Квест а,б,в,г…

Глава 9

Глава-параграф №9. О пире у кургана с бездыханными женщинами и суевериях

По возвращению Бро обнаружил у себя провалы памяти — пока небольшие, но служащие явным предостережением — дальше может быть хуже. Собственно, пока ничего страшного, вот прихватил сувенир, пусть без задней мысли, видимо, инстинктивно. Но как это получилось и зачем? Не за тем же ходили. Хотя с другой стороны…Вон коллега шубу забрала и еще что-то ей соучастницы сунули, хм…

Потрепанный боевой погребец двоечник поставил рядом с краской и валиками, сразу забыв о трофее. Упал в кресло и выдернул из стопки первоисточников загадочного Гоголя…

После «Мести» и «Вия» в некотором трансе пошел пить кофе. Мысли «а ведь обошлось, могло быть гораздо хуже» были довольно внятными, остальное туманным. Вспоминать шкаф по-прежнему было стыдновато, но теперь имелись основания списать собственное тогдашнее состояние и общее поведение гарнизона на косвенное воздействие магии. Силен был древний колдун, чего уж там, очень силен. Но больше почему-то думалось об ином. Остались после данного задания загадки. Очень личного характера. Очень беспокоящие, что, кстати, тоже малообъяснимо.

Необходимо было отвлечься и загрузиться, князь помазал боевые ушибы и синяки остатками еще «бригадной» мази, натянул тренировочные брюки и взялся за историю.

Прервал учебный процесс визит мамы. Старшая Волкова тактично позвонила в дверь и после паузы начала звякать ключами, отпирая узника. Бро в панике заметался, разыскивая футболку — торс двоечника украшали смачные следы шкафной осады. Футболка не нашлась, зато успел накинуть и застегнуть молнию жутко мятой толстовки.

Пришлось помогать втаскивать сумки с провиантом.

— Мам, там еще провизии — половина холодильника. Все там есть, возможно, даже поросятина найдется. Куда еще-то⁈

— Мне так спокойнее, — пояснила мама. — Я ненадолго, отвлекать не буду. Гляну что жив, и поеду. Такси ждет, и вообще я после работы устала. Помоги продукты в холодильник переложить.

Бро переставлял бесконечные упаковки йогуртов и остальное. Мама оценивала состояние наследника:

— С виду — действительно учишься, взгляд слегка загнанный и безумный.

— Нагоняю всеми способами и возможностями, включая дополнительные источники инфы, — заверил Бро.

— Ну допустим. А почему в кофте? Простудился? На улице жарища, наверняка окна были нараспашку, сквозняк, вот результат. Температура есть?

— Температуры нет. Насморка тоже. По-моему я здоров, только подустал. Что объяснимо, — намекнул двоечник.

— Допустим. Вот это — в морозилку. Мороженое взяла с орешками и сухофруктами — улучшает мозговую деятельность. Но если горло болит…

Мама присела рядом, дабы наглядно доказать, что укладка морозилки тоже требует немалых знаний, и замерла.

— Что не так? — с некоторой обреченностью уточнил Бро.

— Бронислав, могу я спросить — с кем ты пил и где? Отец все-таки оставил тебе ключи? А я как полная идиотка, в полной уверенности…

— Стоп. «Полная в полной» — тавтология, что может считаться риторической фигурой или лексической ошибкой, но отнюдь не тропом. Не надо меня путать, у меня уже эти тропы вот здесь, — двоечник резанул ладонью по горлу. — Последовательно отвечая на остальные подозрения: ключей у меня нет, и я никуда не выходил. Но это парадоксальным образом не значит, что от меня не пахнет благородным портвейном. Иной раз проще выпить рюмку с настойчивыми людьми, чем быть заподозренным в высокомерии и прочих грехах.

— Соседи? Господи, что за дом такой⁈ Мне вот сразу не понравился, и вообще сумасбродные идеи твоего отца…

— Мам, я за это время изрядно образовался. Сдам переэкзаменовки или нет — вопрос второй, но так все равно на пользу пойдет. А что касается контактов с окружающими — «мы создаем окружение, оно создает нас», как говорил Ильич.

— У вас и работы Ленина в билетах? — с ужасом уточнила мама. — Господи, за столько лет ничего не поменялось.

— Нет, то другой Ильич, наш бригадир. А до Ульянова-Ленина я еще не дошел. Стараюсь соблюдать порядок хронологии, иначе все путается. Оно и так-то путается. Кстати, ты «Тараса Бульбу» читала?

— Естественно. Даже всплакнула в первый раз. Там очень трагические моменты. Но у меня сейчас тоже трагический — от тебя ведь не только портвейном пахнет?

— Перед ним было несколько глотков шампанского. Но не думаю, что я уже алкоголик.

— Ну, выхлоп от шампанского брютовский, на таком не спиваются. А портвейн, похоже крымский, неплохой.

— Сударыня, откуда такие познания⁈ — изумился Бро.

— Твоя мать училась в институте далеко от дома, а это значит общежитие и именно то «взоимо-создание» окружения. Всякое бывало, вот чего у меня не бывало — позорных «хвостов» и пересдач — отрезала старшая Волкова. — Но я сейчас не про запахи спиртного, а про духи. От тебя попахивает, правда, не пойму какими.

Бывший князь повел дланью, указуя на недоделанные стены и жалкое ученическое ложе:

— Здесь есть признаки присутствия особ прекрасного пола?

— Нет, — мрачно согласилась мама. — Возможно, это твой отец запахи заранее натащил. Отвратительное логово, да еще в лифте какого-то цемента по щиколотку насыпали.

— Вот про лифт я не знаю, я его единственный раз видел.

— Не собираюсь ловить тебя на противоречиях, хотя ты вполне очевидно чего-то не договариваешь, — заявила мама, поднимаясь. — Ты взрослый, сам сюда сел отшельничать. Не сдашь, отправишься к своему Ильичу. Похоже, бригада это не смертельно — выглядишь окрепшим. В любом случае — твоя жизнь. Но не забудь в случае непреодолимых затруднений, что у тебя есть мама, желающая тебе только добра.

— Помню, ценю. В случае проблем не премину обратиться.

