Квантунская рапсодия

Утро 31 марта 1904 года было холодным и зябким, как и вся весна, пришедшая на Квантунский полуостров согласно календарным срокам. Холодные промозглые ветра медленно и неторопливо разгоняли темную стену дождливых туч, всю ночь висевших над акваторией Порт-Артура. Несший ночной дозор у входа в бухту крейсер «Диана», внимательно следил за морем, где в сумраке ночи, под пеленой дождя мелькали силуэты неизвестных кораблей.

Возможно, это были миноносцы, ушедшие по приказу вице-адмирала Макарова искать корабли противника у острова Эллиот, где согласно данным разведки, находились главные силы японской эскадры под командованием адмирала Того. Но с таким же успехом это могли быть и японские брандеры готовые вновь атаковать стоявшие на внутреннем рейде гавани русские броненосцы.

Тихоокеанская эскадра появившаяся у китайских берегов шесть лет назад, переживала далеко не лучший момент своей истории. Внезапно начавшуюся войну с Японией эскадра встретила полностью неготовой к ведению боевых действий и главная вина за это, лежала на плечах царского наместника на Дальнем Востоке адмирала Алексеева. Внебрачный сын русского императора Александра II, он считал себя непревзойденным знатоком морского дела, стратегом и дипломатом в одном лице и не желал считаться с каким-либо иным мнением, идущим вразрез с его собственным взглядом. Обладая неограниченной властью, он фактически отстранил от управления эскадрой вице-адмирала Старка, руководя эскадрой через его голову её командующего.

Как результат бурной деятельности генерал-адъютанта, стало резкое сокращение числа выходов кораблей эскадры в море. «Зачем тратить большие деньги из государевой казны на маневры, в виду отсутствия в Желтом море серьезного противника русским интересам» - поучительно говорил наместник, пресекая попытки адмирала вывести свои корабли в море. Вследствие этого, учения с боевыми стрельбами и отражению минных атак проводились исключительно по желанию Алексеева и носили откровенно показательный характер, для высоких персон, время от времени посещавших Порт-Артур.

Голосу наместника Дальнего Востока вторили высокие чины Адмиралтейства вместе с генерал-адмиралом Алексеем Александровичем. «Японский флот будет готов к боевым действиям не ранее конца 1905 года. Вот к этому моменту и следует быть готовым» - изрекал курировавший морское министерство великий князь, совершенно не желая видеть как «макаки» на английские кредиты спешно строят новейшие броненосцы и крейсера. Добившись согласия Токио напасть на Россию, англичане не жалели денег для своего нового союзника готового воевать за британские интересы.

Существуя, как грозная боевая единица исключительно на бумаге, Тихоокеанская эскадра за четыре года командования генерал-адъютанта быстро утратила свой былой боевой дух, превращаясь в простое скопление кораблей, коптящих небо на внутреннем рейде Порт-Артура. Командиры кораблей и их офицеры большую часть своего времени проводили на берегу, откровенно интересуясь интригами в штабе наместника и местными развлечениями, чем боеспособностью экипажей вверенных им кораблей. Теперь уже как ранее не говорили «У нас, на корабле» или «У нас, на эскадре». Лишь иногда офицеры в разговоре упоминали «У нас, в Артуре».

Слепо следуя своей гибельной стратегии, адмирал Алексеев запретил приведения кораблей эскадры в боевую готовность, после срочного отплытия всех японских подданных из Порт-Артура в Чифу 26 января 1904 года. «Преждевременная мера!» - написало зеленым карандашиком их всезнающее высочество на рапорте вице-адмирала Старка о необходимости выставления противоминных сетей и соблюдения светомаскировки на кораблях стоявших на внешнем рейде в связи с возможным нападением японцев. Лучшего подарка адмиралу Того не мог преподнести ни один из их многочисленных японских шпионов действовавших в Артуре.

Однако, получив в свои руки столь мощный козырь от господина наместника, японцы не смогли его толком использовать при нападении на корабли русской эскадры в ночь на 27 января. В результате атаки японских миноносцев только повреждены были два броненосца «Цесаревич» и «Ретвизан», а так же и легкий крейсер «Паллада». Большего результата, славные потомки богини Аматерасу под командованием адмирала Того добиться не смогли.

Гораздо в большей степени сопутствовала удача адмиралу Урио, блокировавшего шестью тяжелыми крейсерами в Чемульпо русский крейсер «Варяг» и канонерскую лодку «Кореец». После неравного боя с превосходящим их по численности врагом, русские моряки были вынуждены уничтожить свои корабли, открыв скорбный счет потерь русской стороны.

Стремительное начало войны вызвало шок как среди обитателей плавучих «казарм» артурской эскадры, так и среди высшего руководства крепости и Квантунского укрепрайона. Но если у моряков шок быстро прошел и утром 27 января, они смело встретили, приблизившуюся к Порт-Артуру японскую эскадру, и при поддержке орудий батареи Электрического Утеса заставили её отступить, то деятельность адмирала Алексеева носила совершенно иной характер. Едва только стало известно о гибели кораблей в Чемульпо и повреждениях кораблей артурской эскадры, как наместник со всей своей кипучей энергией принялся защищать честь и достоинство своего мундира. Без всякого зазрения совести, «сатрап с зеленым карандашиком» объявил главным виновником неудач на море вице-адмирала Старка.

С целью дискредитации командующего флотом из штаба наместника был пущен подлый слух о том, что в момент нападения японцев все командиры кораблей находились на балу по случаю именин жены адмирала. Именно по этому японцы смогли безнаказанно напасть на наши корабли, беспечно стоявших на внешнем рейде, и повредить их.

Искусный интриган, Алексеев лучше многих знал, что ничто так верно не губит репутацию человека, как черная клевета в его адрес. Однако в лице адмирала Старка «всепресветлейший» генерал-адъютант неожиданно натолкнулся на непреодолимую для себя преграду.

Получив отрицательную резолюцию Алексеева на свой рапорт от 26 января, Старк прозорливо изъял его из канцелярии наместника, несмотря на вялые протесты чиновников. И едва только из штаба наместника пошла критика в адрес командующего, как Старк моментально известил наместника о существовании опасного для него документа. Против столь убийственного для него бумаги генерал-адмирал ничего не мог поделать, и штаб наместника моментально сменил пластинку, заговорив о коварном супостате начавшего войну вопреки общепринятым традициям цивилизованного мира.

Честь Оскара Викторовича была спасена, но не в правилах августейшего отпрыска было сносить подобную строптивость своих подчиненных. Не в силах открыто снять Старка с поста командующего Тихоокеанской эскадры, Алексеев стал добиваться назначения в Артур вице-адмирала Макарова. Генерал-адъютант очень надеялся, что благодаря своему высокому положению, он сможет держать неискушенного в кабинетных играх флотоводца в крепкой узде и одновременно пользоваться его военным талантом.

Это желание наместника полностью совпадало с желанием столпов петербургского Адмиралтейства удалить подальше из столицы Макарова приносящего ему массу беспокойства своими энергичными действиями.

Попав под энергичное давление двух заинтересованных сторон, молодой император Николай II быстро подписал указ о назначении Макарова командующим Тихоокеанским флотом и знаменитый адмирал через день покинул столицу.

Между тем, бездарная деятельность наместника продолжала приносить свои губительные плоды. Выполняя приказ штаба о постановки минных заграждений на подступах к Порт-Артуру, 29 января на собственных минах подорвался минный заградитель «Енисей». Главная причина этой трагедии заключалось в отсутствии опыта у экипажа по проведению подобных операций, в сложных условиях на море. На помощь ему был отправлен легкий крейсер «Боярин», капитан которого был извещен о выставлении мин. Однако это не помешало кораблю наскочить на недавно выставленные «Енисеем» мины. В результате взрыва крейсер получил крен на правый борт, погрузился в море до уровня иллюминаторов и командир корабля капитан 2 ранга Сарычев отдал приказ покинуть обреченное судно. Приказ был быстро исполнен, команда перешла на сопровождавшие крейсер миноносцы и, не дождавшись когда «Боярин» утонет, корабли ушли в Порт-Артур.

