«Если», 2017 № 01

Далия Трускиновская
БЕГИ, ЛЖЕДМИТРИЙ, БЕГИ!

/фантастика

/цифровой город

/экономика переживаний

Билеты стоили недешево — пятьдесят копеек для россиянина, восемьдесят для иностранца, детям соответственно — семь и десять. Но это было только начало. За пятьдесят копеек экскурсанту положен самый простой вирт-шлем, с одной функцией — активизацией картинки. За вирт-шлем с функцией погони изволь приплатить еще семьдесят копеек, за вирт-шлем с активизацией голосовой связи — еще рубль, невзирая на возраст. Целый рубль!

— Значит, я тебе — рубль семьдесят семь за час беготни? — нехорошим голосом спросил папа. — А ты мне — табель со сплошными тройками? Ты вообще знаешь, что за такие деньги можно купить? Это же месячный абонемент на такси для тебя и для Эрика! Плюс абонемент в музыкальную библиотеку! Ты никогда не задумывался, сколько стоит ключ-код? Так я тебе скажу — двадцать две копейки. Столько же, сколько твой новый рюкзак.

Сын, двенадцатилетний лентяй Гарольд, ничего не ответил, только надулся.

Ему очень хотелось в Кремль с самым дорогим вирт-шлемом.

Весь класс уже побывал там, но родители давали денег лишь на шлемы с функцией погони. Все хвастались: кто изловил Ивана Грозного, кто — царицу Марью, кто — Малюту Скуратова. Все вывешивали на своих сайтах отчеты о погонях. А учитель истории, Тимофей Прокопьевич, ставил за это оценки по курсу «История Москвы». А Гарольд никак не мог выпросить у папы рубль семьдесят семь. Деньги серьезные — но и цель высокая! Ульрика должна понять наконец, что Гарольд — не какой-то нищеброд и тридцатник! Она-то — шестидесятница, и каждый балл из этих шестидесяти дался ей нелегко. В классе всего один семидесятник, Рюрик, но у него уже что-то с головой, с ним невозможно разговаривать о вещах, не имеющих отношения к учебе.

А вот если вывесить отчет, в котором есть голосовая связь, Ульрика задумается! Ни у кого в классе такого отчета нет, а у него — будет!

Семьдесят семь копеек папа, пожалуй, даст… А еще рубль? Взять у мамы, что ли?

Папа Гарольда и Эрика был классическим отцом-одиночкой. При разводе суд оставил сыновей ему. Мама платила немалые алименты и встречалась со своими мальчишками дважды в месяц. У нее сразу появилась новая семья в Ярославле. Папа же никак не мог найти другую жену. Надеялся, наверно, что мама вернется.

Мама, конечно, даст рубль, а вот когда папа прочитает отчет Гарольда и поймет, какой вирт-шлем был у сыночка…

Значит, нужно попросить деньги у мамы, а папе — соврать. Но чтобы соврать, неплохо бы покрутиться возле Кремля и кое-что узнать.

В школу Гарольда с Эриком папа отправлял на такси с автопилотом. Штука надежная — возле дома дети садились в «рогдай», автопилот уже знал программу, двери запирались и открывались только на школьном дворе. Автомобиль почти всегда был один и тот же. Где «рогдай» болтался шесть часов, пока Гарольд с Эриком учились, куда отправлялся, доставив их домой, как проводил ночь — они не знали, хотя было очень любопытно. Пару раз ставили камеру-мурашку, думали, что ее никто не заметит. Но автопилот умел искать даже такие устройства, размером с муравья, и нейтрализовать их.

До школы ехать к Кремлю бесполезно — слишком рано для туристов. После — время подходящее. Осталось придумать, как отправить домой на «рогдае» Эрика, а самому попасть на Красную площадь. Автопилот наверняка умеет считать до двух! Или он реагирует на вес пассажиров?

У Гарольда было немного денег, пятак с полушкой, свои законные карманные, и целый гривенник — материнский подарок. Хватит ли этого на такси от Новой Москвы до Красной площади, он не знал.

