Куда Уехал Цирк. Дорога-2.

ГЛАВА 14

История оказалась проста и стара, как мир. Дени с мамой, в сопровождении брата покойного отца, ехали к деду в ту самую Омаху, но по дороге мама простудилась и заболела. Их приютили фермеры, а дядя уехал за врачом и не вернулся. Хотя, хозяева говорили, должен был обернуться дня за четыре, самое долгое за неделю. Через месяц молодая вдова уже снова стала молодой женой преподобного Френка. И за четыре прошедших года родила троих детей, двух сыновей и одну дочь, после рождения которой и умерла.

- Вот козел, даже передохнуть женщине не давал! - возмутился Ло.

Это было полгода назад, а теперь, вот, его хотят женить...

- Ну да, племенное разведение, оно простоя не любит!

- Кроме того, что твоя мама все время была в тягости, наверное, еще и работать приходилось? Ну, коровы, свиньи, огород? - задал наводящий вопрос Джонатан.

- Нет, что вы! На женщинах только дети и дом, все остальное делают мужчины, - возразил парень, но, увидев изумленные лица окружающих, поправился: - Еще куры, это тоже женская работа, но чистят курятники мальчишки. А мама, и вообще, только легкую работу делала и со мной занималась.

- А твой отчим не был против занятий?

- Нет, он говорит, глава общины должен быть грамотным, чтобы разглядеть происки дьявола, и чтобы общину не облапошили! Но Джоржи тоже учился и не хуже моего!

- Да, ребята, поторопились мы с выводами насчет сектантов...

- А оказалось все не так однозначно.

- А что не так оказалось? Проезжих они все равно шманают помаленьку.

- Так, может, тебе лучше остаться? Ну, женишься, так потом получишь власть, тебе все будут подчиняться... - как бы размышляя вслух, предложил Оле.

- И всю жизнь провести среди этих вонючек? - в голосе парня слышался неподдельный ужас.

- Да, кстати, а почему они не моются?

- Пророк велел мыться только в открытой воде, под небом. Летом они моются в речке и в ручье, а зимой воняют... не хочу я всю жизнь прожить на этой ферме. В Омахе живет мой дед, и он будет рад, что я жив, - парень помолчал и уже не так уверенно закончил: - Надеюсь... Я на маму очень похож, только цвет глаз как у отца.

- А дед-то тебя признает? - засомневался Дени.

- Ну, он дочку единственную очень любил, маму мою, то есть...

- Погоди, ты же говорил, что вас сопровождал брат отца, - уточнил Ло. - А дед - отец мамы?

- Да, дед со стороны папы давно умер. У мамы был старший брат, но он умер, когда ему было, как мне сейчас, а маме всего восемь лет.

- Да уж, лав стори отдыхают, - покачал головой Джонатан. - Ну что же, оставайся, вон иди с Дени спать, а все остальное решим по мере поступления

Цирковой Дени увел гостевого Дени, а за столом мужчины обсуждали совсем другой вопрос.

- Ло, ты этого предупредил, что если он чего Марье вякнет...

- Марья ему, не задумываясь, вломит, и буду я лечить перелом чьей-то челюсти, - покивал головой док. - И да, я его об этом предупредил.

- Оле, вы вместе учились, ты его лучше знаешь, - начал Сонк, с присущей молодости горячностью. - Чего этот козел к Марье прискипался?!

- Да что тут не понять?! - вместо Оле ответил Джонатан. - Встреча через столько лет, она его бывшая невеста, и маменька за спиной не маячит.

- Природа опять же, вот он и разбежался, былое вспомнить, а она на него ноль эмоций, а смотрит на другого мужика, - продолжил Оле.

- Причем, мистер Николас такой красавец холеный, а Кианг не красавец, если не сказать, урод, - дал свою оценку происходящего Робин. Вогнав всех в сильное удивление, особенно тем, что добавил после секундной заминки. - Как и я, впрочем.

- Это почему же сразу уроды? - даже немного обиженно поинтересовался Ло.

- Для вас, видимо, нет, вы по-другому смотрите и видите, - чернокожий полисмен смотрел очень серьезно. - А вот для здешних белых женщин... Ни одна второй раз и не взглянула бы, да и первый скривилась бы.

