережитой паники.

Даже не открывая статьи, я понимала, что произошло нечто ужасное. Стало реально жутко. У меня в груди все свело судорогой, и я попыталась отдышаться. Но как бы я не старалась, ничего не выходило. В горле стоял ком. Перед глазами была лишь одна надпись, которую переписывал один паблик за другим. «Изабелла Трупникова найдена мёртвой в собственном доме, после недельных поисков». У меня в груди остановилось сердце, перед глазами поплыли тёмные пятная, которые никак не хотели проходить. Практически мгновенно вся школа забыла о том, что на носу были экзамены и погрузилась в хаос из сплетен и пересуд.

Но я просто не могла смириться со всем происходящим… Не поднимая головы от экрана телефона, я рассматривала изуродованное женское лицо. На идеальной фарфоровой коже, были вырезаны руны «голода», «подчинения», «похоти». Меня затошнило, даже новичку в магии было понятно, что значило это сочетание. Не отвлекаясь на весь кошмар, окруживший меня, я сжимала пальцы до боли в суставах. Молилась… Страдала… И пыталась как-то привести мысли в порядок. Но выходило отвратительно. Я понимала… Теперь чётко и ясно осознавала, что именно я, оказалась причиной произошедшей трагедии.

Антон смотрел на меня с ненавистью и отвращением, потому что в отличие от меня знал, что на кону жизнь его матери. Как только его холодный, сломленный взгляд всплыл в памяти, мне захотелось сбежать куда глаза глядят. Но я не могла перестать смотреть на труп, который когда-то был прекрасной леди. А теперь напоминал обожжённый, изрезанный и изуродованный кусок мяса. В горле поселился ком отвращения к самой себе. Стало настолько стыдно, что захотелось провалиться сквозь землю. Наверное, все, что скопилось за последние дни, просто взорвалось в голове, роем необузданных мыслей. Оно топило меня, утягивало на дно отчаяния. Мне было больно… Морально… Физически… Эмоционально…

Больно от осознания того, что именно я послужила тем самым незаметным фактором, из-за которого Изабелла Трупникова умерла. Моей вины в этом было столько же, сколько воды в Ниагарском водопаде. Осознание обрушивалось на меня, давило и душило. Когда он неделей ранее рвался наружу, чтобы пойти к ней, защитить её, спасти от смерти. Он был готов на всё… Даже причинить мне боль, потому что я не была его матерью. Он не секунды не выбирал между мной и ей. И самое смешное было в том, что теперь я готова была сама защищать его. Потому что, будь в опасности моя мать… Да, я бы к чёртовой бабушке взорвала всю школу, даже не задумавшись, лишь бы она оказалась в безопасности. Какое-то жалкое заклинание для ломания костей… Ерунда!

Перед глазами потекла мутная поволока слез. Сейчас… Я не знала, что думать, как оправдать собственные действия. Почему… Зачем я встала у него на пути… Если бы я только знала… В это затянувшееся мгновение, я не чувствовала собственных ног, поднялась и направилась к выходу. Но дойти до него не успела. Рука главного школьного заводилы перехватила меня за талию и развернула лицом к классу. И в это мгновение звуки и смех обрушались на меня. Они волной прокатывались по сознанию и застревали в лёгких.

— А ты чего такая поникшая? — спросил он. — Как тебе представление? Говорят, эта заносчивая стерва покорила все площадки для секс-рабынь! Так ей и надо, а то строила из себя невесть что! Поделом ей. Можешь выдохнуть, тут все свои, никто не будет тебя третировать за то, что этот козёл наконец-то получил по заслугам.

— Закрой свой поганый рот! — подоспевший Саша скинул его руку с моей талии.

— Ой, какие мы нежные, а то ты первым не побежал злорадствовать, — заржал брат Сашиной девушки. — И так все знают, что этот кретин твой главный враг, так что можешь не скрывать, мы все тут на одной волне.

— Урод! — и кулак Готьера полетел в челюсть веселящегося идиота.

В классе химии начался настоящий хаос. Когда Саша, переспросивший того, что он сейчас посмел ляпнуть, не дождавшись ответа, кинулся на парня с кулаками, полилась кровь. Наследник герцога бил в полную силу. Разбивая костяшки пальцев в кровь и выбивая придурку зубы, вместе с хрустевшим носом. Пока их не развели по углам и вызвали медиков, пока смогли остановить кровь и привести кабинет в полный порядок, сбежалась даже администрация. На глазах у всей школы, Готьер пообещал, оторвать голову каждому, кто посмеет ещё хоть раз открыть своей мерзкий рот и ляпнуть что-нибудь про покойную Трупникову.

