Ледяное небо Криона

Глава 11

После ультиматума «перенеси рюкзак в мой номер» Янис упёрлась Максу кулачками в грудь.

— Ты действуешь по принципу: раз спас девушку от изнасилования, сам её вправе трахнуть, хочет она того или нет.

— По крайней мере, я один, — не в силах всё переводить в шутку, он дал волю раздражению. — Да, блин! Можем спать попа к попе, но вместе, как пара. Думаешь, мне долго ещё позволят отстреливать причиндалы местным охотникам до твоих прелестей?!

— Ты видел, когда пьяный был. Некрупные у меня прелести, — чуть сникла Янис. — Ладно…

— Осмелеешь — покажешь трезвому. А пока переселяйся и валим. Вечереет. Здесь есть что-то типа варьете. Если подстреленный и его дружок задумают разборки, пусть нас не будет в гостинице. Эх-х-х…

— Что?

— Ну почему ты не послушалась, не соскочила в Эребусе?

Янис снова подняла руки, но уже не толкалась, а положила ему на плечи.

— Неужели тебе неприятно, что я с тобой? Даже в пиратском вертепе? А мне — хорошо. Потому что мужчина за меня заступается.

Глаза её были близко и почти на одном уровне с глазами Макса. Обуй туфли на каблуках, она станет даже выше ростом.

Несмотря на трогательность момента, подходящего для поцелуя, искусственное создание проблем — лишь бы заставить проявить «рыцарские» качества, естественно, вызвало раздражение.

— Я боюсь за тебя. Не провоцируй новые инциденты, — буркнул Макс, не сделав попытки прикоснуться губами к губам.

Янис, явно разочарованная, скинула пожитки в рюкзачок и покорно последовала за «моим господином».

В силу той же простоты нравов никакого дресс-кода для посещения варьете не требовалось. В низком и несколько душноватом помещении, хозяева экономили на проветривании, ибо оно уносило тепло, поддерживалась прохладная температура. Часть посетителей снимала меховые куртки, оставаясь в штанах на ватном подбое и унтах. Максу и Янис не на что было поменять комбинезоны, только расстегнуть до пупа, соответственно, эта категория зрителей также не страдала от жары. А если холодно — согреет кипис.

Наученная горьким опытом лётчица, едва только сняла маску с лица, жалась к спутнику, всем видом демонстрируя: мы — пара.

В отличие от харчевни, здесь цены кусались под стать заведениям Эхеса. В них, наверно, был включен гонорар артистов.

Большинство номеров составили вокальные упражнения, пением это можно было назвать с натяжкой. Пар шёл изо рта певцов и от аккомпаниаторов. Затем некий чел неопределённой половой принадлежности, то ли комик, то ли то же самое на букву Г, рассказывал плоские анекдоты, понятные только знатокам пиратского быта, но и те отнюдь не угорали.

Публика потихоньку пьянела. Исполнители пустили по кругу кастрюльку для пожертвований в фонд искусства, но большого сбора не добились.

— Макс! Ты сосредоточился, будто собираешься кого-то убить…

— Сейчас… Не мешай. Чтоб вписаться в разбойничью среду после инцидента, нам нужна популярность в массах. Увидишь. На Денеб-14 это называется КВН.

Полуфабрикат задумки был уже почти готов, когда в зал вошла Сталс в сопровождении мордоворота, неоднократно виденного в её компании. Заместитель, любовник или телохранитель — один только персонаж по имени ХЗ может быть в курсе.

Ухватив момент, Макс уцепил девушку за руку и потащил к сцене, к музыкантам. Сунул двадцатку и завладел микрофоном, попросив подобрать мотив по ходу исполнения.

— Что ты творишь?

— Янис! Стой спокойно, на повторах подпевай.

— Не умею!

— Просто открывай рот. Микрофона всё равно не дам, — после короткого приветственного спича в публику Макс затянул: — Гопс-стопс, мыс подошлис из-за углас…

Песня, переделанная под местную фонетику, казалась постояльцам варьете исполненной на языке Криона, но почему-то ни одно слово не могли разобрать. Зато стиль и мотив, удачно выполненные Александром Розенбаумом с закосом под блатняк ещё в 1980-е годы, идеально пришлись по сердцу бандитскому контингенту.