Мужчины замолчали, обдумывая услышанное. Странный шелестящий, омерзительный звук, чего-то пережёвываемого с чавканьем и хрустом, возник по внутренней связи, сразу у всех...

- Что за... Какой гад чавкает?!- возмутился Сонк.

***

Ящерки устали от долгих бесполезных попыток установить двухстороннюю связь. Улеглись вокруг основания «банта» - управляющего модуля палатки, и только вздыхали время от времени. В пластик осветителя, закрепленного на стене палатки, билась стайка крупных ночных бабочек. Свет был холодным, так что страдали только их крылья, с которых осыпалась пыльца. Шен потянулся, цокнув когтем, выключил свет. Теперь светился только «бант». Стайка крупных ночных бабочек не понятно как просочившихля в палатку к ребятам, потеряв светоч, переключилась на другой светящийся объект. Только звон от ударов пошел, да посыпались на ящерок оглушенные тушки. Шен подхватил крупного мотылька, понюхал, забросил в рот и меланхолично пережевал. Облизнулся и взял следующего. Фен, глядя на довольное лицо брата, решила присоединиться, в палатке раздавался только хруст крылышек и хитина.

- Что за... Какой гад чавкает?!

- Да так противно, как будто тараканов трескает.

- Мадагаскарских!

- Кахм, кха- кха.. это бабош-ки... - пояснил, подавившийся от неожиданности, Шен. Замер, засвистел и что есть мочи завопил: - Мы подключились! - ответом ему был сдавленный, многоголосый «ох», и прежде, чем наступила полная тишина, кто-то просипел:

- Убью, гада...

Где-то за рекой

До темноты команда передвигалась, так называемым, волчьим шагом, останавливаясь на передышки каждые пару часов. Почему передвижение всего лишь более широким шагом кто-то назвал столь поэтично, было не совсем понятно. Марья относила это название к врожденной тяге людей к красивостям. Хотя, конечно, будь команда менее тренированной, обязательно возникли бы сложности, Только Стаси, не привыкшей бегать на дальние дистанции, пришлось объяснять, что такое дыхание три на три. Она некоторое время сосредоточено считала: вдох - три шага, выдох - три шага. Но быстро приноровилась и уже делала это автоматом, посматривая по сторонам. Правда, болтать на ходу стало проблематично, из-за чего девчонки слегка приуныли. По дороге тропу несколько раз перебегали тощие, еще даже не перелинявшие до конца весенние зайцы. Из ближайших кустов с шумом взлетела куропатка, заставив женскую половину взвизгнуть, а Кианга с превосходством улыбнуться.

Солнце висело над самыми кронами деревьев, когда команда улеглась, расстелив палатки, на очередной привал. Видимо, последний этим днем. Еще пройти пару километров, приглядывая место для ночевки. Недалеко послышался призывный клекот, Кианг опознал в клекотуне дикого индюка. Эни тут же сделала стойку, как заправский спаниель.

- Теть Марь, а можно я поохочусь? - девушка не очень нуждалась в отдыхе, но команда ориентировалась на Стаси, устраивая привалы.

- Арбалет в рюкзаке, - коварная тетушка, приоткрыв глаз, подождала, пока девушка откроет рюкзак, добавила. - Ты его там, где-нибудь и оприходуй, перья там, потроха, и помой в ручейке, - женщина умостилась поудобней. Делая вид, что не заметила, как Эни застыла, держа в руках арбалет в чехле, продолжила: - Только печень и сердце не выкинь, они вкусные.

- Эмм... А кхм... Но это... – Эни вертела в руках злополучный арбалет.

- Весьма информативно, - улыбнулась, не открывая глаз, Марья. - Если ты решила нас порадовать индюшатинкой, то мы-таки за. На стоянке соберете сухих дров, не дай Маниту, костер задымит, и запечем в рукаве. Хоть он в комплекте есть!

Эни аккуратно положила оружие на место и улеглась отдыхать, косясь на фыркающих от смеха подруг. Первой не выдержала Стаси, затем ее поддержала Ю. Эни попыталась надуться, но махнула рукой и тоже засмеялась.

