«Если», 2010 № 12

КРИСТОФЕР БЕННЕТ В ГУЩЕ СОБЫТИЙ

Есть такой универсальный закон: чем быстрее способ передвижения, тем дольше связанные с ним задержки. Ось предлагала мгновенное путешествие в любую точку Галактики, поэтому пробки и очереди здесь достигали воистину космических масштабов.

Впрочем, ожидание могло бы пройти легче, если бы Дэвид Ламачча не сидел в окружении семейной стаи туристов с Хайджега, возвращающихся с Земли. Дэвид предполагал, что в космосе все окажется величественнее, чем дома, но не ожидал, что это величие будет включать и его личную невезуху: он уже смирился с тем, что самый толстый индивидуум в автобусе (или, как в данном случае, представители самого крупного и пахучего вида инопланетян) всегда оказывался рядом с ним.

«Мой первый урок по галактическим путешествиям: отныне всегда садиться в кресло возле прохода», — подумал он.

Когда транспорт наконец-то получил разрешение на вход в точку Оси в Солнечной системе, окружающая Дэвида стена хайджегской плоти и слезящиеся глаза вынудили его пропустить ту долю секунды, за которую и произошел сам переход в Ось. Дэвид прибыл к месту назначения — чуть южнее дальнего конца галактической перемычки[21], в сорока тысячах световых лет от дома. Но его до сих пор окружали хайджеги, и он все больше терял чувствительность в придавленных ими конечностях. На этом конце маршрута ожидание затянулось еще дольше, поскольку, будучи единственным известным средством путешествия быстрее скорости света — то есть единственной точкой, через которую всякий корабль должен был пройти, чтобы попасть в любое другое место, — Ось представляла собой естественное бутылочное горлышко.

Наконец транспорт причалил к станции 3742, обслуживающей Землю и миры со сравнимой биохимией и социально-экономическим статусом. Не успел Дэвид восстановить кровообращение в конечностях, как давление хайджеговских тел вытеснило его из челнока.

«Ну вот и все, — подумал он, когда чемодан все-таки нашел его, потерся о ногу и услужливо предложил поднятую ручку. — Вот место, откуда я начну поиски».

Место это подозрительно смахивало на автовокзал. Пахло здесь так же, но с ароматическими оттенками, не известными на Земле. Плечи Дэвида поникли.

— Это и есть галактический центр, знаменитая Ось? — пробормотал он.

— А чего ты ожидал? — пробурчал самый крупный хайджег, топая мимо и волоча за собой контейнер со своим семейством. — Что цивилизации низкого ранга вроде твоей предоставят хорошее помещение? Его надо заслужить.

Сомнения Дэвида мгновенно испарились, и он ответил самоуверенному ходячему бугру дерзкой улыбкой:

— Друг мой, именно для этого я сюда и прибыл.

— Тогда желаю удачи. Моя цивилизация пытается это сделать уже шесть поколений. Но мы застряли на этой свалке.

— Спасибо! — поблагодарил Дэвид. — И вам удачи.

Пробираясь сквозь толпу, Дэвид испытал потрясение, увидев такое разнообразие инопланетян; а разных типов масок, скафандров, экзосклетов и прочих механизмов жизнеобеспечения оказалось столько, что предназначения некоторых он даже не смог понять. Подобное зрелище более чем компенсировало местные запахи.

Наконец он отыскал вестибюль отели. К стойке регистрации тянулась очередь длиной метров в тридцать. Дэвид вздремнул на крышке своего чемодана, пока тот не дополз до стойки. Он встал и потянулся, а чемодан облегченно прожужжал моторчиками.

— Да, постояльцев здесь хватает! Надеюсь, у вас еще есть свободные номера. Я с ног валюсь от усталости.

Регистратор за стойкой — синекожий джиодейн, похожий на труп, — уставился на него четырьмя черными глазками:

— Свободные номера, сэр? Нет, сэр, таких у нас сейчас нет.

— О-о… — Дэвид поник. — Тогда где же мне спать?

— У нас есть несколько комнат, сэр.

— Но вы же только что сказали, что номеров нет.

— Правильно, сэр, свободных номеров.

— Погодите-ка… то есть мне придется жить с кем-то в одной комнате?

— Нет, сэр. У вас будет собственное пространство.

— То есть только часть номера?

— Один сегмент, сэр, но все это пространство — ваше.

Дэвид моргнул:

— Мы будем жить там по очереди?

— Нет, сэр, вы можете оставаться в комнате, сколько захотите. — Регистратор оценил его взглядом. — При условии, что сможете заплатить.

— Но там будут другие люди?

Регистратор заговорил так, словно оказывал Дэвиду услугу, проявляя подобное терпение:

— Каждый номер рассчитан на семерых, сэр.

— О'кей. — Дэвид уже жил с соседями по комнате, когда учился в колледже — все пять месяцев студенчества, и не сомневался, что инопланетяне, которых он здесь встретит, окажутся интереснее бывших однокурсников. — Значит, в комнате семь кроватей?

— Нет, сэр, только одна.

— На семерых?!

— Мы не интересуемся тем, как наши постояльцы используют свои кровати, сэр, — твердо ответил регистратор.

— А вам не кажется, что на ней будет… э-э… тесновато?

— Наши кровати весьма просторны, сэр.

— Ну да, как же иначе… — пробормотал Дэвид. Ощущая легкое головокружение, он попробовал зайти с другой стороны: — Послушайте, а как насчет жизнеобеспечения? Вы ведь не поселите дышащее аммиаком или кремниевое существо в один номер со мной?

— Сэр, в нашем отеле нет дискриминации! — сверкнул глазками клерк.

— Но ведь это меня убьет!

— Не обязательно, сэр, поскольку вы еще не выбрали комнату.

Дэвид глубоко вдохнул и осторожно произнес:

— Хорошо. Послушайте, есть ли у вас номера, где проживают только существа, чьи требования к жизнеобеспечению меня не убьют?

Джиодейн сверился с компьютером, воспользовавшись двумя руками из четырех.

— В номере сорок семь сейчас проживают пять существ, дышащих кислородом, и одно — хлором. Это лучшее, что мы можем предложить в данный момент, сэр.

— А дышащий хлором носит маску или что-то еще?

— Да, но не в своей комнате, сэр.

Дэвид ахнул:

— Тогда как же мне выжить в таких условиях?!

— Это не будет проблемой, сэр, пока вы остаетесь в своей комнате.

— Чушь какая-то… — покачал головой Дэвид.

— Эта комната отлично подойдет для моего друга, Йолиен, — послышался чей-то голос. — Запиши ее стоимость на мой счет.

Дэвид обернулся и увидел высокое, элегантное, относительно гуманоидное двуногое существо с золотисто-коричневой кожей, красивым львиным лицом и гривой золотистых перьев. «Неудивительно, что сосирин пришел ко мне на помощь», — подумал он.

Клерк сообразил на лету:

— Прекрасно, господин Райньян. Вот ваш ключ, сэр. — Он протянул Дэвиду небольшой прозрачный стержень.

Поощренный кивком сосирина, Дэвид взял ключ. Однако он все еще не разобрался в ситуации:

— Но как же?..

— Ты ведь здесь новичок, верно? — спросил Райньян, отводя Дэвида в сторону. — Понимаешь, все номера здесь — тессеракты[22]. Вокруг Оси существует искривление пространства-времени, и его тут используют для выхода в четыре измерения. Поэтому в трехмерном пространстве семь из восьми «граней» куба становятся комнатами, а восьмая — границей входа-выхода. Это единственный способ, каким весь комплекс Оси может справиться с таким объемом пассажиров.