Когда чего-то очень хочешь — возможность возникает сама, главное — вцепиться в нее зубами и когтями. Должно быть, не один Гарольд ломал голову над тем, как сладить с автопилотом. Кто-то из старшеклассников, тоже недовольный, что его отвозят в школу и из школы, как маленького, влез на сервер таксопарка, обслуживавшего школы и мелкий бизнес, и устроил там побоище и кавардак.

На экране вдруг остановившегося автопилота появилась надпись: «Не могу встроиться в поток, ухожу в карман». Такое ребята видели впервые.

Потом появился сигнал тревоги: «Аларм!». И двери автомобиля неожиданно распахнулись. Видимо, в автопилот был заложен для сомнительных случаев принцип «спасайся, кто может».

— Скорее! — крикнул Гарольд брату. И они выскочили из машины.

Местность была совсем незнакомая. Собственно, знакомых местностей у них в городе и не было — благодаря автопилоту. Они знали окрестности рядного дома, где жили с отцом, знали дорогу в бассейн — туда ходили пешком. Что между домом и школой — не слишком интересовались.

И вдруг они оказались на мосту через реку.

Мост был двухъярусный, в шесть полос. Сверху ребята видели небоскребы Новой Москвы, а вдали — зеленые островки коттеджных поселков. В одном из них они жили с папой, псом Вольфом и четырьмя домашними роботами.

— Где мы? — спросил испуганный Эрик. — Гарька, где мы?..

Мимо проносились автомобили — как большинство московского транспорта, с автопилотами. В сотне метров от ребят остановился такой же, как у них, бело-красный «рогдай».

— Погоди… — Гарольд достал из нагрудного карманчика свернутый рулоном дешевый экранчик и соединил его со смарт-часами. — Сейчас привяжемся к системе… Ага, это река Пахра…

И тут «рогдай» заговорил.

— Таксопарк приносит свои извинения, таксопарк приносит свои извинения! Назовите конечный пункт вашего маршрута!

— Кремль! — закричал Гарольд. — Красная площадь!

— Кремль, Красная площадь, принято! Ждите сигнала, ждите сигнала!

С моста их и пассажиров другого «рогдая» снял полицейский вертолет и доставил на шоссе, где уже ждал автомобиль иного, не пострадавшего таксопарка.

Вот так они и оказались возле Кремля.

Была половина десятого утра. Туристы уже бродили возле Исторического музея, дожидаясь начала работы. На Красной площади готовились к открытию «Торговые ряды» — кусочек того торга, что был тут в семнадцатом веке. Студенты театральных институтов подрабатывали в нем лоточниками, домрачеями, певцами духовных песнопений. Они уже прохаживались в зипунах и разноцветных сапожках, ожидая, пока привезут товар — в том числе и знаменитые пироги с зайчатиной. О том, что зайчатину выращивают в заводских цистернах, туристам знать не обязательно.

У Спасских ворот, возле помоста, собралась очередь — ждала, пока неторопливо опустится гондола разноцветного дирижабля, висящего в небе между Спасской и Сенатской башнями.

Гарольд и Эрик уже дважды побывали тут, поднимались в гондоле над Кремлем, ходили в музей — и решили, что виртуальным он гораздо лучше: можно увеличивать экспонаты, да и самих экспонатов куда больше; опять же, можно все рассмотреть, не выходя из дома, был бы шлем.

— А теперь куда? — спросил Эрик.

— К Боровицким воротам. Сейчас разберемся, куда тут…

На въезде толклись туристы. Павильон, где они меняли билеты на шлемы и получали инструктаж, был в самом Кремле, сразу за воротами налево. Пускали группами, не больше чем по десять человек.

— Смотри внимательно, — велел Гарольд. — Увидишь ребят нашего возраста — следи за ними!

Он должен был убедиться, что истории, как благодетель-японец взял с собой обычного московского парня и оплатил ему вирт-шлем с функцией голосовой связи, не выдумки.