Каково же было удивление штаба, когда на следующий день патрульные миноносцы доложили, крейсер вопреки рапорту капитана не погиб, а стоит, приткнувшись носом к берегу и его вполне можно спасти. Эвакуационные работы должны были начаться 31 января, но разыгравшийся ночью шторм сорвал «Боярина» с мели и отнес его на мины. Получив новую пробоину крейсер, затонул в сорока метрах от берега.

Желая спасти своё лицо на фоне растущих потерь русского флота, адмирал Алексеев не нашел ничего лучшего как провозгласить новую тактику ведения войны. Её главная задача заключалась в сохранение кораблей эскадры, путем отказа от активных действий на море.

Это решение наместника вызвало глухой ропот на кораблях. Рвущихся биться с врагом моряков, связывали по рукам и ногам и заставляли глядеть на корабли врага из внутренней гавани Порт-Артура. С этого дня, главными героями войны стали артиллеристы Электрического Утеса под командованием капитана Жуковского. Их пушки заставляли японские корабли держаться подальше от берега, не позволяя им проводить обстрел порта как это было днем 27 января.

Много раз японские броненосцы вступали в перестрелку с отважной батареей, стремясь заставить замолчать её, но всякий раз поспешно отступали, когда русские артиллеристы добивались попадания во вражеский корабль. Так пять десятидюймовых пушек защищали от врага крепость и притаившийся в ней флот.

Лишенные возможности уничтожить русские корабли огнем своих броненосцев, адмирал Тога решил прибегнуть к такому старинному оружию как брандеры. Нагрузив пароходы взрывчаткой и горючим материалом, японцы решили таранить стоявший у входа во внутреннюю гавань броненосец «Ретвизан» и уничтожить его.

Ночью 11 февраля, пять японских пароходов брандеров в сопровождении миноносцев устремились в атаку на «Ретвизан». Вначале их приняли за ожидаемые транспорты с углем и позволили приблизиться, но затем в них распознали брандеры и открыли огонь. Грохотали все прибрежные батарей, начиная от Утеса и заканчивая с Тигрового полуострова, а так же орудия самого броненосца. Благодаря интенсивному огню защитников Артура, один из пароходов был потоплен, другой выбросился на камни у горы Белого Волка, третий получив повреждение, ушел обратно в море. Однако двое брандеров, упорно продолжали сближаться с «Ретвизаном». Один из брандеров под градом снарядов затонул вблизи Золотой горы, зато второй практически добрался до сидевшего на мели броненосца. Несмотря на возникший, на борту пожар, брандер двигался к своей цели, до которой оставалось несколько десятков метров. Казалась гибель «Ретвизана» неминуема, но тут вмешался его величество случай.

Осколком снаряда разорвавшегося рядом с брандером были перебиты цепочки державшие якорь левого борта, и он моментально ушел на дно. Пароход немедленно бросило влево, и он выскочил на берег, так и не дойдя до броненосца совсем чуть-чуть.

Трудно себе было представить, что было бы, если бы горящий брандер врезался в беспомощно стоявший броненосец. Даже если бы таранный удар, не достиг своей цели, то наличие у борта гигантского костра создавало огромную угрозу для «Ретвизана» с его угольными ямами, артиллерийскими погребами и запасами горючих материалов.

Таково было положение дел, когда 24 февраля в Порт-Артур прибыл вице-адмирал Макаров. Сказать, что его ждали с нетерпением, значить ничего не сказать. Матросы и офицеры видели в нем человека способного одним своим присутствием изменить постыдное положение дел. Все они ждали, что командующий Тихоокеанским флотом не станет прятать корабли эскадры в «тихой луже» внутреннего рейда, а поведет их в бой против японцев. Моряки жаждали действий от адмирала и их надежды полностью оправдались.

Уже в первый же день своего приезда, прямо с поезда Макаров устремился на верфи, где своими глазами оценил степень повреждения кораблей и ужаснулся тому, как медленно проводился ремонт поврежденных кораблей. Впрочем, предвидя, что его могло ожидать в Артуре, Макаров привез с собой команду питерских мастеровых, сразу взявшихся за дело.

Прибытие командующего совпало со снятия с мели «Ретвизана», что было расценено всем гарнизоном как добрый знак. Сняв фуражки многие из команд кораблей крестились, глядя на адмиральский флаг взвившийся на «Аскольде», где до принятия дел у Старка расположился штаб Макарова.

С первых дней своего прибытия адмирал с утра до ночи проводил осмотры кораблей эскадры, и это сильно поднимало настроение моряков. Принимая рапорт командира, знакомясь с офицерами и расспрашивая матросов о службе, адмирал пробуждал в моряках боевой дух, столь основательно задушенный деятельностью наместника. Его слова напутствия: «Дай Бог, в добрый час молодцы!» действовали на экипажи кораблей лучше всякой похвалы.

- Этот настоящий! Сразу видно, что из простых моряков, знает всю нашу правду! – восторженно шептали комендоры и кочегары осмотренных адмиралом кораблей.

- Приехал, Макаров бить японцев! Теперь дело будет! – уверенно говорили офицеры и с утроенной энергией занимались повседневной рутиной в ожидании большого сражения с неприятелем. Все ждали перемен в затхлой жизни плавучих «казарм» и адмирал постарался оправдать выданный ему кредит людского доверия.

Уже 26 февраля, по его приказу в море вышли два отряда миноносцев на поиски кораблей врагов и вскоре приняли бой на море. Первый отряд миноносцев столкнулся с японскими миноносцами и после яростной схватки отступил, имея повреждения. Противник так же получил повреждение и потому не преследовал русские корабли.

Второй отряд миноносцев, состоящий из «Решительного» и «Стерегущего» столкнулся с превосходящими силами противника и после ожесточенной перестрелки был вынужден отступить. «Решительный» сумел прорваться, а лишившийся хода «Стерегущий» принял неравный бой и был захвачен противником.

И в этот момент адмирал Макаров показал свой истинный характер. Едва только с Золотой горы на эскадру пришло сообщение о схватке между нашими миноносцами и японцами, на помощь к ним устремились два крейсера «Аскольд» и «Новик». При этом Макаров перенес свой флаг на быстроходный «Новик», чем вызвал бурю эмоций среди моряков эскадры. Некоторые осуждали адмирала за столь смелое решение, но большинство моряков было в восторге. Теперь все видели, что Макаров не собирается исполнять приказ наместника «беречь и сохранять корабли», а намерен драться с японцами.

Как не спешили «Аскольд» и «Новик» на помощь окруженному врагами миноносцу, но спасти его не смогли. Получив повреждение, «Стерегущий» затонул а, бросившись преследовать миноносцы противника, крейсера натолкнулись на главные силы японцев.

Благодаря высокой скорости оба крейсера благополучно оторвались от кораблей противника и вернулись в Порт-Артур, где их с нетерпением ждала эскадра. Это было триумфальное возвращение, хотя в бою не удалось одержать победу. Тысячи глаз с кораблей, батарей и с набережной порта с восторгом смотрели на адмиральский флаг, развивавшийся на мачте маленького крейсера. Вырывая друг у друга, бинокли люди смотрели на «Новик» и радовались, что у них есть командующий флотом, лично бросившийся на спасение одного миноносца на легком крейсере.

На лице встречавших «Новик» не было слез умиления от возвращения адмирала целым и невредимым, но зато в душе почти у каждого из них была гордость и радость, что они поверили достойному человеку. Так за один час, произошло объединение адмирала и эскадры в одно единое целое, что окончательно изгнало страх и безысходность из людских сердец и возродило в них веру в возможную победу.

И чувство это было столь высоко и радостно, что его не смогла испортить даже японская бомбардировка порта со стороны массива Ляотишаня, произошедшая сразу после возвращения крейсеров.

Узнав от своих шпионов, что на горном массиве нет русских батарей, адмирал Того решил нанести силами четырех броненосцев, массивный огневой удар по Артуру, не опасаясь пушек Электрического Утеса. Почти каждое столкновение японцев с этой со зловредной батареей заканчивалось попаданием русских снарядов в корабли эскадры.

