Крушение дома Халемов

Глава 5. Он кричал над моим сыном… Ки^^-и Ьлф-Умд^А

Плотно запахнув орад, Китти сидит на карнизе стрельчатого окна самой высокой башни Дар- Аккала и пытается не разреветься. Не то чтобы он на что-то рассчитывал. Сзади грохочут две пары сапог.

— Чего окно открыл? Сквозняка мало в замке? — грубо спрашивают над самым ухом. Китти испуганно поднимает глаза. Так и есть: Меери и Рейвен Дар-Кауда. Голубая кровь и кладовые, полные золота. Дар-Кауда — один из трех древнейших родов королевства, наряду с дарами Фалько и Эсиля. Их предки служили еще на Дилайне королю Онпеху, оруженосцем которого был отец прекрасной Лулуллы. Многотысячелетняя история и неслыханные богатства. Дар-Кауда все умеют доводить до совершенства. Да, быстры и красивы виридские скакуны, но, чтобы объездить, их отдают в конюшни дома Дар-Кауда. Там же делается лучшая на Аккалабате упряжь. Да, тонки и прекрасны кружева, которые ткут в дариате Фалько, но только в мастерских, принадлежащих Дар-Кауда, придумывают и воплощают удивительные фасоны платьев, для которых эти кружева предназначены. Да, искрятся и переливаются драгоценные камни Умбрена, но кто умеет огранить их и вставить в оправу так, чтобы стократно увеличить стоимость? И те мечи, которые по привычке все называют умбренскими, куются из северной стали в кузницах дариата Кауда. Поэтому дары Кауда многое могут себе позволить. И позволяют. Даже женятся они только внутри своего рода, изредка разбавляя фамильную кровь путем дуэма с кем-то из Фалько или Эсилей. Всякие там Пассеры, Халемы, Спэры, Умбры, Эрзели — это мелкая шваль для потомков тех, кто сидел за одним столом с королем Онпехом. Более того, дары Кауда не берут в жены деле королевской крови, которых по генетическим соображениям или в знак признания заслуг того или иного клана «выдает» из-за ширм сама королева. Дар-Кауда не нуждаются в улучшении породы. Они сами — лучшие.

И сейчас возглавляющие клан братья Меери и Рейвен Дар-Кауда грозно нависли над Китти. Он и так уже все глаза выплакал и с ужасом ожидал известий, которые отец принесет из парадного зала. Убежал на окошко, где так любили сидеть они вместе с Ко, съежился там подальше от чужих глаз, дрожал от обиды, от собственного бессилия.

Китти весь был на нервах с того момента, как услышал, что случилось с его старшим другом, поэтому, когда голоса братьев Дар-Кауда как гром прокатились у него над головой, он, неизвестно почему, вдруг почувствовал себя виноватым, сжался в комок еще больше, неловко пошевелился. и полетел вниз с карниза. Пытаясь удержаться, взмахнул руками — пола орада застряла между стеной и оконной рамой, металлическая застежка сдавила шею. Собственного, хотя и небольшого, веса Китти оказалось довольно, чтобы орад превратился в петлю, которая моментально затянулась. Из горла мальчика вырвался хрип, глаза закатились. В ту же секунду он ощутил на плечах крепкие руки, которые втаскивали его через подоконник обратно в башенный коридор. Лорд Рейвен откуда-то из-за спины рявкнул:

- Меери, бросай уже этого недоделка и пошли! Мы опаздываем.

Китти поднял глаза: спасителем оказался лорд Меери, который теперь бережно усаживал его у стены.

- Как ты себя чувствуешь? — спросил Меери, ловкими движениями избавляя Китти от орада.

- Хо. хорошо, — запинаясь, пробормотал Китти. Ему было мучительно стыдно: так опозориться перед двумя дарами Кауда, которые и без того считают его недоноском.

- Меери!

- Иду-иду.