И действительно: мальчишки от десяти до пятнадцати вертелись вокруг туристов. Наивный Гарольд думал, будто дело в вирт-шлемах, а оказалось — в личном имуществе простофиль. Турист, повесив через плечо сумку, мало беспокоится о том, кто там топчется у него за спиной.

— Во, во! — закричал Эрик.

Парень, причесанный на самый модный манер, с двумя косицами от висков, одетый в рубаху с принтом, имитирующим кольчугу, что-то ловко выдернул из сумки зазевавшегося толстого дяденьки и стал вертко нырять между туристами, чтобы спуститься к Александровскому саду и там исчезнуть.

Гарольд помчался наперерез. Он еще не знал, как отнимет добычу у вора, но был готов к подвигам. Ведь если Ульрика увидит его в новостной ленте — она поймет, что напрасно смотрела на него свысока!

О том, что в этой же ленте его увидит папа, Гарольд совершенно не подумал.

Он сбоку налетел на воришку и сбил его с ног. Пожилые дамы, поднимавшиеся к Боровицким воротам, еле увернулись от брыкавшихся мальчишек и подняли крик. Через две минуты все было кончено — парня в кольчужной рубахе увели полицейские, они же наградили Гарольда чипом для прохода в Исторический музей, дорогой гаджет вернули толстому дяденьке (Гарольд даже не понял, что это за металлическая штука с черными пластиковыми рогами; потом уже узнал — что-то медицинское). И дальше самым сказочным образом турист-немец через транслейтер предложил Гарольду поучаствовать в экскурсии с вирт-шлемами.

Отказаться было бы преступлением.

Гарольд стремительно отыскал Эрика и взмолился: вот пятнадцать копеек с полушкой, карманные за следующий месяц — как только папа их выдаст, вот смарт-часы вместе с экранчиком!

Эрик чуть не плакал — ему было страшно оставаться одному в незнакомом месте, где столько народа. Людей, которых он знал и к которым привык, можно было по пальцам перечесть: папа, мама, пятнадцать одноклассников, десять педагогов, тренер в бассейне, соседи справа и слева. И то еще считалось, что девятилетний ребенок перегружен общением. А тут же их тысячи!

Пришлось к наличности и смарт-часам добавить толстый стилос с густой, мгновенно твердеющей пастой, которым можно рисовать прямо по воздуху, главное — очень быстро, чтобы успеть поймать на лету падающую картинку.

Эрик боялся уходить от Боровицких ворот и нашел внизу скамеечку. Тут же активизировалась тумба с напитками и мороженым, первая порция — бесплатно. Эрик выпил сок и стал рисовать страшную рожу, стараясь, чтобы вышло похоже на старшего братца.

А Гарольд вместе с немцами вошел через ворота в павильон. Оказалось, туристов в группе девять, а он — десятый, все удивительно совпало. Девушка-администратор помогла подогнать вирт-шлемы и повела в лифт. Внизу был короткий инструктаж на немецком языке: она не сообразила, что мальчик, которого вел за руку толстый турист, русский.

Она рассказала про крошечные дроны, которые ведут голографическую фигуру-фантома, про два способа фиксации прицела, про голосовую команду «остановиться и поговорить». Все это Гарольд знал и так — хотя, как выяснилось, не все.

Из лифта они вышли в холл: одна стена, в которую были встроены двери лифта, пластиковая, остальные — из неровно обтесанного камня, чуть подальше, в уходящем вниз коридоре, кирпичная кладка. Гарольд читал про вирт-шлемы и знал, как их активизировать. Он нашарил тумблер и со щелчком привел его в положение «поиск».

Картина, которую показали панорамные очки, почти не изменилась, только немцы куда-то пропали вместе с их старческими голосами. Зато прилетели новые звуки — где-то звенел и скрежетал металл. Гарольд нашел и нажал кнопку «запись». Теперь он был готов к любым приключениям в кремлевских подземельях.

