Ларин Петр и Сокровище острова Корвид

Глава восемнадцатая СТРАННЫЕ СТРАННОСТИ

— Ну подумаешь, болтали они в трюме, и что с того? — возражала Соня. — Может, дела у них какие?

Они сидели в каюте Сони. После того как Захар пошёл спать, Петя сказал друзьям, что им надо кое о чём переговорить.

— Да знаем мы, какие у них дела могут быть. Вся эта бригада заодно.

— Это уж точно, — согласился с Петей Артём. — Я давно за Умком приглядываю. Странный тип.

— Ив чём это, скажите на милость, выражается? — не сдавалась Соня. — Ты, может, тоже странный.

— Ай, да что с тобой говорить, — махнул рукой Петя. — Пока они не сдадут нас фон Иволу и этому безрукому уроду, ты и бровью не поведёшь.

Услышав такое, Соня призадумалась. Попадаться в чьи-то лапы ей не хотелось. И парни это заметили.

— А может, Пхкр и есть тот урод, а? У него же тоже руки нету? — предположил Артём.

— Так ты, Петь, говорил же, что у этого велосипедиста её совсем нету, а у Пхкра всё-таки есть немного, — возразила Соня.

— Ну и что? — подал голос сам Петя. — Если уметь грамотно перевоплощаться, то можно и полбашки себе припаять.

— А чего же он тогда себе целую клешню не приклеил, а? — шёпот Сони был таким громким, что смахивал больше на крик.

— Да ладно… — начал Артём.

Но Петя подал ему знак затихнуть. Он услышал чьи-то шаги.

Кто-то из команды прошёлся по палубе к носу корабля и там застрял.

Соня неслышно встала с койки и тихотихо приоткрыла дверь каюты. Она выходила в маленький коридорчик, который кончался трапом, ведущим на палубу.

— Вроде ничего не слышно, — сказала она. — Интересно, кто бы это мог быть так поздно?

— Конь в пальто, — грубо пробормотал Петя, и Соня тут же на него цыкнула.

И тут с палубы донеслось какое-то бормотание: «Уаээ-урррр-уаэээ…» Услышав его где-нибудь в Питере, ребята страшно бы испугались, но здесь они уже успели к нему привыкнуть. Это была одна из морских песен, которые команда с удовольствием горланила перед отбоем.

— Может, это дежурный? — предположила Соня. — Зашёл сюда за какой-то ерундой, а мы уже караул кричать стали.

Но Петя её не слушал. Он на цыпочках вышел в коридор и осторожно прокрался на палубу.

Посмотреть, что там творится, сквозь стенку у него не получалось — от палубы его отделяло несколько кают. И поэтому ничего не оставалось, как только рискнуть здоровьем.

Петя осторожно высунул голову из-за дверного косяка и огляделся.

Стояла тихая ночь — ни малейшего ветерка. Где-то в носовой части, на капитанском мостике, горел огонь.

И вдруг…

Что-то с ужасным рёвом пронеслось мимо. Отпрянув, Петя чуть было не скатился кувырком по трапу. Перепугался он не на шутку.

Морская песня донеслась снова, но уже с другой стороны. Когда Петины мозги более-менее отошли, он подумал, что этим летящим клубком скорее всего был человек, которому вдруг ни с того ни с сего вздумалось заняться на палубе гимнастикой, пройдя по ней колесом.

— Только не спрашивайте, что бы это всё значило, — закончил Пётр свой короткий рассказ.

Действительно — что толку спрашивать? Если и так ясно, что всё неясно.

— Может, тренировался этот чувак, а? — предположил Артём. — Перед тем как…

— Как что? — перебила его Соня. И Петя так разозлился, что про себя даже обозвал её дурой.

— Перед тем, как отправить нас на корм водным троллям, — ответил Ларин.

Услышав это, Соня вскочила и нервно зашагала по каюте. Она ещё долго убеждала ребят в том, что поводов подозревать команду в заговоре пока нету.

Зато назавтра они появились, и теперь их вполне хватало. Но до этого момента случилось ещё одно важное событие.

Наконец подул попутный ветер, и Пхкр снова приказал поставить паруса. Ребят это, конечно, сильно обрадовало. «Так, глядишь, через годик-другой и доберёмся», — ехидно пробубнил себе под нос Петя, наблюдая за тем, как пара морячков полезла на мачту.

Соня тем временем отправилась на поиски Захара, чтобы с его помощью узнать у Пхкра, сколько им осталось плыть.

— Ну, денька три-четыре, если всё будет как положено, — перевёл Захар.