Но прежде чем повернуться к брату, лорд Меери быстро провел рукой по верхушкам крыльев Китти, поправляя перья. Так часто делают на Аккалабате старшие дары по отношению к младшим. Со стороны благородного дара Кауда, конечно, это был широкий жест: так снизойти до «порченого» Дар-Умбры. Поэтому Рейвен негодующе хмыкнул, повернулся и пошел по коридору. Точнее, поднял ногу, чтобы сделать первый шаг, и застыл. Звук, раздавшийся за спиной, не был похож на звуки, издаваемые человеческим существом в здравом уме и трезвой памяти. Рейвен аккуратно опустил ногу на пол. Звук повторился. Это было что-то среднее между воем горного волка-оборотня, заставляющим сбиться с ноги и испуганно захрипеть даже самую вышколенную лошадь, и весенним криком игну — водяных дикобразов со светящимися иголками, танцующих бесконечные брачные хороводы на темных Халемских холмах в лунные мартовские ночи.

- Меери? — все еще надеясь на то, что ослышался, слабым голосом позвал Рейвен. В ответ еще один такой же животный звук.

- Ну все, хватит, — Рейвен решительно повернулся, снял руки Меери с Киттиных крыльев, дернул за плечи, разворачивая за собой. Меери оттолкнул брата и сделал шаг обратно к Китти. Тот, ничего не понимая и ощущая только нервное напряжение, возникшее вдруг между братьями, вжался в стену.

По коридору раздался топот шагов. Из-за дальнего поворота показалась кряжистая, увенчанная копной темно-каштановых волос фигура отца Китти — лорда Хару Дар-Умбры.

- Меери, пожалуйста, — настойчиво произнес Рейвен и взял брата под руку. Тот оторвался мутным взглядом от Китти, потряс головой, как будто стряхивая наваждение:

- Да-да, конечно, не надо. Уведи меня, Рейвен.

Голос у него был надтреснутый, точно больной. И за братом он пошел послушно, как тяжелораненый боец, которого уводят с поля боя. Китти перевел дыхание: слава прекрасной Лулулле, они уходят! А то Меери повел себя как-то странно. Этот отсутствующий взгляд, эта закушенная губа, руки, которые он по приказу Рейвена отдернул от Китти, как от чумного.

- Папа!

Лорд Хару на полпути разминулся с дарами Кауда. Рейвен что-то сказал ему — резкое, злобное, как показалось Китти. Отец непонимающе качнул головой, переспросил — ему ответили, еще резче, еще настоятельнее. Тогда лорд Хару тоже бросил что-то неодобрительное, попрощался коротким кивком головы и быстро подошел к Китти.

- Китти, они не обидели тебя? Что у вас здесь случилось?

Китти жутко не хотелось рассказывать отцу про свое падение, но Дар-Кауда могли начать глумиться на каждом углу по этому поводу, так что он изложил свою версию, слегка приукрашенную.

- . И тогда лорд Меери втащил меня в коридор, посадил у стены и стал расстегивать пряжки. А потом, знаешь, пап, произошло что-то странное.

- С Меери?

- Да. У него руки стали такие горячие, а глаза. ненормальные. И он открыл рот, как будто что-то сказать, а оттуда не слова вышли, а какой-то крик. Как у животных — скажем, у горных шакалов. Или у игну. Бессмысленный. Просто пронзительный звук. и какой-то зовущий, — поразмыслив, добавил Китти. — Люди так не говорят.

- Китти, это был именно крик? — наклонился над сыном лорд Дар-Умбра. Вид у него был встревоженный. — Не пение, не курлыканье, а крик. Он над тобой кричал, так?

- Пап, именно крик. Только не надо мной, а рядом со мной. А что такое?

- Это просто так говорится — «над», — словно сам себе, пробормотал лорд Дар-Умбра. Внимательно посмотрел на сына:

- А ты?

- А что я? Я, честно говоря, еще не мог как следует продышаться. Я вообще испугался, что мне все эти крики почудились или что я от нехватки воздуха сошел с ума и перестал понимать человеческий язык.

- Крики?

- Ну да. Он два или три раза так сделал.

- А потом?

- Появился ты, и Рейвен его увел. Такое ощущение, что почти силой. Словно его околдовали — вот он какой был. А почему тебя это так взволновало, пап?

- Нет-нет, ничего, Китти. Просто сейчас нам надо идти. Там все затянулось в парадном зале и только сейчас начинается.

- Ой! — Китти попытался одновременно зажать глаза и уши руками. — Нет, я не пойду. Давай ты один, а потом мне расскажешь. Как договаривались.