Коварно подойдя к Порт-Артуру со стороны Ляотишаня, с расстояния в восемь миль, перекидным огнем японские броненосцы принялись, методично расстреливать внутреннюю гавань Порт-Артура, оставаясь вне зоны ответного огня.

Казалось, самым простым ответным действием на обстрел японцев было вывести эскадру в море и огнем броненосцев прогнать врага, но из-за особенностей прохода в гавань это было невозможно сделать. Мелководность прохода так и не исправленная господином наместником за семь лет пребывания на Квантуне сыграло злую шутку. В момент японской бомбардировки был отлив, и крупные корабли русской эскадры оказались запертыми в природной ловушке.

Вражеские снаряды падали на беззащитные корабли в течение двух часов, но не нанесли русским кораблям большой урон. Был только поврежден «Ретвизан», портовые сооружения и от близких разрывов снарядов пострадали экипажи кораблей, выказывавшие браваду к противнику и не пожелавшие покинуть палубу и укрыться в трюме.

Как только начался прилив, и проход вновь стал судоходен, адмирал отдал приказ выхода эскадры в море. Это решение вызвало бурю восторга среди моряков. Впервые с момента нападения противника, эскадра выходила в море в полном составе.

Обычно выход броненосцев эскадры из внутренней акватории на внешний рейд занимал несколько часов, но благодаря точным указаниям, полученным от адмирала Макарова, портовые буксировщики сумели вывести тяжелые корабли через узкий проход всего за два с половиной часа. Наблюдая за прохождением броненосцев, Степан Осипович пришел к выводу, что огромные корабли сами могут выходить в море, без помощи буксиров. Для этого требовалась только сноровка и умение маневра в сложных условиях.

Воспользовавшись отсутствием врага на море, адмирал решил провести маневры и выдал диспозицию кораблям походного и боевого строя. И тут во всей красе проявило себя долгое отсутствие практики хождения строем у эскадры. Постоянное сидение кораблей в гавани обернулось тем, что во время выполнения маневра возникала угроза их столкновения между собой. Раздраженный адмирал то и дело высказывал кораблям свою раздраженность.

Вернувшись в гавань, Макаров тут же собрал совещание флагманов и командиров для разборов неудач проведения маневров.

- Теперь уже поздно вести учения и занятия по расписанию как это было в мирное время. Враг не позволит нам это сделать и потому придется исправлять свои ошибки и просчеты на ходу. Иного нам не дано – говорил адмирал. – Поэтому, каждый командир, каждый офицер должен приложить все усилия для выявления своих недочетов и исправлений. Никто не знает, сколько нам осталось времени для подготовки к решающему моменту – месяцы, дни или часы. Ждать этого момента - смерти подобно. Необходимо использовать весь свой запас знаний, опыта и умения. Неустанно работайте с нижними чинами, говоря, что успех возможен, если каждый из них будет работать не только в силу приказа, но ещё и с желанием победить. Если комендору внушить, что один удачный выстрел из его орудия, разрушивший боевую рубку японского броненосца, может решить участь сражения, то ведь эта мысль наполнит все его существование! Он ведь даже во сне будет думать о том, как возьмет на прицел неприятеля! А в этом вся суть дела. Умение желать – это почти достигнуть желаемого.

Столь пылкие слова командующего нашли отклик в сердцах многих флагманов и командиров, но были и такие, что немедленно известили штаб наместника о смелых речах командующего флотом. Обитатель розового дворца остался, весьма недоволен подобным своеволием адмирала, но вмешиваться в дела эскадры не спешил, сделав по привычке пометку зеленым карандашом в своем кондуите.

Желая предотвратить повторной бомбардировки японцами внутренней гавани, Макаров решил установить на Ляотишане батарею, а так же наблюдательный пункт, с помощью которого стоящие в гавани броненосцы могли бы вести ответный перекидной огонь через горный массив. Все это нашло горячую поддержку со стороны командующего гарнизонной артиллерии генерала Белого.

При поддержке сухопутных частей, в кратчайший срок пушки были установлены на вершине Ляотишана, положив начало сотрудничеству армии и флота, что вновь вызвало недовольство наместника.

Как показали дальнейшие события, действия Макарова были абсолютно правильными и главное своевременные. Утром 7 марта японские корабли вновь появились на горизонте и, миновав, издали батарею Утеса, сразу направились к Ляотишаню. Не прошло и получаса с момента приближения неприятеля, как во внутренней гавани вновь стали рваться вражеские снаряды.

Получив через свою агентуру сведения о месте расположения поврежденных «Цесаревиче» и «Ретвизане», японцы стали методично обстреливать русские броненосцы. Их снаряды стали все ближе и ближе падать рядом с кораблями, но так продолжалось не долго. Получив от наблюдателя данные о нахождении вражеских кораблей, русские броненосцы открыли ответный перекидной огонь. Вслед за ними заговорили орудия батареи Ляотишана и теперь корабли Того оказались в опасном положении. Русские броненосцы вели по врагу корректированный огонь, тогда как японские комендоры могли вести свой огонь исключительно по площадям.

Это и стало решающим фактором в огневом противостоянии двух сторон. Русские добились двух попаданий во вражеские корабли, причем один успех был записан кораблям эскадры, а другой на счет сухопутной батареи.

Под громкие крики «Ура!» несущиеся с вершины Ляотишана, японцы стали покидать свою позицию, но на этом сражение не закончилось. Раздосадованный своей неудачей в перекидной стрельбе, Того решил вымести свой гнев на батарею Электрического Утеса, обрушив на русских артиллеристов весь огонь своих броненосцев.

Никогда с начала боевых действий, батарея не подвергалась столь массированному обстрелу орудий крупного калибра вражеского флота. Весь горный массив буквально гудел от непрерывных разрывов вражеских снарядов, но хорошая маскировка батареи, не позволяла японцам пристреляться. Раз за разом, пять мощных огненных столбов выбрасывали в сторону противника гудящую смерть, оставаясь неуязвимыми для орудий врага.

Едва адмиралу доложили об обстреле японцами Утеса, как он приказал кораблям эскадры немедленно выходить в море, благо этому способствовал начавшийся прилив.

Первыми на врага устремился отряд крейсеров под командованием самого адмирала. Держа флаг на «Аскольде» Макаров смело вышел в море вместе с «Дианой», «Новиком» и «Баяном» ничуть не смущаясь огневой силы кораблей противника.

Привыкший к пассивности русской эскадры, японский адмирал вначале не придал значения выходу из Артура крейсеров, продолжая вести огонь по батареи Утеса. Каково же было удивление Того, когда из узкого прохода между Золотой горой и Тигровым полуостровом, на внешний рейд стали выходить русские броненосцы. Первым двигался флагманский «Петропавловск», затем, «Полтава», «Севастополь», «Пересвет» и «Победа». Подобного действия со стороны русских адмирал не ожидал, наступала новая фаза противостояния к которой Того не был готов.

Стремясь упредить Макарова в развертывании его броненосцев на внешнем рейде, японцы прекратили обстрел Утеса и сосредоточили свой огонь на проходе. Любое повреждение русского броненосца в этом узком месте, приводило бы к временной изоляции кораблей эскадры друг от друга.

Замысел японского адмирала был прекрасен и в случаи исполнения сулил японским броненосцам большую выгоду, но злой рок неудачи появившейся над японской эскадрой с момента прибытием в Порт-Артур Макарова, продолжал своё преследование. Пока японские комендоры проводили пристрелку по русским кораблям движущихся по проходу, артиллеристы капитана Жуковского добились двух прямых попаданий в японские броненосцы. Причем один из снарядов, снёс одну из труб флагманского броненосца «Микаса».

К этому времени на внешний рейд вышло уже два русских броненосца и в проходе, находился третий «Севастополь». Не желая более испытывать судьбу и попасть под двойной удар, Того приказал отступить. Японские корабли начали выполнять маневр отхода, но неприятности продолжал преследовать эскадру. Во время исполнения поворота, еще один из вражеских снарядов поразил идущий концевым «Асахи». В результате этого попадания, пострадали машины правого борта, и броненосец сразу лишился своего привычного хода.

