«Если», 2017 № 01

Сергей Волков
МЕЧТАГРАД

/фантастика

/города

/версии реальности

Когда мы, те, кто родился в 60-70-х годах уже безнадежно прошлого века, были маленькими, нам всем хотелось в будущее.

Нет, иногда и в прошлое, конечно — чтобы в мушкетерском плаще, со шпагой и пистолем, и на коне, или с луком в Шервудском лесу, или с мечом на Куликовом поле, — или вообще с каменном топором вместе с Быстроногим Джаром: «Желтогривая львица сражалась на стороне людей! Яррх!» В общем, что я вам рассказываю, про это Радий Погодин даже книжку написал, и кино по ней сняли потом — «Шаг с крыши».

Но в будущее все же хотелось больше. Оно было… заманчивым. Таинственным. Волнующим — прежде всего своей неизвестностью. Отовсюду нам слышалось: «Следующее поколение советских людей будет жить…», «В будущем каждая советская семья…», «Коммунизм — это будущее человечества», «Идеалы будущего общества невозможно представить без синтеза науки и практики, школы и трудового обучения». И сладко грели душу услышанные в школе слова Льва Толстого: «Человек будущего уже среди нас».

Будущее нашей мечты представлялось непременно светлым и обязательно технологичным. Это неудивительно — мы сами жили в мире, где постоянно что-то менялось. Наши еще не очень старые бабушки и дедушки рассказывали про керосиновые лампы и угольные паровозы, а у нас над головами преодолевали звуковой барьер пассажирские лайнеры, и в квартирах светились экраны цветных телевизоров, которые показывали, как атомный ледокол «Арктика» дошел до Северного полюса. Но этого нам было мало, мы хотели больше, больше, еще больше чудесного, фантастического и необычного!

Про будущее мы, естественно, в основном читали в фантастических книжках, достать которые было той еще проблемой. В библиотеках стояли очереди, книги зачитывали до дыр, до прозрачности листков, до переписанных от руки и вложенных взамен недостающих страничек. Сейчас наши дети слушают рассказы о тогдашнем повальном увлечении чтением фантастики примерно с той же степень доверия, с каким мы сами в детстве слушали рассказы своих родителей о строительстве самокатов из досок и шарикоподшипников.

Книги, и в особенности фантастика, были настоящим культом нашего детства. С их тогдашней популярностью не сравнится ни один нынешний голливудский блокбастер. Человек мог быть двоечником, хулиганом и «колония по тебе плачет», путать Пифагора с транспортиром, но кто такой профессор Ррр и как попасть на планету Мемба, он знал наверняка.

И начитавшись Велтистова и Мошковского, Булычева и Мелентьева, Лагина и Носова, Яна Ларри и Губарева, Мирера и… да чего уж там, и «взрослых» Стругацких, которых нам выдавали со страшным скрипом («Ах, вы еще маленькие, вы ничего не поймете!», — сокрушались заботливые библиотекарши), мы хотели звонить друг другу по видеофону, как Алиса Селезнева, ошибаться номером и попадать в Марсианское посольство. Хотели ездить на самодвижущихся тротуарах, получать продукты из продуктопроводов, флипать на космодром или в Космозоо, дружить с роботами и инопланетянами, менять законы физики — и много чего еще.

Даже совсем уж детская повесть Розанова про девочку Травку «Алюта — воздушный слоненок» дразнила нашу фантазию, стимулируя ее примерно так же, как электрические разряды батарейки «Крона» заставляли сокращаться мышцы лягушки на лабораторном столе в школьном кабинете биологии.

Розанов предсказывал легко и весело, его город будущего был залит солнцем и наполнен движением. В Москве цвели тропические сады, улицы текли, словно реки, над крышами домов бесшумно скользили электромагнитные поезда, а еще выше плавно проплывали дирижабли и проносились стратопланы.

Одной из безусловно поразившей всех нас вещей, придуманных Розановым, было метро между Москвой и Ленинградом. Это казалось настолько непостижимым и настолько реальным (метро же!), что сладко замирало сердце. Ну, а чего — бросил пятачок, прошел турникет, сел в поезд и: «Осторожно, двери закрываются, следующая станция Васильевский остров!»

