«Если», 2010 № 12

ТОМ ЛИГОН ВОЗМЕЗДИЕ

Инженеры, проектировавшие это оружие, не снабдили его мотивировкой. Простая машина должна была выполнить несложное задание: ей следовало зафиксировать в прицеле точечный источник нейтрино и помчаться к нему, постоянно ускоряя движение. Оружие не должно было знать причину.

Сами инженеры даже не перешептывались на подобные темы. Такие возвышенные предметы, как нравственность и этика, относились к компетенции клириков, чьи поступки становились очень простыми, когда директива исходила непосредственно от их божества. Слово, которым они называли его, означало Император, однако оно же понималось как Бог. И Бог был стар, старше всей письменной истории цивилизации, и его древнее тело пополнялось частыми жертвоприношениями. Он обладал внушающей ужас силой, и гнев его вселял в подданных почтительный страх.

Император правил Галактикой. Она принадлежала ему одному (так Император, во всяком случае, утверждал), и он запрещал даже собственному народу выходить на ее просторы. Однако запрет был нарушен — нарушен чужими, осмелившимися выбраться за пределы своей солнечной системы. Император посчитал подобный проступок недопустимым, непростительным, нетерпимым и отдал приказ об уничтожении чужаков, несмотря на то что прегрешение было совершено по неведению. Эдикт божественного владыки породил опасные сомнения и вопросы, а также бросил вызов правилам приличия и благопристойности, требовавшим в таких случаях предварительного предостережения. Каждый инженер втайне недоумевал, гадая, каким образом этот указ можно примирить с учением, однако вопросов никто не задавал. Техники почтительно склонились перед высшим авторитетом и приступили к делу, ради которого и существовала их каста.

В результате долгих трудов они построили массивный поглотитель водорода и с великой гордостью отправили его в космос. Возможность поработать с такими колоссальными ресурсами да и просто соорудить предложенное еще в древности устройство — когда такое было! Большинство инженерных проектов носило сугубо гражданский характер, и потому они оставались почти без поддержки и не приносили хорошего вознаграждения. Однако каждому инженеру известен небольшой секрет: Император не был всемогущим. Он боялся нарушителей границы и не мог уничтожить их без помощи инженеров.

Машина эта оказалась неуязвимой ровно настолько, насколько хватило воображения у инженеров. Предельная скорость ее в их восьмеричной системе счисления составляла почти семь восьмых скорости света. То есть нарушители покоя Галактики не должны заметить снаряд на подлете, потому что грозное оружие будет прятаться за собственным световым излучением. И даже если они сумеют обнаружить снаряд, то остановить его им нечем.

Впрочем, существовала и крохотная вероятность неудачи. Возможностью возникновения любой неисправности можно было пренебречь: технический уровень этой цивилизации настолько велик, что шансы на сколько-нибудь серьезную поломку едва ли можно рассматривать всерьез. Тем не менее нельзя было исключить столкновение с планетоидом. Впрочем, риск и в этом случае являлся ничтожно малым, даже если чужаки заранее обнаружат снаряд и попытаются заслониться от него подобным объектом. Прямой маршрут к системе пролегал далеко от плоскости ее эклиптики, и с траекторией снаряда соседствовала только редкая россыпь ледяных планеток, способных послужить непроходимым препятствием. Отодвинуть с пути столь массивное и хрупкое тело за ничтожную долю мгновения не могла даже могучая техника создателей оружия. Впрочем, в том случае, если такая защита помешает снаряду явить свою полную мощь, на обреченную планетную систему обрушится губительный град обломков.

Наконец, существовала действительная возможность отразить оружие — подлинно вероятная и оттого пугающая. В подобном случае — правда, при наличии некоторого везения — творцы оружия должны были давно и благополучно закончить текущую жизнь и перейти к следующей еще до того, как Император узнает о том, что произошло. И техники использовали все доступные предосторожности, чтобы чужаки не получили времени на защиту. Инженерам было бы спокойнее, если бы клирики не настояли на посылке ритуального предупреждения, которое нарушители порядка должны были услышать как раз перед самым своим концом. Дожидаясь заранее рассчитанного дня, когда снаряд должен поразить свою цель, они с пристальным вниманием следили за оружием все долгие пять восьмериц лет полета, прекрасно понимая: ждать прихода свидетельств успеха придется еще дольше.

Цель оружия по его собственному времени находилась уже в считаных секундах полета, хотя на часах пославшей снаряд цивилизации до столкновения оставалось несколько дней. Оружие приготовилось свернуть электромагнитный ковш, который собирал питавший двигатель разреженный межзвездный газ, ибо теперь оно уже набрало скорость, необходимую для исполнения миссии.

Источником нейтрино, застывшим в его прицеле, являлось ядро желтой звезды. Оружие должно было пронзить ее внешние слои — защищенное релятивистским сокращением времени в такой степени, что не могло даже ощутить столкновения до тех пор, пока не окажется возле ядра. Там, на самой его поверхности, оно и должно взорваться, высвободив всю релятивистскую кинетическую энергию, накопленную на длинном пути. Энергии такого взрыва достаточно, чтобы испарить целую планету, однако подобный эффект не устраивал Императора. Взрыв обязан дестабилизировать само ядро звезды, спровоцировав вспышку новой. Чужаки будут уничтожены, сама их планетная система окажется стерилизованной.

Компьютер оружия мельком отметил, что последний из грозивших прямым столкновением планетоидов находится вдали от намеченной траектории и вот-вот останется позади. Единственный потенциально опасный малый объект будет пройден через секунду — уже после закрытия ковша.

И тут, в кратчайший момент, компьютер обнаружил ту самую угрозу, которой страшились инженеры: массивное и плотное облако ионизированного дейтерия. Облако было уже совсем близко, и ковш не успевал закрыться вовремя. Магнитный ковш мгновенно сконцентрировал пригодное для термоядерной реакции топливо и подал его в реактор со скоростью, превысившей вместимость на астрономическую величину. Взрыв, эквивалентный глобальному термоядерному конфликту, вспорол бок массивного бронированного корпуса. И хотя даже его не хватало для того, чтобы уничтожить снаряд, продукты взрыва оказали чудовищное давление на одну сторону корпуса, сломав конструктивные элементы, удерживавшие вместе основные модули. Хуже того, взрыв разорвал основные соленоиды, необходимые для создания интенсивного магнитного поля, образовывавшего внутренний радиус трубы прямоточного ковша. Запасенная в магнитах энергия выделилась мгновенно — с результатом, почти эквивалентным дейтериевому взрыву.

Совместное воздействие двух взрывов изменило траекторию снаряда, и он уже не мог попасть в звезду. Бронированный компьютер системы наведения отметил неполадку, однако, не имея возможности исправить ее, этим и ограничился. Ему было все равно.

Виктору Гендигу пришлось отказаться от богатейшей находки, когда-либо выпадавшей на чью-либо долю, — громадного металлического планетоида, служившего ядром еще более огромного шарообразного кометного снежка, находившегося в облаке Оорта, в трех световых днях от Земли. Он ругался и проклинал судьбу всю дорогу навстречу смерти, которой наградило этого человека невероятное сочетание фактов, сделавших его единственным спасителем всей земной цивилизации. В последнюю минуту жизни он выпустил весь корабельный запас дейтерия прямо на траекторию несшегося к его дому адского посланца и ионизировал облако двигателями.

А что еще он мог сделать в подобных обстоятельствах? Любые богатства Вселенной не имеют никакого смысла, если ради обладания ими ты позволил исчезнуть всему человечеству — двадцати одному миллиарду душ.

Виктор не был единственным человеком, готовым умереть ради спасения земной цивилизации, однако все прочие претенденты прекрасно понимали, что их шансы преградить путь снаряду практически равны нулю. Даже узнать о том, справился ли с задачей Виктор, они могли лишь за несколько секунд до прилета оружия. Остановить его в буквальном смысле было невозможно, оставалась надежда лишь изменить направление движения звездного убийцы, а они находились слишком близко к Солнцу, чтобы в нужной степени отклонить траекторию его полета. Комары против пушечного ядра — они не обладали даже долей массы, необходимой, чтобы добиться цели. Эксперты рассчитывали на то, что устройство отключит свой прямоточный ковш прежде, чем войдет в планетную систему, и дейтерий, которым были снаряжены корабли, взорвется только при прямом столкновении. Но и в этом случае взрыв не мог произвести достаточного эффекта. Тем не менее сотни межпланетных кораблей различного вида и размера выстроились вдоль просчитанной траектории оружия, поджидая свой шанс, хотя подобная пассивность сулила всем верную смерть. Они были столь же недовольны своей участью, как и Виктор, но терять им было нечего.

Андреас Орндорф командовал одним из транспортов, который находился в оборонявшей Солнце жертвенной линии всего в восьми астрономических единицах от светила. Его корабль как раз ускорялся прямо от звезды навстречу оружию, компьютер просчитывал траекторию перехвата. В одиночестве дожидаясь конца в кабине пилота, он располагал всем временем, достаточным для того, чтобы обдумать мрачную участь, уготованную человечеству. Андреас гордился своим экипажем, в полном составе согласившимся остаться на транспорте, который собирался протаранить оружие. Успех требовал невероятного везения, и приготовленная ими жертва, скорее всего, должна была оказаться бессмысленной — даже в случае удачи. Впрочем, промах сулил еще более жуткий конец. Солнце взорвется не сразу после того, как его поразит межзвездный снаряд. Сигнал о начале коллапса ядра подаст сильнейший импульс безобидных нейтрино. Затем последует томительнейшая пауза, долгая-долгая, отделяющая тот миг, когда щелкнет задвижка крышки люка, от мгновения, когда затянется удавка на шее рода людского. Подробности физики взрыва до сих пор являлись предметом страстного обсуждения: могли пройти недели, часы и даже дни, до того как взрыв в полной силе проявится в фотосфере. Но если это произойдет, сила солнечного излучения возрастет не менее чем в тысячу раз, а солнечный ветер превратится в цунами. Против взрыва не устоит ни одна из планет земной группы, а человечество сгинет в излучении и огне. Во всяком случае, таран этой адской машины сулил экипажу смерть быструю и безболезненную.