- Ты идешь со мной, — таким железным голосом отец с ним никогда не разговаривал. — И не отходишь от меня ни на шаг. Обстоятельства изменились, Китти. Не спрашивай, почему — все равно ты не поймешь. Просто держись рядом со мной.

И пошел размашистым шагом по коридору. Китти подобрал свой орад и, застегивая его на ходу, поспешил за отцом. Лорд Хару шел, погруженный в глубокое раздумье, не отвечая на приветствия знакомых, только губы его шевелились грозно, будто шептали проклятия.

Лучше пусть Китти увидит своими глазами, что стало с Ко, какое бы позорное действо ни устроила из этого наша королева, чем я оставлю его одного, после того как Дар-Кауда кричал. Дар-Кауда кричал над моим сыном!

hofy Р А^-Э-СМЬ, ёеф^-или^ёС^ ДшАёл&л*л.

Среди королев Аккалабата нередко случаются опасные сумасшедшие. Но даже они умеют обуздывать себя, если речь заходит о безопасности и стабильности Империи. Ее Величество хорошо понимала тяжесть удара, нанесенного верховному маршалу, его гнев и отцовскую боль. Поэтому, если кто-то из завистников и недругов дома Халемов ожидал увидеть во дворце скабрезный спектакль, они должны были почувствовать себя разочарованными. Главный королевский герольд хорошо поставленным голосом возвестил, то и дело сверяясь с пергаментом, что «Для укрепления. и воссоздания баланса. по приказу Ее Величества Королевы была произведена трансформация лордов Элджи Дар-Халема, Соля Дар-Халема и Ко Дар-Халема. и сегодня леди Элла и леди Койя будут представлены ко двору, так что любой желающий дар может заявить на них право и тут же, не сходя с места, получить королевское благословение и взять их в жены. Леди Сола не присутствует на сегодняшней церемонии, так как отдыхает в своем новом замке: сам лорд-канцлер Аккалабата изъявил желание сочетаться с ней браком». Никаких обсуждений, выкриков с мест, слез, смеха и тыканья пальцем. Двух указанных деле даже не провели, как обычно при представлении ко двору, по ковровой дорожке от входа в парадный зал до королевского трона, а выпустили из-за балдахина, покрывающего трон, сразу на ступеньки, спускающиеся от него в залу. Лорд-канцлер церемонно взял каждую из них за руку и назвал ее имя. Дальше дело было за дарами Аккалабата — в первую очередь, доживающими свой век в одиночестве вдовцами или, напротив, теми из молодых, кто по какой-то причине (распутство, бедность, застенчивость, бесталанность в фехтовании или что там еще может препятствовать созданию союза «карун — дойе») не видел другого способа обзавестись парой.

— Ну, мои дары, доставьте удовольствие своей королеве и стоящим перед вами прелестным девушкам. Выбирайте, — призывно улыбнулась Ее Величество.

Лорд Дар-Эсиль нахмурился. Дары молчали. Некоторые — угрюмо уставившись в пол, другие — делая вид, что ничего не происходит, с недюжинным интересом разглядывая стенные панели и гобелены, как будто видели их впервые, третьи. Вот этих третьих лорд-канцлер удушил бы своими собственными руками: тех, кто не удовлетворился крушением дома Халемов и хотел большего — публичного унижения, втаптывания в грязь той халемской гордости, которой многие восхищались, но многие и завидовали. Если до королевы сейчас дойдет, что без маленького и грязного спектакля обойтись не удастся — что ж, властительница Аккалабата пойдет по пути наименьшего сопротивления, это ясно. И ничего, ничего нельзя сделать.

Лорд-канцлер беспомощно оглянулся. Лицо верховного маршала, как обычно, стоявшего за спинкой королевского трона, не предвещало ничего хорошего тому, кто первый дерзнет превратить официальную церемонию в надругательство над ним и его девочками. Если только это будет не королева.