До Дэвида начало доходить:

— Значит, мой ключ…

— …поворачивает границу входа к конкретной комнате, с которой он связан. Пользуясь им, можешь не волноваться, что откроешь неправильную дверь, надышишься хлором и умрешь в мучениях, когда твои слизистые превратятся в соляную кислоту. — Он запнулся. — Ну, до тех пор, пока все работает нормально. Бригады техобслуживания бывают здесь реже, чем следовало бы, — продолжил он все тем же легким и ободряющим тоном, и Дэвид взглянул на ключ с опаской. — Ах, какой же я грубиян, до сих пор не представился. Райньян Зайнара ад Суринууууйа. Добро пожаловать на Ось, путешественник.

Дэвид пожал ему руку:

— Привет. Я Дэвид Ламачча.

— Человек, правильно? — уточнил Райньян. — С Земли?

— И горжусь этим!

— Вот и прекрасно. Думаю, хоть кому-то надо ею гордиться. Знаешь, меня интересует ваша планета. Поэтому я и слонялся здесь: надеялся встретить кого-нибудь интересного с Земли. Ты интересный?

— Я и прилетел сюда, чтобы это узнать.

— Хороший ответ! Вы, люди, так ловко умеете отвечать «нет». Но все равно Земля — симпатичная планета, — продолжил он быстрее, чем Дэвид смог ответить. — Жаль только, что у вас много климатических катастроф. Наверное, они причиняют жуткие неудобства.

— Э-э… спасибо. Если честно, нам жилось бы намного хуже, если бы не ваша помощь.

Райньян с небрежным великодушием развел руками:

— Таково наше предназначение в этой Вселенной. В смысле, у нас нет собственных проблем, вот нам и приходится их импортировать. — Он выдал неплохую имитацию человеческого смеха. — А если серьезно: вашей планете повезло, что ее вовремя обнаружили. Тысячелетия назад и наш Райсос был примерно в таком же отчаянном положении. А потом контакт с сетью Оси, ее авансы и богатство позволили превратить нашу планету в нынешний рай. И наша привилегия — делиться… Ну, с теми, кто менее… привилегирован. — Он постучал по шее, где, вероятно, находился имплантат, переводящий его речевые импульсы на выбранный язык до того, как они достигнут рта. — Что-то здесь не совсем правильно работает.

— Я искренне восхищаюсь вашими соотечественниками, — заявил Дэвид, когда Райньян вел его к номеру отеля, а чемодан устало брел следом. — Вы поборники равноправия. Вы богаты, но это богатство не подгребла под себя кучка жадных олигархов. Вы стремитесь к тому, чтобы все получали от него выгоду.

— Благодарность остальных и есть наше богатство, — ответил сосирин. — А теперь позволь мне совершить для тебя нечто действительно щедрое. Мой кузен на днях сделал крупное пожертвование сиротскому приюту, и я не переживу, если позволю этому невежественному хаму превзойти меня.

— Нет-нет, я не могу на такое согласиться! Комнаты в отеле вполне достаточно.

— Да брось, у тебя ведь должно быть какое-то желание. На что ты надеялся, отправляясь сюда?

Глаза Дэвида загорелись:

— Это цель всей моей жизни! Я мало что имел, пока рос, но всегда верил: я — мы, люди, способны на большее. Ведь перед нами целая Галактика, всего лишь на другой стороне Оси, и именно там находится будущее человечества. И мое тоже. Я потратил все свои сбережения, лишь бы заполучить билет. И вот я здесь.

— Какая очаровательная история… А теперь, попав сюда, что ты будешь делать? Покончишь с собой, раз цель жизни достигнута? — спросил он с искренним любопытством. — Помочь тебе в этом будет несколько нетрадиционно, а извлечь из этого доход довольно сложно, но, пожалуй, я смогу что-нибудь придумать.

— Нет, я ведь только начал, — улыбнулся Дэвид. — Видите ли, я собираюсь выяснить, как работает Ось.

— О, это я могу рассказать! — с воодушевлением сообщил Райньян. — Она находится в центре массы ореола темной материи, окутывающей нашу Галактику и ее спутники, и она соединена со всеми точками внутри этого ореола — если знаешь правильный входной вектор. Надо лишь нырнуть в него с нужной скоростью и под нужным углом.

— Нет-нет, это я знаю! — перебил его Дэвид. — Я имел в виду другое. Я собираюсь выяснить то, чего еще никто не знает.

Райньян уставился на него:

— Ты говоришь о зависимости между векторами Оси и точками выхода?

— Да. И я намерен отыскать эту зависимость. Тогда можно будет отправиться в любое место Галактики по своему выбору, а не в результате проб и ошибок.

— О, как это восхитительно! — изумился сосирин. — Я и позабыл, что на вашей планете еще не научились лечить умопомешательство. Расскажи подробнее, это меня так воодушевляет!

Дэвид воспринял комментарий спокойно:

— Кто-то ведь должен решить эту проблему, так почему не человек?

— О, воистину курьезное заблуждение! И как ты намерен действовать?

Дэвид рассказал свой план: нанять разведчика — одного из пилотов, направляющих свои корабли в Ось под случайными векторами в надежде обнаружить новые, достойные интереса точки выхода. Один из таких разведчиков наткнулся на Солнечную систему тридцать четыре года назад. Как только вектор этого перехода был занесен в журнал и записан, он позволил стабильно летать к Земле — как минимум, до того момента, пока дрейф Солнца не удалит его от выходной точки сети в течение следующих двух-трех тысячелетий. Но если отклониться от правильного вектора на тысячную угловой секунды, то корабль может оказаться на другом конце Галактики или в Магеллановом Облаке: зависимость тут даже близко не приближалась к линейной, если вообще имелась. Дэвид верил, что она должна быть, и захватил с собой приборы, которые, как он надеялся, сумеют это доказать.

— Я буду собирать данные во время каждого прыжка, которые мы сделаем, и попробую отыскать закономерность. Вот почему мне нужен именно разведчик: они совершают наибольшее количество прыжков.

— Тебе повезло, — сообщил Райньян. — Я знаю очень хорошего разведчика. И она тоже человек, поэтому уверен, что вы договоритесь. К тому же она меня просто обожает.

— Ты идиот, Райньян, — сообщила разведчица.

Ее звали Нашира Винг, и она всю жизнь пыталась оправдать свою фамилию[23]. Ей просто очень не повезло — как выяснилось, пилотировать она умела лучше, чем делать что-либо другое.

— И твой приятель тоже, — продолжила она, — если думает, что у него есть хоть какой-нибудь шанс понять, как работает Ось.

Оскорбление Наширы привычно срикошетило от непробиваемого черепа Райньяна, однако за своего нового питомца сосирин вступился:

— Он не идиот.

— Спасибо, — поблагодарил Дэвид.

— Он сумасшедший, — пояснил Райньян, радостно улыбаясь. — А мне всегда хотелось завести себе хотя бы одного.

Нашира уставилась на него, склонив голову набок:

— По-моему, сумасшедших лечат, а не потакают их прихотям.

— Ну, лечить — это неинтересно. Никакого удовольствия.

Нашира повернулась к светловолосому парню и постаралась смягчить выражение лица. Вообще-то она была довольна «драконовской» суровостью своей внешности, которую ей придавали резко очерченные азиатские черты лица и пронзительное сопрано голоса, но этот Дэвид Ламачча оказался такой безобидной деревенщиной с широко распахнутыми глазами, что пугать его было все равно что ребенка.