Услышав такое, ребята были готовы взвыть — торчать на этой посудине целых четыре дня воспринималось как наказание. И Пхкр, чтобы им жизнь такой скучной не казалась, приказал юнгам заняться мытьём палубы.

Петя с Артёмом провозились с этим делом до обеда. Палуба оказалась больно уж грязной, и даже волшебное средство для мытья «Куур» не помогало.

Зато хватило времени, чтобы поболтать о наболевшем.

— Как ты думаешь, что они затевают? — негромко спросил Петя, убедившись, что никто его не слышит.

— Умпрроофф…

Артём в это время как раз набрал полный рот «Куура» и собирался выплеснуть его на большущее бурое пятно. Потому ответил он не сразу:

— Наверно, они хотят найти сокровище, а потом… пустить нас в расход.

Поскольку он думал о другом, «Куур» плюхнулся в одно место, а не разлился по всему пятну. Петя потянулся за банкой, чтобы попробовать самому, но Артём его опередил и снова набрал полный рот этой гадости.

Когда она выплеснулась на палубу, у него чуть было из ушей пузырьки не пошли.

— Ну, так оно, верно, и есть, — сказал Петя, приказывая швабре потереть в том месте, где было пятно. — А то сами ж они его фиг найдут.

— Так что остаётся нам… — сказал Артём, склонившись почти над самым ухом Пети.

— Что? — испуганно перебил он.

— …остаётся нам подождать, пока мы доплывём до острова, а там делать ноги.

— А если раньше они… того?

— Да нет, раньше не будут. Им ведь надо до Корвида доплыть, а то как они найдут его? Да и нам, если по-честному, бежать-то не сильно есть куда.

Артём, конечно, оказался прав, и спорить с ним смысла не было.

— Ну хорошо, а потом? — спросил Петя, переходя на шёпот.

Артём призадумался перед тем, как что-то ответить, но, пока он собирался с мыслями, на палубе появился Захар.

— Что, ребята, работаем, да? — весело окликнул он их. — Э-э, Петька, да кто ж так пол моет! Давай покажу.

Он по-молодецки ухнул, щёлкнул пальцами и даже влепил швабре хороший щелбан.

От этого она стала крутиться как ужаленная. Не прошло и пяти минут, как палуба была домыта.

Петя посмотрел на Захара. Он так и не рассказал леснику о таинственной сходке в трюме и о том, что творилось ночью на палубе. Хотя надо было это сделать.

Как только Пётр собрался подойти к Захару, чтобы поговорить, откуда ни возьмись появился Пхкр. Он сразу уцепился за лесника и заверещал, увлекая его за собой куда-то в сторону капитанского мостика.

— Как знал! — пронеслось у Пети.

И тут же его мозг пронзила ужасная догадка: а вдруг они действительно знают?

— Ну знают, и что с того? — ответил он сам себе. — Ведь до Корвида надо добраться и им и нам, так что… Можно пока даже виду не подавать. Улыбаться этим рожам и всё такое.

А вдруг они решили убрать Захара прямо сейчас? Чтобы мы не успели ему рассказать. Этот дурачок с ними по-прежнему сюсюкается и ничего не замечает.

От одной мысли об этом Пете стало страшно.

Оставалось только одно — не выпускать из виду ни этого Пхкра, ни, само собой, Захара. При Пете они не будут делать свои тёмные дела. Значит, им придётся немного повременить. А пока то да сё, может, и план появится толковый. Время ведь ещё есть — дня три-четыре.

Поэтому Петя целый день ходил по пятам за Захаром. И Пхкр это вроде бы даже заметил. Ларину показалось, что капитан изо всех сил старается от него избавиться: то придумает какое-нибудь поручение, то спросит, почему бы ему не поиграть в шахматы с Артёмом.

Однако Пётр делал всё, чтобы никуда надолго не отлучаться.

Захар почти целый день крутился на капитанском мостике, расспрашивая у Пхкра о том, как точнее идти по галсу и когда опускать кливер. Он с головой был погружён в морское дело и ни о чём другом не думал.

Петя тоже сделал вид, что ему интересно. Он часто просил Захара перевести, что говорит Пхкр. Ларину пришла в голову хорошая мысль: а что если проверить, знает ли капитан русский язык?

Он-то ведь делал вид, что не знает почти, но… Петя теперь сомневался во всём. Ему казалось, что противники опережают их на пару ходов. И поэтому ухо с ними надо держать востро.

Для того чтобы это проверить, надо было просто заговорить с Захаром о чём-нибудь, что затронуло бы Пхкра. Сначала Петя хотел назвать его одноруким козлом, но вовремя опомнился — Захар всегда говорил, что капитана надо уважать, и лесника бы это не обрадовало.

