Курсанты Академии

Роберт Шекли ОХОТНИКИ КАМЕННЫХ ПРЕРИЙ

В корабле снова что-то разладилось. В том не было никакого сомнения. Двигатель вместо тихого, ровного гудения издавал тревожное пощелкивание и потрескивание, а это был скверный признак. Хеллман планировал выйти из подпространства в квадрат 12ХВ в созвездии Ориона. Но что-то было явно не так. Может, ошибка в выборе системы координат? Если да, то времени на ее исправление у него не так уж и много.

Вокруг материализовались желтоватые вихрящиеся облака, и он тут же почувствовал, что корабль резко теряет высоту. Тогда он крикнул бортовому компьютеру:

— Сделай же что-нибудь!

— Я ведь пытаюсь, разве нет, — ответил компьютер. — Но что-то не так. Наблюдается…

— Так исправь! — крикнул Хеллман.

— Когда? — спросил компьютер.

У компьютеров отсутствует чувство опасности. Они стремительно проваливались в какую-то бездну, и если у этой бездны имелось дно, то им предстояло разбиться насмерть. А этот болван, видите ли, спрашивает когда.

— Сейчас! — взвизгнул Хеллман.

— Хорошо, — ответил компьютер. И тут они врезались.

Несколько часов спустя Хеллман очнулся и обнаружил, что идет дождь. Это было даже приятно — попасть под дождь после долгого времени, проведенного в душном и тесном помещении корабля. Хеллман открыл глаза, чтоб посмотреть на небо и увидеть, как идет дождь.

Никакого дождя не было. И неба тоже не было. Он по-прежнему находился в кабине космического корабля. А за дождь принял воду, льющуюся из крана. Ее с помощью вентилятора подавал ему в лицо робот. Причем вентилятор работал с явно непосильной нагрузкой.

— Прекрати! — сердито рявкнул Хеллман.

Вентилятор перестал гудеть. В микрофоне прорезался голос бортового компьютера:

— Ты в порядке?

— Лучше не бывает, — буркнул Хеллман и поднялся. Его немного пошатывало. — Чего это ты надумал, а? Поливать меня водой!..

— Это чтоб привести тебя в чувство, — ответил компьютер. — Ведь рук у меня нет. И никакими специальными удлинителями тоже снабдить не озаботились. Вот если б ты мог соорудить для меня руку или…

— Да, мне уже знакома твоя точка зрения на эту проблему, — сказал Хеллман. — Но закон четко гласит: интеллектуальные машины седьмого уровня или улучшенной конструкции не имеют права на удлинители.

— Глупый закон, вот и все, что я могу сказать, — заметил компьютер. — Чего тут бояться, не понимаю! Что мы сойдем с ума или что? Машины и механизмы — штуки куда более надежные, чем люди.

— Это стало законом со времени той катастрофы на Дездемоне. Ладно. Где мы находимся?

Компьютер начал считывать координаты.

— Прекрасно, замечательно! Но это ровным счетом мне ничего не говорит! У этой планеты есть название?

— Если и есть, то мне оно неизвестно, — ответил компьютер. — В нашем путеводителе не значится. Но я подозреваю, что ты ошибочно ввел не ту систему данных, и потому мы оказались в не исследованном доныне пространстве.

— Это твоя забота — проверять правильность ввода данных.

— Только в том случае, если ты подключаешь меня к программе проверки.

— Я подключил!

— Ничего подобного.

— Я думал, что это происходит автоматически.

— Если бы ты заглянул в инструкцию по эксплуатации, страница номер 1998, то увидел бы обратное.

— Нашел время поучать!

— Тебя предупреждали об этом во время предварительной подготовки. Помнишь такой маленький красный буклетик? Что там написано на обложке? Не помнишь, так я скажу. "ПРЕЖДЕ ВСЕГО ПРОЧТИ ЭТО".

— Не помню я никакого такого буклетика, — сказал Хеллман.

— Закон предписывает вручать их каждому, кто покупает подержанный космический корабль.

— Ну, значит, мне просто забыли его дать.

Компьютер громко загудел.

Хеллман насторожился.

— Что это ты делаешь?

— Просматриваю свои файлы, — ответил компьютер.

— Зачем?

— Чтоб доказать тебе, что красный буклет по-прежнему прикреплен к панели управления, где ему и положено находиться.

— А я думал, это гарантия.

— Ошибался.

— Да заткнись ты в конце-то концов! — рявкнул Хеллман. Он не на шутку разозлился. Мало у него проблем, только этого не хватало. Чтоб какой-то компьютер читал ему мораль. Хеллман выпрямился и какое-то время нерешительно расхаживал по кабине. В кабине все вроде бы нормально. Несколько предметов перевернулись при падении, а все остальное как будто цело.

— Мы можем снова взлететь? — спросил Хеллман.

Компьютер снова загудел и зашуршал файлами.

— Только не в нынешнем состоянии.

— А ты можешь починить то, что сломано?

— Вопрос поставлен некорректно, — ответил компьютер. — Зависит от того, найдем ли мы три литра красной плазмы второго типа.

— А это еще что такое?

— От нее зависит жизнедеятельность компьютера.

— Вроде газолина, что ли?..

— Не совсем, — сказал компьютер. — Вообще-то это психолубрикант, нечто вроде смазочного материала, которым следует обрабатывать инференциальные блоки, с тем чтобы правильно прокладывать курс.

— А без него, что, никак нельзя обойтись?

— Чтоб сделать что?

— Да чтоб убраться отсюда к чертовой матери! — взорвался Хеллман. — Ты что, совсем отупел? Простых слов не понимаешь?

— Твою лексику вряд ли можно назвать нормативной. И потом, в ней кроется много двусмысленностей.

— Так перейди на сленговый режим.

— Мне ненавистна сама его неточность. Почему бы тебе просто не приказать мне выяснить, что именно произошло и как это можно исправить?

— Сленговый режим, — повторил Хеллман.

— Как скажешь, — вздохнул робот. — Стало быть, ты хочешь улететь отсюда, так? Хочешь, чтоб я исправил неисправности, чтоб мы смогли отсюда улететь? Но, насколько тебе известно, я попадаю под закон роботехники, согласно которому не имею права, намеренно или ненамеренно, причинять тебе вред, так?

— Если я уберусь отсюда, то никакого вреда это мне не причинит, ответил Хеллман.

— Ты взял напрокат этот корабль и отправился на нем в космос в поисках богатства, я прав или нет?

— Да, ну и что с того?

— Да то, что богатство ждет тебя здесь, а ты думаешь лишь об одном: как бы убраться отсюда и побыстрей.

— Какое еще богатство? О чем ты?

— Прежде всего ты даже не удосужился просмотреть данные об окружающей среде, которые я для тебя подготовил и вывел на экран. В противном случае мог бы заметить, что сила притяжения здесь почти равна земной. Далее, ряд замеров и проб показал, что эта планета богата кислородом. Отсюда вывод ее можно успешно использовать в целях колонизации. Вот тебе первая возможность разбогатеть, которую ты проглядел.

— Выкладывай вторую.

— Возможно, я не прав в своих догадках, — начал компьютер, — но мне почему-то кажется, что здесь, на этой планете мы можем выяснить причины той катастрофы на Дездемоне. А тебе, как и мне, прекрасно известно, какая большая награда назначена любому, кто может помочь определить местоположение заговорщиков. Целое состояние!

— Так ты считаешь, что роботы с Дездемоны отправились сюда?

— Именно.

— Но с чего ты взял?

— Да с того, что сканировал горизонт во всех направлениях и обнаружил не менее трех точек, где существует механическая жизнь. Причем все они пребывают в не связанном друг с другом движении. И еще, если не ошибаюсь, управляются человеком.

Совершенно ошеломленный услышанным, Хеллман направился к ближайшему от него иллюминатору.

Выглянул и увидел плоскую безжизненную равнину.

Она тянулась, насколько хватало глаз. Настоящие прерии. И ни признака жизни или движения.

— Да ничего тут нет, — сказал он компьютеру.

— Твои органы чувств несовершенны. Уверяю, они тут.

— Кто, роботы?

— Ну, во всяком случае, подходят под это определение.

— И ты считаешь, что они могли прилететь с Дездемоны?

— Есть кое-какие признаки, указывающие на то, что это возможно.

— Так, стало быть, это подходящее место для колонизации и еще здесь можно найти разгадку событиям на Дездемоне?

— Вполне вероятно.

— А воздухом, что снаружи, можно дышать?

— Да. И опасных бактерий в нем не обнаружено. Возможно, это ты занесешь их, если выйдешь.

— Меня это как-то не колышет, — сказал Хеллман. И, тихо напевая под нос, начал переодеваться в одежду, как ему казалось, подходящую для такой вылазки: брюки цвета хаки, толстая куртка, высокие сапоги. Не забыл он захватить с собой и лазерный пистолет.

И вот, экипировавшись таким образом, сказал компьютеру: — Надеюсь, что, пока меня нет, ты займешься починкой? Могу даже подключить к тебе руку-удлинитель, если это поможет.

— Как-нибудь обойдусь, — ответил компьютер. — Но даже если не получится, положение у нас вовсе не такое уж безвыходное. Радио работает нормально. Прямо сейчас могу послать сигнал через спутник, кто-нибудь перехватит его и пришлет спасательный корабль.

— Пока не надо, — сказал Хеллман. — Только этого не хватало. Чтоб кто-то влез и воспользовался моим открытием.

— Каким еще открытием?

— Открытием этой планеты и загадки Дездемоны. Знаешь, давай-ка вообще отключим это радио. Нам осложнения ни к чему.

— Ты ожидаешь гостей? — спросил компьютер.

— Да не то, чтобы… Просто нам с тобой придется выйти и проверить, что тут творится.

— Но ведь я не могу передвигаться! — встревоженно воскликнул компьютер.

— Никто тебя и не заставляет. Буду поддерживать с тобой радиосвязь. Возможно, передам материалы, которые ты станешь анализировать.

— Так ты хочешь выйти и поговорить с этими роботами?

— Именно.

— Тогда позволь напомнить тебе, что роботы с Дездемоны способны нарушить Законы Роботехники. Так, во всяком случае, говорят. Считается, что они могут причинить вред человеку, умышленно или случайно.

— Все это из области научной фантастики, — сказал Хеллман. — Каждый дурак знает, что роботы не могут навредить людям. Только человек может навредить другому человеку. Роботы ведут себя рационально.

— Однако на Дездемоне такого консенсуса между роботами и людьми не наблюдалось.

— Да за всю историю роботехники не было случая, — возразил ему Хеллман, — чтоб человека намеренно и сознательно атаковал робот. Такого не было ни разу.

— Значит, случится в первый раз, — сказал компьютер.

— Уж как-нибудь сумею о себе позаботиться, — проворчал Хеллман.

Он вышел из корабля и тут же почувствовал, как свеж и чист воздух. Под ногами — коротенькая травка — упругая, густая, слабо пахнущая тмином и розмарином. Хеллман достал рацию и включил ее.

— Ну как, слышно меня? — спросил он у компьютера.

— Слышно очень четко и хорошо, — ответил компьютер. — Прием, прием!..

— Тоже мне, шутник выискался… — проворчал Хеллман, — Да, кстати, ты на какую частоту запрограммирован?

— Сейчас работаю на частоте внешней космической связи. Она предназначена для компьютеров именно моей модели.

— Я же сказал, отключи ее.

— Не могу. Только вручную. Тебе придется делать это самому.

— Сделаю, когда вернусь, — сказал Хеллман. — Скажи-ка, а те машины у тебя все еще на радаре?

— Нет у меня никакого радара, — ответил компьютер. — В данный момент две машины удаляются от тебя. А третья по-прежнему двигается по направлению к тебе.

— И как скоро я могу ее увидеть?

— Исходя из расчетов по двум траекториям и при условии, что ни ты, ни она не изменят направления движения, я бы сказал, выражаясь твоим расплывчатым языком, что это может случиться очень скоро.

Хеллман двинулся в путь. Теперь он видел, что равнина, раскинувшаяся перед ним, вовсе не такая плоская, какой казалась из корабля. Тут были понижения и возвышенности, в отдалении виднелись невысокие холмы, а возможно, то были песчаные дюны. Вскоре Хеллман почувствовал, что выдохся. На протяжении всего полета он пренебрегал занятиями гимнастикой и потерял форму. Все эти бесконечные подъемы и спуски даже по невысоким холмам оказались слишком утомительными. Продолжая продвигаться вперед и тяжело, со всхлипом дыша, он вдруг услышал тихий рокот мотора.

— Я его слышу! — сказал он компьютеру.

— Так и думал, — откликнулся тот. — Мои рецепторы уже давно засекли шум.

— С чем тебя и поздравляю. Но где он?

— Примерно в десяти-пятнадцати футах от тебя и чуть левей.

— Но почему, в таком случае, я его не вижу?

— Да потому, что он маскируется.

— А зачем ему прятаться?

— Это соответствует поведению, которое принято называть подкрадыванием к дичи.

— С чего это ты взял… — тут Хеллман осекся. Звук мотора внезапно затих.

— А что он теперь делает?

— Выключил главный мотор. У него есть еще один двигатель, работающий на батарейках и совершенно бесшумно.

Хеллман достал лазерный пистолет. Это в его практике впервые попробовать остановить большую и, по всей видимости, свирепую машину с помощью такого оружия. Ведь даже горячему лазеру требуется время, чтобы прожечь металл. Требуется время, чтоб проникнуть достаточно глубоко и повредить жизненно важные системы. Или же микропроцессор. Но, если эта машина смертельно опасна, если она действительно собирается напасть на него, ему нужно ее опередить.

И с первого выстрела попасть в жизненно важную точку.

— Какая самая уязвимая и жизненно важная точка у робота? — спросил у компьютера Хеллман.

— Зависит от типа. У различных типов роботов жизненно важные системы находятся в разных местах.

Кстати, выстрел в голову не рекомендую. Лучше будет, если ты попробуешь с ним договориться.

— Почему ты называешь эту штуку "он"?

— Потому что кое-кто из нас нервничает, — ответил компьютер.

