Ледяной остров

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Чем дальше удалялась шлюпка от «Альбатроса», тем опаснее становился путь. Кусочек моря, прикрытый от волн корпусам: корабля, скоро кончился. Море ежеминутно грозило поглотить небольшое суденышко вместе с пассажирами. Впереди показался островок, волны с шумом разбивались о его скалистую правую часть. Левая часть казалась более низкой, но в темноте хорошо рассмотреть островок было невозможно. Когда до островка осталось не больше пятнадцати метров, шлюпка ударилась о подводный выступ и перевернулась. Все оказались в воде. Коротков с матросом, не сговариваясь, кинулись к Юговой с намерением помочь девушке, но она, энергично взмахивая руками, уверенно плыла к берегу. Вскоре пострадавшие почувствовали под ногами землю, если только покатую каменную глыбу можно было назвать землей, и попытались встать, но водяной вал снова подхватил всех и понес навстречу темной массе. Серьезно никто не пострадал, почти все отделались легкими ушибами. Как только вода отхлынула, все кинулись вперед, чтобы не быть застигнутыми следующим валом.

Островок представлял собой невысокий скалистый выступ. Северная, восточная и юго-восточная стороны скалы почти отвесно спускались в море, и лишь западная и юго-западная части островка, гладко отшлифованные волнами, были отлогими.

Но эта плоская часть острова была слишком низкой, и волны одна за другой накатывались на нее, добираясь до ног спасшихся. Волны разбивались об отвесные скалы юго-восточной части островка, рассыпая каскады брызг. Мокрые с головы до ног, люди не думали сейчас о себе. Они все вглядывались в бушующее море, надеясь увидеть Трофимова и Сорокина. «Альбатрос» черной тенью маячил в темноте. Свет на нем давно погас. И там остались их товарищи. Вдруг корабль приподнялся, сквозь шум шторма донеслись треск и скрежет, и тень судна на глазах медленно растворилась. На островок налетела большая волна, часть ее с грохотом разбилась о скалы, а другая хлынула на отлогий берег, ударилась о выступы, вздыбилась и водопадом обрушилась на людей.

Вера Югова прижалась головой к плечу Короткова и заплакала.

Но предаваться унынию было некогда. Там, в пенящихся волнах, наверное, боролись за свою жизнь их товарищи, для спасения которых надо было сделать все возможное. Один из матросов взобрался на торчавший сзади выступ скалы, зажег случайно сохранившийся у него морской карманный фонарик и стал размахивать им.

Все напряженно всматривались в кипящее море, готовые каждую минуту кинуться на помощь товарищам. Потоки воды порой доходили людям до пояса, а одна особенно высокая волна сбила Сашу Короткова с ног и чуть было не унесла в море.

Не уверенные, что их услышат, они все же не переставали кричать.

Вдруг на гребне волны показалась голова. Коротков кинулся навстречу водяному валу, рука нащупала в воде чье-то плечо. Но тут же он почувствовал, как ушла из-под ног твердая земля. Волна подняла его, а затем бросила на отлогий гранит. Коротков быстро встал. Рядом с ним поднялась мощная фигура Григория Ивановича Королева. Не отдышавшись как следует, они кинулись на помощь еще одному подплывшему.

Кроме Королева, на островок выбрались еще восемь человек. Не было только капитана Веселова и Трофимова с Сорокиным. Их долго ждали, но напрасно. Волны вынесли лишь брезент, который, очевидно, сорвало с «Альбатроса» в момент его гибели.

Унылое равнодушие овладело людьми. Они понуро стояли под косым хлестким дождем. Рыхлая пена белила ноги. Ни говорить, ни двигаться не хотелось. Лишь время от времени кто-нибудь сплевывал горечь морской соли.

- Ну, что скисли, робинзоны?- Королев шуткой попытался подбодрить товарищей. Никто не ответил, не изменил позы.

- Товарищи! - крикнул Саша Коротков, появляясь из темноты.- Я нашел сухое место там. в скалах.

Он повел людей вдоль отвесной каменной стены, куда докатывались только гребни высоких волн. Площадка постепенно понижалась, а когда свернули между двух огромных выступов, вода доходила уже до пояса. Но Коротков уверенно прокладывал путь, подбадривая товарищей.

- Сюда, за мной! - крикнул он, исчезая в расщелине.

Узкая теснина круто вела наверх, и под ногами уже не булькала вода, а хрустела и осыпалась щебенка. Мокрая одежда сковывала движения.

- Вот здесь! Место хорошее,- Коротков остановился, поджидая товарищей.- Ветра совсем нет. Только вот брызжет здорово.

