Крушение дома Халемов

Глава 3. Нет выхода

DA^-XAMM, мл^0Аё ^MSA^MASA^A

Верховный лорд Дар-Халем опустился на стул с такой силой, что тот жалобно заскрипел. Столешница вздрогнула от удара увесистого кулака. «Сто тысяч демонов Чахи! И нет выхода. Никакого выхода нет, иначе его уже бы придумал изворотливый лорд-канцлер». Дар еще раз врезал по столу кулаком, встал, хотел было подойти к окну, остудить разгоряченную голову (со стороны Эсильских болот уже потянуло туманом), но вовремя вспомнил, что между окон на стене — портрет покойной жены. Глядеть ей в глаза, даже убого нарисованные взятым на недельку взаймы у Дар-Эсиля живописцем-самоучкой, лорд Дар-Халем сегодня был не в состоянии. Всё Чахи под хвост! Все бессонные, страстные, до сих пор раздирающие ему воспоминаниями душу ночи. Все ее хлопоты над четырьмя колыбелями, дружные поездки на соседнюю ярмарку выбирать лошадей — сначала для Соля, потом для Элджи, для Ко, для Хетти. Нет, коренастую черногривую лошадку для младшего сына лорд Дар-Халем ездил покупать уже один. Четвертые роды сломили и без того хрупкое здоровье его возлюбленной — леди Дар-Халем не стало на втором году жизни Хетти, который сразу же перешёл под крылышко старших братьев. Отец воевал, усмирял мятежи, расширял и укреплял границы Империи, а жизнь в Халемском замке текла своим чередом. Собирались за столом — реже в теперешние времена, когда старшим пришла пора занять место под командованием отца в рядах аккалабатской армии — Сол (смотревший иронично и отстраненно, почти никогда не заплетавший волос, только лентой на лбу поддерживавший белый лён, спадавший до пояса), Элджи (всегда принимавший жизнь какой она есть, со спокойным и внимательным взглядом огромных серых глаз, лишь раз в десять поколений выпадающих Дар-Халемам), Ко (не по-халемски смуглый, но очень по-семейному длинноносый, вечно насмешливый, не способный и пяти минут посидеть на одном месте) и Хетти (точная копия своего отца, темноволосый, как он и Ко, но бледнокожий; хладнокровный и верный, самый опасный молодой фехтовальщик Аккалабата, перед которым расступались и опытные воины). Старшие, не только внешностью, но и характером пошедшие в мать, вызывали иногда у отца смутное беспокойство: их путь казался прямой и бесхитростной душе лорда Халема неясным. С младшими проблем не было: Хетти бил Ко на трех турнирах из четырех, на четвертом Ко «пробовал что-то новенькое» и наказывал младшего братца за неосторожность, — в общем, вопрос военной карьеры был не просто решен, он и не стоял. Ко, правда, танцевал еще изумительно, но язык за зубами держать не умел, так что при дворе ему делать было в сущности нечего. Дуэмы не обсуждались: лорд Дар-Халем считал, что все должно идти своим чередом, не замечал ночных исчезновений Сола (а прекрасно обо всем осведомленный лорд-канцлер не считал нужным его информировать), не волновался за красавца Элджи и не обладающего и десятой долей интересной внешности брата, но излучающего непобедимое обаяние Ко и твердо знал, что за будущего маршала Хетти Дар-Халема выбор сделает его повелительница или совет старейшин. То, что малыш Китти Дар-Умбра ходил за Ко как пристегнутый, а Хетти, рано утром возвращаясь («Прости, пап, что не дал знать, был в гостях у Сида»), то и дело рапортовал об очередном увечье, нанесенном Элджи Рейвену или Меери Дар-Кауда, которые «опять к нему приставали», заставляло лорда Дар-Халема хмуриться, но и только. Дары Халема рождались, чтобы выбирать, а не быть выбранными. Так он считал до вчерашнего дня.

Шорох крыльев вывел его из задумчивости. Лорд-канцлер был на подлете. Черный силуэт на фоне заходящего солнца — как вестник беды, как легендарный Дар Без Имени, открывающий и закрывающий двери в небесный чертог королевы Лулуллы, пропускающий к ее лучезарному трону бесплотные тени, которые остаются от нас после смерти. Если остаются. Сегодня верховному главнокомандующему Аккалабата ни во что не хотелось верить.