Отрегулировав налобный фонарик, он побежал по коридору вниз. Шум в оба уха поступал без искажений и записывался также исправно. Вдруг из-за поворота выскочил и застыл человек, которого Гарольд уже видел однажды — в отчете зловредного Гуннара Корнейчука. Он был невысокий, темно-рыжий, в желтой атласной рубахе по колено, поверх рубахи — кафтан с золотыми шнурами и петлицами, голубоватые порты заправлены в высокие остроносые сапоги.

Если бы на голове у Гарольда был самый простой вирт-шлем с активизацией картинки, то достаточно было дать этому человеку пробежаться взад-вперед, чтобы зафиксировать его и пометить как пойманного. Если бы вирт-шлем с функцией погони — можно было бы активизировать перед глазами функцию прицела и бегать за фантомом, пока не удастся послать ему луч прямо в сердце или в лоб между бровями. Тогда бы он окаменел и тоже считался пойманным. Но дорогой вирт-шлем позволял говорить с ним! Когда еще выпадет такая возможность?

— Стой! — грозно крикнул Гарольд. Он нарочно сделал голос пониже, чтобы в отчете беседа прозвучала внушительно.

Человек ответил на неизвестном языке и побежал прочь.

— Стой, стой!

Гарольд кинулся в погоню.

Человек обернулся и взмахнул невесть откуда взявшейся саблей!

Гарольд пришел в восторг. Он представил себе картинку в отчете. Ни на кого во всем классе фантом саблей не замахивался!

Но рыжий вояка опять что-то выкрикнул. Теперь Гарольд сообразил — это же по-немецки. Немецкий в школе не учили — только обещали, что через год, в курсе общего языкознания, будет несколько уроков.

Тут до Гарольда дошел весь кошмар ситуации. Если вставить в отчет фантома, вопящего по-немецки, никто не поверит, что это Герольд сам за ним гонялся. Мало ли откуда он взял запись. Опять же — кричал «Стой!» не своим голосом…

Это была безнадежная погоня. Фантом нырял в переходы и закоулки кремлевских подземелий — той их части, которую наконец-то расчистили и укрепили. Гарольд молча мчался следом. Однажды чудом не полетел с узкой лестницы — у нее оказались неимоверно высокие ступени.

Вдруг рыжий вояка исчез.

Гарольд растерялся — он оказался неведомо где, один, и не знал, как позвать на помощь. Ему казалось, что он выкопал в информаториях Рунета все, что касалось вирт-шлемов, но самого главного, активизации кнопки «аларм», он там не увидел.

А инструктаж для туристов проводили по-немецки…

Сперва была война.

Археологи не желали уступать место диспетчерам «Державы». Они были уверены, что диспетчерский пункт погубит плоды их долгого и опасного труда. Раскапывать кремлевские подземелья — не снимать спои в игрушке для дошколят «Виртуальная Москва». Там одним движением пальчика Москва 1880 года превращалась в Москву 1870 года и могла быть рассмотрена со всех сторон и во всех подробностях. А тут каждый килограмм просеянной земли, готовой к выбрасыванию за пределами Кремля, давался потом и кровью.

«Держава» не понимала, отчего археологи так неуступчивы, и тыкала им в нос пластиковый лист с распечаткой договора, по которому арендовала два яруса подземелий, общей площадью пятьдесят семь тысяч квадратных метров. Договор она оформила в Правительстве Москвы, но мудрый чиновник не позаботился сравнить схематический план подземного Кремля с реально расчищенными погребами.

Потом стали понемногу договариваться. Археологи подготовили для «Державы» кусок верхнего яруса, но потребовали за это тысячу четыреста рублей. «Держава» не деньги на счет перевела, а заказала и оплатила нужные для работы металлоискатели и сканеры, которые пришлось везти аж из Мексики. И дальше, метр за метром, «Держава» забирала полностью очищенную от артефактов площадь, указанную в контракте, археологи же приглашали своих специалистов для реставрации стен, лестниц и прочей подземной архитектуры.

Как и следовало ожидать, выясняло отношения начальство, а простые труженики, в конце концов, поладили, и археологи порою заходили на чаек в диспетчерский пункт.