Момент для атаки на добивание врага был очень благоприятен для русских кораблей. Уже начали пристреливаться грохотавшие во всю мощь орудия «Петропавловска» и «Полтавы». Им вторили десятидюймовые носовые пушки «Севастополя», к которому вот-вот должен был присоединиться покидающий проход «Пересвет», а вслед за ним и «Победа». Казалось, что сегодня эскадра наконец-то смоет со своих знамен позор «27 января», но этот великолепный шанс был упущен из-за нерасторопных действий командира броненосца «Севастополь» капитаном Чернышевым.

Выполняя приказ Макарова по боевой диспозиции корабля, Чернышев неожиданно стал резко сбавлять ход и идущий сзади его «Пересвет», со всего хода протаранил корму броненосца. В результате этого столкновения в обоих кораблях возникли пробоины, и в трюмы стала быстро поступать забортная вода.

Корабли застопорили ход и принялись маневрировать, стремясь избежать нового наваливания броненосцев, друг на друга. В один момент, из-за грубой ошибки капитана Чернышева был разрушен весь замысел адмирала и вместо того, чтобы ударить по врагу мощным кулаком огня пяти броненосцев, эскадра могла вести огонь только силами двух кораблей.

В сложившихся условиях, Макаров был вынужден ограничиться лишь продолжением артиллерийской дуэли, в надежде нанести врагу хоть какой-то урон и его усилия были вознаграждены. Один из русских снарядов угодил в корму японскому броненосцу «Сикисима» прикрывавшего огнем своих пушек отход «Асахи». Черный столб дыма, взметнувшийся высоко в небо был хорошо виден с русских кораблей, но большего им в этот день достичь не удалось.

Яростно огрызаясь залпами из кормовых орудий, эскадра Того с медленно плывущим «Асахи» уходила от Артура прочь. Будь у русского адмирала хотя бы четыре броненосца, и исход этого столкновения был бы иным. В этом никто не сомневался.

Столкновение с врагом вызвало у русских моряков чувство радости и сожаление. «Эх, не удалось поквитаться с Того за январь! А ведь такой случай выпал! Хоть одного бы у него броненосца, да запалили бы! Факт!» – горестно сетовали одни. – «Ничего, братцы, будет ещё случай, и мы их тогда причешем. Уж Дедушка такого безобразия больше не допустит!» - успокаивали их другие.

Макаров действительно не собирался более упускать шанс нанести удар японцам и потому действовал решительно и строго. Не успели корабли вернуться в гавань и встать на якорь, как адмирал отдал приказ о смещении Чернышева с поста командующего «Севастополем», назначив на его место капитана второго ранга Эссена, командира крейсера «Новик».

Эти действия вызвали глухой ропот недовольства среди адмиралов и командиров броненосцев, для которых сберегательная стратегия наместника, была гораздо ближе, чем активные действия Макарова. Они очень надеялись, что вице-адмирал будет приструнён наместником, прибывшим к этому моменту из Мукдена. Тем более Алексеев благоволил к Чернышеву, с его подачи и ставший командиром «Севастополя».

Однако их ожидания не оправдались. Наместник действительно пытался оспорить приказ Макарова по снятию Чернышева и назначения Эссена на его место, но адмирал тут же попросил об отставке и Алексеев был вынужден отступить. Отставка Макарова, посланного на войну по именному распоряжению государя императора из-за провинившегося капитана, не сулила генерал-адъютанту ничего хорошего, при всем его высоком положении при дворе. В кондуит наместника была сделана еще одна запись о прегрешениях Макарова, и на этом дело закончилось. Генерал-адъютант вновь занял выжидательную тактику, в надежде, что когда-нибудь строптивый адмирал оступится и тогда высочайший критик, припомнив всё былые прегрешения, наденет на него крепкую узду.

Впрочем, и успехи Макарова также были выгодны наместнику. Согласно императорскому указу, Евгений Алексеев назначался главнокомандующим всех русских сил на Дальнем Востоке и, следовательно, все труды Степана Осиповича автоматически ложились в копилку славы наместника.

Опытный царедворец и ловкий интриган, Алексеев вел свою партию против простого и не сильно искушенного в теневых играх флотоводца и ученого, мерившего мир на свой аршин. Проглотив обиду на снятие Чернышева, он тут же пообещал Макарову добиться скорейшего издания Адмиралтейством его книги по морской тактике, а также оказать помощь в вопросе о балтийских миноносцах. Теоретик минной войны, Макаров считал миноносцы, главным оружием этой войны, ставя их выше крейсеров и броненосцев.

- «Они необходимы нам как воздух, как хлеб», - писал вице-адмирал в своих посланиях в морское министерство, прося начать незамедлительную переброску на Дальний Восток нескольких миноносцев, в разобранном виде по железной дороге. Эти требования вызывали у управляющего морским министерством адмирала Авелана горький скепсис и яростное сопротивление «макаровской» авантюре. Федор Карлович, подобно дальневосточному наместнику лучше других знал, потребности флота и четко разделял возможную реальность повседневной жизни, от несбыточных фантазий популяризаторов и прожектеров.

- Слава богу, что Ледовитый океан покрыт непроходимым льдом. Иначе Макаров потребовал бы перебросить миноносцы на Дальний Восток по северу, при помощи его любимого ледокола «Ермака», - желчно говорил Авелан своим подчиненным.

Предвидя подобные действия со стороны министерства, Макаров также направил телеграмму с просьбой о переброске миноносцев самому царю и теперь попытался продавить этот вопрос через Алексеева.

- Я полностью на вашей стороны в решении этого вопроса, дорогой Степан Осипович – учтиво говорил наместник моряку – миноносцы нам действительно необходимы, чтобы сокрушить полностью японский флот на море и заставить микадо признать свое поражение.

Так, говорил господин Алексеев Макарову, выказывая поддержку начинаниям адмирала, но содержание его телеграмм идущих в Петербург имело несколько иную окраску. В них он только извещал императора об инициативе присланного в Артур флотоводца, но ни словом не обмолвился о своей поддержке его идей. Сам господин наместник выбирал для себя роль стороннего наблюдателя, что бы в случае неудачи, сделать её главным виновником адмирала Макарова.

Тем временем, в стане японцев также шли горячие дебаты о дальнейшем ведении войны. Совершив благополучное десантирование войск в Чемульпо благодаря нерешительным действиям стоявших там «Варяга» и «Корейца», японцы заняли Сеул и двинулись на север страны. К средине марта авангард императорской армии вышел на подступы к пограничной реке Ялу, где им дорогу заступили русские войска. Предстояли серьезные бои. Одновременно с переносом военных действий в Маньчжурию, необходимо было приступить к осуществлению главной цели войны, захвату Квантуна и уничтожение русского флота в Порт-Артуре.

Сделав первый удачный шаг по нанесению урону противнику, адмирал Того никак не мог добиться нового успеха в противостоянии с Тихоокеанской эскадрой. Появление в Артуре энергичного Макарова, не позволяло японцам надеяться на пассивную позицию русского флота при проведении высадки десанта на Квантун. Крайний срок проведения этой операции был назначен японцами на начало мая. К этому сроку согласно данным разведки русские намеривались ввести в строй все поврежденные японскими миноносцами корабли, и тогда следовало ожидать самых активных действий на море со стороны Макарова.

По приказу адмирала возле вражеской крепости постоянно дежурил отряд легких крейсеров с помощью которых Того пытался выманить русскую эскадру в море и навязать бой имея превосходство в кораблях и артиллерии. Однако Макаров не попался в японский капкан. Ставя себе главной задачей возрождение боеспособности эскадры, он воздерживался от большого сражения с врагом, стремясь в малых стычках научить свои корабли стрелять и двигаться.

В этих условиях, нейтрализацию кораблей противника командующий японским флотом видел в активной минной войне и продолжение атак внутренней гавани Порт-Артура при помощи брандеров. В ночь на 14 марта под прикрытием миноносцев отряд японских брандеров с экипажем смертников устремились в атаку. Теперь их цель была не в уничтожении поврежденных русских броненосцев, а полная закупорка внутреннего прохода в Порт-Артур.