Поддатая публика с удовольствием орала в такт, в смысле — подпевала:

— Гопс-стопс, гопс-стопс, гопс-стопс…

— Песня посвящается романтикам авиации и безупречной Сталс Литус, хозяйке северного неба! — прокричал Макс в подобострастном экстазе, причём только Янис, уже немного изучившая спутника, могла догадаться, что это — сплошной стёб.

Понимая, что верх исполнительского мастерства для музыкантов характеризуется фразой «три аккорда для меня как три рекорда», он извратил ещё две земных песни. Кастрюлька, совершившая новый круг, наполнилась до половины, лабух вернул двадцатку и честно присовокупил несколько мятых купюр, приглашая присоединиться завтра. Завидев большой экран, не задействованный в представлении, Макс прикинул возможность внедрить в пиратском вертепе караоке.

Некоторое количество поклонников, пребывавших в самом благодушном настроении, проводило парочку до комнат в гостинице, где пришлось отбиваться от предложений «продолжить концерт». Если бы здесь ошивались дружки товарища с отстреленной мошонкой, любителей пения собралось слишком много, чтоб затевать драку с фаворитом публики. Макс клятвенно обещал на завтра снова заглянуть в варьете, и парни с немногочисленными подружками отчалили. С улицы грянул «гопс-стопс», в конце — одиночный выстрел как точка после слов «кончай её, Сэмен».

Из кармана комбинезона посыпались купюры — не менее четырёх сотен в общей сумме.

— У тебя талант. Из любой ситуации извлекать профит.

— Ты считаешь, он — единственный? Постараюсь доказать, что таланты бывают разнообразные.

Оптом отправив в игнор все её прежние «не люблю» и «не позволю», Макс привлёк Янис к себе. Конечно, назвать чувства с его стороны словом «любовь» было бы сильным преувеличением. Но и отнести к чистой похоти тоже нельзя.

Янис ему нравилась. И да, вопреки здравому смыслу, он был абсолютно не против её нахождения в анклаве Сталс, какие бы неудобства оно не повлекло.

Ласки перешли во взаимное раздевание. Не прервались походом в душ, порыв к первому сближению иногда важнее гигиены, продолжились в постели, когда губы мужчины нашли очаровательно набухшие соски, а пальцы — влагу в заветном месте… Но за миг до того, как мужчина должен был неотвратимо войти, Янис вдруг сжала бёдра, не пустив в себя, чуть повернулась в сторону. Спросила:

— Почему отец был вынужден отдать бостос?

Макс выбрался из кровати и принялся натягивать термобельё.

— Много в моей жизни было разочарований. Это не самое сильное, но самое обидное. Я же к тебе не только дружком, всей душой потянулся. А ты… Даже из Эребуса сюда рискнула прилететь — чтоб создать ситуацию: хочешь внутрь, ну так колись. Отец твой подставил заказчика, вот у него и отжали бостос банальным шантажом. Довольна? Получи. Но не ради секса.

За окном стояла безлунная темень. Свет от редких фонарей едва проникал в спальню. Глаза Янис выглядели в полумраке чёрными бриллиантами, блестящими и влажными. Грустными.

Было довольно прохладно. Если по Цельсию, то не выше четырнадцати-пятнадцати, на отоплении экономили. Несмотря на холод, девушка выпорхнула из-под одеяла абсолютно голая и повисла на Максе.

— Прости… Я не ради… Но очень хотелось узнать… И тебя хочу… Не могла расстаться на Эребусе… Иди ко мне!

Всхлипы. Поцелуи. Причитания.

Не сложно догадаться, что утро они встретили вдвоём и под одним одеялом. Глаза у барышни больше не походили на грустные бриллианты. Скорее на сверкающие раухтопазы, чуть туманные внутри. Она выгнулась и потянулась, явно довольная. Потом перевернулась и провела пальцами по редким волосам на груди Макса.

— Смешной… Лицо потемнело и стало почти как у нормальных людей. А грудь и ниже — белые. Ты — альбинос?