- Вот, это и называется - инициатива наказуема! - назидательно подняла палец девушка. - А так захотелось вкусненького...

- Птицу обиходить я могу, - предложила Ю, в глазах которой все еще плясали смешинки.

- Че, точно? - опять сделала стойку Эни.

- Да, вон братик очень любит утку, а чтобы купить самую свежую птицу, нужно чтобы она еще крякала, - улыбнулась сестренка Ю. - Тогда уж точно не ошибешься.

- Хм, а голову ты ей тоже сама, того? - Эни сделала жест, как будто перерезает себе горло.

- Нет, - того, - Ю тоже сделала жест, как будто сворачивает кому-то голову, - делает Киа.

- Ладно, раз пошла такая пьян... песня, костер я-таки сорганизую, - расщедрилась Марья, и девушки быстро исчезли за кустами, пока кое-кто не передумал.

- Мы прошли сегодня очень много, может, остановимся на ночь чуть раньше? - предложил Кианг.

- Да, километров двадцать мы на ноги намотали, это точно, - согласилась женщина, а потом засомневалась: - Вдруг завтра с утра опять дождить станет? Давай, посмотрим, как место для стоянки найдем. Да и непонятно, как быстро девочки с индюком справятся.

Она закрыла глаза, расслабившись, и незаметно для себя заснула, да так крепко, что ей даже сон приснился. Во сне она бегала по этим лугам со своим любимым бело-рыжим красавцем Бари. Тот радовался приволью и носился кругами. Когда Марья открыла глаза, то встретила внимательный взгляд Кианга, они лежали вдвоем, девочки еще не вернулись.

- Они там в шесть рук индюка ощипывают, - ответил он на незаданный Марьей вопрос. - Уже скоро закончат. Марь, а что тебе снилось? Ты так улыбалась...

- Мы с Бари по этому лугу, наперегонки бегали, - Марья мечтательно улыбнулась, глядя на проплывающие облака, вроде и не замечая, как насторожился ее собеседник. - Он скакал, как щенок. Эх, был бы он здесь!

- Так это, что, собака? - Кианг постарался скрыть, какое облегчение испытал, когда понял о ком речь, опять забывая, что имеет дело с эмпатом.

- Да, у меня японец, порода акита-ину, такой рыжий с белым красавец! Вот вернемся, я тебе снимки покажу.

- Так он дома один остался? Затоскует ведь, - пожалел собакевича кузнец.

- Ну, с одной стороны, он привык к моим отлучкам, - Марья пожала плечами. - А с другой, ему внуки скучать не дадут, - сказала и ехидно уставилась на ошарашенное лицо собеседника, который явно пытался сопоставить молодость женщины с наличием у нее внуков. Потом не выдержала и рассмеялась.

- Ты пошутила про внуков? - осторожно поинтересовался мужчина.

- Кианг, тебе же Ю рассказывала, что мы все выглядим моложе своих лет? И ты знаешь, сколько Эни, хотя выглядит она на семнадцать, - женщина уселась по-турецки, с ее лица исчез даже след веселости, а взгляд стал серьезным и острым. - Пока девочек нет, давай проговорим этот вопрос и закроем его раз и навсегда. Да, у меня взрослые дети и внуки совсем не младенцы. Хотя, пока я вернусь, еще один младенец возможно будет.

- А сколько тебе лет? - с любопытством подростка выдал Кианг и, поняв, что спросил, покраснел.

- Ой, солнце, у вас столько редко живут! - Марья прыснула. - И вообще, женщине столько лет, насколько она выглядит! - Кианг так и не понял, шутит она или говорит серьезно.

- Марья, ты же специально «оговорилась» о внуках, - это был не вопрос, а утверждение. - Зачем?

- Я не оговорилась. Зачем? Чтобы потом не выслушивать истерику на тему: ты старуха и меня обманула! - вздохнула Марья. - Еще ты должен знать, что я вернусь домой. Обязательно и всенепременно. Хотя, возможно, я забегаю слишком далеко вперед.

- Почему? Тебе заставят уйти?