Девушки стояли на расстоянии вытянутой руки друг от друга: темноволосая — гордо расправив плечи, насмешливо оглядывая толпяшихся внизу даров; светленькая — вся в напряжении, как в ожидании удара, затравленно озираясь вокруг. Видно было, что ей хочется прижаться к сестре, но ей не позволили. Лорд Дар-Халем жестко проинструктировал дочерей, приказав им вести себя точно так, как предписано, и «Да даст нам святая Лулулла пережить этот день!» Леди Элла пыталась начать всхлипывать, но Койя решительно отхлопала сестру по щекам, придав ей таким образом «хоть какой-то здоровый румянец». Так и вышли.

Пауза затягивалась. Лорд Дар-Эсиль уже с облегчением ждал, что вот-вот королева произнесет равнодушное «Ну нет, так нет» и распорядится, чтобы лорд Дар-Халем сам занялся пристраиванием «своих девок, которые все равно никому не нужны». И тут. Все произошло за малую долю секунды, но сердце его за эту секунду упало в мрачную холодную пропасть и закатилось на дне ее в самую сырую и безнадежную трещину. Потому что Койя, очевидно, тоже почувствовав, что дело идет к концу, и концу благополучному, немного повернула голову в его сторону и улыбнулась — краешком рта и одними глазами, так, как умела улыбаться только она одна, Койя, и только ему одному — насмешливо, ласково и одновременно грустно. Глядя только на него, только ему даря блеснувшие на мгновение в ее глазах искры. Глядя только на него. и не замечая мгновенный, но все прочитавший, понявший, расшифровавший вгляд королевы. «Койя!» — мысленно возопил лорд-канцлер, но было уже поздно.

Властительница Аккалабата выпрямилась на троне.

- Как я понимаю, мои дары проявляют рассудительность и осторожность. Весьма похвально. Разве можно покупать кота в мешке? Брать товар, который не показали вам лицом? Разденьте их!

Последняя фраза была брошена по направлению к дарам, стоящим за троном. Среди них послышался недовольный ропот, который, однако, сразу стих под грозным взором Ее Величества. Тоже ропот, но весьма оживленный, прокатился и в рядах даров по обе стороны ковровой дорожки. Старый лорд Дар-Фалько, хранитель мощей прекрасной Лулуллы, утирая платком покрасневшую лысину, выступил из-за трона и склонился к ногам королевы:

- Ваше Величество, я прошу Вашего разрешения покинуть зал. Все окна распахнуты, но все равно здесь так душно! Пожалейте старика, мне все равно не до молодых прелестей.

Нервным кивком королева разрешила старику удалиться. От взора лорд-канцлера не укрылось, что вместе с ним за дверь просочились и несколько других даров. Он постарался запомнить, из каких кланов: такая смелость заслуживает благодарности. В то же время в зал втиснулись новые персонажи. Лорд Дар-Халем хрипло выругался.

Никогда еще лорд-канцлер не был с ним так единодушен. Только семейки Дар-Кауда тут и не хватало! Хотя явление их, не баловавших своим присутствием королевский дворец, было предсказуемым: вряд ли они бы упустили возможность еще раз поглумиться над Элд. Эллой. Но то, что они опоздали и вошли так демонстративно, обратив на себя всеобщее внимание, подстегнет всякую сволочь. Об особом отношении братьев Дар-Кауда к Элджи Дар-Халему знали многие.

А вот тех, кто пролез в приоткрытую створку за ними, лорд-канцлер совсем не ждал. Хару точно сошел с ума: явился сам и притащил своего. недоделка. Что он хочет ему показать?

- Лорд-канцлер, я, между прочим, отдала приказ, — вкрадчиво напомнила королева. Нет- нет, она совсем не настаивала, она просто напоминала. Змея.

- Корво, пойдем, — выдохнул в самое ухо лорд Дар-Халем. — Лучше уж мы с тобой. Не хочу, чтобы моих девочек кто-то трогал.

Пошатываясь, на негнущихся ногах верховный главнокомандующий Аккалабата, лучший мечник Империи, гроза ее врагов и мятежников, лорд Дар-Халем сделал несколько шагов вперед.

- Ну давай уже, Корво! — нетерпеливо окликнул он.

Прочие верховные дары смотрели в сторону, не двигаясь с места.