— Ну и обороты у тебя, Броник, мелькают. Знаешь, ты больший упор на историю делай. Русская классическая литература в больших количествах на неподготовленного человека может подействовать непредсказуемо. Имеет смысл начинать, ну там с лирики, комиксов, фантастических рассказов. Или вот про попаданцев сейчас читают, развлекательно, глуповато, но, в сущности безвредно.

— На попаданцев нет времени. Только хардкор — только толстоевские!

— Намек поняла, сейчас уйду.

Сразу мама конечно, не ушла, напоила чаем с свежеразогретыми — но очень правильно разогретыми! — блинчиками. Еще успела слегка прибрать в прихожей, повозмущаться «хаосу и свойственной Волкову тотальной помойке». Поцеловала в измученный лоб и поехала домой.

Доедал подостывшие блинчики Бро под изучение Крымской войны. Вот кстати, здесь всё было понятно. Возможно оттого, что вспомнилось, что отец рассказывал, когда в Севастополе были, да и вообще Крым свой, понятный, вот даже мама с полу-нюха тамошний портвейн угадывает. Все-таки женщины очень непредсказуемы. Бро разглядывал надкушенный блинчик, но думал почему-то об оладушках, которые, как известно, совсем не блинчики. Но думать о продуктах было совершенно неуместно, мысли мигом очень далеко от ЕГЭ уезжали. Сосредоточьтесь, князь! Право, не время нынче отвлекаться.

Два часа сна, период активного изучения, освежающий душ, выстраивание по букво-цифрам Столыпина-Аракчеева-Бенкендорфа-Витте — это в тетради, дабы по смутным поводам комп не беспокоить. Частично весьма загадочные деятели, запросто с ними вляпаешься, но методом исключения расставить в требуемый порядок можно. Еще час сна…

Рассвет Бро встретил за дочитыванием «Бульбы». Вновь браться за Николая Васильевича было страшно — силен писатель, это вам не о лягушках с нигилистами многословно толковать. Но оказалась история тяжелая, трагичная, но без колдунов и непредсказуемых поездок по усадьбам.

— Умели писать, — бормотал князь, вновь бредя под душ. — Немалая значит, река Днепр, и Балаклава на рассвете особенно красива. Интересно, знает ли напарница, где это все течет и стоит?

Спасть тянуло неумолимо, Бро позволил себе такую слабость — потерял драгоценные сорок пять минут. Голова посвежела, хотя сон приснился короткий и яркий, вообще не учебный. Немного странная и навязчивая идея. Собственно, какая разница, где Василиса живет? Уж географическое место своей собственной прописки библиотекарша точно знает и помнит.

Зажегся неутомимый экран компа. Итак… Тьфу, опять в ту же степь литературную…

а — «скачут по полю волками», б — «добивают острыми мечами», в — «лучше быть убиту от мечей, чем от рук поганых полонену», 1234: метафора, противопоставление, сравнение, метонимия — это девушка-троп греческого происхождения, с туманными подменными очами. В принципе понятно. Контрольный выстрел в данном задании —

Как назывался период в истории Руси, описанный в данном произведении?

Тоже понятно — феодальная, чтоб ее, раздробленность. Сколько она нам крови попортила…

Бро покосился на рюкзак, стоящий у ноги: рано собрал или не рано? Комплектация в рюкзаке неполная, но содержимое может подпортиться. Хотя глупо будет, если опять в стужу попадем. Но это зависит не от нас, а от истории с географией со стороны напарницы. Что ж, рискнем…

'Мышка щелкнула…

…Ух, даже дух захватило! Вот где экологию изучать — простор незабываемый.

Теплый ветер колыхал невысокие, но густые травы, ерошил волосы остолбеневшего князя. Синяя, чуть сизая даль очаровывала взгляд. Без всякой там когтистой магии очаровывала — просто потому что мир бесконечен, волен и прекрасен.

Видимо, это был склон кургана. Шелестела листвой близкая дубрава, далее виднелись еще и еще рощи, густые, разбросанные неупорядоченной, но изящной мозаикой. Порванной серебряной тетивой блестела узкая река, одетая камышом. Колыхающиеся под ветром травы меняли цвет, жили, нетоптаные и чистые. Вот она, эта самая… благодать земная. Только непонятно, какие тут метафоры могут быть, когда так чудно и безлюдно.

Собственно, люди рядом с Бро имелись — три бабы. Да, точно бабы — не пренебрежительное шовинистское оскорбление, а просто именно так называются эти каменные изваяния — «Половецкие бабы». Довольно грубые, из серого камня, но понятно, что скульптор искренне пытался фигуристость и привлекательность вложить, с душой работал. Одна из дам чуть накренилась, но в целом стоят, тоже на дубравы смотрят. Недурная судьба для скульптурного изваяния. А то иных приткнут в сквере, а вокруг только бомжи и голуби, занятые примерно одним и тем же гадящим делом.

Князь снял шапку и протер ближайшей даме островерхую макушку. Как там было… «то не кукушка в роще темной, кукует рано на заре…» В общем, плакала Ярославна, а кукушка на курганной скульптуре сидела, следы оставляла, птица бессознательная.

Надо было делом заниматься. Бро поднял рюкзак, поправил на поясе довольно длинный меч и пошел осматриваться, искать соратниц, претенденток в эмигрантки, а так же иные метафоры и литературно-поэтические противопоставления.

Сапоги по траве ступали удобно, почти не путались в стеблях. Вообще с обувью Бро пока везло — в лапти ни разу не обули, плестись по-графски босым за плугом тоже не приходилось. В практическом смысле князьям готовиться к ЕГЭ много проще, чем селянам или мещанам.

Князь Волков смотрел на просторный мир, размышлял о том, имеется ли в Брониславе Волкове действительно доля княжеской крови и куда тут все подевались.

Рассеянность при подготовке к ЕГЭ недопустима — на соратниц Бро чуть не наступил. Двоечница и француженка валялись на сбившемся плаще в недвусмысленной позе. В смысле, самозабвенно целовались.

Этюд на скомканной темно-красной ткани был красив. Ярок. Экзотичен. Отчасти восхитителен. Но Бро почему-то не обрадовался.