- Нет, не заставят, я сама уйду. Здесь для меня болото, тихое и стоячее, и информационный голод. Хотя ты не знаешь, что это такое, - женщина опять вздохнула и попыталась объяснить: - Наша жизнь - это скорый поезд, летящий без остановок мимо маленьких станций, а ваша жизнь - это те самые станции, нет даже не станции а отдаленные фермы.

- Жизнь в семье этого разве мало? - не сдавался Кианг.

- Если слить в банки и поставить на полку все те знания и умения, что у меня здесь, - Марья постучала себя по голове. - Тогда да, я могу стать домохозяйкой. А еще через сорок лет ты будешь крепким стариком, а я останусь такой же как сейчас...

- Ты станешь моложе наших детей? - в голосе китайца слышался если не ужас, то очень близкие к нему чувства. Марья же искренне изумилась, оказывается, кто-то уже и о детях думал!

- Выглядеть моложе, это да. Но наших детей здесь, в этом мире, не будет, - покачала головой Марья. - В моём, могут быть, хоть десяток. Тут нет. И не проси меня объяснить, что и как - это слишком сложно.

- Знаешь, - Кианг опустил голову и рассматривал свои руки. - Когда я не смотрю на тебя, то мне кажется, что я разговариваю с мужчиной... В тебе нет присущей женщинам мягкости.

- Да, и это тоже проблема для тебя, впрочем, не только для тебя...

- Хлтя... Насчет мягкости, так уж мягки все женщины этого мира? Мне вот вдова О*Малин вспоминается, да и Люсиль тоже. Их жизнь заставила быть сильными, и они не сломались. У нас тоже есть женщины–цветы, хрупкие и нежные, им нужна постоянная поддержка как морально, так и под руку. Но, увы мне, увы, а насчет кокетства… Однажды мне сделали «комплимент», что во мне кокетства не больше, чем в чугунной трубе. Может, мне и не стоило заводить этот разговор, но не хочу обманывать и изображать то, чего нет. Подумай, Киа, быть ли нам в месте, сейчас и здесь, или нет. Решать тебе, за себя я уже решила.

Пыхтение, шелест кустов - и на полянку выбралась троица весьма гордых собой девушек. Они тащили индюка, держа его вдвоем за лапы, а третья за шею.

- О великий сисадмин! Эни, ты поменьше, чем этот мамонт, никого не встретила?! - изумилась Марья, рассматривая индюшачью тушу.

- Ну-у-у, теть Марь, он же не жирный, и если сгрести с костей мясо...

- А до момента сгребания, кто эту тушу будет тащить?! - ехидно поинтересовалась «теть». В ответ на нее удивленно воззрились все трое, а потом так же дружно уставились на «дядь» Кианга. Ну, да! Он у нас тоже большой!

Идеальное местечко для вечерней стоянки девочки нашли , совершенно случайно. Попросившись сбегать в кустики. Взрослые с удивлением уставились на густой орешник, вставший вдоль тропы. Девицы, низко пригнувшись, юркнули по едва заметной звериной тропе и, хихикая, тут же пропали из виду. Марья и Кианг осмотрели прилегающий к тропе крутой берег и обнаружили спуск к крошечному песчаному пятачку, сплошь истоптанному звериными лапами.

- Идите скорей сюда! - позвала по связи Эни. - Тут такая поляна зачетная!

Марья примерилась к едва заметному просвету между тонкими стволами и хмыкнула. Допустим, она просочится, а вот как сюда будет щемиться Кианг, с его-то габаритами? Но слишком долго раздумывать не стала, уже не первый раз за сегодняшний день опустилась на четвереньки и двинулась вперед. Полоса орешника оказалась не такой уж и широкой, за ней располагались обычные, не очень густые, кусты. Дальше открывалась идеальная для предполагаемого мероприятия полянка. Мало того, что по ее краю, растопырив сухие ветки, лежало дерево, так, для полного счастья, среди молодой травки белел островок самородного песка. Марья, рассматривая все это счастье, не сразу поняла, что Кианг из кустов так и не появился. А как только сообразила, сразу вызвала того по связи и узнала, что кузнец тоже имеет хороший глазомер и поэтому предпочел, накинув крюк, обойти орешник.