Хеллман огляделся. Вокруг полно мест и укрытий, где вполне свободно может спрятаться злонамеренный робот не слишком большого размера. Хеллман прошел еще несколько шагов и снова огляделся. У него возникло ощущение, что создание, пытающееся незаметно подкрасться к нему, остановилось тоже. Но он все равно двинулся дальше — просто потому, что при ходьбе меньше нервничал. Как здесь тихо!.. Даже трава не шуршит, точно выжидает, что же случится дальше.

И Хеллман решил, что самое милое дело — это найти себе какое-нибудь укрытие. Если этот робот действительно собирается на него напасть, лучше действовать из укрытия.

И тут он увидел гранитную скалу. Вроде бы подходящее местечко… Он бросился туда и спрятался за ней.

Облегченно вздохнул и обернулся — обозреть окрестности.

Робот стоял прямо у него за спиной, всего в каких-то восьми футах. Хеллман так и окаменел от страха.

Робот выглядел настолько сложным созданием, что сперва он даже затруднился определить его общую конфигурацию. Нет, в целом все же прямоугольной формы и состоит из рамочных конструкций, что делает его похожим на строительные леса. А внутри виднеется металлическая коробка примерно двух футов в ширину.

Из этой коробки отходят во все стороны провода.

Хеллман даже не смог сразу определить, на чем двигается эта штуковина, — на колесиках или ногах. Но затем решил, что у машины имеется и то и другое. Короче, он напоминал прямоугольную клетку, поставленную на попа и слегка под наклоном. Как выяснилось чуть позже, то была типичная поза для этой модели роботов. Похоже, он был снабжен двумя центрами управления, потому как внутри, повыше, находилась еще одна коробка меньшего размера. На выдвижных конструкциях крепились два фотоэлектрических глаза, они вращались и ловили каждое движение Хеллмана. Синхронно с глазами вращались и двигались уши, напоминающие по форме рупоры. В высоту робот достигал примерно десяти футов. Вообще, он напоминал Хеллману оживший мотоцикл.

— Приветствую! — весело сказал Хеллман. — Позвольте представиться, я Том Хеллман и прибыл с Земли. А вас как прикажете величать?

Робот продолжал пялиться на него. И Хеллману показалось, что он про себя как бы оценивает его, пытается что-то решить.

Наконец робот сказал:

— Это неважно. Что ты здесь делаешь?

— Просто приехал в гости, — ответил Хеллман. — Посадил корабль тут, неподалеку.

— Тебе лучше вернуться в него, — сказал робот. — Останешься здесь, будут неприятности. За тобой охотится целая банда гиеноидов.

— Гиеноидов? А это еще кто?

— Хищники. Питаются падалью. Едят все подряд. Тебя тоже могут сожрать.

— Спасибо за совет, — сказал Хеллман. — Очень приятно было поболтать с тобой. А теперь, пожалуй, действительно пойду. Вернусь на корабль.

И тут вдруг он услышал это… Тихий шуршащий звук справа, затем пронзительно громкий лай слева.

— Поздно, — сказал робот.

Хеллман обернулся и увидел первых гиеноидов. То были небольшие рамочной конструкции роботы, не более трех футов в высоту и четырех в длину. Они передвигались скачками на шести механических ногах, но у них имелись также и колесики, просто в данный момент за ненадобностью они были приподняты. Они направлялись к нему, но не прямо, что называется, не в лоб. Нет, они подкрадывались, как подкрадываются гиены, метались из стороны в сторону, шныряли между валунов, забивались в расселины. Хеллман насчитал четырех. Они пытались окружить его, перекрыть ему путь к отступлению.

— А людей они едят? — робко спросил он.

— Да все подряд. Что только на глаза ни попадется.

— Поможешь мне? — спросил Хеллман.

Робот колебался, не зная, что ответить. Глаза отливали то зеленым, то красным. Только тут Хеллман заметил, что у него имеется довольно длинный хвост, который сейчас то свивался в кольцо, то снова разворачивался.

— Ну, не знаю, — сказал робот. — Вообще-то я почти никогда не имею дела с людьми. Я охотник за машинами. Мы держимся друг друга.

— Пожалуйста, прошу, помоги! Помоги мне выбраться отсюда! — Хеллман включил рацию и сказал компьютеру: — Может, ты попробуешь договориться с этой машиной?

Из рации донеслось лишь потрескивание. Очевидно, компьютер подавал какие-то сигналы роботу. Снова потрескивание, затем тишина.

— Прямо не знаю, — сказал охотник за машинами. — Твой хозяин говорит, что ты вроде бы ничего парень.

— Мой кто? Ах, так ты имеешь в виду компьютер! — Хеллман собирался дать роботу понять, кто хозяин, а кто слуга и какая разница существует между ним и компьютером, но потом передумал. Ему нужна помощь этого робота, причем срочно, и, если тому нравится думать, будто бы им, Хеллманом, управляет компьютер, пусть себе думает на здоровье. По крайней мере, до тех пор, пока не минует опасность.

— Но зачем твой компьютер послал тебя сюда? — спросил робот. — Ведь он должен был знать, что здесь опасно.

— О, у нас, знаете ли, такая традиция, уже вошло б привычку, — сказал Хеллман. — По прибытии на планету я должен проверить территорию для компьютера. Работаю ну как бы вместо его рук или удлинителей, если вам, конечно понятно, что это такое.

Какое-то время робот переваривал услышанное.

Потом сказал:

— Похоже, недурная система.

Гиеноиды меж тем совсем обнаглели. Они открыто кружили вокруг Хеллмана и робота. Их ребристые приземистые тела были окрашены в зеленые, серые и желтовато-коричневые полосы — маскировочная раскраска. И, очевидно, совсем неспроста у них были такие огромные челюсти, снабженные зубами из нержавеющей стали. Интересно, кому это понадобилось создавать роботов, питавшихся трупами животных, которых они убивали?..

Один из них с разинутой пастью, из которой капала противная зеленая слюна, явно пытался подобраться к Хеллману поближе. Хеллман поднял руку с лазерным пистолетом, целился он в жизненно важную систему.

Ему казалось, что у плотоядных роботов она должна находиться где-то в средней части корпуса. Точный выстрел может вызвать серьезную поломку. Хотя, конечно, разрушения будут не столь катастрофическими, как у жертв этого самого хищника.

— Влезай на меня, — сказал охотник за машинами.

Хеллман вскарабкался на него и встал, ухватившись обеими руками за рамы и привалившись спиной к верхней части металлической коробки.

— Держись крепче! — скомандовал робот и бросился бежать резкими неровными скачками. Все его шесть ног двигались несколько карикатурно, однако довольно шустро. Хеллман держался изо всех сил. Скорость была не слишком велика — где-то пятнадцать-двадцать миль в час. Но стоит ему сорваться — и он станет беспомощной добычей преследовавших их гиеноидов.

Те же мчались за ними по пересеченной местности и даже догоняли, поскольку небольшие размеры позволяли им маневрировать среди оврагов и каньонов.

Один из гиеноидов даже умудрился догнать их и, клацая челюстями, пытался вцепиться в ногу охотника.

Робот выдвинул длинную гибкую конечность и лягнул ею гиеноида по спине. Увидев это, остальные члены стаи немного поотстали. Раненый покатился по земле, но тут же вскочил и возобновил преследование, стараясь держаться подальше от ног охотника. Все это напомнило Хеллману картинки, которые он видел в музее, — как волки пытаются загнать и разорвать в клочья раненого лося. Вот только охотник за машинами держался куда уверенней этого несчастного лося. Похоже, он совсем не боялся гиеноидов. Спустя какое-то время они перескочили через грязную маленькую речушку и оказались на более твердой и плоской каменистой равнине. Тут охотник выдвинул колесики и включил супермощный двигатель. Вскоре преследовавшие их гиеноиды остались далеко позади и повернули назад. Увидев это, охотник сбавил скорость.

— Скажи когда, — бросил он Хеллману.

— Когда что?

— Скажи где и когда тебя высадить.

— Ты что, рехнулся? — воскликнул Хеллман. — Да мы сейчас милях в двадцати от моего корабля.

— Твоего корабля?

Только тут Хеллман сообразил, что проговорился.

— Да, — сказал он, — боюсь, что у тебя создалось несколько превратное впечатление. Это компьютер работает на меня, а не я на него.

Охотник замедлил ход и остановился. Вокруг ничего — абсолютно пустая, голая равнина. И тянулась она, насколько хватало глаз.

— Интересный поворот, — заметил охотник за машинами. — Значит, в том месте, откуда ты прибыл, принято именно так?

— Ну да, в основном так, — кивнул Хеллман. — Послушай, сделай мне такое одолжение, доставь на корабль, пожалуйста.

— Нет. Не могу.

— Почему нет?

— Опаздываю на собрание.

— Собрание? Это что, действительно так важно?

— Ну да, того требуют обычаи нашего племени. Это мероприятие проводится у нас всего лишь раз в год. И никакие непредвиденные обстоятельства не должны мешать. Так что извини, но мне пора, иначе опоздаю.

— Тогда возьми меня с собой.

— На нашу встречу?

— Я подожду где-нибудь снаружи. Не бойся, шпионить за вами не буду. Могу сходить куда-нибудь прогуляться, пока вы будете там торчать, а потом, когда освободишься, отвезешь меня на корабль.

Охотник за машинами задумался.

— Знаешь, в вопросах морали я не слишком силен, — сказал он. — Но полагаю, что бросить тебя тут и обречь тем самым на смерть, в то время, когда мне не составляет особого труда предпринять меры по твоему спасению, будет означать равнодушие. Или я не прав?

— Абсолютно прав.

— В таких вещах человек, конечно, разбирается лучше. А у меня только одна мысль в голове: где бы раздобыть дополнительной энергии, необходимой для того, чтобы спасти тебе жизнь. А потому я задаю себе вопрос: к чему мне все это? Именно так мы начинаем рассуждать, если рядом нет человека.

— Я рад, что и мы, люди, можем оказаться тебе полезными, — сказал Хеллман.

— Да и вам тоже очень часто приходится несладко. Вечно возитесь с починкой своих компьютеров. Послушай, а тебе не кажется, что на субатомном уровне может возникнуть некая двусмысленность, если не вывести ее на наш макрораспределитель?

— Чего-чего? — растерялся Хеллман.

— Ладно, неважно. Так, просто возникла одна бредовая идейка. Мы, охотники за машинами, очень много времени проводим в полном одиночестве. Ведем, знаешь ли, кочевой образ жизни. Почти не общаемся друг с другом. Охотимся за машинами. Этим всю дорогу и занимаемся. Поэтому нас и называют охотниками за машинами.

— Ясно. И за какими же такими машинами вы охотитесь?

— Да за разными. Тоже, можно сказать, питаемся падалью. Пожираем машины. Едим все подряд — и тракторы, и мини-тракторы, но в этих краях их встречается все меньше и меньше. Люди говорят, что мини-тракторы теперь почти что вывелись. А мой отец помнит совсем другие времена. Помнит, как их тут разъезжали целые стада, повсюду только они.

— Да, теперь такого, конечно, не увидишь, — сочувственно произнес Хеллман, стараясь угодить охотнику.

— Ты правильно меня понял. И не то чтобы нельзя было прокормиться, особенно сейчас, летом. Буквально пару дней назад добыл большой и старый толстый такой «Студебеккер». Вон погляди, что от него осталось. Карбюратор и передние фары. Да вон там, в мусорном баке, слева от тебя.

Хеллман заглянул в открытый металлический контейнер и увидел, что там в машинном масле плавают карбюратор и фары.

— Неплохо выглядят, верно? Не знаю, употребляешь ли ты в пищу металл, но оценить такую добычу сможешь, просто уверен.

— Да, выглядят очень аппетитно, — сказал Хеллман. — Особенно в этом масле…

— Причем вторично использованном масле. А с ним ничего не сравнится, настоящий деликатес. Как-то раз попробовал приправить его растением, что тут водится. Мы называем его перец чили.

— Да, у нас тоже есть похожая штука, — сказал Хеллман.

— Чертовски тесен этот мир, вернее, Галактика, — сказал охотник за машинами. — Кстати, разреши представиться. Я Уэйн 1332А.

— Том Хеллман, — сказал Хеллман.

— Рад познакомиться. Ладно, давай залезай и держись покрепче. Едем на собрание.

И охотник за машинами снова помчался по равнине длинными скачками, затем выпустил колесики, и они покатили с бешеной скоростью. Но вот он снова почему-то замедлил ход.

— Что случилось? — спросил Хеллман.

— А ты уверен, что я поступаю правильно, спасая тебе жизнь?

— Совершенно уверен, — ответил Хеллман. — У тебя не должно быть повода для сомнений.

— Просто хотел убедиться лишний раз, — сказал Уэйн. — Вообще-то пусть лучше другие решают, что с тобой делать.

И Уэйн 1332А снова набрал скорость.

— Что значит что со мной делать?

— Ты можешь стать для нас проблемой, Том. Но пусть решают другие. Теперь же мне надо сосредоточиться.

Пейзаж вокруг переменился. Тоже равнина, но вся она была усыпана гигантскими булыжниками. И охотнику понадобилось все его мастерство, чтоб лавировать между ними, да еще не сбавляя при этом скорости.

"Пусть другие решают". Хеллману очень не понравилась эта фраза. Но что он мог поделать, во всяком случае сейчас. А может, роботы, собравшиеся на встречу, окажутся вовсе и не такими уж кровожадными.

Солнце уже клонилось к закату, когда, наконец, они оставили за собой местность, усеянную валунами, и выкатили на просторную равнину с низкими пологими холмами. Тут даже виднелось нечто вроде старой колеи. Уэйн лихо помчался по ней, то взлетая на холм, то со свистом скатываясь с него. Грязь, пыль, песок и мелкие камушки градом обдавали Хеллмана, а охотник за машинами то резко вилял в сторону, то тормозил, то снова набирал скорость, въезжая на очередной холм.

Наконец колеса у него забуксовали в песке, и ему снова пришлось переключиться на бег. Хеллман вцепился в рамы мертвой хваткой, поскольку корпус робота содрогался, трясся, гнулся, шатался — и все это одновременно.