Студент-историк Баграт приносил плюшки к чаю не просто так — он положил глаз на двух диспетчеров, Азизу и Пелагею. Девушки работали в одну смену, и Баграт знал их расписание. Правда, он еще не решил, кого предпочесть.

Они были заняты — вели две группы туристов по десять человек в каждой. Маршруты были проложены так, чтобы группы не пересекались. Пелагея занималась испанцами, вовремя выпускала фантомов и контролировала их действия — реплики, скорость, прохождение опасных для пожилого туриста мест (это были невообразимые лестницы шестнадцатого и семнадцатого веков, которые кое-где удалось снабдить эфемерными съемными перилами). Азиза вела немецкую группу.

Испанцы выбрали эпоху царя Алексея Михайловича — из любопытства потому, что вообще ничего о ней не знали. Там был комплект фантомов: сам царь-батюшка, четыре царицы Марьи, четыре царицы Натальи, три царевны Софьи, протопоп Аввакум, маленький царевич Петр, князь Голицын, доктор-иностранец из Кукуевой слободы. Весь комплект выпускали, когда большинство в группе составляли женщины — пусть полюбуются на диковинные роскошные наряды.

Немцы заинтересовались эпохой Великой Смуты. Тут в набор входили старенький Иван Грозный, Борис Годунов, царевна Ксения, Лжедмитрий, Марина Мнишек, две старицы Марфы, юный Михаил Романов, безымянный польский пан, Козьма Минин и князь Дмитрий Пожарский. Можно было, удерживая фантома в неподвижности, включить аудио и услышать его краткую биографию.

Естественно, с испанцами фантомы общались по-испански, с немцами — по-немецки. Реплики были составлены так, что могли служить ответом на большинство туристических вопросов.

Баграт, заваривая чай, с любопытством посматривал на экраны, где туристы гоняли фантомов и радостно хохотали.

Азиза уже начала делать «московский сувенир» — фигурки исторических персонажей в обнимку с туристами. Оба трехмерных принтера тихо заворчали.

— Ну, ты мастер! — восхитился Баграт, наблюдая, как в голографической нише Азиза делает из пузатого немца стройного атлета, сохраняя только цвет рубашки, штанов и наплечной сумки.

— Все на продажу, — буркнула Пелагея.

«Держава» извлекала деньги из туристов всеми возможными и невозможными способами. Как, впрочем, и вся Москва — город вошел в моду. После того как из центра убрали все, мешающее развлекаться, Тверскую сделали пешеходной, на Варварке между старинными зданиями поставили крытые галереи, чтобы туристов не намочил дождик, сюда стала ездить не только молодежь, одно время наладившаяся справлять девичники и мальчишники непременно с катанием на тройках по набережным. Молодежь неприхотлива — а вот угоди миллиардеру, снимающему пентхауз на ГУМе по пять тысяч рублей за сутки…

— Ой… — вдруг прошептала Азиза. — Он же русский…

В ее наушниках звучали голоса и хохот немцев, а реплики фантомов шли субтитрами. И вдруг немецкую речь перекрыло: «Стой! Стой!..»

— Кто пустил туда русского ребенка?! — возмутилась Пелагея. Она имела в виду: как ребенок затесался в немецкую группу? Школьников пускали в кремлевские подземелья с дешевыми шлемами и в определенное время — рано утром, когда солидный посетитель еще спит после ночной ресторанной жизни.

— Эта дура, Оксана!.. Она же видела!..

— Гнать ее пора!

— Предупредить не могла?!

— Ой, что теперь делать?

Баграт знал, что у администратора Оксаны уже накопилось немало грехов. Теперь еще и это… А в аудиоблок на немецком языке черта с два вставишь впопыхах русские реплики. Их же нужно вытащить из русского блока, встроить, проверить…

— Убери Лжедмитрия! Убери немедленно! — закричала Пелагея. — И выйди на связь с мальчишкой! Его нужно выводить оттуда!

— Выводить? И деньги за сеанс возвращать?

— Вот пусть у Оксаны из зарплаты вычитают!

— Нештатная ситуация… — пробормотал Баграт.