- Лорд Дар-Эсиль!

- Лорд Дар-Халем!

Ёо^у, РЛ^-QCUA*, ле^у. Рл^-Уллем

Кому, интересно, сейчас хуже — мне или ему? Отцу, теряющему своих сыновей, главе униженного семейства, или палачу-экзекутору, совершающему непростительную, по меркам Аккалабата, подлость. Не жениться, трансформировав деле, одно из тягчайших преступлений, которому не бывает прощения. Если только оно совершается не по приказанию королевы. Гость, завернулся в орад, уселся в кресло.

- Мы вдвоем справимся, Дар-Халем?

Справимся. Все-таки есть Дар-Халемы и Дар-Халемы. Из моих мальчишек только у Хетти внутреннее время сравнимо с моим, и то он не умеет им пока толком пользоваться. Они и охнуть не успеют, как окажутся в полном твоем распоряжении, лорд Дар-Эсиль. Тебе останется только выполнить свою грязную работу. Только вот напиваться не следовало, тем более до такой степени. Удивительно, как он вписался в оконную раму, не размозжив себе голову о верхнюю балку.

- Дар-Халеееем!

Ах да, я же ему не ответил.

- Справимся, милорд. Когда желаете приступить?

Нет ответа. Но я не позволю ему… растянуть удовольствие.

- Милорд, с кого Вы желаете начать?

- А есть варианты?

- Соль и Элджи сегодня дома. Ко ночует в Хаяросе: у Дар-Пассеров сразу три дня рождения подряд — мальчишки совсем запраздновались. Хетти гостит у лорд-канцлера Дар-Эсиля, то есть у Вас.

- Я знаю, — лорд-канцлер задумчиво потёр рукой подбородок. — Мы должны оставить одного.

- Вы уже говорили, милорд.

- Халем, мы всегда были на «ты».

- Не сегодня.

- Как скажешь. Догадываешься, кто этот один? — лорд-канцлер наконец закончил изучать ковер под ногами, и белесые глаза устремились на Дар-Халема.

- Здесь без вариантов. Хетти. Он самый сильный. Но дело не только в этом. Я ведь все понимаю, Эсиль. Мы хотим сохранить не одного из моих сыновей, не человека, а функцию. Будущего верховного маршала Аккалабата. Того, у кого внутреннее время и неограниченная мышечная память Халемов представлены наилучшим образом. Чтобы потом передать потомству. Элджи и Соль отпадают — у них королевская кровь матери проявилась не только внешне. Когда Ко или Хетти включают внутреннее время на полную мощь, двое старших просто не успевают. Разрыв в классе, скажем, между Хетти и Солем, такой же, как между Солем и тобой.

- Ты уверен? — вся фигура лорд-канцлера выражала сомнение.

- Уверен. И ты тоже, — Дар-Халем сам не заметил, как снова перешел на «ты». Разговор, с его точки зрения, затянулся. Верность присяге требовала повиновения королеве, и он готов был выполнить этот приказ так же, как и любой. Выполнить, но не смаковать, что, очевидно, собирался делать лорд Дар-Эсиль. Тот по-прежнему не поднимался из кресла и как будто что-то обдумывал.

- Я бы оставил старшего, Дар-Халем, — наконец произнес он.

- Чушь. Ты бы оставил лучшего.

Лорд-канцлер поежился. Никогда прежде, лавируя между взбалмошностью Ее Величества и интересами Аккалабата, он не находился так близко к тому, чтобы разбить об острые рифы королевского гнева судно своей политики. Он был совершенно уверен, что следующим верховным маршалом Аккалабата, а главное, продолжателем уникального рода Халемов должен быть Хетти. Но не меньше лорд Дар-Эсиль был уверен в том, что, осмелься он трансформировать Соля, головы полетят с плеч. И хорошо еще, если это будут головы случайных даров, на горе свое оказавшихся поблизости, а не его собственная. Вчера он провел не один час, убеждая королеву в необходимости «оставить хотя бы двоих» на случай, если один из Халемов «простудится и умрет». Но давление антихалемской коалиции было слишком велико, и потом. с ужасом все больше и больше убеждался лорд-канцлер в том, что непредсказуемость и упрямство Ее Величества переходили постепенно в маниакальную фазу. Ее было еще возможно уговорить, но практически невозможно отговорить.