Появление ночью неизвестных пароходов на подступах к внешнему рейду, на этот раз не вызвало сомнения у русских артиллеристов. Едва только луч прожектора осветил вражеские брандеры, как батарея Электрического Утеса и Золотой горы незамедлительно открыли огонь. Вместе с ними загремели выстрелы орудий с канонерских лодок «Бобр» и «Гиляк» прикрывавших подходы к внутреннему рейду.

Огромные столбы воды взлетали вверх вокруг маленьких пароходов, а они смело продолжали свой путь. Правда, не у всех из брандеров хватило смелости и везения в эту ночь. Несколько пароходов получили повреждение и были вынуждены прекратить атаку. Повернув обратно, они были взяты на буксир миноносцами прикрытия.

Всего из восьми брандеров, сквозь заградительный огонь русских батарей прорвались две пары. Казалось, фортуна повернулась лицом к храбрым японским морякам, и они выполнят поставленную перед ними адмиралом задачу, но это только казалось. Артиллеристы береговых батарей уже приноровились стрелять по быстро идущим целям, и их огонь стал непреодолимым барьером на пути атакующих брандеров. Почти добравшись до берега, первая пара брандеров была потоплена русскими пушкарями.

Второй паре брандеров повезло чуть больше. Они почти добрались до прохода, когда их атаковал миноносец «Сильный» несший свою вахту. Не обращая внимания на разрывы снарядов своих батарей, он приблизился к одному из заградителей и с близкого расстояния выпустил по нему торпеду. Она угодила точно в цель и расколотый взрывом пароход, моментально затонул.

Последний из японских брандеров добрался точно до того места, где раньше находился поврежденный «Ретвизан», но огонь канонерок заставил его выброситься на берег. Экипаж брандера попытался спастись на шлюпках, но они были потоплены огнем с канонерок. Когда к месту боя прибыл «Новик» с адмиралом на борту все было кончено. На темной воде плавали обломки шлюпок и мертвые тела смертников.

После завершения боевых действий Макаров прибыл к месту боя и принялся осматривать севший на мель брандер. Полное отсутствие на нем горючих материалов, сразу прояснило цель атаки.

- Да, не пожалей японцы ещё двух-трех пароходов и наша эскадра была бы надолго заперта на внутреннем рейде – подытожил адмирал оценивая результаты боя – молодцы наши моряки и артиллеристы, что сумели остановить врага. Дай Бог, в добрый час!

Зная как важно поощрение личного состава в боевых условиях, Макаров щедрой рукой наградил многих матросов и береговых артиллеристов, георгиевскими крестами и медалями отличившихся в бою. Кроме этого, известие об удачном отражении вражеской атаки было направлено в Петербург императору, где оно немедленно стало достоянием столичных газет. Все они вышли с огромными заголовками на первых страницах и вызвали большой ажиотаж среди населения. Наконец-то была одержанная маленькая, но все же победа над коварным врагом.

На рассвете 14 марта на горизонте появился японский флот, адмирал Того лично хотел увидеть результаты ночной атаки. Первыми шли «сторожевые собачки» легкие крейсера, которые слишком близко приблизились к крепости. По ним сразу ударили береговые батареи, а вслед за ними из гавани появились корабли русской эскадры под флагом Макарова.

Быстро и неторопливо выстроили они боевым порядком от горы Белого Волка к Крестовой горе, как бы приглашая неприятеля к бою, но сражение не входило в планы японцев. Увидев, что проход на внешний рейд свободен, неприятель скрылся, не предприняв попытки нового обстрела Артура перекидным огнем.

Разгадав вражеские планы, адмирал Макаров решил незамедлительно предпринять контрмеры против брандеров японцев. С этой целью в качестве подводной помехи на подступах к проходу были затоплены два парохода. Теперь для того, чтобы попасть в створ прохода, кораблям нужно было поочередно отклоняться влево и вправо. Подобный маневр ночью, в лучах прожекторов, под огнем береговых батарей и охранных судов был очень затруднителен.

Стремясь максимально усилить оборону прохода, Макаров приказал затопить прорвавшийся брандер и создать из него надводный бруствер, за которым мог расположиться пришвартованный корабль. Другой такой бруствер, был установлен на подступах к проходу из затопленных кораблей, вблизи которого стал швартоваться дежурный крейсер.

28 марта установилась хорошая погода и, зная, как бывает, капризна и непредсказуема природа весной, адмирал поспешил вывести всю эскадру в море на маневры. Получив рапорт от дозорных, что неприятель начал выставлять мины на подступах к крепости, Макаров приказал протралить внешний рейд и только потом разрешил движение.

Горизонт был полностью чист от врага и ничто, не мешало адмиралу начать учение. В походном порядке, проводя различные эволюции, корабли двинулись в направлении порта Дальнего. Крейсера прикрывали походный строй со стороны моря, но ничто не тревожило русские корабли в этот день. Дойдя до Талиенвана, эскадра развернулась к югу и возвратилась в Порт-Артур.

Сразу после этого выхода погода испортилась, небо затянули серые тучи, из которых время от времени шел мелкий нудный дождь. Подобная погода могла продержаться неопределенно долгое время, что никаким образом не могло быть препятствием для выхода русских кораблей в море.

Долгое отсутствие японской эскадры наводило на мысль о том, что противник что-то замышляет, и потому Макаров решил отправить на разведку отряд миноносцев под командованием капитана 2 ранга Бубнова. Задача, поставленная перед моряками, была предельно простой, провести обследование группу островов Эллиот и вернуться домой. На тот случай если миноносцы не успеют вернуться до рассвета, им на помощь будет отправлен крейсер «Аскольд» или «Баян». Подобный выбор Макаровым был сделан потому, что японцев не было четырех или пятитрубного крейсера, какими были «Баян» и «Аскольд».

- Очень может быть, что острова Эллиот являются местом временной стоянки кораблей японского флота. Поэтому вам нужно быть предельно внимательными и осторожными – напутствовал адмирал Бубнова перед выходом.

Сразу после ухода миноносцев погода полностью испортилась. Из черных туч вперемешку повалил то мелкий дождь, то изморось, совершенно затрудняя обзор береговым наблюдателем за морем, в котором мелькали, чьи то тени.

- Толи наши миноносцы растерялись в ночи и не могут войти в Артур, толи японцы мины бросают, поди, разбери – ворчал старший офицер «Дианы» Семенов.

- Прикажите открыть огонь, ваше благородие? – спросил его комендор.

- Нет, скорей всего это наши, не умеют еще ходить ночью – с горечью произнес лейтенант, вглядываясь в серую сетку водной пелены. – Надо на всякий случай записать точные координаты и утром известить адмирала о необходимости траления этого места.

Ночь прошла спокойно, а утром на востоке показался ряд дымков – это возвращались посланные на разведку миноносцы. Они удачно выполнили задание адмирала, но экспедиция их была безуспешной, на рейдах островов Элиота никого не было.

К сожалению, отправленные в разведку миноносцы вернулись не в полном составе. Как и опасался старший офицер «Дианы» не имевшие опыта хождения ночью корабли растерялись и среди прибывших домой кораблей, не хватало миноносца «Страшного».

Выразив свое неудовольствие Бубнову в связи с потерей миноносца, адмирал тут же отдал приказ направить на его поиски «Баян» как наблюдатели с Золотой горы доложили, что к юго-востоку от Артура, в дымке ненастного утра идет бой. Это вел неравный бой миноносец «Страшный» под командованием капитана 2 ранга Юрасовского.

Заблудившийся в темноте Юрасовский, встретил отряд японских миноносцев и, приняв их по ошибке за свои корабли, пристроился к ним в кильватер. Начавшийся рассвет внес ясность в положение «Страшного», который оказался один против четырех вражеских миноносцев. Юрасовский храбро бросился в атаку на японцев, выпустив по ближайшему кораблю врага торпеду. Не ожидавший подвоха миноносец «Иосино» не успел уклониться от мчавшейся на него смерти, раздался оглушительный взрыв и переломленный пополам японский корабль затонул.