Азиза попыталась вырубить у Лжедмитрия режим голосовой связи, но от волнения отключила дроны, формирующие фантом. Лжедмитрий на экране исчез, мальчик остался один.

— Ой… — прошептала Пелагея. — Он же сейчас врубит «аларм»… Этого еще не хватало…

О том, что мальчик не понял инструктажа на немецком, диспетчеры не догадывались. Они только предчувствовали страшный переполох и скандал.

За «Державой» уже числилось несколько недоразумений, которые злобная пресса раздула до катаклизмов мирового масштаба. И в самом деле — о чем еще писать московским новостным порталам, кроме индустрии развлечений?

Баграт понял: пора вмешаться, пока перепуганные девушки еще чего-нибудь не натворили.

— Аза, давай, восстанавливай фантома, — велел он. — Надо парня понемногу оттуда выводить.

— А как выводить? Он же может только по-немецки! — Азиза имена в виду Лжедмитрия.

— Ты можешь вырубить голосовую связь?

— И что тогда?

— И соединить вот этот микрофон напрямую с дроном?

— Баграша!!!

— Можешь?

— Я могу, — вмешалась Пелагея.

— Действуй, пока «аларм» не настал!

Гарольд испугался, как никогда в жизни. Он остался в кремлевских подземельях один. А мальчик знал, что они все еще не исследованы до конца, что археологи разбирают заваленные всяким мусором тайные ходы и лазы, вскрывают замурованные двери, исследуют ведущие в неведомые глубины кремлевского холма колодцы. Вот так рухнешь в колодец — и все…

Но рыжий вояка вдруг появился снова. Он не стал убегать, а просто стоял и смотрел на Гарольда.

— Ты Лжедмитрий? — спросил мальчик.

— Он самый, — по-русски ответил вояка. — Видишь, все при мне — сапоги, сабля.

— Почему ты такой маленький?

— Понимаешь, Лжедмитрий на самом деле был твоего роста. Пойдем, я выведу тебя из подземелья.

— А погоня?

Погоня была необходима для отчета.

— Я побегу, а ты фиксируй меня прицелом.

— Давай!

Лжедмитрий не просто бежал, а прыгал то вправо, то влево, и Гарольд был в восторге — такой замечательной погони не было ни у кого из одноклассников.

— Стой, стой! — закричал он. — А чего ты от них не убежал?

— От кого?

— От них — тех, которые тебя убили?

Смутное время на уроках истории уже проходили, хотя и впопыхах, без лишних подробностей.

— Некуда бежать было. Они бы всюду меня поймали и убили, — ответил Лжедмитрий.

— Почему?

— Потому, что я был не такой, как они.

— Понятно. Вроде нашего Рюрика…

— Может быть, — согласился Лжедмитрий.

— Аты правда был сыном Ивана Грозного?

Фантом усмехнулся.

— Правда. Папа у меня был царь, а мама — совсем не царица. Такое бывает.

Гарольд задумался.

— Мама уехала, а тебя оставила с папой? То есть с царем?

— Маму увезли и спрятали, чтобы ее никто не нашел. Знаешь, быть сыном царя — очень опасно. Могут убить.

— А у тебя документы были? Что ты сын царя? Вот у нас — генетическая карта, а у вас тогда?

Про документы шестнадцатого века Тимофей Прокопьевич еще ничего не рассказывал.

— Не было. Просто я все про себя знал. Мне рассказали. А теперь давай отсюда выбираться.

Но Гарольду вовсе не хотелось уходить из подземелья, где началась такая интересная беседа.

— А где ты жил? В одном монастыре, да? И потом оттуда убежал? А как ты через границу перешел?

— Тогда не было турцентров и виз. Просто взял и перешел. А потом вернулся. Да ты же все это в школе уже проходил. Пойдем, я тебя отсюда выведу, — сказал Лжедмитрий. Ему явно стал надоедать разговор с мальчишкой.

Гарольд, увлеченный разговором, не обращал внимания, что губы фантома шевелились вразлад с его речью.

— Почему ты хотел стать царем?