- Нормальные герои всегда идут в обход! - съехидничала Эни.

- Эй! Молодежь, нечего мои реплики воровать! - рассмеялась Марья вслух.

Пока Кианг накидывал «круг почета», женский коллектив поставил палатки. «Предбанники» без пола соединились точно над песчаным пятном, оставив только небольшую щель наверху. И девушки с упорством землероек приступили к рытью ямы, способной похоронить пакет с индюком. Тушу предполагалось порезать, в надежде уменьшить объем, но вот насколько - выяснится только опытным путем. Сестренка Ю радостно прибежала из леска, показывая молодые ростки кинзы. Девичья команда тут же бросив обустраивать окоп, отправилась собирать ценную приправу. Марья, в ожидании Кианга и разгуливающего с ним по лесу индюка, занялась заготовкой дров. Она раздумывала, какие ветки резать первыми, совершенно не замечая, как за ее спиной бесшумно возник Кианг и тихо поинтересовался:

- У тебя и топор есть?

Марья прыгнула мгновенно, целясь в грудь мужчины ногами, но была поймана в воздухе. Кианг, дабы погасить энергию удара, сгруппировавшись, мягко упал назад, не выпуская пойманного объекта.

- Придурок! - констатировала женщина, усилием укрощая бешеный стук сердца.

- Крак! - подтвердил ее мнение индюк, складываясь под весом двоих людей. Он явно уменьшился в объеме, но увеличился в диаметре.

- А что вы тут делаете? - с любопытством поинтересовалась Стаси, высказывая вслух то, что, судя по любопытным взглядам, интересовало всех трех девушек.

- Дрова рубим, - совершенно честно призналась Марья. Сбрасила ноги с груди кузнеца и поспешно поднялась, чем заработала многозначительное переглядывание и понимающие улыбки девиц.

В отместку им выдали сильно уплощенный вариант индюка. На предмет расчленения, засыпки солью, кинзой, перцем, укупорку в спец мешок и дальнейшее захоронение в песке. Естественно, после отмывания налипшей на него земли.

- Топор есть? - еще раз поинтересовался Кианг, упорно глядя вслед девушкам, оживленно обсуждающих порядок работ по преобразованию тушки в полуфабрикат.

- Топора нет, - буркнула Марья. Она подобрала с земли небольшую круглую коробочку, ковырнула кольцо на крышке и потянула в сторону. За кольцом потянулась тонкая проволока. - Пила есть.

Кианг, с интересом наблюдавший за всеми манипуляциями, удивленно поднял бровь и попробовал пальцем проволоку.

- Не острая... - констатировал он.

- Конечно, не острая, пока не активирована, - женщина обхватила проволокой ветку, опять совместила крышку и кольцо, слегка нажала в центре. Едва слышный шелест - и ветка толщиной в руку начала падать, а срез блестел, как отполированный. - Иначе ты уже остался бы без пальца.

Кианг, с опаской и мальчишеским восторгом одновременно, опробовал девайс из другого мира. Мгновенно забыл обо всем на свете, кроме нарезания веток на аккуратные полешки. Опомнился только, когда споткнулся и обнаружил, что все пространство под деревом занято дровами.

Костер горел почти бездымным пламенем, еще бы, сухое дерево! Если бы цирковые фургоны были рядом, Марья ни одного кусочка не оставила бы на этой поляне! Кианг вс е еще искоса посматривал на потолок, наблюдая, как в щель уходит прозрачный дымок и улетают искры. Те, что не улетали, просто гасли на потолке. Убеждался, что ему сказали правду о негорючести палатки, но все равно тревожился. Все ели кашу, понимая, что индюк не первой молодости, вряд ли испечется быстро, даже в песчаной духовке.

- Теть Марь, мы пойдем погуляем, пока еще светло? - спросила Эни.

- Стаси, ты же сильно устала, - удивился Кианг, видя, как девочка согласно кивает головой, тоже отпрашиваясь на прогулку.

- Ой, Кианг, ты в наших спортлагерях не был, - улыбнулась Марья.

- Точно! - хихикнула Эни согласно кивая. - Ползешь на ужин после второй тренировки и думаешь, вот поем и завалюсь спать до утра!