Вчерашние переговоры завершились полным кошмаром: властительница Аккалабата обвинила лорд-канцлера в государственной измене и пригрозила, что поручит дело кому-нибудь другому, кто не будет «цацкаться с твоим Дар-Халемом» (у канцлера от ужаса волосы на голове стали дыбом: он, как вживую, увидел, как Дар-Халем тоже решит «не цацкаться» с обидчиками, поотрубает им руки и головы, запрется с сыновьями в своем замке, нагрубит королеве… а потом это все перерастет в небольшую гражданскую войну, которую ему же, лорд-канцлеру, придется расхлебывать). Лорд Дар-Эсиль не хотел ничего расхлебывать, он предпочитал получить хлыстом по спине, даже по лицу, и считать вопрос исчерпанным. Кроме того, как положено не имеющему за душой ничего святого представителю высокородного дома Эсилей, он обладал одним- единственным качеством, которое всем Эсилям на протяжении многих поколений очень портило

жизнь: лорд-канцлер любил Аккалабат, свою родину, и дал бы себя на куски за нее разрезать, не моргнув глазом. А Аккалабату был нужен Хетти — с его внутренним временем и мышечной памятью — и совершенно безразличен Соль — с его распутной и безумственной королевой. Поэтому лорд-канцлер, как ни в чем не бывало, потянулся в кресле и лениво сказал:

- Ну, Хетти так Хетти. Займемся наличествующими. Как ты предлагаешь это устроить? Лорда Халема затрясло.

- Я? Я — предлагаю? — только и смог выдавить он. — Я должен предложить тебе, как лучше трансформировать моих детей?!!

Одним ударом разрубить массивное дубовое кресло — вполне в стиле даров Халема. Лорд Дар- Эсиль с опаской и уважением осмотрел обломки того, на чем он сидел несколько мгновений назад, и оценил сдержанность хозяина. Если бы тот рубил с включенным внутренним временем, то среди обломков на полу валялась бы и тушка лорд-канцлера.

- Ну, хорошо, — примирительно сказал лорд Дар-Эсиль. — Поступаем так. Сначала идем к Элджи. Потом — Соль. Ты сможешь их. зафиксировать? Чтобы не сопротивлялись.

- Я подержу, не беспокойся. Тебе будет удобно, — скороговоркой ответил Дар-Халем. Голос у него был непривычно тонкий.

- Ладно. А потом, пока я не забыл, напиши Ко, чтобы он присоединился к Хетти у меня в замке. А Хетти, наоборот, я отправлю к тебе. Ты не справишься сразу с тремя осатанелыми красавицами. Разделим работу: ты присмотришь в первые дни за. тем, что получится из Элджи с Солем, я займусь Ко. Помнишь, там надо крылья выкидывать, повязки менять. да, и конечно, я должен буду заглянуть еще разок-другой. Ты понимаешь.

- Я напишу Ко — пришлю его к тебе. Присмотрю за девочками. Про то, что происходит сразу после трансформации, я ничего помнить не могу. Это ты должен помнить, что жена у меня была деле королевской крови. Без всех этих повязок и окровавленных перьев. Про «разок-другой» понимаю. Что еще? — казалось, что с каждым словом, с каждой новой подробностью предстоящего жизнь уходила из глаз, из голоса Дар-Халема. Пять минут назад перед лорд-канцлером стоял здоровый цветущий мужчина, сейчас — сгорбленный, измученный старик.

- Судьба девочек после трансформации. Я не успел узнать у королевы.

А почему, собственно, я должен был это узнавать? Почему ты, их родной отец, не добился аудиенции у Ее Величества и не потребовал хоть каких-то гарантий? А что, если она прикажет отдать их в жены тейо или, хуже того, итано? С венценосной злюки станется. Она, как породистый жеребец, взявший разгон, не остановится, пока не устанет. Я две ночи не спал, я кучу документов перелопатил, чтобы найти прецеденты, чтобы иметь под рукой готовое решение на случай, если она меня спросит. Не было их, прецедентов. Ни одной властительнице Аккалабата еще не приходило в голову без всякого дуэма, без образования пары карун — дойе превращать в женщин сразу троих даров. Ни одному лорд-канцлеру не приходилось еще решать вопрос о том, как будут эти женщины — незамужние! — жить после трансформации.