Но какой разум оказался способным на создание столь истребительного оружия? Какая ненависть нужна для изготовления подобного снаряда? Из каких глубин она вырастала, если создатели этого оружия были готовы ждать почти шесть десятилетий после запуска, чтобы увидеть результат? И как могли они настолько возненавидеть расу живых существ, с которой не только никогда не встречались, но даже не перебросились ни единым словом? Сам масштаб злодейства выходил за пределы всякого человеческого понимания. Беспредельное отчаяние, рожденное мыслью о том, что злобный разум, вне сомнения, добьется успеха, наполняло душу Андреаса, заставляя его жаждать смерти.

За спиной отворилась дверь, послышались быстрые шаги. Теплые ладони из-за спинки сиденья легли на его плечи и принялись разминать их. Разве существовало когда-нибудь более приятное прикосновение?

— Барбара, как экипаж?

— Люди сделали все, что могли, — ответила она негромко. — Почти все собрались в кают-компании… успокаивают себя, кто чем может. Выпивкой в основном. Собственно, пьют все.

— Пусть пьют. А почему ты не осталась с ними?

— Решила, что и ты нуждаешься в обществе. Или я ошиблась?

Андреас опустил ладонь на ее руку.

— Вовсе нет. — И кивнул в сторону экрана, не в силах оторваться от разворачивавшегося на нем зрелища: — Теперь уж недолго.

Он не мог отвести взгляд от быстро набиравшей яркость точки на экране, пытаясь представить себе, какой она станет в следующее мгновение. Межзвездный снаряд мчался прямо позади фронта излучаемого им света и уже находился много ближе, чем это казалось. Если он летит прямо на них, то уже в следующее мгновение из булавочной головки превратится в огромный диск. Сумеет ли видеоскан уловить это мгновение? Впрочем, какая разница? Однако если оружие чужаков пролетит мимо, то в последнее мгновение превратится в полосу, промелькнувшую сбоку от транспорта. А если оно столкнется с одним из кораблей, находившихся впереди, взрыв будет виден за долю мгновения до столкновения с транспортом…

И тут точка вспыхнула, и от бока ее отделилось несколько ярких полосок. Андреас успел сообразить, что объект наблюдения взорвался. Однако взрыв произошел много дальше, чем он ожидал. Андреас уже начинал улыбаться, когда кусочек звездного корабля — не более чем песчинка — насквозь пропорол транспорт и уничтожил его.

Индира Сваруп глядела на звезды с заднего двора их расположенного в горах дома. Слезы текли по ее лицу, вызванные не столько своей близкой смертью, сколько скорой гибелью детей — и ее собственных, и миллионов других младенцев, подростков и юношей, которым не суждено выжить. Дом Индиры располагался неподалеку от Астрономического центра имени Лоуэлла, места ее работы. Небо, служившее до последних двух недель источником многих чудес и радостей, было темным, безоблачным и прекрасным. Единственным видимым знаком грозной судьбы, уже заметным на звездном пологе, служила одна из звезд, не тускло желтая, как обычно, но чуть более яркая и голубая.

Неужели всех стараний было слишком мало, неужели они опоздали? И напрасным было открытие сигнала одним из астрономов-любителей, занимавшихся поиском внеземных цивилизаций? И впустую прошли месяцы, потраченные научным сообществом на изучение сигнала и подтверждение его внеземной природы? И всуе пропало время, потраченное на перевод послания, когда они заметили модулированную природу сигнала? И бесплодными оказались отчаянные усилия по сооружению хоть какой-нибудь обороны, после того как стал понятным жуткий текст и было обнаружено оружие? Люди сумели сделать так мало, и даже сама физика, казалось, твердо заняла сторону врага. Момент истины был совсем близко…

Бинокль уже позволял различить несущую гибель искорку света возле слабой желтой звезды в созвездии Кассиопеи. Искорка эта сияла снежной синевой и с каждой секундой становилась все ярче. Внезапно она вспыхнула, и тут же появилось несколько малых, быстро разлетавшихся точек. Буквально через пару секунд первоначальную искру окружило облачко мелких звездочек.

Индира опустила бинокль и, потеряв дар речи, в смятении следила за тем, как звездочки эти набирали яркость и спускались к западному горизонту. Казавшиеся огненными трассами вначале, они меняли цвет — из пронзительно белых становились розовыми, замедляли движение и уже яркими точками исчезали из вида.

— По-моему, оно на что-то наткнулось. И притом не на одно препятствие. — Голос ее был чуть хрипловат после двух недель трудов и скорби, однако в нем уже звучала нотка надежды.

Муж воскликнул:

— Повезло наконец! Как ты думаешь, отклонения хватит?

— Узнаем через несколько минут. На самом деле эта штуковина пролетела мимо нас пять минут назад. Земля находится в нескольких световых минутах в стороне от ее траектории, — пояснила Индира, чуть склонив к плечу голову и явно недоумевая. — Но кое-что мне не понятно…

— А мне так все непонятно, — огрызнулся муж. — Не понимаю, как можно строить теоретические объяснения в такой ситуации!

— Я делаю то, чем занималась две последние недели: отчаянно ищу хотя бы лучик надежды.

Дети жались к обоим родителям в поисках защиты сразу и от холодной ночи, и от ледяной лапы страха. Лиза, младшая, тихо плакала. Оба мальчика старались скрыть свои чувства, однако держались столь же напряженно, как и сестра. Индира посмотрела на куртку мужа, стараясь не думать о спрятанном под ней пистолете. Любовь заставляет совершить немыслимое… Женщина поежилась: во всяком случае, дети не ощутят жара взорвавшегося Солнца. Она заставила себя вернуться мыслями к поискам крупицы надежды.

— Оружие чужаков наткнулось не на один из кораблей, пытавшихся перехватить его внутри нашей планетной системы. Все произошло существенно дальше. Для уверенности мне нужен калькулятор, но согласно грубой прикидке это произошло далеко за орбитой Плутона.

— А что там могло быть? — спросил муж. — Корабль Лиги поиска внеземных цивилизаций? Неужели он мог столкнуться с этой штуковиной?

— Кораблей SETI там около полудюжины. Кометные изыскатели в основном базируются на станции, находящейся в дальнем космосе, в облаке Оорта. Они находятся в трех световых днях отсюда. Мне известно: там что-то придумали, но они настолько далеко от нас, что нельзя сказать, чем все закончилось.

— Надеюсь, не настолько далеко, чтобы их замысел не сработал?

— Кто знает… А могли они поставить комету на пути этой штуковины?

— Едва ли, — ответил муж. — Однако у них должен быть дейтерий. Они добывают его, чтобы платить по счетам.

— Интересно, пришла ли им в голову идея о выбросе облака дейтерия? — спросила Индира. Не об этом ли проблеске надежды она мечтала?

— Если мы успели вовремя передать им известие…

— Молю Бога, чтобы мы не опоздали. — Индира нервно усмехнулась. — Ты слышал, что я сейчас сказала? Я, отпетая атеистка! Твердокаменный астрофизик! И тем не менее в настоящий момент я молю Бога об этом. Хотя, конечно, молиться следовало начать еще месяц назад. А в настоящий момент происходит лишь то, чему назначено произойти. Нам остается только ждать. И притом недолго.

Склонившись, она обняла детей, по очереди перецеловала их, а потом посмотрела на небо. На нем уже играло и переливалось яркое сияние, вне сомнения, вызванное каким-либо из побочных эффектов прохождения оружия.

— Радуйтесь мгновению, мои дорогие. Наслаждайтесь каждой секундой.

Они попытались погрузиться в мгновения, которые проходили одно за другим, однако нельзя было забыть о нависшей трагедии, о своей беспомощности перед лицом невообразимой в своем масштабе несправедливости.

Индира посмотрела на портативный экран.

— Выброс нейтрино отсутствует, хотя оружие должно было поразить Солнце еще десять минут назад. Если бы начался коллапс ядра, эффекты были бы уже ощутимы. Похоже, произошло подлинное чудо! — Обратив лицо к небесам, она осмелилась улыбнуться. — Кажется, нам оставлена жизнь!

Двадцать один миллиард людей испытал восторг избавления. Но эйфория длилась недолго. Пришли сведения о жертвах. Погибли один отважный изыскатель и сотни членов экипажей других кораблей, отдавших свою жизнь, чтобы замедлить продвижение жуткого снаряда, а также тысячи сторонних наблюдателей, пожелавших стать свидетелями событий, не подумав о защите от излучения и осколков. Среди последних наиболее удачливые пали жертвой взрывов крошечных пылинок, мчавшихся почти со скоростью света, но большая часть покорилась неторопливому течению радиационной болезни. Однако человечество выжило. Солнце поглотило выпавшие на него крохи материи, отреагировав на них лишь несколькими вспышками. Основные обломки оружия вынесло из системы столь же быстро, как и внесло в нее — по траектории, благополучно уводящей за пределы Галактики.

Ощущение безнадежной обреченности доминировало в умах землян с того самого момента, как стало известно об угрозе, и вплоть до мгновения промаха. Но после него все переменилось. Обломки оружия еще летели от Солнца к окраинам системы, когда раздался вопль, требующий отмщения.

Генеральный секретарь Туекакас раздвинул шторы и принялся рассматривать сквозь толстое стекло армию протестующих, расположившуюся в парке напротив здания штаб-квартиры Организации Объединенных Наций. Он с прискорбием покачал головой. Туекакас во всей полноте понимал чувства этих людей, однако надеялся, что человечество не уподобится злобным созданиям, отправившим в космос свой адский снаряд.