— Послушай… Дэвид. Если бы имелся способ отыскать зависимость между входными векторами и точками выхода, кто-нибудь его уже нашел бы. Поэтому она и называется NP-полной задачей[24] — ее нельзя решить за ограниченное количество времени.

— Но решение может быть проверено за ограниченное количество времени, — возразил Дэвид, показывая, что он не полный невежда в этом вопросе. — Если у нас есть теория для проверки, мы можем ее подтвердить.

— А с чего ты взял, что сможешь найти решение, которого никто на тысячах планет так и не отыскал? Может, ты супергений?

— Нет. Я самый обычный человек.

— И у тебя нет научных степеней по астрофизике, квантовой физике и чему-то подобному?

Он покачал головой:

— Они мне не нужны. — Он постучал по скуле около глаза, и Нашира увидела текст, мелькающий на его контактных линзах. — Вики-гуглер. У меня сумма всех человеческих знаний на кончиках пальцев. Или… на кончиках глаз.

— Что?! — Она расхохоталась. — И ты думаешь, что это наградит тебя какой-то особой проницательностью?

— Коллективной проницательностью всего человечества, — с гордостью ответил Дэвид.

— Так ты думаешь, она здесь что-то значит? — Ее лицо, а заодно и голос вновь обрели суровость. — Ты и понятия не имеешь, какова здесь реальная жизнь? Не понимаешь, что значит находиться среди обитателей множества миров, чьи цивилизации в тысячи раз старше нашей. Я все это уже слышала: люди удивляются, почему вся Галактика не сходит с ума по Шекспиру, Моцарту, Большому Каньону и шоколаду. А потому, что Галактика просто слишком большая! И очень старая. И в ней слишком много всего и разного. Все, что у нас есть, все, что мы когда-либо построили, написали или придумали, кто-то уже сделал раньше и лучше нас. Под звездами нет ничего нового… Как ты думаешь, почему Земля все еще настолько бедна после тридцати четырех лет в сети? Потому что нам нечего и некому предложить. Вот и у них нет причины заботиться о нас.

— А этот сосирин заботится, — возразил Дэвид, взглянув на Райньяна.

— Я тебя умоляю!.. Ты что, плохо слушал? Ты его новая игрушка. Для сосиринов благотворительность — лишь увлечение, чтобы убить время. Они решили все проблемы на своей планете и теперь помирают от скуки, не зная, чем заняться.

— Ты хотела сказать, — поправил Райньян с характерной для него вежливой снисходительностью, — что мы стремимся одарить других плодами своего процветания.

— Ага, чтобы мы вам благодарно кланялись и помогали верить, будто у вашего существования есть смысл. — Она повернулась к Дэвиду. — Но они никогда не страдали, никогда не желали чего-либо. Они не могут понять боль, поэтому не могут заботиться о ком-то по-настоящему. Так что пока ты еще не пострадал от его «щедрости», позволь мне проявить жестокость ради доброты. Плюнь на свою затею. Немедленно. Возвращайся в свой Мухосранск и иди работать продавцом в магазине.

— Я не могу возвратиться, — сказал Дэвид. — Нет денег, чтобы жить здесь или купить обратный билет. Я могу двигаться только вперед.

Ее сердце грозило наполниться симпатией к бедному дурачку, поэтому она взяла его на короткий поводок:

— Райньян был прав. Ты сумасшедший.

— Думаете, я не знаю, как смотрят на людей, мисс Винг? Именно из-за этого я здесь. Потому что кто-то должен это сделать. Потому что мы не можем допустить, чтобы нам и дальше промывали мозги и заставляли думать, будто Галактика неизмеримо выше нас. Да, у них тут полно разных диковинных штучек… но они — это не мы.

— И что, по-твоему, делает нас намного лучше всех остальных?

— Мы не лучше. Но мы новые. Мы можем взглянуть на Вселенную свежим взглядом, применить наш уникальный образ мышления и, вероятно, обнаружить такое, о чем никто из них даже не помышлял. Я не утверждаю, что это произойдет. Но знаю: люди способны внести в Галактику какой-то важный вклад. Так почему бы не этот? И как мы узнаем наверняка, если не попробуем?

— Что ж, должна признать: ты не мелочишься.

— А разве вас не вдохновляет подобная возможность? — продолжил он, блестя глазами. — Ведь вы разведчица! Первооткрыватель, бросающий вызов границам неизвестного. Вы ищете странные новые миры и новые…

— Если не заткнешься, я уйду, — пригрозила она. — Думаешь, это эффектная работа? Великое приключение, к которому ты можешь примазаться? Тогда послушай меня. Пространство не пустое. Оно более чем пустое. Пустота хотя бы подразумевает нечто такое, что можно наполнить. Пространство же — это ничто, только со следовыми примесями. А теперь представь, что ты зарабатываешь на жизнь, прыгая наугад в это ничто. Представь, каковы шансы материализоваться поблизости от такой следовой примеси, причем достаточно интересной, чтобы людям захотелось сюда прилетать. Можешь представить?

Он задумался, но она прервала его размышления, не дав ему заговорить:

— Отвечу за тебя — не можешь. Что бы ты ни представил, к истине это не имеет никакого отношения. И вот еще: ты понимаешь, что даже если случайно обнаружишь выходную точку сети поблизости от звезды или планеты, то никогда заранее не узнаешь, что не вынырнешь прямо внутри нее, получив мгновенные похороны или кремацию в качестве бонуса. Я вовсе не жалуюсь — этот подтекст смертельного ужаса перед каждым прыжком помогал скрасить монотонность первого года-двух.

— А теперь?

— Теперь он служит лучиком надежды. Вот что означает быть разведчиком сети, парень. Я занимаюсь этим не ради приключений, а потому что я человек, и это означает — я в отчаянном положении. Я бы уволилась быстрее прыжка в сеть, если бы получила лучшее предложение.

Райньян подался вперед, разглядывая ее с вожделением:

— Та комната в моем поместье все еще ждет тебя.

— Я сказала: лучшее предложение. — Она содрогнулась. — Что это на тебя нашло? Я ведь даже не твоего вида.

— Мой долг сосирина — делиться щедростью моего народа с другими видами, — провозгласил он. — И если этот долг включает совместное восхищение чудесами сосиринского секса, то я готов его выполнить.

— Скорее, вы настолько унылы и скучны, что вынуждены искать развлечения на стороне. Спасибо, но я предпочитаю людей.

Сосирин пожал плечами:

— Что ж, если ты хочешь довольствоваться самцами всего с одним пенисом…

Дэвид поспешил вернуться к главной теме:

— А вы взгляните на мое предложение так: ваша работа станет менее скучной, если я составлю вам компанию. Мне все равно, найдем ли мы интересные точки выхода, я хочу изучать сами прыжки. — Он улыбнулся. — И это означает, что все прыжки дадут какой-то результат, даже если после выхода мы увидим лишь пустоту.

— Верно, да только твой сумасшедший план с треском провалится, — возразила она.

Дэвида огорчило, что он не смог заразить ее своим энтузиазмом. Но сдаваться он не собирался.

— Если вы возьмете меня с собой, то хотя бы какая-то польза для вас будет. Вам за это заплатят. И вы сможете получить работу получше.

— У тебя нет денег даже на билет домой. Как же ты собираешься мне платить?

— Райньян согласился финансировать экспедицию.

— Это правда? — спросила она Райньяна.