— Пардон, что прерываю, но я вам мороженое принес. Может потаять, — суховато предупредил князь.

Девушки расцепили «уста вишневые, страстию вспухшие».

— Ах, mon cher, это вовсе не то, что ты думаешь, — сообщила д’Обиньи, откровенно облизываясь. — Я просто показывала технику love-tushe.

— И вообще мы не обязаны оправдываться! — немедля добавила двоечница — глаза у нее были пьяноваты.

— Даже в мыслях не было требовать объяснений, — заверил Бро. — Так мороженое будете? И где Ольга? Отсутствует на задании?

— У реки наша фон Штайн. Не ревнуй и давай скорее свое мороженое, — француженка улыбалась, словно находила ситуацию очень забавной.

Бро отдал уже чуть разморозившуюся банку-контейнер и пошел по склону вниз — в траве угадывался след кого-то недавно прошедшего к реке.

— Ваше сиятельство, так с нами оставайтесь, — крикнула в спину француженка. — Лакомства на всех хватит.

— Ага, у меня же еще банка бананового есть, — ответил князь двусмысленностью на двусмысленность.

Бессовестная д’Обиньи засмеялась.

Да, французский легкий юмор. А вот ничего забавного. Чуть-чуть обидно. Нет, никаких претензий к присутствующим, просто отчего-то думалось, что будет как-то иначе. А собственно почему иначе, с чего взял, что Васко… видимо, не успел дома додумать, занят был. Вот же проклятое ЕГЭ… Ну да что теперь…

Ольга Штайн сидела на берегу, любуясь водой. Весьма грациозно сидела. Бро с опозданием оценил, насколько удачно одеты участницы учебного задания — простые костюмы, сочетающие свободные брюки и рубашки из неяркого полотна с кожаными, тисненными деталями. Немного напоминает наряд незабвенной Лалы, но там было «ого как», а здесь не так ярко выражено, более мягко-элегантно. Хотя тоже «ого», гм…

— Не сердись на них, малыш, — не оглядываясь, сказала Ольга. — Они просто тебя дразнят. Девушкам такое свинство свойственно. Хочешь утешиться? Природа располагает.

— Без обид, но нет настроения. Хотя со спины ты сейчас особенно чудесна. Эх, жаль, что я не сдаю рисование.

Красавица усмехнулась:

— Льстишь. Ты воспитанный мальчик, хотя насколько я поняла, это свойство нечасто для вашего времени. Но тоже не слишком скрываешь, что считаешь меня бесчувственной и жестокосердечной сукой.

— Не-не, вот именно так я даже и не думал.

— Зато милейшая Василиса не постеснялась именно так высказаться. Чистейшей души человек.

— Это она по какому именно поводу ляпнула? — удивился Бро, присаживаясь рядом с задумчивой рецидивисткой.

— Не суть важно. Неужели я действительно буду долго сидеть в тюрьме и сдохну в нищете после этой вашей революции?

— Сложно сказать. У Васко более точные источники информации, от которых я временно отключен. Но не исключено. Знаешь, после революции там многое изменилось. Кажется, ты умудрилась соблазнить начальника тюряги и вы вместе дали деру, но успех был недолгим. Вас вновь повязали.

— И сколько же мне было тогда лет?

— Оль, вот честно — не знаю. Мне в пересказе очень бегло пояснили.

— Может, и к лучшему что бегло, — задумчиво сказала Штайн. — Ведь что-то можно изменить?

— Что-то, несомненно. Но вот ту манипуляцию с несчастным фельдфебелем-отставником тебе, наверное, всю жизнь будут поминать. Это ж все-таки не князей пощипывать, гнусновато вышло.

— Твоя Васко уже намекала. Немного странно, что я вообще того фельдфебеля не помню.

— Может он и не фельдфебель был, иной низший чин, просто я звание перепутал.

— Не в этом дело. Понимаешь, они ведь сами мне деньги несли, сами отдавали. Я же за ними не гонялась, — вздохнула Ольга.

— Известное дело — «на дурака не нужен нож, ему покажешь медный грош — и делай с ним что хошь».

— Народная песня? — подняла великолепную бровь аферистка. — Не доводилось слышать.

— Это из основополагающих ретро-песнопений будущего, — Бро спохватился. — Мороженое же тает!

Ели мороженое, смотрели на воду и кувшинки. Бро беспокоила откровенно дурацкая мысль — там-то, на кургане, чем заняты? Тоже мороженое или иные развлечения? «Love-tushe», понимаешь ли. И вот какая собственно разница князю Волкову? Там очень самостоятельная и начитанная девушка. И вторая тоже… шальная до невозможности.

— Ревность, малыш, не такое уж никчемное чувство, — заметила, облизывая пальцы, фон Штайн. — На эту приманку отлично ловятся простофили и гордецы.

Она внезапно (но не то чтобы очень) взяла князя за ворот и показала короткий мастер-класс поцелуев взасос.

«Есть в этом love-tushe несомненная польза» — отметил Бро, частично отлетая в астрал. «Вот если не на бегу, а отмечая детали, положение губ, языка, конспектируя… Надо учиться, надо, жизнь одним ЕГЭ не ограничивается».

На этапе «ой, душно мне! ах, еще чуть-чуть» Штайн отпустила отстающего.

— Легче?

— Несомненно! — заверил князь. — Хотя все равно немного стыдно. Кстати, а…

Он хотел спросить насчет д’Обиньи — тема была тонкой, но и момент позволял. Со стороны было очевидно, что отношения француженки и златоглазой авантюристки перешли от чисто взаимовыгодного преступного сотрудничества к некой более сложной стадии. Но в этот момент край княжеского глаза заметил движение на противоположном берегу реки. Бро мгновенно прижал собеседницу к траве и сунул в осоку пестрый демаскирующий контейнер из-под мороженого.

— Ах, ваше сиятельство, я польщена вашим порывом, но напоминаю что я в штанишках, — прошептала Ольга.

— Шутите всё. А он нас едва не заметил.

— Вас учили, как выглядели русские воины и чем они отличались от нерусских? — поинтересовалась умная фон Штайн.