— Посол Гейтс ожидает вас, — напомнили ему часы.

Туекакас бросил короткий взгляд на свое отражение в окне. Он поправил выбившуюся прядь угольно-черных волос, причесанных на пробор налево, тронул галстук и устало вздохнул, не ожидая от беседы ничего хорошего. Обитатели Пояса астероидов считались людьми самоуверенными, несносными, бесцеремонными и не имеющими понятия о приличиях. Кроме того, они были достаточно богатыми, чтобы позволить себе подобные качества. Наименее дипломатичной и самой влиятельной из них была Мария Гейтс, посол Цереры.

— Пусть войдет.

Гейтс вошла в кабинет, и Туекакас повернулся навстречу, отвешивая легкий поклон. Посол Гейтс не ответила на приветствие. Туекакас указал на пару стоявших возле окна кресел.

Мария опустилась на сиденье:

— Теперь мяч на нашей стороне корта, Джозеф.

Туекакас ощутил, как в одно мгновение его затопили связанные с вопросом чувства: иррациональные эмоции, старания разумом превзойти их и несомненная неопределенность основных фактов.

— Почему же, посол Гейтс? Зачем нужно расе разумных существ устраивать подобный сюрприз другой расе? Что могли мы сделать, чтобы заслужить подобное нападение?

— Это ничего не значит! — без колебаний ответила Гейтс. — Они попытались уничтожить нас, и поэтому мы должны построить подобный корабль и отправить его прямо в то самое отверстие, посредством которого они испражняются. За каким чертом нам нужно знать, зачем они сделали это? Даже если они просто какие-нибудь там вонючие вогоны, взявшие строительный подряд на сооружение галактической дороги на месте Земли. Пусть они совершили неспровоцированное нападение, но мы-то намереваемся ответить на него нападением спровоцированным.

Туекакас указал в окно, в сторону парка.

— Именно этого добиваются и они. Помилуй Бог, но честно скажу, что и сам хочу этого. Впрочем, часть моего существа твердит, что мне будет не до радости, если мы действительно поджарим инопланетян. Разрешите процитировать Ницше: «Сражаясь с чудовищами, будь осторожен: опасайся превратиться в одного из них». Но кто может располагать временем, необходимым для того, чтобы тщательно продумать такую идею? Эту штуковину запустили со звезды, расположенной почти в двадцати световых годах от нас. Прочувствуйте расстояние: кораблям, которыми мы располагаем сегодня, потребуется два столетия, чтобы долететь до нее! Даже если бы мы могли выстрелить в их сторону каким-нибудь лучом, способным разнести вдребезги всю систему, ему потребовались бы те же двадцать лет на дорогу туда, причем вспышку мы увидели бы опять-таки через двадцать лет. Однако у нас нет такого оружия, нам придется изобретать и изготовлять его. Если вложить в подобную задачу ресурсы всей нашей планетной системы, возможно, лет за двадцать мы справимся с ее решением. Однако на пучки электромагнитного излучения на таком расстоянии рассчитывать нельзя. Нам придется создать звездный корабль с прямоточным двигателем, как поступили они, а потом, построив и запустив, ускорять его в течение сорока лет полета. Итак, получается, что если мы начнем работы прямо сегодня, то сможем добиться удовлетворительного результата примерно через восемь десятилетий.

Посол пожала плечами.

— Это придется сделать. При необходимости люди могут ждать даже тысячелетие!

— Европейцы — да. И жители Среднего Востока. Но как насчет Пояса астероидов? Вам не кажется, что основная масса людей оставила позади подобные идеи, еще когда покидала родную планету?

— Мы умеем приспосабливаться. Умеем учиться. И не собираемся оставить это нападение без ответа.

Туекакас кивнул:

— Я понимаю, мы должны что-то сделать. Мы не можем допустить повторного и более успешного нападения. Однако достигнет ли цели ответный удар? Один человек, в одном корабле, сумел найти способ и отразил, казалось бы, неотвратимое оружие. Неужели вы думаете, что они не поймут этого? Неужели не позаботятся поставить такую же преграду между собой и нами? Или вы считаете, что они не сумеют защититься от оружия, подобного собственному?

— И что же предлагаете вы?

— Мы расшифровали их послание. Можно отправить им ответ. Пусть знают, что мы остановили удар и не потерпим повторения.

— Ха! Итак, получается, что кроткие действительно унаследовали Землю! Весьма печально.

— Достоинством такого послания является то, что оно обладает скоростью света, — отметил Туекакас. — Передатчик, способный отправить его в космос, мы построили несколько десятилетий назад для какой-то там активной программы поиска внеземных цивилизаций. И не воспользовались им только благодаря правительственному запрету: многие решили, что мы спровоцируем ответ вроде только что полученного. Мы можем присоединить этот передатчик к радиотелескопу в течение одной недели. Послание придет к ним почти сразу после того, когда они поймут, что наше солнце не взорвалось.

Мария вновь усмехнулась:

— И чего мы добьемся подобным образом?

— Когда они поймут, что промахнулись, — продолжил Туекакас, — и услышат, что мы не наносим ответный удар, то, несомненно, решат: возмездие вот-вот последует.

— Но если узнают, что их атака не получила достойного ответа, то просто расхохочутся и повторят нападение.

Туекакас кивнул:

— Новая, атака может последовать в любом случае. Если бы они намеревались направить следом за первым снарядом второй или целый флот, то не так уж важно, строим мы подобное оружие или уже отправили в космос один его экземпляр. Очевидным в таком случае станет другое: то, что мы сооружаем защиту от подобного нападения — делаем нечто такое, что не зависело бы от слепой удачи, сию минуту спасшей нас. Впрочем, возможно, они уже успели пожалеть об опрометчивом поступке, и наше известие заставит их воздержаться от повторения — на сей раз предпринимаемого ради спасения собственной шкуры.

Посол фыркнула:

— А разве нам известно, как будет «подставь вторую щеку» на их языке? Насколько я понимаю, мы знаем только слова «готовьтесь к смерти, подонки». И можем произнести их потому, что они сами научили нас. Эти твари решили уничтожить нас без всякого повода. Почему же вы уверены, что мы сумеем отговорить их от этого замысла? Впрочем, я должна была понимать: иного подхода ожидать не следует. Поэтому мы всегда назначаем генсеком жителя Земли. Вы сознаете, что больше не находитесь у кормила и стараетесь сохранить мир между многочисленными скалами нашего пояса, на которых проживает подлинная власть. Вспомните об этом: истинной силой в системе являемся мы, и всё будет сделано по нашему сценарию. Я прибыла сюда не для того, чтобы просить вас, а чтобы проинформировать об этом. Приступайте к исполнению, или мы найдем человека, который займется этим делом. Подобрать нужного кандидата будет несложно. — Мария Гейтс посмотрела на часы. — Итак, я отправляюсь на встречу, где мы будем решать вопросы, связанные с финансированием разработки такого оружия. Забавно будет посмотреть, как все участники начнут наперебой предлагать самые крупные суммы… Кстати… — запустив руку в карман, она извлекла из него тощую книжицу в бумажной обложке. — Едва не забыла. Легкое чтиво поможет вам проникнуться всеобщим настроением. — Небрежным движением она швырнула книгу на стол Генерального секретаря. — Наслаждайтесь чтением, Джозеф.

Туекакас проводил посла до дверей кабинета, а потом закрыл их и с тяжелым вздохом привалился к створкам спиной. Неужели ей известно, насколько он терпеть не может свое имя, или же эта особа решила пофамильярничать? С учетом обстоятельств любые жалобы выглядели бы просто вздором. Постаравшись изгнать их из памяти, Туекакас побрел к столу и поглядел на маленькую книжку. Она называлась «Эдисон завоевывает Марс». Взяв ее в руки, он прочел вслух набранный мелкими буквами подзаголовок: «Продолжение Войны миров».

Он и не знал, что таковое было написано… Опубликовано в 1898 году! Понятно, что ковбоям этот опус пришелся по вкусу. Наша честь задета! Мы требуем сатисфакции! Дуэль на прямоточках сегодня на Мейн-стрит точно в полдень! Он бросил книжицу обратно на стол. «Сколько деревьев было погублено. Могла бы прислать и электронный текст».

Генеральный секретарь начал перебирать в памяти список людей, с которыми следовало вступить в контакт. Индира Сваруп, последние несколько месяцев исполнявшая роль его вайакины[1], станет одной из первых и предложит другие кандидатуры. Он вспомнил послание, полученное от инопланетян ее сотрудниками и переведенное ими.

Порча творения, извращение слова, смотрите сюда. Грядет пожиратель водорода, гонящийся за светом охотник. Неостановимая приближается ваша гибель. Вы будете пожраны пламенем своей собственной звезды. Свое обязательство предупредить вас считаем исполненным. Готовьтесь к смерти.

На звонок ответил секретарь. Сначала он цедил слова с надменностью, подозревая, что имеет дело с очередным репортером, однако узнав, что на другом конце провода находится Генеральный секретарь ООН, немедленно приступил к действию. Скоро на экране появилась индийская женщина. Туекакас позволил себе чуть усмехнуться иронической выходке истории.

— Мистер Секретарь, как приятно видеть вас. Чем я могу помочь? — Индира чуть поклонилась.

— И я счастлив вновь видеть ваше улыбающееся лицо, доктор Сваруп, мой чудесный дух-наставник, — ответил Туекакас, возвращая поклон более глубокий и подчеркивая его движением ладоней. — В данный момент я счастлив видеть всех оставшихся в живых, и вы сыграли существенную роль в том, что я могу это сделать.