Широкое углубление между скал действительно было укрыто от ветра. А он в ярости подхватывал ледяную россыпь раздробленных о гранит волн и швырял через зубчатый каменный барьер на головы укрывшихся от него людей.

- Да, душ на всех сразу,- невесело рассмеялся Королев.- Ну ничего, не сахарные. А вот перекусить бы не мешало.-Вера, как у тебя с продуктами?

Все вдруг почувствовали голод.

- Все утонуло, Григорий Иванович.

- А это что? - Григорий Иванович нагнулся к мешку, который Югова бросила к ногам.

- Журналы с анализами и образцы пород.

- Ну, не беда. А это хорошо, Вера. Молодец!

Отжав мокрую одежду, все улеглись под брезентом. Согревшись собственным дыханием, измученные люди крепко уснули.

Лишь один Королев долго не спал. Тяжелые думы о судьбе Трофимова, Сорокина и Веселова, которым, по-видимому, не удалось спастись, отгоняли сон. Наконец и он задремал. Но забытье было тревожным. Григорий Иванович часто вскакивал, а когда вновь засыпал, ему все снилась гибель «Альбатроса». Рано утром он осторожно, чтобы не разбудить товарищей, выбрался из-под брезента. Дождь прекратился, но море неистовствовало с еще большей силой. Волны с ревом разбивались об утесы.

Низко неслись всклоченные темные облака.

Постояв минуту, Григорий Иванович снова залез под брезент.

Глубокий сон незаметно овладел им.

Здоровый, но измученный усталостью человек с крепкими нервами может спать при любом непрерывном шуме. Но если шум неожиданно прекратится или в нем появятся новые звуки, спящий проснется. Так произошло и с Королевым. Когда к грохоту шторма прибавились еле уловимые звуки мотора, Григорий Иванович, еще не проснувшись окончательно, почувствовал, что происходит что-то необычное. Открыв глаза, он сбросил с себя край брезента. Свет пасмурного утра показался ему очень ярким. Королев вскочил на ноги. И тут он понял, что заставило его проснуться. От островка на север уходил вертолет. Вскоре он исчез в низких серых облаках.

«Почему же они не заметили нас?» - подумал Королев. Переведя взгляд на широкий брезент, под которым еще спали его товарищи, он все понял. Брезент сливался с серыми безжизненными камнями, и островок сверху мог показаться пустынным.

«Какой момент упустил! Что делать? Как долго придется сидеть им на этих мрачных камнях без пищи и пресной воды? Конца шторму не видно. Все могло быть иначе, не проспи он сегодня!»

Эти мысли молнией пронеслись в голове Королева.

Но что же все-таки делать?

Григорий Иванович был не из тех людей, которые опускают руки в случае опасности. Не раз ему приходилось бывать в сложных переплетах. Однако в таком беспомощном положении он оказался впервые.

Королев долго стоял в раздумье, не замечая холодных брызг, которыми щедро кропило его море. Потом медленно обошел весь островок, со страхом глянул на низкую западную часть, где спаслись вчера он и его товарищи. Волны одна за другой накрывали ее. И лишь восточная часть островка по прежнему была недосягаема даже для самых больших водяных валов.

Часов в восемь утра все были на ногах. Григорий Иванович ничего не сказал товарищам о вертолете.

День прошел в томительном ожидании. Шторм бушевал по-прежнему. Торопливо проносились свинцовые тучи. Время от времени хлестал косой дождь. Мокрые люди понуро сидели на камнях. Давал себя чувствовать голод. Но еще больше мучила жажда. Морская соль до крови разъела распухшие губы, нестерпимо болели воспаленные глаза.

Чтобы немного облегчить страдания людей, Королев решил собрать дождевую воду. Когда с наветренной стороны море затянула пелена приближающегося дождя, он приказал на самом высоком утесе, куда почти не долетали морские брызги, растянуть брезент. Дождь был непродолжительным, но обильным. Во впадине брезента, вдавленного между камнями, накопилось достаточно воды. Вода была горьковатой, но измученным жаждой людям казалось, что вкусней напитка они никогда не пили.

Утолив жажду, все острей почувствовали голод, и разговоры вертелись главным образом вокруг пищи.

- Хорошо бы сейчас съесть отбивную с помидорчиком и огурчиком,- мрачно пошутил Коротков.

- И запить бутылочкой пива,- вздохнул матрос.

- А я бы предпочел горячий кофе, да с коньячком,- сказал другой.

- Нет, ничего так не хочу, как блинчиков с икрой,- Югова проглотила слюну.