— Чистая правда! Мне это представляется чудесным приключением. Разумеется, я отправлюсь с вами — хочу убедиться, что мои средства будут потрачены по назначению.

Нашира заколебалась. Перспектива общества Райньяна почти перевесила его деньги… но лишь почти. Если сосирины кайфуют, швыряя свои богатства на благотворительность, то кто она такая, чтобы этим не воспользоваться?

— Ладно, мистер Ламачча.

— Дэвид.

Она лишь нахмурилась.

— Это против моих принципов… Но до тех пор, пока мне будут платить, можете летать со мной… при условии, что мой начальник это одобрит. — Креду такое наверняка не понравится — он терпеть не может отклонения от стандартной процедуры. Но и оснований для запрета у него тоже нет.

Дэвид пылко пожал ее руку:

— Спасибо, мисс Винг. Когда мы разгадаем тайну Оси, уж я позабочусь о том, чтобы в Википедии о вас говорилось только хорошее.

Райньян подался через стол и накрыл ее руку ладонью:

— Дорогая, если требуются всего лишь деньги, чтобы передумать…

Через секунду Райньян начал понимать, что такое боль.

— Это верно, что ты берешь с собой пассажиров, Винг?

Нашира вздохнула. Ей следовало предвидеть, что Мокак Векреди об этом узнает. Возможно, похожий на крота зегхрюк в некоторых отношениях близорук, но он всегда в курсе происходящего на станции Оси, которой руководит.

— Привет, Кред, — ответила она с наигранной симпатией. — Ты сегодня буквально сияешь, дорогой. Беременность тебе идет.

Крохотные глазки инопланетянина, приспособленные для ночного зрения, взглянули на нее из-за темных очков:

— Не понимаю, о чем ты. Я спрашивал о тех пассажирах. Они собираются изучать путешествия по Оси?

— Да, верно. Так когда появятся детки?

— Не знаю ни о каких детках, — отрезал Векреди, сползая в кресле, чтобы спрятать под столом разбухший живот.

Нашира подавила смешок. Зегхрюки, будучи гермафродитами, способными произвести на свет десятки выводков после единственного спаривания, размножались с поразительной скоростью. После контакта с сетью Оси они ликвидировали болезни и природные опасности на своей планете, из-за чего их популяция взрывообразно увеличилась, вынудив массово мигрировать на другие планеты. Узнав, что их безудержное размножение может породить у других галактических рас чувство угрозы, они приняли решение, типичное для склада ума зегхрюков: отрицая существование проблемы, они посчитали ее решенной. Они категорически отказывались обсуждать концепцию секса или размножения с представителями других рас, упорно настаивали на том, что все представители их расы — самцы, и отрицали, что они вообще когда-либо бывают беременны или растят потомство — даже при наличии очевидной беременности или окруженные детьми (их обычные состояния). Ксеносоциологи высказывали множество теорий, объясняющих такое странное поведение, но у Наширы имелась собственная теория — зегхрюки просто идиоты.

Наверное, именно поэтому они так часто работали управленцами среднего звена.

— Твоя работа — искать выгодные точки выхода, — продолжил Векреди. — А не катать туристов.

— Разведчики всегда брали на борт ученых. Ты знаешь правила, Кред. Прихватив с собой эту парочку, я не нарушу инструкции. — Она знала, что для него это веский довод. Ему не хватало воображения, чтобы жить спокойно, если что-либо выходило за рамки четко расписанных процедур.

— Да, но досперхаги хотят, чтобы ты отказалась от этой конкретной… экспедиции.

— Досперы не владеют Осью, Кред. Ею никто не владеет.

— Она на их территории.

— Только потому, что они переместили к Оси свою звездную систему.

— Вот именно. Досперхаги вложили в Ось огромные средства. Они имеют право… проявлять интерес к ее работе.

Она покачала головой:

— То есть они попытаются предотвратить любую попытку выяснить, как действует Ось. Просто на случай, если кто-либо поймет, как создать еще одну и отобрать у них капусту.

Векреди моргнул:

— Их озабоченность простирается гораздо шире импорта овощей.

— Брось, Кред, они ведут себя как параноики! Никто и никогда не поймет, как работает Ось.

— Конечно, нет. Но досперхаги считают, что ученых следует отговаривать от столь тщетных усилий — и напрасного риска для их жизней.

Она понадеялась, что Векреди не знает, что такое коварство, и его слова не нужно воспринимать как замаскированную угрозу.

— Послушай, он всего лишь мальчишка с манией величия. Он даже свой паршивый номер в отеле с трудом может отыскать. Досперам не о чем беспокоиться.

Коротышка-управляющий заерзал.

— Полагаю, что нет. Однако… — Он подался вперед и заговорщически проговорил: — Никакие правила не будут нарушены, если этот эксперимент… не удастся. И такая неудача станет… предостережением в случае аналогичных попыток.

Ладно, значит, чуточка коварства в нем все-таки есть. Впрочем, немного.

— Ни за что, Кред. Я не стану портить оборудование парня.

— Какая тебе выгода его защищать, Винг? Только потому, что вы с ним одного вида?

Теперь он реально стал действовать ей на нервы, и она решила отплатить той же монетой.

— Да, Кред. Я в него безумно влюблена. И собираюсь все путешествие заниматься с ним диким и необузданным сексом. — Векреди съежился: зегхрюки не любили обсуждать сексуальную жизнь других видов. — И вообще, наверное, мы станем жить вместе и наплодим кучу детишек. Готова поспорить, что ты сможешь дать нам много чудесных советов по уходу за ними. А может быть, твои дети даже согласятся нянчить моих!

— Они не дети! — машинально возразил Векреди. — Они… маленькие родственники. И вообще, это к делу не относится.

— А в нашем разговоре ничего к делу не относится, Кред! Нет никакого смысла саботировать то, что и так не состоится!

Кред заерзал сильнее, разрываясь между двумя императивами: подчиниться приказам начальства или следовать своим любимым процедурам и руководствам. Нашира даже забеспокоилась, уж не взорвется ли его голова от напряжения. Впрочем, такое зрелище ее бы устроило.

— Ладно, — сообщил он в конце концов. — Я знаю, что тебе не терпится покончить с работой разведчика и пойти на повышение. И если я представлю хороший отчет о твоей работе, он может открыть для тебя новые двери.

Тут у нее впервые не нашлось язвительной ответной реплики.

На этот раз Дэвиду ничто не мешало любоваться полетом. Едва разведывательный корабль Наширы «Энтропия» вылетел со станции Оси в открытый космос, Дэвид изумленно ахнул. Небеса вокруг полыхали звездами и туманностями — ночное небо Земли по сравнению с ним казалось пустым, — но сам балдж[25] наполнял почти половину небосвода сплошным желтовато-белым светом.

На этом величественном фоне выделялись огромные кольцевые поселения-хабитаты, окружающие Ось концентрически. Их вращение обеспечивало различные уровни гравитации для проживания тысяч видов инопланетян, присоединившихся к сети Оси.

«Энтропия» стала лишь одним из бесчисленных кораблей, совершающих челночные полеты между кольцами станции Оси и мощной бронированной Оболочкой, окружающей Ось. Свечение, испускаемое их разнообразными двигателями и выхлопами, создавало многоцветное световое шоу, соперничающее с галактическим световым великолепием. Все это напоминало поток машин на земном шоссе, только в трех измерениях и с меньшей плотностью — смертельно горячие струи плазмы, вырывающиеся из термоядерных двигателей, предотвращали полеты «цепочкой».