На Аккалабате не было незамужних деле. Женщины-итано были, а благородных деле не было — им неоткуда взяться там, где женщиной не рождаются, а становятся — ради кого-то, благодаря кому- то. Вдовы случаются на Аккалабате, как им не быть там, где все время воюют? Но закон гласит: овдовевшая деле обязана снова выйти замуж (чтобы не пропадало этакое сокровище, чтобы дети были защищены и воспитаны как подобает). Судьба трех Дар-Халемов в правила аккалабатской жизни не вписывалась. И лорд-канцлеру ничего не оставалось делать, как перенести решение вопроса в обозримое будущее. Пока же он просто сбросил орад, кинул на себя украдкой взгляд в зеркало и буркнул, обращаясь к неподвижной спине лорда Халема, который уже взялся за ручку двери:

— Веди, что ли. Столько времени потеряли. Дело-то не одноминутное.

Ручка хрустнула, оторвалась и улетела по направлению к открытому окну. Дверь, тем не менее, отворилась, и оба дара вышли в полутемный коридор, инстинктивно стараясь держаться друг от друга подальше, как будто боялись запачкаться.

Сол* Рл^-Уллем

Что же у меня чувство сегодня с утра такое дурацкое, будто я куда-то опаздываю? Лорд Соль даже лошадь не стал расседлывать, бросил подоспевшему слуге поводья, толкнул дверь конюшни, зашагал по направлению к замку. Ближайшая ярмарка шла полным ходом, и ворота в толстой, на вид несуразной хозяйственной башне были распахнуты: через них въезжали телеги с провизией. Щелканье кнутов, крики итано, обычная неразбериха, связанная с доставкой в замок припасов на зиму, сегодня почему-то особенно действовали на нервы. Наверное, после прохлады и тишины хаяросских тайных покоев. Соль вытер рукою вспотевший лоб: лететь после того, что вытворяла ночью властительница Аккалабата, он был просто не в состоянии. Поэтому, полностью утратив бдительность, позаимствовал в дворцовых стойлах первого коня, попавшегося под руку, и теперь ломал голову, как объяснить отцу и братьям, буде заинтересуются, присутствие королевского скакуна в их конюшне. Мнение безмолвных итано его не интересовало. Соль вообще мало на что в этом мире обращал внимание.

Избранный и обласканный королевой, он по неоднократным намекам лорд-канцлера знал, что их отношения не тайна, по крайней мере для высших вельмож Империи (за исключением его отца), и наслаждался своим положением. Иногда хотелось похвастаться перед отцом или братьями, но Соль всегда в последний момент прикусывал язык, представляя гнев верховного маршала, осуждающе поджатые губы Элджи или иронию Ко, режущую словно острая бритва. Хетти не считался: он родился, как это очень быстро выяснилось, для выполнения функции — стать преемником старшего дара Халема во главе аккалабатской армии, махать мечом лучше всех на свете и быть на побегушках у Дар-Эсилей. Судьба его представлялась Солю никчемной и жалкой, поэтому, в отличие от остальных братьев, младшего он игнорировал: тупой исполнитель долга и приказов, без дерзаний, без сокровенных желаний, не мог быть интересен тому, кто каждый день, точнее, каждую ночь, нарушал все писаные законы и неписаные обычаи Аккалабата. Давно уже не ради сексуального удовольствия, не из телесного вожделения нарушал, а влекомый ощущением риска и вседозволенности, поднимавшей его на ступеньку выше таких, как лорд Дар-Эсиль, ставивших на другую, чем Хетти, лестницу.

Но каким бы ты ни ощущал себя избранным и необыкновенным, когда тебе двадцать четыре года и ты скакал без остановки из Хаяроса до замка Халемов после бессонной ночи, первое, чего тебе захочется в родном доме, это навестить кухню или столовую. Сначала — столовую, потому что время ужинать и есть-таки хочется зверски, а именно там должны сейчас быть отец, Элджи и Хетти. Ко, вероятно, отлеживался после вчерашнего застолья в столичном особняке Дар-Пассеров. В столовой, однако, никого не оказалось. Более того, стол даже не был накрыт. Лорд Соль недовольно поджал губы.