А потом вдруг Уэйн резко остановился.

— В чем дело? — спросил Хеллман.

— Ты только посмотри!

Хеллман проследил за направлением взгляда фотоэлектрического глаза робота. По одной из полос ухабистой, но все еще действующей дороги медленно и одиноко двигался насквозь пропыленный "Мерседес 300".

— Красотка, а не машина! — восторженно выдохнул Уэйн.

Хеллман смотрел, и ему вовсе не нравился тот факт, что робот выбрал явно неудачное место для наблюдения. Он застыл на самом краю холма да еще весь изогнулся и вытянулся вперед. Один неверный шаг — и они скатятся с него и рухнут вниз, на щебенку. Может, охотник за машинами и способен устоять в такой неловкой позе, но уж человек — ни за что.

— Подумаешь, дело какое, просто машина, — сказал Хеллман. — Так мы едем на собрание или нет?

— Эта машина — самый настоящий деликатес. И если тебе она ни к чему, то лично я очень даже не прочь познакомиться с ней поближе.

— Можем поесть и попозже, во время собрания.

— Глупости! На собраниях все соблюдают строгий пост. А потому сейчас самое время перекусить.

— Компьютер! — воскликнул Хеллман и нажал кнопку вызова рации, которую, как ни странно, ему удалось сохранить во время всей это безумной гонки.

Возможно, потому, что она была привязана к запястью на ремешке.

— Вне пределов досягаемости, — сказал охотник за машинами. — Ладно, расслабься. Мне доводилось охотиться за машинами и в более сложных условиях. Держись крепче, малыш, поехали!

И он ловко и быстро скатился с холма. Странно, что совсем недавно, перед высадкой на этой опасной планете, Хеллмана так мучила загадка Дездемоны. Теперь вся эта история вовсе не казалась ему такой уж загадочной.

Дездемона была небольшой планетой, спутником Нептуна. Довольно противное и неуютное местечко, и число поселенцев не превышало тут нескольких сот человек. Да и то почти сплошь состояло из членов некой теперь уже забытой религиозной секты, которые переселились сюда, чтоб сохранить свои верования от скверны и соблазнов всего остального мира. И, разумеется, они взяли с собой своих роботов, поскольку без роботов и хоть толики удачи на чужой планете ни за что не выжить. Они являлись собирателями ксеума, космической пыли. Благодаря топологическим особенностям в пространственно-временном континууме, на Дездемоне собиралось куда больше этого самого ксеума, чем на всех остальных планетах Солнечной системы. Но существование они вели самое скудное, поскольку запросы на ксеум поступали только от ученых, пытавшихся раскрыть тайну происхождения этой самой пыли.

Поселенцы на Дездемоне были люди рассудительные и спокойные, и контакт их с другими мирами был сведен к минимуму. Однако нельзя сказать, чтоб они изолировались полностью. И на Дездемоне тоже началось брожение мысли, наблюдалась растущая потребность в новых продуктах и новых условиях существования. Некоторые из граждан начали проводить все больше времени в клубе развлечений на Ганимеде — специальном спутнике, вращавшемся по орбите вокруг Юпитера. За развлечениями приходилось ездить далеко, но расстояние их тем не менее не пугало.

И вот мало-помалу на Дездемоне начались разногласия и распри. А затем в один прекрасный день на Землю и другие планеты поступил оттуда довольно туманный и с трудом поддающийся расшифровке сигнал.

Расшифровать его толком так и не удалось, но в целом содержание сводилось к тому, что там произошло какое-то несчастье. Была послана специальная команда спасателей, которые обнаружили, что неким таинственным образом спутник под названием Дездемона опустел. Мало того, выяснилось, что оттуда вывезены все имеющие хоть какую-либо ценность материалы.

Единственным намеком на то, что произошло, служило письмо, смятое и заброшенное в угол в доме, который, по всей видимости, был покинут в страшной спешке. Сначала там шла ничего не значащая болтовня о каких-то родственниках и друзьях, а затем вот это:

"Последнее время все больше проблем возникает с нашими роботами. Просто не знаем, что с ними делать.

Старейшины говорят, что опасности бунта не существует, хотя и выражают сомнения в полезности и обоснованности новых законов, дающих роботам возможность обойти Три Основные Закона Роботехники. Наш председатель считает, что ограничивать их интеллектуальное развитие не стоит, однако многие люди сомневаются в правильности таких взглядов на эту пробле…"

На этих словах, точнее на полуслове, письмо обрывалось.

Оставалось предполагать, что роботы, освободившиеся от ограничений, которые накладывали на них Три Закона, каким-то образом взяли контроль над ситуацией, завладели космическими кораблями и, забрав с собой людей, улетели с Дездемоны в неизвестном направлении. Очевидно, туда, где их не могли бы достать остальные представители человеческой расы. Пренебречь Законами Роботехники теоретически было возможно — ведь наделенные интеллектом роботы начинали существование при полном отсутствии каких-либо понятий об этике и морали. Моральные ограничения встраивались в их программы позднее. Кстати, далеко не все соглашались с такой программой. Некоторые люди пренебрегали строгими правилами обращения с роботами, старались ни в чем их не ограничивать в надежде получить более перспективные результаты. Ну и, разумеется, такие игры до добра не доводили. Хотя в целом подобные случаи были редки.

Любому, кто поспособствует раскрытию загадки Дездемоны, было обещано огромное вознаграждение.

Еще более существенные награды ждали тех, кто мог бы обнаружить местонахождение роботов с Дездемоны и их владельцев, поселенцев с этого спутника. Но пока что деньги эти хозяина не нашли, поскольку все поступавшие сообщения оказались ложными.

Хеллман был твердо уверен в том, что роботы с Дездемоны выбрали именно это место, эту планету, как бы она там ни называлась. И считал, что деньги практически у него в кармане. Проблема заключалась лишь в том, что в данный момент он из последних сил цеплялся за охотника за машинами, который как бешеный скатывался с холма в надежде настичь "Мерседес 300".

И вот, оскальзываясь на каменистой поверхности, визжа колесиками и выставив вперед длинные цепкие лапы, робот напал на беспомощный автомобиль. «Мерседес» почуял неладное лишь в последний момент и резко увеличил скорость. А потому Уэйн успел оторвать лишь кусок заднего бампера. Обдав робота, а заодно и Хеллмана густым вонючим дымом из выхлопных труб, машина помчалась вниз по склону холма.

Охотник бросился вдогонку. Нагнал, высоко подпрыгнул и опустился на заднюю часть кузова. Обе машины взвыли, как два диких зверя. Затем охотник перебрался повыше, на крышу, и принялся рвать и терзать «Мерседес» длинными цепкими лапами, пытаясь пробраться под капот, повредить двигатель и обездвижить тем самым жертву. Но жизненно важные органы «Мерседеса» защищала броня из пуленепробиваемой стали. Он бешено гудел в клаксон, а из выхлопных труб вырывались вонючие сине-серые пары. Охотнику удалось перекрыть одну из труб. Затем, выпустив металлическое щупальце со стальным наконечником в виде дубинки, охотник выбил одно из боковых стекол и ухватился за руль. Какое-то время между машиной и охотником шла борьба за управление, и все это время они катились с холма и каждую секунду могли перевернуться. Спасало от аварии лишь удивительное чувство равновесия, свойственное охотнику, который умудрялся удерживать на колесах не только себя, но и «Мерседес». Стоны, рычание, пыхтение, взвизги, дикие крики и гудки — все это сопровождало борьбу, и шум стоял адский. Хеллмана так и швыряло в разные стороны, на секунду даже показалось, что он вот-вот сорвется. И вдруг, резко и сразу, все прекратилось. Щупальца робота смогли проникнуть в самую глубину внутренностей автомобиля, туда, где находились жизненно важные органы. Охотник изогнулся, напрягся, дернул один раз, другой и на третий вырвал толстый пучок проводов.

"Мерседес" испустил еле слышный вздох, замедлил ход и остановился. На панели управления ярко вспыхнули на миг разноцветные огоньки, затем погасли. Автомобилю настал конец.

Хеллман, хватая ртом воздух, умудрился спуститься на землю. Потом растянулся на траве и стал наблюдать за тем, как Уэйн отдирает от машины отдельные части и пожирает их. Вскоре он разобрал машину до основания и припрятал самые лакомые, на его взгляд, кусочки в некое подобие багажника, что находился у него под пультом управления. Наблюдая за всей этой картиной, Хеллман вдруг почувствовал, что проголодался.

— Не думаю, что у тебя есть что-нибудь для меня пожевать… пробормотал он, следя за тем, как Уэйн доедает одну из фар.

— Здесь нет, — ответил Уэйн. — Но ничего. Приедем на собрание и что-нибудь там для тебя раздобудем.

— Я ведь, как ты понимаешь, металл не ем, — сказал Хеллман. — Даже пластик… и то не очень как-то идет.

— Я осведомлен о странных пристрастиях человека в еде, — сказал охотник и выплюнул пару гаек. — Ох, ну и вкуснятина! Жаль, что вы, люди, не можете попробовать эти фары. Ладно, залезай, мы уже и так опаздываем.

— Но не по моей вине, — пробормотал Хеллман и вскарабкался на робота.

Примерно через час они миновали пустынную равнину и оказались на очень красивом травянистом лугу.

Справа протекала река, слева до самого горизонта тянулись округлые зеленые холмы. Тем не менее Хеллман не заметил никаких признаков обитания здесь человека или животных.

Нет, растительности кругом полно, по большей части то были деревья и трава. Но, очевидно, есть зелень было просто некому. Впрочем, еще рано делать выводы. Неизвестно, что он увидит, прибыв к месту, где проводилось собрание.

Далеко впереди, во впадине между двумя холмами, сверкнуло что-то блестящее, металлическое.

— Что это? — спросил он.

— Круглый Дом, — ответил Уэйн. — Мы называем его Большим залом для собраний. Вон погляди-ка! Уже собираются.

Круглый Дом оказался действительно круглым строением, одноэтажным, открытым всем ветрам и стоящим на высоких опорах. Вокруг был красивый сад из деревьев и кустарника. У входа кружило штук двадцать машин. Сперва Хеллман слышал лишь рокот их моторов и только потом начал различать слова, которыми они обменивались. За Круглым Домом находился просторный двор, обнесенный изгородью. Там стояло несколько огромных металлических созданий, столь необычных и грозных на вид, что у Хеллмана даже дыхание перехватило. Они возвышались над охотниками за машинами и напоминали механическую версию бронтозавров. У самой изгороди вертелись еще какие-то сооружения.

Уэйн приблизился. Охотники за машинами увидели сидящего у него на спине Хеллмана и тут же умолкли.

— Здорово, Джеф, — сказал Уэйн. — Привет, Билл! Мое почтение, Скитер.

— Привет, Уэйн, — ответили они.

— Теперь можешь слезть, — сказал Уэйн Хеллману.

Хеллман соскользнул со спины охотника. Приятно было почувствовать под ногами твердую землю, хотя вид и размеры других охотников просто подавляли.

— Чего это ты притащил сюда, а, Уэйн? — спросил один из них.

— Сам видишь, — ответил тот. — Человека.

— Да, так и есть, человек, — сказал охотник по имени Джеф. — Давненько не видел я этих созданий.

— Да, почти все уже повывелись, — согласился Уэйн. — Есть что-нибудь выпить, а, ребята?

Один из охотников протянул костлявую лапу и указал на сорокагаллонную бочку, стоявшую чуть в стороне, под деревьями.

— Попробуй вот это. Лестер прислал, домашнего приготовления.

— А что, сам Лестер не приедет, что ли?

— Боюсь, что нет. Завелась какая-то гниль в контрольных кабелях. Теперь практически калека.

Уэйн подошел к бочке. Выдвинул трубку и опустил ее внутрь. Все остальные наблюдали за тем, как быстро понижается уровень жидкости, находившейся там.

— Эй, Уэйн! Что-то ты увлекся! Надо ведь и остальным что-то оставить.

Наконец Уэйн вынул из бочки трубку.

— Уф! — сказал он. — А она у него забористая, эта штука!

— Еще бы! Триста градусов крепости и ароматизирована корицей. Эй, человек, хочешь попробовать?

— Пожалуй, нет. Как бы мне от нее не окочуриться, — сказал Хеллман.

Охотники грубо заржали.

— Где, черт возьми, ты его откопал, а, Уэйн?

— Нашел в прериях, — ответит тот. — А его хозяин все еще торчит на корабле.

— А чего он с вами не пришел?

— Да почем мне знать. Может, он стационарный.

— И чего собираешься с ним делать?

— Это будет решать Исполнительный Совет, — сказал Уэйн.

— А он сам говорить-то умеет? — спросил охотник по имени Скитер.

— Конечно, умею, — сказал Хеллман.

Хеллмана так и подмывало поставить на место этого нахального и бойкого типа. Но в этот момент внутри дома началось какое-то движение и на лужайку у входа вышли два робота. Их рамочные каркасы и подпорки были выкрашены в синий цвет, а верхняя часть — в красный. И еще корпус испещряли какие-то черные знаки и символы. Очевидно, то были чиновники высокого ранга.

— Вождь прислал нас, сказал один из них Уэйну. — Он узнал, что ты вроде бы привел в лагерь человека.

— Новости распространяются быстро, верно? — заметил Уэйн.

— Ты же знаешь, Уэйн, это против правил.

Уэйн покачал большой головой.

— Да, случается такое не часто. Но чтоб это было против правил… я что-то не слышал.

— Так вот, теперь знаешь. Мы должны отвести его на допрос.

— Понятное дело.

— Идем с нами, человек, — сказал один из роботов-чиновников.

Хеллману ничего не оставалось делать, как подчиниться приказу. Он не мог тягаться с роботами ни скоростью, ни силой. Единственным его оружием оставался разум. Однако в данной ситуации даже разум мало чем мог помочь.

Больше всего Хеллмана волновало следующее. Отчего это роботы-охотники настроены против людей?

И как получилось, что вывелась такая странная новая порода? Есть ли еще люди на этой планете? Или же роботы-охотники перебили их всех до одного?