С того дня второго друга я в школе никто не видела. Из школы его не отчислили только потому, что мы и так выпускались. Саша сдал экзамены, но на церемонии и линейке не был. Таким образом пути с обоими разошлись в разные стороны. А через год в газетах, на главной странице, появилось одновременно две сенсации. «Девятнадцатилетний мистер Трупников продолжил путь отца, став самым молодым дипломатом, принятым на практику в МИД» и «Девятнадцатилетний мистер Готьер продолжил путь отца, став самым молодым курсантом, получившим направление на практику в МВД». Новости огорошили и заставили сердце сжаться.

Вот так странно и нелогично распорядилась судьба. Мы вновь встретились все втроём на одном пути, опять ввязались в какую-то авантюру. Но теперь я не была их третьей, теперь я оказалась посторонней, которая сама того не ведая влезла в игру. В таких обстоятельствах… Думать о прошлом было больно и тяжело, но теперь, сопоставляя старые картинки с новыми данными, я находила для себя ответы. Неужели сейчас для них я стала помехой? Оклеветав Антона, подставила Сашу и заставила мать биться в судорожной истерике. И это все из-за глупости и тупости, которые не прошли даже спустя года. Разве так можно?

Теперь лежа на диване в собственной гостиной, я сжирала себя изнутри, понимая, что если бы… А что, если бы? Изменилось бы хоть что-то для меня, поступи я тогда по-другому? Ведь, даже не смотря на всю злость и ненависть ко мне. Обвиняя меня в смерти леди Изабеллы, они оба, продолжали защищать меня. Метки… Они были самым громким голосом в ночи. Жгли кожу, хлеще раскалённого железа. Снова и снова… Не важно, что я сама решу, они для себя решили все. Они приняли меня, как единственную женщину, с которой связали души. Спустя десять лет, каждая метка пылала так же ярко, как и в момент нанесения. Когда это произошло? «До» или «после»?

Уже не имело никакого значения, ведь проворочавшись на диване до самого утра, я так и не смогла найти ответ. Потому что жизнь не предполагала простых решений, она была той ещё стервой и порой загоняла нас в такие тупики, что страшнее было подумать о будущем, чем о смерти. Я видела глаза Антона, чувствовала бешеную злость Александра. Тогда, в тот проклятый май, я потеряла их обоих. И теперь как никогда ясно и чётко осознавала это. Переступив черту, не смогла выплыть обратно и потонула в головокружительной пустоте одиночества.

Физически я была рядом с ними, а вот духовно… Стала для них чужой. Они не рассказали мне о делах с матерью. Саша ни разу не обмолвился о Тёмном ордене, ни о связях с Антоном, даже о том, что знает мой секрет. Да и в тот дом он пришёл не просто так. Он знал, что раненый Трупников, перенесётся в то захламлённое нечто… Будильник выдернул меня из пучины разношёрстых мыслей и толкнул в новый день. Протянув руку, я отключила телефон и замерла, уставившись в окно. Быть может, я все правильно сделала? Разворошила этот клубок и теперь могла хоть что-то поменять? Повлияв на дальнейший исход? Может быть, я спасу их?

Горько… Оказаться на моем месте — обидно и до ужаса досадно. Меня не игнорировали, меня просто не видели, смотрели сквозь. И этот пустой взгляд бил не хуже острого ножа в подворотне. От него словно душа умирала. Её как будто наматывала с садистским удовольствием на стрелки часов, что неумолимо шли вперёд, складываясь в часы, дни, месяцы, года и не собирались останавливаться. Меня вычеркнули, просто выкинули за скобки знаменателя и перекрыли любое возможное действо в зародыше.

Я чувствовала немного шершавые пальцы вечности на своей спине, легонько, но настойчиво поглаживающие разодранную в клочья душу, и не могла собрать воедино разлетевшиеся на осколки мысли. Хотя, все и так казалось одним целым, нужным и… Понятным… Правильным… Логичным… Так что плевать я хотела на хаос в голове. У меня появился реальный шанс понять, чего же я лишилась. А раз для этого предстояло перешагнуть через себя старую, сжечь к чертям все мосты и возродиться из пепла… Я готова! Ради них, ради себя, ради будущего…