Ободренный успехом Юрасовский бросил свой миноносец в прорыв, в надежде выиграть время и оторваться от врагов, но на этом его везенье закончилось. Японцы быстро оправились от шока и, оставив один миноносец для спасение своих товарищей бросились в погоню за «Страшным». Юрасовский выжимал буквально все из своих машин, но миноносцы врага оказались быстрее. Построенные по иному проекту, чем «Страшный» они быстро догнали русский корабль и открыли по нему огонь. Завязалась ожесточенная перестрелка, в результате которой один из японских снарядов попал в торпедный аппарат «Страшного». Прогремел взрыв в зарядном отделении торпеды, и получив большую пробоину, миноносец стал быстро тонуть, оседая носом. Не прошло и нескольких минут, как миноносец погрузился в пучину, оставив после себя на поверхности моря множество обломков, за которые цеплялись уцелевшие люди.

Летевший на всех парах на выручку «Страшному» «Баян» отогнал своим огнём вражеские миноносцы, кружившие вокруг места гибели русского корабля, и принялся спасать плавающих на воде людей. Поддерживаемые спасательными поясами, цепляясь за всплывшие деревянные обломки, уцелевшие после гибели миноносца моряки, радостно приветствовали своего крейсера.

Пока команда «Баяна» вылавливала из воды своих товарищей, из-за дымки возникли четыре японских легких крейсера. Это были «сторожевые собачки», всегда идущие в авангарде японской эскадры дежурившей у берегов Квантуна.

Идя на всех парах, они немедленно открыли огонь по стоявшему на одном месте «Баяну». Положение для русского корабля было очень опасным. Вражеские снаряды все ближе и ближе ложились возле бортов крейсера, грозя в любое мгновение поразить его корпус. Однако, презрев опасность, «Баян» продолжил спасательные работы, прикрыв своим высоким бортом от вражеского огня спущенную на воду шлюпку. Уже были подняты из воды и спасены от верной смерти пять человек, когда к противнику подошло новое подкрепление. Это были два броненосными крейсерами «Асама» и «Токива», вместе с броненосцем береговой обороны «Чен-Иен» и «Фусо» под флагом адмирала Девы.

Противостоять столь сильному соединению противника «Баян» не мог и был вынужден покинуть место гибели «Страшного». На помощь крейсеру по приказу адмирала уже спешили «Аскольд», «Диана» и «Новик», а вслед за ними двигался «Петропавловск» и «Полтава».

Имея мощные машины, флагман быстро догнал тихоходную «Диану» и поравнялся с нею. Стоявший на мостике Макаров перешел на левый борт и, обращаясь к столпившейся на палубе крейсера команде, громко крикнул, чеканя каждый слог: - Здорово молодцы!

- Здравия желаем Ваше превосходительство! – громко и радостно отвечали застывшие по стойке смирно моряки.

- Дай Бог! В добрый час!

- Ура! – мощно загремела команда крейсера и стоявший у поручня адмирал, радостно улыбаясь, помахал в ответ фуражкой. Это простое движение флотоводца вызвало новую бурю радости у матросов. Наседая, друг другу на плечи, они махали бескозырками своему любимому адмиралу и вместе с ними, не стесняясь охвативших их чувств, махали своими фуражками и офицеры.

Приближаясь к флагману, при помощи семафора и сигналов, «Баян» доложил адмиралу, что в горячке неравного боя, возможно, не успел подобрать всех. Может быть, кто-то ещё держится на обломках. Услышав это, Макаров немедленно приказал: «Быть в строе кильватера. «Баяну» идти головным и вести эскадру к месту. Всем смотреть за плавающими обломками».

При подходе к месту гибели миноносца, эскадра Макарова столкнулась с японцами, но теперь превосходство было на стороне русских. Завязалась перестрелка на дальних дистанциях. Мощным смертоносным молотом били двенадцатидюймовые орудия броненосцев, разрывая серую гладь моря вблизи вражеских кораблей. С грохотом вздымались вверх столбы темной воды, засыпая палубы японских крейсеров осколками снарядов.

Не выдержав столь серьезного испытания огнем, японцы поспешили отойти, стремясь как можно быстрее выйти из зоны поражения русских калибров. Подойдя к месту гибели «Страшного» и никого не обнаружив на воде, адмирал решил продолжить преследование бегущего противника.

- Прикажите сосредоточить весь огонь на броненосцах – приказал Макаров контр-адмиралу Моласу, наблюдая в бинокль за врагом – попробуем атаковать врага. Крейсера, конечно, удерут, а вот броненосцы мы сможем пощипать.

Всё произошло, как и предполагал адмирал. Русская эскадра постепенно нагнала старые береговые броненосцы, сосредоточив на них весь огонь. Больше всего досталось концевому «Чен-Иену», на котором вспыхнул сильный пожар.

- Не уйдет японец! Хоть одного да потопим! – радостно сказал командир «Петропавловска» Яковлев, азартно следя с капитанского мостика за разрывами своих снарядов, но словно в ответ ему раздался тревожный крик сигнальщика, извещающего о появлении главных сил противника. Из туманной дымки горизонта стали появляться многочисленные японские корабли.

- «Микаса», «Асахи», «Сикисима», «Фудзи», «Ясима» и «Хацусе» - перечислял Яковлев название кораблей противника, чётко определяя их, наблюдая в бинокль на темной поверхности моря.

- Добавьте сюда «Касаги» и «Иосино» - вторил ему Макаров, идентифицируя силуэты двух броненосных крейсеров идущих концевыми – это ловушка. Подставив под убой старые броненосцы, друг Того пытается навязать нам неравный бой.

- Передайте приказ отхода и известите береговые батареи, быть готовыми к открытию огня. Пока нам рано меряться силами с японцами – произнес адмирал, оценивая главные силы противника.

Повинуясь приказу, русские корабли быстро совершили маневр перестроения и легли на обратный курс. Началось яростное состязание двух эскадр, каждая из которых решала свои задачи. Японцы, используя своё преимущество хода, попытались, идя параллельным курсом обогнать русских и отрезать их от береговых батарей. Весь огонь своих главных калибров, Того сосредоточил по идущему головным «Петропавловску», определив по адмиральскому флагу присутствие на броненосце знаменитого флотоводца. Вражеские снаряды очень кучно ложились вблизи бортов броненосца, щедро засыпая его палубу множеством осколков, рвущихся от удара об воду в отличие от русских бомб.

По настоянию командира, Макаров перешел в боевую рубку, и едва за адмиралом только закрылась броневая дверь, как корпус судна угодил вражеский снаряд. Кто-то закричал истошным голосом и в рубку влетел великий князь Кирилл Владимирович, который вместе со своим братом Борисом приехал в Артур с изволения своего родственника царя пострелять «макак» и развлечься в местных кабаках.

- Чуть не убило, чуть не убило – громко запричитал он, обращаясь к находившимся в рубке морякам – чуть ниже и осколок бы снёс мне голову!

Кирилл уже сто раз пожалел, что не покинул корабль перед его выходом в море, как прозорливо сделал это его брат Борис.

- Война, ваше высочество – философски произнес Макаров, для которого присутствие в Артуре царского отпрыска было головной болью. Великий князь беспробудно пил, вовлекая в свои кутежи офицеров кораблей, явка которых на княжеские банкеты была обязательной. Макаров как мог, боролся с этим явлением разваливающее дисциплину на флоте, но Кирилл вел себя крайне вызывающе, всячески подчеркивая своё высокое положение.

- Да война, черт бы побрал этих макак – огрызнулся великий князь, которого продолжала колотить дрожь от испуга, явственно осознавая какой опасности он подвергся всего минуту назад.

Макаров ничего не ответил, но в душе адмирал был очень рад тому, что царственный разгильдяй хоть немного прочувствует на своей шкуре тягости войны, которая для него ограничивалась лишь кабаками и кутежами. Степан Осипович очень надеялся что, попав под японский обстрел, великий князь покинет Артур и вернётся в спокойный тыловой Мукден.