— Хороший вопросик… Может быть, потому, что здесь, в Москве, жили не так хорошо, как могли бы. Вот, например, мясо ели с ножа. Резали, накалывали на острие и ели. Я первый вилки привез. Потом — взятки. Я приказал, чтобы взяточников водили по городу, а на шее у них висела та самая взятка. Кошелек с деньгами, или дорогая шуба…

— Это ты здорово придумал! — обрадовался Гарольд.

— Я многое хотел изменить. Людей из ссылки возвращал… Знаешь, я по Москве спокойно ходил, без всякой охраны, в лавки заходил, в мастерские, всюду были мне рады.

Гарольд задумался, вспоминая, что там было сказано в учебнике.

— Я зарплаты поднял, — сказал Лжедмитрий. — Люди мне поверили! Я хотел школы в Москве открыть, университет построить! Давай-ка пойдем отсюда, я тебе по дороге еще много чего расскажу — то, чего в школе не изучают.

— Но ты же хотел отдать Москву полякам! — вспомнил Гарольд.

— Я совсем не этого хотел! — возразил Лжедмитрий. — Я вел свою игру. Поляки были орудием, а цель у меня была другая. Вот сейчас Москва стала европейским городом, но это неправильная Европа, Европа на закате, угасающая Европа. А тогда все было бы иначе!

Гарольд смотрел на Лжедмитрия с огромным подозрением. Тимофей Прокопьевич все объяснял по-другому.

— А зачем нужно, чтобы тут была Европа? — спросил мальчик.

— Тогда — нужно было. А сейчас это вообще ни к чему. Ну, догоняй, что ли. И под ноги смотри!

Лжедмитрий побежал. Гарольд — следом.

То, что наговорил Лжедмитрий, плохо укладывалось в голове. Хотя фантом явно старался приспособиться к знаниям и кругозору двенадцатилетнего школьника, что-то все же было не так.

Что там рассказывал Тимофей Прокопьевич про Смутное время? Что поляки хотели посадить на московский трон царя-католика? Что сам папа римский этого желал? Что все московское население поднялось против самозванца?

И вот он, самозванец, объясняет, какой он на самом деле хороший!

Гарольд остановился. Слушать вранье было невыносимо.

Он был сообразительным парнем. Он догадался, почему Лжедмитрий порет такую чушь. Дорогие вирт-шлемы — для иностранных туристов, вот что! Им приятно слушать про Европу. Просто он, Гарольд, случайно получил порцию предназначенного им текста.

Гарольд повернулся и пошел прочь.

— Эй, парень, ты куда это? — спросил Лжедмитрий.

— Туда, где тебя выключат, — сердито ответил Гарольд. Нужно было вернуться в холл, к девушке-администратору, чтобы помогла снять вирт-шлем и выпустила из подземелья.

— Так я тебя туда и веду.

От неожиданности Гарольд остановился.

— Ты — кто? — в полной растерянности спросил он. — Ты — Лжедмитрий?..

— Слушай, парень, тут аппаратура засбоила, мы должны вывести клиентов на поверхность, — сообщил фантом. — Так что иди за мной, если не хочешь провалиться в какую-нибудь дыру.

— Не пойду.

С Гарольдом, как с большинством лентяев, случались приступы необъяснимого упрямства. «Не хочу, не могу, не буду» — этого его папа наслушался вдоволь. Он даже, как в детстве, сел на пол.

— Ты что расселся? Вставай — и пошли, — приказал Лжедмитрий.

— Откуда я знаю, куда ты меня заведешь! Ты же все врешь!

— Я вру?

— Ты врешь! Ты говоришь, что приятно этим дядькам — туристам! Им как раз интересно про то, что тут должна была быть Европа! А Тимофей Прокопьевич все объяснял наоборот!