Интересно, что в тридцатые годы, когда писались повести про Травку, часть замыслов «города будущего» фактически начала претворяться в жизнь: и первую очередь метро построили, и ВДНХ заработала, и фундамент самого грандиозного здания в Москве — Дворца Советов — уже заложили. Казалось, до будущего остался всего один шаг…

Война и послевоенные годы отодвинули фантастику — а вместе с нею и грезы о будущем — на второй план. Конечно, люди мечтали и в те годы — но все больше о мире и о том, чтобы их близкие были живы. Но поднялись из пепла и руин города, заработали заводы, зазвенели на улицах трамваи — и постепенно жизнь вошла в свою колею.

В середине пятидесятых Виталий Мелентьев написал первую повесть из цикла историй про Юрку Бойцова и Ваську Голубева — «33 марта». Герои повести оказываются в городе будущего — и начинается… Помню, больше всего меня поразила дорожная машина с атомным двигателем, строящая дороги фактически из ничего. Самим фактом своего существования она как бы побеждала сразу обе главные русские беды. В самом деле — дураки такую машину построить не смогли бы, а проблему с дорогами она решала, что называется, «на раз»: «Вот это и есть дорожная машина. Она тоже атомная. Сзади в специальном котле беспрерывно выделяется тепло в несколько сотен тысяч градусов. В этот огонь попадает грунт, который машина сама выбирает по бокам дороги, — видишь, выступы? Они роют кюветы, канавы по краям будущего шоссе, а землю подают в атомный котел. Понятно, что земля не выдерживает такой невероятной температуры и плавится, превращаясь в лаву. Затем лава подастся вперед и по архимедову винту равномерно разносится по всей площади будущего шоссе. Вся машина катится на огромных тяжелых валках, которые уплотняют лаву. Позади остается готовое шоссе — каменное, почти базальтовое. Самое главное тут в том, что не приходится готовить полотно дороги, как когда-то его готовили перед заливкой асфальтом. Теперь машина идет по самой неровной почве, впереди нее пускают специальные струги. А позади машины ровная, блестящая, как зеркальное стекло, зеленоватая гладь шоссе…»

Знамя, поднятое Мелентьевым, в конце пятидесятых подхватил Николай Носов. В «Приключениях Незнайки в Солнечном городе» он дал настолько подробное описание города будущего, что местами оно даже утомляло наши еще не очень зрелые читательские мозги. Нет, ну в самом деле, вы помните, например, описание «Циркулины», машины, «напоминавшей не то механическую снегочистку, не то трактор»? Она и косила траву, и сажала ее, и сорняки уничтожала, и только что хлеб не пекла, причем делала это все в автоматическом режиме.

Носов описал «Циркулину» так, словно всю жизнь проработал при ней слесарем-ремонтником, а вдобавок придумал ей девять «систершипов», которые носили не менее гордые имена: «Эксцентрида, Концентрина, Рондоза, Улитка, Мельница, Вертушка, Орбита, Спутница и Планетарка».

А мотоцикл на гусеницах? А Радиолярий с его «радио-магнитной энергией»? А коттеджные поселки на выселках Солнечного города — «круглые поля скоро кончились, и по сторонам дороги стали попадаться дома. Они были маленькие, не больше двух этажей, но очень красивые: с высокими остроконечными крышами, окрашенными в яркие цвета, с верандами и террасками, с балкончиками и затейливыми башенками на крышах. Во дворах были устроены беседки и цвели всевозможные цветы»?

Но настоящее пиршество фантазии поджидало читателя в самом Солнечном городе. Тут уж автор развернулся вовсю! По улицам города сплошным потоком лились спиралеходы, реактивные роликовые труболеты и автолошадки (sic!). За ними еле поспевали уже упомянутые гусеничные мотоциклы и… гусеничные велосипеды. Честно говоря, вот этого зверя нам даже представить себе было трудно — но когда подобное останавливало настоящего фантаста и его верных читателей?

Сам Солнечный город виделся нам этакой помесью Луна-парка и пионерского лагеря Артек: «По обеим сторонам улицы стояли многоэтажные дома, которые поражали своей красотой.

Стены домов были украшены затейливыми узорами, а наверху под крышами были большие картины, нарисованные яркими, разноцветными красками. На многих домах стояли фигуры различных зверей, вытесанные из камня. Такие же фигуры были внизу у подъездов домов».