- Подходим к Артуру! Теперь наши артиллеристы с Утеса отгонят японцев – доложил адмиралу командир «Петропавловска» капитан первого ранга Яковлев. Словно подтверждая правоту его слов, батарея капитана Жуковского дала по врагу залп из своих девятидюймовых орудий. Снаряды кучно легли возле головного броненосца «Ясима», что сразу вызвало нервозность японцев. Обнаружив, что они оказались в зоне досягаемости береговых батарей, противник стал немедленно отворачивать, и стрельба по эскадре Макарова полностью прекратилась.

С «Петропавловска» был подан сигнал: «Идти в гавань!» и постепенно сбавляя ход, броненосец стал приближаться к проходу. На корабле пробили отбой, и матросы высыпали на палубу, с интересом разглядывая уходящую японскую эскадру.

- Молодцы утесовцы, научили японцев себя бояться. Того с первого залпа дал деру – произнес адмирал, любовно оглядывая скальную махину, освещенную ярким солнцем из-за облаков.

- Обязательно объявлю им благодарность. Запишите это – приказал он своему флаг-офицеру.

- Балуете вы сухопутных крыс господин вице-адмирал – неодобрительно произнес князь, уже отошедший от страха и находясь в безопасности чувствовавший себя героем.

- Позвольте мне как командующему флотом самому решать вопросы взаимодействия с крепостью, ваше императорское высочество – сухо проговорил Макаров, но в этот момент раздался ужасный грохот, и под правым боком корабля блеснул стол огня, и все заволокло дымом. Огромный броненосец с силой подбросило сначала вверх, затем вниз и на палубу обрушилась масса воды.

- Остановить движение! Спустить шлюпки! – прокричал адмирал, с трудом устоявший на ногах, но его приказ не успели выполнить. Под самым носом броненосца произошел новый взрыв, к которому добавился еще один, на этот раз внутри корабля. Это сдетонировала торпеда, находившаяся в носовом торпедном аппарате. От этого взрыва у броненосца открылась огромная пробоина и, оседая на поврежденный борт, корабль стал медленно погружаться в морскую пучину.

В одно мгновение тонущий броненосец охватила паника, и матросы вперемешку с офицерами кинулись к левому борту. С треском открывались палубные люки, двери артиллерийских башен и из недр броненосца хлынули ищущие спасения люди.

Видя, что «Петропавловск» обречен, Макаров скинул теплое пальто, калоши и, добравшись до левого борта, оглянулся назад. Вслед за ним пригибаясь на четвереньках, полз великий князь, с ужасом подвывая дурным голосом. Адмирал хотел крикнуть ему, но в это время внутри корабля взорвались котлы и густые клубы белого пара окутали накренившуюся палубу. Корпус корабля резко качнулся и все стоявшие у борта люди, подобно гороху посыпались в воду.

Как оказалось потом, от быстрой гибели броненосца со всей командой спасло одно забавное обстоятельство. «Петропавловск» накануне должен был принять партию мин, но из-за плохой работы капитана порта контр-адмирала Греве, мины не были своевременно доставлены на борт корабля. Окажись они в трюме броненосца в момент когда «Петропавловск» наскочил на мину, то произошла бы детонация боевых зарядов. Корабль разломило бы пополам, и он затонул за считанные секунды. Однако этого не произошло и очень многие члены экипажа, успели покинуть тонущий корабль, прежде чем, завалившись на борт, он ушел под воду.

Видя бедственное положение флагмана, к нему со всех сторон устремились миноносцы, стремясь спасти тонущих людей. Вместе с ними, к гибнущему «Петропавловску» двинулась идущая вслед за ним в кильватере «Победа». Но едва только броненосец приблизился к тонущему кораблю, как сам налетел на японскую мину правым бортом.

Раздался новый оглушительный взрыв и броненосец стал крениться на борт. Получив пробоину в районе носовых угольных ям «Победа» разом приняла пятьсот тон воды, что сильно повлияло на её остойчивость. Среди экипажа началась паника и моряки по приказу командира, бросились спускать шлюпки, но вскоре выяснилось, что крен не нарастает и корабль, сможет самостоятельно продолжить движение.

Вид быстро тонущего «Петропавловска», возможная гибель адмирала Макарова и подрыв «Победы» все это крайне негативно повлияло на психику экипажей кораблей. Всего несколько минут назад все было хорошо. Эскадра подходила к Артуру с чувством гордости за то, что им удалось поквитаться с японцами за гибель «Страшного» и вдруг взрывы, от которых гибнет флагман и неизвестно в каком положении находится второй броненосец.

От столь ужасных и скоротечных перемен среди моряков возникла паника. Походный строй эскадры в одно мгновение оказался сломан, и корабли сбились в кучу, застопорив машины. Всем вдруг стало казаться, что броненосцы атаковали японские подводные лодки, сумевшие незаметно подойти к кораблям и коварно атаковали их. Сотни возбужденных глаз лихорадочно шарили по темной морской поверхности, ища в ней силуэты подводных лодок, подкрадывавшихся к своей новой жертве. Смотрели и «видели» вражеские перископы среди плавающих на море обломков.

У кого из комендоров кораблей первым сдали нервы так, и осталось тайной, да и это не столь важно. В столь сложной и крайне накаленной до предела атмосфере, это должно было произойти и оно произошло. Неожиданно загремели выстрелы и вокруг стоявших в беспорядке судов стали вздыматься столбы брызг от разорвавшихся снарядов.

- Конец пришел!! Подводные лодки! Всем пропадать! Спасайтесь! – неслось с палуб кораблей, с яростным остервенением ведущих огонь по несуществующим подлодкам японцев. В одно мгновение могучий боевой организм эскадры прекратил свое существование, превратившись в неуправляемые плавучие «казармы», охваченные или диким страхом или жаждой мести.

Приблизься в этот момент у Порт-Артура японский флот, и это было бы концом Тихоокеанской эскадры. Охваченные паникой, в этот момент они не смогли бы противостоять натиску врага. Паника, захлестнувшая экипажи кораблей, грозила причинить эскадре большой урон, но положение спас контр-адмирал Ухтомский. Видя, что «Петропавловск» затонул и скорее всего вице-адмирал Макаров погиб, он принял решение вступить в командование эскадрой. На «Пересвете» был поднят сигнал: «Прекратить стрельбу. Оказать помощь! Крейсерам и миноносцам идти в гавань!», что несколько охладило разбушевавшиеся страсти.

Прочитав приказ адмирала, офицеры кораблей бросились к комендорам, спеша довести до них распоряжение нового командующего эскадрой, но это было довольно трудно сделать. Некоторым артиллеристам было достаточно одного звука горна требующего прекращения огня. Другим пришлось по несколько раз повторить приказ адмирала, к третьим пришлось применить силу, чтобы оттащить от орудия. Все зависело от того, насколько обучена и подготовлена была команда корабля.

Как только стрельба утихла, к барахтающимся в воде людям, вновь устремились миноносцы. Одна за одной с них спускались шлюпки, а с бортов посыпались спасательные круги, жилеты и страховочные концы.

Убедившись, что вражеских кораблей нет на горизонте, на помощь морякам пришли артиллеристы береговых батарей. Получив разрешение начальства, они оставили свои позиции, и сев на лодки поплыли к месту трагедии.

Тысячи глаз смотрели в их сторону и каждого из смотревших людей, волновал только один вопрос, жив ли адмирал Макаров.

- Черт с ним с кораблем, лишь бы был жив Дедушка – шептали моряки, наблюдая за действиями спасателей – как же мы без головы будем? Пропадет эскадра, как пить дать пропадет.

В бинокли было хорошо видно, как из воды поднимались одетые в черные бушлаты люди, но ни в одном из них моряки не видели своего любимого адмирала.

Темные думы с каждой минутой все сильнее и сильнее охватывали эскадру и береговые батареи. Все с нетерпением ждали сигнала с миноносцев о том, что адмирал спасен, но долгожданное известие так и не поступало.