— Ах, Тимофей Прокопьевич? Ну, тогда все ясно! Ты ему передай, что если бы тогда был царь Дмитрий, а не царь Михаил, то тут бы сейчас не бегали дядьки-туристы! Мы бы свой путь скорее прошли, войн было бы меньше! Нам бы сейчас не пришлось из своей истории делать балаган, за который деньги платят! От них царевич Петр убегает, а они ржут, как ненормальные! Нашли себе игрушку! В Париже, в Лондоне, в Мадриде таких балаганов нет. Думаешь, у них подземелий мало? Думаешь, там вирт-шлемы не продаются? Сюда ездят — потому что тут можно… Да что с тобой говорить, малолетка… Ты и сам уже такой — тебе хочется людей, которые в нашу историю вписаны, гонять, как бобиков, и ржать, гонять и ржать! А потом этим хвастаться!

Гарольд остолбенел.

Ему вдруг стало нестерпимо стыдно.

Он вдруг понял, что единственной правды нет. В школе — одна, вот тут сейчас — другая, когда-нибудь явится третья. А туристы будут бегать по кремлевским подземельям, потому что им нужна вообще не правда, а игрушка с дорогостоящими шлемами и фантомами…

И тут все переменилось.

Гарольд услышал голоса. Откуда-то донеслись неразборчивые слова, кажется, немецкие. Лжедмитрий дернулся, съежился, выпрямился, в руке у него опять оказалась сабля. Выкрикнув непонятные слова, он побежал прочь. Голоса приближались, раздался выстрел. Гарольд понял — игра продолжается, и все в ней будет, как на самом деле: к финалу Лжедмитрия убьют.

И он закричал, срывая голос:

— Беги, Лжедмитрий, беги! Лжедмитрий, беги!

Эхо пошло гулять подземными коридорами.

Гарольд понимал — ничего уже не изменить. Этот рыжий, в желтой рубахе, обречен. Но где-то же есть человек, который знает другую правду! Надо найти его, поговорить с ним по-человечески…

Он здесь работает, это понятно. Нужно спросить девушку-администратора, нужно спрашивать всех, пока он не найдется! Но сперва надо выбраться из подземелья…

— Аза, отследи, где парень, пошли ему на шлем план яруса, — попросил Баграт.

— Сейчас.

— И веди его до самой поверхности.

— Хорошо.

— Не думала, что ты умеешь так орать, — сказала Пелагея.

— Сам не думал. Накипело.

Баграт вышел из диспетчерского пункта. Рабочий день только начинался, ждала заложенная большими розовыми кирпичами дверь, которую только вчера освободили от мусора. Нужно было очень осторожно и аккуратно вынуть хотя бы пару кирпичей.

Хорошо бы найти за дверью такой клад, чтобы выкупить у Правительства Москвы кремлевские подземелья и избавиться от балагана. И хорошо бы найти того мальчишку.

Кажется, он не безнадежен…

© Далия Трускиновская, 2016

ТРУСКИНОВСКАЯ ДАЛИЯ МЕЙЕРОВНА

____________________________

Родилась и живет в г. Рига (Латвия). Окончила филфак Латвийского госуниверситета. С 1974 г. активно занимается журналистикой, публикуется как поэт. Прозаический дебют — историко-приключенческая повесть «Запах янтаря» («Даугава», 1981). Ее иронические детективы объединены в несколько сборников: «Обнаженная в шляпе» (1990), «Умри в полночь» (1995), «Демон справедливости» (1995) и «Охота на обезьяну» (1996). Повесть «Обнаженная в шляпе» была экранизирована (1991). В фантастику пришла в 1983 г. с повестью «Бессмертный Дим»; широкую известность ей принесли повести и романы «Дверинда» (1990), «Люс-А-Гард» (1995), «Королевская кровь» (1996), «Шайтан-звезда» (1998), «Аметистовый блин» (2000), «Дайте место гневу божию» (2003) и др. Полная версия романа «Шайтан-звезда» (2006) была включена в шорт-лист «Большой книги». Дважды лауреат приза читательских симпатий «Сигма-Ф» за рассказы, опубликованные в «Если». На счету Далии Трускиновской премии фестивалей «Фанкон», «Зиланткон», «Басткон». Член Союза писателей России. В последние годы часто публикуется под псевдонимом Дарья Плещеева.