Индира улыбнулась:

— Когда этот проклятый снаряд пролетел мимо Солнца, я впала в такой телячий восторг, что обнимала и целовала своих детей, пока они не убежали и не спрятались от меня!

Туекакас закрыл глаза и постарался представить себе подобную сцену. На мгновение вспомнив свою старую и толстую тетушку, он вернулся мыслями к делам. Стерев из уголка глаза радостную слезу, генсек возвратился к теме:

— Я подумал, что вам стоило бы заново собрать свою группу и помочь мне выработать следующие решения. На мой взгляд, именно Лига поиска внеземных цивилизаций обладает необходимыми познаниями относительно возможной природы этой чуждой культуры и может определить степень угрозы, которую она представляет.

— По сути, нам ничего не известно, — призналась Индира.

— Увы, я прекрасно знаю это. Однако мы должны извлечь все возможное из известных нам крох. — Туекакас помедлил, и на губах его появилась улыбка. — И ваша бригада проявила незаурядные способности в этой области — после века, отданного извлечению информации из того, что вы называете ее отсутствием.

Индира рассмеялась:

— И вы называете это высокой квалификацией?

Туекакас пожал плечами:

— По сравнению с военными специалистами? Их учат избегать домыслов и действовать на основании самой надежной информации, которую может дать разведка. Обыкновенно такой метод дает хорошие результаты, поскольку разработан на основании многих кровопролитных ошибок. Однако боюсь, что, не имея возможности воспользоваться привычным для себя оборудованием и шпионскими кадрами, военные обладают меньшей квалификацией, чем ваша группа. Необходимо выжать все возможное из доступной нам малости. То есть установить грань между тем, что известно, и тем, что следует назвать домыслом. Мне нужны антропологи, экзобиологи, лингвисты, люди, способные заглянуть в умы представителей полностью чуждой нам расы. Мне нужны специалисты, дешифровавшие это послание.

Индира нагнулась вперед, к клавиатуре компьютера:

— Уже приступила к делу.

— Хотелось бы знать, будет ли им удобно встречаться со мной по одному или по двое в маленьком владении в штате Вашингтон? Я пришлю адрес. Мне хотелось бы избежать внимания. Некоторые ваши сотрудники, как мне известно, живут возле Нью-Йорка, в Литтл-Ферри, однако там не найдешь должного уединения. Буду рад оплатить любые расходы.

Индира улыбнулась:

— Возмещение расходов? Лига поиска внеземных цивилизаций впервые добилась чего-то существенного! Мы представляем собой добровольную организацию и обыкновенно работаем за свой счет.

Туекакас приподнял бровь:

— В самом деле? Мы действовали совместно несколько месяцев, и я даже не заподозрил этого! И сколькими же космическими радиотелескопами располагает ваша организация? Неужели работают на них только любители?

Индира кивнула с очевидной гордостью:

— По последним данным больше семидесяти телескопов заняты нашей тематикой все свое время. Еще несколькими сотнями мы можем воспользоваться в удобный момент. Большинство — это дублирующие тарелки космической связи. Несколько штук были сооружены на деньги самых богатых членов нашей организации.

— Вот уж не думал! Мне казалось, что вы работаете от Института поиска внеземных цивилизаций. Итак, вы спасли Солнечную систему и сделали это совершенно бесплатно?

Индира рассмеялась:

— Как будто мы могли отказаться! Мы были в восторге от того, что наша помощь потребовалась! Вы просто не в силах представить себе всю полноту удовлетворения, которое я ощущаю после того, как этот снаряд пролетел мимо! — Голосом более высоким она зачастила: — Мы оправданы, вопреки всем ожиданиям, после столетия, отданного исследованиям, которые большинство людей считало бесполезными. И что самое главное, я помогла спасти собственных детей… всех земных детей!

Индира вдруг осознала, что несколько забылась.

— Ох! Простите, слишком разволновалась. Что же это я хотела сказать? Ах, да! Пожалуйста, не думайте, что я с какой-нибудь долей пренебрежения отношусь к нашим коллегам из института. Мы первыми поймали сигнал, однако собственными силами не смогли бы дешифровать его настолько быстро. У них есть старый алленовский радиотелескоп и доступ к некоторым крупным антеннам, расположенным в глубоком космосе, однако по числу ушей, постоянно наставленных на выбранные звезды, ничто не может сравниться с небольшой армией любителей! Все вместе мы образуем внушительную команду, и я намереваюсь вызвать некоторых из наших экспертов, если вы не против.

Широко улыбнувшись, Туекакас кивнул в знак согласия. В ходе предыдущих бесед Индира всегда производила впечатление осторожного, точного и сдержанного человека. Столь бурной реакции он прежде за ней не замечал. Однако неужели на всей планете нет ни одного счастливого человека, кроме доктора Сваруп? Все до единого провели последние недели погруженными в бессильный ужас, и большинством ныне владело стремление к мести. Эта благородная женщина все это время не оставляла отчаянных попыток спасти свой мир.

Или, быть может, ему следует побольше встречаться именно с матерями?

— Всех, кого вы найдете полезными. Но с разбором.

Жидкий туман висел между древних, обросших лишайником елей. Скрестив ноги, Туекакас с закрытыми глазами сидел на гладком валуне, наслаждаясь тишиной, густыми лесными ароматами, прикосновением тумана к лицу. Сшитые портными деловые костюмы остались в шкафу его нью-йоркского кабинета, и он упивался удобствами, предоставленными фланелевой рубашкой, пуховым жилетом, джинсами и поношенными ботинками. Он прислушался к негромкой поступи, приближавшейся к нему по мягкому ковру опавших игл.

— Доброе утро, доктор Сарискал, — проговорил он, не открывая глаз.

— Верно говорят о коренных американцах…

— И что же говорят о коренных американцах? — переспросил Туекакас, открывая глаза.

— Мол, они настолько близки к природе, что по хрусту сучка могут сказать, кто переломил его — зверь или человек, — ответил доктор Сарискал, изображая крадущуюся поступь.

Туекакас кивнул.

— Это мы умеем. — Подняв вверх левую руку, он явил взгляду часы-секретарь. — Особенно, располагая подобным устройством. Просто удивительно, в какой удобный и легкий агрегат современная технология превратила обыкновенный маятник, то есть гирю с цепочкой.

Обменявшись твердым рукопожатием с пришедшим, Туекакас подвинулся на камне.

— Прошу, садитесь поудобнее. Но будьте осторожны, ибо мое семейство не один век почитало эту реликвию.

Доктор Сарискал постарался устроиться на камне, улыбнулся человеку, смиренно сидевшему рядом с ним, и набрал полную грудь воздуха:

— Эта гора просто великолепна!

Генеральный секретарь кивнул.

— В Нью-Йорке мне приходится играть роль напыщенного ничтожества. Здесь я могу быть самим собой. Здесь земля находится в единстве со мной. Она прекрасна сразу на многих уровнях. Чуть попозже, если туман рассеется, вы увидите одну из самых прекрасных панорам на свете. Я сижу здесь и размышляю о том, насколько прекрасен тот факт, что все это по-прежнему существует, и надеюсь сохранить статус-кво. Что можете вы сказать об этих инопланетянах? Почему они ощущали такую потребность направить на нас этого «пожирателя водорода, гонящегося за светом охотника»?

— Вы, конечно, читали дискуссию по поводу перевода этой строчки. В конечном счете, мы оставили его дословным. Так получилось более ясное указание на то, что мы имели дело с межзвездным снарядом, снабженным прямоточным двигателем Бассарда[2]. — Доктор Сарискал сделал паузу, обдумывая вопрос. — С одной стороны, из послания понятно, что у них есть религия или какое-то ее подобие. Нам известно, что, основываясь именно на ней, они попытались истребить нас. Здесь, на мой взгляд, следует относиться с большой осторожностью к любому прочтению… это важно, но, быть может, не по той причине, о которой вы думаете. С уверенностью можно сказать одно: они действительно добивались нашей общей кончины.

— В случае успеха для колонизации ничего бы не осталось, посему этот мотив можно отбросить, — согласился Туекакас. — Но почему вы с таким сомнением говорите о том, что у них есть религия? Это вроде бы не вытекает из послания.

— Вопрос заключается в следующем: действительно ли религия стала причиной их желания уничтожить нас? — пояснил доктор Сарискал. — Нам пришлось читать «между строк», прежде чем мы научились читать сами строки. Сам процесс перевода потребовал от нас некоего послойного истолкования, позволившего понять значение каждого слова и найти в английском языке примерные соответствия тексту послания. Было очевидно, что скрытый смысл этого текста связан с религиозной доктриной, выражающей нечто вроде Божьего промысла.

Туекакас кивнул:

— О концепции Божьего промысла моему народу прекрасно известно. Но если вы усматриваете здесь религиозный мотив, почему бы не заявить об этом откровенно?

— Как историк и антрополог, я хочу задать вам один вопрос, мистер Секретарь: сколько религий существует на земле? Тысячи, правда? Это лишь в научной фантастике на других мирах исповедуют по религии на каждом. Но одна она или много, не столь важно. Значение имеет другое: причина, по которой тот или иной народ ее исповедует. Возможно, я ошибаюсь, но все же выслушайте меня. На мой взгляд, это послание предназначалось совсем не нам.

Туекакас повернулся к собеседнику:

— Интересная мысль.

— Послание совершенно определенно указывало на то, что нас предупреждают, следуя некоторой разновидности нравственного обязательства, — пояснил доктор Сарискал. — Быть может, оно требует официально объявить войну, как это сделали японцы, прежде чем напасть в Перл-Харборе на флот вашей страны. Однако они явным образом не собирались предоставлять нам достаточно времени для обороны. Послание было предназначено лишь для исполнения этой обязанности и, думаю, имело чисто внутреннее назначение. Они наверняка не предполагали, что мы сумеем вовремя истолковать его, а также, безусловно, не рассчитывали на то, что благодаря невероятной удаче у нас в нужном месте окажутся корабль и отважный пилот, сумевший определить необходимые меры и предпринять их. Послание это предназначалось не нам.