— Вот этим деталям на экзаменах почему-то не уделяется особого внимания, — прошептал Бро, пытаясь оценить незнакомца. Немного отвлекала поза — лежать на Ольге было чересчур приятно. Особенно потому что авантюристка ничуть не протестовала. Вот доведут нас эти низменные инстинкты…

Всадник на белом коне двигался по берегу неспешно и осторожно. Русые волосы, шлем у седла, лук, иное оружие… явно воин. Приподнимается на стременах, настороженно вглядывается вперед… видимо, чует, что за ним наблюдают.

В кустах тихо зашуршало и невидимая д’Обиньи поинтересовалась:

— Mes chers, вы уже закончили или еще не начали? Но там у реки гость.

— Замри! Видим, — зашипел Бро, чувствуя прилив боевого азарта и воинственного хладнокровия — прямо словно на дуэль со славным колуном в руках нужно выходить с минуты на минуту.

— О, и здесь тоже⁈ — удивилась замершая француженка.

Группа мгновенно обменялась оперативной информацией — оказывается, с кургана заметили иного всадника. Тот был на гнедой лошади и, видимо, выслеживал вот этого — белого-берегового.

— Засаду готовит, — уверенно осознал Бро. — Кто из них — наш?

— Возможно, оба теоретически наши — это же эпоха феодальной раздробленности, — справедливо отметила невидимая Васко и уже менее справедливо поинтересовалась: — Ваша светлость, вы с дамы слезете или так и будете командовать?

— Да пусть, мне удобно, — ехидно заверила Ольга, но князь все-таки сполз с нее и гибкой ящерицей, «вертким хорем, легким щуром» пробрался сквозь кусты. Манера движения, немало удивившая самого Бро, произвела впечатление и на девушек — помалкивали.

— Нужно упредить, а то поубивают друг друга, — решительно высказался князь.

— С чего ты взял, что это не половцы? И вообще… — не очень уверенно начала Васко. — И вообще нам междоусобицу не остановить, там многолетняя порочная политика…

— Нас мечами встретят, — высказала самую суть д’Обиньи,

— Послушайте, господа, разве в этом суть вашего учебного задания — разве вам непременно вмешаться необходимо? — удивилась фон Штайн.

— А в чем суть? — сухо уточнил Бро.

Девушки неопределенно молчали.

Далее князь Волков действовал быстро, не раздумывая, лишь иногда мимолетно удивляясь себе, такому решительному. Впрочем, и удивляться особо было некогда.

Бро сунул два пальца в рот, коротко, едва слышно свистнул. Из-за крайних деревьев немедля вышел конь — оседланный, высокий, тонконогий, той дивной масти, что называется «буланой». Углядел хозяина, рысью устремился к нему.

— У брода постараешься их перехватить? — понимающе уточнила д’Обиньи.

Бро кивнул, поймал повод подлетевшего коня, не касаясь стремян взлетел в седло.

— А мы⁈ — вопросила двоечница.

— Продолжайте отдых. Кстати, если у тебя вопрос про природную зону — так это лесостепь, — очень равнодушно молвил князь и послал коня вперед.

Мягко застучали копыта, запел в ушах ветер, Бро погнал не вдоль реки, а в обход кургана, по краю лощины. Засаду неизвестный всадник наверняка у брода будет учинять, там и перехватим.

Своему умению сидеть в седле, быть властно-решительным и сходу угадывать наилучший маршрут движения князь не удивлялся. Память предков –наверное, у всех она есть, только редко имеет шанс по-настоящему проявиться. Люди вообще не так уж часто серьезные экзамены сдают, так что тут удивительного. Вот что немного поражало и беспокоило, так это неожиданное открытие Брониславом Волковым в своем характере черт мелкой мстительности. «Продолжайте отдых». Можно было как-то иначе сказать. Но вспомнить обиженную мордаху двоечницы все равно было приятно. Вот пусть там сосется с кем хочет, пусть.

Тысяча чертей, да о чем княжеская голова думает⁈ Времени в обрез, может, там люди уже рубят друг друга, напрасно русскую кровь проливают?

К броду Бро вылетел в самый нужный момент — на воде хрустел камыш, хлюпало, двое воинов катались по мелководью, пытаясь удушить друг друга. Валяющееся на берегу оружие объясняло ход событий: неизвестный лучник устроился за толстой ивой с намерением подстрелить переправляющегося, но тот догадливо переплыл реку пешим в стороне от брода и вышел за спину лучнику. Умно. А вот схватка выглядела довольно безобразно — явно не отрабатывают в здешних дружинах эффектных и эффективных удушающее-болевых приемов.

— Отставить! — заорал князь Волков, слетая с коня. — Из воды, говорю, вышли!

Как же, вроде и услышали, но расцепиться не подумали. Пришлось шагнуть в речную воду.

— Унялись!

Князь сознавал, что командного гласа будет недостаточно, потому сходу заехал одному в подбородок с русой мокрой бородой, другому в рыжее ухо. Витязи мгновенно расцепились, можно сказать, разлетелись, подняв тучу брызг.

«Во удар у меня!» — озадаченно подумал двоечник. «Ну да, я же о боксе некоторое представление имею и выше их почти на голову. Вскормлен на чистых йогуртах и безделье, чего уж там».

— Ой, шшубы! — русый схватился за подбородок.

— Вот демон! — замычал рыжий, оглушенно мотая головой.

Потом удалые бойцы вновь уставились друг на друга и одновременно потянули из ножен кинжалы.

— Утоплю упоротых! — грозно взревел Бро, шагнул глубже в воду и незамедлительно добавил кулаками.

Клинки остались в ножнах, воины вынырнули все в тине и судорожных отплевываниях, уставились на наглого вмешавшегося.

— Князь⁈ — изумился рыжий воин.

— Хнязь⁈ — выговор ушибленной челюсти второго бойца оставлял желать лучшего. — Отхуда⁈

— Вылезли, говорю! — загремел грозный Волков. — Нашли время друг друга уделывать. Волки позорные! Экие зашквары дубоватые, а ну, очнулись живо!

Ругаться по древне-словянски князь не особо умел, но поняли его правильно.

— Так я и ехал упредить, — оправдался русый боец, пытаясь вернуть челюсть на место.