— Нет. Представитель светлой расы на своей планете. У нас встречаются гораздо темнее тебя. Практически совсем чёрные.

— Но тебя же я устраиваю… Такая?

Она оказалась сверху и принялась недвусмысленно намекать на повторение вечерних забав, хоть ночью клялась: там у неё уже натружено и болит, хватит.

После того, как оба отдышались, сама пришла к выводу — устраивает.

После завтрака он потащил Янис с собой на ремонтный завод. Пусть она чисто наездница, не технарь, но авиации не чуждая. А оставь одну — неизвестно что найдешь.

Здесь же он нашёл холодный ангар, способный вместить самолёт величиной с Ил-18, но внутри находилась лишь пара истребителей и три снаружи, да бригада из дюжины мрачных личностей.

Привыкнув, что за пределами Земли ему ничто не давалось без боя, собственно, на Земле тоже, Макс набрал полные лёгкие морозного воздуха, приготовив пламенную речь в защиту аппаратов вертикального взлёта-посадки. И будто влетел в открытую дверь, которую намеревался выбить.

Мастер, он же бригадир, звали его Ухис, показал очень старую книгу с полимерными страницами, сохранившуюся со времени до похолодания. Оказывается, до ледников над Крионом носились винтокрылые машины самых разных конфигураций — с двумя, тремя и четырьмя роторами. Естественно, преобладали одноосные классической схемы, такие же, как у Миля и Сикорского. Подчиняющиеся одинаковым законам физики, вертолёты вызывали к жизни схожие технические решения.

— Нам нужен летающий кран, поднимающий две-три бочки раствора и арматуру для распыления. Время нахождения в воздухе без дозаправки — полчаса. Я вот… накидал.

Эскизы человека, не имеющего отношения к строительству вертолётов и квадрокоптеров, и рядом не лежали с конструкциями, прорисованными в древней книге.

— Кран — куда ни шло. Но всё равно, опасная штука, — прикинул Ухис, и это звучало несколько странно для человека, обслуживающего пиратов, то есть авиаторов самой рискованной профессии. — В древности летали на аппаратах с единственным двигателем, понижающим редуктором и ротором с длинными лопастями, вращающимся куда медленнее, чем у бостоса. При останове движка подъёмная сила сохранялась за счёт авторотации. И наши истребители какое-то время летят по инерции, ты сам посадил одного, загнав в щель между льдин.

Наверно, он тоже был лётчиком, по каким-то причинам прикованным к земле.

— Мастерство приземления не пропьёшь, — признал Макс. — Не уберёг.

— Расслабься. Мы починили. Наша главная сама на нём летает. А ещё там из-под оранжевой краски проступил рисунок белого болта с яйцами. Откуда?

— Потому что раньше он принадлежал Трёхногому. Так как там с надёжностью?

— Вчетверо хуже, — развёл руками инженер. — Допустим, оборотами двигателей будет управлять процессор. Но хоть один станет…

— То процессор должен вырубить противоположный и дать полный газ на оставшиеся два, чтоб смягчить падение. Плюс аварийный сброс груза и молиться, чтоб никто не маячил внизу.

— Сам полетишь?

— Если не я, так кто же? — Макс смирился с этим заранее. — А ещё квадрокоптер надо доставить к месту работ в разобранном виде, там собрать, проверить…

— Не учи учёного. В общем, певец… Да, про вчерашний вечер все в курсе… Дай мне десять-двенадцать дней. Движки есть, капремонтные. Раму сварим. Вот редуктор… Что-то придётся заказывать, покупать. Так что через десять дней будет не аппарат, а только понимание, когда он полетит и как. И ты раньше не нужен.

— Как скажешь…

— Но у меня условие, — Ухис глянул на него хитро, с прищуром. — Объясни Сталс, что нам нужны геликоптеры. В том числе поднимать лётчиков, прыгнувших над торосами. И я здесь не соберу. Только с помощью авиазавода в Эхесе или в Сахамисе.

После прощания с технарями Янис впилась как клещ.

— Зачем тебе летающий кран?