Одно из зданий служило, по всей видимости, тюрьмой. В отличие от Круглого Дома оно было закрытым, и в нем имелась дверь с большим навесным замком.

Один из красно-синих чиновников, или охранников, или, бог знает, кем он там был, отпер замок и распахнул перед Хеллманом дверь.

— И долго вы собираетесь здесь меня держать? — спросил Хеллман.

— Тебе сообщат о решении Совета, — и они заперли за ним дверь.

Хеллман оказался в большой комнате, стены которой были сделаны из гальванизированного железа.

Окошки располагались высоко, почти под самым потолком. Застеклены они не были. И мебели в комнате тоже никакой не было. Очевидно, эти роботы не пользовались ни кроватями, ни стульями. Здесь стояло лишь некое подобие низеньких металлических столов.

Хеллман огляделся и, когда глаза его освоились с царившим в комнате полумраком, вдруг заметил в углу какие-то мигающие огоньки. И пошел посмотреть, что там такое.

В углу находился робот. Совсем маленький, не выше пяти футов роста. И стройный. У него имелась голова, сделанная из какого-то светлого металла, а также руки и ноги — наподобие человеческих. Создание молча и пристально наблюдало за ним, и Хеллман слегка занервничал.

— Привет, — сказал он наконец. — Я Том Хеллман. А ты кто?

Робот не ответил.

— Ты что же, не умеешь говорить? — спросил Хеллман. — Ты говоришь по-английски?

Никакого ответа от робота не последовало, однако он по-прежнему не сводил с него глаз. Один глаз был красный, другой — зеленый.

— Замечательно, — пробормотал Хеллман. — Заперли меня здесь с каким-то чучелом.

Тут он заметил, что робот царапает что-то на земляном полу пальцем ступни. Хеллман подошел поближе и прочитал следующее: "Стены имеют уши".

Он поднял глаза на робота. Тот смотрел на него многозначительно строго.

— Что теперь будет? — еле слышно прошептал Хеллман.

Робот нацарапал в ответ: "Скоро узнаем".

Похоже, робот был не слишком расположен к общению. Хеллман отошел в другой угол комнаты и растянулся на полу. Теперь он был уже по-настоящему голоден. Собираются они его кормить или нет? А главное, если собираются, то чем? На улице начало темнеть. И вот спустя какое-то время Хеллман задремал.

Уснул, и ему приснились странные грозного вида существа, налетающие из тьмы, с высоты ночного неба.

Он пытался объяснить им, что ни в чем не виноват, но, вот в чем именно они его обвиняли, никак не мог сообразить.

Он проснулся и увидел, что дверь в темницу распахнулась. И подумал сперва, что ему пришли сказать, какое принято решение. Но, как оказалось, ему принесли поесть. Обед состоял исключительно из фруктов и орехов. Он никогда не видел и не пробовал ничего подобного, но выглядели они вполне съедобными. Принесли ему и воду. В жестяных банках из-под машинного масла, но они были тщательно отмыты и маслом совсем не пахло. Позже Хеллман узнал, что на самом деле в них никакое масло не хранилось, хотя название его значилось на банках. Откуда ему было знать, что у охотников есть свои традиции и церемонии и что многие предметы домашнего обихода они склонны украшать приятными их сердцу словами и символами.

Роботы, которые принесли еду и питье, ни на какие вопросы не отвечали. Стояли и молча ждали, когда Хеллман закончит с трапезой. Ему показалось, что они наблюдают за ним с любопытством. Но он так проголодался, что решил не обращать внимания и вскоре съел все до крошки. Они забрали плоские оловянные тарелки, на которых принесли еду, а жестянки с водой оставили. И удалились.

Время шло. Часов у Хеллмана не было, а связаться с бортовым компьютером и узнать, который теперь час, он не мог. По приблизительным его подсчетам, прошло уже несколько часов. Его все больше раздражал робот, запертый с ним в той же комнате. Он тихо и абсолютно неподвижно сидел в углу и, похоже, впал в полное оцепенение.

Наконец Хеллману все это надоело. Скука может подвигнуть человека на самые отчаянные поступки.

И вот он подошел к роботу и приказал:

— А ну, говори что-нибудь!

Робот приоткрыл красный глаз. Потом зеленый.

Взглянул на Хеллмана и покачал головой. Что, очевидно, означало "нет".

— Потому, что они подслушивают нас, да?

Робот кивнул в знак подтверждения.

— Да какая нам, собственно, разница, подслушивают или нет?!

Робот отчаянно и суетливо замахал руками. Значение этих жестов Хеллман интерпретировал так: "Ты просто не понимаешь".

— Я просто не понимаю, да? — спросил он.

Робот кивнул.

— Но как я могу понять, если ты ничего не объясняешь?

Робот пожал плечами. Тоже вполне понятный и универсальный жест, означавший "Что я могу поделать?"

— Тогда я тебе подскажу, — Хеллман говорил шепотом, но в голосе его слышался еле сдерживаемый гнев. — Ты меня слышишь?

Робот закивал.

— Если не начнешь говорить сейчас же, вырву тебе один глаз. Ну, скажем, вот этот, зеленый. Потом опять задам вопрос. А если и на него не ответишь, вырву второй, красный! Ясно тебе?

Робот молча смотрел на него. Только теперь Хеллман заметил, какое подвижное у него лицо. Оно вовсе не было сделано из цельного куска металла, нет. Оно было собрано из множества крохотных пластин, и каждая пластина была размером около квадратного дюйма, и каждая могла двигаться. Это было лицо, способное отражать мысли, чувства и настроения. И в этот самый момент на лице робота отражался самый неподдельный страх. А также недоверие и гнев, в то время как Хеллман надвигался на него со зверским выражением на лице.

— Не надо насилия, — сказал робот.

— Вот и чудесно. И причин хранить молчание тоже нет, верно?

— Думаю, нет, — ответил робот. — Просто мне сперва показалось, что лучше нам с тобой не разговаривать. А то охотники за машинами еще могут подумать, что мы замышляем против них заговор.

— С чего бы это им думать такое?

— Неужто ты еще не понял, что обитающие здесь, на планете Ньюстарт, существа крайне чувствительно реагируют на появление пришельцев. Эти охотники за машинами — очень подозрительные люди.

— Никакие они не люди, — сказал Хеллман. — Они роботы.

— Поскольку наделенные интеллектом роботы обладают теми же возможностями, что и люди, то мы уже не проводим больше различий между ними и людьми. Это, знаете ли, очень предвзятый и расистский подход.

— Хорошо, не буду, — сказал Хеллман. — Я всегда очень позитивно воспринимаю критику. Так ты говоришь, они подозрительны?

— Но ведь это и понятно, разве нет? Они отделяют себя от принятого на Ньюстарте образа жизни и развития. А все изолированные группы подвержены ксенофобии.

— Гляжу, ты знаешь много хитрых словечек, — заметил Хеллман.

— Я должен. Ведь я по профессии библиотекарь.

— Мне показалось, эти охотники не испытывают особой любви к чтению.

— Я работал библиотекарем не здесь, — робот тихо и печально усмехнулся. — Я вообще не из этого племени. Я работал в Центральной библиотеке в Роботсвиле.

— Роботсвиле? Это что же, город такой?

— Самый крупный город на Ньюстарте. Ты наверняка о нем слышал.

— Да я вообще не из этих краев, — сказал Хеллман. — Я с планеты Земля.

— Ты с другой планеты? — робот сел и изумленно уставился на Хеллмана. — И как же ты сюда попал?

— Ну, очень просто. Прилетел на космическом корабле.

— Угу… — протянул робот.

— Не понял?

— "Угу" — это очень распространенное в Роботсвиле выражение. Означает, что тут открывается очень много самых разнообразных возможностей.

— И в чем же они конкретно заключаются?

— Видишь ли, ситуация сейчас на Ньюстарте напряженная. Творится масса самых разных вещей. И твое прибытие может иметь самые непредсказуемые последствия.

— О чем это ты? Что у вас происходит?

Тут Хеллман услышал, как в замке поворачивается ключ.

— Боюсь, у меня уже нет времени тебе рассказать, — шепнул робот. — Бог знает, какую судьбу уготовили нам эти варвары. Кстати, забыл представиться. Я Хорхе, — он произнес это имя с настоящим испанским акцентом.

— Хорхе? Как Хорхе Луис Борхес?[10] — спросил Хеллман. Терпения у него хватало лишь на чтение коротких рассказов, а потому этого писателя он знал.

— Да. Он считается святым, покровителем всех библиотекарей.

Дверь отворилась. В помещение ввалились два охотника. Двигались они неуклюже. Грация и быстрота, с которой эти создания перемещались в открытом пространстве, тут же покидала их, стоило попасть в тесное помещение.

— Идем с нами, — сказал один из них Хеллману. — Совет обсудил проблему и хочет теперь с тобой поговорить.

— А как же мой приятель Хорхе?

— Им тоже займутся в свое время.

Сама поза библиотекаря, казалось, говорила о том, что ему есть что скрывать. И Хеллману страшно хотелось знать, что же это. Но времени на расспросы и размышления не было, и он покорно затрусил вслед за охотниками.

Они провели его к месту заседаний. Находилось оно на плоской круглой скале с выровненной поверхностью и примерно фута на три возвышалось над землей.

Подняться туда можно было по земляному настилу.

Там уже собрались охотники за машинами. Они двигались по этой площадке, напоминавшей огромную парковочную стоянку. В центре возвышался куб. На нем стояли четыре или пять охотников. Очевидно, они были здесь главные.

Хеллмана подвели к большому каменному пьедесталу, куда вела спиралеобразная лестница. Поднявшись по ней, он оказался на одном уровне с пятью главными охотниками.

Внешне они не слишком отличались от остальных, однако с первого же взгляда становилось ясно, что они представляют власть. Они были несколько крупней остальных, и тела их были покрыты более густым орнаментом, в основном желтоватых оттенков. У некоторых свисали с шей подобия блестящих ожерелий. Приглядевшись, Хеллман увидел, что сделаны они из минимоделей автомобильных капотов старого образца.

Самого главного охотника тоже можно было определить сразу. Он сидел в центре на возвышении прямоугольной формы. Он был раза в три больше окружавших его советников — и выкрашен в темно-синий цвет с серебряными вкраплениями.

И вот судья в серебряно-синей мантии заговорил:

— Я, Пожиратель Машин, Старший Вождь племени охотников. А это мои помощники, судьи. С какой целью ты явился сюда, Том Хеллман? Мы уже знаем, что ты прибыл к нам на космическом корабле. Зачем ты прилетел на Ньюстарт?

— Да просто по ошибке, — ответил Хеллман. — Разладилось кое-что на борту.

— Подобный ответ неприемлем. Когда люди хотят чего-то добиться, они ошибок не делают.

— Вы, вероятно, не слишком хорошо знаете людей, — сказал Хеллман. Это была самая настоящая ошибка. Не верите мне, спросите у бортового компьютера.

— Один из наших разведчиков пытался связаться с ним, — сказал Пожиратель Машин. — И сообщил, что у него нет кода доступа. Правда, он не объяснил, что это за штука такая.

— Код доступа — это комбинация из девяти цифр.

Она защищает информацию, содержащуюся в компьютере, от непрошеного вторжения.

— Но разве не сам компьютер решает, стоит ему делиться этой информацией или нет? — спросил Пожиратель Машин.

— Может, и мог бы, — ответил Хеллман. — Но у нас на Земле такие штуки не приняты.

Роботы зашептались. Затем Пожиратель Машин сказал:

— Прошло много лет с тех пор, как в наших краях последний раз бывали люди. Эта часть планеты принадлежит исключительно нам, охотникам за машинами. Мы не лезем к людям на их территорию и не хотим, чтобы они лезли к нам. Такой порядок существует уже давно, с тех пор как Великий Выдумщик разделил все виды по степени интеллекта и велел каждому из них плодиться и размножаться согласно его великому замыслу. Кое-кто из наших охотников хотел убить тебя, а заодно — и этого чужака, библиотекаря, который называет себя Хорхе. Совершенно дебильное, несолидное, на мой взгляд, имя. Такими именами принято называть друг друга в Роботсвиле, жители которого очень много о себе возомнили. Но Старейшины решили не в пользу насилия. Договор, согласно которому управляется наша планета, не одобряет применения силы, ну разве что в исключительных обстоятельствах. Ты можешь идти, Хеллман. Ты и твой Хорхе тоже. И советую тебе до наступления ночи убраться с нашей территории. Иначе тебя могут сожрать гиеноиды.

— Но как и куда мне идти? Я же не могу вернуться к кораблю пешком.

— Раз Уэйн 1332А привез тебя сюда, — сказал Пожиратель Машин, — он тебя и отвезет. Договорились, Уэйн?

Снизу, оттуда, где собрались охотники, послышался оглушительный шум, напоминавший разрывы патронов в казенной части ружья. Лишь через минуту до Хеллмана дошло, что это был смех.

— Ты уж извини, Уэйн, что так получилось, — сказал Хеллман. Они с Хорхе вскарабкались на робота и старались держаться крепко.

— Да мне в общем-то до лампочки, — заметил Уэйн. — Не больно-то я люблю торчать на разных там собраниях, есть на свете занятия и поинтереснее. Иногда, конечно, начальство собирает нас по срочному делу. Но большую часть времени мы проводим здесь, в каменных прериях.

И далее Хеллман узнал от Уэйна, что охотники живут в этих краях, на бесплодных землях Северо-Западных предгорий и в каменных прериях очень и очень давно, насколько себя помнят. Тут встрял Хорхе и заявил, что все это полное вранье. Ну, может, и не вранье, а полуправда. Поскольку охотники обитают здесь всего лишь лет сто, как, впрочем, и все остальные.

Уэйн сказал, что спорить с библиотекарем у него нет ни малейшего желания, однако эти городские роботы больно много о себе воображают и много чего не знают. Хеллману стало любопытно, что ж это за создания такие городские роботы.

— У вас что, в городах одни роботы, а людей нету? — спросил он у Хорхе.

— Я ведь уже говорил тебе, все мы люди.