- Элджиии! Отееец! Хеттииии!

В ответ молчание. Только дребезжит на ветру плохо закрепленная оконная рама. Да куда они все подевались?!! Лорд Соль сбежал по лестнице и устремился по коридору в то крыло замка, которое они занимали с Элджи. Пустые комнаты с распахнутыми дверями и окнами, анфилады покоев. словно все вымерло в родовой цитадели Халемов. Только звук собственных шагов по коридору слышал лорд Соль.

- Элдж! Чахи тебя побери!

Смутное беспокойство поползло по спине струйкой горячего пота. Сжатый кулак врезался в каменную кладку. И словно в ответ откуда-то слева раздался протяжный крик. Не протестующий, не проклинающий, не зовущий — безнадежный и жалобный, как плач попавшего в капкан зверя.

- Элджи!

- Лорд Соль! — окрик из-за спины. Ледяные, как жабья лапа, пальцы. Как он посмел ко мне прикасаться!

- Лорд-канцлер?

Странно, что у меня нет сил повернуться и врезать ему по физиономии. Стою и жду, что он дальше будет делать. Куда дальше поползет нахальная жабья лапа. Слава прекрасной Лулулле, отец показался в глубине коридора с каким-то здоровенным тюком на плечах… увидел нас, выругался негромко, завернул в чуланчик, где мы с Элджи храним мечи, перевязи и всякие причиндалы для заточки и правки лезвий, вышел уже без своей ноши.

- Ааа. Соль.

Что это у него с голосом? И вообще, вид — краше в гроб кладут. На безрукавке темные пятна — кровь? вино? Не могу рассуждать здраво, когда от лорд-канцлера так пахнет. И не могу, Чахи меня раздери, понять чем! Надо взять себя в руки.

- Отец, что у вас здесь происходит?

- Видите ли, лорд Соль, — вкрадчиво отвечает над ухом лорд-канцлер, — королева отдала нам приказ. И в исполнении его Вам придется участвовать.

Ну так-то лучше, так по крайней мере понятнее. Она приказала какую-то гадость. Лорд Дар- Эсиль, как водится, млеет от удовольствия, что может кому-то напакостить, а отец мучится угрызениями совести.

- Сочту за честь, милорд.

- Вот как?

И что я такого смешного сказал?

- Эсиль, хватит, — лорд Дар-Халем морщится, как от боли. — Если ты готов, давай быстренько сделаем все, что надо, и я вернусь к Элджи. Мальчик в таком состоянии, что мне не хотелось бы надолго.

- Что ты несешь! — взвизгивает лорд-канцлер. — Этот же не идиот!

Соль понимает, что говорят о нем. Он успевает ощутить еще, в каком бешеном темпе запускает отец внутреннее время, удивиться тому, зачем он проделывает это в коридоре собственного замка, в присутствии лорд-канцлера Аккалабата, мысленно поежиться от того, какие колючие и злые глаза у лорд-канцлера сегодня вечером, и подумать, как странно то, что шершавые пальцы отца нажимают на горле те самые точки.

3 мая 1500 года со дня пришествия королевы Лулуллы Ке>, Рл^-Уллем

Мальчишка сидит на кровати, упершись руками, и что-то вполголоса напевает. Лорд-канцлер прислушивается: это старинная умбренская баллада. «Будет конь, будет и всадник, И оба они уйдут.»

- Ко.

- Я все знаю. Мечи я уже отстегнул, они в углу.

Надо, наверное, звать лорда Дар-Халема, но лорд-канцлер почему-то не торопится. Ему вспоминается: «И этот Ко, который смеется над всем на свете.» Действительно, глаза у Ко всегда прищурены и на дне прячутся искры — то иронично-обжигающие, то теплые, ласковые. Поэтому радужка кажется не такой, как у Хетти, черной, как смоль, а скорее темно-ореховой, как кора молодого чала. Но только кажется, потому что таких глаз не может быть у чистокровного Дар- Халема. Таких пустых и обреченных глаз не должно быть у Ко Дар-Халема.

- И долго Вы собираетесь так стоять?

- Ты куда-то торопишься?

- Боюсь, что сестры расхватают самые модные платья. И самых выгодных муженьков. Вы уже решили, куда нас пристроить? Отец говорил, в указе не сказано.