Но кораблям разведчиков отдавался приоритет, ведь множество векторов Оси до сих пор оставались неисследованными. «Энтропия» обогнула скопление кораблей по зарезервированному для разведчиков коридору и вскоре уже проходила сквозь люк в Оболочке.

— Это не луна, а космическая станция, — язвительно заметил Дэвид, но Нашира его проигнорировала.

Пока они проходили сквозь хитроумную структуру из пусковых установок и сканеров внутри Оболочки, Дэвид наконец-то смог рассмотреть и саму Ось. На вид она оказалась менее впечатляющей, чем он ожидал — всего-навсего странная рябь в центре Оболочки, тускло светящаяся благодаря остаточной энергии, которая просачивалась сквозь нее буквально из каждой точки внутри галактического гало. На ней почему-то было трудно сфокусировать взгляд.

Но когда «Энтропия» заняла место на пусковой направляющей и начала перемещаться по внутренней кривизне Оболочки, нацеливаясь на траекторию прыжка, Дэвид вспомнил, насколько же Ось впечатляющая.

— Как это круто, — сказал он. — Ведь мы сейчас попадем в такое место, где ни люди, ни сосирины никогда не бывали за всю историю Вселенной.

— Ага, — подтвердила Нашира. — Кстати, ты не забыл обновить свое завещание? — Дэвид сглотнул, внезапно вспомнив, что говорила Нашира о рискованности своей профессии. Она усмехнулась, увидев его лицо. — Вот он, истинный дух разведчика Оси. Рада была с вами познакомиться, сопляки! — воскликнула она, когда корабль взлетел с направляющей и нырнул в Ось. Дэвид крепко зажмурился и снова пропустил момент перехода.

Через несколько секунд, осознав, что все еще жив, он осмелился открыть глаза — и тут же ахнул при виде зрелища, открывшегося ему на круговом экране кабины. Там, перед самым носом корабля, широко раскинулся Млечный Путь с четко различимыми двумя главными спиральными рукавами и центральной перемычкой. Чуть в стороне виднелись оба Магелланова Облака — два световых сгустка неправильной формы с бледной, едва различимой полоской между ними. Он посмотрел в другую сторону и увидел россыпь красно-оранжевых солнц — шаровое звездное скопление в нескольких тысячах парсеков справа и впереди от корабля.

— Ух ты! — воскликнул он. — Видишь, Нашира? Это наш первый прыжок, а мы уже нашли такую красоту! Какие у нас были на это шансы?

Она закатила глаза:

— О, примерно 4999 из 5000. После прыжка мы можем попасть в любое место внутри гало, а галактики составляют одну пятидесятую процента от этого объема. Я такое вижу каждый чертов день. И не только я, но и туристы, которые летают в сотни точек выхода с похожими видами. Но не как попало, а только в те, где поблизости есть звезды и можно разместить туристические заведения и проводить экскурсии. А здесь нам еще повезет, если мы отыщем пылинку в пределах парсека.

У Дэвида вытянулось лицо. Нашира занялась пультом управления:

— А теперь давайте возвращаться, пока не потеряли луч.

Дэвид опустил ладонь на ее руку:

— Подожди. Мы можем здесь чуточку задержаться? Ведь этой мой первый прыжок.

— И мой первый на сегодня. Мне еще надо проверить кучу векторов.

— Пожалуйста. Разве ты не помнишь, что ощутила, когда увидела такое впервые?

Она вздохнула:

— Ладно. Думаю, вреда от этого не будет.

— Э-э… мы ведь сможем вызвать эвакуаторов после того, как отключится луч?

— Да, пока у нас есть квантилопы.

Дэвид упивался зрелищем, пока лазерный луч, державший открытой «дверь» вдоль вектора их прыжка, не отключился примерно через четыре минуты. Когда досперхаги случайно обнаружили Ось тысячелетия назад, они потеряли много зондов и кораблей во время межзвездных путешествий в один конец, пока не открыли «эффект луча». Это простое открытие сделало Ось пригодной для межзвездных полетов и начало объединять Галактику. В результате досперхаги стали одной из самых процветающих и влиятельных рас Галактики — хотя особенности биологии (планета с малой силой тяжести и бедная металлами) ограничивали их возможности. Поэтому они с удовольствием делили бремя управления Осью с другими. Дэвид взглянул на свои приборы, надеясь, что их показания породят еще одну простую революцию — для блага всех, но от имени человечества. Нашира заметила этот взгляд.

— Ладно, почему бы и не спросить: в чем суть твоей великой теории о том, как работает Ось?

Дэвид улыбнулся, радуясь ее интересу, пусть даже поверхностному.

— Идею я взял у физика двадцатого века, его звали Ричард Фейнман. Он считал, что каждая частица во Вселенной — на самом деле одна и та же частица, бесконечно скачущая туда-сюда сквозь пространство и время. Ну а по моей теории, каждая частица во Вселенной — это лишь поперечное сечение одной большой космической струны, а Ось — нечто вроде клубка, где все эти пути пересекаются. Векторы Оси — это пути, которые выбирают струны. Поэтому если я смогу идентифицировать сигнатуры струн и понять, как они пересекаются, мы сумеем предсказать, где именно выйдет вектор Оси!

Нашира долго смотрела на него, пока Дэвид не спросил:

— Я понятно говорю? Тебе надо что-то объяснить?

Она обернулась к Райньяну:

— Знаешь, Райньян, я должна перед тобой извиниться. На сей раз ты оказался прав. Ты нашел первосортного психа.

Райньян прихорошился и почистил перышки:

— Я приношу тебе только лучшее, птичка моя.

— Для вас это звучит безумно только потому, что эта теория не признана в Галактике, — пояснил Дэвид. — Но ее необходимо проверить!

— Я всего лишь водила. Играй со своими приборчиками, сколько хочешь, мне плевать. Что бы эти железяки ни показывали, это не моя проблема.

Дэвид усмехнулся:

— Ты заговорила так, словно вот-вот произойдет что-то плохое. И что с нами может случиться?

— Ничего. Неважно. — Нашира кашлянула и направилась к рубке связи. — Я вызываю эвакуаторов.

Дэвид поспешил за ней:

— Никогда не видел квантилопу.

Квантилопа оказалась маленьким, похожим на кролика существом с фиолетовым мехом и двумя рожками на голове. На ее хрупкие плечики опиралась вся галактическая цивилизация. Ось позволяла совершать мгновенные путешествия, но утечка остаточной энергии в точке входа препятствовала любому радиообмену. Единственным способом связи с Осью — как для подтверждения стоящей внимания точки выхода, так и для запроса луча для возвращения — служил разговор с квантилопой. Каким-то образом в ультрахолодной среде их родной планеты эти существа на основе аммиака эволюционировали, имея в крови конденсаты Бозе-Эйнштейна[26], что позволяло их мозгам поддерживать квантовое «связывание» со своими родственниками. Небольшая генная инженерия превратила их в квантовые радио — теперь квантилопа могла, подобно попугаю, повторять все, услышанное другой квантилопой, с которой она была связана. После этого они стали незаменимы для межзвездной связи, но нежелательны в роли домашних любимцев у кого-нибудь в спальне.

Дэвид уставился на них с благоговением, но сдержался и не захихикал, когда эта милая зверушка посмотрела на него из криобака и пробасила:

— Вы опаздываете, «Энтропия». Есть что доложить?

— Ложная тревога, — ответила Нашира и запросила луч.