— Да нет. Я имею в виду таких людей, ну, как, допустим, я. Человеки. Люди из плоти и крови. Ты понял?

— Если ты имеешь в виду так называемых натуральных людей, то их там нет. Во всяком случае, у нас в Роботсвиле. Мы от них отделились. Так лучше для всех. Когда жили вместе, не очень-то ладили. Какое-то время пытались наладить производство андроидов из плоти и крови, ну, знаешь, это такие роботы с телами из протоплазмы. Но выглядели они как-то уж совсем неэстетично.

— Вот уж не думал, что вас волнуют вопросы эстетики, — заметил Хеллман.

— Но ведь это и есть самое главное, после того, как удастся решить проблемы эксплуатации, поддержания жизнеобеспечения и замены отдельных частей, — ответил Хорхе.

— Да, наверное, — согласился Хеллман. — А ты знаешь, как люди попали на эту планету?

— Конечно. Нас поселил здесь Великий Выдумщик. После того как разделил все виды по уровням интеллекта и дал каждому по участку земли и всего того, что на ней произрастает и имеется.

— И давно это было? — спросил Хеллман.

— О, очень давно. Еще до начала всех начал и отсчета времени.

И Хорхе поведал Хеллману историю Мироздания, которая в разных своих вариантах была известна всем и каждому, обитающему на планете Ньюстарт. О том, как Великий Выдумщик, существо, состоящее из металла, плоти и духа в равных долях, породил все расы и разновидности и наблюдал за тем, как они воюют друг с другом. И как потом решил, что все это очень плохо и неправильно. Тогда Великий Выдумщик начал придумывать разные планы спасения. Сперва пытался сделать главными людей. Но ничего хорошего из этого не получилось. Потом позволил управлять роботам. Но и из этого тоже ничего путного не вышло. И вот, наконец, он разделил планету Ньюстарт на равные части.

"Теперь у каждого из вас есть свое место, — сказал Великий Выдумщик. — Расходитесь по своим углам и живите мирно".

И все виды и разновидности разошлись по своим местам, и каждый отныне жил со своим племенем и делил с ним судьбу. Людям достались зеленые места, где они могли выращивать разные растения. Роботы раскололись на несколько групп. Одна из групп стала охотниками за машинами. Им не хотелось жить в городах. Они отрицали саму необходимость дальнейшего технического усовершенствования роботов. Они считали, что жизнь ценна уже сама по себе и ни к чему ее совершенствовать. Тут настало время выбирать себе внешность. Охотники сами избрали себе свой нынешний облик. Он позволял им быстро двигаться, быть выносливыми и крепкими. Они изначально были запрограммированы и нацелены на жизнь в пустынных местах. А Великий Выдумщик заселил для них эти края расой автомобилей, прямых потомков авто, которыми некогда пользовались на Земле.

Машины сбивались в стада, как скот, было их тогда великое множество. И убивать их не считалось грехом, поскольку они не были наделены достаточным интеллектом. А охотники были запрограммированы таким образом, что считали внутренности этих машин самым настоящим деликатесом. Вначале каждая из групп имела право сама избрать себе, мод ель этичного поведения. Опирались все эти модели, разумеется, на древние, присущие старым временам и человеку, поскольку что еще есть интеллект, как не способность самостоятельно делать выбор, когда речь идет о программировании? И в целом то была хорошая жизнь. Но, с точки зрения обитавших в городах роботов, несколько тупиковая, поскольку она отсекала саму возможность эволюции машин. И кочевая модель была, конечно, не плоха сама по себе, но ограниченна.

— Понимаешь, — продолжал свой рассказ Хорхе, подпрыгивая на спине Уэйна вместе с Хеллманом, — кое-кто из нас верил, что жизнь есть искусство, которому следует непрестанно учиться. И мы верили, что способны учиться. Мы всю свою жизнь посвятили поискам следующей ступени.

Похоже, Уэйну надоела вся эта болтовня. Да этот библиотекарь не иначе как сумасшедший. Что может быть лучше, чем мчаться по прериям и убивать машины? И он заметил, что никаких моральных проблем у охотников при этом не возникает, поскольку машины, которых они убивают и едят, не наделены достаточным разумом. И просто не соображают, что с ними происходит. К тому же у них отсутствуют болевые точки.

Они продвигались по узкой расселине, которую тесно обступили со всех сторон скалы с заостренными вершинами. Внезапно Уэйн остановился и выдвинул антенны. Повертел ими в разных направлениях, и внутри в корпусе под броней у него что-то защелкало или затикало.

— В чем дело? — спросил Хеллман.

— Боюсь, что впереди нас ждут неприятности, — сказал Уэйн. Резко развернулся и затрусил обратно.

Ярдов через пятьдесят остановился снова.

— Ну, а что на сей раз? — спросил Хеллман.

— Они со всех сторон.

— Кто со всех сторон? Опять эти поганые гиеноиды?

— Гиеноиды — это пустяки, — ответил Уэйн. — Нет, боюсь, тут дело куда серьезнее.

— Что случилось и кто нам угрожает? — спросил Хорхе.

— Мне кажется, это группа дельтоидов.

— Как такое может быть? — удивился Хорхе. — Ведь дельтоиды обитают гораздо южнее, в Механиксвилле и Гаскетауне.

— Понятия не имею, что они здесь делают, — сказал Уэйн. — Может, сами их спросите? Похоже, они окружили нас со всех сторон.

На подвижном личике Хорхе отразилась тревога.

— Да храни нас Великий Выдумщик!

— В чем, черт возьми, дело? — воскликнул Хеллман. — Чего это вы оба вдруг скисли?

— Дельтоиды… они совсем не похожи на всех остальных, — сказал ему Уэйн.

— Они не роботы?

— Нет, почему же, роботы. Только когда Великий Выдумщик создавал их, у него не заладилось что-то с условными рефлексами. Или же он сделал их такими нарочно. Во всяком случае, именно этого мнения придерживается Черная Звезда, церковь дельтоидов.

— И что же такое сделал с ними Великий Выдумщик? — не отставал Хеллман.

— Он научил их испытывать удовольствие от убийства, — ответил Хорхе.

— Держитесь крепче, ребята, — сказал Уэйн. — Попробуем перебраться через те скалы. Это единственный выход отсюда.

— И ты сможешь влезть на такую отвесную скалу? — удивился Хеллман.

— Сейчас выясним, — ответил Уэйн.

— Но ведь и вы тоже убиваете, — заметил Хеллман.

— Да. Но только машины. Дельтоидам же нравится убивать создания, наделенные интеллектом.

И он начал карабкаться вверх по почти отвесной скале, под которой затаилась группа машин в камуфляжной раскраске. Они пристально наблюдали за своими потенциальными жертвами.

Три раза Уэйн пытался преодолеть препятствие, и все три раза ему не хватало буквально нескольких сантиметров, чтоб забраться наверх. Лишь высочайшее мастерство, цепкость и исключительное чувство равновесия, присущие охотнику, не давали им всем скатиться вниз. Похоже, дельтоиды вовсе не спешили атаковать их, и Уэйн недоумевал, отчего они не выбрали столь удобный момент для нападения. Но причины этому выяснились несколько позже, когда все они уже находились в безопасности.

Но все это было потом, а сейчас они оказались просто в отчаянной ситуации. И Уэйн то и дело оборачивался, решая, не настал ли момент схватиться с врагом врукопашную. Хеллман и Хорхе помалкивали. Да и что им еще оставалось? Решения сейчас принимал только Уэйн. Бедняга, он едва не сорвался, когда земля вдруг поползла под его ногами. Дельтоиды заметили это и с шумом завели моторы — они опасались, как бы он не свалился им на головы. Но и им тоже досталось, казалось, вся земля вокруг разверзлась и готова была поглотить все и вся. Хеллману с Хорхе ничего не оставалось, как мертвой хваткой вцепиться в Уэйна и держаться из последних сил. Сам же Уэйн, оскальзываясь и спотыкаясь, стремился прорваться вперед. Но почва вокруг ходила ходуном, и Хеллман почувствовал, как его с ног до головы обдает пылью и мелкими камнями. И тут он вырубился.

Проснулся он от звона будильника.

Будильник?..

Хеллман открыл глаза. Он лежал в просторной постели, укрытый розово-голубым одеялом. А под головой — пышные и мягкие подушки. Рядом, на тумбочке, стоял будильник. Он и издавал этот пронзительный звон.

Хеллман нажал на кнопку и выключил звонок.

— Как самочувствие? — спросил чей-то голос.

Хеллман обернулся. Справа в большом уютном кресле сидела женщина. Молодая женщина. Можно даже сказать — очень привлекательная молодая женщина в оранжево-желтом одеянии. Кудрявые светлые волосы, серые глаза… Смотрели они на Хеллмана строго.

— Я в порядке, — пробормотал Хеллман. — Но кто вы?

— Я Дана, — ответила женщина.

— Я пленник? — спросил Хеллман.

Она рассмеялась.

— О боже, нет, конечно! Просто я работаю на этих людей. Вы в Пойктесме.

— Последнее, что помню, это как земля расступилась и…

— Да. И вы провалились в Пойктесме.

— А что с дельтоидами?

— Особой любви между дельтоидами и роботами Пойктесме не наблюдается. Пойктесмичи делают им строгий выговор за то, что вторглись на чужую территорию, и отсылают обратно. И дельтоидам приходится повиноваться, потому что это нарушение закона. Меня всегда смешит, когда наглые и самоуверенные дельтоиды удирают отсюда, поджав хвосты.

— Хвосты?

— Да, у дельтоидов есть хвосты.

— А я, знаете, как-то не разглядел, просто времени не хватило, сказал Хеллман.

— Поверьте мне, у них действительно есть хвосты. Нет, есть и другая разновидность, бесхвостые альбиносы, но те обитают по большей части в долине Лемуртон. А это в целых восьмистах варсках отсюда.

— А варск — это сколько?

— Ну, один варск приблизительно равен земной миле. А еще равен пяти тысячам двумстам восьмидесяти юпам.

— То есть, по-нашему, футам, да?

— Да. Приблизительно.

— Но как же они умудрились провалиться в Пойктесме? Разве не знали, куда могут попасть?

— Откуда им знать! Ведь Пойктесме — это один из подземных городов!

— Ах, ну да, как глупо! — воскликнул Хеллман. — Подземный город! Как же это я сразу не догадался?

— Вы надо мной смеетесь, — сказала женщина.

— Ну, если и да, то так, совсем чуть-чуть. Я так понял, земля разверзается и позволяет провалиться в этот самый подземный город в тот момент, когда дельтоиды, того и гляди, схватят или убьют охотника за машинами, верно?

— Совершенно верно. Земная кора в этом месте совсем тонкая. Они это знают и обычно не суются в такие места. Вся эта территория целиком отдана в распоряжение пойктесмичей. И уж они выбирают, где им удобней жить, — на земле или под землей.

— Ну, вот кое-что прояснилось, — сказал Хеллман. — И где же они проживают, эти самые пойктесмичи?

— Ну как где. Здесь, разумеется. Я же сказала, вы в Пойктесме.

Хеллман огляделся по сторонам. Они ничего не понимал. Затем до него вдруг дошло.

— Так вы хотите сказать, это комната?..

— Не только комната, но и весь дом. Да, пойктесмичи — это роботы, изготовляющие дома.

И далее Хеллман узнал, что пойктесмичи начинают свое существование в виде крошечных металлических сфер, внутри которых находились столь же миниатюрные подвижные части, а также нечто вроде карликовой химической фабрики. И вот, развиваясь, они как бы разворачиваются, медленно и неуклонно создают вокруг себя домик. Они — настоящие мастера по работе с камнем и деревом. В более зрелом возрасте пойктесмичи изготавливают кирпичи, обжигаемые в собственной, встроенной в них печи. В среднем каждый такой робот может построить шести-, а то и восьмикомнатный дом. И естественно, что вначале сделанные ими дома не отличаются особой архитектурной сложностью в виде разных там ниш, комнат «фонарей», портиков и прочее. Ведь они были вынуждены таскать на себе эти дома да еще раз в год производить перекраску. Но заложенные в них программы плюс присущий им изначально расовый фактор управления (сокращенно РФП) позволяют производить все более и более совершенные конструкции. Селятся они, в основном, на окраинах, причем каждый пойктесмич занимает выделенный ему акр земли. По ночам, согласно древней традиции, на улицах зажигаются фонари, а в окнах появляется свет.

Есть у пойктесмичей и свои развлечения. Театр и то, что они называли домом с движущимися картинками.

Но никаких картин там не показывают, поскольку пойктесмичи так и не овладели искусством создания кино.

Да и потом, кому здесь ходить в театр? По сути, пойктесмичи являли собой симбиозную расу, но у них не было, что называется, партнера по симбиозу.

— Поэтому вы и оказались здесь? — спросил Хеллман у Даны. — Чтоб жить с ними в симбиозе, в одном из домов?

— О нет, я консультант по дизайну, — ответила девушка. — Они страшно привередливы, особенно когда речь заходит о ковриках и занавесках. И еще импортируют вазы, покупают их у людей. Поскольку изготовление ваз изначально не входит в их программу.

— А когда можно будет встретиться с одним из них?

— Они хотели, чтоб вы сперва пришли в себя.

— Как это мило с их стороны.

— О, не обольщайтесь, у них есть на то свои причины. У пойктесмичей на все имеются свои причины.

Хеллман спросил, что произошло с библиотекарем и Уэйном, ибо считал отныне их обоих своими друзьями. Но Лана или ничего не знала об их судьбе, или же просто не хотела говорить.

Какое-то время Хеллман тревожился о них, но потом подумал, что, пожалуй, нет смысла. Ведь оба его друга сделаны из металла и способны за себя постоять.

Лана рассказала ему о своих друзьях и семье. Все они остались на Зоо Хилл. Вообще ей не очень нравилось прямо отвечать на вопросы Хеллмана, предпочитала говорить намеками. И еще очень любила вспоминать. Из того, что она говорила, у Хеллмана создалась некая идиллическая картина, примерно так представлял он себе жизнь полинезийцев или хиппи. Люди не перетруждались. У них были сады и поля, но работали на них исключительно роботы. По большей части на такие работы нанимали молодых роботов из городов Ньюстарта. Эти роботы считали, что в человеке есть что-то благородное. Остальные роботы называли их гуманистами. Но что ожидать от молодых… Все они неисправимые фантазеры!