— Он к своим, к гореславским гнал! — обвинил рыжий. — Чтоб словчились, да перехватили обоз.

— А что мне, ваших запаславских с поклоном извещать? — изумился его конкурент. — Какого рожна вам такую добычу отдавать? Да вы половцев все одно не возьмете, кишочка не та, слаба кишочка-то.

Воины оскалили бородатые рты. Оба были юны, горячи и не приучены упорядоченно расставлять абвгд.

— Сейчас еще выпишу в табло, — пригрозил князь. — Кто на перехват обоза быстрее успеет — гореславские или запаславские?

Воины переглянулись.

— По правде-то говоря, видать, никто не успеет, — сумрачно сказал рыжий и отогнал от себя ряску. — Шибко быстро идет обоз. Чуют нас, спешат.

— Это да, — согласился русый, щупая зубы. — Не успеть нашим. А вашим и подавно не поспеть, запаславские, они же…

— Без грызни! — рявкнул князь. — И из воды выходим, а то ревматизм подхватим.

Выбрались на сухое, выливая из сапог воду и переругиваясь, уточнили ситуацию.

Разведчики Гореславля и Запаславля наткнулись на небольшой отряд половцев — около тридцати вражеских воинов и полусотня повозок, торопились на юг от разоренного Китежславля-Заречного. Видимо, везли добычу и пленников, но почему-то с малой охраной. Проблема заключалась в том, что и русские разведывательные разъезды в здешней степи были числом всего в несколько человек и атаковать даже малый обоз никак не могли. Послали за помощью, но было далековато.

— Уйдут поганцы за излучину, там уж не дотянемся, — горевал русый Горя.

— Это да. Обидно аж невмочь, — согласился рыжий Слав. — А все из-за того что я на тебя отвлекся, задержался, пес ты торопливый…

— Сам ты кобель слепой…

— Унялись! — кратко сказал Бро. — Потом будете песиться и собачиться, без меня. А сейчас думать надо.

— Князь, а ты-то сам откеля здесь, мы ж и не слыхали… — осторожно начал выспрашивать Горя.

— Дело у меня тонкое. Везу кое-кого тайно, надобно её на важное знание обменять, — расплывчато намекнул князь. — Но думаю, можем задержаться на ночь, выручить полоненных бедолаг китежславльских.

— Надо бы, хорошее дело, славное. И богатое, — сказал Слав, его конкурент закивал. — Да успеете ли? Много с тобой мечей?

— Немного, — признал князь Волков. — Но они могут помочь. Только и без вас все равно не обойтись. Как насчет пусть временного, но честного объединения сил? Потом друг друга додушите, с этим успеется.

Воины переглянулись. Горя слегка замялся:

— Мы-то что… надо, так значит, оно и можно. Вот князь-то наш…

— Пока я здесь князь, старший и единственный на данный момент, — напомнил Волков. — До завтра под моей рукой будете, стерпите, спина не переломится. Потом разойдемся. А пока клянитесь на крови, что в спину друг друга железом не ткнете и иных бесчестностей не учините.

С клятвой на крови дело было просто — у Гори губа все кровоточила, Слав свое ухо потрогал. Пожали друг другу измазанные руки, да и поехали.

— Так вот кого ты, княже, везешь! — ахнул (не без восторга) Горя, узрев лагерь у кургана.

— Не видели вы ничего, тайное дело, тут наука и политика замешаны, — предупредил князь.

Воины осознали истинную важность и тайность встречи, но взоров от девушек все равно оторвать не могли. Оно и понятно — который день в степной разведке, тут затоскуешь по симпатичному обществу. Тем более тут не просто симпатичные путешественницы, а очень даже. Вот только «бычков» от сигарет многовато вокруг набросали. Дымит двоечница часто и авантюристок туда же совращает. Совсем уж нездоровая область распущенности.

Бро представил вновь прибывших, боевая француженка немедля овладела вниманием мужчин и их мечами — не в иноскозательно-изящном стиле легендарного сказителя-Бояна, а в прямом — принялись сравнивать местное оружие с прогрессивной, но чуждой здешней степной тактике шпагой.

— Имеем наметки плана штурма полевого половецкого лагеря, — вполголоса пояснил Бро двоечнице и Ольге. — Детали зависят от того, есть ли у тебя с собой бабулькины средства.

— Есть кое-что, — призналась напарница. — Но вряд ли подойдет. Там целый отряд, а у меня чуть снотворного — буквально три таблетки, а так только «Прослабин».

— Да ты еще и садистка, что ли⁈ — изумился Бро. — Снотворное со слабительным мешать? Мы к экзаменам готовимся или по анекдотам бродим?

— Так кто знал, что для боевого применения понадобится⁈ От нежелательных одиночных контактов оба средства вполне надежно срабатывают.

— Ну, можно же было клофелин или что-то иное…

— Откуда у бабули клофелин⁈ У нее сердце здоровое, — оскорбилась Васко.

— Не гони на ребенка, у нее и так дома сложности, — предупредила Ольга.

— Извини, был неправ, не учел форс-мажорные обстоятельства, — признал князь. — Немного нестандартная ситуация у нас в этой миссии. Особенно с учетом того, что почему-то я командую. Не привык.

— Видимо, пора привыкать? — без особой иронии предположила авантюристка. — Задатки у тебя есть, где как не здесь тренироваться. Идея напасть ночью и пограбить мне нравится, будет весело, да и обоз не пустой. Но как с воплощением?

С воплощением не получалось. Невозможно атаковать опытного противника не имея ощутимого превосходства в силах и спецсредствах. Эх, тысяча чертей, неужели упустим половцев?

Смеркалось, на курганный холм ложилась первая степная мгла, пылал костер, уж разведенный в потае ямки под кустом, чуть слышно воины шептались, плененные белокурой чаровницей с брегов далекой Франции. Вскипал уж чай, пакетов чужеземных узник, благоухала колбаса…

Бро вынул из кружки чайный пакет, глотнул душистый напиток и подумал, что внезапная тяга к поэзии совершенно неуместна. Положение-то безвыходное. Да, расслабились, колбасу двоечница приволокла отличную, чай тоже не повредит. Но не на пикник же шли. Но что придумать? Категорически не хватает князю знаний местных условий. А кто виноват? Понятно кто виноват, учиться нужно было лучше.

