Кровь на воздух

Глава 23 «Омфала»

— Пап, я пойду с тобой, и это даже не обсуждается! — Катя торопливо натягивала скафандр.

— Это может быть опасно.

— Пф-ф-ф! Если с тобой что-то случится, я не выживу. Я не астрогатор, всего лишь системный пилот, а лететь в этой системе теперь некуда.

— Ты, безусловно, астрогатор! И очень сильный, твой ступор на траверсы однажды пройдёт, я уверен. Так что шансы выжить у тебя есть, не преувеличивай. Кроме того, вряд ли мы увидим на этой посудине что-то приятное. Скорее всего, зрелище будет из разряда «кровь, кишки и этсамое», иначе вряд ли бы эта штука болталась на орбите с заглушённым транспондером.

— Пап, я была на «Форсети». Ты правда думаешь, что мне есть что терять?

— Да, ты, наверное, права. Никак не привыкну к тому, какая ты большая.

— В некоторых традиционных планетянских культурах, — назидательно вставил Кот, — шестнадцатилетние девушки считаются достаточно взрослыми для замужества.

— Угу, — фыркнула Катя, проверяя нарукавный дисплей, — я только не понимаю, почему это называется «культурой». Планетяне придурки ненормальные. Так мы идём?

Стыковаться к мёртвому кораблю я счёл излишним. Мало ли что там внутри, да и манёвр сложный. Судя по впечатляющей грозди излучателей, облепившей носовую часть судна, это рудоразведчик, шахтёрская посудина для просвечивания астероидов. Можно было бы удивиться тому, что она делает на дальней границе девятой системы, но я прекрасно понимал, что. Место, где мы нашли корабль, говорило само за себя.

— Странно, — сказал Катин голос в наушнике скафандра. — Никогда не смотрела на планету с такой низкой орбиты, да ещё снаружи корабля. Что там за белые пятна?

— Официально считается, что высолы карбоната натрия, но есть и другие версии. Планета карликовая, гравитация маленькая, атмосферы, считай, нет, поэтому можно висеть вот так, на расстоянии плевка.

— Какая-то она неказистая. Бурая в крапинку и кривая. И не скажешь, что такая важная…

— Метеоритные кратеры и пыль, кальдеры старых вулканов, немного замёрзшего аммиака — любоваться особо нечем, да. Ну, нам этот шарик не на ёлку вешать. Если это действительно вторая Церера, то всё интересное у неё внутри. По крайней мере, эти ребята так думали, иначе не пригнали бы сюда рудоразведчик.

— А ты как думаешь, пап? Это правда планета-загадка, или просто тупо каменный шар, вокруг которого накрутили всякой мистики?

— Понятия не имею, Кать. На Церере-ноль производят гравитаторы и резонаторы, она закрыта для высадки и является самым охраняемым объектом Солнечной. Отсюда куча слухов, один другого безумнее. По официальной же версии, Цереру выбрали просто за изолированность, наличие криомантии из водяного льда и удобную логистику до заводов Пояса.

— Ты этому веришь?

— Не лишено логики. На крошечной Церере воды больше, чем на Земле, а вода — это энергия. Ускорение свободного падения всего ноль-ноль двадцать восемь, то есть груз на орбиту можно чуть ли не пинком отправлять, температура всего-то минус сто в тени, почти курорт. Где строить заводы, как не там? Но многие хотели бы проверить, нет ли внутри чего-то ещё. Экипажу этого судна, например, явно не терпелось…

Мы неторопливо плыли к тёмному борту чужого корабля. Огромная туша, медленно кувыркаясь в пространстве, как будто падала нам на головы. Ну, как, «огромная»… Раз в пять больше нашего катера, но разведрейдеры считаются «сверхмалыми», а этот просто «малым». Предельно утилитарный и совершенно некрасивый кораблик — поскольку садиться в атмосферу ему не надо, то без разницы, сколько всяких штук торчит в разные стороны. «Котер» на его фоне просто образец изящества.

— «Омфала» — прочитала Катя надпись, когда рудоразведчик повернулся к нам передней частью. — Что за слово такое?