Тогда Петя решил пойти другим путём. И завести разговор о сокровищах.

— Захар, послушай! — окликнул он лесника.

После того как Захар, отвлёкшись от разглядывания штурвала, повернулся к нему, Петя стал плести ему что-то про свои сны и всё такое. В конце концов он громко и отчётливо сказал:

— Ты знаешь, у меня такое чувство, что там никакого сокровища нет.

Захар тут же бросился утешать его и говорить, что такого не может быть. Но Ларин его не слушал. Резко подняв голову, он поймал испуганный взгляд Пхкра.

Пете показалось, что капитан был чем-то не на шутку раздосадован.

Когда ребят заставили мыть палубу, Соня не отказала себе в удовольствии слегка позлорадствовать. Ведь нету большей радости, чем смотреть на воду или на то, как другие работают.

Но потом она даже пожалела, что её тоже не сделали юнгой. Что ни говори, но скука на корабле была просто смертельной. А когда ты чем-то занят, то скучать намного приятнее — даже если это такое дурацкое занятие, как мытьё полов.

В то время, когда Петя тусовался с Пхкром и Захаром на капитанском мостике, Соня сидела на корме и смотрела на ровную гладь морской воды, нарушаемую корпусом их корабля. Она сидела там очень долго, и, хотя смотреть на воду Соня любила (даже больше, чем на то, как другие люди работают), в этот раз она не получала от этого удовольствия. Ведь кроме воды девочка в последнее время ничего особо не видела.

«И когда мы, наконец, приплывём, — нетерпеливо думала она. — Выбраться бы на этот остров, упасть под баобаб… Интересно, а баобабы там растут? Кажется, да».

Соня вспомнила, что где-то в Петиных бумагах, кажется, было про баобаб написано. Значит, растут. Интересно, высокие они там? Или, может, карликовые?

«Лучше, чтоб были высокие, — подумала девочка. — Ведь карликовые баобабы — это такое уродство! Вообще непонятно что…»

Соня резко обернулась, услышав шаги. Прямо у неё за спиной стоял человек.

Когда их взгляды встретились, он был готов, казалось, сквозь землю провалиться. И тут же испуганно отвёл глаза, застыв как статуя. Пакетик с какими-то сушёными жучками выпал у него из рук и оказался на полу.

Это был один из моряков — кажется, Рпр. Соня старалась запомнить по имени каждого, но иногда их всё равно путала. Судя по всему, он не ожидал увидеть тут Соню и поэтому страшно испугался.

Девочка хотела было ему улыбнуться, но… Улыбка расплылась на её лице как клякса, когда из люка, ведущего на палубу, показалась ещё одна голова.

Страшно ругаясь, Умк (а это был именно он) подскочил к Рпру и схватил его за шиворот. Бедняга отчаянно упирался. Соня застыла в нерешительности, не зная, что делать.

Потом она будет долго укорять себя за то, что тогда не вступилась за Рпра. Но… времени на раздумья у неё было очень мало. Умк обхватил моряка своими железными ручищами, волоком протащил его по палубе, впихнул в люк и отпустил. Соня услышала, как тело Рпра глухо ударилось, зацепившись за трап. Умк тут же исчез вслед за ним.

Соня вскочила — так резко, что раскладной стульчик, на котором она сидела, чуть было не свалился за борт, — и побежала к люку. Оттуда слышались голоса — не только Рпра и Умка, но и ещё двоих-троих человек. Конечно, девочка не понимала, о чём говорят моряки, но она вполне могла предположить, что они не на шутку ругаются.

Голоса становились всё злее и злее. В конце концов ссора закончилось дракой.

А потом всё стихло.

Может, там нужна помощь?

Соня бросилась на поиски Пети и Артёма, чтобы рассказать им обо всём. Её буквально трясло от волнения.

Неужели ребята оказались правы? Неужели команду действительно стоит подозревать?

На главной палубе было удивительно многолюдно. Туда высыпали почти все, кто был на корабле. Интересно, и что ещё здесь случилось?

Пхкр что-то возбуждённо кричал матросу, который сидел на наблюдательной площадке на верхушке мачты. Другие моряки галдели один громче другого.

На Соню никто не обращал ни малейшего внимания. Ей приходилось буквально продираться через активно машущих руками членов экипажа, стараясь, чтобы её ненароком не задели.

Наконец она добралась до Захара. Тот как раз что-то кричал Пхкру, но он его не слышал, потому что и сам что-то кричал.

— Захар, послушай… — начала Соня.