В большой печали и кручине Волков-князь прошелся по склону кургана и уселся с кружкой на камень — видимо, безвестный-намогильный, но еще достаточно теплый. Костер остался по другую сторону склона, здесь царила степная пустынь и тишина безлюдья. Внизу таилась река, сжатая уже непроницаемо черными камышами, блестел-отражался перевернутый месяц. Всплеснул наглый великан-сазан. Бро вздрогнул,

Нет, возникшая на склоне тень не думала плескаться и пугать. Но мигом стало жарко — не только оттого, что на штаны чай пролил, а от узнавания и бессознательной тоски. Не узнать эту легкую, безупречно стройную фигуру было невозможно.

Лала шевельнула рукой, отягощенной плетью — сиди, князь, не суетись. Бро и сам знал, что дергаться и мечтать бессмысленно — иного уровня гостья, божественного, пора о ней было забыть, пора. Но все равно — эх…

Степная богиня села рядом, взяла кружку, глотнула чаю. Столь близкое соседство было приятно — Бро слегка касался плечом плеча и млел. Красавица беззвучно рассмеялась, указала в сторону обратного склона кургана и на сердце князя. Волков развел руками — видимо да, зацеплен и серьезно. Богиня одобрительно кивнула острым капюшоном и призвала к вниманию.

Князь ловил смысл быстрых точных жестов: идти вдоль реки и к северу, просить помощи, не медлить. Брать обоз… до рассвета нужно все успеть, иначе случится непоправимое.

— Понял, — прошептал Бро. — В смысле не все понял, но там, видимо, по месту придется уточнить.

Богиня кивнула, подтверждая, погладила князя по щеке.

Сказать, что от такого прикосновения пробрало — ничего не сказать. Бро почувствовал себя кутенком, который, как точно известно из художественной литературы, является откровенным младенцем собачьей породы, по современному именующимся «щенком-сосунком».

Богиня Лала ободрила еще одной короткой улыбкой — ушла, не во тьму, а к вершине холма, к торчащим меж звезд половецким «бабам». На миг показалась еще одним каменным изваянием, только живым, несравненно прекрасным и изящным. Скинула с головы капюшон, распростерла руки с плетью — не медли, князь! И исчезла.

Шокированный Бро одним глотком допил чай — еще пахнущий божественными губами и волшебством. Однако она совсем не такая, как раньше чудилось. Специально показала. Ах, каналья ты, Бронислав, все-то тебе нужно растолковать до последней букво-цифры. А ночь-то, видимо, славной окажется, пусть и без этого самого… впрочем, все равно в рюкзаке единственный «Супер-Тюрекс» остался, не разгуляешься. Ну и не надо…

Бро в три прыжка долетел до вершины, проскочил между каменными изваяниями, сбежал к костру. Сунув кружку к остаткам колбасы, нарезного батона и иных редких яств, вопросил:

— Воины, что у нас по реке и дале к северу?

Разведчики, устроившиеся весьма уютно — обоих дружески обнимала за шеи д’Обиньи — вздрогнули.

— Да ничего там, князь. Степь… лес… вот разве что Серое урочище… Недоброе место, все объезжают.

— Проводите?

Оба воина разом побледнели:

— Ты что, князь⁈ Там же это… ведьма живет. В смысле, колдунья, которая старуха-ведьма, — пояснил Горя.

— Не болтай! — шепотом заорал на коллегу Слав. — Она девица-красавица, только очень старинных годов. Вот же язык у тебя без костей. Она ж живо оскорбится, припомнит. А ездить туда без особой нужды мужам нельзя, про то вся степь знает.

— У меня как раз нужда, — напомнил князь и свистнул — застучали копыта буланого, спешащего от сочной приречной травы.

— Князь! — хором возопили воины. — Она ж там плату берет. Неподобающую! Нельзя нам туда.

— Сидите. Я за советом, а не воевать, сам справлюсь, — князь взлетел в седло.

— Это куда⁈ — возмутилась, поднимаясь, Ольга. — Уверен, что без меня лучше сговоришься?

— Не уверен, но говорят же — небезопасный визит, — пояснил Бро.

— Ему что, лишь бы нахамить и уязвить девушку, — пояснила двоечница, она тоже уже была на ногах. — Самоуверенность — вот этот тренд он прокачивает.

— Слегка преувеличиваешь — мягко возразил Бро. — И умоляю, не слети с коня. Mon cher, — вы лагерь прикройте, мы скоро…

Князь вел вдоль реки. Степь была как своя — словно тысячу лет здесь ходил. Ночь, заросший берег, почти невидимая тропа и стук копыт. Тени дубрав поодаль, легкая рысь коней, запах трав и росы в лицо…

За сердце что-то тронуло, остановил коня:

— Здесь от реки уходим, мои богини.

Авантюристка и двоечница молчали, смотрели вокруг. Недолгая скачка во тьме околдовала даже бессердечную Ольгу — расстояния ночной степи воистину призрачны, будто уже в далеком ином краю оказались. А может, так и было?

— Как мы это делаем, а, Бро? — прошептала Васко. — Мы же ничего этого не умеем. Я вообще в степи никогда не была, а на лошади только шагом могу.

— Память предков, — пробормотал князь. — Но сейчас некогда анализировать. Вперед!

Рискованной рысью пролетели сквозь лес — юные дубки расступались, их деды — могучие тысячелетние дубы приподнимали узловатые ветви, пропуская всадников. Вот не был князь Волков потомственным коренным жителем южного русского порубежья, но какой-то частью, видимо, и был — поскольку наши там земли, и смешиваются в крови любого двоечника и архангельский холодок, и курильские туманы, и прибалтийская сыроватая весна, и памятный зной Тавриды. Ну и все что между этими локациями, разумеется. Отнюдь не по абвгд наши предки географию учили, ногами прошли, все в памяти осталось, только поднапрячься и вспомнить порой надо.

Яр-овраг, и еще один… Лошади неохотно спускались по чуть заметной тропке.