Происходившее могло быть воспринято как неповиновение королеве, а лорд-канцлер не хотел казней и пыток. Он тоже шагнул к девушкам, стоявшим у подножия трона. Несмотря на запрет, светловолосая немного придвинулась к сестре, потянулась, ища ее руку, и, взвизгнув, отдернула от удара хлыстом. Королева смеялась.

Неожиданно к одному женскому смеху, злорадному и хриплому, добавился второй — мелодичный, как ледяной звон Эль-Зимбера под копытами в ясное зимнее утро. Леди Койя обернулась к лорд-канцлеру:

- Нет-нет-нет! — проговорила она сквозь смех. — Я сама разденусь. Не хочу, чтобы чужой мужчина трогал меня руками до свадьбы. Что я скажу мужу, а, лорд-канцлер?

Он хотел остановить ее, сказать что-то специально ей предназначенное, забыв уже и про королеву, и про все на свете, но не успел. Она одним движением развязала ленту, поддерживающую на плечах сильно декольтированное платье, стянула его донизу, перешагнула через груду парчовой материи, выставив напоказ ничем уже не прикрытую грудь — высокую, смуглую, с коричневыми выступающими сосками. Тонкие руки вспорхнули к высокой прическе, вытянули шпильки, выпустили на свободу роскошные вьющиеся волосы — такие густые и длинные, что за ними можно было бы укрыть свою наготу. Но девушка не стала прятаться, кокетливо пожала плечами в ответ на восхищенные возгласы, которые не могли не прорваться в зале, полном мужчин, не избалованных вниманием женщин, громко поинтересовалась:

- А вы что думали?

И повернулась к королеве — торжествующе смеясь ей в лицо.

- Ваше Величество, Вы мною довольны? Я могу поцеловать Вашу руку?

Королева от неожиданности кивнула. Она явно была захвачена врасплох и не имела никакого представления о том, что делать с юной нахалкой, опустившейся на колени перед троном и выставившей при этом на обозрение всем присутствующим. Властительница Аккалабата, да и большая половина ее даров даже про себя не могли произнести это слово. Леди Койя между тем оторвалась губами от холеной королевской ладони, поднимаясь на ноги, приблизила свои губы к лицу Ее Величества и еле слышно сказала:

- Он все равно мой. Пусть даже живет с твоей Солой. Тронешь его — убью. Я все помню.

- Что ты можешь помнить, дрянная девчонка? — королева скривила губы и шипела, как стая

гадюк.

- Все, — девушка окончательно разогнулась и вновь обернулась к залу. — Эй, лорды, жениться будем или как?

В зале одобрительно зашумели. Будь то Ко или Койя, мужество на Аккалабате ценилось превыше всего. Но королева не любила проигрывать.

- Вторая, — прошипела она. — Почему не раздета вторая?

Лорд Дар-Эсиль, который с того момента, как солнечные лучи, врывавшиеся в зал через широко раскрытые окна, осветили грудь и живот Койи, уже ни о чем не мог думать, перевел взгляд на вторую сестру. Элла стояла на ступеньках вся сотрясающаяся от рыданий — с платьем, спущенным до пояса и открывавшим грудь — много меньше, чем у сестры, но такую же гладкую и точеную. Позади нее лорд Дар-Халем безнадежно возился с застежками, а она, заведя руки за спину, отчаянно отбивалась, пытаясь ему помешать.

- Папа, не надо, не надо, папа, пожалуйста…

- Лорд Дар-Халем, — голос королевы звучал холодно. — Пожалуйста, прикажите Вашей старшей дочери перестать плакать. У нее покраснеют глаза, опухнут губы, и никто ее не возьмет. Так мы никогда не закончим. церемонию.

- Элла, милая, успокойся, родная, прошу тебя. Давай мы сейчас разденемся. Это ничего, это не страшно. И потом очень скоро пойдем домой. Постоим здесь еще немного, и домой.

Отчаяние, звучавшее в голосе лорда Халема, могло бы разжалобить камни. Но не королеву Аккалабата. Удар хлыста пришелся по сцепленным в яростной борьбе за застежку пальцам отца и дочери. Элла с криком отдернула руку. Верховный маршал не повел и бровью. Крючки подавались один за другим.

- Полностью, Дар-Халем, полностью. И чтобы она перестала плакать.