— Персонаж из старинного планетянского мифа о Геракле, — сказал по трансляции Кот. — Древнем воине и герое. Омфалой звали женщину, которая заставила его наряжаться в женское платье и выполнять работу по хозяйству, поэтому почитается у поклонниц идеи женского доминирования. Впрочем, учитывая принадлежность корабля шахтёрам Пояса, название скорее всего присвоили автоматическим подбором свободного имени из реестра регистрации.

— Прико-о-льно… Ладно, пап, мы, вроде, прибыли…

Ботинки примагнитились к борту, и он сразу стал для нас полом. Теперь люк у меня под ногами, чтобы подключить «абордажник», надо присесть на корточки. Увы, интерфейс оказался обесточен, подключаться было просто не к чему. На этот случай есть аварийный ручной привод, которым пользуются только в самых крайних случаях. Если внутренний люк шлюза открыт, то произойдёт полная разгерметизация корабля. Будь внутри кто-то живой, им бы не поздоровилось, но я думаю, что живых там нет. Это системное судно, а «девятка» уже год как покинута — после закрытия «Форсети» были ликвидированы и малые станции в здешнем Поясе, потому что без межсистемного трафика они просто не нужны. «Омфала» могла отправиться сюда только до этих событий, то есть год или более назад. Год просидеть в такой жестянке, конечно, можно, мне ли не знать. Но отключённое электропитание на шлюзе, погасшие ходовые огни и отсутствие градиентных тепловых аномалий по швам корпуса говорят о том, что внутри примерно так же, как снаружи. То есть чертовски темно и холодно.

Утопленный в корпус рычаг аварийного вскрытия подался с трудом, но не потому, что люк прижат давлением. Просто примёрз. Воздух из щели не вышел, разгерметизировать там, похоже, нечего. То ли шлюз откачан, то ли… Нет, не откачан, глупо было бы надеяться. Я уже понял, что экипаж либо покинул судно, либо, что куда более вероятно, погиб. Но это не значит, что мне не надо вовнутрь, это скорее разведывательная, чем спасательная миссия. Мы прилетели сюда, отнюдь не ожидая кого-то застать, я рассчитывал, что о нашей находке никто не знает. Имел все основания так думать — если бы гипотетическую «Цереру-два» нашли, то шум бы стоял на все системы. Не все же такие скромные, как мы с Катей?

Год с небольшим назад мы возвращались на «Форсети», и я дал Кате попробовать вытащить катер из траверса самой. Безумие? Кот считал, что да, я — что нет. Вышло что-то между. Перед этим Катя в школе в очередной раз не подтвердила спе́цу астрога, не смогла вытащить учебный катер на тестах. «Способности есть, но пока слабоваты», — сказал тренер. Он даже не представлял себе, как сильно ошибся. Способности у Кати феноменальные, она в разы сильнее меня. А я самый сильный «соло» в официальном рейтинге, таскаю самый тяжёлый разведрейдер во всём флоте и имею лучшую доказанную результативность поиска. Чемпион в нашем узком профессиональном секторе. Однако отношения с траверсами у дочери сложные — она их видит и чувствует, она с ними взаимодействует, но отчего-то не может ввести-вывести корабль. Возможно как раз потому, что слишком сильна — так дровосеку сложно вдеть нитку в иголку, моторика другая. Да, это звучит странно, когда смотришь на миниатюрную худенькую девчонку с трогательными большими глазками, но сила астрога не в мышцах. Никто не знает, в чём наша сила, и у Кати она фонтанирует с рождения. То, что я однажды не долетел с младенцем до «Форсети», и этот младенец не попал в ясли-интернат, как раз имело причиной её талант. Будучи бессмысленным писклявым комочком весом меньше десяти кило, она вносила такие искажения в метрику траверса, что мне потребовался год шараханий по Вселенной, пока не научился их учитывать и компенсировать. Чудом не погибли, но с тех пор я самый результативный «соло» во флоте — оказалось, что эту силу у ребёнка можно как бы брать взаймы, точнее, управлять ей почти как своей. Со временем мы стали уникальной командой из двух астрогов, действующих как один, но самостоятельно Катя корабль выводить так и не научилась. Может быть, именно потому, что привыкла быть ведомой при мне, а может быть, по какой-то другой причине. Никто толком не понимает, как это работает. Я прикладывал много усилий, пытаясь научить её траверс-пилотированию, и тот полёт стал одной из попыток. Вошли вместе, а выходить поручил ей. Дочь закатывала глазки, вздыхала, нудела, но подчинилась, конечно. Она всегда воспринимала эти тренировки нервно, Кот вообще считал, что её проблема психологическая — ребёнок, мол, неосознанно воспринимает мои попытки как отталкивание, принудительное отделение, намерение бросить её одну. Может быть, в чём-то он был и прав: насколько Катя терпеть не могла попытки самостоятельной астрогации, настолько же ей нравилось совместное пилотирование, где мы становились ненадолго одним астрогом в двух телах. Впрочем, наивно было бы ожидать, что ребёнок, выросший в компании молчаливого отца и болтливого кота, будет полностью психически адекватен. Катина мать при наших редких попытках общения говорила, что планетянская ювеналка отобрала бы у меня ребёнка моментально, и только дикие, нелепые, архаико-патерналистские нравы космиков… Впрочем, это её любимая шарманка, я пропускал это мимо ушей.