— Думаю, ее имя определенно — Наина, — прошептала двоечница.

— Полагаю, да, — согласился князь.

— Полно вам, сказки и жизнь всегда неизбежно разнятся, — напомнила умудренная опытом сотен афер и обманов прекрасная фон Штайн. — Но сейчас не о том нужно думать. Неважно как ее зовут, важно как ты, Броня, с ней расплачиваться будешь. Ты готов напрячься?

— Не до такой степени. Организм все же не железный, — признался Бро. — Но я готов договариваться.

— Ну-ну… — неопределенно, но с некоторым восхищением, пробормотала златоглазая авантюристка.

Тропинка неожиданно повела вверх и окончилась у площадки перед черным провалом пещеры. Дымился костерок, валялись потрепанные меха, сидела хозяйка.

— Явились? Осмелились? Нужда подперла?

Колдунья была дряхла, седа, имела немалый горб, но запавшими глазами посверкивала весьма хищненько — вот прямо на князя и посверкивала, с предельным, но сейчас не совсем уместным личным интересом.

— Долговязый, безбородый, а так недурен, — отвесила колдунья лестный комплемент незваному гостю. — Слазь с коника, молодец. Слазь-слазь, в конях правды нет.

Бро тактично кашлянул:

— Доброй ночи вам, хозяйка. Вот сразу насчет правды. Был бы рад провести время до рассвета, вот честно. Вы — легенда, без всякого преувеличения, знамениты и неподдельно сказочны. Но есть серьезные обстоятельства, препятствующие приятному проведению досуга. Во-первых, военно-тактическая обстановка…

Некогда прекрасная Наина нетерпеливо повела клюкой — как и большинство женщин, она не очень интересовалась военно-тактическими задачами. Да и вообще говорить с ней было трудно. Бро был готов увидеть что-то страшноватое и непривлекательное — с первоисточником-то был знаком. Но оказалось, что великий поэт из милосердия умолчал о зубах знаменитой колдуньи. А зубы были как раз того… впечатляющи. Одновременно с горбом они отросли и пожелтели, что ли?

— Понимаю, про войны вам не очень интересно, но обязан был упомянуть, — мужественно продолжил Бро, чувствующий, как катастрофически и навсегда тает его уровень тестостерона. — Главная, и непреодолимая причина воздержания — мое сердце занято. Занято всецело и серьезно. Увы, мудрая Наина, тут ничего не поделать.

Замерли спутницы князя, а колдунья, прищурив один глаз, всмотрелась и молвила:

— Редкий случай посетил бабульку — не-лгун в гости наведался. Понимаю, сама была юна, горда и туповата — бралась партнерами в любви перебирать. Слушай, а чего перлись-то сюда? Я девчонками не интересуюсь, я же из классики. А «за так» волшебство не подаю — мне, между прочим, пенсий не начисляют, к богадельне не прикрепили, до сих пор работать-зарабатывать приходится.

— С пенсиями и в будущем будет ненамного лучше, — признал князь. — О девушках речь не стоит, они ехали исключительно на вас взглянуть — на легендарную сказку, тут можно понять, уникальный случай. Надеюсь, не обидитесь. А на обмен можем предложить новости из будущих веков. Возможно, вам интересно, женщина вы мудрая и образованная.

— Это да, — согласилась колдунья, скаля оба длинных зуба. — Потому и знаю — говно ваше будущее. Не потому что ваше, а потому что будущее всегда говно. Дубравы спилите, реку засрете, курганы разроете — так?

— Сейчас курганы пытаемся защищать и рыть щадящим археологическим научным образом, но в целом, да — дрянновато получилось, — вздохнул Бро.

— Вот видишь. И на кое уныние мне те подробности? — усмехнулась старуха. — Хотя… Там на кургане твои девчушки щебетали про приспособу для женских утех. А вот что за невидаль те «аккумуляры» и «батарейки»? Практично ль, иль в самом запале подведут да огорчат?

Румянец Васко конкурировал с пламенем костерка.

— Бабуля Наина, но как при князе-то⁈ — ужаснулась Ольга. — Это же дамское, щепетильное. Да и откуда ему знать? Он же как вы — строго классического направления.

— Это да, — в некотором ошеломлении признал Бро. — Вообще не интересовался, вы уж извините.

— Так что стоишь? Погуляй вокруг. Я надолго красавиц не задержу, меня лишь бабское любознательство мучит.

Бро привязал коней к кусту на краю яра, сидел, грыз травинку и смотрел на звезды. Внизу у пещеры беседовали и временами хихикали. Гм, «любознательство», знаем мы это стороннее академическое любопытство. Впрочем, отчего бы и не так. Живой же человек, хоть и колдунья. Ей бы стоматолога хорошего.

Бро размышлял о разнице времен и о том, что за ночь с половцами уже точно управиться не выйдет. Дамам только дай в болтовне увязнуть.

Но нет, двоечница взбежала на склон, азартно указала во тьму:

— Пошли!

— В смысле? — изумился Бро. — А Ольга? А лошади?

— Ольге нельзя. И лошадям тоже. Они пугаются.

Князь сильно сомневался, что фон Штайн чего-то пугается, кроме как прожить день без существенно прибыльного обмана. Ну да ладно, Васко явно имеет конкретный план.

Отбежали дальше от яра, графиня-двоечница остановилась на возвышенности с относительно невысокой травой.

— Где у нас север? Ты должен знать.

— Там, — указал Бро. — Это судя по Полярной звезде. Вот видишь Большую Медведицу, так, если по ней ориентироваться и отсчитать…

— Потом объяснишь с поэтической и математической точек зрения. Сейчас — вот! — давай! — Васко сунула глиняный пузырек, в котором что-то булькало. — Бахни! Залпом, но ровно половину, не больше.

— Это что, допинг, что ли? — занервничал князь. — Знаешь, я к наркотикам отношусь резко отрицательно.

— Я тоже — отрицательно. По молодости дурь пару раз курила, но как папку посадили, завязала с алко и этим.

Во как. То ни словом себя не выдает — полная конспирация, то инфа валом льется, прям даже не впитаешь сразу. А собственно, что ты, князь, думал о ее происхождении — понятно же, что у двоечницы с Жюли д’Обиньи полным-полно общих криминальных интересов, это кроме нездоровых поцелуев.