- Так в чем же дело, Вера? Начинай печь, и мы не откажемся,-пошутил кто-то.

Королев вначале прислушивался к этим разговорам, а потом заговорил сам:

- Хотите, товарищи, я расскажу, как однажды со своей геологической партией встречал Новый год?

Все знали умение Королева в часы досуга развлечь слушателей веселым рассказом. Чтобы лучше слышать, сели вокруг Григория Ивановича.

- Было это лет десять назад,- начал геолог.- Отряд, который я возглавлял, работал в Якутии, на реке Вилюй. С выездом в тайгу мы запоздали и до наступления зимы работу завершить не успели. Откладывать геологическую съемку до следующего лета не хотелось, и когда мы закончили работу, стояла уже зима. Чтобы выбраться из тайги, надо было ждать, когда снег станет твердым и откроется оленный путь. В ожидании нас и застал Новый год. Обязанности повара в отряде по совместительству исполнял плотник и мастер на все руки Степан. Завезенные продукты были на исходе, но это нас не особенно беспокоило. Мы промышляли охотой и сумели заготовить достаточно зайчатины. Днем 31 декабря Степан сварил из заячьего мяса большой бачок борща и зажарил крупного сига.

Пока он занимался своей кулинарией, мы перед входом в бревенчатое зимовье поставили и нарядили чем могли большую елку.

Праздник начался часов в десять вечера проводами старого года. Для начала Степан поставил на общий стол несколько банок консервированной колбасы. Понятно, было чем и запить не сухую же колбасу есть. Когда подошло время встречать Новый год, от колбасы осталось одно воспоминание.

- Неси твоего сига,- попросил я Степана. Он направился к небольшой пристройке, служившей кухней, но то ли керосиновая коптилка плохо светила, то ли ноги от дневной усталости заплетались, только он, возвращаясь из кухни, споткнулся о порог, и аккуратно уложенные на сковороде куски рыбы перекочевали на пол в свежую стружку и опилки, которые он не успел убрать, когда мастерил импровизированный стол. Растерянно стоял он над пропавшей, как ему казалось, рыбой, не зная, что предпринять.

- Собирай, а то не успеем!- крикнул кто-то. И Степан, не раздумывая, сгреб куски рыбы с опилками и стружками на сковороду и поставил ее на стол. Ничего, выпили по очередной и съели. И знаете, очень даже вкусно было. Что ты смеешься, Вера? Опилки вполне съедобная вещь, не хуже твоих блинчиков с икрой.

Рыба только распалила наш аппетит. Пришлось командировать Степана за борщом. Но на этот раз нам еще больше не повезло. В поисках борща он бродил в темной кухне. Нам было слышно, как гремели падающие предметы. Наконец он добрался до угла, где на полу стоял бачок, и наступил на него. Крышка, вывернувшись, полетела на пол, а валенок Степана погрузился в борщ. То, что осталось в бачке, он поставил перед нами. Ничего, опять съели. Только снова не наелись, а у Степана больше ничего не было.

Решили из мороженой зайчатины приготовить строганину.

Но заяц - не олень,-костляв, и строгать у него было нечего.

- Давай руби,-крикнул кто-то,-будем есть рубанину!

Утром, чтобы не тратить много времени на приготовление завтрака, решили закусить рубаниной. Тут я вспомнил, что в снегу, на крыше зимовья, где хранились заячьи тушки, лежит случайно закинутый туда ободранный одичавший кот, попавший в заячью петлю. Я предупредил об этом Степана.

Степан долго не возвращался с улицы. Наконец, растерянный, он появился в дверях с двумя зайцами в руках. Остановившись у порога, он стал шарить взглядом по полу.

- Что случилось, Степан? - спросил я его.

- Григорий Иванович, никакого кота больше там нет,-виновато улыбнулся Степан, глядя на валявшийся у его ног кошачий хвост-все, что осталось от новогоднего пиршества.

Григорий Иванович замолчал, глядя в сгущающихся сумерках на товарищей, и довольная улыбка пряталась в его соломенных усах.

- Григорий Иванович, а сознайтесь, это вы только сейчас придумали насчет кота и про валенок? - перестав смеяться, спросила Вера.- Я же по вашим глазам вижу.

- Вот чудак человек! Не верит! Да ты дай мне сюда кота, я живо покажу, как его сырого едят.

Новый взрыв смеха перешел вдруг в торжествующий крик.

Люди вскочили навстречу яркому снопу света, разрезавшему сгущающиеся сумерки. А еще через минуту по веревочной лестнице, спущенной с вертолета, на островок, в объятия товарищей спустились Трофимов и Ветров.