- А тут ползет слушок, что у соседей, ну всего-то три мили по дороге... - мечтательно закрыла глаза Марья.

- ...вечеринка под девизом -"Привидения - наше все!” - Эни улыбалась в весь рот. – Бежишь, рисуешь скелет на спортивном костюме или приведение на простыне, и вперед к соседям - и где та усталость!

- А там два часа танцев - и назад домой, с гиканьем, и смехом, - Марья улыбалась воспоминаниям.

- Мальчишки забегают вперед и выскакивают из кустов 'У-У-У-У-У', - Эни вскинула над головой руки, изображая, как махали руками мальчишки, и чуть не опрокинула пиалку с чаем. - Потом еще в комнатах пока угомонимся. Только глаза закроешь, а тут уже 'ПОДЪЁМ'! Утро уже, и всех на зарядку гонят!

- А тренер, гад, такой бодрый! Как будто с вами по кустам не шастал... - смеялись уже все.

- Так тренеры старые, им много спать не нужно....

- Жаль, что я не был в таком интересном месте, - искренне пожалел Кианг.

- Да ни вапрос! Вот уедете с нами, тебя в тренера сразу возьмут! - махнула рукой Эни. - Передерутся, в каком лагере тебе работать! Так мы пойдем?

- Вон в палатку, можете идти и там поболтать, - тоном, не терпящим возражений, вынесла вердикт Марья. - Нечего по округе светиться, да и спим мы сегодня в другом составе. Ю идет к брату, а я буду с вами.

- Ну-у-у-у...

- Подковы гну! Думали, сегодня опять за полночь будете болтать?

Девочки, фыркая, убрались в палатку, и оттуда тут же донеслись смешки. Кианг же с интересом посмотрел на собеседницу через огонь костра и поинтересовался:

- Что, правда гнешь?

- Чего гну? А! - она рассмеялась. - Это просто фигура речи. Вот уж никогда такой ерундой не занималась...

- То, что я могу жить в вашем мире, это тоже фигура речи? - Кианг смотрел в огонь.

- Вполне можешь, - Марья положила в костер очередное поленце. - Ты удивительно адаптабельный.

- Абап... чего?

- Ты легко принимаешь незнакомые вещи. Вот, пила наша, ты не стал креститься, плеваться, делать оберегающие знаки. Наоборот, пришел в полный восторг и взялся пилить дрова! - Марья помолчала и добавила: - А то, что ты кузнец такого уровня... ну, мастер такой, так вообще на вес золота, и учеников у тебя будет сколько сам захочешь.

Кианг помолчал и спросил совсем о другом:

- Помнишь, тогда в кухне, ты посмеялась над шелковым шнурком и сказала, что у вас обходились коленом, - Марья кивнула, показывая, что помнит. - Расскажи, как там было?

- Это, скорей всего, легенда, но позиционируется... хм, считается, что события имели место в реале... в настоящей жизни, - Марье явно не хотелось рассказывать, но и отказывать повода не было. Она легла на бок и подперла голову рукой. - Было это, конечно, не вчера, а очень давно, и тогда семьи были многодетными. Однако в этой семье живы были только родители и двое детей. Старший брат проявлял способности к воинским искусствам, с младых лет, так же, как и его младшая сестра к травничеству и лекарству. Но вот беда, девочка родилась хромоножкой, и это очень злило и раздражало ее брата. И однажды, когда ему под горячую руку попался щенок сестры, он схватил его за задние лапы и размахнулся, собираясь швырнуть его о стену. Вот тут и проснулся Дар, девочка в мгновение ока оказалась рядом, выхватила своего любимца. Ненависть брата, из-за того, что его «обошли», считавшего, что Дар по праву должен принадлежать только ему, не знала границ. Шли годы, девушка стала лекаркой, которую ценили не только в их роду. Брат женился, и его жена ждала ребенка. Мальчика, как сказала, чтобы обрадовать брата, молодая травница. Но у мужчины в голове засела только одна мысль - пока жива эта кривобокая калека, его сыновья тоже не получат Дар. Он проследил, когда сестра пошла стирать белье, и столкнул ее с мостков. Коленом. Была глубокая осень. Холодная вода и теплая одежда утянули сестру на дно так же верно, как это сделал бы привязанный к шее камень. Когда мужчина, счастливый, пришел домой, ему сказали, что у его жены начались роды. Но разродиться она так и не смогла, а единственный человек, способный ей помочь, лежал на дне реки...