Напряжение за троном и ропот в зале становились все ощутимей. Лорд Корво впервые всерьез задумался о том, ради чего дары Аккалабата могут пойти против своей властительницы. Мятежи и заговоры случались нередко, но, судя по всему, страдания и унижения молодой женщины не относились к тому, из-за чего благородные лорды вытащили бы мечи из ножен. Однако не все верховные дары были одного с лорд-канцлером мнения.

- Корво, ты не находишь, что сейчас мы плавно перейдем от церемонии бракосочетания к усмирению небольшого восстания? — лорд Дар-Пассер, ректор военного корпуса, даже не старался понизить голос. — Хуже всего это кончится для Дар-Халемов. Девочку могут и обезглавить за подстрекательство.

- Ты ошибаешься, — лорд-канцлер голоса тоже не понижал, так что его могли слышать все стоящие возле трона. — Никто не заступится. Это может продолжаться бесконечно.

- Ты можешь что-нибудь сделать? — Койя говорила через плечо так уверенно и спокойно, будто не стояла сейчас раздетая перед парой сотен мужских глаз, с большим или меньшим интересом оценивавших ее прелести. Аккалабат есть Аккалабат: обнаженная красотка, выставленная на всеобщее обозрение, занимала даров больше, чем ее зареванная сестрица, брыкавшаяся на другом конце тронной лестницы.

Если кого-то и удивило, что Койя обратилась к лорд-канцлеру на «ты», вида никто не подал. Лорд Дар-Эсиль нахмурился:

- Койя, она все-таки должна раздеться. И перестать плакать. Тогда я что-то придумаю.

- Хорошо. Дай мне кинжал.

- Не давай, — встрял лорд Дар-Пассер.

- Дай. А Вы — помолчите.

Уловив недовольство, мелькнувшее в глазах Дар-Пассера, Койя пояснила:

- Я теперь прекрасная деле и могу говорить с Вами так, как хочу.

- Ты должна быть воспитанной.

- Вот еще! Воспитанные деле не разгуливают голышом по парадному залу. Корво, дай мне кинжал.

Лорд Дар-Эсиль нагнулся и вытащил узкий кинжал из-за голенища сапога.

- Подходит?

Койя не ответила. Взяла кинжал точно таким же движением, каким держал его лорд Дар- Эсиль, быстро подошла к отцу и сестре, все еще возившимся на краю лестницы, обхватила Эллу рукой за горло, немного придушив при этом, и разрезала кинжалом платье сверху донизу. Стащила его с сестры, подняла ее за плечи, встряхнула, развернула лицом к залу. Так же деловито подобрала кинжал с пола, протянула Дар-Эсилю, вернулась на свое место.

- Ну, что теперь?

Лорд Дар-Эсиль скосил глаза. Элла стояла на удивление спокойно и ровно, как мраморная статуя. Не пытаясь заслониться руками, прекратив плакать, она просто обводила зал глазами — и в них не было ничего. Так же, как в глазах лорда Халема, безостановочно комкавшего в руках обрывок светло-синего платья. Тогда лорд-канцлеру стало страшно. Он отодвинул рукой Койю, которая занялась тем, что рассылала воздушные поцелуи направо и налево, опустился на колени у трона.

- Ваше Величество, пора заканчивать.

- Даже не уговаривайте меня, лорд-канцлер. Такое славное развлечение, — королева беззаботно обмахивалась веером. Вид у нее действительно был крайне довольный.

- Ваше Величество, как Ваш лорд-канцлер, я обязан предупредить Вас.

- Как наш лорд-канцлер, ты обязан сделать что-нибудь, чтобы королева не потеряла лицо! Хоть одну из них немедленно выдай мне замуж! Или вот что. — в глазах королевы зажегся веселый и злой огонь. Она привстала на троне. Шум в зале стих.

- Мои дары, вы очень разочаровали меня. Очень. Королева делает вам подарок, а вы отказываетесь. Придется вас наказать.