- Тебе сейчас не об этом беспокоиться надо.

- Да? А о чем же? — если бы у змеи было полстолько яда, сколько у Ко в голосе, она бы захлебнулась им и умерла.

- Нууу. — лорд-канцлер решает рубить сплеча. — Постарайся, например, мне понравиться.

- Что еще Вам постараться?

- Все остальное, — лорд-канцлер выдает самую обаятельную улыбку Дар-Эсилей.

- Прекратите улыбаться — тошнит.

- Какой ты. чувствительный, — рука сама собой тянется к острому подбородку, поднимает его, заставляет мальчишку смотреть взгляд в взгляд.

- Ну вот чего Вам надо. — вздыхает Ко, будто он старше лорд-канцлера по крайней мере вдвое. — Получили приказ, выполняйте. Чего от меня хотите-то?

- Ты же «все знаешь», — не выдерживает лорд-канцлер.

- Угу, — серьезно кивает Ко. — Только можно одну просьбу?

- Смотря какую.

- Отца звать не надо. Не надо его больше мучать. Я обещаю делать то, что Вы скажете. Лорд-канцлер на мгновение представляет своего сына на месте Ко и себя на месте лорда Халема. Сиду бы он не поверил ни на секунду, даже если бы предварительно обыскал три раза и убедился, что тот не прячет под безрукавкой кинжал, а во рту — отравленную иглу. Но этот. он ершистый, смешливый и сумасшедше порядочный, как все Дар-Халемы. Сказал, что не будет сопротивляться

- ляжет и сделает все, как надо. И деле красивая получится, между прочим. Отчего-то лорд- канцлеру так казалось.

- Ко, я могу тоже попросить у тебя одну вещь?

- Вы — все можете. Вы первый вельможа Аккалабата.

Видно, что он устал от словесной пикировки. Забирается на кровать поглубже, подтягивает к груди колени, устанавливается подбородком, продолжая смотреть сквозь лорд-канцлера. Крылья вывернуты вверх и распластаны по стене. «Ему, наверное, ужасно неудобно, но интуитивно он пытается быть от меня подальше», — думает лорд Дар-Эсиль.

Лорд Дар-Эсиль разглядывает пальцы Ко, сомкнувшиеся чуть пониже коленной чашечки: несколько длинных царапин указывают, что парень не один вечер провел, упражняясь с кинжалами, ногти обкусанные — Сида бы лорд Дар-Эсиль за это убил сразу, мозоль от дужки меча на тыльной стороне правой кисти. Взгляд поднимается выше — на рельефные предплечья, крепкие плечи, одно из которых украшено незарастающим шрамом: Хетти не сдержал удар еще на детском турнире. Взгляд спускается ниже — на открытую грудь: только накачанные мускулы, ни одной боевой отметины (мальчишки Халемы не бьют друг друга в опасные места, а другим до них не дотянуться). Лорд-канцлер представляет себе кружевные складчатые рукава, из-под которых будут аккуратно и нежно высовываться кончики пальцев — без единого шрама, без малейшего изъяна — на несколько сантиметров, как предписывает этикет. Представляет себе открытое бархатное платье, обнажающее ровно настолько, насколько положено, точеные белые плечи — округлые, мягкие. Представляет себе грудь, задрапированную или выставленную напоказ и подпертую жестким корсетом — по желанию мужа. И понимает, что ему не хочется видеть только то, что ему пожелают показывать. Ему хочется видеть все, всего Ко Дар-Халема, или как там ее будут звать. В любую пору дня или ночи.

- Страшно выглядите, — тем временем сообщает Ко. — За Вами во сне гоняются демоны?

- Если бы.

Если бы он знал, что лорд-канцлер Аккалабата с трудом заставляет себя проспать два-три часа в сутки! Независимо от того, насилует он молодых даров Халема или нет.

- Ко, я приду завтра. Не делай глупостей.

- Это не я.

- Что не ты?

- Собираюсь наделать глупостей.

- Без твоих советов.

Уходя, лорд-канцлер протягивает руку и треплет мальчишку по волосам. Тот не убирает голову, и всю ночь лорду Дар-Эсилю снятся сны. Не хорошие и не плохие. Просто снятся, в первый раз после смерти матери Сида.