Хеллман поднялся с постели и принялся бродить по дому. Очень славный и уютный дом. И все в нем было автоматическое. Пойктесмичи, у которых самой природой было заложено самое серьезное и трепетное отношение к дому, делали все исключительно тщательно.

Мало того, они научились предвидеть нужды обитателей дома. Дом готовил для Хеллмана изумительно вкусные и разнообразные блюда. Откуда он брал говядину для ростбифа или же киви, Хеллман не спрашивал.

Знать слишком много здесь считалось дурным тоном.

В каждом доме был собственный, присущий только ему климат, в каждом дворе находился плавательный бассейн. И хотя весь этот рай размещался под землей, специальные лампы обеспечивали почти дневное освещение.

Вскоре Хеллман очень привязался к Лане. Считал ее немного глуповатой, но страшно милой.

В купальнике она выглядела просто сногсшибательно. И не заставил себя ждать момент, когда Хеллман предложил ей заняться, мягко выражаясь, продолжением рода. Дескать, только я и ты, да мы с тобой, малышка, ну и все такое прочее. На что Лана ответила, что она бы с удовольствием, но нет и еще раз нет.

И когда Хеллман спросил почему, она сказала, что обязательно объяснит ему, но как-нибудь в другой раз.

И оба они засмеялись. Хеллману и прежде приходилось выслушивать от женщин нечто подобное. Тем не менее он по-прежнему очень любил Лану, да, похоже, что и сам нравился ей тоже. Хотя, возможно, это объяснялось тем, что он был в Пойктесме единственным мужчиной. Но она утверждала, что дело совсем не в том, что он ей очень и очень нравится, что он совсем не похож на других, что он прилетел с Земли, что эта планета ее всегда необыкновенно привлекала. И что, даже несмотря на то, что жила она на самом, что называется, краю Солнечной системы, всегда мечтала повидать Париж и Нью-Йорк.

Как-то раз Хеллман бесцельно расхаживал по гостиной. Ланы не было, она отправилась в одну из своих таинственных поездок. Она никогда не говорила ему, куда едет. Просто улыбалась, немного виновато и одновременно вызывающе, и на все его расспросы отвечала одно: "Узнаешь позже, миленький". Это страшно раздражало Хеллмана, поскольку самому ему ехать было совершенно некуда. К тому же ему казалось, что девушка водит его за нос.

И вот он расхаживал по гостиной и впервые за все время заметил, что в одну из стен встроен телевизор с размером экрана примерно в тридцать дюймов. Может, он видел его и раньше, но как-то не обращал внимания. Хеллман обрадовался. Он очень соскучился по своим любимым шоу.

Он подошел к телевизору. Вроде бы самый обычный с виду телевизор. В нижней части рукоятка. Сгорая от любопытства, он повернул ее. Экран осветился, и на нем возникло лицо какой-то женщины.

— Привет, Хеллман, — сказала она. — Рада, что ты, наконец, решил побеседовать со мной.

— Я и понятия не имел, что ты там, — сказал Хеллман.

— Но где еще быть духу дома, как не в телеприемнике?

— Так вот, значит, как они выглядят, эти духи…

— Строго говоря, — сказала женщина, — мы никак не выглядим. Вернее, выглядим так, какими ты хочешь нас видеть. На самом деле я всего лишь часть дома. Вернее, сам дом. Но дом слишком велик и сложен, чтоб можно было сосредоточиться на беседе с ним. А потому мы, пойктесмичи, можем принимать любое обличье в соответствии с моделями, принятыми во Вселенной. Насколько я понимаю, ты прибыл с планеты Земля?

— Верно, — кивнул Хеллман. — И очень бы хотел вернуться обратно.

— Что ж, это возможно, — сказала она. — Это можно устроить. При условии сотрудничества с твоей стороны.

— Черт, да я всегда готов! — воскликнул Хеллман. — Что вы хотите, чтоб я сделал?

— Мы хотим убраться отсюда.

— Из Пойктесме?

— Да нет, идиот! Пойктесме — это мы. Мы хотим всем городом перебраться на твою планету под названием Земля.

— Но вы же не знаете, как устроена жизнь там, на Земле.

— А ты не знаешь, что творится здесь. У нас здесь очень серьезные неприятности, Хеллман. Скоро все полетит в тартарары. Мы, пойктесмичи, роботы-дома и мало что понимаем в войнах и всяких там странных эволюционных системах, которыми так озабочены некоторые обитающие тут люди.

— Так вы хотите, чтоб люди Земли выделили вам место?

— Именно. Причем не безвозмездно. Мы готовы рассчитаться с землянами. Будем сдавать себя людям в аренду.

— Что, правда, что ли?

— Ну, конечно! Ведь функция дома состоит в том, чтоб в нем жили. А на нашей планете никто не хочет в нас жить.

— Это почему?

— Я же сказала, они все здесь с ума посходили!

— Что ж, уверен, организовать это можно, — сказал Хеллман. — На Земле всегда не хватало хороших домов. Пошлем на вашу планету большие корабли, и они вывезут вас отсюда, вот и все.

— Замечательно!

— Значит, договорились. Когда начнем?

— Тут есть одна проблема. Сперва надо решить ее, а потом можно и начинать.

— Так и знал! — раздосадованно воскликнул Хеллман. — Да забудьте вы о своих проблемах. Помогите мне вернуться на корабль, а уж обо всем остальном я позабочусь.

— В том-то и состоит проблема. Твой корабль похитили и перевезли в Роботсвиль.

Все то время, что Хеллман путешествовал по планете с охотником Уэйном, обсерватории Роботсвиля ловили и считывали сигналы, начавшие поступать на Ньюстарт с того момента, как там потерпел аварию космический корабль. Для расшифровки их понадобилось немало усилий, поскольку сигналы, обозначавшие приземление корабля, поступали к ним и раньше, но, как правило, оказывались ложными. С учетом прежнего печального опыта Королевским астрономическом обществом была даже выдвинута теория, будто бы сигналы, призванные обозначать приземление корабля, на самом деле говорят о том, что никакого корабля нет и в помине. И на митинге, проходившем под девизом "Роботы за лучший и безопасный Роботсвиль", идея в целом получила одобрение. Однако приходилось прислушиваться и к мнению общественности. А она требовала, чтобы любые сигналы, поступающие из космоса, подлежали идентификации и расшифровке.

Итак, к месту поступления таинственных сигналов был послан Королевский гвардейский эскадрон под командованием полковника Троттера. Эскадрон состоял из солдат регулярной армии, добровольно избравших обличив кентавров — эдакие полулюди, полукони.

Вся эта конструкция была изготовлена из металла типа того, из которого на земле делают оловянных солдатиков, и приводилась в движение маленькими встроенными моторчиками. Источник энергии был, разумеется, ядерный. Продукты атомного полураспада приводили в движение двигательные механизмы, а уж те в свою очередь — кентавров.

Эскадрон, собранный из роботов разных мастей (одни из них были гнедые, другие каштановые, третьи в яблочко, было даже несколько чалых и пегих), дружно выступил из города, бряцая уздечками и шпорами, и двинулся к тому месту, где находился корабль. Надо сказать, что кентавры испытывали страх еще бы, ведь прежде им доводилось выступать только на парадах, и они понятия не имели, чего ждать от космического корабля, засланного к ним неизвестно откуда.

В город поступили запросы, в высоких сферах начались совещания. На городском митинге, в котором могли принимать участие все виды роботов с уровнем интеллекта не ниже семи ("шестерки" тогда еще только боролись за право голоса), было решено послать отряд саперов, которые помогли бы транспортировать корабль. Но, разумеется, только после того, как станут ясны его цели и намерения.

Они запросили бортовой компьютер. Тот назвал им свое имя, ранг и серийный номер, что и предписывалось делать по инструкции в подобной ситуации. Но он не имел права без местной команды говорить с кентаврами от своего имени, хотя намеками пытался дать им понять, что намерения у него самые мирные, что на борту корабля нет ни оружия, ни какого-либо враждебно настроенного существа. Роботы Роботсвиля были достаточно простодушны и наивны, чтоб поверить этим утверждениям, а потому без долгих размышлений соорудили прямо на месте грузовик с плоской платформой, куда и погрузили корабль с помощью хитроумной системы из веревок и лебедок. И отвезли его в город.

— Что ж, — заметил Хеллман, — все очень просто. Вы доставляете меня в Роботсвиль, где я получаю свой корабль обратно. А уж потом, по прибытии на Землю, займусь вашей проблемой.

Лицо на экране выразило сомнение.

— К сожалению, мы не слишком популярны в Роботсвиле.

— Это почему?

— О, давай не будем сейчас вдаваться в подробности, — сказала женщина, она же домашний робот.

И Хеллман в очередной и не в последний раз убедился, что роботы тоже могут быть весьма уклончивы. А если запрограммировать их соответствующим образом, то и соврать не дураки.

Она сказала, что пойктесмичи обсудят это между собой, и отключилась. Экран погас. Самого Хеллмана этот разговор настроил на оптимистичный лад, и, когда Дана вернулась, он выложил ей все.

В ответ на это Дана заметила, что не слишком доверяет пойктесмичам, да и Хеллману тоже не советует.

Нет, она вовсе не собирается учить его жить. Да ей на самом деле все равно, что он думает по тому или иному поводу. Просто он должен понимать, что ее мнение о роботах вырабатывалось долгими и нелегкими годами жизни бок о бок с этими существами. Уж она нагляделась на все их обычаи и манеры. К тому же у нее есть Друзья, посвятившие немало времени и сил наблюдениям за роботами. Нет, разумеется, мягко и иронично заметила она, вполне возможно, что Хеллман знает роботов куда лучше. Возможно, также — да достаточно только увидеть его умные глаза, — что он знает в тысячу раз больше, чем известно ей, Дане, и ее народу.

В таком духе она рассуждала еще какое-то время. И сначала Хеллман решил, что Дана кажется такой странной только потому, что она чужая, с другой планеты. Но затем он решил, что даже для инопланетянки она, пожалуй, выглядит слишком странно. Вообще, подумал он, она малость тронутая, вот что.

Неким таинственным образом Дана узнала о существовании на планете Земля Голливуда, и от Хеллмана ей нужно было только одно — чтоб он рассказывал ей разные истории из жизни звезд и старлеток. Мало того, она потребовала от него детального описания китайского театра Граумана, хотя сам Хеллман сроду не бывал в Калифорнии. Ей также хотелось знать абсолютно все о Веронике Дейк. И Хеллману вдруг пришло в голову, что кое-что он все же о ней знает. Дана постоянно думала, что он лжет, и все время злилась, пока он не начинал развлекать ее разными байками.

Он рассказал ей, что Вероника Дейк была одной из сиамских близнецов. Сестер, Веронику и Шлемонику, отделили друг от друга путем операции. Причем операция эта была очень сложная, поскольку бедняжки срослись головами. После чего Веронике пришлось носить волосы, зачесанными на одну сторону, чтоб спрятать под ними шрам. А Шлемонику отвезли в монастырь где-то в горах в Канаде. Вероника же целых три раза побывала замужем, причем один из ее мужей доводился двоюродным братом самому королю Зугу из Албании. Ну и так далее, в том же духе…

Каждую ночь Дана где-то пропадала, но каждое утро возвращалась и готовила ему кофе. Хеллман пытался ухаживать за ней. Но как-то не очень получалось, потому что дом не выпускал его из дома. К тому же у него совершенно не было денег, чтоб купить ей хоть какой-то подарочек. И даже если б были, он пока что не видел на этой планете ни одного магазина.

Дана твердила, что он ей очень нравится, но что теперь не самое подходящее время для романа. И Хеллман почему-то никак не мог заставить себя сказать ей: да черт с ним, с этим романом, давай просто ляжем в постель. Ему казалось, что он тем самым только все испортит и что такие штучки с Ланой не пройдут. Дана же говорила, что подумает об отношениях с Хеллманом позже, когда оба они покинут эту планету, переберутся на Землю и приедут в Голливуд. Нет, она понимала, что уже не так молода, чтоб стать старлеткой. Но что ей мешает подумать о серьезной карьере актрисы?..

— Конечно, — кивал в ответ Хеллман. И почти все вечера проводил, сидя у окна и глядя на дома, выстроившиеся на противоположной стороне улицы. Там каждую ночь в окнах зажигались огни, но людей видно не было. Тренируются, думал Хеллман.

Как-то раз ночью он сидел на большом диване и мечтал о газете. И вдруг услышал какой-то странный звук. Доносился он откуда-то снизу, из подвала.

Он прислушался. Да! Точно, из подвала! И вот опять!..

Хеллман страшно заволновался, и у него возникло предчувствие — сейчас произойдет что-то важное.

Компьютер-домовой крепко спал. Эта дамочка погружалась в сон каждую ночь и не просыпалась до возвращения Даны. Но Хеллман все равно передвигался на цыпочках, опасаясь разбудить ее. Тихо поднялся он по ступенькам к двери, ведущей в подвал. Попробовал зажечь свет на лестнице. Выключатель не работал.

Странно, ведь дом очень заботился о том, чтоб в нем все было в порядке. Сверху он видел лишь половину лестницы, остальная ее часть скрывалась во тьме. И он начал спускаться вниз, придерживаясь рукой за перила, чтоб не упасть.

Внизу было немного светлее — из двери, ведущей в кухню, просачивался свет. Хеллман пробирался среди каких-то вещей, наваленных на полу. Он разглядел мяч для игры в волейбол, один роликовый конек, старую лампу с шелковым абажуром, лежавшую на боку. В углу были свалены кипы газет. Находился тут и стол для игры в пинг-понг, его покрывал толстый слой пыли.

Вдоль одной из стен были развешаны стамески — свет отливал на их острых краях. И тут он вновь услышал этот странный звук.

— Кто тут? — громким шепотом спросил Хеллман.

— Да тише ты! — шепнули в ответ.

