«Если», 2010 № 12

НОМОС И КОСМОС

Трилогия «Ойкумена» литературного тандема, известного под псевдонимом Генри Лайон Олди, как-то сама собой вошла в золотой фонд современной отечественной фантастики. Не в последнюю очередь благодаря нешаблонному подходу к такому, казалось бы, почтенному, вдоль и поперек изборожденному ракетами жанру, как космическая опера. Соавторам и впрямь удалось вырваться за пределы привычных представлений о литературе «бластеров и сверхсветовых зведолетов».

Критик Василий Владимирский, назвавший на «Озоне» «Ойкумену» в числе десяти лучших фантастических романов последнего десятилетия, недаром пишет о трилогии: «Космическая опера с оригинальным, детально проработанным миром, написанная в манере, более уместной для какой-нибудь ориентальной фэнтези». Корнями «Ойкумена» и правда уходит в фэнтези, но, скорее, античную — роман тех же Олди «Одиссей, сын Лаэрта», где соавторы впервые использовали понятие «номос». Номос — порядок жизни, самостоятельно устанавливаемый каждым народом, и, по Олди, немногие отваживаются выйти за границы своего изолированного номоса в Большой Космос, представляющий собой совокупность номосов. Однако если в «Одиссее» номосы довольно эффективно отграничивают друг от друга народы с их богами, верованиями, традициями и даже географией, то в «Ойкумене» эта концепция переносится уже на устройство обитаемой вселенной. Мир Ойкумены, как указывают в одном из интервью сами авторы, — это существование изолированных номосов. Брамайны, помпилианцы, вехдены, вудуны и прочие странные расы обитают каждая в своем мире, однако их территории не расположены на плоской земле античности, но взвешены в черной бездне Космоса. И «открывает» номосы не хитроумный Одиссей, а не менее хитроумный «кукольник» Лючано Борготта, человек сугубо штатский и в каком-то смысле антигерой, поскольку никакими типичными для героя космооперы качествами не обладает.

Выход человечества на новый виток развития возможен лишь тогда, когда номосы свободно сообщаются между собой и, мало того, объединяются в Ойкумену. Это и стало финалом первой трилогии об Ойкумене, и вот перед нами первый том, открывающий трилогию вторую. И правда, жаль было бы бросать на произвол судьбы такой великолепный мир!

Однако, судя по первому тому (впрочем, кто знает, куда повернет действие), эта часть эпопеи существенно отличается от предыдущей. Во-первых, открывающий ее роман «Дитя Ойкумены» в отличие от «Кукольника», да и всей первой трилогии, композиционно линеен. Ни флешбэков, ни загадочных «посторонних» зачинов каждого значимого эпизода (в первой трилогии все линии сходятся лишь в финале). Даже витиеватые метафоры, которыми славится избыточная, барочная проза соавторов («взгляд отставного канонира напоминал рабочее сопло плазмотрона»), здесь кажутся несколько чужеродными — историю-то нам авторы рассказывают довольно простую. Однако, как и все простые истории, вечную в своей универсальности. Это роман воспитания, история появления на свет и взросления Регины, девушки-телепата, выросшей в достаточно благополучном и оттого довольно жестко регламентированном мире «техноложцев» — расы, не обладающей мистическим талантом других рас физиологически аккумулировать и распределять энергию, способную оживлять «двигуны» звездолетов. Телепатия на родной планете Регины — дар редкий, донельзя полезный («Вы произвели на свет кусок золота», — говорит высокопоставленный дядя ошеломленным родителям) и в то же время опасный, поскольку контролировать его малолетняя девчушка не способна. Соответственно, надо научить ее ограничивать свой дар и применять его только по назначению — на пользу обществу.

Обучение ограничениям (с сопутствующими этому травмами и неизбежными драмами взросления) и составляет основную сюжетную линию романа. Олди отказались от оценочного подхода. Насилие над человеком ради блага общества — хорошо это или плохо? Благополучный мир девочки-телепата даже имеет свой комплекс наук, изучающих факторы, необходимые для построения счастья как всего общества, так и каждого отдельного человека. Здесь прекрасно развиты биология и медицина, срок жизни граждан продлен вдвое, ученые по статусу приравнены к дворянству и аристократии, процветают искусства…

Идеальный мир? Вряд ли. Надменные «техноложцы» боятся и презирают «энергетов», владеющих «животной» энергией, ограждают себя от вмешательства извне военной мощью и бюрократической системой.

Иначе говоря, снова номос, закрытое общество, однако какие прорывы ожидают нас во второй и третьей книгах, пока угадать сложно — наверняка, зная метод Олди, можно утверждать одно: и этот номос рано или поздно станет частью Космоса.

Мария ГАЛИНА