Тишина в зале стала мертвой. Только кто-то, неосторожно пошевелившись, брякнул мечами и тут же замер испуганно. Королева продолжала:

- Даю пять минут. Поскольку эта истеричная дурочка, — кивнула она на Эллу. — никаких желаний вызвать не может, мы ее отпустим. Пока. С одним условием: вторая (кивок в сторону Койи, радужно ей улыбнувшейся) срочно находит себе мужа. Если же она за пять минут не обретет семейного счастья с кем-либо из моих даров, тогда. лорд Дар-Халем, будьте добры, приведите для своей дочки одного из тех бедных итано, которые обивают порог моего дворца с просьбами о лучшей жизни. Там — с черного хода. Можете выбрать почище и посимпатичнее. Детей, правда, у них не будет, зато.

- Папа, пожалуйста! — звонкий голос взвился под своды парадного зала.

- А кто это у нас перебивает свою королеву? — спросила Ее Величество тоном доброй, но строгой бабушки. Такая нотка была сейчас весьма к месту. Отвлекала внимание от лорда Халема, почему-то схватившегося одной рукой за сердце, а другой — за плечо рядом стоящего оруженосца, и от других верховных даров, моментально склонившихся над ним и заслонивших своими орадами от всех присутствующих.

- Простите, Ваше Величество.

Лорд Хару Дар-Умбра, тяжело дыша, выбрался на середину зала. Замер в коленопреклоненной позе.

- Говори.

- Это мой сын, Ваше Величество. Мы просим нас простить.

Не дождавшись ответа, лорд Хару выпрямил свои медведеподобные плечи и, уже глядя в лицо повелительнице Аккалабата, продолжил:

- Клан Дар-Умбра, конечно, не какая-нибудь придворная знать, но мечники в Аккалабате мы не последние. Вот мы с сыном посовещались и решили. Я вдовец. Так что, если леди Койя не возражает и лорд Дар-Халем сочтет меня подходящей парой, то я. это самое.

- Что Вы это самое — мы уже поняли, — насмешливо оборвала королева. — Время идет. Говорите или сами сходите за итано для леди Койи.

- В общем, я беру ее в жены. Если, конечно, она не против.

Лорд Хару поднялся с колен, встал, упрямо набычившись, бросая по сторонам вызывающие взоры. Через минуту, однако, он убедился, что бросать вызов в сущности некому: все смотрели спокойно и понимающе, а кое-кто даже кивнул одобрительно.

- Вот как, — протянула королева. Она выглядела разочарованной, но игра шла по правилам, возразить было нечего:

- Леди Койя?

Лорд-канцлер вздрогнул. Он понимал, что сейчас сделает леди Койя, знал, что это неотвратимо, и боялся этого больше всего на свете. Койя быстро взглянула на сестру — Элла не реагировала, будто ее здесь не было; на отца — его уже подняли и держали с обеих сторон, а он озирался жалобно по сторонам, как потерявшийся ребенок, не знающий, что делать — заплакать или бежать со всех ног искать маму; на лорда Дар-Эсиля. Тихо сказала:

- Зубы с губы убери — у тебя кровь идет.

Нагнулась, подобрала свое платье, повесила на плечо, спустилась по лестнице мягкой, танцующей походкой и замерла. стоя в десятке шагов от Дар-Умбры, словно не решаясь приблизиться.

Королева вновь воодушевилась:

- Похоже, она не хочет. Предпочитает Вам итано, мой лорд. Вернитесь на место.

- Не надо! — снова детский голос, только уже не звонкий — осипший от слез и волнения. — Ко. Койя, пожалуйста! Мы будем тебя любить!

- Я согласна.

Не двигаясь с места сказала, не глядя ни на лорда Хару, ни туда, в глубину зала, откуда донесся срывающийся мальчишеский голос, ни назад — туда, где лорд-канцлер уже не только зубами нижнюю губу — ногтями в кровь разодрал ладони.

- Ну и живите, — жизнерадостно заключает королева. Для нее уже все закончилось. — Халем, забирай свою жалкую дурочку. Сам пристраивай — потом доложишь. Всех прошу в День слияния лун на бал в честь десятой годовщины моего восшествия на престол. Герольды объявят. Будет весело, мои лорды, будет весело.

Благосклонно кивнув головой склонившимся перед ней дарам, властительница Аккалабата покидает зал через проход, скрытый от чужих глаз портьерой и ведущий в ее личные апартаменты. Лорд-канцлера, чересчур заботливо приподнимающего для нее портьеру, она дружелюбно треплет по щеке и заговорщицки шепчет:

- Бал будет великолепный. Вы с Солой должны танцевать.