Через несколько секунд вспыхнуло пятнышко лазерного света. Искажение в точке выхода порождало рассеивание, поэтому свет был виден с любого направления. Нашира развернула корабль, выровняла его точно по лучу и вернулась на центральную станцию Оси.

— Сделай нам одолжение, — попросила Нашира, когда они вернулись в Оболочку. — Уйди прямо сейчас и прихвати с собой этого озабоченного. Ты все равно ничего не отыщешь.

— Но мы едва начали искать, — возразил Дэвид. — И я с удовольствием полюбовался бы на Галактику еще с нескольких десятков точек.

— А ты что скажешь, Райньян? Мы занимались делом почти пятнадцать минут. И тебе это почти наверняка успело надоесть.

— Мне не бывает скучно, когда я любуюсь твоей красотой. Но если честно, твой комбинезон не позволяет мне делать это в полной мере. Я тебе куплю красивое нижнее белье с Земли, и ты завтра наденешь его для меня.

Нашира резко развернула корабль, устремляя его к пусковой направляющей, и Райньян шмякнулся о переборку.

— О, как мне нравится твоя экзальтация, — восхитился он.

— Последний шанс сойти и избавить нас всех от лишних проблем, — сказала она Дэвиду.

— Я так легко не сдаюсь, — заявил он. — Давай нырять.

Второй прыжок они сделали по той же траектории, но на сантиметр в секунду быстрее. Они вынырнули на добрую сотню килопарсеков от предыдущей точки и на этот раз увидели Млечный Путь с другой стороны и ребром. За следующие два десятка прыжков Дэвид, безусловно, исполнил свое желание увидеть родную Галактику, а также ее различные спутники и звездные скопления, расположенные внутри того же гало темной материи, под самыми разными углами.

На второй день шикарное нижнее белье, на которое расщедрился Райньян, было выброшено в космос в восьми тысячах парсеков за карликовой галактикой Большого Пса. На третий день они материализовались внутри звездного потока в созвездии Девы — остатке карликовой шаровой галактики, разорванной на части по мере ее медленного слияния с диском Млечного Пути. Несмотря на восхищение межгалактическими безднами, Дэвид испытал нечто вроде облегчения, увидев звездное небо, пусть даже с редкими звездами, как это.

— Я улавливаю энергетические импульсы, — сообщила Нашира. — Похоже на радар.

Дэвид встрепенулся:

— Новый вид? Первый контакт?

Она внимательно изучала сигналы, нацелив антенну на источник:

— Может быть. Если нам повезет…

— Тебе наверняка выплатят огромную премию!

— Не помешало бы…

Но тут ее плечи поникли, а потом она сильно ударила Дэвида в плечо:

— Черт бы тебя побрал! Проклятый идиот, только зря пробудил во мне надежду!

— А что это? Не инопланетяне?

— Они самые, и еще какие! Отличная и большая долбанная техническая цивилизация с колониями по всей их системе.

— Тогда что же?..

— До них восемь световых лет, вот что! Мы не можем к ним полететь! Не можем установить контакт! Это даже хуже, чем ничего не найти! Теперь дошло, почему я ненавижу эту работу?

— Слушай, это ведь не полная неудача. Здесь наверняка захотят создать научную станцию, чтобы их изучать.

— О, ученые… как здорово. Ни туризма, ни торговли. И на премиальные я смогу купить новые туфли. — Она скривилась. — А теперь мне придется еще и отстать от графика, чтобы собрать предварительные данные. Подарочек для моих внуков, которых у меня никогда не будет при таком везении.

— Но ведь заниматься наукой — это так здорово…

— Хочешь заняться наукой?

— Еще как!

— Нажми эту кнопку.

Дэвид нажал:

— И что дальше?

— А ничего. Все уже сделано. Корабль записывает данные. А ты что думал: у меня степень по ксенологии? Я просто пилот. — Она скрестила на груди руки. — Теперь делать нечего, только сидеть и ждать.

Она пошла на корму за бутербродом. Дэвид услышал, как Райньян двинулся на перехват.

— Если тебе захочется провести время приятно, то хочу сообщить: я прочитал «Камасутру». По-моему, там есть кое-какие идеи, весьма подходящие для слияния наших тел.

— Слушай, Райньян, помнишь теорию Дэвида? О том, что все частицы в наших телах на самом деле одна-единственная частица, замкнутая на себя?

— Да, — озадаченно подтвердил он.

— Так вот, если он прав, то когда захочешь секса со мной… можешь просто ограничиться собственным обществом.

— Вполне приемлемые результаты, — сообщил Векреди Нашире, просмотрев ее отчеты. — Я передам в научный отдел, где их со временем обработают. Размер твоих премиальных будет зависеть от того, насколько полезными они окажутся.

Университетам и научным центрам и так хватало работы на столетия вперед. Если ей повезет, то она успеет получить премиальные до выхода в отставку. Разумеется, если до нее доживет.

— Полагаю, мистер Ламачча пока не продвинулся вперед?

— Конечно, нет, Кред.

Он взглянул на нее сквозь очки:

— Значит, ты предприняла действия по… нейтрализации его оборудования?

— Его оборудование — давно устаревший хлам, и он едва понимает, как с ним обращаться. Даже если бы и было, что находить, я бы не потрудилась его портить. Я не бью ногами тех, кто уже в нокауте. Это не стоит боли в пальцах.

— Прекрасно, — решил Векреди, немного подумав. — Поскольку твоя позиция ясна, мы больше не будем говорить на эту тему.

— Давно бы так. — Она не сказала начальнику, как сильно ей хотелось испортить оборудование Дэвида. Эта премия ей очень бы не помешала, даже если бы ее заплатили за бессмысленный поступок. Но если она позволит Креду и его боссам использовать ее подобным образом хотя бы раз, то уже никогда не сможет от них освободиться.

А может быть, ей просто не нравилась идея предать Дэвида Ламаччу. Она отнюдь не впала в сентиментальность — если бы решила, что в ее интересах навешать ему лапши на уши, так бы и поступила и потом не мучилась бы угрызениями совести. Но все же она была рада, что делать этого не пришлось.

Вскоре их приключения стали ежедневной рутиной: Дэвид импровизировал со своими приборами, изобретая новые методы сканирования, Райньян «руководил» и флиртовал, а Нашира игнорировала обоих, насколько могла. Каждое утро она советовала им плюнуть на все и оставить ее в гордом одиночестве, и каждое утро они забирались в корабль, полные неувядающего энтузиазма.

Но спустя неделю, в течение которой никто из троих не продвинулся к цели, Дэвид начал думать об изменении тактики.

— Нам нужно проходить сквозь Ось как можно медленнее, — сказал он Нашире. — Не влетать в нее, а просто дрейфовать. Возможно, более медленный переход обеспечит меня лучшими данными.

— Но прыжок мгновенный, — возразила Нашира.

— Такого быть не может. Нос корабля входит в Ось раньше, чем корма. Переход должен иметь какую-то длительность.

— Диспетчерам это не понравится. Медленный прыжок означает задержки для других кораблей.

И Дэвид повернулся к сосирину:

— Райньян?

— Не волнуйся. Я уже перевожу им взятки.

Вот так благодаря щедрости сосирина один диспетчер смог закатить роскошный обед в честь годовщины свадьбы для каждой из шести своих жен, другая смогла украсить собственное жилище-теплицу лучшими к'слинскими порнографическими фигурно подстриженными растениями, а Нашира успела прочитать сообщения с оскорблениями и угрозами от дюжины коллег-пилотов еще до того, как «Энтропия» наконец-то проползла сквозь Ось.