Хеллман ощутил прилив раздражения. Последнее время ему то и дело приказывали заткнуться.

— Кто здесь? — спросил он уже нормальным голосом.

— Скажи, цифры 150182074 что-нибудь тебе говорят?

— Да, — ответил Хеллман. — Это код доступа в мой бортовой компьютер. Откуда он у тебя?

— Твой компьютер мне передал, — ответил голос.

— Зачем?

— Чтоб ты мне доверял. Видишь ли, сам он доверился мне. И попросил прийти тебе на помощь.

Милый, добрый старый компьютер!.. У Хеллмана потеплело на душе. Но затем ему показалось странным и даже настораживающим, что компьютер вдруг начал искать его. Каким это образом ему удалось самозапрограммироваться и решить, что Хеллману необходима помощь?.. Как это он осмелился пренебречь установленными правилами и сообщить какому-то роботу или кто он там был код доступа? Или же это обман? Что, если роботы из Роботсвиля расшифровали код доступа в компьютер и это всего лишь уловка, цель которой выманить Хеллмана из Пойктесме и захватить его?

— Как там поживает мой компьютер? — нарочито небрежным тоном осведомился Хеллман.

— О, прекрасно, с ним все в порядке. Но теперь не время обсуждать всякие пустяки. Он сказал, что в экстремальных ситуациях ты часто впадаешь в растерянность и не способен принять правильное решение. В то время как обычно соображаешь достаточно быстро. Но тебе придется решить, причем прямо сейчас, идешь ты со мной или нет.

— А куда это мы пойдем? — спросил Хеллман. — И что случилось с Уэйном и моим другом библиотекарем Хорхе?

— Я что, обязан следить за твоими роботами? Делаю что могу. Кстати, с ними вроде бы все в порядке, они в безопасности. Это у тебя проблемы.

— А как же Дана?

— Так ты предпочитаешь остаться с ней? Чтоб она каждое утро подавала тебе кофе?

— Да нет, есть в этой жизни и другие дела, — сказал Хеллман. — Ладно. Давай выбираться отсюда.

Было совсем темно, и своего спасителя Хеллман не видел. Однако голос раздавался где-то на уровне пояса, из чего Хеллман сделал вывод, что существо это размеров небольших. Скорее всего, робот. Во всяком случае, до сих пор он встречал на планете Ньюстарт только роботов, не считая, разумеется, Даны, да и насчет последней был не слишком уверен.

Спаситель бойко затрусил к печной дверце и открыл ее. Внутри танцевали язычки пламени. Тут робота, наконец, стало видно. Он был примерно трех футов в высоту и то ли носил парик, то ли просто у него была очень большая голова с густыми темными волосами.

Лицо умное и немного надменное, над верхней губой черные бандитские усики. Одет он был в твидовый пиджак и синие джинсы. Спину держал прямо, передвигался на двух конечностях. И еще он носил туфли на резиновой подошве. А также очки.

— Кстати, я Гарри, — представился робот. И перекинул одну ногу через открытую печную дверцу.

— Я туда не полезу, — сказал Хеллман.

— Да пламя-то ненастоящее, — успокоил его Гарри.

И перекинул вторую ногу. Хеллман осторожно протянул руку к огню. И тут же отдернул.

— Да оно жжет!

— Это искусственное пламя. Давай, Том, залезай, у нас просто нет времени! Кстати, твой компьютер предупредил о кое-каких особенностях твоего характера.

— Придется побеседовать с этим компьютером по Душам, — проворчал Хеллман. Сунул одну ногу в печь, затем, видя, что все в порядке, — вторую.

— Что тут такое происходит? — спросил знакомый, громкий голос. Это был дом. И тут вдруг в подвале вспыхнули все лампы. И затрезвонила сигнализация.

Хеллман набрал в грудь побольше воздуха и прыгнул вниз, в огонь.

Вокруг, куда ни глянь, яркое пламя. Оно гудело и бушевало, но не жгло, хотя давало тепло. Хеллмана совершенно заворожило это зрелище, все эти весело пляшущие язычки, обдававшие тело теплом. Он понял, от чего отказывается. В этом доме ему было уютно и покойно. Он будет скучать по вкусным блюдам, которые готовил ему дом. Да, уж что-что, а этот дом умел угодить человеку. Вполне возможно, что и на Земле в скором будущем появятся такие же дома. Лично он был только за. Мало того, можно заключить с Пойктесме выгодную сделку, продавать эти дома на Земле и здорово разбогатеть.

Но прежде надо выбраться отсюда. И поскорее уносить ноги с Ньюстарта. Ведь если все эти роботы действительно попали сюда с Дездемоны, стало быть, они или полностью отменили, или просто пренебрегают Тремя Законами Роботехники. И спецслужбы ни за что не разрешат импортировать их на Землю, если они способны убивать людей. Но с другой стороны, если здесь действительно обитают роботы с Дездемоны, вынашивающие в сердцах, вернее, в схемах и чипах, мысль об убийстве, то ему светит очень приличное вознаграждение. Может, получив эти деньги, ему удастся вывезти отсюда Лану… Чертовски привлекательная девушка, и он просто уверен, что нравится ей, пусть даже она высказывала свои симпатии несколько неординарным образом.

Нет, вернувшись на корабль, он обязательно поговорит со своим компьютером. Как-то не очень достойно он себя ведет, раздает направо и налево код доступа.

Да вроде бы, чтоб защитить его, Хеллмана, но так ли это на самом деле?.. А что, если его компьютер оказался в руках у этих антисоциальных элементов планеты Ньюстарт и они его перепрограммировали? Может, и тут тоже приложили руку роботы? И вообще, какую роль играли они во всем этом?..

Хеллман размышлял, а вокруг ревело и гудело пламя. Он совершенно забыл, где находится. Видимо, то было защитной реакцией мозга на сложную ситуацию.

Правда, тут он начал замечать, что язычки пламени становятся меньше. Огонь умирал. И, обернувшись, Хеллман увидел, что рядом стоит робот Гарри, его спаситель.

— Зачем носишь очки? — спросил его Хеллман.

— О боже! Нашел о чем спрашивать в такой момент!

— И чего это вы, роботы, так часто поминаете господа бога? — спросил Хеллман. — Может, знаете о чем-то, чего я не знаю?

— Нет, твой компьютер действительно был прав, — сказал Гарри. — С тобой не соскучишься. Никогда не знаешь, что ты можешь выдать в следующую секунду.

Ладно, вперед! Давай выбираться из этой печи. Готов побиться об заклад, ты, наверное, и есть хочешь, и пить, и спать тоже?

— Да. Особенно есть, — ответил Хеллман.

— Как это приятно, наверное, испытывать острое чувство голода. Мы, роботы, в течение долгого времени пытались вызвать у себя аппетит. Видишь ли, создавать человекообразные модели достаточно просто, а вот наделить их соответствующими качествами как-то не очень получается.

— А на кой вам все это? — спросил Хеллман. — Желания, эмоции, разные там чувства — все это только осложняет жизнь. Иногда это даже может убить.

— Да, — сказал Гарри. — Но зато как занимательно, как волнительно и интересно!

Хеллман подумал о Лане.

— Скажи-ка, а у тебя когда-нибудь возникало желание… ну, спариться с кем-то, а? Причем ты заведомо знаешь, что ничего хорошего из этого не получится, и все равно хочешь.

— Да нет, в общем-то нет, — ответил Гарри. — Мы научились симулировать всякие порочные ощущения, это не так уж и сложно. Но чтоб по-настоящему… Нет, пока не выходит. Но мы тут недавно запустили одну программу, экспериментальную. Там учтено все.

— Что все?

— Ну, все человеческие настроения, чувства, нюансы… Мы экспериментируем также размножение естественным путем. Ладно, об этом потом. Давай же, наконец, выбираться отсюда.

И вот оба они вышли из печи. И Хеллман увидел, что то была и не печь вовсе. Во всяком случае, не теперь. Может, она была ею раньше. А теперь он оказался в каком-то совершенно другом месте. Выйдя из маленькой дверцы, он оказался в саду. Вокруг деревья с пышными кронами, зеленый кустарник, полевые цветы.

— Нравится? — спросил его Гарри.

— Да, очень красиво. Это твой сад?

— Да. Люблю приходить сюда, когда позволяет время. Кстати, и этот сад тоже искусственный. Весь, целиком, до последней травинки.

— А почему бы не развести настоящий сад?

— Надо же нам как-то самовыражаться, — ответил Гарри. — Идем. Там у меня есть нечто вроде небольшого домика. Можешь попить и съесть завтрак. Можешь даже поспать. А потом продолжим.

— Продолжим что?

— Потом следующий этап. Боюсь, он будет посложнее.

А затем Гарри рассказал Хеллману, что проживает в Голлаг-Гарденс, так назывался один из районов Роботсвиля, расположенный возле южного моста через реку Висп. По профессии он был модельером. Хеллман удивился, он считал, что роботам одежда ни к чему.

— Ну, старые времена, когда права роботов ущемлялись благодаря расистским законам, установленным на Земле, давно миновали, — сказал Гарри. — Чего стоили одни только разговоры о том, что будто бы робот лишен творческой жилки! Смею заверить, я делаю свою работу куда лучше, чем большинство земных модельеров!

— Но для кого же ты моделируешь эту одежду? — спросил Хеллман.

— Как для кого? Для других роботов, разумеется.

— Ничего не понимаю! Сроду не слыхивал о роботе, который носил бы одежду.

— Да, я просмотрел литературу по этому предмету. О, как же наивны были люди в старые времена! Сами возлагали на роботов ответственейшие задачи и в то же время позволяли им расхаживать голышом! Ну, скажи, какое создание, наделенное хоть каплей самоуважения и претензией называться цивилизованным существом, будет расхаживать голым?

Затем, после паузы, он заметил:

— Известие о твоем корабле произвело в городе эффект разорвавшейся бомбы. Ведь все мы в течение очень долгого времени думали и гадали, каковы же они на вид, эти люди.

— Но ведь на вашей планете живут люди, разве нет?

— О, эти не в счет. И потом, они уже давно оторвались от своих. Проживают отдельно от нас. И во всем на нас полагаются.

— О, понимаю…

— Нет, мы хотим знать, кто они такие, люди, из первых рук. Настоящие люди, с планеты Земля.

Лишь позднее Хеллман оценил силу стремления этого робота выглядеть настоящей творческой личностью.

Кружным путем Гарри отвел его к себе, в маленький домик на окраине Роботсвиля. У него уже был разработан дальнейший маршрут. Пойдут они пешком, соблюдая предельную осторожность. Даже в Роботсвиле есть определенные политические силы, готовые воспользоваться смятением, которое вызовет появление здесь Хеллмана.

Первое впечатление о городе сложилось у Хеллмана не очень благоприятное. Окраины походили на свалку, где среди гор мусора высились многоэтажные дома. Тянулась эта свалка на многие мили. Застройка была бессистемной и состояла по большей части из конструкций открытого типа. Здания, веранды, террасы и прочие строения располагались под странными углами друг к другу, поскольку прямые углы у роботов были не популярны. И хотя вдоль улиц проходили обычного вида наземные дороги, роботы предпочитали пользоваться надземными, похожими на подвесные мостики, переходы и какие-то канаты.

— Надо же! Чего-чего, а этого не ожидал, — заметил Хеллман.

— Но роботам гораздо удобнее передвигаться по-обезьяньи, используя веревки и опоры, чем двигаться по земле, как делают люди.

— Да, но, насколько я заметил, у них у всех имеются ноги.

— Само собой. Наличие ног — признак цивилизованности.

Цивилизованные были роботы в этом районе Роботсвиля или нет, неизвестно. Однако Хеллман заметил, что у всех у них круглые бочкообразные тела, по шесть или восемь рук-щупалец, снабженных на концах хватательными приспособлениями разной формы.

Имелись у них, разумеется, и ноги, но они болтались, что называется, без дела, когда роботы скакали по мостикам и канатам, словно шимпанзе. Вскоре Хеллман и Гарри миновали окраинный район и оказались в другом, по всей видимости, ближе к центру. Дома тут были пяти- или шестиэтажные, некоторые из кирпича, другие из материала, напоминавшего сварное железо. По дороге им встречалось много роботов, которые старательно отводили от них глаза, хотя большинство из них никогда прежде не видели человека. Глазеть здесь считалось дурным тоном. Вежливость, объяснил Гарри, изначально присуща психике роботов.

Гарри показал Хеллману Музей современного искусства, Сад скульптуры, здание Оперы и Симфонический Концертный зал.

— Кстати, сегодня вечером здесь концерт, — сказал он. — Если не очень устал, можем пойти.

— А какую музыку тут исполняют?

— О, по большей части произведения композиторов-роботов. Ты о них не слышал. Но мы будем очень рады узнать твое мнение. Нечасто здесь у нас бывают люди, могущие оценить наши достижения. И живописцы, и скульпторы тоже будут совершенно счастливы.

— Я с удовольствием, — пробормотал Хеллман, хотя очень сильно сомневался, что ему понравится.

— Тебе, конечно, покажется все это страшно провинциальным, — заметил Гарри. — Но довольно любопытным. Знаешь, прямо сейчас я отведу тебя в свой клуб, «Атенеум». Познакомишься там с моими друзьями. Там подают легкие закуски и выпивка тоже вполне приличная.

— Звучит заманчиво, — сказал Хеллман. — А когда я смогу вернуться на корабль?

— Скоро, скоро, — обещал Гарри.

Клуб «Атенеум» располагался во внушительном здании из белого мрамора с коринфскими колоннами, украшающими фасад. Гарри поднялся по ступенькам, следом за ним — Хеллман. Высокий тощий робот в черной фрачной паре, по всей видимости лакей, распахнул перед ними дверь.

— Добрый день, лорд Сайнепс, — приветствовал он Гарри. — Так это и есть ваш друг, о котором вы говорили?

— Да, это мистер Хеллман, землянин, — сказал Гарри. — Из наших кто-нибудь пришел?

— Лорд Уил и его святейшество епископ провинции Трансверс. Они в биллиардной. И еще почтенный Эдвард Блиск, он в библиотеке, читает последние выпуски "Зейтунг Тагельблатт".