— Это очень близко к моей оценке ситуации, — согласился Туекакас.

— Теперь более спекулятивная часть, — продолжил Сарискал. — Вполне возможно, они располагают доминирующей религией или каким-то общим философским моментом, свойственным большинству их религий. Непременно должно существовать достаточно укорененное верование: либо эта часть Галактики принадлежит им, либо мы являемся извращением, язвой, которую следует уничтожить, прежде чем она разрастется. Послание явно взывает к этому верованию. Я вижу в нем попытку обосновать идею удара по нашему миру.

— Удивительно. — Туекакас на секунду умолк. — Если я вправе обратиться к теме, еще остающейся болезненной на вашем континенте, не находите ли вы здесь параллели Крестовым походам, которые короли Европы организовывали ради «спасения» Святой Земли?

Доктор Сарискал кивнул:

— Именно так. Думаю, ими управляют светские власти, воспользовавшиеся общим убеждением для оправдания своих действий. Возвращаясь назад, можно сказать: само существование формальной религии указывает на то, что эта раса не настолько чужда нам, как какой-нибудь разумный улей. Они могут быть подвержены предрассудкам в отношении инопланетян и даже подчиняться инстинктам толпы, однако они обладают системой верований. И общество должно знать, что нападение являлось оправданным и было произведено в соответствии с общими убеждениями.

— Тогда они должны располагать руководством, нуждающимся в одобрении подчиненного ему населения?

— Не обязательно демократическим строем, но таким, при котором население не является полностью слепым. Властям приходится убеждать народ, править согласно некоторым общепринятым нормам. Они хотели атаки. Но спасла нас именно их религия — своим требованием предупреждения.

— Да, их власти хотели этой атаки, — согласился Туекакас. — По простой, но, возможно, глубинной причине.

— Вам известно, что вызывает войны? — спросил доктор Сарискал.

— У меня есть собственные соображения на эту тему, но хотелось бы услышать ваше мнение.

— Вину в разжигании войн возлагали на гонку вооружений и неспособность вооружиться, как надо. Причину их видели то в голоде, то в изобилии. Поджигателями войны объявляли людей, ненавидящих другие народы, с которыми у них мало общего, однако войны чаще происходили между близкими по культуре и духу соседями. Гнев населения может способствовать началу войны, однако начинается она по другой причине. Истина заключается в том, что война прежде всего вызывается следующим условием: власти — по крайней мере, одной из конфликтующих сторон — видят в ней для себя ту или иную выгоду.

Туекакас на мгновение задумался:

— А не предложить ли вам одно исключение из правила?.. Впрочем, нет, не получается. Не могу представить себе пример, опровергающий ваше утверждение. Но в таком случае мне бы хотелось верить, что их власти имеют некие домашние неприятности и нуждаются во внешнем факторе, отвлекающем население от этих неприятностей.

Доктор Сарискал чуть склонил голову набок.

— Такая экстраполяция может показаться преувеличенной, однако, если это действительно так, я нисколько не удивился бы. Политика и бюрократия, похоже, обладают определенными общими особенностями. Похоже, политики и бюрократы любой цивилизации будут высокого мнения о Макиавелли.

— Ну, в этом я с вами согласен, — заметил Туекакас. — Но нет ли у вас альтернативного объяснения?

Доктор Сарискал покачал головой:

— Мы рискуем далеко выйти за рамки известных фактов. Вполне возможно, что эта цивилизация накопила в прошлом негативный опыт общения с инопланетянами. Не исключено, что они по природе своей являются бескомпромиссными и непреклонными ксенофобами. Факт в том, что в точности нам ничего не известно. Жаль, что я не могу принести большей пользы, однако мне не хотелось бы предлагать ложных идей, способных подтолкнуть к опасному для нас выводу.

Туекакас кивнул:

— Понимаю… Мы не можем исключить возможности того, что эта раса является в высшей степени ксенофобной. Но в таком случае в то самое мгновение, когда они поймут, что мы не уничтожены, начнется подготовка к новому нападению — вне зависимости от того, что мы тут делаем. Мы должны быть готовы к отпору. Но вопрос заключается в том, как лучше прореагировать в случае, если они не собираются наносить повторный удар? Обречены ли мы на межзвездную войну, которая продлится до уничтожения одной из сторон, или у нас есть возможность сделать ход, который позволит нам избежать разрастания конфликта?

Небо расчистилось, и солнце явило свой лик из-за облачной пелены. Туекакас указал на небо:

— Вам не кажется, что это знак?

Доктор Сарискал скорбно усмехнулся:

— Учитель Сунь говорит: «Запретите внимать знамениям и избавьтесь от суеверных сомнений». Туман, закрывающий от нас суть этой проблемы, увы, более не расступится. Но если нам повезет, я вот-вот смогу увидеть тот вид, о котором вы говорили… — Он задумался на мгновение. — Если я правильно понимаю, вы против возмездия? И если так, не уверен, что готов стать вашим союзником.

— Вижу, вы хорошо знакомы с «Искусством войны»[3], — проговорил Туекакас. — Война — серьезное дело. Сунь Цзы также говорил: «Война — это дело жизни и смерти, дорога либо к безопасности, либо к гибели». И он предостерегал против сражений, развязанных из гордыни или гнева. Эта война станет куда более серьезной, чем все, выпадавшие прежде на долю людей. И мое образование позволяет сделать вывод, что война обыкновенно является плохим лекарством, особенно в том случае, если ввязываешься в конфликт с соперником, которого не рассчитываешь победить.

— Мое образование подсказывает мне не испытывать такого пессимизма в отношении исхода войны. — Взгляд доктора Сарискала сделался суровым и мрачным. — В настоящий момент я чувствую достаточный гнев для того, чтобы собственными руками вогнать звездолет в глотку этим зеленым человечкам, если это действительно поможет делу. Ход моих мыслей отнюдь не предполагает, что мы должны проявить к ним какое-либо милосердие.

— Не только ваших мыслей, но еще двадцати миллиардов душ. Мнение большинства, вне сомнения, победит. В конечном итоге я сам могу согласиться с ним. И должно быть, в таком случае стану еще одним примером руководителя, ищущего выгоды в войне. Однако хотелось бы знать, в какой альтернативной реальности месть действительно оказывается сладостной? — Туекакас прислонился спиной к камню и набрал полную грудь свежего воздуха. — Поскольку вы являетесь культурологом и антропологом, позвольте мне поведать вам кое-что о родной мне культуре, — продолжил Генеральный секретарь. — Исторически правление у нас осуществлялось путем консенсуса. Мы выбирали вождя, однако никто не был обязан следовать его приказу. Им вполне мог оказаться сын прежнего вождя, но он не наследовал власть подобно королю. Мы выбирали его потому, что с самого раннего возраста его учили определять наилучший поступок. Если он говорил, что пришла пора перебираться на лето из долины на высокогорье, люди следовали за ним, так как знали, что он прав. Если он говорил, что пора начинать копать корни квамаша или рассылать охотничьи отряды, они подчинялись, потому что знали, что он прав. Но вот если бы он в самый разгар лета предложил спуститься в долину, люди поняли бы, что имеют дело с дураком, и не стали бы повиноваться ему. Вожди учились тщательно продумывать ситуацию и рекомендовать лучшее направление действий, которое, как они знали, заслужит всеобщее одобрение.

Доктор Сарискал улыбнулся:

— Кажется, я начинаю понимать, каким образом вы заняли свой пост.

— Я знал это с самого начала. Генеральный секретарь никогда не был наделен властью. Организация Объединенных Наций может действовать только при наличии консенсуса. И Генеральный секретарь должен быть специалистом в области достижения такового. Если я порекомендую то или иное действие и никто не последует за мной, я потерплю поражение. Но в то же самое время если я не сумею порекомендовать наилучший курс действий и вместо него склонюсь перед давлением толпы, потому что человечество за всю свою историю не испытывало подобного гнева, и не продумаю все возможные перспективы, то сделаю худшую ошибку. В истории моего собственного народа известны подобные неудачи. Я должен найти наилучший путь и при этом быть уверенным в том, что люди поймут свою выгоду и последуют за мной.

Индира Сваруп навела зеленый лазер небольшого телескопа на полярную звезду, проверила установочные шкалы, чуть подвинула треногу и вновь настроила телескоп. Ее интересовало созвездие Кассиопеи, и она повела телескопом, направляя зеленый луч на неяркую звездочку, находящуюся возле центра созвездия.

— Сегодня чудесное небо. И отсюда очень удобно рассматривать северные созвездия, если позволяет облачность.

Парок ее дыхания коснулся лазерного луча, высветив его еще ярче и заставив заплясать пылинки и капельки влаги. Другого света, кроме света звезд, не было, но небо оставалось настолько ясным, что привыкшие к тьме глаза легко различали контуры созвездий.

Индира включила экваториальный привод, выключила лазер и заглянула в окуляр.

— Да, так вот какая ты у нас, Эта[4] Кассиопеи. — Она пригласила Туекакаса посмотреть, а сама опустила руки в карманы, чтобы согреть их. — Не так уж плохо для столь древней рухляди. Этот телескоп у меня первый; он был древней реликвией уже тогда, когда мне его подарили, однако старина до сих пор любит знакомить новичков с небом. — Такое название — Эта Кассиопеи — звучит чересчур научно. Как там называет ее пресса? Акридой? — Генеральный секретарь склонился к окуляру, пытаясь при этом изобразить, будто ему приятно на холоде. — Ничего не вижу.