— Не веришь мне, да? — Васко стиснула грубый флакон в ладони.

— Верю, — сказал князь мрачно, но без сомнений. — Но ты куда гонишь-то? Вот как мы эту отраву должны поровну делить, если сосуд непрозрачный и неизвестной емкости?

— А, это… да, верно, — почему-то с очевидным облегчением пробормотала двоечница и скинула с плеча рюкзак. — Есть более прогрессивная емкость…

Прогрессивная емкость оказалась пластиковым стаканчиком со свежим ароматом какого-то сладкого ликера. Ага, вот крепко-накрепко завязал тут кто-то с алко.

— Да ладно тебе, это мы с девчонками местный мед пробовали, — пояснила без особого смущения всё успевающая библиотечная двоечница.

— Не собираюсь разворачивать антиалкогольную компанию, не тот учебный век. Но как бы эта настойка данный допинг не разбодяжила.

Васко фыркнула:

— Сам-то… «разбодяжила», гопник столичный. Там же чистый мед был, пусть и слабоалкогольный, что с него будет?

Набулькали в стаканчик, двоечница до последней капли вытрясла флакончик, отмерила ноготком:

— Собственно, по глотку и будет. Давай первый, ты точнее глотнешь — математик же.

Бро подумал, что напарница к переэкзаменовке готовится пунктуально и последовательно — вот на ногтях, несмотря на XII век, темно-зеленый маникюр — довольно нестандартный цвет-металлик, но смотрится на удивление удачно и уместно. Когда успевает девушка? Ладно, берем стаканчик, пока Васко за разглядывание не сагрилась.

— Чего дальше-то будет?

— Не сбивай, князь. Тут важен строгий порядок. Быстро пьем, быстро говорим заговор.

— Слушай, вообще, насколько я понимаю, в настоящей классике не особенно на заговоры и иные суеверия надеялись. Скорее, иронизировали по этому поводу.

— Не тот случай! У нас выбора нет, да и верю я бабе Наине.

Вот так всегда с женщинами и случается. Спрашивает девушка — «ты мне веришь?», а потом оказывается, что верить нужно не ей, а малознакомой, пусть и с виду достаточно адекватной бабе-яге. Ну, слово-то обратно не вернешь.

Бро глотнул, строго контролируя уровень жидкости…

Ничего так, терпко, оригинально, спирта чуть-чуть, остальное травы.

Васко мигом добила степной эликсир, бросила стаканчик на рюкзак.

— Смотри и повторяй!

Она согнулась, и довольно спортивно кувыркнулась через голову вперед, отчетливо продекламировав:

— Ночь-ночь, иду сюда — пойду туда. Быстрым скоком, волчьим логом!

Бро не то что удивился, скорее, засмотрелся: в узких штанах, гибкая, кувыркающаяся двоечница со стороны небольшого упругого тыла была весьма себе. Как-то не приходилось ее видеть с чисто этой — акробатической — стороны.

Князь спохватился — обещал же повторить.

— Ночь-ночь…

Где-то между «скоком» и «логом» Бро ощутил, что мир разительно меняется…

Меняется — не то слово. Мир стал иным: широким, высоким, и… сферическим. Ну, словно и за спиной всё видишь.

Э-э… за спиной-то ладно. Бро с удивлением смотрел на свои лапы — мощные, шерстистые, крепкие. И ничуть не уставшие. Князь-оборотень перевел взгляд на партнершу.

Ну… Такая шерстистость Васко определенно шла. Шкура чуть светлее чем у князя, острая морда — вот когда была лицом, казалась чуть излишне худощавой. Да нет, именно такой и должна быть — просто идеальная морда лица, клыки яркие, очень симметричные. Скалится весьма довольно.

Васко тоже осматривала свои лапы — молодые, стройные, с солидными когтями. Это вам не салонный маникюр, тут настоящее эффектное оружие, и зеленый лак-металлик лишь оттеняет серьезную красу волчьих когтей.

Васко негромко зарычала. Ох, как много в сердце волка в том звуке мигом отозвалось и слилось, как выть в ответ захоте-Лось. Нифига не в рифму. Но прочь рифмы, да и выть в сию охотничью ночь нельзя, лосей не будет, ждет схватка с иным врагом. Бежать, скорей, сквозь мрак дубрав и степи — к крови горячей!

Напарница, явно испытывающая столь же острое желание и нестерпимую тягу бежать-нестись-лететь к добыче, да и просто сквозь тьму, уже метнулась прочь от яра. Бро кинулся догонять, лапы — чудесные, аж четыре, несли быстрее ночного ветра.

Чудна порубежная степь в самую глухую предполночную пору. Много здесь чудес и запахов, тайных, не поддающихся объяснениям. Да волки и не пытаются объяснить — они наслаждаются бегом, предчувствием добычи и вольной тьмой.

На опушке вспугнули зайца — косой взвился в воздух, заболтал лапами, понесся, панически сшибая ушами папоротник. Васко тоже прыгнула, но не за добычей, просто от восторга и смеха. Перекатилась через спину, беззвучно хохотала, болтая лапами. Бро на миг навис над ней, глянул в глаза — темно-карие, почти черные, ничего особенного, если только не видеть в них красоту всего звездного отраженного неба и саму Васко.

Князь понял, что пропал. Наверное, и волчица что-то поняла — длинный прыжок унес легкую хвостатую красавицу в степь. Бро прыгнул следом, вытянулся над травой, напрягая послушные мышцы. Он был сильнее, догнать оказалось несложно. Но догнать, не обогнать! Бывают ли волчицы-феминистки и ненавидят ли они волков-самцов, не совсем понятно даже при целенаправленной подготовке сдачи экзамена по биологии. Сдавать биологию волк-Волков вовсе не собирался, как и проверять насчет хвостатых феминисток. Да и вообще волки выше политкорректности! Или ниже. Но если не хочется расстраивать и злить одну-единственную двоечницу, разве это не причина чуть сдержать бег?

Навстречу пахнуло кострами походного лагеря. Половцы…