В общем, Катя вышла тогда из траверса. Сама. И даже в нужной системе. Вот только не там, куда мы целились, а почти в поясе Койпера. Пилить оттуда обычным ходом было бы неприемлемо долго, так что мы повздыхали, сделали разбор ошибок и собрались было уйти в обратный траверс, чтобы попробовать снова. Однако я решил сперва осмотреться, потому что уже были прецеденты того, что Кате прёт на странные находки. От этой её особенности больше проблем, чем навару, но я верил, что однажды мы ухватим какой-нибудь жирный кусок.

Вот, ухватили. Кусок такой, что как бы рот не порвать.

Кроме расположения за орбитой «Нептуна-девять», эта минипланета абсолютно во всём идентична Церере. По крайней мере, по тем характеристикам, которые можно было снять с оборудования катера. Для более детального анализа нужно железо посерьёзнее, то есть примерно такое, как на этой невезучей «Омфале», люк которой мы только что вскрыли.

Мы тогда решили, что погодим делиться такой потенциально токсичной находкой с человечеством, сначала вернёмся подготовленными получше и разведаем всё сами. Обычный подход для любого «соло». В тот момент мы возвращались на базу из долгого поискового рейда, и у нас даже еды и воды было в обрез, не говоря уже о снаряжении для высадки на безатмосферную планету с символической гравитацией. Так что ушли на траверс, сделали три скачка и вернулись вкруговую на «Форсети», очистив логи навигатора. Никто не смог бы нас отследить, но, тем не менее, «Омфала» тут, и это вряд ли совпадение.

Мы готовились к экспедиции, но на «Форсети» случилось то, что случилось, систему закрыли для полётов, мы малость подзадержались, и нас, похоже, опередили. В общем, вопрос «Что произошло с „Омфалой“?» для нас был вовсе не праздный.

Внутренняя дверь шлюза оказалась открыта, но терять кораблю уже нечего. По некоей неизвестной пока причине воздуха внутри не было даже до того, как температура сравнялась с забортной. При этом и следов аварийной разгерметизации нет — автоматические переборки не опущены. Такое впечатление, что борьба за живучесть корабля не велась вовсе.

Гравитаторы отключились из-за отсутствия энергии, ни одна лампочка не горит, мы шлёпаем магнитными ботинками по условному полу, но с тем же успехом могли бы и по потолку. Внутри рудоразведчик невелик, жилого пространства немного. Каюты открыты, парят в пустоте какие-то брошенные тряпки…

— Надо же, — сказал я удивлённо, — а это не просто так «Омфала».

— В смысле? — нервно переспросила Катя.

Она бодрится, но мёртвый корабль не может не давить на нервы.

— Смотри, — я повернулся так, чтобы нашлемный фонарь выхватил дрейфующий в безвоздушном объёме каюты предмет. — Это…

— Лифчик, ага. Пап, я знаю, что такое лифчик. Я девочка.

— В предыдущей каюте я заметил платье. Похоже, тут был женский экипаж.