— Ага. Снова начнёшь шантажировать сексом ради ответа. Дам — не дам. Или дам, но не тебе.

— Ты всё ещё дуешься…

— Нет. И расскажу потом. Как-нибудь. Собственно, тайна-то невелика.

Янис сделала вид, что полностью утратила интерес. Но лишь только на следующий день маленький четырёхместный биплан взял курс на Эребус, невинно спросила:

— Так зачем кран?

— Сейчас расскажу. Но с условием. Я вот раскрываю тебе тайны, а ты мне — ни одной. Договорились? Давай сама что-нибудь.

Она закусила губку.

— Беда в том, что и особых секретов-то… Один только. Да ладно. Скажу.

— Жаль, под шлемом не видишь. У меня уши оттопырились от внимания.

— Ну, слушай… У меня есть сын. Три года. От того погибшего лётчика, Улоса. Поэтому меня удручают промахи отца. Разорится его компания — мне крышка.

Неожиданно. Янис казалась не то чтобы слишком юной, чтоб стать матерью, но лёгкой в общении. Тем более, Максим никогда не подумал бы, что роль матери-одиночки её тяготит.

— У меня двое. Близнецы. Когда улетал, по исчислению Криона им был примерно год. Я никакого секрета не делал. Ты не спрашивала.

У Янис глаза округлились.

— Так ты — женат?! И бросил двух младенцев, сбежав на далёкую планету?! Ну у вас и нравы на Денебе.

Она отодвинулась, насколько позволяли узкие сиденья.

— Нет и нет. Во-первых, разведён. Жена меня оставила ещё до родов. Мол — разочаровал её. Недостаточно смуглый.

— Что-о?

— Шучу. Она — белая. А что ей во мне не понравилось… Встретишь — спроси. Кроме того, я их не бросил. Все трое были больны онкологией. Бывшая жена — смертельно, дети потенциально. Их излечение стало платой за выполнение весьма специфического поручения…

— Ты кого-то убил?

— На Креоне — только пирата, напавшего на сопровождаемые нами транспорты, и Трёхногого. Поверь, ради мокрухи не повезут специалиста из другого мира, всегда хватает местных.

— Так что за поручение?

— Вот про него не расскажу даже под угрозой отлучения от секса на сто лет.

Хитрый армянский нос шмыгнул.

— Ладно. А кран?

— С этим проще. Делаем ещё один обитаемый анклав, далеко на севере. Очень перспективный. Но была проблема, там техника мало где пройдёт. А воздушному крану дороги пофиг. Распылит бензин с загустителем, чтоб горел медленно, торосы просто расплавятся.

— Что, на Денеб-14 так принято?

— Нет. Я же говорил. У нас ледяные шапки невелики. Но вот техники, умеющей летать со сколь угодно малой скоростью и даже зависать, хватает. Геликоптеры в качестве воздушных кранов используются, например, в тайге. Представь себе лес, который будет расстилаться у тебя под крылом, тащишься над ним весь световой день, а лес не кончается… Это — тайга.

— Не может быть! Ты меня разыгрываешь. Или придумываешь какие-то загадки.

— Чтобы развести на секс, обещая разгадку? Может быть, я коварен. Но про тайгу не врал. Хочешь, спою про неё?

— С посвящением песни «безупречной Сталс Литус»?

— О, так мы уже ревнуем к работодательнице? Не буду. Слушай:

Эдуард Ханок, автор музыки песни и её исполнитель, после припева очень забавно топал, изображая старого и выбитого из колеи японца.

Накатили воспоминания. Знаменитый белорусский композитор как-то приехал с концертом на авиабазу в Барановичах, пел «Лягу, прилягу», «То ли ещё будет», «Малиновка», «Я у бабушки живу», «Зима», все его сочинения, из Советского Союза, пережившие тот Союз, а закончил маршем «Служить России», где в качестве минусовки звучал аккомпанемент и хор, а сам композитор солировал:

На заднем плане проектор показывал видео с Красной площади, всё это было сделано потрясающе. Хоть слушали белорусы, а не россияне, лётчики встали как один и присоединились:

Барановичи были три жизни назад. До Криона, до Аорна, до Африки и аэроклуба. Где-то 2010 год или чуть раньше, когда с друзьями слушал Ханка. И вот этого не хватало теперь. Очень сильно. Парней, таких же фанатов лётного дела, с некоторыми дружба связывала ещё с училища. На авиабазе Вишевой не мог до конца влиться в коллектив лётчиков, пусть — профессионалов, но также ещё снобов и расистов, сражавшихся далеко не на праведной стороне. С самой Вишенкой отношения построились на другом… В Африке — волк-одиночка. Наконец, аэроклуб ДОСААФ под Минском был прибежищем авиаторов-пенсионеров, ушедших из большой авиации в карманную.

Здесь? Ну не считать же семьёй наёмников Довсуса, кроме, может, Янис, но с ней сильнее связали не бостосы, а полёты в кровати — во сне и наяву.

Оторвавшись от воспоминаний, перевёл ей содержание песни «Самурай». Не точно, конечно. Если бы попытался дословно объяснить значение «Ты не зря, Панасоник, завидуешь мне», пришлось бы рассказать про радиопромышленность Японии и её место на рынке Денеб-14. Потом аккуратно спросил:

— Улос сделал тебе ребёнка до того, как подсел на дурь из мха?

Янис, улыбавшаяся после «Самурая», погрустнела.

— У малыша проблемы со здоровьем. Я тогда не знала, что Улос торчит. Винила себя. Сделала небольшую операцию, обратимую, пока забеременеть не могу, зато и месячными не страдаю. Поэтому Мидис живёт не со мной… И мне нужны деньги на уход за ним.

— А ты из кожи вон лезешь, собирая информацию для отца. Он — залог твоего благополучия.

Тут была бы очень уместна фраза «если что — рассчитывай на меня», тем более, пара провела ещё одну бурную ночь, мало уступавшую по напору страстей предыдущей. Продолжить встречи — это уже отношения. Обязательства.

По вполне понятным причинам Макс не спешил. Собственное положение пока шаткое. Зависит от совершенно беспринципной бабы, признавшейся, что не любит делиться и сдерживать обещания. И от того, когда Герум сочтёт сделку закрытой.

А ещё нечто важное, о чём старался думать и вспоминать как можно реже. О ком.

Даша и Лёша. Дети без отца.

Обязательства перед ними в миллион раз сильнее, чем перед кем-либо на Креоне. Разве что и здесь появятся дети, люди генетически идентичны. Но это не отменит обязательств перед Дашенькой и Лёшей, только над головой повиснут дополнительные.

Уж лучше как в прошлый раз поступить — просить «Смита» о возвращении на Землю.

Янис прямо намекнула: готова, если нужно, восстановить репродуктивную функцию.

Довсус в качестве тестя?! Ещё хуже, чем «мамадорогая», бывшая тёща.

Больше они не заводили разговоры на трудные темы — об общем будущем, детях и долге. Ночуя в отелях на промежуточных остановках, а порой попутного бостоса приходилось ждать пару дней, брали одну комнату на двоих, и Макс лишь разок пожаловался: могли бы с пользой проводить ночи и по пути к пиратам.

Янис, от которой в прямом и в переносном смысле в этот момент шёл пар, очень серьёзно ответила:

— Простота нравов не означает доступности. Затащил бы меня в койку сразу — не ценил бы.

Он не стал разубеждать.

Наконец, под брюхом очередного транспорта проплыли теплообменники Сахамиса, самого южного анклава на пути в Эхес. Нервная, но неожиданно приятная миссия подходила к концу. Конечно, Янис не могла догадаться, почему её друг так внимательно рассматривает вертикальные глыбы в иллюминатор.

Они все были сплошь белые.

Допустим, для избавления от шапки из углекислоты достаточно выключить замораживание, она растает от естественной температуры. Но внизу, где в воздухе содержится влага, пусть немного, какая-то её часть будет осаждаться в виде льда. Значит, огромный агрегат обязан разогреваться выше точки таяния льда, нуля по Цельсию. Именно поэтому тогда почувствовал восходящий поток… А остальные пилоты стараются обходить исполинские лепестки стороной.