В Солнечном городе обнаружилась еще масса всего занимательного. Театры с двумя сценами — летней и закрытой зимней. Дома-лестницы, построенные уступами, на которые ведут эскалаторы; дома в виде музыкальных инструментов; дома-шары, или, точнее, сферы, висящие в воздухе. Причем Носов особо подчеркивает, что дома эти однокомнатные, рассчитанные на одного человека — пардон, коротышку).

Но для меня, «фебофоба», плохо переносящего прямой солнечный свет, настоящим фаворитом среди зданий Солнечного города был, конечно же, дом, вращающийся вслед за солнцем. Это было, как сказали бы сейчас наши дети, «реально круто», это была победа над вечно жарящим в окна светилом — я сразу смекнул, что такое жилище можно настроить так, чтобы оно все время поворачивался к солнцу «спиной».

Интересно, что помимо чисто фантастических вещей Носов предсказал многое из того, что сейчас реализовано: пункты проката велосипедов, например, или игротеки в кафе и клубах. Он описал аудиогидов, ныне использующихся в музеях и во время экскурсий, картины в поездах метро, развитую сеть видеосвязи и многое другое.

Круче Солнечного города была только… Москва. Да-да, самая обычная Москва, в которой происходит часть действия романа «Сто лет тому вперед» Кира Булычева. Москва конца XXI века, город, в котором родилась и жила «девочка с Земли», а по совместительству объект грез и поклонения всех мальчишек Советского Союза, Алиса Селезнева.

У-у, как люто мы завидовали Коле Наумову! И пусть в фильме он превратился в Колю Герасимова и там не сняли и половины описанного в книге — но когда по телевизору показывали «Гостью из будущего», улицы городов и поселков СССР пустели от Бреста до Камчатки.

Москва Алисы — это совершенно невозможный, удивительный город, где Гоголевский бульвар зарос настоящими джунглями, где в Космозоо живет бронтозавр Бронтя, где строятся коралловые дома, выращиваются мангодыни, где люди читают электронные книги (и тут Булычев оказался пророком!) Где с Арбата на Проспект Мира можно попасть в одну секунду, просто войдя в двери кабинки для телепортации, стилизованной под автобус.

Вообще надо сказать, что Булычев предугадал многое — зорбинг, например, или специальные устройства для прыганья, ныне известные как джамперы. Да и автоматы, торгующие едой и напитками, тоже сделались сейчас повседневной реальностью, а на Колю они, помнится, произвели неизгладимое впечатление.

Но все эти вещи мы худо-бедно могли представить существующими и в той реальности, в которой жили. А вот складные механические крылья, позволяющие летать под облаками — это было выше звезд. Надел, расправил — и лети, куда хочешь! А надоело — приземлился, сложил, убрал и пошел дальше по своим делам. Эти крылья являлись для нас элементом свободы, прежде всего свободы передвижения, конечно, но и еще какой-то иной, внутренней свободы, о которой мы в силу возраста не задумывались, но уже хотели, и из желания которой выросло потом бессмертное «Перемен — требуют наши сердца!»

Коля Наумов воплотил заветную мечту всех советских мальчишек: он оказался в городе будущего наяву. Он все увидел своими глазами, потрогал собственными руками, истоптал кедами и даже едва не слетал на Уран.

Булычев не дает в «Сто лет тому вперед» и других произведениях «алисианы» развернутого описания города будущего, останавливаясь лишь на отдельных деталях и мелочах, но теперь-то мы понимаем, что это хитрый авторский замысел, потому что весь «дьявол» именно в них! И здесь вишенкой на тортике лично для меня является фраза из его же рассказа «Свой человек в прошлом», произнесенная вернувшейся из XX века Алисой: «Дядя сказал, что очень приятно и что мне придется вернуться обратно. «Хочешь посмотреть, какая была Москва, когда твоего дедушки еще не было?» Я говорю, что хочу. И он мне показал. Очень удивительный и невысокий город. Потом я спросила, как его зовут, а он сказал, что Аркадий, и он писатель, и пишет фантастические книжки о будущем».