— Ой, ну я тебя тоже поздравляю! — девочка тут же оказалась в могучих объятьях лесника. — А я-то, по правде, думал, что это никогда не закончится. Ну, наконец…

— Захар, мне надо тебе кое-что сказать, — настойчиво трясла его за руку Соня.

— Да, моя хорошая, я знаю, ты очень рада. Это ж надо, наконец мы приплыли!

— Приплыли!? — вырвалось у неё.

— Ну да. Дежурный сегодня забрался на мачту, и… Короче, на горизонте земля!

Сказав это, Захар чуть было не пустился в пляс от радости. В другую минуту Соня сама сплясала бы вместе с ним, но…

Тут где-то за спиной у Захара замаячило Петино лицо. Его выражение тоже было совсем не радостным, и Соня это сразу поняла.

— Ну что, Захар, я тебя поздравляю! — с наигранной радостью Ларин стал трясти его ручищу. — Скажи теперь нашим морячкам, что сегодня вечером они могут отдохнуть и погулять. А нам и покалякать не мешало бы кое о чём.

Петя понял, что, если попытаться заговорить с ним напрямую, Захар сразу начнёт отшучиваться, и поэтому он не стал выкладывать всё сразу.

— Да, Петь, хорошо, — согласился Захар. — Вволю они поработали, так пусть себе отдохнут.

— Угу, и спроси у Пхкра, когда мы на якорь становиться будем, о’кей?

Захар тут же обратился к капитану. Когда тот отвечал, выражение лица у него было каким-то странным, и Петя сделал всё, чтобы не показать, что он обо всём догадывается.

Соня всё-таки хотела рассказать Захару о том, что произошло на корме, но тот её не слушал. Они с Пхкром стали дружески болтать, похлопывая друг друга по плечу и чуть было не обнимаясь.

— К утру станем на якорь! — проревел он, наклоняясь над Петей и Соней. — Наконец это всё закончилось!

Было странно, что Захар так радуется концу путешествия. Ведь он, казалось бы, увлёкся морским делом и с удовольствием его изучал. Да и насчёт того, чтобы поплавать месяцок-другой — это были его слова.

Петя хотел было ему это напомнить, но потом подумал, что сейчас не место. Надо удрать с корабля ещё до того, как они доберутся до острова. А иначе…

Поэтому он потащил Захара к себе в каюту. Тот, однако, сопротивлялся — от говорил, что надо поздравить каждого из моряков, и не успокоился, пока этого не сделал.

Петя надеялся, что Захару удастся разгулять весь экипаж и, когда морячки заложат за воротник, их бдительность можно будет легко притупить. Но Пхкр наотрез отказался от идеи отпраздновать прибытие. Наоборот, он приказал всей команде не расслабляться.

— Говорит, мы ещё не приплыли, — сообщил Захар. — А там эти… камни могут быть подводные, рифы и всё такое. Или если ветер вдруг разгуляется, надо будет тогда поработать. Прав он, конечно. Морячки пусть потом погуляют, мы им разрешим.

И вдруг на палубе появился Умк. Завидев его, Соня была готова спрятаться за широкую спину Захара.

Но этот морской волк не обратил на девочку никакого внимания. Он прямиком направился к капитану и стал ему что-то говорить на ухо.

— Эй, Захар, спроси, что там случилось, — у Сони появились плохие предчувствия.

Когда Захар услышал ответ, благодушное выражение тут же исчезло с его лица.

— Пхкр говорит, Рпр пропал. Да ёлки зелёные, как это могло случиться!

Пхкр подбежал к нему вплотную и затараторил о чём-то. Захар кивал головой, а потом перекрестился.

Пропал! Ничего себе! Понятно, куда он пропал!

Соня была и сама готова броситься в пучину вод морских — туда, где наверняка был этот бедняга. Ведь она реально могла ему помочь!

— Ну что там? — Петя нетерпеливо дёрнул Захара за рукав.

— Да вот, говорит, сбежал этот кадр отсюда. Забрался в шлюпку и был таков. Морячки сказали, он мокриц сушёных из трюма воровал постоянно, очень эту гадость жрать любил. Так они его ловили, ну и… получал он от них, короче. Вот не выдержал и сбежал.

Пхкр повысил голос, но Захар от него отмахнулся.

— Говорит, нечего такого гада жалеть, — перевёл он. — Говорит, если чего и жалко, так это новой шлюпки. Да я бы этому идиоту все мокрицы отдал, пусть бы он ими подавился. Но только чтоб без глупостей. Вдруг он погибнет? Вдруг не доплывёт?

Соня решила не говорить о том, что она знала. Всё равно ведь было уже поздно.