— Да и розовый комбинезон намекает, — осмотрелась дочь. — Не самый обычный цвет для шахтёров. И чего их понесло в такую даль?

— Думаю, кто-то просто зафрахтовал рудоразведчик. Пояс тут бедный, работы было мало, большинство свалили в другие системы. А те, кто остался, еле-еле перебивались. Хватались за любой фрахт. Зафрахтовали с экипажем, потому что работать со специальным оборудованием надо уметь, но в итоге что-то пошло не так.

— В каютах пусто, куда они все делись?

Пропавший экипаж нашёлся в кают-компании.

— Не заходи туда, Кать, — попросил я.

— Пап, я видела «Форсети».

— Не спала потом три месяца, и до сих пор видишь кошмары. Оно тебе надо?

— Так страшно?

— Так гадко. Женский экипаж зря взял таких пассажиров.

— Их что?..

— Да. И убили потом. Не стоит тебе на это смотреть. Возвращайся к шлюзу, я вытащу из бортового компа блоки памяти и приду.

— Скорее всего, их с самого начала планировали убить, — рассказывал я Коту по возвращении. — Эти четверо женщин были нужны только для работы с геосканером, отпускать людей, узнавших о такой находке, никто не собирался.

— А кто их убил?

— Не знаю. Три мужских трупа, очень крепкие ребята с татуировками, похожи на обтёршихся в космосе планетян. Документы какой-то невнятной охранной конторы — сопровождение грузов, экспедиторские услуги, базируются… базировались на «Форсети». Теперь, конечно, концов не найти.

— Почему они тоже погибли? — спросил Кот.

— Видимо, решили не просто убить обречённых женщин, но и поразвлечься с ними напоследок.

— Какие твари! — с чувством сказала Катя.

— Увлеклись, недосмотрели, и одна из них, сняв блокировки, разгерметизировала судно. Пожилая дама-техмех, видимо, не заинтересовала их как объект… насилия. Судя по следам, она была тяжело ранена, её сочли мёртвой и бросили в коридоре. Шансов выжить она никому не оставила, так что это было своего рода жестом отчаяния. Космический холод постепенно убил внутренние системы, а транспондер, скорее всего, выключили ещё при вылете.

— Они что-то нашли? Внутри этой гипотетической Цереры? — спросил Кот.

— Я притащил датабанки со всеми результатами, они постепенно отогреваются в шлюзе. Но не уверен, что мы сможем их прочитать, там сырой материал со сканера.

— Однако его оказалось достаточно, чтобы убить тех женщин! — сказала мрачно Катя.

— Для этого хватило бы и самого факта существования Цереры-два. Такие тайны убивают. Те, кто был на борту «Омфалы», просто исполнители. Если бы они могли разобраться в логах геосканера, то умели бы им пользоваться, и им не понадобился бы экипаж. Всё это вообще выглядит какой-то наскоро спланированной импровизацией, если бы информация о Церере дошла до серьёзных игроков, то туда бы не арендный рудоразведчик полетел, а целый флот планетянских корпов.

— Может быть, дошло бы и до флота, — сказал Кот, — но то, что случилось тогда на «Форсети», оборвало след. Систему закрыли.

— Подозрительно вовремя, не находите? Не то чтобы я склонен к конспирологии, но не слишком ли много всего для случайного совпадения? В системе находят вожделенную «Цереру-два», которая может, в перспективе, разорвать зависимость космиков от Солнечной. И тут же в этой же системе происходит чудовищная трагедия, из-за которой систему закрывают.

— Пап, — сказала задумчиво Катя, — нас тоже из-за этого убьют?

— Я пока ещё надеюсь, что про нас никто не знает, а «Омфалу» пригнал кто-то, наткнувшийся на «Цереру-два» независимо. Прости за вопрос, но не могу его не задать… Ты случайно никому не похвасталась?

— Пап! Я что, идиотка?

— Прости. Я просто спросил.

— Разумеется, нет! Мы же с тобой всё обсудили тогда! Я поняла, что это очень опасная информация, и поклялась хвостом Кота. Это священная клятва, а я не дурочка.

— Извини. Больше не буду.