- Повинуюсь, Ваше Величество.

В зале с ее уходом воцаряется изрядная суматоха. Лорд Дар-Пассер, недовольно ворча, заворачивает Эллу, которая ничему и никому уже не сопротивляется, в растерзанное платье, похлопывает по плечу лорда Халема, вручает ему дочь, что-то утешительно приговаривая, сопровождает их к выходу.

Лорд Хару подходит вплотную к Койе, проводит рукой по щеке, оглаживает линию плеч, бедер, громко хлопает по ягодице:

- Оденься, бесстыжая!

- Легко сказать, — огрызается Койя. — Ты хоть знаешь, как завязывать эти ленты?

- Откуда?

- Ну и отвяжись. Помощи от тебя.

- Он научится, — тихо произносится сзади.

- Китти! — Койя быстро накручивает на себя платье так, что оно, если придерживать одной рукой, скрывает все самое откровенное. Поворачивается к мальчику:

- Ты меня спас.

Тот смущенно отводит глаза.

- Это не я, это папа. Мы сразу хотели. А потом ты скинула платье, и стало как-то.

- Противно, — заключает лорд Хару.

- Нет! — протестует Китти. — Просто ты стала такая красивая, что мы подумали. мы решили.

- Ты решил, что я не захочу с вами жить? — грустно улыбается Койя. — Что я не захочу стать твоей мамой?

Китти с размаху утыкается головой ей в живот. Ревет он громко и честно, хлюпая носом и сморкаясь в бархатную ткань платья, поэтому не слышит, как над его головой отец говорит Койе:

- То, как ты взяла кинжал, когда резала Элле платье. я не знаю, понравилось мне это или

нет.

Койя вскидывает голову, внимательно изучает наклонившееся над ней лицо с грубыми резкими чертами, с мясистым носом и тяжелыми веками. Дар-Умбра. А соображает, как. Хорошо, в общем, соображает. Даже слишком. Уживемся.

- Я потом тебе расскажу, что это значит.

- А я знаю, — просто отвечает Дар-Умбра. — Асгир все помнил. Это всегда бывает, когда двое очень любят друг друга.

- Ну, значит, не надо ничего и рассказывать, — так же просто соглашается Койя. — Это был лорд-канцлер. И навсегда. Примешь?

Лорд Хару показывает подбородком на взрагивающий у Койи на животе мальчишеский затылок.

- Ты еще спрашиваешь? Пошли уже в укромное место, попытаемся одеть тебя так, чтоб добраться до городского дома. Китти, ты мужик или что?

Он встряхивает сына за плечо, скорее нежно, чем грубо, и, обняв Койю за талию, ведет свою семью к выходу.

В арке, соединяющей парадный зал с лестницей, они натыкаются на Рейвена и Меери. Братья явно на взводе: мечи еще в ножнах, но разговор идет на таких тонах, что до взрыва недолго.

- Ты! Ты во всем виноват! — кричит Рейвен и вдруг упирается взглядом в лорда Хару. — И ты тоже! Какого демона ты всюду таскаешь своего ублюдка? Голых девок ему захотел показать? По-другому он их не увидит? Никто не пойдет за такое убожество!

Меери пытается утихомирить брата, но широкие мечи лорда Хару уже вылетели из ножен.

- Китти, Койя, отойдите к стене.

- Хару, не надо, — Койя отходить к стене явно не собирается. — Я тебе потом объясню. Не обращай внимания.

Что-то есть такое в ее тоне и взгляде, которым она смотрит на лорда Рейвена (сочувствие? жалость? презрение? разочарование?), что лорд Хару отступает назад и вкладывает клинки в ножны.

- Идемте отсюда, — теперь уже Койя подхватывает своих мужчин за талии.

Уходя, она успевает заметить, как Рейвен, судорожно пытаясь закрепить неслушающиеся мечи в перевязи, бросается к Меери, как к душевнобольному, гладит по голове, начинает увещевать, уговаривать. и в то же время крепко прижимает к стене всем телом, чтобы он не мог двинуться.