Когда они оказались в точке выхода, она все еще сочиняла достойные оскорбительные ответы, надеясь спровоцировать после возвращения хорошую драку в комнате отдыха для пилотов и в результате заработать достаточно сломанных костей, чтобы получить отпуск по болезни. Поэтому она не обратила внимания на Дэвида, когда тот радостно ахнул. Равно как и на восхищение Райньяна.

Тогда Райньян схватил ее голову сзади и поднял к обзорному экрану. И ее тоже исполнило ликование.

— В жизни не видел ничего подобного! — воскликнул Дэвид.

— И я, — согласился Райньян.

— Вряд ли кто вообще такое видел, — заключила Нашира.

А обнаружили они, как сообщил корабельный компьютер, переварив результаты нескольких минут сканирования, красный гигант на расстоянии примерно двух астрономических единиц[27]. Но не простой. У этой звезды оказалось не один или два, а целых четыре горячих газовых спутника типа Юпитера на близких орбитах. Все четыре были поглощены разбухающей атмосферой звезды, преодолевшей границы главной последовательности[28]. Но планеты не испарились полностью, потому что были очень большими, а окутывающий их чрезвычайно горячий звездный водород был также чрезвычайно разреженным. Скорее, они прорезали дыры в гигантском водородном облаке, пропахивая себе путь по орбите. Сила их притяжения сконцентрировала водород звезды в зоны между их орбитами, удерживая его на месте, несмотря на давление солнечного ветра от раскаленного добела умирающего ядра. Трение о звездную атмосферу размыло их атмосферы, и те растянулись позади планет наподобие кометных хвостов. Солнечный ветер сдувал их наружу, от звезды, и эти хвосты смешивались с водородом между планетами, приправляя его небольшими количествами аммиака, метана, кристаллов льда, углеводородами и органическими соединениями.

Короче говоря, только что родившийся белый карлик окружала целая система гигантских разноцветных колец, настолько огромная, что планеты-гиганты выполняли в ней роль лун-«пастухов»[29]. Эти кольца находились внутри разреженных остатков наружной атмосферы красного гиганта — за исключением уже сброшенных ее слоев, где начала формироваться планетарная туманность, окружающая вложенные кольца.

— Ничего прекраснее я в жизни не видел, — выдохнул Дэвид.

— К черту красивости — я на этом разбогатею! — возликовала Нашира. — Надо скорее возвращаться, мне необходимо заявить права на это место. Кольца Винг — вот как их назовут!

— Ты сумеешь это сделать? — спросил Райньян.

— Если потороплюсь. И если смогу на сегодня покончить с работой и оформить бумаги на свое имя до того, как придется доложить об открытии Креду. Мне все равно еще надо отрабатывать тонну долгов, но рано или поздно я уйду с этой дерьмовой работы и плюну им в физиономии и разные сенсорные кластеры! Так, сейчас одно быстрое сканирование — и мы возвращаемся!

— Эй, что за спешка? — спросил Дэвид. — Брось, Нашира, ты только взгляни на все это! Ты обнаружила нечто невероятно прекрасное, нечто такое, чего никто и никогда не видел. Как ты можешь этим не восторгаться? Не подарить себе и нам чуточку времени, чтобы наполнить сердца восхищением?

— Ты прав, — нехотя согласилась она. — Это изумительное место. Потрясающее. Кто угодно выложит состояние, чтобы поселиться здесь на пенсии. И я могу никогда больше его не увидеть. Такова жизнь разведчика, понимаешь? Мы испытываем разные векторы, каждый раз попадая в новые места. Что ж, здесь мы уже побывали, и это означает, что сюда я больше не вернусь. Тогда какой мне смысл переживать?

Дэвид пришел в замешательство:

— Но… если ты уйдешь с работы, ты ведь можешь сюда вернуться.

— Если повезет, — ответила она, напомнив о суровой реальности. — Если ничего не сломается и не пойдет наперекосяк. Если я завтра не материализуюсь внутри коричневого карлика[30]. Такова моя жизнь, парень.

Дэвид некоторое время молчал, потом сказал:

— Мне очень жаль.

Прозвучало это настолько жалостливо, что она его возненавидела.

Несколько минут она игнорировала его, изучая результаты сканирования и желая убедиться: поблизости нет ничего такого, что смогло бы испортить ей находку. Удовлетворившись результатами, она выпрыгнула из кресла и направилась в рубку связи, протиснувшись мимо Райньяна, слонявшегося возле люка. Тот явно получил удовольствие от тесного контакта.

— Я вызываю луч. Чем скорее я от вас, парочки чокнутых, избавлюсь, тем лучше. Выброшу вас из головы, и дело с концом.

А через несколько секунд она завопила.

— Что случилось?! — крикнул Дэвид, примчавшись в рубку. Райньян практически не отстал. Она лишь молча показала, и они увидели сами.

Квантилопы были мертвы.

Быстрый осмотр показал, что теоретически безотказные системы криобака все-таки отказали. Квантилопы сварились заживо задолго до того, как температура в нем поднялась до комнатной.

— Безобразие! — заявил Райньян. — Когда мы вернемся, я обязательно подам иск на производителя.

— Когда мы вернемся?! — вскричала Нашира. — И как именно мы это сделаем? Мы не можем связаться с Осью!

— Разве они не пошлют корабль отыскать нас, когда не дождутся нашего сигнала о возвращении? — спросил Дэвид.

— Может быть, лет через пять. Откуда им знать: вдруг мы сейчас внутри планеты, или застряли здесь из-за войны, или угодили под волновой фронт взрыва сверхновой? Они подождут, пока теоретическая опасность минует эту точку выхода.

— Ясно. — Он помолчал. — Что ж, в таком случае нам нужно придумать что-нибудь самим.

— Ты что, не понял? Мы покойники! В этой системе нет места, пригодного для жизни. А запасов на корабле меньше, чем на неделю — для троих. Господи, уж лучше бы мы сразу выскочили внутри чертовой звезды и мгновенно испарились.

Она вернулась в кабину и уселась в кресло пилота, борясь с искушением запустить двигатель и направить «Энтропию» к звезде. Потом уперлась головой в консоль и обхватила голову руками. «Вот уж не ждала такой смерти. Думала, никогда даже не узнаю, что умерла». И она прокляла Вселенную за то, что та подразнила ее надеждой перед самой гибелью.

Она ощутила на плече ладонь — спасибо, что человеческую.

— Возможно, есть другой выход, — сказал Дэвид. — Может быть, мои измерения помогут рассчитать обратный путь… или хотя бы связаться с Осью.

— Не обманывай себя, парень. Ты умрешь.

Он сел рядом с ней.

— Если пробуешь, то хотя бы получаешь шанс. А если нет, то и шанса нет. В этом весь смысл твоей работы, Нашира. Вот почему я так тобой восхищаюсь. Твоя работа — это игра с неравными шансами. Ты рискуешь всем, лишь бы отыскать нечто, и с минимальными шансами на успех. И то, что ты вообще этим занимаешься, подсказывает мне: ты веришь в надежду!

— Надежда лишь готовит к разочарованию, Дэвид.

— А я не верю в разочарование, — заявил Райньян. — Только в отложенное наслаждение. Мы будем дома к обеду. — Он почесал живот.

— И это мне напоминает, что нужно перекусить.

— Валяй, — разрешила Нашира. — Экономить еду смысла нет.

— Нашира…

— Не надо, Дэвид. Иди поиграй в свои игрушки — пока не поймешь, что нам конец.