Из данных, добытых на «Омфале», мы с Котом смогли понять только, что структура карликовой планеты неоднородна и внутри действительно что-то есть. Пустоты, структуры… Для остального надо уметь работать с массивами цифр в непонятном формате. Анализа и выводов на носителях не оказалось.

Погибший экипаж рудоразведчика и его убийц я похоронил в космосе — засунул тела в мешки, скрепил их, прицепил одноразовый маневровый ускоритель и отправил приблизительно в сторону Солнца. К тому моменту уже созрел план, как нам не стать следующими жертвами «Цереры-два».

— Мы одновременно поймём, кто за этим стоит, собьём их с толку, заработаем и станем публичными персонами, которых не так просто убрать, — объяснял я Кате. — Но для этого нам с тобой придётся напрячься и дёрнуть на траверс рекордный вес.

— Ты хочешь утащить «Омфалу»? — догадалась дочь.

— Мы «найдём» её в другой системе и выставим на продажу как свободный приз.

— А разве так можно?

— Нельзя, поэтому поднимется громкий скандал. Мы сделаем вид, что нашли корабль пустым, ничего не поняли и продаём «как есть», со всеми данными на борту. Кто первый за ними прибежит, тот и есть главный интересант. Для этого и нужна «свободная продажа», потому что по правилам его надо просто вернуть владельцам, судовой компании, которая базировалась тогда на «Форсети», а теперь неизвестно где. Но мы упрёмся рогом, скажем, что права на системный корабль недействительны вне системы и объявим публичный аукцион. Сам по себе рудоразведчик, уже находящийся в неосвоенной системе, — неплохой лот: не надо платить за транспортировку буксиром, так что желающие найдутся. Но настоящую цену даст тот, кому нужны данные из памяти геосканера.

— И что, мы действительно отдадим им данные?

— Нет, конечно.

— Но тогда они поймут, что данные у нас!

— Чтобы этого не случилось, их надо заменить. Так, чтобы любой расшифровавший остался в уверенности, что «Омфала» просветила обычный каменный планетоид, просто необычно большой. Те, кто послал рудоразведчик, убедятся, что ошиблись и никакая это не «Церера-два», просто залётная каменюка! И будут долго гадать, кто, зачем и как утащил корабль в другую систему. А мы на все вопросы будем делать честные глаза и отвечать: «Вот, нашли. Ничего не знаем, хотим денег». Поверят нам или нет — но доказать ничего не смогут, потому что ни один «соло» не перетащит такое корыто траверсом, а буксира у нас нет.

— Ни один, кроме нас… — задумчиво сказала Катя. — Но как мы подменим данные, которые даже расшифровать не можем? Там наверняка куча технических нюансов, ошибки в которых насторожат специалиста.

— Сначала у меня была мысль оживить «Омфалу», — признался я. — Отогнать её к какому-нибудь астероиду побольше, просканировать его и затереть старые данные новыми.

— Но, пап…

— Дай договорить. Подумав, я понял, что это слишком сложно, мы не потянем. И тогда пришло в голову другое решение — скормить массив данных мощному ИИ. Он сможет подменить данные выборочно, не тронув все технические параметры аппаратуры, чтобы выглядело совершенно естественно. Что скажешь, Кот?

— Надеюсь, ты не имел в виду меня? — спросил наш искин. — Я менее всего подхожу под определение «мощный». Но теоретически для ИИ это идеально подходящая задача. Ложная реальность, наложенная поверх настоящей — это наша сильная сторона.

— Да уж, — хмыкнул я, — убедился однажды.

— События на «Форсети», — серьёзно сказал Кот, — включают в себя множество никак не объяснённых моментов. Да, искины сыграли свою роль, но только ли они? Станцию закрыли, практически не проведя расследования. Легко можно предположить, что ИИ просто назначили крайними, прикрывая настоящих виновников.

— Я там был, Кот. И Катя там была. И мы всё видели своими глазами. Но вопрос сейчас в другом — где бы найти ИИ, который потянет такую задачу?

— Знаешь, пап, — сказала Катя неуверенно, — кажется, у меня есть идея, но она тебе не понравится.

— Излагай.

— Мне тут недавно написала мама…