Вот это вот «невысокий город» в сочетании с такой легкой непринужденностью автора в обращении со временем давало нам всем четкую уверенность: Москва будущего будет городом высоким во всех смыслах. Отчасти это уже сбылось — до 2000 года в Москве было всего десять домов высотой свыше ста метров, а к 2015 году их стало уже сорок пять, причем некоторые здания в Москва-сити достигают четырехсотметровой высоты!

Удивительно, но другой популярный писатель-фантаст времен нашего детства, Евгений Велтистов, считал, что города будущего должны расти не ввысь, а… вглубь, причем в прямом смысле слова. Во второй части истории о приключениях Электроника «Рэсси — неуловимый друг» он описал подводные города, гармонично вписывающиеся в природу, и противопоставил их проекту Ойкуменополиса, урбанистического спрута, жадно тянущего во все стороны свои бетонные руки-щупальца.

Замечательные города будущего придумал и Анатолий Мошковский в повести «Пятеро в звездолете». Хрустальный, расположенный в центре Антарктиды, Сапфирный, раскинувшийся на теплых берегах южных морей, и другие. Именно в Сапфирном, если мне не изменяет товарищ-память, произошел забавный инцидент: у юного автолетогонщика Колесникова, обладателя трех кубков Отваги и Скорости, местные сапфировские гаишники на месяц отняли права водителя высшего класса и обязали его ездить со скоростью не более… 100 километров в час! Ох, как же мы завидовали этому Колесникову…

Конечно, иногда хотелось не просто оказаться в городе будущего, описанного писателем-фантастом, но и создать свой город. Ну, хотя бы так, как это сделал Волшебник из повести Юрия Томина «Шел по городу волшебник» — ломаешь волшебную спичку и загадываешь: «Хочу, чтобы вокруг моего дома… нет, почему дома? Дворца! Да, хочу, чтобы вокруг моего дворца стояли магазины «Детский мир», «Гостиный двор» и «Лакомка». Бесплатные. Для меня. И чтобы мраморные лестницы. И море. И статуи. Мои. И везде я. Я. Я! Я!!» Ну, в общем, вы поняли, куда обычно заводят все эти спички всевластия.

Поэтому некоторые из нас пошли учиться на архитекторов и градостроителей. А еще более некоторые стали писать книжки, чтобы в них рассказать следующим поколениям читателей, какими будут их города будущего.

…Прошло много, очень много лет. Изменилось все — мы, страна, мир, технологии. Будущее, о котором нам грезилось в детстве, фактически наступило. Мы живем в реальности, которая во многом превзошла все прогнозы и предсказания писателей-фантастов. Да, на Марс и Юпитер люди пока так и не полетели, но смартфоны и беспроводной интернет превратили их из хомо сапиенсов в хомо информатикусов.

Изменились и наши города. Вот только пока все же они похожи не на Солнечный город, придуманный Носовым, а на созданные его же фантазией лунные Давилон и Лос-Паганос. Помните: «Самая большая и самая красивая улица Лос-Паганоса тянулась вдоль береговой линии. В домах, которые стояли здесь лишь по одну сторону улицы, помещались многочисленные магазины, рестораны, столовые, закусочные, гостиницы, кинотеатры, веселые балаганчики, подземные гаражи и бензозаправочные станции». И там же: «Чем дальше они уходили от центра, тем реже встречали освещенные витрины магазинов и яркие огоньки реклам. Дома становились все ниже, а окна подслеповатее. Асфальтированные тротуары кончились, и пошли просто булыжные, с выбоинами и ухабами и лежащими поперек кучами мусора». Как-то все это диссонирует с курортным городом Сапфирный, придуманным Анатолием Мошковским.

Подводя итог, в лучших традициях сюрреалистических анекдотов из эпохи моего детства, хочется сказать: «Так выпьем же за Карлсона, мужчину в самом расцвете сил», но я напишу другое:

Друзья! А давайте все мы — каждый на своем месте — сделаем все возможное для того, чтобы хотя бы наши дети и внуки жили в городах, о которых в детстве мечтали мы. Чтобы на месте Лос-Паганосов появились наконец Солнечный, Сапфирный — и другие замечательные города.

И тогда будущее, которого мы так ждали, наконец, станет чуть ближе.

Использованы фрагменты иллюстраций

Г Валька, Е. Мигунова, М. Храпковского, Л. Одинцовой