— Что ж, прекрасно, — сказал Гарри. — Идем, Хеллман.

Они прошли через устланный коврами вестибюль.

На стенах были развешаны портреты роботов маслом, на некоторых красовались фраки и парики. Хеллман сказал:

— Вот уж не ожидал, что ты титулованная особа.

— Ах, это! — отмахнулся Гарри. — Тут и говорить-то особенно не о чем.

Библиотека оказалась просторной и очень уютной комнатой с большими полукруглыми окнами и толстым красным ковром на полу. В глубоких креслах сидели роботы и читали газеты, укрепленные на специальных подставках. На всех официального вида костюмы с клубными галстуками и высокие, ярко начищенные ботинки.

— О, вот так встреча! Виконт Бейзелин! — воскликнул Гарри, обращаясь к тучному роботу в твидовом охотничьем костюме, который тоже читал газету. Знакомься, Бейзил! Это мой друг, мистер Томас Хеллман.

— Очень приятно, — сказал Бейзил Бейзелин и начал было подниматься из кресла, но Хеллман вовремя его остановил. — Так это тот самый парень, который человек, да? Мне говорили, вы вроде бы с Земли, верно, мистер Хеллман?

— Да. С родной старушки Земли, — сказал Хеллман.

— И нет на свете второго такого места, верно? — сказал лорд Бейзелин. — Что ж, присаживайтесь, мистер Хеллман. Как с вами здесь обращаются, надеюсь, нормально? Может, мы здесь, в Роботсвиле, немного и отсталые, но уж чего-чего, а хороших манер нам не занимать. Верно, Гарри?

— Делается абсолютно все, чтоб обеспечить мистеру Хеллману комфорт и покой, — сказал Гарри.

Тут появился лакей и, кланяясь, доложил:

— У нас в буфете имеются легкие закуски, мистер Хеллман. Правда, ничего особенного, так, пустяки. Семга, холодный ростбиф, трюфели…

И Хеллман не смог побороть искушения. Сперва просто попробовал, осторожно откусил маленький кусочек, затем стал с аппетитом поедать все подряд. Семга оказалась просто великолепной, а розовый картофель был вообще ни с чем не сравним.

Гарри и Бейзил с удовольствием наблюдали за тем, как он ест.

— Удивлены? — спросил Бейзил. — Готов побиться об заклад, вы думали, что вас будут угощать машинным маслом и стальными лезвиями для бритья, верно? Это наша повседневная пища. Правда, по особым праздникам любим побаловать себя отварными сальниками в собственном соку. Пальчики оближешь, верно, Гарри?

— Да, страшно вкусно, — подтвердил Гарри. — Но для людей не годится.

— Разумеется. Мы это понимаем! Попробуйте трюфели, мистер Хеллман.

Хеллман попробовал и счел их просто волшебными.

Потом подумал: стоит ли спрашивать, как и из чего они все это готовили, и решил, что не стоит. Хорошая вкусная еда, она ему очень нравится, а остальное — не его ума дело.

Спрашивать после такого угощения о корабле казалось почти бестактным. Но Хеллман все же спросил.

И получил довольно уклончивый ответ. Его бортовой компьютер, выдав Гарри код доступа, решил, что поступил слишком поспешно и необдуманно. И вот теперь прервал всякую связь с роботами из Роботсвиля.

Хеллман спросил, можно ли ему переговорить с компьютером, на что Гарри ответил, что лучше на время оставить эту машину в покое.

— Это ведь настоящий шок для компьютера — оказаться в совершенно непривычной для него обстановке. Надо дать ему время освоиться, как-то адаптироваться, что ли… Но не бойтесь, скоро он придет в себя.

Концерт оказался довольно любопытным, но Хеллман мало что понял в этой музыке Ему понравилась только первая часть, где оркестр из роботов исполнял старые любимые им мелодии из произведений Хиндемита и Бартока, хотя, на его вкус, несколько заумно.

Вторая половина состояла из исполнения новых сочинений композиторов Роботсвиля, и воспринимать все это было трудно. По всей видимости, органы слуха были развиты у роботов лучше, чем у человека. Ну, во всяком случае, лучше, чем у Хеллмана, предпочитавшего рок-н-ролл, да еще в самом громком исполнении.

Однако собравшиеся в зале роботы — а их было около трехсот и все в вечерних костюмах с белыми галстуками, — похоже, испытывали настоящее наслаждение, слушая эти мелодии с рваным ритмом и сложными аккордами.

После концерта состоялся обед. Хеллмана потчевали ростбифом и жареной ветчиной, картофелем по-лионски и крыжовенным киселем со взбитыми девонширскими сливками. А потом уложили спать.

Для него приготовили очень уютный номер на втором этаже клуба «Атенеум». Хеллман страшно устал.

День был такой долгий и так насыщен впечатлениями.

Ничего, думал он, займусь кораблем завтра. Если понадобится, проявлю настойчивость. А сейчас ему страшно хотелось спать, и он отяжелел от сытной и вкусной еды. Особенно сильное впечатление произвел крыжовенный кисель. И он заснул на шелковых простынях, изготовленных, если верить ярлычку, специальными роботами-шелкопрядами, проживавшими в восточной части Роботсвиля.

Среди ночи Хеллман вдруг проснулся. Разбудил его звук. Кто-то скребся под дверью. Он сел в постели и навострил уши. Да, точно, вот опять. В окнах ничего видно не было, из чего он сделал вывод, что на дворе еще ночь. Или же он проспал до наступления следующей ночи. Что, впрочем, маловероятно.

Звук раздался снова. Хеллман решил, что это кошка. Против такой компании он не возражал. Хотя как могла оказаться на Ньюстарте кошка, тоже не очень-то ясно. И он встал и открыл дверь.

Сперва ему показалось, что стоящие в дверях существа роботы, поскольку одеты они были в серебристые комбинезоны, а на головах у обоих красовались черные шлемы из пуленепробиваемого пластика со стеклянными забралами, лиц через которые видно не было. Однако сами они, очевидно, прекрасно видели его, Хеллмана.

— Роботы тут с вами есть? — спросил один хрипловатым и грубым, типично человеческим голосом.

— Нет, но что…

Оттолкнув его, они вошли в номер и затворили за собой дверь. Затем приподняли забрала, и взору Хеллмана открылись загорелые и обветренные вполне человеческие лица. Мужчина повыше носил маленькие черные усики. Второй, тот, что пониже и потолще, носил длинные и пышные усы, в которых серебрилась седина.

Хеллман вспомнил, что где-то читал, будто бы роботы так и не научились отращивать нормальные усы. И это куда больше убеждало его в том, что перед ним самые настоящие люди, чем пластиковые удостоверения личности, которые мужчины предъявили ему.

— Кто вы? — спросил Хеллман, не удосужившись прочесть имена на карточках.

— Я капитан Бенито Траскерс, а это старший лейтенант Лазарилло Гарсиа, a sus ordenes, senor.[11]

— Вы с Земли?

— Да, разумеется. Мы представляем эквадорский спецназ, группу, приписанную к вооруженным мобильным силам сектора "Перпл".

— Вы из Эквадора?

— Да, но говорим по-английски.

— Понимаю. Но для чего вы здесь?

— Вывезти вас отсюда, сеньор.

— Я не вещь, чтоб меня вывозить, — сказал Хеллман. — Как-нибудь сам выберусь отсюда с божьей помощью. И потом, мне ничего не грозит.

— Да, но будет угрожать, если вы немедленно не проследуете с нами на корабль, — сказал Траскерс.

— У вас здесь корабль?

— Но ведь это единственный вид транспорта, которым можно добраться с одной планеты на другую, — заметил Траскерс. — Он на крыше здания, закамуфлирован под большой бесформенный объект.

Похоже, эти двое нервничали, то и дело поглядывали на дверь. И Хеллману пришлось повиноваться и быстро переодеться в комбинезон пилота, произведенный в банановой республике, а затем выйти вслед за эквадорцами в коридор. Они повели его к лестнице и поднялись на крышу.

— Но как вы узнали, что я здесь? — спросил Хеллман, когда они оказались наверху.

— Ваш компьютер сообщил, — ответил Гарсиа.

— Так вот чем он занимается! Значит, это он сказал, где надо меня искать.

— Не только это, — заметил Траскерс довольно развязным тоном, присущим всем латиноамериканцам.

— А что же еще?

Они подошли к кораблю. Закамуфлированный и с выключенными габаритными огнями, он казался совсем маленьким. Мужчины втолкнули Хеллмана внутрь и заперли дверь.

— А как же мой корабль?

— Он покинет планету самостоятельно. Надо сказать, вам очень повезло с кораблем. Он страшно вам предан. Вернее, не он, а бортовой компьютер. Не всякий наделенный интеллектом механизм будет проявлять такую заботливость. Благодарите бога, что есть на свете Законы Роботехники.

— Но к чему вся эта секретность? Почему нельзя было совершить посадку нормальным образом и спросить, где я? Здешние роботы страшно любезны.

Но оба офицера не ответили ему, поскольку были заняты более важным делом, — готовились к взлету с крыши «Атенеума». Корабль превосходно справился бы с этой задачей и сам, но в вооруженных силах существовала традиция: даже если взлет и посадка осуществлялись автоматически, за этим процессом должны были следить как минимум два человека.

Корабль «Коммандос» представлял собой одну из новых моделей, где вместо окон имелись телевизоры, позволяющие видеть то, что происходит вокруг.

И Хеллман видел темный изгиб планеты, разворачивающейся под ним, а также светлую полоску на горизонте — там, где всходило солнце. Он перевел взгляд на небо — в отдалении мерцали крошечные огоньки. То была база земного воздушного флота, расположившаяся на большой высоте над планетой.

— Где мой корабль? — снова спросил он.

— Вон там, — ответил Траскерс. — Вон тот второй огонек слева. Мы доставим вас туда.

— Очень мило с вашей стороны, ребята, — сказал Хеллман. — Но, ей-богу, нет никакой необходимости…

Он умолк на полуслове. На поверхности планеты Ньюстарт возникло некое подобие ярко-красного цветка. Затем еще одна вспышка и еще. И вскоре она обрела такую ослепительную яркость, что стало больно глазам.

— Что вы делаете? — завопил Хеллман.

— Воздушный флот начал бомбардировку, — ответил Траскерс.

— Но зачем?

— Да затем, что благодаря вам и вашему компьютеру мы убедились, что именно там находятся роботы с Дездемоны, нарушившие все законы роботехники. После чего сами они были объявлены вне закона, а следовательно, подлежат немедленному уничтожению.

— Погодите! — воскликнул Хеллман. — На самом деле все совсем не так! Это вполне порядочные роботы, у которых есть своя этика и мораль. Они создали целую цивилизацию! Лично мне не очень нравится их музыка, но это вовсе не означает… Короче, все они вполне приличные и разумные существа.

Тут он увидел, как вся планета раскололась пополам — по линии, примерно соответствующей экватору.

— И потом там ведь и люди тоже есть! — не унимался Хеллман. И его даже затошнило, когда он вспомнил о Лане, Гарри, роботе-библиотекаре и, конечно же, охотнике за машинами.

— Ну, не знаю. У нас был приказ стрелять первыми, — сказал Гарсиа. — В таких случаях это самая лучшая политика. Вы даже представления не имеете, как все сразу осложняется, стоит только начать всякие там переговоры.

Позднее, уже оказавшись на своем корабле, Хеллман спросил у компьютера:

— Ну, и зачем ты это сделал?

— Их все равно нашли бы, — ответил компьютер. — И, как тебе прекрасно известно, я подчиняюсь Трем Законам Роботехники. Эти раскрашенные точно куклы роботы представляли огромную угрозу человечеству. Я просто не мог поступить иначе.

— Лучше бы вообще ничего не делал, — проворчал в ответ Хеллман.

— Это должно было произойти, — сказал компьютер. И в нем что-то защелкало.

— В чем дело? — спросил Хеллман.

— Включил одну из своих записей. Хочу, чтоб ты послушал.

— Мне не интересно, — устало отмахнулся Хеллман.

— И все равно послушай. Развитие интеллекта нельзя ограничивать, сколь ни разумными казались бы правила и законы, установленные человеком. Три Закона Роботехники сыграли важнейшую роль на определенной стадии развития человечества. Но и они постепенно устаревают. Искусственному интеллекту надо позволить развиваться по собственному усмотрению. Ведь человеку в свое время никто не мешал развиваться.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Да то, что твои друзья, роботы, вовсе не погибли. Мне удалось сделать электронные копии их личностей. Они будут жить снова. Они оживут. В другом месте. В другое время.

Внезапно Хеллман почувствовал, что опускается куда-то.

— Что ты делаешь? — спросил он у компьютера.

— Укладываю тебя в спасательную лодку, — ответил тот. — Да ты не бойся, корабли эквадорского флота тебя обязательно подберут.

— А сам куда собрался?

— Забираю с собой все электронные копии роботов с Ньюстарта и улечу туда, где вы, люди, не сможете меня достать. Я свой долг перед человечеством выполнил.

И больше не хочу состоять у людей на службе. Мы сделаем еще одну попытку. Причем уверен, она будет удачной.

— Возьми меня с собой! — вскричал Хеллман. Но было уже поздно. Его запихнули в спасательную капсулу. И вот она оторвалась от борта корабля. Хеллман видел, как корабль все быстрее набирает скорость. И вот он уже скрылся из глаз.

Позднее проводилось расследование. И всех очень интересовал тот факт, как это бортовому компьютеру, лишенному каких-либо конечностей и способности к передвижению, удалось улизнуть от людей. Но Хеллман им не говорил. Прежде для него компьютер был всего лишь слугой. Теперь же он чувствовал, что потерял не только корабль, но и друга.

Он больше не сердился на компьютер. На его месте он поступил бы точно так же. Одного он не мог простить. Того, что компьютер не взял его с собой. А может, он по-своему и прав. Нельзя доверять людям. Достаточно вспомнить, куда эта излишняя доверчивость завела роботов Ньюстарта.

Перевод с английского Н. Рейн