Она осторожно прикоснулась к его голове.

— Ваш глаз должен находиться в правильной точке, примерно в двух сантиметрах над окуляром. И если сможете, не прикасайтесь к телескопу, иначе он начнет вибрировать. И не дышите на линзы… Некоторые люди называют эту звезду Ахирд. Что означает это слово, никому не известно, однако, вероятно, оно связано с поясом Кассиопеи.

— Ах-ирд. Прямо акрида, саранча… Подходящее имечко. — Туекакас умолк, пытаясь найти нужную точку над окуляром. — Вот она!

Посмотрев на звезду несколько секунд, он заметил без лишнего энтузиазма:

— Ничего особенного, не так ли?

— Согласна, — отозвалась астроном. — И поэтому она уникальна. От нашего Солнца ее отличает только одна особенность. Что вы еще видите?

— Небольшую красную точку рядом с ней. Другая звезда?

— Вы правы. Эта Кассиопеи представляет собой двойное светило. Главная звезда является желтым карликом, очень похожим на наше Солнце. А крошечная красная искорка возле нее — красный карлик, совершающий один оборот вокруг главной звезды примерно за 480 лет. Таким образом, он находится примерно на 75 процентов дальше от нее, чем Плутон от нашего Солнца. Если бы в нашей системе находилась такая звезда, мы уже были бы звездоплавателями.

— Интересно. — Туекакас поднял голову, стараясь разглядеть место тусклой звездочки среди ярких звезд созвездия. — Это означает, что напавшие на нас кассиопейцы уже являются таковыми.

— Если они так и не вышли в большой космос, это может стать лишь следствием весьма продуманного и красноречивого выбора. Они, безусловно, занимают планеты обеих звезд. Однако мы еще не обнаружили свидетельств того, что они вышли за пределы собственной звездной системы, хотя наблюдаем, конечно, недостаточно долго. Тем не менее на Земле известен подобный прецедент.

— Неужели? — Туекакас вопросительно посмотрел на Индиру, а потом вспомнил свой разговор с доктором Сарискалом и догадался, о чем она ведет речь. — Китайцы! Вы имеете в виду «большой флот»?

— Именно, — подтвердила Индира. — В начале пятнадцатого века в Китае жил ничем не уступавший флотоводцам Запада адмирал по имени Чжэн Хэ, который построил огромный флот и провел масштабные экспедиции. Император Чжу Цичжэнь прекратил экспансию и приказал сжечь корабли. Некоторые предполагают, что император убоялся усиления флота.

— Я слышал об этом, — кивнул Туекакас. — Если в этой цивилизации доминирует настроенная подобным образом империя, распространившая свое влияние на всю звездную систему, это многое объясняет. Но каким путем абсолютный властитель может править империей размером в световые годы? Отдаленные колонии непременно станут автономными! А звездные корабли, средства передвижения можно использовать в качестве оружия, способного угрожать императору… Они не стали переселяться в системы других звезд. Однако, обнаружив, что кто-то другой делает это, попытались остановить его любой ценой. Вполне разумное предположение! Итак, вам известно, что обе системы населены?

Индира ответила согласным кивком:

— Система достаточно близка к нам, и поэтому мы рассмотрели их планеты с помощью телескопов дальнего космического наблюдения. Одна из них явно похожа на Землю и находится в пригодной для жизни зоне, равной примерно одной шестидесятой расстояния между обеими звездами. Мы видели, как эта планета меняет цвет при вращении, кроме того, она обладает водными просторами и растительной жизнью, базирующейся на некотором подобии хлорофилла. Когда она прошла перед одной из удаленных звезд, мы обнаружили пригодную для дыхания атмосферу со следами промышленной деятельности. Вокруг красного карлика обращается пара планет, и одна из них обнаруживает признаки преобразования в планету земного типа, обладающую в том числе тем же самым фотосинтетическим процессом.

— Удивительно. И насколько давно нам это известно?

— О планете земного типа мы знаем несколько десятилетий, — ответила Индира. — Преобразованный к земным условиям мир мы открыли только на прошлой неделе. Следы промышленной деятельности обнаружились в старых данных, которые мы подвергли повторному анализу несколько дней назад. Скоро мы узнаем о наших врагах еще больше. Почти каждый пригодный для астрономических наблюдений инструмент сейчас нацелен на эту двойную звезду и соседние с ней, чтобы понять, успели ли они выйти за пределы собственной системы.

— Что еще мы можем обнаружить? Конечно, занимаются ли они постройкой звездных кораблей, отсюда не увидишь… — Туекакас приподнял бровь. — Не так ли?

— Вы правы. Возможно, нам удалось бы обнаружить новую прямоточку вскоре после старта. Но мы абсолютно уверены в том, что вторая такая же к нам пока не летит, во всяком случае, на релятивистских скоростях.

— А можно сказать, случалось ли им прежде атаковать соседние звезды тем же способом?

Индира улыбнулась:

— А вот это действительно великолепный вопрос. Мы еще не до конца проанализировали данные, однако пока не обнаружили никаких свидетельств того, что им уже приходилось делать это. И мы вполне уверены, что не пропустили никаких свидетельств взрыва близких к нам желтых карликов. Он стал бы настолько очевидным отклонением от предписываемой главной последовательностью эволюции звезды, что мы заметили бы его. Мы до сих пор не разобрались с точной моделью индуцируемого ударом такой прямоточки взрыва ядра, однако конкурирующие модели отличаются только временем, за которое взрывная волна будет выходить на поверхность. Мы заметили бы аномальное содержание металлов в звездном пепле.

— То есть вы хотите сказать, что такой взрыв будет сопровождаться выбросом тяжелых элементов, подобно обыкновенной сверхновой? — Туекакас снова пригнулся к телескопу.

— Именно так. — Индира посмотрела на небо и обхватила себя руками, чтобы сберечь тепло. — Искусственно спровоцированный взрыв желтой звезды не будет похож на взрыв сверхновой или на взрывы белых карликов. Ну, и нужно учитывать расстояние, на котором эта цивилизация может произвести нападение. Не стоит искать остатки звезд на расстоянии нескольких сотен или тысяч световых лет. Можно ограничиться максимум сотней. Потом надо учесть возраст этой культуры и скорость ее прогресса: она не может быть слишком старой — скорее всего, ей не больше нескольких десятков тысяч лет или даже только десятка тысячелетий. Сведения звездных каталогов не содержат указаний на подобное событие.

Туекакас встал и потянулся.

— Я все еще пытаюсь охватить масштаб происшедшего. Эта звезда находится в двадцати световых годах от нас?

— Точнее, на расстоянии в 19,52 светового года, согласно новейшим измерениям параллакса.

— Совсем рядом. — Туекакас покачал головой. — При всей колоссальности этого расстояния враждебная звезда практически находится на нашем заднем дворе. Возле нее обитает цивилизация, явно более развитая, чем наша, но все же не настолько, чтобы мы не смогли понять хотя бы основ ее техники. Доктор Бассард предложил концепцию оружия, которое они направили на нас, задолго до того, как они его запустили. Еще одно совпадение! Голова кругом идет от их количества. Во всем окружающем времени и пространстве оказывается, что у нас есть близкие соседи, не уж столь далеко опередившие нас по уровню развития… и они хотят нашей смерти.

Индира посмотрела на сложенное из звезд неправильной формы «W».

— Я поддерживаю контакты с группой, изучающей галактические орбиты близких к нам звезд. Ахирд старше Солнца, однако существуют некоторые уравнивающие факторы. Обе звезды в настоящее время находятся в благоприятном звездном окружении. Близкая к нам часть Млечного Пути благоприятна для жизни. Нам уже известно, что нашей планетной системе на своем пути через Галактику не раз приходилось проходить сквозь куда менее пригодные для жизни области, о чем свидетельствует ряд массовых вымираний биологических видов, имевших место на Земле… Похоже, обе системы примерно одновременно и недавно миновали опасную область Галактики. И, быть может, обе перенесли массовые вымирания и двинулись по аналогичному эволюционному пути. Возможно даже, что обе родительские планеты одновременно претерпели свои последние оледенения, ставшие результатом уменьшения интенсивности космического излучения. Не исключено, что они развивались медленнее нас, но раньше начали свой путь. Замедлить прогресс могла относительная нехватка металлов. И раз уж они такие ксенофобы, то могут заодно оказаться и луддитами, противниками резких технических перемен… Уверенность можно испытывать только в одном. Момент нападения определила не случайная комбинация фактов. Мы сами дали сигнал о своем выходе в космос.

— В самом деле! И каким же образом? Ведь мы так и не воспользовались большим передатчиком для активного поиска внеземлян. Неужели этим «успехом» мы обязаны предыдущим попыткам дальней связи, предпринятым с меньшей мощностью?

Индира покачала головой:

— Едва ли хоть одна наша прежняя передача дошла до Эта Кассиопеи. Мы картографировали облако Оорта с помощью очень мощного радара. Чтобы получить отражения от комет, находящихся на удалении до половины светового года, приходилось использовать импульсы в тераваттном[5] диапазоне. Просвечивание производилось узким лучом. Мы начали это исследование семь или восемь десятилетий назад, и ряд пучков был отправлен как раз в их направлении, при интенсивности в семь баллов по шкале Сан-Марино.

— Шкале Сан-Марино? — Взгляд Туекакаса по примеру Индиры обратился к созвездию.

— Это такой аналитический инструмент, которым пользуется Международная академия астронавтики для описания мощности земных излучений. Разработана Алмаром и Шухом еще в двадцатом веке. Доктор Шух был основателем проекта поиска внеземлян и одним из моих тогдашних кумиров.

— А насколько заметны семь баллов по этой шкале?!