Просидев несколько часов с приборами, он с отчаянием зарычал.

— Хочешь, угадаю результат? — поинтересовалась Нашира.

— Задача не безнадежна, — возразил он. — Просто трудна.

— Там ничего нет.

— Есть кое-какие данные… Мне лишь надо в них разобраться.

— Случайный шум.

— Я не сдаюсь. По меньшей мере… — Он вздохнул. — По меньшей мере, это дает мне хоть какое-то занятие…

— Значит, ты наконец-то начал это признавать.

Он вернулся в свое кресло рядом с ней:

— Ладно. Может быть, мы здесь умрем.

— Как ты можешь говорить об этом так спокойно? — удивилась она.

— Шутишь? — Он показал на дисплей. — Ведь я увидел это!

— И ты не разочарован тем, что тебе уже не суждено разгадать тайну Оси и заставить всю Галактику обратить внимание на человечество?

— Я хотя бы попытался. Я поставил себе цель, грандиозную цель. Я знаю многих людей, которые мечтают сюда попасть. Но они никогда не исполнят свою мечту. Потому что они недостаточно глупы или безумны, чтобы рискнуть всем ради такой попытки. А я был таким. Глупым. Безумным. И поэтому я попробовал. И оказался здесь. Может быть, я умру, но перед смертью я хотя бы действительно жил. — Он с восхищением посмотрел на кольца. — Просто взгляни на это, Нашира. Нам довелось увидеть такое, чего не видел никто и никогда. И все это наше — до конца наших жизней. Не такой уж плохой финал, верно?

Какое-то время Нашира смотрела ему в глаза.

Затем повернулась к дисплею и впервые по-настоящему увидела кольца.

Вскоре они расплылись, и она поняла, что плачет. От изумления.

— Как они прекрасны.

— Мы живем в потрясающей Вселенной, — сказал Дэвид.

— Да… наверное, иногда это так. — Она вдруг поняла, что опять смотрит ему в глаза… и что ей не хочется отводить взгляд… и что она все ближе к нему, ближе…

И тут сработал сигнал тревоги — невдалеке от корабля что-то появилось. Нашира изумленно уставилась на экран:

— Что? Там… к нам подходит корабль! Он только что прошел сквозь Ось! Мы спасены!

— Что ж, они как раз вовремя, — прокомментировал Райньян. — Еда на этом корабле не привела меня в восторг.

Нашира заметила в его голосе нечто большее, чем обычную невежественность. И повернулась к нему:

— Кто эти «они»?

— О, всего лишь мои друзья. Если честно, мои деловые партнеры. Они прилетели, чтобы подстраховать мою заявку.

Нашира встала:

— Твою заявку?

Он ухмыльнулся и показал на восхитительное зрелище за бортом:

— Добро пожаловать к Кольцам Райньяна. Я собираюсь подарить их сети, превратив в федеральный парк, чтобы вся сеть могла ими любоваться!

— Ты… ты!.. Когда, черт побери, ты?.. И как?..

— О, я связался с ними еще несколько часов назад! Пока ты сканировала систему. Квантилопы тогда были в полном порядке. Надеюсь, я там ничего не сломал.

— Сволочь! — Она прижала его к переборке. — Ты прокрался на мой корабль, и у тебя хватило наглости опередить мою заявку?!

— Предпочитаю расценивать свой поступок как спасение твоей жизни. А это — и я уверен, что ты согласишься, — гораздо более щедрый поступок, нежели позволить тебе сделать заявку на Кольца. И после такого подарка, как Кольца, весь Райсос будет мне завидовать, когда наступит сезон подведения итогов!

— Спас меня? Ты ведь не мог знать, что мы окажемся в опасности, когда выходил на связь!

— Намерение не имеет значения, — проговорил он с блаженной улыбкой Будды, проглотившего канарейку. — Смысл кроется в самом подарке.

— Поломка криобака сейчас расследуется, — сообщил им Векреди после возвращения на станцию 3742. — Естественно, надежность системы связи через квантилоп имеет для нас наивысший приоритет. Но я надеюсь, что это происшествие заставило вас уяснить, мистер Ламачча: разведывательные задания очень опасны сами по себе. Если вы продолжите ваши исследования в том же духе, руководство Оси не будет нести ответственность за последствия. Вы меня поняли, сэр?

— Да, спасибо, — подтвердил Дэвид. — Ваш переводчик работает хорошо.

Векреди удовлетворенно кивнул и вперевалочку вышел. Едва он оказался за пределами слышимости, Нашира ткнула Дэвида в плечо:

— Ну что, дошло наконец-то, малыш? С переводом или без, но это была угроза. Криобак не мог просто взять и сломаться. Это был саботаж.

— Ты точно знаешь? — не поверил Дэвид.

— Доказать не могу, но знаю. Досперы хотели, чтобы я испортила твои приборы, но я отказалась. Поэтому они кого-то заставили устроить диверсию на моем корабле.

— Но зачем им было это делать?

— Потому что они не хотят потерять монополию на межзвездные путешествия! Если ты продолжишь копать, Дэвид, они и дальше будут пытаться тебя остановить.

— Господи… — пробормотал он. И улыбнулся. — Так это здорово!

— Здорово, что они попытались нас убить?

— Ты что, не поняла, Нашира? Тысячи видов разумных существ изучали Ось, и ничего не нашли. И если досперхаги боятся того, что я делаю… значит, они наверняка думают: у него есть шанс. Шанс, что люди — незначительные, отсталые люди — могут предложить Галактике то, что не может никто иной.

— А ты понимаешь, что это значит?

— Это значит, — задумчиво произнес Райньян, — что ответ, может быть, все-таки существует. Ответ, который досперхаги скрывают. Выходит, не исключено, что ты вовсе не сумасшедший.

— Даже больше, — подхватил Дэвид. — Это значит…

Нашира вздохнула. Ей не понравилось, что она начала понимать логику его мышления.

— Это значит, что ты не можешь сдаться сейчас. Что ты и дальше станешь пытаться доказать Галактике, на что способно человечество.

— Правильно. — Он пожал плечами. Может быть, я перестану исследовать переходы сквозь Ось — во всяком случае, исследовать открыто. Я не настолько тупой. — Он подмигнул. — Но должны быть и другие вещи, которые люди могут предложить Галактике. И я намерен их отыскать, сколько бы времени на это ни ушло. Подобно тому, как ты обязательно когда-нибудь отыщешь другое особое место, сколько бы времени на это ни ушло.

— И подобно тому, — продолжил Райньян, — как я отыщу способ разделить чудеса сосиринского секса с Наширой, сколько бы…

— Не дождешься, Златовлас, — бросила в ответ Нашира и снова повернулась к Дэвиду. — Ты наживешь себе кучу разных проблем.

— Тогда очень хорошо, что Райньян будет со мной и поможет их решить.

— Повторю: ты наживешь себе кучу проблем.

Она снова вздохнула, зная, что ей придется опекать парнишку, пока тот не наберется опыта в этой большой и жестокой Галактике. Хотя бы потому, что она не могла без содрогания представить, что случится с репутацией человечества, если пустить в свободное плавание Дэвида и Райньяна.

Но может быть, подумалось ей, когда она любовалась глазами Дэвида и его заразительной улыбкой, у нее есть и парочка других причин волноваться о том, что с ним станет. Наверное, он напомнил ей, что испытываешь, когда за кого-то волнуешься.

Поэтому ей придется быть рядом с ним, пока она не поймет, что с ним сделать — или поблагодарить, или отомстить.