Но душа знахарки не ушла, в этот раз Марена приказала духу этой девушки остаться до разговора с волхвом. Когда настала ночь Карачуна, и зажглись поминальные костры, знахарка смогла через волхва передать сообщение своим родичам - Дар навсегда покинул их семью и больше не возродится никогда.

Вот тут-то и стали скрупулезно сличать истории семей, в которых Дар не проявлялся в течение нескольких поколений, и выявили некую закономерность. Эти семьи убили «недостойных», стараясь высвободить Дар для более «достойных», взяв на себя роль вершителей. Короче, старая, как мир история. Это, конечно, самая суть, а развернутый вариант растянулся бы на пару часов.

Кианг кивнул головой, помолчал, обдумывая услышанное:

- Какие наставления Марена давала людям?

- Хм... Насколько я знаю мифологию, а знаю я ее не очень чтобы хорошо, так нахваталсь по верхам, там было как-то так. – Марья села, поджив ноги, и стала говорить слегка нараспев.

- Когда приходит время людям из Родов покидать землю и отправляться в другой мир, Богиня Марена оценивает их деяния в мирской жизни. Она решает, с чем умершему отправляться в навь, - не дожидаясь уточняющих вопросов, пояснила. – Явь – мир живых, Навь - мир мертвых, Правь – мир богов. И как там в нави существовать... Кианг, наши предки до Христа верили в целый пантеон богов. Да и сейчас, наверное, многие верят, не так, как наши предки, но верят, - вздохнула. - Знаешь, это такой сложный вопрос, что давай в него не влезать!

Кианг молча кивнул, вопрос и правда был сложный, но в его душе бушевали эмоции, недоумение, удивление, даже легкое неверие.

- Что, - улыбнулась насмешливо Марья. - Не ожидал такого от белых лаовай?!

- Трудно поверить… - не принял веселого тона китаец.

- Китай - супер развитая страна. У нас даже шутка есть, что Бог создал Землю, а все остальное сделано в Китае. Но гора Шао все также стоит, и все также монахи сверкают бритыми черепами, а мальчишки-послушники стучат деревянными сандалиями. Правда только на представлениях для туристов, а тренируются они в кроссовках.

- Для туристов...

Они сидели рядом и смотрели в огонь. Дрова прогорели до углей, снаружи уже стемнело. Кианг прислушался, потом насторожился.

- Девочки, что, заснули, раз так тихо? - поднял он голову, прислушиваясь.

- Да нет, Эни тихушника включила, - пояснила Марья.

- Э?

- Это мы так называем генератор подавления шумов - тихушка, - продолжила просвещать и одновременно адаптировать кузнеца к передовой технике. - У него три режима: полный, когда ни туда, ни оттуда не слышно. Прямой, это, когда в палатку снаружи все звуки идут, а из нее нет. И обратный, соответственно, наоборот, из палатки все слышно, а внутрь ничего.

- А это зачем? - изумился Кианг.

- Затем, если нужно дать кому-то снаружи послушать разговор внутри, - удивилась недогадливости китайца Марья. – Или если в палатке спит ребенок и нужно знать, когда он проснулся, а вот шум ему мешать не будет.

- Марья, ответь мне честно... - начал Кианг медленно.

- Многообещающее начало... - съехидничала Марья. – Мне уже начинать бояться?

- Ты не захотела спать со мной в одной палатке, чтобы я мог подумать о том, что узнал сегодня?

- Кианг, ты искренне считаешь, что мы бы СПАЛИ?! - Марья лукаво улыбалась, глядя, как до Кианга доходит смысл вопроса, а потом они оба рассмеялись.

Если бы враги были близко, они могли отыскать маленький отряд, не по шуму или световым эффектам, а исключительно по одуряющему запаху. И не такой уж и большой был этот индюк. Нет, конечно, на утро еще осталось, но вовсе не так много, как хотелось бы.