— Ставшее вехой послание, отправленное из Аресибо в 1974 году, было немного сильнее, — ответила она. — Если у них, наверху, имелось соответствующее оборудование, нацеленное на соседние звезды, способные оказаться обитаемыми, они приняли бы сигнал без особых трудов.

— Итак! — Туекакас повернулся к Индире и улыбнулся. — Мы сами сообщили им о том, что стоим на пороге межзвездных путешествий. Мы постучались в дверь, ведущую к звездам, и получили ответ.

Индира приподняла бровь:

— Получили. Только не тот, который ожидали.

— Вайакина моя, — задумчиво промолвил Туекакас, немного помолчав, — скажите мне искренне, по вашему мнению, я размазня?

Индира посмотрела на него с откровенным изумлением.

— Какой нелепый вопрос!

Туекакас обратил свой взгляд к ее лицу, освещенному светом звезд, пытаясь прочесть его выражение.

— До этого самого мгновения я гордился тем, что считал себя человеком, способным найти золотую середину. Мастером компромиссов, которому могут довериться любые две стороны. Но сейчас я оказался в положении далеком от среднего… более того, меня вынуждают принять ситуацию, которую я считаю ужасной ошибкой. И если я буду сопротивляться, то потеряю свое положение, а с ним и возможность оказать позитивное влияние. И это делает меня малодушным трусом в то самое время, когда нам нужен настоящий лидер.

Индира помедлила, прежде чем ответить.

— Мне кажется, вы могли бы подобрать более соответствующее ситуации слово. Например, «реалист». Оно гораздо точнее передает положение. На пути бульдозера с голыми руками не станешь.

Генеральный секретарь искренне улыбнулся и расхохотался.

— Я сказала что-то смешное? — удивилась Индира.

— Я всегда могу положиться на вас, вайакина, в поисках нужного ответа! Никакие они не акридиане! Это же вогоны! Посол Гейтс напомнила мне про них несколько дней назад. Вы читали о них?

— Вогоны? Из Дугласа Адамса? И какое отношение они имеют к бульдозерам? — Она скривилась. — Стыдитесь. Бедный мистер Гендиг стал перед их бульдозером, и что получилось?

— Да благословит Бог память о Викторе Гендиге. Однако вы только что напомнили мне о некоей шалости, в которой я участвовал в молодые годы. Мы сумели задержать начало строительства до завершения экологической экспертизы. Мы предотвратили строительство плотины не столь далеко отсюда. Моя же роль заключалась в вождении бульдозера, так сказать, встречным курсом! Строительная фирма квалифицировала наши действия как экотерроризм, однако мы посчитали, что всего лишь обратили оружие нашего противника против него самого. Должно быть, мне придется вспомнить, что существует куда лучший способ борьбы с бульдозером, чем просто встать на его пути.

Доктор Эндрю Говард аккуратно поставил веретенообразную модель на полированную поверхность стола. Сложная конструкция восхитила Туекакаса.

— Так это и есть прямоточный двигатель Бассарда? Слишком изящное изделие для убийцы звезды.

Доктор Говард распрямился и улыбнулся. Он казался взволнованным и озабоченным, но в то же мгновение и очень гордым.

— Ну, эту модель я создал несколько лет назад. Это не убийца звезды. Вы правы: звездный аппарат ахирдиан наверняка был более массивным. Наши горняки, занимающиеся разработкой комет, сумели сделать несколько снимков этой машины, и мы изготавливаем ее модель, однако главные компоненты удивительно похожи. Но вот эта модель представляет собой обыкновенный звездолет.

Туекакас пригнулся к столу, изучая конструкцию задней части аппарата.

— Мне понравилась непринужденность, с которой вы произнесли эти слова: «обыкновенный звездолет».

Доктор Говард усмехнулся.

— Думается мне, что ни один корабль, который способен «преследовать свет», нельзя называть обыкновенным. Даже мою конструкцию всегда можно использовать в качестве опасного оружия. А снаряд ахирдиан располагал тремя разнесенными узкими конусами, расположенными впереди моей модели. Это экраны, защищающие от микрометеоритов. Теперь расположим три массивные металлические болванки у этой мачты вместо грузового и пассажирского отсеков в моей конструкции — вот здесь. Это основные блоки пенетратора… головка тарана. А вот эти кольца представляют собой простые, но очень мощные соленоиды. Радиальные выступы служат электростатическими антеннами. Позади соленоидов находится электромагнитный компрессор, создающий условия для начала реакции. Расположенное позади жало, или игла, исполняет функцию, аналогичную соплу ракетного двигателя, или более точно — хвостовому конусу клиновоздушного[6] двигателя.

Туекакас кивнул.

— Итак, вы уже знали, как построить такой корабль?

— Приблизительно, — проговорил доктор Говард. — Мы имели представление о том, как делать коллектор. И были уверены, что преодолели старинные возражения относительно сопротивления среды. У нас уже существовало несколько идей о том, как запустить реакцию: двойной цикл катализа CNO, мюоны, быть может, даже реакция собранного коллектором водорода с припасенной антиматерией. Однако доказательств не было. Мы не знали наверняка, сможет ли работать подобного рода устройство. Водород трудно использовать в качестве топлива в реакции синтеза. Мы, конечно, представляли, что это в принципе возможно, однако не имели ни серьезного стимула, ни финансирования для подобной работы. А инопланетяне доказали нам работоспособность идеи.

— Словом, теперь вы все понимаете?

Доктор Говард развел руками, выражая сомнение.

— Скажем так, у нас есть несколько хороших идей, и теперь мы абсолютно уверены в том, что способ реализации всей схемы существует. На корабле ахирдиан использовалось магнитное поле чудовищной интенсивности. Мы не уверены, что знаем, зачем оно им понадобилось, и еще менее нам известно то, как они создавали такое поле. Оно превосходит характеристики наших лучших сверхпроводящих магнитов на порядки. Однако взрыв дейтерия разрушил магниты, спровоцировав вторичный взрыв. Мы зафиксировали точные спектральные характеристики и знаем теперь, из чего были изготовлены эти магниты.

Туекакас подошел к противоположной стороне стола, изучая модель.

— И в чем вы нуждаетесь, чтобы мы могли построить такой корабль?

Доктор Говард просиял:

— В деньгах. В ресурсах. В приоритетном обеспечении. Нам необходим Манхэттенский проект.

— Я как раз думал об этом…

Доктор Говард открыл свой кейс и торопливо извлек из него переплетенный документ.

— Необходимо приступить к очень серьезному проведению ряда фундаментальных исследований. Мы должны выяснить, как и почему они делали такие магниты. Нам необходимо понять, пользовались ли они в своем приводе какой-нибудь экзотикой, вроде магнитных монополей, или научились преобразовывать материю в антиматерию. Пользовались ли они катализом, как рекуперировали катализатор? Или, быть может, запитывались темной материей, нейтралино… в конце концов, их много больше, чем водорода, и они способны аннигилировать. Возможно, темная материя способна реагировать с полем такой силы. — Он вложил документ в руки Генерального секретаря. — Вот наша оценка необходимых людских и материальных ресурсов.

Раскрыв папку, Туекакас сразу углубился в список организационных мер. Пролистав несколько страниц, он добрался до той, на которой была изображена схема предлагаемого оружия.

— Да-да, отлично… А скажите мне, доктор Говард, сколько времени, по вашему мнению, уйдет на его разработку?

Бравое выражение лица физика сменилось озабоченностью.

— Трудно сказать, учитывая общую неопределенность в ресурсах. Манхэттенский проект располагал неограниченными возможностями.

— Манхэттенский проект опирался на часть ресурсов всего одной страны, — поправил его Туекакас, — выделенной из внушительного военного бюджета. Кроме того, первые атомные бомбы были изготовлены уже через несколько лет после начала работ. Однако американцы не испытывали такого возмущения державами Оси, как мы этими… ахирдианами.

Доктор Говард сконфуженно кивнул.

— Многие работы они производили параллельно. Два различных метода обогащения, в том числе крупная программа по гидроэнергетике для обеспечения работ. Программа по реакторам-бридерам, программа работ над проектированием компонентов. У нас также должны идти параллельные программы. И возможно, нам придется начать строительство космической верфи для этого аппарата еще до того, как появится окончательная ясность с проектом.

— Тем не менее я полагаю, — проговорил Туекакас, — что на весь проект уйдет больше времени, чем на создание атомной бомбы. В конце концов, это же звездный корабль! Итак, лет десять? Или больше?

— По меньшей мере, десятилетие. А может быть, и два. Признаюсь, мне и самому хотелось бы закончить работы быстрее. Мы должны ответить им раньше, чем они смогут нанести новый удар.

— Если они запустят новый снаряд сразу после того, как узнают о промахе первого, у нас все еще останется достаточно времени на ответный удар, — ответил Туекакас. — Однако я не заметил в вашем проекте никаких оборонительных мер. Немыслимо полагаться на одну лишь удачу в таком вопросе.

— Ну, конечно, — согласился физик. — Есть предложение создать флот достаточно крупных буксиров, способных перемещать малые планеты в направлении возможной атаки, а также флот робокораблей, позволяющих выпускать дейтериевые облака на значительно более далеком от Солнца расстоянии, чем удалось нам на этот раз. Кроме того, мы намереваемся разработать стратегию преодоления их обороны путем множественного одновременного удара и ложных целей. — Доктор Говард помедлил, набираясь храбрости. — Гм, если вас не заденет этот вопрос, сэр… насколько я понимаю, вы были против этого проекта. Вы изменили свое мнение? То есть я хочу напомнить о том, насколько беспомощными мы ощущали себя перед тем, как снаряд ушел в сторону. Нам необходимо что-то предпринять. И я обязан участвовать в создании нужных средств защиты.

— Вполне понимаю ваши чувства.