- Куда там было спастись адмиралу в такой давке. Тут не каждый молодой сумеет выплыть, а уж ему старику и подавно – ползали в сознании людей горькие мысли и с каждой минутой они становились все сильнее и сильнее.

Волна горя и отчаяния все плотнее охватывала корабли эскадры, заставляя поверить моряков в жесткую реальность бытия. Вот в гавань отправился один из миноносцев принимавших участие в спасении моряков, но на его мачте не было никаких сигналов. Наполненные подобранными у места гибели броненосца людьми, к берегу потянулись лодки артиллеристов, но и среди них не было адмирала. Никто не подавал радостного известия и всем наблюдателям, все яснее и яснее становилось понятным, что их любимый флотоводец погиб.

- Не может быть, не может быть – шептали тысячи губ, не желая смириться с трагической вестью, а в сердце вползала предательская пустота и бессилие перед свершившимся фактом.

И вдруг могучий рокочущий звук пронесся по просторам моря. Подошедший к миноносцам «Новик» стал стремительно покидать место гибели броненосца, а на его мачте взвился адмиральский флаг. Словно выпущенная из лука стрела мчался крейсер в Артур, рассекая носом тугую волну, а вслед за ним несся протяжный рев, с каждой секундой набиравший и набиравший силу.

Перемешавшись между собой, нещадно давя соседей, матросы и офицеры кораблей эскадры столпившись у корабельных поручней, стремились своими собственными глазами увидеть мачту крейсера с развивающимся на ней адмиральским флагом. Этот небольшой четырехугольный знак, возвращал моряков к жизни, извещая всех о присутствии на борту крейсера «Новика» адмирала Макарова. Живого.

- А-а-а!!! – звучно неслось по волнам от одного корабля к другому – А-а-а!!! – отвечал ему береговые батареи Утеса и Золотой горы. - А-а-а!!! – вторил им Тигровый полуостров и Крестовая гора. Все радовались свершившемуся на их глазах необычайному чуду.

- Жив!! Жив Борода!! Слава Богу! Есть ещё божья правда на этом свете! Не отступился Господь от нас! Значит, ещё повоюем – неслись торжествующие крики вслед за многоголосым вздохом облегчения в едином порыве вырвавшегося из груди моряков, солдат при виде макаровского вымпела. Многие из них плакали ничуть, не стесняясь своих слез, другие истово крестились, и всех людей объединяла огромная радость от спасения человека, которого они за месяц успели полюбить всей душой.

Но не только морякам удалось отличиться в спасении больших людей в этот день. Среди тех, кого вытащили из воды, уплывшие на лодке артиллеристы, был сам великий князь Кирилл. Сильно обожженный горячим паром из взорвавшихся корабельных котлов, он был осторожно вынесен утесовцами из лодки и передан под присмотр ротного фельдшера прибежавшего с батареи.

Князь был без сознания, и это дало возможность эскулапу быстро перевязать его обожженную спину, руки и ноги ватой и бинтами. Медленно и осторожно, упаковывал фельдшер своего высокого пациента в бело-розовый кокон марли, из которого вскоре торчала только одна голова обтянутая пергаментной кожей с большими залысинами.

- Ну, как? – спросил капитан Жуковский хлопотавшего над обожженным князем фельдшера, и тот с сомнением покачал головой.

- Отвоевался родимый, даже если и выживет, вряд ли на человека походить будет – с сочувствием ответил капитану Мезенцев.

Закончив бинтовать раны великого князя, он занялся оказанием первой необходимой помощь пожилому человеку с роскошной бородкой, в котором командир батареи с удивлением узнал знаменитого баталиста Верещагина. У художника было осколочные ранения левого плеча и спины. Бледный от потери крови и болевого шока, он только кряхтел и трясся мелкой дрожью, пока фельдшер с помощью металлического зонда определял, как глубоко засели в ране осколки. Закончив свой осмотр, Мезенцев заявил, что раненому Верещагину требовалось немедленное оперативное лечение по удалению осколков.

- Само ранение не опасное, но если не произвести обработки раны возможно осложнение – произнес фельдшер, накладывая повязку на плечо.

- Немедленно доставить великого князя и господина Верещагина на батарею и отправить на линейке в госпиталь – приказал капитан, и солдаты, подхватив носилки с князем, бросились выполнять приказ своего командира. Вскоре обе высокие персоны были доставлены в госпиталь, тогда как все остальные спасенные с броненосца моряки, добирались либо самостоятельно, либо их несли на носилках.

Только к исходу дня, русские моряки сумели подсчитать свои потери. В результате взрыва «Петропавловска» погиб начальник штаба флота контр-адмирал Молас, начальник военного отдела штаба флота профессор академии Генштаба полковник Агапеев, флагманский минный офицер капитан 2 ранга Шульц, только что прибывший в Порт-Артур, командир броненосца капитан первого ранга Яковлев, а также 11 офицеров и 192 матроса. Так же было много раненых и обожженных моряков, но жизни этих людей ничто не угрожало.

Сам Макаров, при падении с борта корабля от сильного удара о воду потерял сознание начал тонуть, но был спасен мичманом Бурачком. Отважный офицер подплыл к оглушенному флотоводцу и вытащил его голову из воды. Перевернув Макарова на спину, он сумел подплыть к спасательному кругу упавшего с борта гибнущего броненосца. Так, держа одной рукой адмирала, а другой за круг, он смог продержаться на плаву до подхода помощи с борта «Новика».

Отнесенные волнами в сторону от места гибели «Петропавловска» они были случайно замечены с борта крейсера благодаря спасательному кругу. Подплывшие на шлюпке матросы, с большим трудом смогли разжать сведенные судорогой посиневшие пальцы мичмана, до последнего момента цепко сжимавшие ворот адмиральского кителя.

Все время нахождения в воде, адмирал не подавал активных признаков жизни, лишь изредка открывал глаза, чтобы тут же закрыть их снова. Уже на борту крейсера после оказания первой врачебной помощи, Макаров полностью пришел в себя, чем вызвал огромную радость у всего экипажа корабля. Громкое «Ура!» разнеслось по «Новику», и радостный сигнальщик бросился поднимать адмиральский флаг, стремясь как можно быстрей сообщить эскадре радостное известие о спасении Макарова.

Бледный, слабый, страдающий от сильной головной боли, завернутый в теплый плед, он тем ни менее, как только корабельный доктор закончил все врачебные манипуляции, сразу же потребовал от командира крейсера доклада о положении дел эскадры, чем вызвал еще большее уважение среди стоявших возле него моряков.

- Передайте приказ. Эскадре следовать в порт, только после прохождения фарватера минными тральщиками, до этого, стоять на месте. Хватит с нас одного «Петропавловска» - произнёс адмирал, и его приказ был, незамедлительно выполнен. Только после полного траления подступов к Артуру, корабли стали заходить в порт, пока стояла большая вода.

Благодаря навыкам привитые адмиральскими тренировками и учениями, крейсера и броненосцы смогли быстро пройти через узкий проход до наступления отлива. Одна за другой темные массивные силуэты кораблей становились на свои места стоянок на внутреннем рейде, и только бочка флагманского броненосца сиротливо выделялась среди них.

Гибель «Петропавловска» и повреждение «Победы» ещё больше ослабляли силы Тихоокеанской эскадры в противостоянии с врагом. Вспыхнувшая надежда с приездом Макарова о скором реванше с неприятелем мгновенно погасла и теперь даже самые отъявленные оптимисты, опасались что-либо говорить по этому поводу в слух.

Однако в этот злополучный и горестный день для всего Артура, на кораблях эскадры не было уныния и скорби. Твердая уверенность в том, что «Дед» обязательно что-то придумает и изменит скверное положение дел, согревала сердца моряков и, вселяя в их душу уверенность в окончательном исходе борьбы на море.

- Жалко конечно, что «Петропавловск» погиб, но зато остался жив Макаров! – восклицали простые матросы, обсуждая на палубах своих кораблей события дня. – Да пусть бы еще один броненосец погиб, пусть даже парочка крейсеров в придачу, не жалко. Самое главное «Борода» остался жив! Ведь пока жив Макаров, значит, будет жива и эскадра!