— В самом деле? Эти ахирдиане едва не уничтожили весь род людской! Мы не можем оставить такое нападение без внимания. Мы должны обрушить на них свою кару! Итак, вы теперь совсем наш? Отлично!

Туекакас лукаво улыбнулся.

— Лучше скажем так: я искал наиболее выгодное для нас решение. Вы описали мне, на что мы способны, и теперь я полагаю, что ваша программа необходима нам.

— И скольких же задиристых ковбоев они прихватили на наш пау-вау?[7] — спросил Туекакас у помощника. Генеральный секретарь явно пребывал в хорошем расположении духа и ждал начала совещания.

— Шестерых, сэр, если вы имеете в виду обитателей Пояса.

Туекакас удовлетворенно улыбнулся — его непочтительный жест явно произвел впечатление на молодого человека.

— Гм-м, нужно бы еще индейцев. Загони сюда парочку доходяг. Я намереваюсь вести переговоры с позиции силы.

— Сэр, мы и так уже заставляем их ждать.

— И пусть себе ждут. Я намереваюсь войти со свитой в восемь человек. Мы займем все места за столом. — Туекакас подмигнул Индире. — Старинный фокус, которому я научился от предков, вайакина. Яви свою силу, даже если намереваешься сдаться.

Посол Гейтс вновь глянула на часы.

— Черт бы его побрал! Уже пятнадцать минут. За кого он себя принимает, заставляя нас ждать?

Мужчина слева от нее, откинувшийся на спинку, кожаного вращающегося кресла, повернул к ней голову.

— Вы про кого, про этого… генсека? Расслабьтесь. Он просто заранее дает намек. По моему мнению, вы получите полную свободу.

Двери распахнулись, и в них появились две шеренги людей, направившиеся к свободным местам по обе стороны стола. Замыкавший шествие Туекакас остановился возле широкого кресла во главе стола.

Посол Гейтс встала, члены ее делегации последовали примеру.

— Джозеф, полагаю, вы знаете всех, находящихся на моем конце стола.

Туекакас кивнул.

— А я уверен, Мария, что ваши соглядатаи заранее познакомили вас с моими сотрудниками и советниками… Прошу всех садиться. Совещание не займет много времени. Чтобы высказать правду, долгих речей не потребуется.

Опускаясь в кресло, посол Гейтс дала знак представителю О'Нила, который переправил толстую стопку предложений членам свиты Генерального секретаря. Туекакас глянул на внушительную папку, но открывать ее не стал.

— Джозеф, вы проиграли, и вам это известно, — ровным голосом отметила Мария Гейтс. — Поэтому не надо ничего изображать.

Туекакас усмехнулся.

— Проиграл? Позвольте предположить… в этой груде погубленной древесины живых деревьев, что сейчас находится передо мной, содержится предложение потратить внушительное количество ваших денег на беспрецедентную ударную программу исследовательских и проектных работ, не так ли? Вы готовы платить любые деньги. Вам нужно оружие. Вам нужно воздаяние. Вы похожи на группу индейцев-лакота, собравшихся на военный танец. Я удивлен только тем, что не вижу на ваших лицах боевой раскраски.

— Джозеф…

— И я решил не противоречить вам. Более того, я вас полностью поддерживаю.

На лице Марии промелькнуло изумление, однако она немедленно взяла себя в руки.

— Итак, вы осознали, что в противном случае совершите политическое самоубийство?

Туекакас пожал плечами.

— И это тоже. Однако я все равно боролся бы с вами, если бы не посчитал ваше предложение наиболее предпочтительным.

Делегация Пояса в недоумении переглянулась. Генеральный секретарь продолжил:

— Должно быть, вы подумали, что я решил поддерживать курс на войну? Нет, я решил поддержать развитие межзвездного прямоточного двигателя. Доктор Бассард, как вам известно, не намеревался превращать его в оружие. Он предполагал, что люди используют его для мирных межзвездных перевозок. Время для начала такой работы пришло. И мы приступаем к ней немедленно, пока люди кипят гневом, жаждут отмщения и готовы заплатить за него любую цену. До сих пор мы не вели подобных исследований потому, что не были до конца уверены в схеме и поиски решения казались крайне дорогими, причем без гарантированного положительного результата. Время не подгоняло нас. Однако из-за нападения мы знаем, что идея работоспособна, и понимаем необходимость создания подобных машин.

— Вы хотите сбить нас с толку! — бросила Мария. — Мы не позволим вам этого сделать!

— Не торопитесь, — проговорил с уверенной улыбкой Туекакас. — Чтобы создать подобный космолет, потребуется никак не меньше десятилетия, а скорее всего, много больше. Война редко длится дольше нескольких лет. У людей будет время остыть и задуматься. Многие поймут тщетность совершенно бессмысленной войны с ахирдианами, ненужность обмена ударами этих прямоточек, нацеленных в звезды друг друга, пока наконец какой-то из сторон не изменит удача, причем речь будет идти уже о наших детях и внуках. Им в конечном счете надоест тратить сказочные ресурсы на губительное безумство, они поймут, что наша уязвимость закончится, когда мы выйдем за пределы одной системы. Они увидят, что мы стоим перед дверью, ведущей к звездам, и наши соседи абсолютно непреднамеренно подбросили нам ключи к ней. И когда люди все это осознают, они обнаружат, что Генеральный секретарь — самый надежный их союзник. А когда настроение общества переменится — лет через пять, по моему мнению, — вас просто сметут. Однако я рассчитываю, что тогда вы согласитесь со мной и присоединитесь к нам. Но если вы желаете, мы охотно примем вас прямо сейчас в наши ряды.

Видимо, вы считаете, что я не хочу мести. Ошибаетесь. Я ее добиваюсь. Я только хочу, чтобы она привела к нашему благу, а не к погибели. И я не стремлюсь, чтобы совершенное против нас злодеяние повергло человечество в скверну. Я предлагаю самую тонкую месть, — проговорил он с очевидным удовлетворением. — Они намеревались погубить нас, чтобы мы не вышли к звездам, но вместо этого наделили нас способом космических путешествий!

Индира и Туекакас, восхищаясь видом, стояли возле окна его кабинета.

— Вы не упомянули о приведении в готовность системы дальней космической связи, — напомнила Индира. — Вы отмечали возможность избежать второго удара с помощью умно составленного послания.

— Вы совершенно правы, — согласился Туекакас. — Мне она скоро понадобится. Пусть пока переварят изменение ситуации.

— Только не надо ждать слишком долго. Если… ахирдиане? Вогоны?.. Словом, инопланетяне располагают другим готовым к полету снарядом, они не станут ждать слишком долго, когда обнаружат, что Солнце не взорвалось. Видите ли, некоторые из наших любителей уже шлют свои собственные послания ахирдианам.

— Без благодарностей и комплиментов, я полагаю. — Туекакас приподнял бровь. — Но сумеют ли они дойти до адресата?

— Едва ли, — ответила Индира. — Во-первых, никто из них толком не владеет даже подобием перевода на ахирдианский. Кроме того, я сомневаюсь в том, что мощность любого сигнала выйдет за пределы тройки по шкале Сан-Марино. Однако я не стала бы утверждать, что подобное положение сохранится достаточно долго.

Глядя в пространство, Туекакас неторопливо кивнул.

— Необходимость в официальном ответе может сработать в нашу пользу. Но что мы скажем им? Можно поблагодарить за разглашение секрета межзвездного прямоточного двигателя и обещать, что мы обязательно пошлем им самим подобный снаряд — но только после того, как обнаружим повторное нападение.

— Подобное утверждение мы сможем сделать лишь с согласия делегации Гейтс.

— Бесспорно. — Он задумался. — Можно ограничиться выводом, к которому пришел Виктор Гендиг… Бог снабдил нас средствами обороны.

— Скользкий момент, — отметила Индира. — Месяц назад я назвала бы такие слова суеверием. Но сейчас?

— Месяц назад я согласился бы с вами. Однако такой текст предназначен не для нашего населения. Он будет направлен в души ахирдиан. Если мы сумеем подбросить им мысль о том, что наш бог сильнее их бога, они могут прийти к выводу, что их бог — ложный. — Туекакас скривился. — Эх-х! Стыдно говорить такие вещи. Доктор Сарискал прав. Политики повсюду одинаковы.

— Быть может, их религия здесь ни при чем, — улыбнулась, поворачиваясь к нему Индира. — Христиане проповедуют своего всепрощающего Бога. Мусульмане говорят, что Аллах милостив. А индусы рассказывают о своем господе Кришне, а может быть, и о Шиве, который однажды отсек голову своего врага, но после этого простил его и нацелил козлиной головой. В Индии подобная замена, как вы знаете, считается счастливой! Я хочу просто сказать, что их религия или религии, скорее всего, также проповедуют прощение.

— Итак, что же мы скажем им? «Бог научил нас прощать тех, кто грешит против нас. Но Он и научил нас не быть глупцами. Не повторяйте впредь подобной попытки».

— «Соседи, вы допустили серьезнейшую ошибку. Ваша атака не имела успеха, и своей неудачей вы подвигли нас на строительство таких же снарядов. Творец научил нас прощать, и мы не ответим вам до тех пор, пока вы снова не нападете на нас. Мы хотим мира, но если вы выберете войну, мы ответим со всей яростью, которая обречет вас на гибель».

— Вайакина, вам следовало бы стать дипломатом. — Туекакас задумался на мгновение и улыбнулся: — Клянусь, вам и в голову не приходило, что первая отправленная в космос депеша будет иметь подобный облик.

— Ну-у, все эти годы я надеялась совсем на другое.

Опустив руки в карманы, Туекакас посмотрел вниз.

— Мы это сделаем. Мы отправимся к звездам. Построим новые дома. Колонизируем иные миры. Хотелось бы только одного, — добавил он, — надеюсь, потомки не будут видеть во мне нового Колумба.